Текст книги "Сама невинность"
Автор книги: Лаура Ли Гурк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
Мик знал, что ему не следует больше давить на неё. Откинувшись на спинку сиденья, он принялся размышлять о том, что ему рассказала Софи.
Иногда я читаю чужие мысли.
Он просто не мог принять этого. Никому не под силу читать чужие мысли. Софи заявила, что она экстрасенс и была очень убедительна. Были моменты, когда у него действительно начинало складываться впечатление, что она предвидит будущее и читает его мысли.
Но разве то же самое не делали экстрасенсы-шарлатаны? Разве все они не разбирались прекрасно в людях? Не умели очень точно их оценивать? И делали это так, словно ими руководили духи. Они изучали тебя, определяли твой характер, а затем говорили те вещи, которые заставляли поверить в то, что они понимают тебя, чувствуют твою боль, читают твои мысли.
Но, с другой стороны, во всей этой истории были вещи, которые он просто не мог объяснить. С самого начала он считал, что Софи защищает кого-то из своих знакомых, кто вынашивал преступные намерения. Но он не смог найти никакой связи между собой и кем-либо из её знакомых. И – что было даже важнее – постепенно он начал узнавать Софи и понимать её, и он просто не мог себе представить, чтобы она стала защищать человека, совершившего такое ужасное преступление как то, которое она только что описала.
Мику казалось, что сейчас он перестал вообще что-либо понимать. Но одно он знал наверняка – если он не выяснит правду, кому-то предстоит погибнуть. Может быть, даже ему самому.
Глава 12
Обычно дорога от Виндзора до вокзала Паддингтон [75]75
Вокзал Паддингтон (Paddington station) – один из главных вокзалов в Лондоне, целый транспортный комплекс, состоящий из непосредственно железнодорожного вокзала и четырех станций метро. Первые железнодорожные пути были проложены здесь в 1838 г. Медвежонок Паддингтон был назван именно в честь вокзала (герой книг детского писателя Майкла Бонда).
Вокзал во времена королевы Виктории
Памятник медвежонку Паддингтон, остановленный на вокзале
[Закрыть]занимала чуть больше часа. Но когда их поезд был на полпути к Лондону, по какой-то непонятной причине он начал замедлять ход, пока совсем не остановился. По вагону прошел кондуктор, объясняя, что во время сегодняшнего послеобеденного ливня мощные порывы ветра повалили несколько старых ореховых деревьев, и они упали прямо на рельсы. Их придется убрать, а участки сильно поврежденного железнодорожного полотна заменить, прежде чем поезд вновь тронется. Он сообщил пассажирам, что, предположительно, поезд прибудет в Лондон с часовой задержкой, но они постараются сократить опоздание за оставшуюся часть пути.
– О нет, – Софи испуганно посмотрела на Мика. – Мы можем опоздать.
– Вы сказали, что убийство произойдет после наступления темноты. В это время темнеет около десяти, до Ковент-Гардена мы доберемся примерно в девять тридцать. Времени у нас достаточно.
– Надеюсь, вы правы, – прошептала девушка, но её всё равно не оставляли серьёзные опасения, особенно когда часовое ожидание превратилось в двухчасовое. Образ убитого мужчины всё ещё стоял у неё перед глазами, и каждая минута казалась вечностью. Когда поезд вновь пришёл в движение, она была напряжена, как туго натянутая струна. Софи не говорила этого вслух, но она очень боялась, что их усилия окажутся напрасны.
Мик тоже молчал. Он хмурился, погрузившись в свои мысли, и Софи не отвлекала его всю оставшуюся дорогу до Лондона.
Когда они оказались на Паддингтонском вокзале, было уже десять тридцать, и на город опустилась темнота. В театрах только что закончились представления, и зрители не оставили ни одного свободного кэба. Наконец, Мик поймал экипаж, и к одиннадцати пятнадцати они подъехали к Ковент-Гардену. Когда их коляска повернула на Боу-стрит [76]76
Боу-стрит(Bow-street) – оживленная улица, находящаяся в районе Ковент-Гарден, округ Вестминстер. Район вокруг Боу-стрит был распланирован и застроен в первой половине XVII в. под руководством Френсиса Рассела, четвертого графа Бедфордского, и уже в 1645 г. сюда переехал Оливер Кромвель. Знаменитой Боу-стрит стала после того, как в 1739 г. здесь были размещены городские суды и подразделение сыщиков уголовного полицейского суда (Bow-street runners). В XIX в. Столичная полиция занимала дома 25 и 27 по Боу-стрит.
[Закрыть], на Софи нахлынуло чувство совершеннейшей пустоты, и она поняла, что они опоздали. Она схватила Мика за руку и тесно переплела их пальцы.
– Что такое? – спросил Данбар, удивлённо глядя на неё.
– Он мёртв, Мик. Его убили. Мы прибыли слишком поздно.
Он не ответил, только крепче сжал её руку.
Когда кэб выехал на Тависток-стрит [77]77
Тависток-стрит(Tavistock-street) – улица в районе Ковент-Гарден, в XIX в. застроена модными магазинами.
[Закрыть], где и располагался паб «Три лошади», они увидели, что улица перекрыта деревянными заграждениями столичной полиции.
– Проклятье, – пробормотал Мик и выпрыгнул из экипажа, едва только тот остановился. Бросив шесть пенсов кэбмену, он побежал к двум полисменам, которые стояли у заграждения. Софи последовала за ним.
– Роб, Арчи, – Мик поприветствовал их кивком головы. – Что случилось?
Полисмен, которого Мик назвал Робом, посмотрел на Софи, затем перевёл взгляд на Мика.
– Убийство, – ответил он, ткнув пальцем в сторону улицы позади себя, которая была забита полицейскими, репортёрами и зеваками из числа тех, кто здесь жил и от кого нельзя было потребовать, чтобы они покинули место преступления.
– Кто жертва? – спросил Мик. И хотя его голос оставался таким же спокойным, Софи знала, что он страшится услышать ответ.
Роб положил руку на плечо Данбара.
– Старик, это Джек.
– Что? Джек Хоторн?
Софи поняла, что Мик знал погибшего. Конечно, скорее всего, большинство полицейских знали друг друга, но она чувствовала, что этот Джек Хоторн был близким другом Мика.
– Я иду туда, – сказал Данбар и протиснулся мимо полисменов. Они пропустили его, но когда Софи захотела последовать за ним, полицейский по имени Арчи положил ей руку на плечо, останавливая.
– Извините, мисс. Посторонним туда нельзя.
Мик обернулся:
– Она со мной.
Арчи покачал головой:
– Сэр, приказ де Витта. Если мы позволим зевакам пройти туда, наши парни не смогут работать.
– Я знаю правила, констебль. Мисс Хэвершем – важный свидетель по этому делу. Де Витт там?
– Ещё нет.
– Когда он появится, я обговорю с ним это.
– Сэр, там кошмарная картина. Не уверен, что женщине стоит… – один взгляд Мика заставил Арчи замолчать, а затем, пожав плечами, полисмен дал Софи пройти. – Как хотите, сэр.
Мик протянул руку, и Софи, приняв её, последовала за ним ко входу в «Три лошади». Благодаря высокому росту и широким плечам Мик легко прокладывал дорогу через толпу. Всё так же не размыкая рук, они вошли в паб, пересекли зал и вышли через заднюю дверь в переулок, где тоже яблоку негде было упасть из-за количества полицейских. Те из них, кто стоял ближе к центру образованного людьми круга, держали высоко над головой лампы. Зеваки, высунувшиеся из окон дома напротив, с жадным любопытством наблюдали, что же там происходит. Некоторые из них даже делали записи.
Мик на мгновение остановился около задней двери.
– Ждите здесь, – скомандовал он Софи и направился к группе полицейских. Девушка увидела, как он вошел в круг. Мик на несколько дюймов возвышался над другими полицейскими, и поэтому ей было видно его лицо и выражение, появившееся на нём, когда Данбар посмотрел на распростертое на булыжной мостовой тело. Но на самом деле ей не нужно было видеть, она и так чувствовала его боль. Софи сделала шаг вперёд, к нему.
Обернувшись, Мик увидел, что Софи идёт к нёму. Он встретил её на полпути и, взяв за плечи, развернул обратно, не подпуская к тому месту, где лежало тело.
– Мик, я должна его увидеть.
– Нет.
– В определенном смысле я уже видела, – сказала она. – Но я хочу увидеть его наяву. Это важно, Мик.
На мгновение его руки напряглись, стискивая её плечи, затем он отпустил её.
– Хорошо. Но если вам станет плохо, это будет полностью ваша вина.
– Не станет. Он был вашим другом, да? С вами… с вами всё в порядке?
– Со мной всё нормально.
Софи знала, что он лгал.
Мик подвёл девушку к телу. Стоявшие там полицейские заметили её присутствие и начали поглядывать на неё с любопытством.
– Кто эта женщина? – шёпотом спросил один полисмен. – Де Витт оторвёт Мику голову за то, что он привёл сюда какую-то дамочку.
Софи чувствовала на себе их недоумевающие взгляды, но не обращала на них внимания. Она сосредоточилась на убитом мужчине. Несколько полицейских всё ещё держали высоко над головой лампы, и когда Софи подошла к телу, она увидела фотографа, собирающегося сделать несколько снимков.
Девушка перевела взгляд с фотографа на то кровавое месиво, которое когда-то было детективом полиции Джеком Хоторном. В реальности зрелище было намного, намного более ярким. Софи почувствовала, как содержимое желудка подкатило к горлу, и с ней чуть не случилось именно то, что предсказывал Мик. Её чуть не стошнило.
Софи отвернулась и обнаружила, что сзади стоит Мик, сильный, надёжный, словно скала, за которую можно держаться. Она схватила его за лацканы пиджака и зарылась лицом в накрахмаленную ткань рубашки.
Мик стоял и обнимал её, утешал её, а в это время у его ног лежало тело его погибшего друга, а приятели-полицейские таращились на него так, будто он сошёл с ума.
– Теперь со мной всё в порядке, – сказала Софи и, выпрямившись, отодвинулась от него. Данбар отпустил её.
– Вы что-нибудь чувствуете? – спросил он.
– Мне нужно несколько минут. Идите и делайте всё, что должны, а я отойду назад, чтобы не мешать, и подожду – вдруг я что-нибудь почувствую.
Мик отвел Софи к задней двери паба, и она встала там, наблюдая, как Данбар вернулся к телу, опустился на колени и, склонив голову, отдал дань последнего уважения своему другу. С другой стороны над телом склонился ещё один человек, также стоявший на коленях, на нём был заляпанный кровью фартук. Софи поняла, что это врач.
Когда к телу подошел третий мужчина, Мик, поднявшись, заговорил с ним. И хотя она не слышала их разговора, Софи знала, что почти сразу же они начали спорить.
Мимо неё сновали люди, загораживая ей обзор, и Софи вытягивалась, чтобы не упустить из виду Мика. Он и подошедший мужчина спорили о ней. Она увидела, как коротышка ткнул пальцем в её сторону, и поняла, что её присутствие здесь взбесило его. Врач всё также стоял на коленях около тела, не обращая внимания на разгоревшуюся над его головой жаркую дискуссию. В этот момент к группе присоединился ещё один человек, который тотчас же принялся со страшной скоростью строчить что-то в своей записной книжке. Софи стало любопытно, кто бы это мог быть.
Спор не продлился долго, всего минуту или две. Разгневанный коротышка куда-то ушёл, делавший записи мужчина заговорил с доктором, а Мик вернулся к Софи.
– Что случилось? – спросила она. – Мне показалось, что этот человек сильно разозлился из-за меня.
– Ну, это был мой начальник. Он думает, что такой молодой женщине, как вы, не следует находиться на месте преступления.
Здесь скрывалось нечто большее. Софи открыла рот, но прежде чем она успела спросить о настоящей причине спора, Мик вновь заговорил:
– Вы были правы, Джека убили выстрелом в голову. Похоже, что из оружия небольшого калибра – как раз из такого стреляли в меня.
Софи кивнула.
– Когда у меня было видение, я успела заметить отверстие в его шляпе. Именно так я и поняла, что в него стреляли.
– Вы также были правы и насчёт другого, – Мик глубоко вздохнул и посмотрел ей в глаза. – Его сердце вырезали и забрали.
Протянув руку, Софи приложила ладонь к его щеке. Она чувствовала его боль. Но Мик отодвинулся.
– Это было достаточно хорошо проделано, – продолжил он, и рука Софи опустилась. – Быстро и аккуратно, так мог сработать хирург. Сердце вырезали уже после смерти Джека. Но зачем было это делать? С какой целью?
Софи знала причину:
– Это послание.
– Какого рода послание?
– Сердце – это символ любви, доброты и нежности. Убийца забрал его, чтобы таким образом сообщить, что у убитого не было сердца. Не было милосердия. Сострадания. – Она откашлялась. – Мик, есть ещё кое-что.
– Что?
– Убийца не закончил.
– Я боялся, что вы это скажете.
Когда Софи вернулась в дом на Милл-стрит, был уже около часа ночи. Она пожелала доброй ночи молодому констеблю, который, следуя указаниям Мика, отвёз её домой в экипаже. Софи вошла в тёмный, тихий дом. Было ясно, что все постояльцы и слуги давным-давно легли спать.
Она на ощупь потянулась за лампой, которую Гримсток обычно оставлял около двери на тот случай, если Софи и её тётушка будут поздно возвращаться с какого-нибудь светского мероприятия. Но лампы там не оказалось. Разумеется, Гримсток ждал их возвращения ещё только через несколько дней. Прикусив губу, Софи переминалась с ноги на ногу около входной двери. Воспоминания о том, что случилось сегодня, о том, что она видела, заставляли её ещё больше бояться темноты. Как бы ей хотелось, чтобы Мик был рядом! Если бы он был здесь, она почувствовала бы себя в безопасности.
Глупо бояться темноты, строго сказала сама себе Софи, и, сделав глубокий вдох и задержав дыхание, взбежала по лестнице на второй этаж. В её спальне не было света, но около кровати всегда стояла лампа и лежали спички. Только после того, как она зажгла огонь, Софи вновь задышала, жадно хватая воздух открытым ртом, пока, наконец, её сердце не стало биться в нормальном ритме, а сама она немного не успокоилась. Но даже раздевшись, облачившись в ночную рубашку и забравшись в кровать, она чувствовала себя замёрзшей и испуганной.
Софи обняла подушку и крепко прижала её к себе. Она мечтала, чтобы Мик был здесь, чтобы он обнимал её. Но его не было. Она страдала, ей хотелось плакать, но плакать она не могла. Она была измучена и хотела спать, но и заснуть ей не удавалось. Всё, на что она была сейчас способна, это лежать под одеялом и гадать, почему такие страшные вещи происходят на свете.
Проворочавшись в постели полчаса, Софи так и не сумела расслабиться и уснуть. Она могла думать только об этом бедняге Джеке Хоторне и его жене и детях. Она знала, что у него осталась семья.
Софи встала, надела тапочки, взяла лампу и спустилась вниз. Она отправилась туда, где на протяжении многих бессонных ночей ей удавалось успокоиться, где её многочисленные ночные кошмары исчезали без следа, где ей удавалось перестать думать обо всех тех пугающих вещах, которые она часто видела во сне. Софи отправилась в оранжерею.
Она зажгла все газовые светильники и огляделась, ища себе занятие. Пока её не было, Гримсток поливал растения, но на протяжении последних нескольких недель она мало уделяла внимания своим питомцам – как здесь в оранжерее, так и в саду.
Софи решила, что пересадка пальм является самой важной задачей из того множества вещей, которыми она могла бы заняться. Она закатала рукава ночной рубашки, надела фартук и принялась за работу.
И хотя дом принадлежал тётушке Вайолет, оранжерея была вотчиной Софи. Она заслужила её, вернув ей былую славу, взращивая растение за растением.
Конечно же, она любила и сад, но именно сюда она сбегала, когда её снедало беспокойство. Софи работала среди хрупких растений и цветов, вслушивалась в успокаивающее журчание фонтана и ужас случившегося, ужас того, свидетельницей чего она стала, начал потихоньку отступать.
– Софи?
Услышав голос Мика, девушка выглянула из-за высокой пальмы, которая стояла на рабочем столе, но оранжерейные деревья и кустарники не давали ей увидеть инспектора.
– Я здесь, – откликнулась девушка, и через несколько мгновений он нашел её.
– Есть какие-нибудь новости? – спросила Софи, как только он появился между двумя мраморными колоннами, увитыми кампсисом укореняющимся [78]78
Кампсисукореняющийся – многолетняя деревянистая лиана семейства бигониевые с воздушными корнями на стеблях. Как декоративное растение культивируется на юге европейской части России.
[Закрыть].
– Нет.
Мик выглядел невероятно уставшим. Его новый костюм был измят, галстук развязан, верхние пуговицы рубашки расстёгнуты. Такой беспорядок в одежде был настолько ему несвойственен, что любой, кто знал Мика, мог с уверенностью утверждать, что случилось нечто ужасное. На его лице были видны резкие линии горя и ярости, которые свидетельствовали о суровой реальности того, что они оба видели. Софи чувствовала, что боль, которую он испытал от жестокого убийства своего близкого друга, за последние несколько часов только усилилась.
– Когда вы вернулись? – спросила Софи.
– Всего несколько минут назад. Я поднялся наверх и увидел, что дверь в вашу комнату открыта, а кровать смята, словно вы пытались заснуть и не смогли. Ну, я и предположил, что найду вас здесь. А так как я и сам не в настроении ложиться, то решил присоединиться к вам, – Мик прислонился к одной из колонн. – Что это такое вы делаете?
Софи махнула совком в сторону тачки с землёй и компостом, которая стояла рядом с ней, и в сторону нескольких пальм в кадках, расположенных неподалёку.
– Я пересаживаю пальмы.
– Как интересно.
Его слова вызвали у Софи улыбку.
– Полагаю, это не самое эффектное занятие, которому можно предаваться.
Мик неторопливо оглядел её с ног до головы и вновь посмотрел в глаза.
– Не знаю, – ответил он. – С моей точки зрения, фартук поверх ночной рубашки смотрится достаточно эффектно.
Софи опустила глаза и увидела, что комки грязи пристали к фартуку и запачкали рукава её белой батистовой ночной рубашки. Рассмеявшись, она ответила:
– Если бы меня сейчас увидела мама, она бы мгновенно отправила меня к портнихе.
– Не знал, что портные работают в два часа ночи.
– Моей маме удалось бы найти такого.
– Кажется, она решительно настроена выдать вас замуж.
– Мама всегда считала, что удачное замужество дочерей является её главной жизненной целью, – ответила Софи, перекладывая землю в терракотовый горшок, стоящий перед ней, и утрамбовывая её вокруг корней пальмы. – С Шарлоттой она преуспела, – прервавшись, Софи чуть склонила голову набок. – Если кто-то может посчитать Гарольда успехом.
Мик молчал. Софи подняла глаза и увидела, что он стоит, прислонившись к одной из колонн, закрыв глаза, словно практически засыпая на ходу.
– Мик?
Он открыл глаза:
– Ммм?
– Мне так жаль вашего друга.
Вновь закрыв глаза, он молчал на протяжении достаточно долгого времени.
– Однажды Джек спас мне жизнь, – наконец сказал он, по-прежнему не открывая глаз. – Как-то мы расследовали одно дело в Ламбете [79]79
Ламбет(Lambeth) – район в одноименном округе Лондона. В XIX в. окраина города, активно застраивающаяся и развивающаяся. Сейчас практически центр города, здесь расположен Лондонский Глаз (знаменитое колесо обозрения), госпиталь святого Томаса, Королевский национальный театр и другие достопримечательности.
[Закрыть]. Мы подозревали, что парочка опасных негодяев из Лаймхауса стояла во главе шайки воров-домушников. Так вот, они пряталась на одном тамошнем складе и мы, преследуя их, проникли туда. Джек увидел, как один из них вытащил пистолет и навёл его на меня. Хоторн прыгнул на меня так, словно мы играли в регби [80]80
Регби– в этой игре можно мешать передвижению соперника, который завладел мячом, сбивая его с ног плечом.
[Закрыть], и я упал позади деревянных ящиков, в которых были мешки с табаком. Пока мы падали, пуля таки попала мне в плечо, но если бы не Джек, она попала бы мне в голову, и я бы погиб. – Мик выпрямился и потёр глаза. – Он спас мне жизнь. Будь оно всё проклято! Как бы я хотел, чтобы я тоже смог спасти его!
– Я хотела бы, чтобы видение посетило меня раньше, но я не могу предсказать…
Мик посмотрел на девушку.
– Прекратите, – приказал он резким голосом.
– Я должна сказать это. Мик, если бы я знала, кто совершил это ужасное преступление, я бы сказала вам. Я не стала бы защищать никого из своих знакомых, если бы знала, что кто-то из них виновен в подобном зверском убийстве. Даже если бы это был кто-то, кого я люблю. Я не стала бы спасать этого человека от наказания, которое он, без сомнения, заслужил, соверши он это преступление. И я бы просто не смогла жить в мире сама с собой, зная, что мое молчание стало причиной чей-то смерти.
– Я знаю. Я понял это сегодня, увидев ваше лицо, когда вы смотрели на Джека. Но, Софи, если вы никого не защищаете, то… – он замолчал, не сказав то, что собирался сказать.
– Существуют вещи, Мик, которые невозможно доказать. Вещи, которые не подтверждаются ни фактами, ни материальными свидетельствами. Вещи, в которые надо просто поверить.
Они долго смотрели друг на друга. Наконец Данбар медленно покачал головой.
– Софи, я не могу, – прошептал он. И голос его звучал так, слово ему хотелось, чтобы он мог поверить. – Вы просите меня поверить в то, во что поверить невозможно. Я не могу.
Отчаяние овладело ею. Мрачное, холодное, как густой зимний туман. Она хотела, чтобы Мик поверил ей, принял её такой, какой она была на самом деле.
– Я понимаю, – сказала она тонким голосом и, опустив глаза, посмотрела на свои руки. Она так сильно сжала совок, что побелели костяшки пальцев. Софи заставила себя ослабить хватку и сказала себе, что мнение Мика совсем неважно. Но она лгала. Это было очень важно.
Софи вновь принялась за работу. Она чувствовала на себе его взгляд, но глаз не поднимала. Утрамбовав землю, которую она уже положила в горшок, Софи взяла лейку и хорошенько полила пальму. Но когда она захотела снять кадку с пальмой со стола, голос Мика остановил её:
– Не трогайте, она слишком тяжелая. Позвольте мне.
– Но мне не впервой, – возразила Софи, когда Мик направился к ней.
– Неважно, – он легко поднял огромный терракотовый горшок. – Где вы хотите её поставить?
– Я покажу, – ответила она и повела его ко входу в оранжерею. Она указала место позади одного из плетёных стульев, где всего неделю назад они пили чай. Мик осторожно поставил горшок.
– Спасибо, – поблагодарила она, когда Мик выпрямился и отряхнул грязь с рук. – Думаю, я приготовлю себе чашку чая. – Софи замешкалась, а потом спросила: – Хотите чаю?
– Да.
Она пересекла комнату, лавируя между растениями, Мик шёл следом.
– Куда вы меня ведете? – поинтересовался он, когда Софи направилась прочь от входной двери в оранжерею. – В аргентинские леса?
– Оранжерея действительно производит такое впечатление, верно? – смеясь, спросила она. Нагнувшись, Софи прошла под огромными листьями скрипичного фикуса [81]81
Скрипичный фикус(fiddle-leaf fig), он же фикус лировидный (Ficus lyrata Warburg, 1894). Общие названия Banjo fig, Fiddle leaf ficus, Fiddle leaf fig. Родина данного фикуса – тропическая Африка. Название фикуса происходит от латинского lyratus – в форме лиры, из-за похожести листьев на лиру или скрипку. Вечнозеленое дерево, в природе – до 30 м в высоту. Может начать жизнь, как эпифит. Воздушных корней мало или нет. Кора серо-коричневая, шероховатая. Листья в форме лиры, 15-50 см в длину, до 30-40 см в ширину, жесткие, кожистые, глянцевые, с округлой или отсеченной вершиной, узкие у основания, со слегка волнистым краем, немного морщинистые, располагаются по спирали.
[Закрыть]и очутилась в уголке, где на столике из папье-маше стояли газовая горелка, чайник и другие предметы, необходимые для приготовления чая.
– Мы держим газовую горелку и чайные принадлежности здесь, – сказала Софи. – Я часто работаю в оранжерее и люблю выпить чашку чая в перерыве между уходом за растениями.
Рядом со столом был установлен старомодный водяной насос, и, сполоснув руки, Софи воспользовалась им, чтобы наполнить чайник.
– Красивое место, эта оранжерея.
Софи зажгла газ и поставила чайник на огонь.
– Видели бы вы её до!
– До чего?
– До того, как я начала жить с тётушкой. Когда я впервые оказалась здесь, я подумала, что и правда нахожусь в Аргентине, такие здесь были джунгли. Тётушка наняла мальчишку, чтобы он каждый день поливал растения, но на садовника у неё не было денег, а сама она ничего не знала о садоводстве. Всё разрослось, вьюнки были повсюду! Тогда не хватало только обезьянки.
Ее слова вызвали у Мика ухмылку.
– Уверен, ваша матушка пришла бы в восторг, если бы во время её визитов сюда по ней лазила обезьянка.
– Какая превосходная идея, – ответила Софи, расставляя на подносе чашки, ложки и прочие чайные предметы. Оторвавшись от своего занятия, она подняла глаза и спросила Мика: – Где можно достать обезьянку?
Его ярко-голубые глаза предостерегающе сверкнули.
– Я просто шутил.
– А я нет.
Мик улыбнулся.
– Нет, вы тоже шутите. И, кроме того, вы не захотите держать дома такое животное. Среди моих знакомых есть несколько шарманщиков. Обезьяны устраивают страшный кавардак.
– Вы так говорите, потому что помешаны на аккуратности.
– Я не помешан на аккуратности. Просто не люблю беспорядок.
Софи пожала плечами:
– Можете называть это своё качество, как угодно.
Когда чайник засвистел, Софи заварила чай и собралась взять поднос, но Мик, шагнув вперёд, не позволил ей этого сделать.
– Я понесу его, – сказал он, забирая у нее поднос. – А вы показывайте дорогу.
На этот раз Софи не стала спорить. Они вернулись ко входу в оранжерею, где стояла плетёная мебель, и Мик поставил поднос на плетёный чайный столик. Софи устало опустилась на небольшой диванчик с подушками. До этого момента она даже не осознавала, насколько была измучена. Наклонившись вперёд, она принялась тереть глаза.
Мик присел на диванчик рядом с ней.
– С вами всё в порядке?
– Всё хорошо, – выпрямившись, ответила она и начала разливать чай. – Я просто устала.
– Если с вами всё в порядке и вы устали, то почему не идёте спать?
– По той же причине, что и вы. Совершенно невозможно, чтобы я заснула сейчас. Даже в более приятные дни своей жизни я плохо сплю, – положив сахар, Софи протянула чашку Мику.
– Потому что вам снятся убийства?
В его голосе не было ни скепсиса, ни недоверия. Софи терялась в догадках. Всего несколько минут назад он сказал ей, что не может поверить в её сверхъестественные способности, и, тем не менее, сейчас он больше не казался совершенно точно уверенным, что это не так.
– Обычно я не вижу убийств, – ответила она, – хотя мне действительно снится смерть. Иногда и другие трагические события.
– И вы держите перья и бумагу около кровати, чтобы записывать свои сны. Помнится, когда я нашел в вашей комнате эти записи, то никак не мог понять, что они значат.
– Да, я часто записываю то, что мне снится. Это помогает. Мне также свойственно проговаривать вслух свои видения, когда они посещают меня, – Софи невесело улыбнулась Мику. – Иногда из-за этого я попадаю в серьёзные неприятности. Особенно с мамой.
– Как вы объясните семье сегодняшний вечер?
– Не знаю, но я должна что-нибудь придумать. Думаю, они сядут на первый же поезд, а случится это примерно через шесть часов. И как только они здесь появятся, мама потребует объяснений.
– Да, но вы же оставили записку.
– Все равно мама посчитает ситуацию достаточно скандальной, – Софи сочувственно посмотрела на Мика. – Будьте готовы выслушать несколько резких слов.
Данбар, казалась, не встревожился ни на йоту.
– Я только выполнял свои обязанности. Я считаю вас важным свидетелем в деле об убийстве и поэтому отвёз вас в Лондон.
Софи в ужасе распахнула глаза:
– Вы не можете сказать им это!
– Почему нет? Это правда.
– Вы не понимаете.
– Напротив, я всё прекрасно понимаю. Такие люди, как ваша мать и сестра, считают себя выше закона. Они думают, что их положение – и в обществе, и само по себе – является доказательством их невиновности. Они считают невероятной наглостью с моей стороны даже просто задавать им вопросы о преступлении. Пусть некоторые в Скотленд-ярде и согласны с ними, но я – нет. Положение вашей семьи не производит на меня ни малейшего впечатления.
– По вашим словам они выходят страшными снобами.
– Они такие и есть.
– Я признательна, что вы не включаете в число этих людей ни меня, ни тётушку Вайолет.
– Ваша тётушка прелестна. Совершенно обворожительная дама.
– А что вы думаете обо мне?
Мик смело встретил её взгляд.
– Я ещё не пришел к окончательному выводу. Работаю над этим.
– Понятно, – Софи откинулась на спинку диванчика и прикрыла глаза.
– Вам необходимо поспать, – сказал Данбар.
Софи все также сидела с закрытыми глазами. Она не могла смотреть на него, не могла сознаться в своей трусости. Его жизнь была в опасности, не её, и всё же он не казался испуганным. Именно она боялась. Именно ей страх не давал вернуться в постель. Она не хотела спать, потому что не хотела видеть сны. Не хотела видеть кровь и смерть, не хотела чувствовать чёрную злобу чьего-то извращенного ума.
– Я не хочу идти спать, я просто хочу посидеть здесь спокойно.
– Хотите, чтобы я ушел? – Мик поднялся.
– Нет! – вскричала Софи, охваченная неожиданным и очень сильным приступом паники, приступом, который был таким же сильным, как и посещающие её видения. Повернувшись, она схватила его за руку. – Я не имела в виду, что хочу, чтобы вы ушли. Пожалуйста, не уходите. Не оставляйте меня одну. Я… – Софи замолчала, поняв, насколько истерично звучат её слова. Она сделала глубокий вздох, отпустила его ладонь и обхватила себя руками. – Извините, не знаю, что на меня нашло. Это было невежливо. Я не хочу мешать вашему отдыху. Вы устали. В смысле – после всего, через что вы прошли, после того, как вы потеряли друга… и когда ваша собственная жизнь находится в опасности…
– Хотите, я останусь?
– Да.
– Тогда я остаюсь, – нежно обхватив подбородок Софи рукой, он повернул её лицо к себе. – У вас был тяжелый день, – сказал он, и таких нежных и ласковых интонаций Софи никогда у него не слышала. Подушечкой большого пальца он легко гладил Софи по щеке. – Вы всё ещё в шоке.
Девушка взглянула на него и покачала головой.
– Я не в шоке, я напугана.
– Этот сумасшедший охотится не за вами.
– Нет, не за мной, – прошептала она. – Он охотится за вами.
– Ну, я живучий парень. Ему меня не достать. Он недостаточно умён для этого.
Софи попыталась выдавить улыбку, но не смогла. Как же ей было холодно! Она ещё крепче обхватила себя руками.
– Он порочен, и он одержим только одним желанием – убивать.
– Вы дрожите, – одной рукой Мик обнял её за плечи, другую подсунул ей под колени, и прежде чем Софи поняла, что он собирается сделать, она оказалась сидящей у него на коленях.
– Теперь у вас нет никаких отговорок, – он откинулся на спинку диванчика и притянул девушку ближе к себе. Прижавшись губами к её волосам, он прошептал: – Вы в безопасности. Засыпайте.
Заснуть? Софи уставилась на него, гадая, как она вообще сможет спать в таком положении. Во имя всех святых, она же сидит у него на коленях!
Софи толкнула Мика в грудь, но с равным успехом она могла толкать кирпичную стену. Мик крепко прижимал её к себе, и ей пришлось остаться там же, где она и находилась.
С раздраженным вздохом она опустила голову ему на плечо. Он ждет, что она заснет? После всего случившегося, после пугающих событий сегодняшнего вечера? Здесь? Устроившись у него на коленях, в его объятиях? Невозможно, подумала Софи, зевая, чтобы она смогла сейчас заснуть.
Совершенно невозможно.
