Текст книги "Первая любовь"

Автор книги: Лаура Дэниелз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Бекки узнала ее, едва увидев, – трудно было спутать с кем-то иным такую высокую и стройную девушку. А уж Джилл и так был прекрасно известен.

Значит, это правда! Он спит с этой красоткой...

Потрясенная, Бекки повернулась и пошла прочь, почти ничего не видя перед собой.

Не заметила она также и того, что двумя минутами ранее красавица Пэм, смеясь по поводу какой-то шутки Джилла, нечаянно взглянула в ее сторону. Это продолжалось всего мгновение, Пэм тут же отвернулась. Но потом вдруг вновь устремила взгляд в прежнем направлении и слегка прищурилась. Затем покосилась на Джилла будто с намерением что-то сказать, но у того как раз зазвонил сотовый телефон, и он ответил. А когда завершил разговор, Бекки уже скрылась из виду...

Абсолютно механически она добралась до остановки, села в автобус и всю дорогу думала о только что увиденном. Ее сердце болезненно сжималось, душа будто наполнилась пеплом.

Теперь понимаешь, что такое ревность? – звенело в голове Бекки. А ты еще возмущалась тем фактом, что Джиллу не нравится твое тесное общение с Денни. Вот и подумай, каково ему было наблюдать за вами двумя, пусть он даже знал, что до него ты не принадлежала ни одному мужчине. Сейчас у тебя самой появился повод для ревности – и ты можешь сполна испытать это чувство.

Но я не хочу ревновать, подумала Бекки. Не хочу! Чувствуешь себя так, будто что-то холодное и скользкое поселилось в твоем теле и пожирает тебя изнутри. Нужно поскорее изжить в себе зеленую тварь.

Пожалуй, в этом заключалась разница между нею и Джиллом. Она считала подобное чувство неестественным и унизительным как для ревнующего, так и для ревнуемого, а Джилл воспринимал все это как нечто от него не зависящее...

Очутившись перед домом в Найтинг-Гроув, Бекки скользнула взглядом по окнам и спросила себя, а стоило ли вообще приезжать сюда.

Тем не менее, вошла и принялась бесцельно бродить по комнатам. Чувствовала себя совершенно потерянной. Стены будто давили на нее, но, с другой стороны, она словно очутилась в безвоздушном пространстве.

Все, о чем говорилось в записке неизвестного доброжелателя, подтвердилось. Никакая это не инсинуация и не провокация. Джилл действительно сошелся с прежней пассией – по иронии судьбы, в то самое время, когда Бекки отстаивала свое право на творчество и профессию.

Похоже, она все-таки добилась желаемого – во всяком случае, Джилл больше не заводил разговоров о том, что ради семьи она могла бы пожертвовать своими творческими и профессиональными интересами. Правда, при этом Бекки потеряла самого Джилла, но тут уж, как говорится, пенять не на кого – что хотела, то и получила.

Ох, верно сказано: осторожнее с желаниями, они порой сбываются...

Как ни странно, вернувшийся вечером Джилл держался абсолютно естественно, поцеловал Бекки в щеку, как будто ничего особенного не случилось. Впрочем, у него-то в самом деле все в порядке, это Бекки потерпела поражение почти на всех фронтах.

Глядя на оживленного Джилла, она спрашивала себя, почему осталась здесь, почему не собралась и не уехала, пока было время. Неужели из мазохистского желания испить чашу унижений до дна?

Однако в глубине души Бекки знала, что дела обстоят несколько иначе. Она будто погрузилась в странное сонное состояние, когда еще не спишь, но уже не бодрствуешь, реальность представляется чем-то бесплотным, как череда образов на киноэкране, а чувства будто подверглись воздействию анестезии.

За ужином Бекки лишь поковыряла вилкой в тарелке, не проглотив ни куска. Джилл что-то говорил, она отвечала механически, словно находясь на автопилоте.

В конце концов, Джилл спросил:

– Солнышко, что с тобой?

Она медленно подняла голову, но посмотрела не на него, а словно сквозь.

– Со мной? Не знаю... А что? – Даже голос ее звучал как-то тускло.

– Ты будто в воду опущенная, не заболела, случайно? – Джилл продолжал с беспокойством всматриваться в ее лицо.

Он еще спрашивает...

Бекки подавила вздох. А может, не стоит раскисать? Или хотя бы не делать этого в присутствии Джилла. Пусть не думает, что она страдает из-за его шашней на стороне. И потом, нужно ведь иметь какую-то гордость!

Эти мысли словно придали Бекки сил. Встрепенувшись, она изобразила улыбку.

– Нет-нет; милый, не волнуйся. Со мной все в порядке. И вообще, не обращай внимания – я сейчас обдумываю предстоящее участие в открытии новой картинной галереи. Кстати, не составишь мне компанию?

Джилл улыбнулся.

– Охотно, солнышко, охотно!

Сердце Бекки вздрогнуло. Джилл по-прежнему называет ее “солнышко”. Может, еще не все так плохо? Что, если его общение с Пэм лишь временная блажь?

В конце концов, он и словом не обмолвился о том, что хочет разорвать со мной отношения, подумала Бекки. Значит, еще не все потеряно. Вопрос только – смогу ли я простить ему измену?

Она прислушалась к себе.

Трудно, ох трудно! Если бы она хотя бы не видела их вдвоем – Джилла и Пэм... Но они стояли там, во дворе супермаркета, вдвоем, такие веселые, счастливые...

С другой стороны, Джилл ведь как-то сумел обуздать свою ревность, скрепя сердце позволил Бекки остаться в Барнсмуре и даже словом не обмолвился о Денни. Надо отдать ему должное, тут он оказался на высоте. Хотя... его ревность воображаемая, на самом деле для нее нет никаких оснований, а вот о нем самом этого не скажешь – улики, как говорится, налицо.

Однако, несмотря на интригу с Пэм, он совсем не возражает против того, чтобы выйти со мной в свет...

И тут, будто подслушав ее мысли, Джилл произнес:

– Постой, а на какой день назначено открытие картинной галереи?

– На послезавтра, начало в два часа дня.

– Ах, какая жалость... – пробормотал Джилл. – Именно в этот день я провожу собрание среднего персонала.

Бекки вздохнула. Ну вот, а она-то размечталась... Правда, Джилл не знает, что...

– Да, забыла сказать: картинная галерея находится всего в квартале от твоего супермаркета. Ты вполне можешь побыть со мной на презентации, а потом отправиться к себе, проводить собрание.

Джилл задумался. Бекки исподтишка наблюдала за ним, пока он не произнес:

– Ничего не получится, собрание назначено на половину третьего.

Это ты сейчас придумал? – мрачно усмехнулась про себя Бекки. Все-таки не хочешь со мной идти...

– Ну и что? – спросила она, единственно из вредности. – Ты мог бы минут двадцать побыть со мной в галерее, а потом преспокойно отправиться в супермаркет.

– Как ты не понимаешь! – поморщился Джилл. – Ведь мне нужно подготовиться, обдумать, что я буду говорить персоналу, и все такое... Нет, солнышко, как-нибудь в другой раз. Единственное, что могу сделать, это отвезти тебя в галерею, но сам заходить туда не стану.

Бекки слегка пожала плечами.

– Что ж, и на том спасибо.

Уговаривать не собираюсь, мысленно добавила она.

Тем не менее, через день они вернулись к этому разговору, хотя в несколько неожиданном для Бекки ракурсе.

В середине дня, полностью одетая к выходу, сидя перед трюмо в своей спальне, Бекки подкрашивала ресницы, когда дверь отворилась, впуская Джилла.

Бекки отметила про себя тот факт, что, перешагнув порог, он остановился, не пошел дальше, как будто эта территория была для него заказана. Впрочем, Бекки не удивилась. Они с Джиллом по-прежнему продолжали спать в разных комнатах, и вечером он, скорее всего, не зашел бы сюда. Но сейчас был день, безопасное время.

Когда Бекки подумала об этом, в ее голове промелькнуло: боже правый, вот к чему все свелось! А как чудесно начиналось...

– Вижу, ты готова, – сказал Джилл.

– Почти. – Тронув помадой губы, Бекки закрыла тюбик и встала. – Осталось совсем немного.

– Что ж, тогда жду тебя внизу. Я хотел бы...

Бекки так и не узнала, чего хотел бы Джилл, потому что он вдруг застыл, глядя на нее. В его глазах было непонятное выражение.

Наконец-то ты обратил на меня внимание! – не без удовольствия подумала Бекки. Не зря я старалась.

Накануне она побывала в магазине и купила элегантное платье. Но не столько для того, чтобы отправиться в нем на открытие картинной галереи – где была представлена и ее работа, тот самый пейзаж, который она дописывала в Барнсмуре, – сколько ради Джилла. По большей части тот видел ее в джинсах и трикотажных топах, а ей хотелось блеснуть во всей красе, чтобы он понял: если захочет, она может выглядеть ничуть не хуже какой-нибудь модели.

И вот сейчас, увидев ее в новом платье, Джилл, похоже, утратил дар речи.

То-то же! – едва заметно улыбнулась Бекки. Видишь теперь, как ошибся?

Джилл шагнул вперед, глаза его поблескивали.

Казалось, еще минута – и он заключит ее в объятия, скажет что-то наподобие “Какая ты красивая!”, потом прильнет к губам... и ни в какую галерею они не поедут. Да и платье придется снять, потому что в постели оно только помеха.

Уголки губ Бекки уже дрогнули, готовясь приподняться в улыбке, но в этот самый момент Джилл сердито произнес:

– Почему ты так оделась?

Улыбка так и не появилась на губах Бекки, их уголки, вместо того чтобы подняться, наоборот, опустились, сама она нахмурилась.

– Неужели ты забыл, что я еду на открытие картинной галереи?

– Почему же, помню, – отрывисто бросил Джилл. – Но разве ты не могла одеться соответственным образом?

Бекки удивленно моргнула. Что это с ним? Неужели он не замечает нового платья? Или уже настолько не обращает на нее внимания, что, какую одежку ни натяни, ему будет все равно?

– Не понимаю тебя... По-моему, я именно соответственным образом и оделась. Все-таки открытие галереи – своего рода праздник.

– И ты собралась идти в этом?

Джилл вновь мрачно оглядел Бекки с головы до ног.

Уже совершенно ничего не понимая, она повернула голову и посмотрела на себя в зеркало.

Неизвестно, что имел в виду Джилл, но платье очень ей шло. Шелковое, такого редкостного темно-синего цвета, который был настолько интенсивен, что, казалось, жил собственной жизнью. Платье Бекки выбрала открытое – конечно, не настолько, как то, в котором была изображена на присланном неизвестным доброхотом снимке Пэм Смартли, но наподобие того. Впереди оно имело красивую драпировку, известную под названием “хомут”. Спускаясь мягкими складками, та образовывала довольно глубокое декольте. Руки Бекки были полностью обнажены, подол имел разрез, при ходьбе выгодно открывавший левую ногу выше колена. Дополняли картину черные туфли на шпильке и сумочка в тон.

Что он взбесился, не понимаю! – подумала Бекки с оттенком раздражения. И без того настроение в последнее время – хоть волком вой, а тут еще какие-то странные претензии...

Она взглянула на Джилла.

– Не мог бы ты выражаться яснее?

Тот сверкнул глазами.

– А ты не могла бы не отвечать вопросом на вопрос? По-моему, я ясно выразился!

Бекки пожала плечами.

– С твоей точки зрения – возможно. Но я не вижу логики. Спрашиваешь, собираюсь ли я идти в этом платье? Разумеется! Иначе, зачем надевала бы его? И вообще, что тебе не нравится, не понимаю...

– Это платье чересчур открытое, – сухо произнес Джилл.

Бекки не поверила собственным ушам. Вот, оказывается, в чем дело! Впрочем, все равно непонятно – Джилл вдруг превратился в блюстителя нравственности? С каких пор?

– Почему чересчур? Просто открытое, и все.

– Хорошо! – процедил Джилл. – Не придирайся к мелочам! И прекрати валять дурака, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

Ноздри Бекки гневно раздулись.

– А вот тут ты ошибаешься, я пребываю в полной растерянности. Мне еще никогда не доводилось слышать подобной чуши. Подозреваю, что ты и сам до конца себя не понимаешь.

Последняя фраза содержала двойной смысл, но Бекки уже было все равно. Возможно, пора открыть карты?

– Ошибаешься, солнышко, со мной все в порядке, – медленно произнес Джилл. – А вот с тобой явно что-то не то. И началось это с того момента, как тебе вздумалось перед самой свадьбой укатить на пленэр!

О, началось... Что-то давненько не было об этом речи. Даже сложилось впечатление, что Джилл осознал тщетность своих претензий и отказался от мысли требовать от нее принесения профессии в жертву семье.

– Допустим, но при чем здесь мое платье?

– Притом! Вот скажи, зачем ты так оделась?

Бекки вздохнула.

– Чтобы отправиться на открытие новой галереи. Где, кстати, выставлена моя новая картина. Та самая, ради завершения которой я выезжала на пленэр!

Все это Джилл пропустил мимо ушей. Качая головой, он произнес:

– Не старайся, с толку меня не собьешь. Я вижу тебя насквозь.

У Бекки неожиданно лопнуло терпение.

– Насквозь, говоришь?! – воскликнула она. – И что же такое ты видишь? Расскажи мне, неразумной, а то я все никак не уловлю сути твоих намеков!

– Ох, только не нужно притворяться, – поморщился Джилл. – Даже слушать неловко, ей-богу.

– А ты не слушай, ты говори, – холодно произнесла Бекки. – Слушать я буду!

Джилл сунул руки в карманы брюк и несколько мгновений молча рассматривал ее. Наконец усмехнулся.

Нарочно так оделась, да? Чтобы на тебя смотрели все мужчины, которые будут присутствовать в галерее?

– Что-о?! – изумленно протянула Бекки. В этот момент ей было очень понятно выражение “глаза на лоб лезут”. Она ожидала чего угодно, только не подобных обвинений.

С губ Джилла слетел саркастический смешок.

– Ай-ай-ай, неужели я ошибся? А, понимаю! Ты принарядилась не для всех, а лишь для одного-единственного человека. Угадал?

Строго говоря, Джилл был прав: выбирая это платье, она действительно имела в виду одного-единственного – его самого. Но чувство гордости не позволяло ей признаться в этом. Ох, да она скорее умерла бы, чем сказала, что одевалась для Джилла.

– Что молчишь? – сказал тот – Нечем крыть?

Бекки лишь обожгла его взглядом, но не проронила ни звука.

– Ладно, я и так знаю, что ты для этого своего хлыща стараешься, для Денни. Верно, солнышко?

Для Денни...

Ну вот, дождалась. А она-то почти поверила, что эта тема закрыта.

Бекки поймала себя на том, что сокрушенно качает головой. Джилл тоже это заметил, но истолковал по-своему.

– Брось, отрицать не имеет смысла. Лично мне все ясно.

– Что именно? – негромко спросила Бекки.

– Видишь ли, начало праздника намечено, можно сказать, на середину дня, а ты отправляешься туда в вечернем платье. Последнему идиоту понятно, что тебе хочется произвести на кого-то впечатление.

И снова он был, по сути, прав. Но в то же время бесконечно далек от истины...

– И ты делаешь вывод, что я стараюсь для Денни?

Джилл мрачно усмехнулся.

– Я же не последний идиот.

– Предпоследний, – буркнула Бекки.

К счастью, Джилл не расслышал.

– Что ты там бормочешь?

– Ничего!

Лишь каким-то чудом удержалась Бекки от того, чтобы не надерзить Джиллу.

Тебе можно иметь любовницу, а мне даже красивое платье нельзя надеть?

Но произнесла она не то, что подумала.

– На других девушках тебе подобные платья нравятся, а для меня доброго слова не нашлось!

Повисла пауза. Джилл внимательно смотрел на Бекки, будто ожидая продолжения. Но, так как та молчала, он в конце концов хрипловато спросил:

– И как это следует понимать?

Бекки вдруг почувствовала такую усталость, будто весь земной шар лег на ее плечи.

– Как хочешь, так и понимай, – сказала она и двинулась в обход Джилла к двери. – Не нужно меня никуда отвозить, сама доберусь. Ночевать поеду к себе на квартиру.

– Нет, постой!

Джилл попытался схватить Бекки за руку, но та отшатнулась с таким выражением в глазах, будто перед ней находился не человек, за которого она собралась замуж, а сам вырвавшийся из преисподней дьявол.

– Не прикасайся ко мне!

– Ах, тебе уже не нравятся мои прикосновения?

Джиллу все же удалось схватить Бекки за плечи, но та ловко вывернулась и метнулась прочь. Ее каблуки застучали в коридоре, потом вниз по лестнице, наконец хлопнула входная дверь.

Джилл подошел к окну – как раз вовремя, чтобы увидеть бегущую по дорожке Бекки. Выскочив на тротуар, она оглянулась на окна своей комнаты и, по-видимому, заметив Джилла, прибавила ходу в ту сторону, где можно было поймать такси.

Джилл негромко выругался.

Он еще постоял немного, размышляя над тем, что произошло здесь минуту назад, потом провел ладонью по лицу, будто стремясь стереть невеселые мысли. Посмотрел на наручные часы и поспешил вниз. Пора было ехать в супермаркет.

16

До начала собрания осталось немногим больше двадцати минут, а Джил, хоть и сидел за рабочим столом в своем кабинете, все никак не мог сосредоточиться на предстоящей беседе. Из головы не шла словесная перепалка с Бекки. Одна из последних фраз особенно не давала покоя.

Что там Бекки сказала о других девушках? – размышлял Джилл. Что на них мне нравятся какие-то платья? Ах да, “подобные”... Ее же наряд я не удосужился похвалить. Не знаю, как на других, но на ней я не хочу видеть такие открытые наряды. Глупо, конечно, но меня все это бесит. Как подумаю, что вся эта богемная публика станет ее разглядывать... Хм, и все-таки, что Бекки подразумевала под другими девушками? Неужели ей кто-то наболтал о моих прежних грешках?

Джилл долго тер пальцами лоб, ломая голову над вопросом, кто бы мог снабдить Бекки подобной информацией, но на ум ничего не приходило. Ведь из его окружения Бекки фактически никого не знала.

– Не может такого быть, – пробормотал Джилл. – Единственный человек, с которым Бекки знакома, это моя мать. А уж она точно не станет настраивать против меня мою собственную невесту...

Его раздумья оказались прерваны трелью сотового телефона. Бросив взгляд на свой “ролекс”, он нажал на кнопку ответа.

– Джилл! – раздался в трубке знакомый голос. – Здравствуй!

– Пэм? Ты еще не уехала?

– Я в аэропорту, через четверть часа улетаю.

Действительно, голос Пэм звучал на фоне шумов, характерных для залов ожидания.

– Что ж, желаю тебе счастливого пути, – начал было Джилл. – И еще...

Однако Пэм прервала его:

– Постой! Я не для этого звоню.

Сам не зная почему, Джилл насторожился.

– Что-то случилось?

– Э-э... вообще-то не знаю. Собственно, это ты выяснишь сам. А мое дело сказать.

Джилл выпрямился на вертящемся стуле. Его сердце сжалось от непонятного предчувствия.

– Что ты хочешь сказать мне, Пэм? – медленно произнес он.

– Это касается твоей невесты, – раздалось в телефонной трубке.

Джиллу показалось, что он ослышался.

– Что-что?

—Твоей невесты касается! – повысила голос Пэм. – Бекки, кажется?

– Но что ты можешь о ней знать? – недоуменно пробормотал Джилл, обращаясь больше к самому себе.

– Я тоже плохо тебя слышу, – донеслось в ответ. – Но все-таки постарайся разобрать, что я говорю, это может быть важно.

– Внимательно слушаю!

– Хорошо. Помнишь, ты провожал меня и мы остановились во дворе твоего супермаркета?

– Да. И что?

– Когда мы разговаривали, я видела твою Бекки.

Джилл нахмурился.

– Что ты такое говоришь? Ведь вы никогда не встречались, откуда ты можешь ее знать?

– Наверное, я неправильно выразилась... Я видела девушку, похожую на Бекки. Ведь ты показывал мне ее фотографии, помнишь? Вроде бы сам снимал где-то на Темзе...

– Да, – нетерпеливо произнес Джилл. – Что дальше?

– Ну, она завернула во двор, увидела нас с тобой, остановилась, а потом вдруг резко повернулась и ушла.

– Ушла? – Джилл крепко стиснул карандаш.

– Да-да, сразу ушла. Тогда я как-то не придала этому значения... Честно говоря, вообще об этом не думала... А сегодня, когда упаковывала вещи, вдруг вспомнила и решила позвонить. Правда, сделать это смогла только сейчас... Ой, объявляют мой рейс! До свидания, дорогой... Целую!

– Счастливо, Пэм.

Разговор завершился, а Джилл еще некоторое время сидел с мобильником в руке.

Оказывается, Бекки видела его с Пэм! Вот на чем основываются некоторые ее язвительные замечания. Теперь понятно...

Хотя нет, ничего не понятно. Почему Бекки сделала упор на словах “другие девушки”? И почему считает, что на них мне больше нравятся такие платья, как то, которое было на ней?

Вопросы, вопросы...

В конце концов, Джилл решил задать их самой Бекки. Что толку гадать? Женщин порой трудно понять, а в сложившейся ситуации и подавно. Поэтому следует отправиться к Бекки и хорошенько расспросить.

Так и сделаю, решил Джилл. Кажется, Бекки сказала, что отправится к себе домой, – вот туда и поеду!

Собрание продлилось дольше, чем Джилл предполагал, но его это устраивало. Хуже, если бы оно закончилось быстро, тогда пришлось бы ехать в галерею. Джилл не знал ее точного адреса, но, разумеется, отыскал бы, ведь, по словам Бекки, галерея находится в квартале от супермаркета. Однако туда, скорее всего, пришлось бы зайти, чего Джиллу совсем не хотелось.

Отпустив сотрудников, он еще примерно час обсуждал текущие дела с финансовым директором Сандрой Стилл и главным администратором супермаркета Элли Ричардсон. И только потом спустился к своему оставленному во внутреннем дворе “бентли”.

Перед домом Бекки стояло несколько автомобилей, поэтому свободное место нашлось лишь за соседним подъездом. Кое-как пристроившись впереди белого пикапа, Джилл не сразу покинул автомобиль, а некоторое время сидел, размышляя над тем, не позвонить ли сначала Бекки по сотовому телефону.

Вообще его немного смущал предстоящий разговор, хотя вины за собой он и не чувствовал. Ну да, случались у него интрижки с женщинами до знакомства с Бекки, но как человек здравомыслящий она должна понимать, что иного и быть не могло. У каждого мужчины найдутся две-три – а то и больше – любовные истории, относящиеся к холостяцкой жизни. Да и женщины в этом смысле не исключение. Бекки сама могла оказаться в их числе, если бы не была настолько погружена в живопись.

Пока Джилл раздумывал, сзади послышалось какое-то движение, и, машинально оглянувшись, он увидел, что белый пикап отходит. Тогда Джилл неспешно вышел из “бентли” и остановился, придерживая дверцу.

Вскоре произошло нечто такое, чего Джилл меньше всего ожидал, хотя в глубине души опасался. И что стало для него последней каплей.

За минувшие несколько минут пространство перед подъездом Бекки освободилось, но туда сразу устремился жемчужно-серый “опель”. Когда остановился, из него прямо на глазах Джилла вышел ненавистный ему Денни.

Завидев потенциального соперника, Джилл замер. В эту минуту он напоминал кокер-спаниеля, сделавшего стойку на вальдшнепа, разве что переднюю лапу не поднял.

Тем временем Денни обогнул свой автомобиль, открыл дверцу с другой стороны и протянул руку, чтобы помочь кому-то выйти.

Ожидая, кто покажется из “опеля”, Джилл пережил, наверное, самые неприятные минуты своей жизни – потому что никогда никого так не ревновал, как Бекки. Собственную невесту!

Разумеется, из “опеля” появилась она. Выпорхнула, если точнее. Поддержка Денни ей совсем не требовалась, и все же она не преминула ею воспользоваться!

Джилл стиснул зубы, наблюдая, как красавец Денни стискивает пальцы Бекки. Оба улыбались, чувствовалось, что у них замечательное настроение.

В этот момент Джилл почувствовал себя чужим. Он был не из их мира, не являлся человеком искусства. Вероятно, порой Бекки даже трудно было с ним говорить.

А с Денни легко. О да, с ним она чувствует себя как рыба в воде! И даже лучше, судя по тому, как весело стучат ее каблуки по асфальту...

Наблюдая за тем, как Денни сопровождает Бекки к подъезду, Джилл так сильно сжал дверцу своего “бентли”, что побелели пальцы.

Эти двое ведут себя возмутительно! Особенно Бекки. Надо же – так беззастенчиво улыбаться постороннему мужчине. И это девушка, которой скоро идти под венец! Притом совсем не с тем, кому она строит сейчас глазки. Женихом ее является абсолютно другой человек.

Стоп, а куда, собственно, они собрались? Неужели Бекки пригласила этого смазливого прощелыгу к себе? Если так, то...

Джилл скрежетал зубами. Кровь вскипала в его жилах от возмущения, ярость застилала глаза темной пеленой. Сейчас он прекрасно понимал, что чувствовал Отелло, которому сообщили об измене возлюбленной!

Нет, Бекки и сопровождающий ее щеголь в подъезд не вошли. Остановились на крыльце. Похоже, прощаются.

Ну и замечательно, подумал Джилл, буравя Денни взглядом. Нечего тебе делать в квартире моей Бекки. Прощайся и проваливай.

В этот момент, чуть склонив голову набок и скользнув по Бекки взглядом, Денни что-то сказал – судя по всему, сделал комплимент по поводу платья, потому что она машинально разгладила подол и рассмеялась. Затем тоже что-то сказала, легонько тронув Денни за рукав элегантного светлого пиджака. А тот – вот мерзавец! – протянул руку и нежно погладил Бекки по щеке.

У Джилла вновь потемнело в глазах от гнева. К сожалению, не настолько, чтобы он не разглядел дальнейшего – как Денни наклонился к поднявшей лицо Бекки и запечатлел поцелуй на ее... щеке? Или губах? Неужели на губах?!

Джилл словно окаменел.

Учитывая охватившую его ярость, неизвестно, что случилось бы дальше, но, произнеся напоследок несколько слов, Денни повернулся и зашагал к своему “опелю”.

Твое счастье, мрачно подумал Джилл.

Впрочем, то, что в этот раз Денни не стал подниматься к Бекки, ничего не значило. Между ними что-то есть, это ясно как божий день.

Прежде чем сесть в автомобиль, Денни повернулся и помахал Бекки рукой. Она ответила тем же. После этого Денни сразу укатил.

А Бекки стояла и смотрела ему вслед.

Джилл захлопнул дверцу своего “бентли” с такой силой, что проходившая мимо дама вздрогнула и ускорила шаг.

Услышав этот грохот, Бекки: повернула голову, увидела Джилла и изумленно разинула рот.

Тот уже стремительно шагал к ней.

Приблизившись вплотную, он словно навис над Бекки. Кулаки его были сжаты.

– Ты... маленькая потаскушка! Говоришь, между вами ничего нет? Но я не слепой! Я все видел!

– Джилл... – побелевшими губами пролепетала Бекки.

– Все видел! – повторил Джилл. – Собственными глазами! Однако тебе не удастся заводить шашни у меня за спиной! – добавил он, махая пальцем перед носом Бекки.

– Джилл, я...

– Между нами все кончено, золотце! – не слушая, рявкнул тот. – Я расторгаю помолвку! Будь здорова, успехов в творчестве! – Он повернулся и двинулся обратно к “бентли”, на ходу бросив через плечо: – Завтра пришлю твои вещи...

Упав на водительское сиденье, он захлопнул дверцу, развернул автомобиль, резко рванул вперед и вскоре скрылся за углом. А Бекки все так же стояла на крыльце и смотрела вслед, только на этот раз в другом направлении – противоположном тому, куда уехал Денни.

Спустя минуту она прерывисто вздохнула и вошла в подъезд...

Август плавно подкатил к своей середине, о Бекки вестей не было, поэтому Джилл имел все основания полагать, что между ними в самом деле все кончено.

Впрочем, иного он и не хотел – недоставало еще желать продолжения после всего, чему он лично стал свидетелем! Нет-нет, с него довольно. Он никогда не считал рога украшением, достойным настоящего мужчины.

О Бекки старался не думать. Пусть целуется со своим белокурым красавцем Денни! Она оказалась не той, за кого Джилл ее поначалу принял. Девственность не в счет. В случае с Бекки это всего лишь формальность. Кто поручится, что она не валялась в постели с Денни, позволяя самые интимные ласки, но предусмотрительно не допуская полной близости? А потом разыграла перед Джиллом невинную овечку. Дескать, я не такая, как все, живу ради искусства и в свои двадцать два года все еще пребываю в состоянии полной невинности.

– Знаю я эту богемную братию, – мрачно цедил Джилл, подливая себе по вечерам бренди в бокал. – И привычки так называемых людей искусства мне тоже очень хорошо известны.

Тот факт, что Бекки была первым человеком из упомянутой категории, с которым ему выпало пообщаться вблизи, не являлся для него аргументом. Разве не она пренебрегла подготовкой к свадьбе, предпочтя умчаться на какой-то дурацкий пленэр? Как будто это не могло подождать! Выставки у нее, видите ли... Презентации... А дом, семья, дети – все это брезжит где-то на втором плане. Этакий тусклый фон для торчащей посреди эксмурского леса горы... или что там она дорисовывала в Барнсмуре...

Какая семья, какие дети? – взывал к Джиллу глас справедливости. Ничего этого не было и в помине. Хотя могло бы быть, если бы ты не разрушил все своими руками!

Когда подобные мысли посещали Джилла, он даже головой мотал, лишь бы от них избавиться. Виноватым себя не считал. Это он-то разрушитель? Как бы не так! Если бы Бекки не дала повода, он никогда не разорвал бы помолвку. Потому что влюбился в эту вертихвостку, как школьник...

Примерно в таких размышлениях чаще всего пребывал Джилл по вечерам, свято веря, что о Бекки не думает.

Тем не менее, задуматься пришлось, так как позвонила единственная родственница Бекки – тетушка Кэт.

Надо сказать, что, расторгнув помолвку с Бекки, сообщать об этом родне и знакомым Джилл не стал. Просто не представлял себе, как станет объясняться с каждым по телефону. То есть можно, конечно, разослать открытки с соответствующим извещением, но ведь все адресаты обязательно примутся звонить и выяснять что, как и почему.

Однако тетушка Кэт – милейшая женщина, как отозвался о ней Джилл во время приезда в Барнсмур, – позвонила сама. Будто что-то почувствовала.

– Здравствуй, парень, – сказала она, словно обращалась к деревенскому булочнику, а не к владельцу крупного лондонского супермаркета. Что там у Бекки стряслось с мобильником?

В этот момент Джилл сидел перед телевизором, пытаясь сосредоточиться на футбольном матче – “Манчестер” играл с “Арсеналом”, – и подобных разговоров не ожидал. Мало того, не был к ним расположен.

– С мобильником? – пробормотал он.

– Да. Я ей звоню-звоню, и никакого ответа. Будь добр, пригласи ее к телефону, ведь она там где-нибудь неподалеку, верно?

Ну вот, дождался! – хмуро подумал Джилл. Сейчас придется объясняться. Судя по всему, Бекки не поставила свою тетушку в известность относительно разрыва наших отношений. Сама набедокурила, а мне теперь отдувайся...

– Бекки здесь нет, – сдержанно произнес он.

– Нет? Наверное, она в другой комнате? Ну так сходи за ней, пожалуйста.

Джилл поневоле усмехнулся. Точно, Бекки в другой комнате, только комната эта находится на, другом конце Лондона!

– Я бы с удовольствием, но... А вы разве домой к ней не звонили?

– Не-ет, – удивленно протянула тетушка Кэт. – Мне даже в голову не пришло. И потом, почему я должна звонить туда, ведь вы живете вместе!

Джилл поморщился.

– Все-таки я советовал бы вам позвонить Бекки домой, по стационарному телефону.

Повисла пауза, настолько короткая, что едва Джилл успел подумать “Ну, сейчас пойдут расспросы!”, как тетушка Кэт произнесла:

– Хорошо, сейчас позвоню. – После чего в трубке сразу зазвучали гудки.

– Вот и замечательно, – пробормотал Джилл. – А меня оставьте в покое...

В гостиной установилась тишина, которая нарушалась лишь звуками транслируемого по телевидению футбольного матча. Однако период относительного затишья продолжался недолго. Минут через пять телефон снова издал трель.