Текст книги "Повседневная жизнь публичных домов во времена Мопассана и Золя"

Автор книги: Лаура Адлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Кроме того, купить что-либо девушки могли лишь в редких случаях, как правило, они брали одежду напрокат, за 20–50 франков в неделю; при этом надо понимать, что предмет, гордо называемый бандершой пеньюаром за 60 франков, на самом деле представлял собой неопределенного вида кусок тюля за несколько су… В борделе нет ничего бесплатного, нужно платить даже за чулки, даже за ленточки для волос, даже за стирку. Часто девушке объясняли, что постельное белье будут менять только раз в две недели и что, если она хочет, чтобы его меняли чаще, пусть раскошеливается. В день своего прибытия в бордель у нее есть только накопленные в предыдущем борделе долги, которые, вероятно, согласилась погасить ее новая хозяйка. В день своего отъезда у нее все также ничего нет, кроме новых долгов второй хозяйке, которые, возможно, согласится погасить третья. Ей принадлежит только то, что на ней одето в день приезда, а это весьма немного, если верить Жаку Терно, который сумел отыскать в полицейском реестре арестантов следующие две записи: "Мария, в 1833 году, в возрасте 19 лет, имеет при себе синее платье, зеленый платок, красный передник; другая Мария, в 1833 году, в возрасте 32 лет, имеет при себе белое платье из хлопка, передник в белую и красную клетку, красный платок из хлопка, фиолетовую кофту".

Бордельная проститутка никогда не видит денег, которые зарабатывает. В провинциальных борделях ей достаются "чаевые", то есть подарки от клиентов, а также процент от доходов дома, который зависит от "выслуги лет"; впрочем, этот процент никогда не превышает 50 % тарифа за "услуги" и весь уходит на оплату долгов девушки и текущие расходы (постель, еда и т. д.). Все расчеты осуществляются с помощью жетонов: поднимаясь с клиентом на второй этаж, она опускает жетон в копилку, запертую на замок; каждое утро копилку открывают и заносят результаты в учетную книгу, однако бандерша всегда имеет возможность обмануть девушку, "не заметив" ее жетона. В Париже девушкам обычно достается полный тариф, однако бандерши все так хитро устраивают, что девушка весь заработок тратит в борделе: чаевые слугам, вино, подарки на день рождения бандерше, украшения, шоколад…

В пять-шесть вечера девушки снова спускаются в столовую обедать. Обед обильный, долгий, во главе стола сидит бандерша или ее муж, атмосфера совершенно домашняя: "Нет, все же смотреть на такое застолье – одно удовольствие! Все лица приветливые, яркие; за столом сидят пять хорошеньких девушек, от каждой глаз оторвать нельзя, все они разные (ведь бандерша должна уметь найти товар на любой вкус), во главе стола храмовым идолом сама мадам… Появляется Эжени, она обычная пансионерка, но ведет себя как младшая бандерша; она подает жареных цыплят, уже стоят открытыми пять бутылок…"

В великих борделях и в провинциальных отелях для мелкой буржуазии кормят хорошо и обильно, так как считают стол способом удержать "сотрудниц", которые, напомним, постоянно мечтают о том, чтобы покинуть бордель. В небольших борделях, которые содержат жадные хозяйки, кормить могут плохо, могут совсем не давать мяса. В одном борделе на Монпарнасе девушек кормили исключительно сардинами и говяжьими губами. Девушки подали жалобу в полицию, бордель закрыли.

После обеда, часто сопровождающегося обильными возлияниями, девушки поднимаются наверх одеваться. Требования к костюму в каждом борделе определяет полиция. В некоторых девушкам позволяется появляться перед клиентами почти в обнаженном виде, в других это запрещено. Часто они одевают трико с корсажем, туники с глубокими вырезами, подчеркивающими линии их тела, открытые пеньюары, прозрачные ночные рубашки; также обычно они носят туго натянутые чулки. Почти все пудрят щеки и красят губы. Некоторые подводят брови и ресницы жженой спичкой. Иногда, обильно накрасившись, они выходят к клиентам совершенно голыми.

Ожидание

Они ждут. Они ждут клиента, пьют, убивая время. В провинции бордель открывается в восемь вечера и закрывается в полночь. В великих парижских борделях жизнь начинает кипеть начиная с одиннадцати вечера. При борделях для мелкой буржуазии обычно есть кафе, оно открывается после обеда, и девушки спокойно спускаются в общий зал и подсаживаются к клиентам, пьют и беседуют с ними, и только потом уводят их на второй этаж "заняться делом". В таких местах салон – не место эротической выставки, скорее это площадка для встреч, оазис мечтаний и нежности, где весьма приятно поболтать, покурить, выпить: "Офицер открыл бутылку шампанского, пробка с грохотом ударила в потолок. Женщины вскрикнули, вино полилось в бокалы. Чокнулись. Затем было недолгое молчание, пока присутствующие опустошали бокалы, затем их снова наполнили. Офицеры беседовали друг с другом, не обращая внимания на женщин; студент одной рукой пригладил свои длинные волосы, другой приласкал своих соседок Жермену и Эмилию, которые вернулись в салон". Девушки наливают клиентам и пьют сами. Они не имеют права вести клиента наверх, пока он не потратил известную сумму, что, в приложении к системе жетонов, приносит значительные прибыли хозяйке. Обычно пьют шампанское и бургундское. В лучших борделях бокал абсента стоит 3 франка, шампанское от 20 до 30 франков, бургундское – 10 франков за пол-литра. Иногда девушек штрафуют за то, что они не пьют с клиентом; в ответ на это девушки научились обманывать хозяйку, наливая себе в бокалы подкрашенную воду. Существовали бордели, где в салоне стояли столы с двойным дном, что позволяло девушкам тайком выливать содержимое своих бокалов в специальные емкости, в то время как клиент пил в свое удовольствие.

Если клиенты приходят компанией, это очень подозрительно. Младшая бандерша подходит к двери с зарешеченным глазком, запертой на два оборота, открывает ее и изучает потенциальных гостей. Если возникает проблема, она зовет хозяйку. Особую опасность представляют пьяные компании молодежи, моряки в увольнении, которые готовы на все, лишь бы прервать вынужденное воздержание, обманутые клиенты, которые возвращаются на место, где их обидели, зараженные сифилисом! Происшествия случаются редко, но иногда принимают дурной оборот. В этих случаях обычно выясняется, что нападавшие хорошо подготовились к атаке: "Заговорщики бесшумно выстроились в шеренгу вдоль стены; один из них тихо постучался в дверь борделя, ему открыли, не чувствуя никакой опасности. Он тут же схватился за ручку, а другие со всех ног ворвались внутрь; в результате пострадали все: и бандерша, и ее помощница, и шесть проституток были жестоко избиты руками и ногами, их почти голыми вышвырнули на улицу, а некоторых сбросили в сточную канаву".

Наиболее спокойные клиенты усаживаются в салоне и переходят к делу не спеша: заказывают для дамы бокал шампанского или рюмку ликера, чаще всего мятного или шартреза, их особенно любили в борделях. Они как будто хотят просидеть в салоне весь вечер; наконец, после несколько раз повторенного младшей бандершей предложения выбрать себе девушку, какие-то гости делают свой выбор и отправляются наверх. Оставшиеся девушки переходят в другой салон, где сидят другие клиенты, и все начинается заново, а те клиенты, кто не сделал свой выбор, остаются в первом салоне.

Если клиент приходит один и в первый раз, ритуал несколько меняется: подвергнув гостя обычному здесь осмотру, младшая бандерша кричит на весь дом: "Закрыть двери!" Во всех салонах, где есть в этот момент люди, немедленно закрываются двери, благодаря чему обеспечивается инкогнито всех гостей заведения. Все девушки мгновенно оставляют соблазняемых ими клиентов и отправляются в самый большой и роскошный салон борделя, где они качают бедрами и принимают самые привлекательные позы, показывая себя во всей красе новому гостю, который, если его намерения серьезны, расспрашивает младшую бандершу о достоинствах каждой присутствующей. Иногда у клиентов – обычно это самые молодые – не хватает средств на то, чтобы позволить себе девушку; в таких случаях они заявляются в бордель компанией, предварительно собрав в общую кассу необходимую сумму. Они отдают деньги младшей бандерше, которая достает колоду карт, тасует ее и дает пришедшим вытянуть по карте. Тот, кому достается туз червей, отправляется в комнату с выбранной им девушкой; об этом так и говорят – "пойти вытянуть туза". Частенько потом выясняется, что счастливый победитель тайком вручил младшей бандерше спрятанную им в кармане купюру!

Болезнь

Девушки работают в постоянном страхе заразиться сифилисом. Они хорошо понимают, что от этого у них нет никакой гарантии и защиты, они постоянно говорят друг с другом об этом, отчего только сильнее боятся. Если девушка заразится и болезнь обнаружат, она, скорее всего, потеряет работу. В любом случае никто из них не может отказаться обслуживать клиента. Но как узнать, здоров он или нет? Младшая бандерша, конечно, подвергла его тщательному допросу и пощупала его в нужных местах, но этого может оказаться недостаточно. Многие девушки и сами расспрашивают клиента, но ведь он вовсе не обязан говорить правду. В некоторых домах в самом деле принято проводить пальпацию полового органа клиента, прежде чем допускать его к девушке, а там и она сама повторит операцию. "Эта общая пальпация мужского полового члена, осуществляемая женщиной без медицинского образования по сто раз на дню – заметим к тому же, что медики давно отказались от этого метода, а женщины, которым в борделях рекомендовано это делать, вскоре бросают это отвратительное занятие – не имеет ничего общего с нормальным медосмотром", – пишет доктор Аиддар. Но что же все-таки делать? Жестко следить за состоянием здоровья, регулярно вызывая врача для медосмотров, следить за собой, наконец можно ничего не делать, как будто никакой опасности нет… Именно на такой путь порой заставляли ступить фатализм, легкомыслие и желание заработать… Итак, если девушка заболевала сифилисом, бандерши порой позволяли ей продолжать работу, а когда в бордель приходили врачи, умело маскировали заболевание. Отношение к бор– дельным проституткам всегда было одинаковым – это машины для удовольствия, которые не могут остановиться, ведь они работают, даже когда у них месячные и риск заражения многократно увеличивается. Когда они вынашивают ребенка, они все равно работают практически до самых родов – есть желающие заниматься любовью именно с беременными… Труженицы любви, они не имеют права на отдых: "Это половой процесс, идущий без остановки, без продыха. Это бесконечный ряд людей-животных, которые приходят туда один за другим удовлетворять свои желания, проявлять свою звериную суть. Единые в своей анонимности, они бросают свои тела всех возрастов, всех запахов, всех цветов кожи на одно-единственное тело одной-единственной женщины. Никаких передышек, никаких пауз".

Медосмотры, проводимые к большому неудовольствию бандерш, противящихся им изо всех сил, организуются в больницах и диспансерах. Обычно медосмотр проводится раз в неделю, чаще всего бесплатно. Девушки боятся его как огня. Если у них находят болезнь, врачи заточают их на много недель в больницу, где условия жизни и санитарные условия могут порой быть просто ужасными<sup>[18]18
  См. далее главу 3.


[Закрыть]</sup>. К концу XIX века распространяется практика проведения медосмотров непосредственно в борделях; такие осмотры проводились три-четыре раза в месяц. Осматривал девушек специальный врач, получавший за это компенсацию от муниципалитета, его сопровождал агент полиции нравов и иногда военный врач. Агент полиции нравов должен был, в соответствии с должностной инструкцией, "помогать врачу с почтительностью и усердием"… "По мере того как женщины проходят осмотр, врач вклеивает в их карты – и одновременно в учетную книгу – специальную марку, на которой указывается состояние их здоровья и пишется диагноз; врач может промолчать, а может громко объявить поставленный им диагноз. Его слова достаточно для того, чтобы больную девушку арестовали". После проведения осмотра врач и полицейский отправляются в мэрию к уполномоченному секретарю. Ему они передают запертую на ключ, единственный экземпляр которого хранится у этого секретаря, коробочку, куда врач опустил жетоны, число коих совпадает с количеством девушек, проживающих в борделе… Если у какой-то девушки обнаружили сифилис, ее немедленно забирают из борделя и помещают в больницу; приставленные к ней санитары не стесняются кричать на нее и осыпать ее оскорблениями.

"На последний лестничный марш ступил полицейский, за которым шли два человека в белых халатах. Все трое двинулись навстречу девушке. Увидев их, она попятилась. Вдруг в ней проснулся гнев, ярость, направленная против мадам, которая попросту бросила ее в беде. Ее мускулы напряглись, в порыве бешенства она тигром накинулась на бандершу: "Ты мне заплатишь. Это ты виновата, потаскуха проклятая! Ты пускаешь в свой вонючий сарай любого мерзавца. Да, это ты во всем виновата, я сделаю все, чтобы твой поганый дом закрыли – я знаю, ты пускала к нам детей, которым не исполнилось семнадцати! Только подожди, вот я выздоровею, такое тебе устрою, мало не покажется, и тебе, и твоему гадкому коту". Два человека в белых халатах взяли ее под руки и повели вниз; девушка вырывалась".

Желание

Девушка, работающая в борделе, должна уметь делать все: разбудить в клиенте желание, суметь его удовлетворить, суметь сделать так, чтобы он пришел еще. Для начинающих бандерша организует курсы, в которых участвует странная каста мужчин, которых зовут "пробниками"; они приходят неизвестно откуда и никогда не живут при борделе. "Пробников кормят бифштексами с кровью и поят первосортным бордо и дополнительно к этому платят им 15–20 франков в день. Несмотря на такой режим питания, эти несчастные "рабочие сцены" изысканной страсти в скором времени теряют способность выполнять свои обязанности, исчезают из вида и заканчивают свои дни в какой-нибудь больнице, проработав всего несколько месяцев". В самом деле, несчастные люди – им не удается удовлетворить страсть этих женщин, неудовлетворимую по своей природе, ведь они одновременно и чудовищные вампиры, вдыхающие запах спермы и высасывающие из мужчин, которые, как правило, гораздо здоровее их, жизненную энергию, и "рабочие лошадки", у которых никогда не снашиваются "копыта".

Клиентура состоит из людей разных сословий, посещающих бордель более или менее регулярно в зависимости от своей состоятельности. Были разработаны несколько типологий клиентов, сопоставление которых позволяет утверждать, что проституция четко отвечала потребностям общества. Рассмотрим, к примеру, классификацию Феликса Реньо, опубликованную в 1906 году: "1) развратники, которые падки на все "новенькое", желания которых могут удовлетворить только самые опытные женщины; 2) люди стеснительные или только начинающие половую жизнь, не осмеливающиеся ухаживать за женщинами; 3) уроды; 4) женатые мужчины, жены которых больны и не могут исполнять свои супружеские обязанности, а также все прочие мужчины, у которых недостаточно средств на то, чтобы вступить в брак или содержать любовницу".

Я бы добавила сюда женатых мужчин, жены которых рассматривают половой акт исключительно как средство произведения потомства, считая при этом, что чем быстрее он протекает, тем лучше. Не стоит также забывать и о тех, которые требуют от своего супруга воздержания. Как говорится, "если хочешь, чтобы муж не шлялся, переломай ему ноги". У проститутки важная социальная функция – она служит сексуальной отдушиной, она часто для мужчины его первая женщина. По данным Флекснера, 33 % процента женатых мужчин посещали публичные дома до вступления в брак. Самыми многочисленными клиентами являются военные и молодежь, как в провинции, так и в городах. Эти молодые люди принадлежат разным социальным слоям, но чаще они служащие или дети из обеспеченных семей. Их особенно любят проститутки: они вежливы, веселы, умеют расположить к себе, а иногда и влюбляются. Например, некий юноша по имени Андре в 1914 году страстно полюбил некую проститутку Виолетту, "сотрудницу" одного борделя в Ле Мане. Бордель располагался на улице Пан де Горрон, Андре посещал его регулярно и там познакомился с Виолеттой, чье настоящее имя было Габриэль. Они каждый день писали друг другу письма и, решив, что не в силах изменить судьбу друг друга, решили вместе покончить с собой, предварительно приняв дозу кокаина с шампанским. Андре оставил предсмертную записку: "Мы подарим друг другу смерть". Он выстрелил из пистолета в девушку, но промазал, а затем застрелился сам. Виолетту выгнали из борделя. Расследование пришло к выводу, что причиной самоубийства стали "алкоголизм и эротизм", но затем стало известно, что через несколько дней после самоубийства Андре должен был быть призван в армию… Любовь или страх перед казармой – мы уже никогда не узнаем… Известна также история убийства некоей дамы по имени Рено, которую любил один мужчина; он предложил ей бросить все и уехать с ним, она отказалась. Застрелив ее, мужчина застрелился сам. По этому поводу Альфонс Эскирос, воспеватель проституток, которых он считал героинями своего времени, написал: "Что же! Эта женщина, приговоренная, презренная, униженная – она выше вас, мои дорогие голубки: у нее был совершенный возлюбленный, нежный, покорный, молящий, неутомимый, который покончил с собой, когда понял, что не может сломить волю своей возлюбленной и заставить ее быть себе верной".

Несмотря на все это, обычно отношения клиент – проститутка вовсе не так полны страсти и ревности, но все же эти отношения выходят за рамки обыденного, не укладываясь в известные клише: в буржуазных публичных домах частенько между клиентом и женщиной возникает настоящая привязанность, рожденная привычкой, нежностью и даже уважением друг к другу. Даже Эдмон де Гонкур, который очень старался сделать свою "Девку Элизу" правдивым репортажем о реальных событиях, а не романтической сказкой, отметил эту особенность отношений, наблюдая за клиентами-солдатами: "Для солдата проститутка всегда остается женщиной… Солдат ее любит, ревнует ее. Солдат отдает ей свое жалованье, которое ему платит государство. Солдат выводит ее на прогулку с гордостью. Солдат пишет ей письма". Деревенские клиенты испытывают сходные чувства – "продажная девка" для них скорее любовница, подруга, а не "машина похоти", "сточная канава"… "Эти девушки, которых люди, проводящие дни в поле, видят в борделе, с их изящным бельем, с их волосами, пахнущими жасмином, с их розовыми ногтями, с их белыми руками, не знающими работы, с мягкостью их жестов, с кошачьей нежностью их речи, с их страстным взглядом, каких не встретишь в деревне, эти девушки, которых они видят в газовом свете и в блеске зеркал, которые выглядят богинями, восхищают их, увлекают их как великие куртизанки увлекали когда-то знатных мужчин". Эта нежность представляет собой, несомненно, один из важнейших компонентов, без которых не может возникнуть связь, объединяющая клиента и его проститутку. Удовольствие обрастает привычками. Но что на самом деле происходит в голове у клиента? Его ласкающая вежливость может быть лишь игрой… или просто отражением иллюзий писателей. Не забудем также и то, что сам факт оплаты удовольствия порождает удовольствие. И все же в борделях в небольших городках девушки служили для своих клиентов конфидентками, старыми подругами, которым можно рассказать все и с которыми приятно посидеть у огня, а затем и лечь в постель. С ними клиент переживает маленькие романы. Их целуют в обе щеки, им рассказывают семейные новости, кто заболел, кто выздоровел; в целом отношения клиент – проститутка превращаются в отношения буржуа – любовница. "Каждому – своя" – таков мог бы быть девиз борделя Телье, где время от времени возникали самые настоящие пары: г-н Васс, судья арбитражного суда, и сама мадам; г-н Полен, бывший мэр, и Роза; г-н Пенпесс, финансовый инспектор, и Фернанда; г-н Таннерво, солильщик, и Рафаэль. Бордель, и это ни для кого не секрет, остается при этом местом, куда юноши из мелких и средних буржуазных семейств приходят потерять девственность, несмотря на то, что правила содержания борделей это запрещают; местом, куда приходят расслабиться мужчины, по каким-то причинам лишенные возможности жить нормальной половой жизнью (матросы и военные, о которых так замечательно писал Карко). "В приморских городах, где пронзительно воют сирены маяков, разве не смешаны для моряка в жгучее зелье нежность любви к девке и жестокость разлуки с ней? Сами девки, кажется, избавлены от необходимости его пить, и в этом тоже заключена их привлекательность. Тот, кто хоть раз слышал в этих молчаливых и одновременно шумных домах истошный крик матроса, вернувшегося в город с трансатлантическим рейсом и не умеющего сдержать своей радости, знает, что в этот момент даже самая тупая из девок внезапно на мгновение замолчит, прислушиваясь. Она поднимет голову и мысленно сопоставит свою жизнь с той, которую ведет этот матрос, на море, под звездными небесами; она вздрогнет и постарается поскорее забыть об этом".

Мужчины предпочитают немного полных женщин среднего роста. Высокие и очень толстые реже привлекают их внимание. Брюнетки с нежной кожей очень популярны, в то время как блондинок считают безвкусными. Клиенты любят хорошо накрашенных девушек, с подведенными глазами и красными губами. Старики – наименее требовательные клиенты, но девушкам они нравятся меньше всех… Проститутки, нужно это еще раз подчеркнуть, не имеют, конечно, права выбирать и обязаны выполнять все, даже самые странные желания клиента. Так что же происходит на втором этаже борделя, куда девушки уходят с клиентами? Что делается за закрытой дверью комнаты любви? Немногие авторы брались за этот сюжет; самые романтические натуры среди них говорили об эротических страстях и изысканном вкусе раннего утра, проведенного в объятиях девушки. Другие просто рассказывают о числе раз, о позах, об эволюции нравов. В среднем за ночь в борделе среднего уровня девушка совершает четыре-пять половых актов, но это среднее ни о чем не говорит, так как порой в "базарные дни", то есть в выходные и праздники, бьются все мыслимые рекорды. В великих борделях у девушки бывает минимум четверо мужчин за ночь, а за день – семь-восемь. В борделях средней руки девушки могут целыми днями вышивать, но когда наступает период выплаты жалованья, то есть начало месяца, частенько бывает, что к девушке за ночь заходит до 15 человек. В дни, когда тянут жребий на военную службу, в борделях также наблюдается приток клиентов, молодых людей, вытянувших несчастливый билет; в таких случаях бандерши вызывают "подмогу". Например в Леваллуа в дни призыва "можно наблюдать душераздирающие сцены, когда совершенно обнаженные девицы стоят, как ни в чем не бывало, в окнах своих борделей".

Разброс цен может быть поистине чудовищным. Тариф зависит от класса и от популярности борделя. В великом борделе клиент заплатит за один раз 10 франков, а в каком-нибудь вшивеньком заведении в провинции отдаст за то же самое 3 франка (данные на начало XX века). Однако по всей Франции тарифы для борделей одной категории были примерно одинаковыми; во время Первой мировой войны цены несколько поднялись, затем снова упали. Разные заведения предлагают разные "дополнительные" услуги. В борделе Телье, например, г-ну Полену не нужно ничего лишнего, он делает все по-быстрому. Но не все клиенты таковы, так как, напоминает нам Луи Фьо, "в борделе разрешается все". Минет заказывают восемь клиентов из десяти, пишет Таксиль, часты и анальные половые акты. Девушкам обо всем этом заранее известно, и они не имеют права отказать.

В самых дорогих борделях красота обстановки и экзотика в услугах становились в течение XIX века все более изысканными; там занимались самыми эксцентричными и редкими вещами, благодаря чему моралисты получили право говорить, что бордели стали самыми настоящими храмами извращений: самое банальное требование клиента, предъявляемое практически каждый день, – это любовь с двумя, а то и с тремя девушками одновременно. Причем чаще всего такие желания высказывают люди солидного возраста и самого серьезного и строгого вида. Другие испытывают удовольствие только в крайне специфических условиях, которые, разумеется, им предоставляются: "Мужчины доводят изысканность до мерзости, требуя целовать не только их половые органы, но и анальное отверстие. Другие делают то же самое женщинам, которых выбирают. Есть люди, которые не могут совершить акт любви, если их не высечь, при этом чем их больнее секут, тем большее они испытывают удовольствие. Нет ни одного борделя для аристократии, где бы для этой цели не держали специальные розги. Некоторые желают бить выбранную ими женщину… Некоторые маньяки не удовлетворяются тем, что их секут до крови; им еще нужно, чтобы им ввели под кожу в мошонку длинные серебряные иглы. Мне рассказывали, что один клиент потребовал от женщины, специалистки в этих делах, чтобы она сделала ему несколько легких надрезов перочинным ножом". Нельзя не упомянуть и еще несколько экспонатов этой галереи охотников за страстью – людей, которые не могли испытывать удовольствие, если на их тело не укладывали шкворчащий омлет прямо со сковородки (представьте себе, таких клиентов было много!), копрофилов, пассивных и активных, клиентов, которые заказывают "лапки пауков" (особый тип ласк, очень ценимый в то время), клиентов, которые любят, чтобы их подвешивали к потолку. И это еще далеко не полный список. В борделях имеются все необходимые аксессуары: хлысты, веревки, прозрачные столы, собаки и даже гермафродиты (только в самых дорогих домах, так как это редкий товар). Большая часть наблюдателей утверждают, что сексуальные запросы богатых медленно, но верно эволюционировали от желания совершать плотский акт до желания наблюдать за совершением такового другими. Разумеется, вуайеризм всегда был важной частью самого механизма формирования желания, но бордели постепенно переходили к тому, что "живые картинки" делались едва ли не основным товаром. В особой комнате устанавливалась специальная машина, бандерша организовывала эротическую сцену: на черном ковре обнаженные девушки садились или вставали в вызывающие позы, их освещали свечи, при этом пол, на который был уложен ковер, крутился, и неподвижные девушки в мерцающем свете свечей казались восковыми куклами, застывшими в позах любви. Вуайерам скоро стало не хватать простых дырок, просверленных в стенах или в дверцах шкафов; тогда были придуманы комнаты, в которых, сидя в кресле, клиент мог наблюдать и слышать все, что происходит в соседней комнате, для чего применялись специальные занавеси, обои, к перегородкам между комнатами подводились специальные трубы, усиливавшие звук, ставились линзы и прочее. К началу XX века бордель для богатых совершенно изменил свое назначение – он перестал быть местом потребления, он стал местом, где можно было заниматься тем, что запрещено за его стенами.