Текст книги "Жуков. Портрет на фоне эпохи"

Автор книги: Лаша Отхмезури

Соавторы: Жан Лопез
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Глава 9
В военном руководстве накануне катастрофы. 1941

2 января 1941 года в большом зале здания Генерального штаба на улице Фрунзе началась штабная игра на картах, из-за которой в дальнейшем будет пролито столько чернил. В своих «Воспоминаниях» Жуков напоминает, что игра «в основном преследовала цель проверить реальность и целесообразность основных положений плана прикрытия и действия войск в начальном периоде войны». Он утверждает, что одержал полную победу над генералом Павловым, игравшим за противоположную сторону: «Игра изобиловала драматическими моментами для восточной стороны. Они оказались во многом схожими с теми, которые возникли после 22 июня 1941 года, когда на Советский Союз напала фашистская Германия…»[317]317
  Жуков Г.К. Указ. соч. 1-е изд. С. 193.


[Закрыть] В 1960-х годах он расскажет Симонову: «Взяв реальные исходные данные и силы противника – немцев, я, командуя «синими», развил операции именно на тех направлениях, на которых потом развивали их немцы. Наносил свои главные удары там, где они их потом наносили. Группировки сложились примерно так, как потом они сложились во время войны. Конфигурация наших границ, местность, обстановка – все подсказывало мне именно такие решения, которые они потом подсказали и немцам. Игра длилась около восьми суток. Руководство игрой искусственно замедляло темп продвижения «синих», придерживало его. Но «синие» на восьмые сутки продвинулись до района Барановичей, причем, повторяю, при искусственно замедленном темпе продвижения»[318]318
  Маршал Жуков, каким мы его помним. С. 99.


[Закрыть].

Полдюжины военных историков, в том числе американцы Ротондо и Робертс, русские Анфилов, Бобылев и Никифоров, нашли и проанализировали документы, относящиеся к этому упражнению, распространенному в вермахте, но мало использовавшемуся в Красной армии. Сегодня мы имеем о той штабной игре более точное представление.

Во-первых, была не одна игра, а две. В первой, проходившей с 2 по 6 января, Жуков играл за «синих» (немцев). В его команду входили Кирпонос, Штерн и Толбухин. Он наносил удар основными силами севернее Припятских болот. Командующий Западным особым военным округом Павлов играл за «красных», то есть за советскую сторону. Среди генералов, входивших в его группу, отметим Конева. Вторая игра проходила с 8 по 11 января. На этот раз за «красных» играл Жуков, а Павлов и Ф. Кузнецов, командующий Прибалтийским военным округом, командовали «синими». Теперь удар должен был наносить Жуков, но южнее Припяти. Посредниками были Тимошенко, Шапошников, Мерецков, Ватутин и три военных-политика: Буденный, Кулик и Голиков.

По условиям первой игры, «красные» изначально были сильнее «синих» во всем, кроме противотанковой обороны. Жуков нанес удар 15 июля, не завершив сосредоточения своих войск. Через восемь дней он продвинулся в глубь Белоруссии на 70 – 120 км. Но – в «Воспоминаниях» об этом нет ни слова – контрнаступление «красных» отбросило «синих» до границы. Но это было только начало кампании, сильно сокращенной по инициативе посредников и не подвергшейся после окончания серьезному разбору и анализу. В реальности в июне 1941 года за первые пятнадцать дней войны немцы полностью разгромят находившиеся в Белоруссии силы красных. На втором этапе первой игры перед «красными» была поставлена задача выхода на рубеж Вислы и вторжение в начале сентября в Восточную Пруссию; «синие» должны организовать оборону. В соответствии с советской военной доктриной, игравший за «красных» Павлов начал крупномасштабное наступление. 7 августа он форсировал Неман, его правый фланг окружил «синих». 11 августа в прорыв были введены механизированные соединения, продвинувшиеся на 100 км на запад. Но тут Жуков своими танками контратаковал ушедшие далеко вперед силы противника, ударив им во фланги. Над двадцатью дивизиями «красных» нависла угроза окружения. Павлов оказался вынужден остановить свое наступление и отступить. Посредники остановили игру в тот момент, когда преимущество было у «синих». Жуков не разгромил Павлова, но поставил его в очень тяжелое положение.

Во втором сценарии начало войны также было вынесено организаторами за рамки игры, в чем выразилась их уверенность в том, что на этом этапе не может произойти ничего важного. «Синие» (как и «красные») сосредоточили две трети своих сил южнее Припятских болот. Перейдя в наступление, они продвинулись в глубь советской территории на 50–70 км, но Жуков остановил их у Львова и Ковеля, разгромил 20 их дивизий, а остальные отбросил за государственную границу. Во второй части игры по сценарию № 2 перед Жуковым была поставлена задача выйти на линию Бреслау – Будапешт – Тимишоара. Ему это не удалось, однако к сентябрю он все же оттеснил Павлова и Кузнецова на линию Краков – Ужгород, что делало его явным победителем.

То, что Жуков проявил себя лучше, чем Павлов и Кузнецов, и одержал верх в обеих играх, командуя как «красными», так и «синими», бесспорно. Гораздо интереснее выводы, которые будут сделаны из этих январских игр 1941 года. В этом вопросе веры жуковским «Воспоминаниям» нет. Он пишет, что вместе с другими участниками, в том числе Павловым, был принят Сталиным, который поинтересовался причинами неудачных действий войск «красной» стороны. Павлов, желая скрыть смущение, попытался отшутиться. А Сталин якобы оскорбил его, обвинив в том, что он не владеет «военным искусством»[319]319
  Жуков Г.К. Указ. соч. М.: ОЛМА-Пресс, 2002. С. 202.


[Закрыть]. Жуков делает местом этой сцены Кремль, но Павлов и Жуков вместе на приеме у Сталина были 2 января, то есть до начала первой штабной игры. Вновь Жуков попадет в кабинет Сталина только 14 января, после окончания второй игры, в компании Тимошенко, Мерецкова и членов политбюро, о чем свидетельствует журнал посещений сталинского кабинета в Кремле. Значит, разбор игр состоялся 14 января без Павлова.

Много интересных замечаний о январских играх 1941 года мы находим в мемуарах одного из их участников, Казакова (Михаил Ильич Казаков (1901–1979), генерал-лейтенант, Герой Советского Союза. На январь 1941 года – генерал-майор, начальник штаба Среднеазиатского военного округа.  – Пер.). «У многих участников совещания вызвал недоумение завышенный состав армии. […] Завершение игр показалось мне несколько необычным: разбор производился не Наркомом обороны и не Генеральным штабом, а самими участниками – Г.К. Жуковым и Д.Г. Павловым. […] В Кремле состоялось заседание Главного Военного совета по итогам наших сборов. Наркомат обороны отчитывался здесь перед Политбюро Центрального Комитета партии и Советским правительством. Начальник Генерального штаба К.А. Мерецков подробно доложил, чем мы занимались в течение трех недель. Доклад он делал по памяти, не придерживаясь подготовленного текста, и немало погрешил против истины в своих выводах и рекомендациях»; по условиям игры было принято, «что наша дивизия значительно сильнее дивизии немецко-фашистской армии и что во встречном бою она безусловно разобьет немецкую дивизию. В обороне же одна наша дивизия отразит удар двух-трех дивизий противника»[320]320
  Казаков М. Над картой былых сражений. М.: Воениздат. С. 58–59. http:// militera.lib.ru/memo/russian/kazakov_mi/02.html (2 июня 2012).


[Закрыть].

Казаков, сам на разборе игр не присутствовавший, сообщает, что Мерецков не сумел объяснить Сталину, как «красным», при совсем незначительном численном превосходстве, удалось разбить «синих» во время контрнаступления. Это свидетельство наводит на мысль о том, что в описании сцены разбора игр, по Казакову, Жуков в своих «Воспоминаниях» заменил своего друга Мерецкова на Павлова – тот был расстрелян в июле 1941 года и не мог возразить. Как бы то ни было, результат игры по второму сценарию стал основанием размещения в 1941 году главных сил Красной армии на Украине, представлявшей собой наиболее удобный плацдарм для вторжения в Южную Польшу. Таким был главный результат штабных игр на картах. Он приведет к тяжелым последствиям, потому что основной удар немцы нанесут в 400 км севернее, в Белоруссии.

В своих «Воспоминаниях», опять же в связи с разбором штабных игр, Жуков рассказывает об инциденте по поводу строительства укрепрайонов. Он утверждает, что сам затронул эту тему:

« –  По-моему, в Белоруссии укрепленные рубежи (УРы) строятся слишком близко к границе и они имеют крайне невыгодную оперативную конфигурацию, особенно в районе белостокского выступа. Это позволяет противнику ударить из района Бреста и Сувалки в тыл всей нашей белостокской группировки. Кроме того, из-за небольшой глубины УРы не могут долго продержаться, так как они насквозь простреливаются артиллерийским огнем. Считаю, что нужно было бы строить УРы где-то глубже…

 –  Укрепленные районы строятся по утвержденным планам Главного военного совета, а конкретное руководство строительством осуществляет заместитель наркома обороны маршал Б.М. Шапошников,  – резко возразил К.Е. Ворошилов.

Поскольку началась полемика, я прекратил выступление и сел на место»[321]321
  Жуков Г.К. Указ. соч. 1-е изд. С. 194.


[Закрыть].

Странно, что промолчал Тимошенко, хотя в своей речи на закрытии декабрьского совещания 1940 года он особенно упирал на то, что Красная армия располагает глубокой системой обороны, благодаря чему на советской территории исключены «польский» и «французский» варианты. Если Жуков действительно сказал то, о чем написал в мемуарах, то он был абсолютно прав. Система укрепленных районов на западной границе СССР была нонсенсом с военной точки зрения. Она буквально приглашала немцев уничтожить две армии и три мехкорпуса, сосредоточенные на Белостокском выступе. Что и произойдет. По тону Ворошилова Жуков понял, что это вопрос политический, то есть чреватый для него плохими последствиями. Вступать в конфликт с Ворошиловым, несмотря на то что после Финской войны он впал у вождя в немилость, по-прежнему было делом весьма опасным. Возможно, Жуков почувствовал, что влез в компетенцию Сталина, который приказал строить укрепрайоны именно в тех местах, потому что они символизировали окончательное включение в состав СССР бывших польских территорий, присоединенных в сентябре 1939 года.

Добавим еще, что, по словам Еременко[322]322
  Еременко А. В начале войны. M.: Наука, 1966. С. 34–37. http://militera.lib. ru/memo/russian/eremenko_ai_1/01.html (11 декабря 2011).


[Закрыть], Сталин на этом заседании будто бы сказал, что понимает слабость РККА, и якобы объявил, что «нам нужно выиграть полтора-два года, чтобы закончить план перевооружения». О том же говорит в своих «Воспоминаниях» и Жуков. Осознание слабости своей армии сопровождалось возвратом к политике сотрудничества с Гитлером, ознаменовавшейся заключением крупного экономического соглашения между СССР и Германией, подписанного 10 января 1941 года, за несколько дней до состоявшегося в Кремле разбора штабных игр. Эта политика выразилась и назначением в Берлин нового советского посла – Владимира Деканозова, выходца из грузинской чекистской команды Берии. После осенней ссоры 1940 года Сталин вернулся к прежней, очень рискованной политической линии – подкармливать нацистского зверя, чтобы уберечься от его нападения.

Начальник Генерального штаба вопреки своему желанию

В январе 1941 года Сталин назначил Жукова начальником Генерального штаба, вследствие чего тот в 44 года стал вторым, после наркома обороны Тимошенко, в иерархии Красной армии. Почему вождь выбрал именно его? По мнению самого Жукова, в первую очередь потому, что счел его человеком, способным осуществить план войны с Германией, принятый в октябре 1940 года и основывавшийся на мощном контрнаступлении с Западной Украины в Южную Польшу. Кавалерист, в прошлом командир мобильного соединения в Белоруссии, в 1939 году Жуков на Халхин-Голе проявил себя человеком смелым, энергичным, способным вести наступательные действия и применять в бою танки. Кроме того, в его пользу говорило и знание им местности, а также войск Киевского особого военного округа, с которыми он познакомился за время командования им. Делая 25 декабря 1940 года доклад о наступательной операции, он выразил свое профессиональное кредо в следующих словах: «Еще в 1921 г. М.В. Фрунзе… писал, что необходимо воспитывать нашу армию в духе величайшей активности, подготовлять ее к завершению задач революции путем энергичных, решительно и смело проводимых наступательных операций». Важную роль в назначении на новый пост сыграло то, как он успешно действовал на январских играх 1941 года, разыгрывая второй сценарий – контрнаступление по октябрьскому 1940 года плану.

Жуков пишет, что Сталин лично предложил ему должность начальника Генштаба на следующий день после обсуждения итогов штабной игры, то есть 15 января (вступление его в должность датируется 1 февраля). Никаких следов этой встречи в журнале регистрации посетителей кабинета вождя нет. Так что вполне возможно, что Жуков выдумал всю сцену предложения ему Сталиным новой должности. Сделано это было отчасти для того, чтобы показать, что он не был готов к этой работе, а с другой, возможно, из желания снять с себя часть вины за разгром июня и июля 1941 года.

« –  Политбюро решило освободить Мерецкова от должности начальника Генерального штаба и на его место назначить вас [сказал Сталин].

Я ждал всего, но только не такого решения и, не зная, что ответить, молчал. Потом сказал:

 –  Я никогда не работал в штабах. Всегда был в строю. Начальником Генерального штаба быть не могу.

 –  Политбюро решило назначить вас,  – сказал И.В. Сталин, делая ударение на слове „решило“.

Понимая, что всякие возражения бесполезны, я поблагодарил за доверие и сказал:

 –  Ну а если не получится из меня хороший начальник Генштаба, буду проситься обратно в строй.

 –  Ну, вот и договорились! Завтра будет постановление ЦК,  – сказал И.В. Сталин»[323]323
  Жуков Г.К. Указ. соч. 1-е изд. С. 195.


[Закрыть].

Также Жуков стал кандидатом в члены ЦК ВКП(б)  – это почетное звание прилагалось к должности начальника Генштаба, точно так же, как место депутата Верховного Совета Украинской ССР к должности командующего Киевским особым военным округом. Помимо этого он стал заместителем наркома обороны и членом Главного военного совета.

Почему Мерецкова сместили спустя каких-то пять месяцев после назначения начальником Генштаба? В различных беседах после смерти Сталина Мерецков утверждал, будто Тимошенко очень плохо воспринял критику, высказанную на декабрьском совещании. Казаков, напротив, указывает причиной слабый доклад Мерецкова на разборе результатов штабных игр. Захаров, бывший непосредственным очевидцем, возможно, наиболее близок к истине, напомнив, что в сентябре 1940 года Мерецков представил созданный по инициативе Шапошникова доклад, в котором отстаивал возможность нанесения немцами удара на Москву и Ленинград, в то время как Сталин, Тимошенко – и Жуков – были убеждены, что основное немецкое наступление развернется на Украине, и это их убеждение стало почти догмой.

То, как Мерецков был снят с должности начальника Генштаба, ясно показывает отношение Сталина к личным качествам военачальников и отсутствие свободы дискуссий в армии, так тесно связанной с политическим аппаратом. В какой другой армии в Генштабе менялось четыре начальника за пять лет, да еще в момент серьезного международного кризиса? Переведенный на должность заместителя наркома обороны СССР по боевой подготовке, Мерецков 23 июня 1941 года попадет в опалу, как и его друг Павлов. Его арестуют вместе со Штерном и Рычаговым, под пытками он подпишет признания в участии (вымышленном, разумеется) в антисоветском заговоре и будет отправлен в тюрьму. В отличие от Павлова, Штерна и Рычагова его не расстреляют, а освободят через два месяца и направят в Ленинград в качестве представителя Ставки. Жуков расскажет писателю Евгению Воробьеву, как Сталин приказал освободить Мерецкова:

« –  Довольно ему прохлаждаться!  – сказал при этом Сталин.

Остается добавить, что Мерецков той осенью 1941 года „прохлаждался“ в тюрьме. По-видимому, сидел он в сырой, холодной камере, и, когда его освободили, с трудом ходил.

Кто-то сообщил об этом Сталину, а может, он и сам заметил. Но только с того дня Мерецкову одному разрешалось сидеть, когда мы все в присутствии Сталина стояли»[324]324
  Маршал Жуков, каким мы его помним. С. 169.


[Закрыть].

С 1 февраля 1941 года Жуков – начальник Генерального штаба Красной армии. Нет никаких сомнений в том, что он не был рад этому назначению. Как мы помним, еще в 1930 году Рокоссовский написал в аттестации на него: «На штабную и преподавательскую работу назначен быть не может – органически ее ненавидит»[325]325
  ВИЖ. 1990. № 5. С. 22.


[Закрыть]. И Жуков был далеко не лучшим кандидатом на этот пост. Он был не кабинетным работником, а прирожденным вождем, предводителем, наделенным интуицией и энергией. Пребывание в Москве, наполненное изнурительной работой, оставило у него наихудшие воспоминания. Он ясно и неоднократно признаётся в том, что новая задача была ему не по силам: «Ни у наркома, ни у меня не было необходимого опыта в подготовке вооруженных сил к такой войне, которая развернулась в 1941 году.

Ни нарком, ни я не имели необходимого опыта для подготовки вооруженных сил для той войны, которая разразилась в 1941 году.

[…] Опыт ведения войны в таких масштабах… всеми нами был накоплен позже – в ходе войны»[326]326
  Из неопубликованных воспоминаний Маршала Советского Союза Г.К. Жукова. 1941 год. В 2 кн. Кн. 2. М.: Международный фонд «Демократия». С. 501.


[Закрыть].

Только через год войны Сталин поймет, что люди не взаимозаменяемы, что энергия, воля, твердость, способность повести за собой – большевистские добродетели, которыми в полной мере обладал Жуков,  – не все достоинства, необходимые талантливому военачальнику. Начальник штаба должен иметь такие качества, как методичность, организованность, собранность, способность работать в команде. В Красной армии такие люди были: Василевский, Антонов, Штеменко. Но они оправятся от разгромов первого этапа войны только в 1942–1943 годах. Это трио, которому помогали много талантливых штабистов второго ранга, продемонстрирует не только не меньший профессионализм, чем их коллеги из ОКХ, но даже больший, поскольку у них на вооружении была лучшая доктрина, чем у немцев. Тимошенко рассказывал одну шутку Сталина на сей счет: «Если бы соединить вместе Жукова и Василевского, а затем разделить пополам, мы получили бы двух лучших полководцев. Но в жизни так не бывает»[327]327
  Цит. по: Куличкин С.П. Маршал Василевский // Золотой Лев. № 243.


[Закрыть].

Ни предыдущие замечания, ни эта шутка не отнимают у Жукова его достоинств. Но что он мог сделать за сто сорок один день для подготовки СССР к предстоящей войне? Ведь всего четыре года назад он командовал лишь дивизией. Большая часть главных решений была принята еще до его прихода. Мы еще увидим, как он, несмотря ни на что, пытался изменить ситуацию, подходя к самому краю бездны, в которой исчезали те, кто осмеливался перечить Сталину. Следует отметить, что в Тимошенко он нашел надежного союзника, почти друга. Происходя из одной среды, поднявшись наверх очень схожим путем, эти двое будут действовать дружно, вместе противостоя Берии и Мехлису. В этой паре лидером был Жуков. Менее осмотрительный, чем Тимошенко, он был более амбициозен, переполняем невероятной энергией, той самой энергией, которой не хватало Тимошенко. Нарком обороны искал спасения в алкоголе, тогда как начальник Генштаба не брал в рот ни капли. В спорах со Сталиным Тимошенко был склонен заранее складывать оружие, тогда как Жуков шел до предела допустимого. Тимошенко был парализован страхом перед вождем. У Жукова этот страх тоже присутствовал, но оставался где-то на заднем плане и не мешал ему действовать.

Наконец, следует отметить, что, если военный кругозор Жукова не выходил за оперативные рамки, если он, так сказать, не имел никакого стратегического образования, в этом он ничем не отличался от своих товарищей. С 1930-х годов стратегия была прерогативой, во-первых, Сталина, а во-вторых – его окружения во главе с Молотовым. Ворошилов, разумеется, тоже входил в их число, но только в качестве члена политбюро; его преемник Тимошенко знал только то, что Сталин считал нужным ему сообщить. Ни в одном высшем военном заведении, даже в Академии имени Фрунзе или Академии Генерального штаба (основанной в 1936 году), не преподавали теорию или историю стратегии. В советской системе не существовало аналога Верховного командования вермахта (ОКВ), призванного, по крайней мере теоретически, обдумывать войну в глобальном смысле. В этом мы снова видим усиленную всемогущим Сталиным недоверчивость большевиков к военным. Это отсутствие стратегической культуры, очевидно, было одной из причин и отсутствия в СССР дискуссий относительно вариантов действий в 1941 году, при том что стратегическая оборона была бы для Советского Союза оптимальным вариантом противостояния вермахту.

Если сам Георгий Константинович не слишком радовался повышению и переводу в Москву, то его жена и обе дочери были на седьмом небе от счастья. Семья поселилась в хорошей квартире на Берсеневской набережной, совсем рядом с Кремлем, в двадцати минутах ходьбы от улицы Фрунзе (ныне Знаменка), где находились Наркомат обороны и Генеральный штаб. Жуковым выделили дачу в Архангельском – это и сегодня фешенебельное место – с телефоном, машину с водителем. Список привилегий дополнял допуск в спецмагазины для высшей номенклатуры. Но Александра, Эра и Элла будут очень редко видеть своего мужа и отца, перегруженного работой.

История сыграла с Георгием Константиновичем злую шутку. Он, спаситель Москвы и Ленинграда, победитель под Сталинградом, Курском и Берлином, будет также и одним из высших руководителей Красной армии 22 июня 1941 года, когда она потерпит такой разгром, какой в истории редко выпадал на долю какой-либо армии. По этой причине глава, посвященная пяти месяцам пребывания Жукова на посту начальника Генштаба, занимает значительное место в его «Воспоминаниях», второе по объему после описания апофеоза его военной деятельности – Берлинской операции. Первое указание на то, что Жуков писал мемуары не только затем, чтобы закрепить за собой свои победы, но и затем, чтобы уйти (по крайней мере, частично, так как некоторые свои ошибки он все-таки признаёт) от ответственности за неудачи начального периода войны.

«Весь февраль был занят тщательным изучением дел, непосредственно относящихся к деятельности Генерального штаба. Работал по 15–16 часов в сутки, часто оставался ночевать в служебном кабинете. Не могу сказать, что я тотчас же вошел в курс многогранной деятельности Генерального штаба»[328]328
  Жуков Г.К. Указ. соч. 1-е изд. P. 197.


[Закрыть]. Ему предстояло управлять гигантским аппаратом. Мобилизация людских ресурсов и экономики, призыв, обучение личного состава, военная доктрина, вооружение армии, снабжение ее продовольствием и горючим, связь, размещение частей и соединений, сухопутные войска и авиация, противовоздушная оборона, укрепрайоны, резервы живой силы и вооружения, контроль за преподаванием в Академии Генерального штаба и в Академии имени Фрунзе: кто бы не утонул в этом море?[329]329
  Такая нагрузка ложилась на него как на начальника Генштаба и заместителя наркома обороны. Директива от 15 марта добавила к этому еще и ответственность за противовоздушную оборону страны, за военную связь, контроль за Академией Генштаба и снабжение горючим.


[Закрыть]Конечно, у Жукова была целая команда способных помощников, в числе которых был его первый заместитель – молодой Ватутин (39 лет), начальник Оперативного управления Василевский и отвечавший за административные вопросы Соколовский. Но общение с людьми опасными (Берия, Мехлис), с тупицами (Кулик), с занимающими посты слишком высокие для их скромных способностей (Ворошилов, Буденный), мстительными (Голиков), а главное, три десятка рабочих совещаний со Сталиным, часто под пристальными взглядами его сподвижников по политбюро – все это создавало сильнейшее нервное напряжение, которое Жуков снимал лихорадочной деятельностью, все усиливавшейся по мере того, как на горизонте собирались тучки. Живший и работавший в точно таком же ритме Тимошенко, хоть и был крепким, как скала, изрядно растратив свое душевное равновесие, станет все больше и больше замыкаться в молчании. Жуков будет держаться.

Жуков получил ответственнейший пост в тот момент, когда Сталин потерпел новую серию дипломатических поражений, теперь на Балканах. 17 января Молотов заявил Шуленбургу, германскому послу в Москве, что Болгария относится к советской зоне интересов. Ответ Гитлера: 1 марта София присоединилась к Тройственному пакту, а на следующий день в Болгарию вошла германская XII армия. 4 марта югославский регент принц Павел прибыл в Бергхоф. Гитлер уговорил его опубликовать заявление о готовности Югославии присоединиться к Тройственному пакту. В ответ, думая, что угадали желание вождя, Жуков и Тимошенко «просили разрешения И.В. Сталина призвать приписной состав запаса для стрелковых дивизий, чтобы иметь возможность срочно переподготовить его в духе современных требований. Сначала наша просьба была отклонена. Нам было сказано, что призыв приписного состава запаса в таких размерах может дать повод немцам спровоцировать войну»[330]330
  Жуков Г.К. Указ. соч. 1-е изд. С. 203.


[Закрыть]. Но в конце марта, когда югославские дела приняли совсем плохой оборот, Сталин согласился на их просьбу. В период между 15 мая и 20 октября 1941 года для переподготовки в армию будут призваны восемьсот тысяч резервистов. Точно так же Жуков добился согласия Сталина с планом формирования дополнительных 20 механизированных корпусов. Конечно, они не будет готовы к 22 июня 1941 года, но в конце 1942-го и позже, после различных перипетий с их созданием, они дадут Красной армии мощные средства для наступления.