Текст книги "Жуков. Портрет на фоне эпохи"

Автор книги: Лаша Отхмезури

Соавторы: Жан Лопез
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Первая операция под командованием Жукова

Воскресное утро 20 августа выдалось очень жарким, небо было безоблачным. Разведка 6-й армии не выявила ничего необычного. Слышался рев танковых моторов, но за три недели к нему привыкли. В 05:45 153 бомбардировщика, прикрываемые 100 истребителями, обрушили свой смертоносный груз на всю глубину японских позиций, выбирая в качестве главных целей артиллерийские позиции и скопления бронетехники. К 06:15 артиллерия Воронова накрыла все выявленные цели на полосе шириной в 10 км. В 08:45, когда авиация и артиллерия перенесли свои удары на японские тылы, в небо взметнулись красные ракеты: Жуков подал сигнал к атаке.

Под звуки «Интернационала» из громкоговорителей, установленных на автомобилях, пришли в движение три группы. Южная, которой предстояло нанести решающий удар, командовал Потапов, славившийся невозмутимым спокойствием; в нее входили 6-я танковая бригада, усиленная огнеметными танками, 8-я механизированная бригада, 57-я стрелковая бригада и части монгольской конницы. Но ко времени начала атаки мобильная группа еще не сосредоточилась – из-за плохого знания местности – и две трети составлявших ее сил еще оставались на западном берегу Халхин-Гола. Правда, и оставшейся трети хватило, чтобы смести огнем Хинганскую кавалерийскую дивизию. Советские разведывательные группы в кратчайшие сроки дошли до деревни Номонган. Слева от нее 57-я стрелковая дивизия опрокинула противника и вышла в тыл японцам, образовав внутренний полукруг кольца окружения. Центральная группа (82-я стрелковая и 36-я механизированная дивизии, а также основные силы артиллерии) под командованием самого Жукова столкнулась с большими трудностями. Но это вполне устраивало Жукова, поскольку его план заключался в том, чтобы убедить противника: основной удар наносится именно в центре. В первый день он продвинулся всего на 1500 метров. Приходилось брать один за другим блокгаузы. Японцы постоянно контратаковали, не обращая большого внимания на свои фланги.

Северная группа под командованием Шевникова, в которую входили 7-я моторизованная бригада, два танковых батальона 11-й танковой бригады, монгольская 6-я кавалерийская дивизия и 601-й стрелковый полк (82-я дивизия), увязла перед укрепленной позицией на высоте 721 (японцы называют ее холм Фуи).

21 августа не стало решающим днем. Все японские силы уже были вовлечены в бой. Жуков понял, что противник прошел кульминационную точку своих усилий: самое время его опрокинуть. В своих беседах с Симоновым в 1965 году Жуков рассказал о вмешательстве Штерна в этот критический момент:

«Штерн приехал ко мне и стал говорить, что он рекомендует не зарываться, а остановиться, нарастить за два-три дня силы для последующих ударов и только после этого продолжать окружение японцев. Он объяснил свой совет тем, что операция замедлилась и мы несем, особенно на севере, крупные потери. Я сказал ему в ответ на это, что война есть война и на ней не может не быть потерь и что эти потери могут быть и крупными, особенно когда мы имеем дело с таким серьезным и ожесточенным врагом, как японцы. Но если мы сейчас из-за этих потерь и из-за сложностей, возникших в обстановке, отложим на два-три дня выполнение своего первоначального плана, то одно из двух: или мы не выполним этот план вообще, или выполним его с громадным промедлением и с громадными потерями, которые из-за нашей нерешительности в конечном итоге в десять раз превысят те потери, которые мы несем сейчас, действуя решительным образом… Приняв его рекомендации, мы удесятерим свои потери.

Затем я спросил его: приказывает ли он мне или советует? Если приказывает, пусть напишет письменный приказ. Но я предупреждаю его, что опротестую этот письменный приказ в Москве, потому что не согласен с ним. Он ответил, что не приказывает, а рекомендует и письменного приказа писать мне не будет. Я сказал: „Раз так, то я отвергаю ваше предложение. Войска доверены мне, и командую ими здесь я. А вам поручено поддерживать меня и обеспечивать мой тыл. И я прошу вас не выходить из рамок того, что вам поручено“. Был жесткий, нервный, не очень-то приятный разговор»[278]278
  Маршал Жуков, каким мы его помним. С. 73–74.


[Закрыть].

Вечером 21 августа, резко отшив Штерна, Жуков приказал своему центру сковать главные силы противника артиллерийским огнем, вместо того чтобы заставить их отступать. Он послал часть своих резервов (9-ю моторизованную бригаду и танковый батальон) на помощь северной группе с категорическим приказом образовать особую мобильную группу, которая, уклоняясь от фронтального боя, обойдет холм Фуи с севера и двинется навстречу южной группе. На юге 6-я танковая бригада, наконец собравшись целиком, прорвала японские порядки на всю их глубину и зашла в тыл противника в 30 км восточнее. Вечером 22 августа северная группа, пройдя через тактическую оборону японцев, вышла на простор и начала движение на юг, при поддержке брошенного Жуковым в бой последнего резерва – 212-й воздушно-десантной бригады. Через двадцать четыре часа кольцо окружения окончательно сомкнулось. Два японских полка, шедшие на помощь окруженным, попытались атаковать с востока, чтобы прорвать кольцо снаружи. Они были раздавлены артиллерией Воронова – великана с бледно-голубыми глазами, который в те дни начинал свой путь к славе величайшего артиллериста Второй мировой войны. С 24 по 31 августа японские подразделения, окруженные, обстреливаемые тяжелой артиллерией, уничтожались одно за другим, тогда как советские танковые бригады отражали попытки прорыва противником кольца извне. Бои были ожесточенными. Японцы предпочитали умирать, но не сдаваться. В 28-м пехотном полку старший лейтенант Садаяки, с саблей наголо, повел остатки своей роты в полный рост в атаку на красные танки. Ни один из японцев не выжил. В этом был парадокс японской армии: исключительные боевые качества на службе у анахроничной концепции пешего боя.

Разгром 6-й японской армии был полным. 23-я дивизия генерала Комацубары и большая часть 7-й дивизии были уничтожены, их техника и вооружение также уничтожены либо взяты победителями в качестве трофея. В плен попало 3000 человек, почти все раненые. Безвозвратные потери японской стороны за все время вооруженного конфликта составили 17 700 человек, в том числе 8629 человек убитыми. Советская сторона потеряла 8 000 человек убитыми, пропавшими без вести и пленными, более 15 000 человек ранеными[279]279
  Цифры советских потерь взяты из вышедшей под редакцией генерал-полковника Кривошеева кн.: Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. М.: ОЛМА-Пресс, 2001. С. 179. Советская сторона утверждает, что японцы потеряли 61 000 человек. Данные японских потерь взяты нами из: Coox A.D. Nomonhan, Japan against Russia. 1939. Stanford University Press, 1985. P. 1123.


[Закрыть]; среди погибших – половина офицеров мобильных соединений. Жуков объезжал поле своего первого современного сражения верхом на лошади: сотни остовов танков и различных машин, обломки самолетов, выжженные участки степи с пятнами масла и горючего, тысячи обугленных или вздувшихся от жары трупов, брошенные снаряжение и боеприпасы, кучки напуганных пленных…

15 сентября 1939 года посол Японии Того Шигенори подписал в Москве с наркомом иностранных дел Молотовым соглашение о прекращении огня. Униженная Квантунская армия лишилась своего командующего[280]280
  Следует отметить, что на переговорах, проходивших на месте боя между заместителем Жукова Потаповым и генерал-майором Фудзимото, Жуков проявил себя хорошим психологом и политиком. Он отправил Ворошилову телеграмму с просьбой немедленно произвести Потапова в комбриги, чтобы противнику не пришлось вести переговоры с командиром, который младше его по званию.


[Закрыть], уволенного в отставку, и автономии по отношению к Токио; многие офицеры предпочли совершить самоубийство возвращению на родину после поражения. Генеральный штаб до самых основ перетряхнула следственная комиссия, искавшая ответ на два убийственных вопроса: как 6-я армия могла проиграть сражение, вопреки тщательному выбору места операции, которое должно было создать Красной армии трудности со снабжением? И чего стоят сотни присланных с 1937 года донесений, описывавших РККА как совершенно неспособную, не пригодную для ведения современной войны? Правительство Хиранумы подало в отставку из-за невозможности объяснить все это императору и из-за «предательства» Гитлера, превратившего Антикоминтерновский пакт в фарс. Под двойным шоком от поражения на Халхин-Голе и пакта Молотова-Риббентропа, подписанного 23 августа, японская дипломатия совершила резкий поворот, приведший ее к подписанию 13 апреля 1941 года договора о ненападении со Сталиным.

Однако не стоит преувеличивать стратегическое значение победы Жукова. И не одна подпись под договором удержала Токио от нападения на СССР в 1941 году. Гораздо большую роль в его расчетах сыграли разгром в 1940 году Франции, Нидерландов, ослабление Великобритании. Употребляя экономический термин, Японии показалось более рентабельным прибрать к рукам Голландскую Ост-Индию, Французский Индокитай и Британскую Малайзию, которые не могли получить защиты от своих европейских метрополий, чем атаковать Красную армию, надежно укрепившуюся в Сибири и в Монголии. Приняв такое решение, Токио намеренно вступил в конфронтацию с США, владевшими Филиппинами – ключевым местом региона. Тем не менее сторонники «северного» направления – представители сухопутной армии, приверженцы континентальной экспансии, настроенные германофильски и антисоветски,  – сохраняли влияние при императоре вплоть до контрнаступления Жукова под Москвой в декабре 1941 года.

Известность на следующий день после победы

Жуков начал пожинать лавры победителя, едва в монгольских степях улеглась пыль. Произведенный еще во время сражения в комкоры, он 29 августа был удостоен звания Героя Советского Союза. Очень скоро Сталин доверит ему командование Киевским особым военным округом. Судьба Штерна и Смушкевича, тоже немало сделавших для победы, была иной. Оба они получат «Золотые Звезды» Героев Советского Союза. Награждение Штерна будет сопровождаться такими славословиями: «Выдающийся военачальник, талантливый ученик тов. Ворошилова, руководитель боев у озера Хасан, Григорий Михайлович Штерн блестяще выполнил боевое задание. Один из замечательных военных деятелей нашей партии, член ее Центрального Комитета – он являет собой образец мужественного большевика, боевого руководителя войск»[281]281
  Соколов Б. Георгий Жуков. С. 155.


[Закрыть]. В сообщении о победе его имя поставлено перед именем Жукова. В апреле 1941 года он будет назначен начальником Главной инспекции авиации, тогда как Смушкевич с конца 1939 года занимает пост главкома ВВС. По причинам, остающимся не выясненными по сей день, оба они будут арестованы органами госбезопасности через несколько дней после начала немецкого вторжения, обвинены в измене и шпионаже, а в октябре 1941 года расстреляны.

Плохо закончит жизнь и еще один участник конфликта на Халхин-Голе. Речь идет о Михаиле Васильевиче Богданове, начальнике штаба 1-й армейской группы, наиболее близком помощнике Жукова во время операции в Монголии. В своих «Воспоминаниях» Жуков ни разу не упоминает его имени. Дело в том, что Богданов совершил тягчайшее по советским меркам преступление. Попав в плен к немцам в августе 1941 года, он в 1943 году вступил в Русскую освободительную армию Власова, в которой стал начальником артиллерии. В 1945 году его арестовали в Праге и через несколько лет расстреляли.

Благодаря победе Жукова Сталин получил мощную пропагандистскую карту. Событию давалось самое широкое освещение, диктатор намеревался использовать его и на переговорах с Гитлером. Но случившееся 1 сентября нападение Германии на Польшу отодвинуло Халхин-Гол в разряд потерявших актуальность новостей, по крайней мере для жителей Западной Европы, потому что в СССР никогда не забывали об этом локальном конфликте и много о нем писали. На Западе же первая специально посвященная ему работа появится только в 1980-х годах. Она станет результатом исследований двух американских историков – Эдварда Дреа и Элвина Кукса.

То там, то тут можно прочитать, что Красная армия якобы не извлекла урока из Халхин-Гола. Действительно: в ноябре 1939 года были расформированы танковые и механизированные корпуса. Действия пяти танковых и механизированных бригад под командованием Жукова не смогли перевесить негативного опыта, вынесенного Павловым из войны в Испании. Это демонстративное расформирование произойдет вопреки опыту использования танков немцами в Польше, где вермахт провел свой первый блицкриг, в котором танковые соединения играли роль самостоятельного рода войск, если не de jure, то определенно de facto.

Какой же конкретно урок следовало извлечь из Халхин-Гола? Если все хорошенько взвесить, не оказался ли противник бумажным тигром? Пускай японская пехота одна из лучших в мире, но те две дивизии, что участвовали в конфликте, действовали в точности по методике 1918 года. Японские танки, точнее, танкетки, не представляли сколько-нибудь серьезной силы в наступлении, а артиллерия была немногочисленна и имела устаревшую материальную часть. Жуков заплатил за победу гибелью 50 % своих танков и 8000 человек безвозвратных потерь. Его танки были слишком огнеопасны, среди снарядов было много бракованных, как написал он в своем отчете о проведенной операции. Как мы уже сказали, Жуков на Халхин-Голе реализовал на практике теорию оперативного искусства. В первую очередь, использовал танковые соединения для достижения оперативных целей, а не тактических, для чего они применялись на всех полях сражений мира начиная с 1916 года. Однако и он применял танки не так, как того требовала доктрина: они не вводились в проделанный пехотой прорыв в обороне противника, а сами взламывали вражеские позиции, что характерно для германской, а не советской методы. Также он показал мощь сосредоточенных крупных артиллерийских сил: 50 % потерь японцы понесли именно от артиллерийского огня.

Но главное – Жуков показал свои качества военачальника: глазомер, хладнокровие, непоколебимую решительность, собранность,  – которые станут его отличительными чертами. Он воплощал новый тип советского командира, очень далекий от образцов Гражданской войны, на которые по-прежнему ориентировались в Красной армии. Победа в войне – вопрос не личного мужества (как полагали японцы) или политической воли (как утверждали Ворошилов и Мехлис). В первую очередь, это вопрос профессиональной компетентности, способностей к планированию в соответствии с имеющимися в наличии средствами, оперативным видением ситуации и стратегической целью. То, что Жуков, имея лишь начальное образование, никогда не учась в Академии имени Фрунзе, одним лишь самообразованием – чтением и беседами с военными теоретиками (Тухачевским и Иссерсоном), а также напряженной серьезной работой, что характерно для многих старших командиров Красной армии,  – сумел постичь тонкости полководческого искусства, то, что он смог одержать победу на Халхин-Голе, заставляет нас признать не только его компетентность, но и наличие у него прирожденных задатков крупного полководца. Лично его эта победа уже с 1939 года поставила над всеми прочими советскими военачальниками, в том числе над старшими по званию. Скажем больше: Жуков – единственный полководец будущего лагеря союзников, одержавший победу над одной из двух лучших армий стран оси в тот период (1939–1941), когда те шли от победы к победе. Это обстоятельство, как нам кажется, давало ему значительное психологическое преимущество: у него не было страха перед противником.

Однако победа на Халхин-Голе не могла скрыть серьезные недостатки Красной армии. Жуков не заблуждался на сей счет. Он перечислил их в своем рапорте Шапошникову, написанном в ноябре 1939 года: слабая дисциплина, личный состав плохо владеет современной боевой техникой, командиры не имеют опыта взаимодействия между различными родами войск, слабо подготовлены в тактическом отношении: зачастую единственным решением, на которое они способны, является лобовая атака, несмотря на наличие других возможностей. Средства связи малопригодны для мобильной войны, телефонам отдается предпочтение перед рациями, хотя они менее надежны, а кроме того, существует угроза прослушивания со стороны противника. Две стрелковые дивизии (82-я и 57-я), одна из которых территориальная, продемонстрировали свою дезорганизацию и практически полное отсутствие подготовки. Японцам часто бывало достаточно вывести из строя офицера, командовавшего атакой, чтобы подразделение беспорядочно откатилось назад: не находилось ни одного младшего офицера или сержанта, способного заменить выбывшего командира. Наконец, ВВС с трудом одерживали победы над противником, не имевшим качественного превосходства и в два-три раза уступавшим им в численности. По уровню подготовки, инициативности, тактическим навыкам советские летчики оставались далеко позади пилотов британских роял эйр форс или германских люфтваффе. Наконец, Жуков одержал победу благодаря передовой военной доктрине, хорошо организованным тылам и превосходной артиллерии. Этого было достаточно в операции против двух японских пехотных дивизий, ведших себя очень пассивно, да к тому же при трехкратном численном превосходстве РККА. А если придется иметь дело с другим противником? Не догадываясь о жестокой иронии своих слов, на важном совещании советского высшего военного руководства в конце декабря 1940 года Жуков выделит три ключевых элемента победы на Халхин-Голе: внезапность, господство в воздухе, массированное и скоординированное применение танков. Через полгода именно эти три элемента обеспечат вермахту успех на начальном этапе советско-германской войны…

В последних числах августа Жуков наконец нашел время написать Александре. Сразу после изложения ситуации на фронте он переходит к материальным заботам, преследовавшим каждого советского гражданина. При этом вызывает удивление, что такая важная новость, как присвоение звания Героя Советского Союза, не вызывает у Георгия Константиновича бурной реакции, хотя он был большим любителем всевозможных наград и почестей.

«Здравствуй, милый мой Шурик!

Шлю тебе привет и крепко всех целую. Получил от тебя массу писем и телеграмм, но, извини, ответить не мог, т. к. был занят боями. С 20.8 веду непрерывные бои. Сегодня закончил полный разгром японских самураев. Уничтожена вся действующая армия, взято более 100 орудий, масса всякой техники и имущества. […]

Естественно, мне как командующему пришлось поработать и не поспать. Ну ничего, лишь бы был хороший результат. Ты помнишь, я тебе писал из Москвы о том, что задание партии выполню с честью. Вот не знаю, как будет развиваться конфликт дальше. Хотелось бы скорее кончить и увидеться с вами. Сегодня посылаю за тобой порученца. Думаю, он тебя довезет. Парень он проныристый… […]

Тут, говорят, есть все. Не было только одеял, но я купил 4 одеяла верблюжье-плюшевые, очень красивые. Для меня: 1) касторовую шинель, 2) фуражку, но только не кавалерийскую, а пехотную, с малиновым околышем. […] Для себя: зимнее и осеннее пальто… Имейте в виду, приедете, здесь будет уже холодновато. Для детей: то же самое, но имей в виду, здесь плохо с портнихами…

В Улан-Баторе я ещё ни разу не был, т. к. прямо с самолета – на позиции и, кроме окопа, пока ещё ничего не видел…

Сегодня получил сообщение о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Очевидно, ты об этом уже знаешь. Такая оценка правительства, партии и Ворошилова обязывает меня еще больше стараться выполнить свой долг перед Родиной.

Крепко, крепко всех вас целую.

До скорого свидания.

Начато 28.8.39. Кончено 1.9.39.

Жорж»[282]282
  Краснов В. Жуков, маршал великой империи. С. 142–143.


[Закрыть].

В октябре Жуков со своим штабом переехал в Улан-Батор, а войска разместились на зимние квартиры. Он пробыл в Монголии семь месяцев, из-за того что переговоры о перемирии шли очень медленно. Обе стороны смогли договориться относительно установления границы только в июне 1940 года. У комкора Жукова не было особых дел, кроме разве что поддержания «дружественных отношений с братской Монгольской народной республикой». Поддержание это выражалось в частых выездах на охоту на волков, антилоп и газелей в компании Чойбалсана, первого секретаря Монгольской коммунистической партии. К нему приехали Александра с дочерьми. В одном письме[283]283
  Александров И. Указ. соч. Т. 1. С. 38–39.


[Закрыть] Эра сообщает детали их жизни, говорящие о том, что Жуков вошел в советскую номенклатуру. Семья ехала в отдельном купе, которое было «все в красном дереве и бархате» – очевидно, это был один из роскошных вагонов, оставшихся с царских времен. Семья Жукова получила машину ГАЗ-М1 («эмку»), хороший дом в элитном квартале, где она вращалась в кругу равных себе. Денежное довольствие старших командиров неоднократно значительно повышалось, и было теперь гораздо выше зарплаты квалифицированного рабочего, которой равнялось в 1928 году. В Монголии, как рассказывала дочь Жукова, она провела много счастливых часов с папой, который помогал ей в учебе. Но социальный взлет не избавлял от сложностей повседневной жизни. В своих воспоминаниях порученец Жукова Воротников рассказывает, что его командир поручил ему во время приезда в Москву принести в Военторг заявку на несколько банок селедки, консервов и нескольких метров ткани для его дочерей. То, что селедки, главным мировым поставщиком которой является СССР, не хватало даже для новой аристократии, много говорит о трудностях с продовольственным снабжением.

Только из газет и с некоторым опозданием Жуков узнал о важнейшем событии осени 1939 года: о германском вторжении в Польшу, ставшем началом Второй мировой войны, и о Зимней войне против Финляндии. Когда в середине мая 1940 года его вызовут в Москву, он попадет в совершенно иную стратегическую ситуацию. Эти семь месяцев в Монголии оказались для Жукова еще одной удачей: они избавили его от участия в неудачной финской войне, которое могло бы погубить его только что родившуюся военную репутацию.