Текст книги "Молот Люцифера"

Автор книги: Ларри Нивен

Соавторы: Джерри Пурнелл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

АПРЕЛЬ: ОДИН

От ярости норвегов

сохрани нас, Господи.

От великой кометы

Охрани нас Господи.

Средневековая молитва.

Такси с Тимом Хамнером подъехало одновременно к ИРД с вездеходом Гарви. Гарви выругался, глядя, как Тим дал водителю двадцатку и взмахом руки отослал его прочь. Но когда увидел, что Тим направился к нему, тут же заулыбался самым умильным образом.

Вид у Хамнера был глуповато-покорный.

– Понимаете Гарви, я обещал, что не буду вмешиваться… и не вмешивался. Но на том телеинтервью я встретился с Шарпсом.

– Да, я видел, – сказал Гарви. – Шарпс был великолепен.

– Конечно, он был великолепен, – подтвердил Хамнер. – И мне захотелось снова встретиться с ним. Я позвонил в ИРД и мне сказали, что вы подъедете сюда, чтобы взять интервью. Гарви, давайте пойдем вместе.

Гарви охватил гнев, но к заказчику следует относиться уважительно.

– Разумеется.

Чарлин, сопровождающая, уже ждала Гарви, и не выразила никаких чувств, обнаружив в составе команды телевизионщиков неприглашенного Тима Хамнера. Кабинет Шарпса выглядел также, как раньше. На столе громоздились книги. Вместо перфокарт «Ай-Би-Эм» была расстелена большая диаграмма. Состав исполнителей изменился, подумал Гарви, но пьеса идет та же самая.

– Вона как, – Шарпс задрал бровь, увидев входящего Хамнера. – Чтобы все держать под контролем, заказчик решил сопровождать вас? Гарви, надеюсь, вы не отнимете у меня много времени? Мне скоро нужно будет отправиться по лабораториям института.

Гарви расставил свою команду. Чарли уселся за стол. Марк сновал туда-сюда, работая сверхэкспонометром. Оказалось что он весьма хорошо исполняет свои обязанности, и продержался он на своей работе дольше, чем ожидал Гарви. Если он на ней еще продержится, значит, Гарви ошибался в Марке.

– Нас интересует космический корабль, – сказал Гарви. – Будет ли он действительно запущен?

Шарпс широко улыбнулся:

– Похоже, дела обстоят хорошо. Благодаря сенатору Артуру Джеллисону. Помните наш разговор на эту тему?

– Помню.

– Да он – молодец. Я был бы рад, если б вы создали ему хорошую рекламу.

Гарви кивнул. Подал знак своей команде.

– Давайте начнем.

– Начали, – сказал Мануэль. Чарли встал за камерой. Марк с рамкой в руках выступил вперед:

– Интервью с Шарпсом, проба первая.

Клак!

– Доктор Шарпс, – сказал Гарви. – Некоторые критикуют предложение послать «Аполлон» для изучения кометы. Утверждают, что это будет слишком опасно.

Шарпс замахал рукой отрицательно:

– Опасно? Все, что придется делать, уже делалось в предшествующих полетах. У нас есть зарекомендовавший себя стартовый двигатель и надежная капсула. У нас не столько месяцев на подготовку, как хотелось бы НАСА, но – поспрошайте-ка людей, которым предстоит лететь к комете. Спросите астронавтов, считают ли они, что полет окажется слишком опасным?

– Надо ли так понимать, что состав экипажа уже определен?

– Нет… Но у нас сорок добровольцев! – Шарпс послал улыбку прямо в камеру.

Гарви продолжал задавать вопросы. Поговорили о приборах, которыми будет оснащен «Аполлон». Многие из этих приборов были собраны сотрудниками ИРД и Калифорнийского Политехнического института.

– Студенты и инженеры работали сверхурочно, причем без платы, – сказал Шарпс. – Работали просто, чтобы помочь нам.

– Бесплатно работали? – переспросил Гарви.

– Бесплатно. Они выполняли ту работу, которую должны были делать для нас согласно контрактам, но кроме того решили, что для исследования кометы можно поработать и сверхурочно. Сверхурочно и бесплатно.

Такое вызовет у зрителей интерес, подумал Гарви. И сделал отметку в памяти: надо будет проинтервьюировать кого-нибудь из инженеров. Может быть, разыщется и дворник, согласившийся сверхурочно поработать для кометы.

– Похоже, что вам не удастся разместить в ракете достаточное количество оборудования, – сказал Гарви.

– Что ж, действительно, не удастся, – согласился Шарпс. – Нам не удастся впихнуть в нее все, что хотелось бы. Но что значит «достаточное количество»? Мы сможем вместить в ней столько аппаратуры, чтобы узнать много.

– Хорошо. Доктор Шарпс, насколько я понимаю, вы уточнили орбиту, по которой движется Хамнер-Браун. И получили новые фотографии этой кометы.

– Фотографии сделаны Хэйльской обсерваторией. Мы рассчитали орбиту. Мы можем с уверенностью сказать, что Хамнер-Браун – большая комета. У нее самое большое ядро, когда-либо зарегистрированное для комет, находящихся на таком расстоянии от Солнца. Это означает, что в снежном коме остались большие вкрапления льда. Эта комета окажется очень близко от нас. Сперва она пройдет на средней дистанции и мы сможем увидеть ее великолепный хвост. Затем она очутится внутри орбиты Венеры, и большая часть ее испарится. Хвост ее еще будет виден какое-то время. Хотел бы пояснить: будет виден невооруженным глазом. После этого она окажется слишком близко к Солнцу, и с Земли ее будет не видно, но, разумеется, команда «Аполлона», вышедшего в космос, сможет провести полезные наблюдения. Мы же не увидим комету снова вплоть до того момента, когда она на обратном пути пройдет совсем рядом с Землей. Хвост ее раскинется на все небо. Готов биться об заклад, что он будет виден даже в дневное время.

Марк Ческу присвистнул. Мануэль не прореагировал, и Гарви понял, что свист не попал в запись. А вообще у Гарви было ощущение, что это он сам свистнул.

Дверь кабинета открылась. Вошел невысокий, полноватый, незапоминающейся внешности человек. Лет ему было около тридцати. У него была аккуратно постриженная черная борода, а на носу очки с толстыми стеклами. На нем была пендлетоновская зеленая шерстяная рубаха, оба кармана которой ощетинились ручками и карандашами всевозможных цветов и оттенков. К поясу был прицеплен карманный компьютер.

– Ох… Извините, я не думал, что у вас гости, – извиняющимся голосом сказал он и попятился.

– Нет, нет. Останьтесь и послушайте, о чем здесь идет речь, – сказал Шарпс. – Позвольте мне представить вам доктора Дана Форрестера. То, чем он занимается, называется программированием. Его ученая степень звучит следующим образом: доктор философских наук, отрасль – астрономия. Но мы обычно именуем его нашим гением и ангелом хранителем.

– Так одет, и, позволите ли видеть, гений… – за спиной Гарви пробормотал Марк.

Гарви кивнул. У него мелькнула та же самая мысль.

– Работа Дана в значительной мере способствовала уточнению орбиты Хамнера-Брауна. Сейчас он работает над отысканием оптимального соотношения для «Аполлона». Имеется в виду соотношение между максимально возможным количеством научного оборудования и максимально возможным количеством потребляемых запасов…

– Потребляемых запасов? – спросил Гарви.

– Это: Пища, Вода, Воздух. И запасы эти тоже обладают массой. Полезный груз корабля не может иметь бесконечную массу. Поэтому нам приходится жертвовать одним ради другого. Взять меньше потребляемых запасов, чтобы вывести в космос больше аппаратуры. Но от количества потребляемых запасов зависит время, которое «Аполлон» может провести в космосе. Таким образом, сейчас Дан работает над следующей проблемой: «Что лучше – стартовать раньше, смирившись с тем, что на борту будет меньше научной аппаратуры, то есть продлить срок пребывания в космосе, но получить меньше информации или…»

– Не информации, – извиняющим тоном сказал Форрестер. – Извините за то, что вмешиваюсь…

– Нет, поясните нам, что вы имеете в виду, – попросил Гарви.

– Мы стараемся максимизировать информацию, – сказал Форрестер. – Таким образом, проблема состоит в следующем: как будет получено больше информации – собрав больше данных за более короткий срок, или собрав меньше данных за более долгий период?

– Ага, – Гарви кивнул. – Так что вы выяснили насчет Хамнера-Брауна? Чему будет равняться самое короткое расстояние, отделяющее комету от Земли?

– Нулю, – без малейшего признака улыбки сказал Форрестер.

– Э-э… вы имеете в виду, что она свалится нам на голову?

– Сомневаюсь в этом, – теперь Форрестер улыбнулся. – Ноль в пределах достоверности предсказания. Что означает ошибку измерения в добрых полмиллиона миль.

Гарви почувствовал облегчение. То же ощутили, как он заметил, все находящиеся в кабинете – включая Чарлин. Предыдущая фраза Форрестера была воспринята вполне всерьез. Гарви повернулся к Шарпсу:

– Скажите, что случится, если комета столкнется с Землей? Предположим, что нам не повезет.

– Вы имеете в виду ее голову? Или ядро? Потому, что похоже, что мы, действительно, можем пройти сквозь ее внешний слой. Который никак не плотнее обычного газа.

– Нет, я имею в виду голову. Что произойдет в этом случае? Конец света?

– О, нет. Ничего подобного. Вероятно, это будет означать конец цивилизации.

На мгновение в кабинете воцарилась жуткая тишина. Нет, не на мгновение – она длилась.

– Но, – наконец сказал Гарви, и в голосе его звучало удивление, – доктор Шарпс, вы сказали, что комета – и даже ее голова – представляет собой нечто вроде кома снежной пены с вкраплениями каменных образований. Да и эта пена, этот снег – всего лишь замерзшие газы. В таком случае комета не кажется мне опасной.

И подумал: на самом деле я задал этот вопрос, чтобы ответ был записан на ленту.

– Несколько голов, – сказал Дан Форрестер. – Похоже, что должно быть именно так. Думаю, что комета уже начала распадаться. И если этот процесс начался, он будет продолжаться дальше. Вероятно. Скорее всего.

– Так тогда опасность тем более уменьшается, – сказал Гарви.

Шарпс не слушал его. Он поднял глаза к потолку.

– Уже распадается?

Улыбка Форрестера стала шире:

– Весьма вероятно.

Затем он снова обратил внимание на Гарви Рэнделла.

– Вы спрашиваете, опасно ли это столкновение, – сказал он. – Давайте рассмотрим этот вопрос. Итак: имеем несколько тел, состоящих, в основном, из того же вещества, которое, вскипая, образуют внешнюю оболочку и хвост. То есть: из мелкой пыли, из образовавших подобие пены замерзших газов (пустоты образовались там, где прежде были по-настоящему летучие или непостоянные химические соединения, от которых уже и следа не осталось). Может быть, имеются там и сравнительно небольшие каменные вкрапления. Ага!..

Рэнделл недоумевающе взглянул на Форрестера.

Форрестер ангельски улыбнулся:

– Вот, вероятно, почему комета уже сейчас так ярко светится. Некоторые составляющие ее газы вступили в химическое взаимодействие. Подумайте, какое зрелище нам предстоит, когда эти газы по-настоящему вскипят при прохождении кометы вблизи Солнца! Еще бы!

Шарпс, которого осенила та же мысль, затушил глаза веками.

– Доктор Шарпс… – сказал Гарви.

– О… Да, конечно. Что произойдет, если столкновение произойдет? Столкновение, которого на самом деле не будет… Что ж, если ядро большое и движется оно с большой скоростью – это опасно. При столкновении выделится громадное количество энергии.

– Опасно – из-за каменных включений? – спросил Гарви. Камни – это было доступно его пониманию. – Они большие, эти каменные включения?

– Не очень, – сказал Форрестер. – Но это лишь теория…

– Вот именно, – Шарпс снова осознал, что на него смотрит камера. – И вот почему нам необходимо послать исследовательский корабль. Мы не знаем. Но полагаю, что каменные вкрапления не велики – размером от бейсбольного мяча до маленького холма.

Гарви почувствовал облегчение. Не может быть, чтобы это оказалось опасным. Маленький холм?

– Но, разумеется, это не имеет значения, – сказал Шарпс. – Камни вкраплены в замерзшие газы и водяной лед. То есть удар будет нанесен, как если б с Землей столкнулось несколько твердых небесных тел, а не скопление небольших обломков.

Гарви помолчал, обдумывая услышанное. Будущий фильм придется тщательно редактировать.

– Мне, тем не менее, не кажется, что это опасно. Даже железно-никелевые метеориты обычно сгорают до того, как успевают достигнуть земной поверхности. Это факт: во всей истории человечества документально зафиксирован лишь один случай, когда падение метеорита принесло кому-либо вред.

– Конечно. Вы имеете в виду ту женщину из Алабамы, – сказал Форрестер. – Благодаря этому случаю ее фотография была опубликована в «Лайфе». На фотографии был отчетливо виден синяк – самый большой синяк, который я когда-либо видел. Кажется, все это вылилось в судебный процесс? Хозяйка квартиры, где жила эта женщина, утверждала, что метеорит принадлежит ей – поскольку свой путь он закончил в подвале принадлежащего ей дома.

– Послушайте, – сказал Гарви. – Хамнер-Браун летит в атмосферу с большей скоростью, чем обычный метеорит, и состоит она в основном из льда. Значит, и сгореть она должна быстрее, не так ли?

Оба ученых – одновременно – замотали головами: одна голова с тонким лицом, украшенным похожим на глаза насекомого очками, вторая голова – снизу густая растрепанная борода, а сверху очки в массивной оправе – обе замотали отрицательно. А от противоположной стены точно так же головой замотал Марк. – Метеориты сгорают быстрее, – сказал Шарпс. – Когда падающее тело достигает определенного размера, уже не имеет значения, обладает Земля атмосферой или нет.

– Для нас имеет значение, – похоронным голосом добавил Форрестер.

Шарпс осекся на секунду, потом рассмеялся. Очень вежливо рассмеялся. Гарви подумал, что смех этот звучит искусственно. Шарпс постарался рассмеяться так, чтобы не обидеть Форрестера.

– Вот что нам нужно: хорошая аналогия. Гм… – лоб Шарпса пошел морщинами.

– Ванильное мороженое с фруктами, – сказал Форрестер.

– А?

В бороде Форрестера прорезалась широкая улыбка:

– Кубическая миля мороженого с фруктами. Обладающая при этом кометной скоростью.

Глаза Шарпса вспыхнули:

– Отлично! Итак, предположим, что Земля столкнется с порцией ванильного мороженого с фруктами. Объем мороженого – одна кубическая миля.

Господи боже, они свихнулись, подумал Гарви. Оба ученых кинулись обгоняя друг друга к доске. Шарпс начал рисовать.

– О'кей. Ванильное мороженое с фруктами. Давайте рассмотрим: в середине замороженный ванильный крем, поверх которого кладется слой мороженого…

За его спиной раздался какой-то приглушенный звук. – Шарпс этот звук проигнорировал. Во время всего интервью Тим Хамнер не вымолвил не слова. А теперь он корчился, пытаясь сдержаться, пытаясь не разразиться хохотом. Он закатил глаза задыхаясь, осилил себя, придав лицу серьезное выражение: «Я не могу с этим согласиться…» И закричал – крик его напомнил рев осла: – Моя комета! Кубическая миля… ванильного… моро… женого!..

– Имеющего слой воздушного крема в качестве внешней оболочки, – усилил его смятение Форрестер. – Этот слой крема испарится, когда молот обогнет Солнце.

– Она называется Хамнер-Браун, – поправил Тим, страдальчески вытягивая лицо. – Это Хамнер-Браун.

– Нет, дитя мое, это кубическая миля ванильного мороженого с фруктами. И находящийся под внешней оболочкой слой мороженого по-прежнему находится в замороженном состоянии, – сказал Шарпс.

– Но вы забыли… – начал Гарви.

– На один полюс этой порции мороженого мы положим вишенку и примем, что в перигелии этот полюс окажется в тени. – Шарпс нарисовал вишенку. Рисунок демонстрировал, что когда комета обогнет Солнце, вишенка, расположенная на оси сфероида, окажется в противоположной от него стороне. – Не надо, чтобы эта ягодка была подпалина солнцем. И давайте сверху посыплем толченными орехами. Это будут каменные вкрапления… Вишня у нас, предположим диаметром в двести футов…

– Она доставлена самолетом Канадских военно-воздушных сил, – сказал Шарпс.

– Стен Фреберг! Верно! – Форрестер расхохотался. – Тсс… бух! Посмотрим, как эта сцена будет выглядеть на экранах телевизоров!

– Значит так. Комета огибает Солнце, таща за собой светящийся хвост пены (этот слой мороженого оказался недоброкачественным и испарился). Затем она летит к Земле, намериваясь вцепиться нам в глотку… Дан, какова плотность ванильного мороженого?

Форрестер пожал плечами:

– Она не постоянна. Ну, скажем, две трети.

– Ладно. Ноль, запятая, шесть, шесть и так далее. – Шарпс выхватил из стола карманный калькулятор и принялся неистово нажимать кнопки. – Ох, и нравятся мне эти штуки. С использованием плавающей запятой. Никогда заранее не угадаешь, где эта запятая окажется.

– Итак, предположим, кубическая миля. Пять тысяч двести восемьдесят футов, чтобы перевести в дюймы, умножим на двенадцать, и, переведя в сантиметры, умножим на два, запятая, пятьдесят четыре, получается куб… Таким образом, имеем два, запятая, семьсот семьдесят шесть умноженные на десять в пятнадцатой степени кубических сантиметров ванильного мороженого. Чтобы его съесть, понадобится немало времени. Далее – плотность… И – извольте пожаловать – примерно два умножить на десять в пятнадцатой степени. Два миллиарда тонн. Теперь – если учесть поверхностный слой крема… – Шарпс перестал жать кнопки.

Доволен, как нажравшийся обжора, подумал Гарви. Весьма многоречивый обжора, в распоряжении которого имеется последней модели карманное чудо счетной техники.

– Как вы полагаете, чему равна плотность крема? – спросил Шарпс.

– Предположим, ноль, запятая, девять, – сказал Форрестер.

– Вам никогда не приходилось изготовлять крем? – спросила Чарлин. – В воде он тонет. Попробуйте для пробы опустить его в чашку с холодной водой. Приготовляя крем, моя мать всегда так делала.

– Тогда предположим, один, запятая, два, – сказал Форрестер.

– Еще миллиард с половиной тонн на крем, – сказал Шарпс. За его спиной Хамнер издал еще более странный звук, чем раньше.

– Полагаю, что каменные включения мы можем не принимать во внимание, – сказал Шарпс. – Теперь вы понимаете почему?

– Господи боже, да, – сказал Гарви и глянул на работающую камеру. – Э… да, доктор Шарпс, конечно, нет никакого смысла принимать во внимание каменные включения.

– Надеюсь вы не собираетесь показывать все это на экране? – негодующе заорал Тим Хамнер.

– Вы запрещаете? – спросил Гарви.

– Нет… нет… – Хамнер скорчился в припадке смеха.

– Далее. Скорость у кометы, как и полагается, кометная. Огромная скорость. Глянем теперь, какова параболическая скорость Земли. Дан?

– Двадцать девять запятая и семь десятых километров в секунду. Умноженное на корень квадратный из двух.

– Сорок два километра в секунду, – возвестил Шарпс. – И нужно еще учесть обратную скорость Земли. Все зависит от геометрии столкновения. Если мы, например, возьмем скорость в пятьдесят километров в секунду, это будет достаточно близко к истине?

– Вполне, – сказал Форрестер. – У метеоритов скорость от двадцати до, пожалуй, семидесяти. Вполне.

– Ладно. Принимаем пятьдесят. Квадрат, да пополам… Переводим массу в граммы… Получается где-то около два умножить на десять в двадцать восьмой степени Эргов. Вот что такое наше ванильное мороженое. Далее: имеем право принять, что большая часть поверхностного слоя крема вскипела и испарилась, но, понимаете ли, Гарви, на таких скоростях действие атмосферы продлится не слишком долго. При лобовом столкновении оно продлится ровно две секунды. Во всяком случае, какая бы часть массы не испарилась, выделится достаточно много энергии, чтобы тепловой баланс Земли изменился. Взрыв будет внушительный. Предположим, что Земле будет передано двадцать процентов энергии поверхностного слоя крема и тогда, – нажато еще несколько кнопок, и Шарпс драматически возвысил голос, – общий результат таков: два запятая семь умноженное на десять в двадцать восьмой степени эргов. О'кей, вот что такое ваше столкновение.

– Мне это говорит не слишком много, – сказал Гарви, – но похоже, что это большое число…

– Единица в сопровождении двадцати восьми нулей, – пробормотал Марк.

– Шестьсот сорок тысяч мегатонн, примерно так, – сказал мягко Дан Форрестер. – Да, это большое число.

– Господи боже мой, планета будет выжжена, – сказал Марк.

– Не совсем, – из болтающегося на поясе футляра Форрестер вытащил калькулятор. – Взрыв будет равен примерно извержению – одновременно – трех тысяч Кракатау. Или если насчет Феры не ошибаюсь – одновременному извержению ста Фер.

– Фера? – спросил Гарви.

– Вулкан в Средиземноморье, – подсказал Марк. – Бронзовый век. Отсюда и берет начало легенда об Атлантиде.

– Ваш приятель прав, – сказал Шарпс. – Хотя я не уверен насчет оценки количества выделившийся энергии. Рассмотрим проблему под другим углом зрения. Человечество – все человечество – за год использует примерно десять в двадцать девятой степени эргов. Сюда входит все: электрическая энергия, уголь, ядерная энергии, кухонные плиты, автомобили… дальше перечисляйте сами. Итак, наше мороженое несет в себе запас энергии, равный примерно тридцати процентам ежегодного мирового Энергетического бюджета.

– Хм. Тогда не так уж плохо, – сказал Гарви.

– Не так уж плохо. Не так уж плохо по сравнению с чем? Запас годовой энергии, выделившийся в течении одной минуты, – сказал Шарпс. – Вероятно, комета влетит в воды мирового океана. Если она ударит в землю, в твердь, в месте столкновения все будет уничтожено, но небольшая часть выделившейся энергии тут же отразится в космическое пространство. Но если комета ударит в океан, вода испарится. Погодите-ка, эрги перевести в калории… Черт возьми! Мой калькулятор для такой операции не приспособлен.

– Сейчас переведу, – сказал Форрестер. – В случае столкновения испарится примерно шестьдесят миллионов кубических километров воды. Или, если вам это больше по нраву, пятьдесят миллиардов кубических футов. Вполне достаточно, чтобы все США оказалось под слоем воды. Под слоем в двести двенадцать футов.

– Прекрасно, – сказал Шарпс. – Итак: в атмосферу вылетают шестьдесят миллионов кубических километров воды. И после этого, Гарви, выливаются обратно в виде дождя. Значительная часть этого дождя, прольется над полярными областями. А поскольку вода замерзнет, то это будет уже не дождь, а снег. Быстрое формирование ледников… которые движутся к экваториальным областям… да. Гарви, историки полагают, что в следствии извержения Феры изменился земной климат. Мы точно знаем, что извержение Тамбоуры – примерно той же силы, каким было извержение Кракатау – привело к тому, что историки предыдущего столетия называли «годом без лета». Голод. Неурожаи. Наше ванильное мороженое приведет, вероятно, к наступлению нового ледникового периода. Облака, облака отражают свет. Меньше солнечного тепла достигнет земной поверхности. Снег также отражает свет. Становится все холоднее. Выпадает все больше снега. Ледники ползут к экватору, не успевая растаять. Положительная обратная связь.

Дела, похоже, оборачиваются чертовски серьезно.

– Но что служит причиной прекращения ледниковых периодов? – спросил Гарви.

Форрестер и Шарпс одновременно пожали плечами.

– Итак, – сказал Хамнер, – моя комета окажется причиной наступления ледникового периода? – лицо у него было вытянувшееся, мрачное. Так выглядело бы лицо его бабушки, если бы она узнала, что ее похороны обошлись в 60.000 долларов.

– Нет, – сказал Форрестер. – Мы говорили лишь о ванильном мороженом. Гм… Молот больше.

– Хамнер-Браун. Насколько больше?

Форрестер неуверенно развел руками.

– Раз в десять.

– М-да, – сказал Гарви. Он отчетливо видел: через поля, через леса ледники ползут к югу. Растительность убита снегом. Вниз, по Северной Америке – в Калифорнию, по Европе – к Альпам и Пиренеям. За зимой следует зима, становится все холоднее, гораздо холоднее, чем было в «великие морозы» 76 – 77 годов. И – черт возьми! – никто даже не упомянул хотя бы, что произойдет с приливами и отливами. Это будут не просто волны… «Но комета не может иметь такую же плотность, как кубическая миля м-м-м…»

Тут с ним это и произошло. Гарви откинулся – упал – на спинку своего кресла и утробно загоготал. Он просто не мог выговорить ни слова.

Позднее он сделал для себя – только для себя – еще одну запись. Сделав в том жалком подобии кабинета, который предоставила ему студия: муляжи книг на полках, потертый ковер на полу. Здесь он мог говорить свободно.

– Просим за это прощения. (Эти слова надо будет вставить сразу после того, как зритель увидят, что Гарви потерял контроль над ситуацией. А во время интервью с Шарпсом он терял контроль несколько раз). Особо нужно отметить следующие пункты. Первое: вероятность того, что твердая составляющая Хамнер-Браун столкнется с Землей, ничтожно мизерная. На таком расстоянии сам Дьявол не смог бы попасть в такую маленькую мишень, как наша планета. Второе: если столкновение состоится, эффект, вероятно, будет такой, как если бы с Землей столкнулось несколько больших и массивных тел. Некоторые из этих тел упадут в океан. Другие ударят в землю, где разрушения окажутся локальными. Все же: если Хамнер-Браун столкнется с нашей планетой, это будет, как если бы Дьявол ударил по ней чудовищно громадным молотом.