Текст книги "Хокин (ЛП)"

Автор книги: Ларисса Йон (Айон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6

Азагот не мог припомнить, когда в последний раз нервничал по какому-то поводу. В конце концов, он правил собственным миром и был одним из самых могущественных существ. Но нервничал от мысли о встречи с Идесс и её сыном – его внуком – последние несколько месяцев. И началось это тогда, когда он узнал подробности её прошлого. Азагот даже смотреть на Идесс не мог без мысли о том, как она выросла и, как отчаянно защищала сына от уродства жизни. Потому что именно так и должны делать родители.

«Тебе-то это откуда знать?»

Да, долгое время он не знал, как Идесс, да и вообще, любой из его детей, рос. Их матери отдали их человеческим родителям, и Азагот не видел своих детей, пока те не становились взрослыми, кого-то увидел лишь несколько столетий спустя, а кого-то не видел никогда. Несколько детей делились с Азаготом опытом своей жизни среди людей, и их истории были ужасны. Но Азагот не испытывал жалости. Или печали. Даже чувства вины. До появления в его жизни Лиллианы он был холодным и непрошибаемым, как камень. Его отпрыски закалённые, они выжили. Их прошлое сделало их жестче, превратило в воинов, которыми они и должны быть. Нет, ему дела не было до их страданий.

А затем появилась Лиллиана и разбила слой льда, покрывающий сердце Азагота.

Это оказалось невероятным и живительным, но сейчас, когда Азагот открыл свое царство для всех Мемитимов, появлялось все больше и больше его детей, которые рассказывали ему о своих «человеческих» жизнях. За некоторыми исключениями, хотя, по правде говоря, оно было лишь одно, их истории были полны такого дерьма, которое людям и в кошмарах не приснится.

В частности, история Идесс была об ужасе, рабстве и жестоком обращении, и Азаготу хотелось вернуться назад во времени и уничтожить каждого ублюдка, причинившего боль его малышке.

Лиллиана могла бы этому поспособствовать. Будучи ангелом, способным перемещаться во времени, она могла бы помочь ему совершить кровавую месть за каждого ребёнка. Но это навело бы беспорядок во временных отрезках, и вынесло бы Азаготу смертный приговор от Бога.

Единственное утешение заключалось в том, что горстка мудаков, которая портила жизни его детям, сейчас оказалась заключенной в Чистилище, где Азагот мог вечность портить их бесполезные души.

С дрожащими руками он присоединился к Идесс и Лиллиане за столом для пикника в беседке, которую Лиллиана установила у ручья за дворцом. Маленький Мейс широко улыбнулся, сидя неподалеку и играя в кубики. Похоже, он собирал собаку. Если точнее, адскую гончую.

– Отец, – окликнула его Идесс, поднявшись на ноги, чтобы поприветствовать. Из всех его отпрысков только Идесс проявляла физическую близость, вот и сейчас она обняла его и, поцеловав в щеку, отступила. Азагота затрясло сильнее. Что, черт подери, с ним было не так?

– Садись. – Лиллиана похлопала по скамейке рядом с собой, длинные каштановые волосы обрамляли нестареющее лицо. – Мы пьем вино и обсуждаем идеи Идесс привести в Шеул-Гра еще больше Мемитимов. – Лиллиана потянулась к бутылке вина и игриво подмигнула Азаготу.　– Идесс считает, что многие не приходят сюда, потому что ты пугающий.

Тон Лиллианы был поддразнивающим, улыбка – яркой, но говорила она правду – его дети его же и боялись, и это стало внезапным ударом, который разорвал сердце, как взрыв метеорита. Азагота никогда не волновало его прошлое. Черт, он гордился тем, что отпрыски его боялись. Страх… уважение… Это же одно и то же, верно?

– Идесс, я пугающий? – спросил он, пытаясь звучать… не пугающе.

Идесс протянула винный бокал Лиллиане.

– Эм, да. Абсолютно.

По-прежнему стоя, Азагот глянул на Мейса, который теперь тянул в рот кубик.

– И, тем не менее, ты приводишь повидаться со мной своего ребенка.

– Всего лишь пару лет назад я бы так не стала делать, – заметила она. – Но все меняется.

Идесс одарила Лиллиану тайной улыбкой, которая оказалась не такой уж и тайной, как она, вероятно, рассчитывала.

– И мне хочется думать, что я сыграла в этом свою роль, – вмешалась в разговор Лиллиана, как будто она не знала, что являлась единственной причиной, по которой Азагот все еще не был монстром. Благодаря Лиллиане он начал чувствовать.

– Ага, теперь я настоящий парень.

Она рассмеялась, ее янтарные глаза искрились, пока она заканчивала наливать вино.

– Погляди-ка на себя, отсылки к Пиноккио. Фильмы, которые я заставляла тебя смотреть, не стали пустой тратой времени.

– Ну, что ж, Пиноккио превратился обратно в марионетку.

Идесс покачала головой.

– Ты думаешь о том, что произошло с ним в одном из мультфильмов про Шрека.

А, верно. Ему нравились фильмы про Шрека. Обычно огры не были такими забавными.

Мейс протянул руки и Идесс его подхватила.

– Хочешь подержать своего внука?

Азагот уставился на извивающегося малыша, его сердцебиение ускорилось, а во рту пересохло. Даже ладони начали потеть. Ребенок – самое невинное существо, появившееся в его владениях, а Азагот был самим злом. Его руки… Его руки творили то, что ребенку никогда не понять, и никогда не находились в такой близости от такой чистоты.

– Я не могу. – Азагот сделал несколько шагов назад, надеясь, что его паника не так явна. – Я его уроню.

Лиллиана встала, от беспокойства её прекрасные глаза потемнели.

– Милый, что с тобой?

– Ничего, – ответил он, не прекращая пятиться. – У меня просто есть дела. Обязанности. Мне нужно идти. – Азагота не заботило, что он выглядел, как идиот. Ему нужно убраться отсюда. – Идесс, я… Еще увидимся.

Он не стал дожидаться ответа и переместился в свой кабинет. Сердце грохотало, дыхание обжигало горло. Что, черт возьми, с ним происходит?

Дрожащими руками он налил себе двойную порцию текилы из бара у дальней стены, осушил и налил еще. Когда Азагот поднес вторую рюмку к губам, заметил мерцающий огонек на коммуникационной панели. Он проверил сообщение от Джим Боба – одного из своих небесных шпионов – и удалил его. Его не интересовали низшие сплетни о таинственном авторе новой серии комиксов, выдававшей много секретов Ада и Рая. Нет, Азагот плевать на все это хотел. Все, что его сейчас заботило, это как взять эмоции под контроль и привести свою жизнь в порядок. Он не знал, как справиться со своими живыми эмоциями, но знал, что поделать со всем остальным. К сожалению, это означало, что ему придется обратиться в Совет Мемитимов, но по какой-то причине те, кто попал в Совет, его ненавидели.

Тысячи лет он избегал этой сферы, позволяя Совету управлять Мемитимами в той недальновидной, глупой манере, на какую был способен. Но этим дням настал конец. Азагот не участвовал в качестве родителя, и как результат, его дети страдали.

Послышался стук в дверь и в кабинет вошел помощник Азагота – Зубал.

– Мой господин, Мариелла здесь.

– Как чертовски вовремя, – прорычал он. – Пусть зайдет.

В кабинет вошла высокая элегантная брюнетка, фиолетовое бархатное платье колыхалось вокруг ног, обутых в туфли, украшенных драгоценными камнями, на высоких каблуках. Ее светло-коричневые крылья были широко расправлены, как будто она ожидала схватку. Не то, чтобы схватки в Шеул-Гра были беспрецедентными.

Азагот презирал ангелов. Во всяком случае, большинство. Но худшими из худших были те, кто совали свой небесный нос в его владения. О, они выказывали уважение его власти и статусу, ну а внутренне считали его подлецом. В частности Мариелла считала его самым низшим существом, и вот уже три столетия была его личной связью с Небесами.

Азагот её ненавидел.

Он смотрел на неё, пока она, читала лекцию касаемо его обязанностей по отношению к Мемитимам. Вот только дело в том, что Мирелла никогда не была Мемитимом, не была в Совете и даже никогда в посольстве не работала. Она могла читать нотации по любой теме, но Мемитимов касаться не имела права.

– И в заключении, – закончила она, – тебе не повезло.

Азагот в миллионный раз подумал о том, чтобы бросить её в туннель за стенной панелью и дать миллионам демонских душ поиграть с ней. Пять минут в Чистилище стерли бы это самодовольство с её лица. Но это не принесло бы Азаготу желаемое.

«Будь цивилизованным».

– Я не прошу заканчивать программу с Мемитимами, – процедил он. – Нужны изменения.

– Нет.

– Проклятье. Дай мне поговорить с кем-нибудь из чертового Совета.

– Азагот, тысячи лет назад ты со всем согласился. Ты кровью подписал контракт. И сейчас, когда Мемитимов стало меньше, нужно еще строже соблюдать все правила.

– О, да к черту все это, – рявкнул Азагот. – Дело не в недостатке Мемитимов.

– Ты перестал их порождать, так ведь?

Глупый вопрос, потому что она знала ответ.

– Ты же знаешь, что это так, с тех пор, как я пару лет назад взял в жены Лиллиану. Но вряд ли прошло достаточно времени, чтобы пострадало количество Мемитимов.

Она покачала головой.

– Воспроизводство начало снижаться столетия назад, – заметила она, и это прозвучало так, будто Азагот собирал своих детей на конвейере. – Мы за год получили семьдесят два Мемитима. В то время как популяция людей растет и нуждается в большем количестве защитников, ты мало их предоставляешь. Начал отказываться от присылаемых к тебе женщин. Раньше ты был таким… плодовитым.

Раньше он верил в то, чем занимался, был молодым, глупым и озабоченным. О, и злым. Очень злым. А потом, во времена промышленной революции, Азагот начал становиться угрюмее и сердитее. Стал мятежником. И получал громадное удовольствие, отказываясь от ангелов, которых посылали в его постель.

В конце концов, он всегда оставлял дело Мемитимов Совету. До недавнего времени. До того… как женился на Лиллиане. Он заполнил владения своими детьми и начал их узнавать. А ещё он потерял тех, кто погиб, защищая своих праймори. И только в этом году погибло еще трое детей, отдавших свои жизни в ужасных человеческих условиях.

О, да, пришло время внести кое-какие поправки в это дерьмо, и Азагот перестал стоять в стороне.

– Послушай сюда, – прорычал он, прижимая её к двери, через которую собирался вытолкнуть из своего кабинета. – По некоторым темам есть место для переговоров. У меня есть требования. По ним переговоров не будет.

– Например, забирать твоих отпрысков из человеческого мира и приводить сюда? Или вытащить твою дочь Сюзанну из программы Мемитимов?

– Да и да. Мои дети должны расти здесь. А Сюзанна, несмотря на то, что приставлена к праймори, не создана для такой жизни.

– Это решать Совету Мемитимов. Не тебе.

От убийственного желания ощутить кровь ангела запульсировали клыки.

– Она моя дочь!

– Она – небесный инструмент, созданный тобой для определенной цели. – Рот Миреллы скривился в отвращении, как будто она представила себя в кровати с Азаготом. – Ты отказался от всех прав на отцовство в тот момент, когда твое семя попало внутрь ее матери. Тебе повезло, что мы позволили открыть Шеул-Гра для твоих взрослых отпрысков. Ты не контролируешь несовершеннолетних.

Холодный, клокочущий гнев застыл в жилах. Азагот не любил, когда ему отказывали.

– Пришлите ко мне члена Совета, – прорычал он. – С тобой разговор закончен.

Мирелла бесстрашно вздёрнула подбородок, вот только нижняя губа у неё дрожала. Отлично. Она задрожит вся, если Азагот не получит то, что хочет.

– Члены Совета не уполномочены вести с тобой переговоры.

– Пришлите сюда кого-нибудь из Совета! – прорычал он, терпение подходило к концу. – Сегодня же.

– Я посмотрю, что можно сделать.

Удовлетворенный таким ответом – пока – Азагот отпустил ангела. Но если в ближайшее время Азагот не увидит здесь члена Совета Мемитимов, Небеса ощутят на себе своего рода ад.

* * *

Лиллиана осушила бокал вина, как будто на его дне находилась инструкция с объяснением поведения ее супруга. Той не оказалось.

– Это было странно? – спросила Идесс, наполняя свой бокал. – Потому что мне все показалось таковым.

Лиллиана вздохнула.

– Это было странно. Прости, Идесс. В последнее время он в дурном настроении.

– Что-то случилось?

– Не знаю. – Лиллиана улыбнулась, наблюдая за тем, как Мейс ловит бабочку. – Он со мной об этом не разговаривает.

Несколько раз она пыталась вывести его на разговор, откуда такая угрюмость, но Азагот либо менял тему, либо отвлекал ее… обычно сексом.

– Могу я чем-нибудь помочь? – спросила Идесс. – Я с ним не так близка, но могу попробовать поговорить.

– Мне кажется, ты с ним ближе, чем кто-либо из остальных детей, – заметила Лиллиана. – Но знаешь, может отчасти проблема и в этом. Он слишком много времени проводит со всеми своими сыновьями и дочерями. Я даже слышала, что он расспрашивает их о прошлой жизни. Может, он пытается стать с ними ближе.

Идесс улыбнулась.

– С тех пор, как ты появилась в его жизни, он сильно изменился.

– Раньше это так не ощущалось. – Нет, сейчас она чувствовала, как будто он от неё отдалялся. – И я не понимаю. Здесь всё идет так хорошо. Я думала, он счастлив.

– Уверена, он счастлив. – Идесс накрыла руку Лиллианы своей. – В любом случае, что бы с ним сейчас не происходило, дело не в тебе.

– Надеюсь, ты права. – Но внутренне Лиллиана не была уверена. Она не понимала, почему Азагот её избегает. Мимо прошла группа Мемитимов, неся украшения для вечеринки.

Двое мужчин и одна из женщин неловко помахали или улыбнулись Лиллиане, но двое других – мужчина и женщина – проигнорировали, помахав Идесс. Лиллиана подружилась с большинством детей Азагота, но оставались и те, кто презирал её или Азагота, или их обоих, и она не видела в этом разницы.

– Планируешь остаться на торжества?

Идесс нахмурилась.

– Торжества?

– Празднование Дня ангелов.

– Ах, точно. – Идесс закатила глаза. – День, когда ангелы поздравляют себя с тем, что они потрясающие, могущественные и лучше, чем любое другое существо.

– Вот именно.

Лиллиана улыбнулась Идесс. Она восхищалась ею и хотела бы проводить с ней больше времени. К несчастью, Идесс была занята своей семьей и работой в Центральной больнице преисподней, где сопровождала человеческие души в небесный свет, а Лиллиану направили в Шеул-Гра.

– Мне бы хотелось остаться, но через час нужно быть на предрожденчике. Реган – жена Танатоса – беременна вторым.

Танатос – один из легендарной четверки всадников апокалипсиса – однажды приезжал к Азаготу, но это было ещё до появления здесь Лиллианы, так что она не видела ни этого парня, ни его супругу – бывшую охотницу на демонов.

– Передавай им привет, – сказала Лиллиана, пытаясь скрыть задумчивость в голосе.

Она никогда не ожидала, что жизнь с Азаготом будет похожа на что-то традиционное, но услышав о том, как кто-то, пусть даже библейская легенда, живет нормальной жизнью, немного завидовала. Когда придёт время, устроит ли ей кто-нибудь предрожденчик? Будет ли Азагот рад, учитывая, что этот ребенок станет всего лишь одним из тысяч?

– Эй, – тихо окликнула ее Идесс. – Ты в порядке?

– Я в порядке, – ответила Лиллиана, и это было так. Правда. Наверное, она немного устала, и если быть честной с собой, она бы сказала, что чувствовала себя немного одинокой. Что бы ни происходило с Азаготом, он отдаляется, и не только эмоционально, но и физически. Ну, за исключением тех моментов, когда дело касалось секса, который, как сейчас осознала Лиллиана, мог оказаться ключом к разговору. Просто нужно пойти другим путем.

Дрожащей рукой она наполнила бокал.

Азагот получит урок воздержания, а он очень не любил, когда ему говорят «нет».

Глава 7

Когда Хокин прибыл, Шеул-Гра и вся его греческая слава были погружены в активность. Ему потребовалось какое-то время, чтобы понять, почему между деревьями и зданиями были натянуты разноцветные фонарики, повсюду стояли десятки столов, заставленных едой и напитками, а по магическим каналам разливалась музыка, заполняя всё пространство. Праздник Дня ангелов, который, как считал Хокин, был организован, чтобы привычно чопорные ангелы могли немного раскрепоститься. Ходили слухи, что в этот день ангелы делали, что хотели и избегали последствий. Хокин не собирался пользоваться этой возможностью.

– Эй, приятель, – на плечо Хокина легла рука Сайфера, длинные светлые волосы которого были перевязаны кожаным шнурком. Парень осушил кружку медовухи. Не-падший любил эти мерзкие древние напитки. – Где пропадал?

С другой стороны появился Джорни.

– Чувак, тебя не было несколько дней.

– Несколько дней, чувак, – согласился Мэддокс, вставший рядом с Джорни. Хок знал Мэддокса больше сотни лет, и хотя брат был старше на двадцать лет, он всё ещё вёл себя как подросток в период полового созревания.

– Парни, а с каких это пор вы записались ко мне в няньки?

Сайфер прихватил со стола ещё одну кружку медовухи.

– Ты пропустил ночную игру.

– И ночное кино, – вмешался Джорни. – Мы смотрели «Джон Уик».

– Вторую часть, – добавил Мэд. – Потрясающий фильм. Если бы этот персонаж был реален, он точно был бы праймори.

– Готов поспорить, что Киану Ривз праймори, – встрял Сайфер. – У него большое общественное влияние.

– Я слышал, он вампир. Или демон. – Мэддокс указал на соседнюю беседку. – Кстати говоря, о демонах. Ты только что разминулся с Идесс. Ну, как только что, полагаю, пару часов как.

Сайфер облокотился плечом о мраморную колонну и упёрся каблуком ботинка в вырезанную в основании морду демона.

– Кто такая Идесс?

– Из всех детей отца, она его любимица, – ответил Хокин. Он махнул своему полубрату Эмерико, который шёл к ним.

Джорни усмехнулся.

– Ты меня дурачишь.

– О чём ты?

– Она пришла к нему со своим демонским ребёнком, но он и парой слов с ней не перекинулся. Полностью проигнорировал демонёнка, а потом просто ушёл. Оставил Идесс с Лиллианой. Наш отец порой может быть тем ещё придурком.

– Порой? – присоединился к разговору Эмерико, торчащие ёжиком, чёрные волосы которого делали из него героя мультфильма. – Да он по жизни придурок. Я спросил у него, почему мы не можем входить в Чистилище и он ответил, что нам не доверяет. Как будто мы какие-то дети. Ублюдок.

– Тс-с. – Мэд дико огляделся по сторонам и понизил голос. – Он тебя услышит.

– Да мне плевать, – ответил Джорни, нахохлившись, как петух. – Я это ему в лицо сказал.

– Ему в лицо? – Хокин произнёс это с большой долей скепсиса в голосе.

– Ладно, я сказал это на досках сообщений Мемитимов, – пробормотал Джорни, и вот это уже больше походило на правду.

Мэддокс икнул.

– Ну, ты и хулиган.

Сайфер покачал головой.

– Хулиганство подразумевает силовой дисбаланс, реальный или предполагаемый, и в пользу хулигана. У Азагота все силы. У Джорни их нет. К тому же, Азаготу неизвестно, что Джорни говорит на досках. Следовательно, никакого хулиганства. – Он ударил Джорни по руке. – Мне кажется, ты хотел сказать, что он тролль. Тролль-идиот, а не хулиган.

– Ладно, парни, можем мы минутку поговорить серьёзно?

Джорни моментально растерял самодовольство и дерзкую улыбку. Этот парень переключался на нормальный режим быстрее всех, кого Хокин встречал.

– Что случилось?

– Ты за свою жизнь присматривал за двумя серийными убийцами…

– За тремя. – Джорни показал это пальцами. – А ещё присматривал за насильниками, садистами, массовыми убийцами и даже за императором, который частенько приказывал уничтожать целые деревни с людьми.

Да, в назначения Хокина тоже попадались всякие монстры, но по какой-то причине серийные убийцы, такие как Дрейгер, казались необычайно чудовищными. По его мнению, время, которое те тратили на планирование и воплощение своих злодеяний, ставило их во главе остальных.

– Как ты с этим справляешься? – спросил Сайфер. – Знаю, что не позволено вмешиваться в жизнь праймори, но, чёрт возьми, как? Как ты можешь позволить своему праймори замучить кого-то до смерти?

– Эти люди умирают ради чего-то более хорошего, – ответил Джорни, цитируя официальный слоган, как хороший маленький солдат. – Для этого они и рождены. Они служат определённой цели. Это помогает осознавать, что все их страдания временны. Капля в ведре времени. Они отправятся в лучшее место.

Мэддокс сунул руки в карманы джинсов.

– А ещё это помогает избегать такого мудилу праймори. Не проверять его, пока не сработает геральди. – Он пожал плечами. – Понимаете, неведение – блаженство.

– Проповедуй это, брат.

Эмерико и Мэддокс стукнулись кулаками.

Слишком поздно уже игнорировать Дрейгера. Кроме того, Хокин хотел знать о его деяниях. Чем больше он знает об их жизнях и личностях, тем проще понять, почему им нужна ангельская защита и откуда может возникнуть опасность. Хок никогда не понимал, почему, такие как Мэддокс и Рико столь небрежно относились к своим обязанностям. Хокин всегда был полностью погружен во всю работу Мемитима.

– Я не могу этого сделать, – признался он. – Особенно теперь, когда накосячил.

Сайфер оттолкнулся от колонны, очень увлечённый словами Хокина.

– О, ты должен рассказать. Всегда хорошо иметь на тебя какой-то компромат.

Сайфер ни чуточку не изменился с того дня, почти два года назад, когда Хокин притащил его сюда против воли за то, что он трахался с одним из праймори Хокина. Сайф всё так же жульничал, но у него имелись моральные устои, и, несмотря на такое неудачное начало, парни стали хорошими друзьями, и Хокин доверял ему свои секреты. Джорни и Мэддокс были менее надёжными, но они были любимыми братьями и Хок надеялся, что они его не предадут. Быть может. Эмерико? Его воспитывали профессиональные мошенники, и хотя в целом он был надёжным, всегда искал углы ситуации, которые сработают в его пользу.

Да, и какого черта. Хокину нужен совет, а эти четыре идиота – лучшие кандидаты на то, чтобы его дать.

– Я вмешался в похищение моим праймори жертвы, – выпалил он.

Джорни протяжно присвистнул.

– Чувак.

– Чувак, – вторил ему Мэддокс.

Рико прикрыл ладонью лицо.

– Знаю, я не придерживаюсь всех сумасшедших правил касательно праймори, – начал Сайфер, – но даже я знаю, что вмешательство в жизнь праймори дико плохо. Самое не прощаемое из не прощаемого.

– Все хуже, – продолжил Хокин, – но не так сильно.

– Так что случилось? – спросил Джорни, его тёмные глаза широко распахнулись от болезненного любопытства. Ладно, кому не по нраву хорошее крушение поезда?

– Накосячил я, вот что случилось. – Хок взял со стола бокал вина и наполовину его осушил. Обычно он мало пил, но сейчас алкоголь был так кстати. Хорошо, что вино было одобрено Советом Мемитимов, потом что сейчас Хок испытывал желание выпить бочку. – Я подловил его, когда он пытался схватить женщину. Она ошибочно приняла меня за его сообщника, и метнула в меня залп силы или ещё какого-то дерьма, прежде чем мне удалось ей помочь.

– Вот дерьмо, – заметил Мэддокс. – Так ты получил порцию ударной волны, что предназначалась праймори?

– Не знаю. Вот о чём я и волновался. – Хокин оглядел каждого из своих приятелей, гадая, кого следующая новость потрясёт больше всего. – Поэтому я её спас.

– Дерьмище, – выпалил Мэддокс, расплёскивая вино на ботинки Хока.

Джорни застонал и потёр рукой лицо.

– Ты в полной заднице. Точно говорю, в полнейшей.

Рико просто от удивления открыл рот. И если он в ближайшее время не моргнёт, то у него высохнут глаза.

Сайфер стоял молча, его взгляд анализировал слова Хокина, выражение лица, позу… Парень был мастером в чтении людей. Сомнений нет, он точно знал, в каком дерьме оказался Хокин.

– И что ты собираешься делать?

– Не знаю.

– Верни её праймори, – предложил Рико, как будто «Дом ужасов» Дрейгера внезапно получил одобрение.

– Ты идиот, – сказал Сайфер. – Даже если Хок её вернёт, нет никакой гарантии, что нарушенная цепь событий восстановится. Как сказал Мэддокс, а что если она должна была убить праймори? То никто бы её уже не похитил. Он без причины не может вернуть её убийце. – Он посмотрел на Хокина. – Чувак, ты в дерьме.

– Спасибо, – пробормотал Хокин. – Это было очень полезное замечание.

– Ты первый об этом сказал. – Сайфер пожал плечами. – Так и каков твой план?

– У меня его нет. Поэтому я с вами, парни, говорю об этом. Но, как оказалось, вы идиоты.

– Что ж, – начал Джорни, – ты можешь связаться с Советом Мемитимов и спросить их о судьбе своего праймори?

– Я пытался. Разговаривал кое с кем из посланников. И это никуда не привело.

– Твой праймори человек? – спросил Рико.

Это был вопрос дня.

– Не уверен. Файлы и дневник, которые Аттикус держал о нём до Вознесения, говорили, что Дрейгер человек, но он каким-то образом может отследить своих жертв, как только прольёт их кровь. Аттикус писал, что жертва сбежала, но в полицию не обратилась, потому что была оборотнем и боялась, что её поймают. – Многие копы были тайными членами Эгиды, так что паранойя жертвы вполне объяснима. – Вместо этого, она воспользовалась Хэрроугейтом из Портленда в Сидней, а этот ублюдок через несколько дней её поймал. – Аттикус провёл каждую свободную минуту, наблюдая за Дрейгером и записывая каждый его шаг. По какой-то причине он был одержим этим ублюдком. Быть может, он даже им восхищался. Дневник, который он вёл, был очень подробным и довольно хвалебным:

«Он был зациклен. Не мог спать и есть. Его единственным желанием было найти Лекси. Он ушёл с работы. Тратил время на зависание в компьютере и работой с гигантской картой мира. Он её искал».

Следующая запись: «Джейсон Дрейгер – увлекающаяся личность. Всё, что я прочитал об этом мужчине, ведёт к вере, что он человек, и всё же он может ощущать сверхъестественные способности у женщин, но не у мужчин. И насколько я понял, он может отследить их, как только попробует вкус их крови. Уверен, он практиковался много раз до побега Лекси и вынужден был её преследовать. Думаю, он её найдёт».

Несколько записей и два дня спустя: «Он её нашёл».

Фотографии мёртвой Лекси теперь занимали пять страниц в альбоме серийного убийцы Дрейгера.

– Так тебе не осталось выбора, – тихо произнёс Сайфер. – Дать ей самой справиться, наблюдать поймает ли он её и оставить течение судьбы исправить само себя или защитить её от попадания в его руки на случай, если она не должна стать его жертвой.

– Именно. И если он сможет её отследить, я должен убедиться, что она в том месте, где он не может её почувствовать или откуда не сможет забрать, даже если найдёт. – Хокин предположил, что мог бы привести её сюда, пока не сможет понять, что делать дальше. И ему стоит быть очень осторожным, потому что никто, кроме этих четырёх придурков не должен знать о случившемся. Даже Сюзанна. Хокин доверял ей, но был её наставником и не может держать на высоте моральные устои, если она будет знать, как глубоко он себя закопал. Он определённо не мог ожидать, чтобы она следовала его словам, а не поступкам.

Ведь он был в дерьме.

– Хреново оказаться на твоём месте, – сказал Сайфер, принюхиваясь к воздуху, пытаясь уловить аромат того, что было на гриле.

– Говорит парень, которому обрезали крылья и пинком под зад вышвырнули с Небес.

Мэддокс вытащил из кармана монетку Шеулин и бросил её в фонтан неподалёку, в котором тысячи лет, до того, как Лиллиана приручила внутреннего демона Азагота, била кровь. Через пару секунд вынырнул саблезуб, живущий в фонтане, и выплюнул монетку.

– Моё наказание абсолютно несправедливо, – пробормотал Сайфер, поймав монетку в воздухе.

Хокин уставился с недоверием на друга.

– Ты соблазнил мою праймори, что повлияло на её статус и оставило большую чёрную метку в моих записях.

– Когда я её соблазнял, то понятия не имел, что она праймори.

– Чушь. Я тебе говорил.

– Уверен, что так и было. – Сайфер уставился на женщину не-падшую, стоявшую около недавно построенной сцены, которая вскоре превратится в поле битвы командных соревнований, а после соревнований по реслингу, и никаких боев разумов. – Но уже после того, как я решил, что хочу её.

– Придурок, это не имеет значения. Она была человеком. Ангелам непростительно спать с людьми.

– Неправда. Она была отчасти ангелом. – Если пожар во взгляде являлся хоть каким-нибудь индикатором, то Сайфер, похоже, мысленно уже наполовину раздел не-падшую.

– Ага, десять поколений назад.

– Ну, вот видишь? Отчасти ангел.

– Этот аргумент сработал во время вынесения твоего приговора?

– Нет, – согласился он, наконец, обратив внимание на Хокина. – Но архангелы – засранцы.

Это заявление Хокин оспаривать не собирался.

– Послушайте, мне нужна помощь. Я открыт для предложений.

– Приведи её на какое-то время сюда. Она будет в безопасности. А потом мы попытаемся найти выход, как вытащить её из сложившейся ситуации. – Сайфер мог быть безалаберным, но когда дело дрянь, на его помощь всегда можно было рассчитывать.

– Ладно… – Хок замолк, когда земля под ногами затряслась, а от напряжения в воздухе у него волосы дыбом встали. – Ого.

– Что это?

– Азагот. – Все бросили свои дела, когда по территории ударной волной пронеслась ярость. Стекла бились, столбики падали и, чёрт возьми, похоже, всё было плохо. Хокин, Сайфер, Джорни и Мэддокс побежали к эпицентру землетрясения – порталу, что вёл из и в Шеул-Гра. Хокин оглянулся на Рико, который уставился на геральди на своей руке. Он исчез, по-видимому, отправился на помощь своему праймори.

Хокин ускорился, расталкивая группу, и остановился при виде Азагота, глаза которого горели, как раскалённая лава, а кожу испещряли черные, пульсирующие вены. Рукой с когтями он за горло держал ангела с алыми крыльями.

– Не играй со мной, Ульнара, – прорычал он. – Я. Хочу. Своих. Детей!

Ульнара? Хокин шумно втянул воздух. Ульнарой звали его мать. Женщина, пытающаяся вырваться из хватки Азагота, женщина с каштановыми волосами и глазами Сюзанны и носом Хокина была его матерью. Она рассмеялась, хрипло, надрывно, что неудивительно, потому что Азагот сжал её шею смертельной хваткой.

– Как будто тебе есть дело до твоих детей. Эти? – Она окинула рукой присутствующих. – Всё здесь либо шоу, либо то, что принесёт в итоге пользу только тебе. Неужели кто-то из них действительно верит, что ты их любишь? Ты вообще способен любить, ужасный червяк?

– Да я уж способен на любовь больше тебя, – прокричал Азагот в ответ, впечатывая ангела в ближайший столб. В разные стороны полетели перья, когда крылья ангела, зажатые между каменной колонной и телом, бесполезно трепыхались.

– Ты убедишь Совет дать мне то, что я хочу, и сделаешь это сейчас же.

– Или что?

Азагот взревел от ярости. Мокрые и ужасные шумы разорвали воздух, когда его тело превратилось во что-то большое, с рогами, чешуёй и чёрными, кожаными крыльями, на кончиках которых были зубчатые крючки. Он откинул ангела от столба и щёлкнул мощными челюстями в паре миллиметров от её лица.

– Отец, нет! – Хокин никогда не встречал свою мать и не думал, что это когда-нибудь произойдёт. Но это была она. Хок был в этом уверен. И он должен остановить Азагота, пока он её не убил. Он разогнался и врезался в демонскую ипостась Азагота, сбивая того в сторону. Азагот отпустил Ульнару и движением, таким плавным и мгновенным, которого не было шанса избежать, схватил Хока за горло и сильно ударил об землю. Воздух с шумом покинул лёгкие от сильного удара и гигантской лапы с когтями на груди. Азагот смотрел на него сверху вниз, изо рта, полного зубов, которым позавидовал бы дракон, капала слюна. Демон зарычал.