Текст книги "Хокин (ЛП)"
Автор книги: Ларисса Йон (Айон)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Глава 20
Хокин с тяжёлым сердцем вышел из света в пустое пространство. Буквально пустое. Там не было ничего кроме белой пустоты. И его матери, одетой в белое. Хорошо, что у неё алые крылья. Хоть какое-то пятно цвета.
– Здравствуй, сын мой.
Она, в самом деле, решила сейчас разыграть семейную карту? Ладненько, он подыграет.
– Привет, мама. Значит, ты вытянула короткую соломинку?
– Короткую соломинку? Это что-то из человеческого мира?
И после этого Хок понял, почему до недавнего времени Мемитимы воспитывались людьми. Ангелы, которые редко покидали роскошь Небес, не понимали людей.
– Да, – ответил он, осматриваясь и удивляясь пустоте. – Полагаю, не здесь проходит вознесение? Значит, меня привели наказать, и ты вынесешь приговор.
– Это самое сложное, – тихо ответила она, после чего Хок вздрогнул. Что, если у него не получиться вернуться к Авроре? Что, если ей одной придётся воспитывать ребёнка полу-ангела? И как бы ему ни нравился Мэддокс, парень не самый ответственный ангел во Вселенной.
– Расскажи, Хокин, какие правила ты нарушил?
Он фыркнул. Смысла лгать не было, так что он выложил всё, как на духу:
– Вероятно, все. И я здесь, чтобы лишиться статуса Мемитима. Можем мы скорее со всем закончить? Я тороплюсь.
– Да, – задумчиво протянула мать. – К матери своего ребёнка. Как мило.
– Говорит та, что выбросила меня, как мусор.
Да, обида ещё была, и, вероятно, это глупо, учитывая, сколько прошло веков. Но теперь, когда у него самого будет ребёнок, он не мог понять, как намеренно и сознательно, отдать ребёнка в суровые условия. Он защитит своё дитя – и его мать – ценой жизни. Столетия гнева укрепили эту мысль, и злоба за то, что его бросили, поднялась на поверхность, как ил в озере после шторма.
– Знаешь, – продолжил он, потому что, раз уж, чёрт возьми, он потеряет ангельский статус, так пусть Совет узнает про всю херню. – Мемитимы заслуживают лучшего, а не то дерьмо, которое пришлось вытерпеть за века, начиная со дня, когда родились и были брошены в худшие условия, которые только можно представить. И мы страдаем ради того, чтобы в один день нас вытащили и впихнули на роли пешки в игру, которую мы не понимаем.
Ульнара выгнула светлую бровь, но если гневная тирада Хока её как-то задела, она не показала.
– И чего же ты не понимаешь?
Он едва не рассмеялся. С чего же начать…
– Мне не понятно, почему нужно скрывать причину того, с чего человек праймори.
– А если бы знал?
– Если бы знали, что есть веская причина защищать уродов, возможно, было бы не так душераздирающе наблюдать, как они убивают, пытают и мучают людей.
Сложив перед собой изящные руки, Ульнара смотрела на него странным взглядом. Если бы Хокин не знал лучше, счёл бы это за любовь.
– Тысячи лет назад, самые первые Мемитимы знали эту информацию. – Она вздохнула. – Но, узнав будущее, они иногда пытались изменить его. Они всегда верили, что могут улучшить ситуацию, и не понимали, что перемены могли привести к трагедии. Так растут люди.
Ладно. Хокину хоть и не нравилось это правило, но он его понимал. Ангелы могли бы, как минимум, объяснять это не: «Сделай, потому что я так сказал», а как-то мягче.
– Разве то же самое нельзя сказать об ангелах? – возразил он. – Ребят, вы застряли в средневековье. Все эти правила и законы не меняются, а Мемитимы эволюционируют и развиваются, благодаря человеческим достижениям в области технологий, науки и социальных норм. – Он разочарованно покачал головой. – Вы не понимаете, что с нами делаете? Мы больше не хотим следовать вашим правилам.
Она сложила руки за спиной и начала расхаживать, напоминаю Хокину самого себя.
– Мы начинаем это понимать. – Она посмотрела на него. – Что Мемитимы хотели бы изменить? – Он округлил глаза. Она серьёзно? Поэтому его вызвали? Обсудить правила, чтобы поднять боевой дух Мемитимов? – Ну? – подтолкнула она.
Хокин встрепенулся и начал загибать пальцы.
– Во-первых, мы бы хотели заниматься сексом. Нам он очень нравится. Во-вторых, нужен доступ к записям о Праймори. Даже если мы не можем знать, почему они особенные, было бы полезно знать их историю. Особенно если мы их первые защитники или если предыдущие не вели заметок. – Ему повезло с Дрейгером, и тем, что Аттикус был так одержим ведением записей, как и сам Хокин. Некоторые же Мемитимы, как Джорни, лишь делают наброски, а кто-то не записывает вообще ничего. – Было бы особенно полезно видеть, сошли ли наши праймори с истинного пути. В-третьих, почему, блин, мы не можем пить маргариту? Это нереальная фигня. В-четвёртых…
– Ладно. – Она подняла руку, прерывая его. – Думаю, хватит.
Войдя в раж, Хок уже не мог остановиться:
– Это ещё не всё, – сказал он резче, чем намеревался. – Но остальное могу предоставить в письменном виде. – И фыркнул. – Вот только вам всегда было по фигу на всё, что мы вам слали. Это вот ещё один пункт. Может вы бы хоть иногда отвечали на наш призыв? Реза ждала у камня призыва целых три дня после отправления вызова, но ответа так и не услышала. Это неприемлемо. Если бы вы вели бизнес в мире людей, обанкротились бы в течение года.
Внезапно, у него онемел язык, а губы сомкнулись. Ульнара улыбнулась.
– Так-то лучше. Когда я сказала, хватит, это и имела в виду. – Она щёлкнула пальцами, и рот Хока пришёл в норму. – Вероятно, ты хотел бы знать, зачем ты здесь?
– Было бы неплохо.
Она расправила крылья, и шелест перьев был оглушаемым в этой пустоте.
– Ты зачал ребёнка вейдьме.
Ну, началось. Вот они и добрались до сути.
– Да, и даже не представляю, как это вышло. Ну, помимо очевидного. Я не думал, что могу кого-то оплодотворить.
– Я без понятия, почему ты плодовит, – протянула она. – Моя работа сфокусирована не на процессе, а на результате. – Она внимательно наблюдала за ним. – Это любопытно. Ты ел или пил что-нибудь, что могло как-то повлиять на физиологию? Может заклинание… или проклятье?
– Нет, конечно. Я… – Вот чёрт. Дариен. Он капнул чёртову жижу на рану Хокина. Дариен говорил, что у эликсира непредсказуемые побочные эффекты, но, дьявол разбери, способность оплодотворить женщину – самый хреновый из побочки. – Кажется, я догадался.
– Это неважно, – добавила она, отмахнувшись. – Так и должно было случиться. Всё это. Вот почему линия судьбы твоего праймори не изменилась, когда ты попытался не дать похитить Аврору, или когда её спас. Так должно было случиться. – Шок едва ли не физически ощущался. Он стал частью грандиозного плана? – Исходя из вышесказанного, мы должны тебя наказать, хотя всё и шло согласно плану.
Что за ахинея?
– Не понимаю, – выдавил он.
– Ну, как ты можешь понять? Ты простой земной Мемитим. – Она поправила наряд, хотя в этом не было необходимости. Он выглядел так же, как и прежде. – Ты не вознесёшься, но и прежним не останешься. Мы создали должность специально для тебя.
– Э-э-э… должность? – Он сглотнул ком неверия, образовавшийся в горле. Его не исключают из ордена Мемитимов? И даже дают повышение?
– Отчасти, можешь поблагодарить за это своего отца. Он настоящая заноза в заднице, и очевидно, нам придётся более тесно общаться. Так что ты станешь связующим звеном между Советом и Шеул-Гра. Ты сможешь сделать Совет более открытым для Азагота, братьев и сестёр, и поможешь Совету строить политику, исходя из нужд Мемитимов.
Чёрт возьми. Мать твою! Всю жизнь Хок хотел оказаться в Совете, чтобы стать лидером своих не-вознесённых братьев и сестёр, облегчить им жизнь, поддержать и убедиться, что они счастливы. Работа в качестве связующего звена ещё лучше. Хокин сможет быть среди братьев и сестёр и консультировать Совет.
– Хокин, мы услышали тебя. – Она улыбнулась. – Да, и как не услышать. Ты же еженедельно отправлял послания.
– Так, вы их получали? – недоверчиво спросил он. – А я думал, их выбрасывают вместе с небесным мусором.
– Мы получили каждое и прочитали. Включая те, в которых ты обзываешь нас дряхлыми дураками, которые не в ладах с реальностью. – Она надменно фыркнула. – Мы не дряхлые и не дураки, но, возможно, немного не в ладах с реальностью.
– Немного?
– Осторожно, – предупредила она. – Другие члены Совета отнеслись к этому плану скептически. Я вступилась за тебя, но могу передумать. – Она раздраженно взмахнула крыльями, и Хок подумал, как близок к тому, чтобы всего лишиться. Вероятно, нужно быть более почтительным.
Да, ну, ересь.
– Когда моя должность вступает в силу?
– Прямо сейчас.
Сильные волны покалывающей энергии накатывались на него, проносились по венам, словно наркотик, наполняя Хокина новыми знаниями, способностями, и… крыльями, что взволновало сильнее прочего. Обернувшись, он, с потрясением, увидел, что крылья похожи на прежние. Такие же полупрозрачные, дымчатые, только отражали больше света, напоминая диско-шар.
– Перьев нет, – произнёс он голосом, переполненным эмоциями. – Но крылья прекрасны.
– Они уникальны, как и ты, сынок.
Ульнара улыбнулась, и тогда-то Хокин ощутил её привязанность. Внезапно, сотни лет чувства, будто он был неважен для родителей, исчезли, и он всё понял. На самом деле. Его воспитали люди, поэтому он отнёсся по-человечески к ситуации и не смог понять ангельские способы любви. Да, ему так и не нравились поступки ангелов, но теперь он смирился с этим.
И всё благодаря Авроре.
Хокин закрыл глаза и захлопал крыльями, ветер трепал ему волосы и ласкал кожу. Он не мог дождаться, чтобы показать крылья Авроре.
– И что теперь для меня всё это значит?
Когда он открыл глаза, Ульнара всё ещё улыбалась.
– Как не вознесённый Мемитим, ты не можешь являться на Небеса, но легко способен перенестись к резервации Мемитимов или посольству. Жить можешь, как в Шеул-Гра, так и в мире людей. Когда же придёт время для Последней Битвы, тебе даруют полное Вознесение.
– Что насчёт Авроры? Я от неё не откажусь, даже если она стала праймори.
Она пожала плечами.
– Она недолго будет праймори. Её статус перейдёт к ребёнку, как только он родится. Будь с ней, Хокин. Если ты решишься сделать её своей парой, разделишь с ней своё бессмертие. Так или иначе, однажды, я бы хотела встретиться со своим внуком.
Ошеломлённый, он едва смог выдавить:
– Конечно.
– Надеюсь, ты не слишком разочарован нашим решением.
Разочарован? Да это… Даже больше, чем он смел надеяться. Лучше вознесения, но он не покажет это ангелам. Совет Мемитимов считал, что это компромисс между наказанием и Вознесением, и если бы узнали, что для Хока это награда, он потерял бы возможность диктовать условия. Чем сейчас и хотел воспользоваться.
– По твоим словам, следующие девять с лишним веков, я буду не вознесённым ангелом, без всех преимуществ? – Он натянул встревоженное выражение лица. – Можем мы хотя бы начать с оливковой ветви между Азаготом и Советом? Он очень зол на меня, и если я смогу договориться о сделке, в глазах братьев, сестёр и отца, моя должность укорениться законной.
Она всерьёз восприняла его прогон, и Хок поразился, когда она кивнула.
– И какую же оливковую ветвь ты хочешь протянуть ублюдку?
Хок усмехнулся.
– Тебе это не понравится.
Ей не понравилось. Но он всё равно достал эту ветвь.
Глава 21
Хокин крепко держал Аврору за руку, когда перенёсся в Шеул-Гра. Она праймори и не должна находиться здесь, но он получил разрешение от Совета нарушить это правило один раз. И Совет был удивительно спокоен на этот счёт. Может, уже смягчили требования.
– Уверен, что отец не станет возражать против нашего присутствия? – спросила Аврора, когда они сошли с площадки.
Он не был на сто процентов уверен, но не хотел заставлять её переживать.
– Всё будет хорошо. Ему придётся привыкнуть к моему присутствию, так как теперь я связь между ним и Советом.
Они прошли через двор и поднялись по гигантской лестнице, ведущей в особняк Азагота, у входа встретились с Эмерико.
Хокин пару секунд раздумывал, повести ли себя мило… или вырвать лёгкие Рико через грудину так, как его крылья рвутся на волю? Через мгновение, он прижал сводного брата предплечьем за горло к стене здания. Поведёт себя мило, но только потому, что Аврора больше не должна видеть насильственную сторону Хока.
– Кусок дерьма, – ровным голосом проговорил Хокин. – Ты сдал меня Совету.
– Да.
Хокину пришлось отдать парню должное за откровенность.
– Я не хочу знать почему, просто скажи, что получил взамен?
Рико широко улыбнулся.
– Чистый лист. Все грехи смыты. Прости, дружище, но в прошлом у меня была пара косяков, за что можно было бы мне отчекрыжить крылья, и нужно было дать совету что-то такое вкусное, чтобы меня простили.
Как бы Хокину не претил ответ, он понимал Рико. Цель каждого Мемитима – вознесение, и если неудача означала провести вечность в человеческом мире… или того хуже, каждый ангел сам за себя. Это Хокин тоже хотел изменить.
– Ублюдок, – прорычал Хокин, отстраняясь от Рико. – Держись от меня подальше, брат, а если подставишь того, кто мне дорог, будешь иметь дело со мной.
Он расправил крылья, такую силу его брат поймёт.
Хок ещё не разобрался с новыми силами, но уже знал, что они гораздо обширнее и могущественнее всего, что Рико мог даже начать понимать. Рико кивнул, низко опустил голову и сбежал, словно крыса.
– Мне жаль, что тебе пришлось с этим разбираться, – проговорила Аврора, беря его за руку и ведя по особняку к кабинету Азагота. – Ты в норме? Не могу вообразить, чтобы родной брат меня предал.
– В норме. – Он ей улыбнулся. – Правда. Я веками разбирался с говнистыми братьями и сёстрами. Рико – ярый пример человеческого воспитания и правил Мемитимов, которые настраивают нас друг против друга. Но всё изменится, и только это важно.
Они остановились у двери в кабинет Азагота, и Хокину пришлось сдерживать нервных бабочек, когда постучал. Спустя мгновение, дверь в кабинет открылась, и они вошли внутрь. Азагот и Лиллиана сидели у камина в больших креслах. В глазах Лиллианы читалось любопытство, и Хокин не мог понять, какого хрена его отец думал. Азагот же сидел с непроницаемой маской на лице. Этот парень уделал бы всех в покер.
– Слышал, ты получил повышение, – протянул Азагот без каких-либо эмоций и в голосе и в глазах.
Слухи разлетелись быстро. Хокин прямо из Совета направился к Авроре, которая убиралась после сражения, едва не разрушившего её дом. По крайней мере, Мэддокс забрал тело – пустую, изломанную оболочку, оставшуюся после гибели бладголема. Они приняли душ, занялись любовью, поели, снова занялись любовью, и теперь Хокин был готов встретиться с отцом после их ссоры.
– Официально, я представляю связь между Шеул-Гра и Советом, – сказал Хокин. – Но не смогу выполнять долг, если здесь мне будут не рады.
Наконец, непроницаемость Азагота дала трещину, пусть и слабую. Он лишь на мгновение округлил глаза.
– А с чего ты решил, что здесь тебе не рады? Я сказал, что выбор за тобой.
– Но и отговорить не пытался, – заметил Хок. – Тебе вообще всё равно.
Азагот рассмеялся.
– Если бы мне было всё равно, я бы тебе выбора не дал. Думаешь, я стесняюсь выгонять людей из своего мира?
– Нет, ни разу. – Лиллиана улыбнулась. – Поздравляю Хокин. Ты должен рассказать, как всё так получилось. Если я правильно понимаю, Совет создал для тебя должность и статус. Это… невероятно.
Так и было. Он всё думал, какую роль будет играть их с Авророй ребёнок в будущем, если Хокина вознаградили за его зачатие.
– У меня есть ещё более невероятные новости, – продолжил Хокин, едва сдерживая волнение. Новости важные. Важнее послабления правил, разрешающих Мемитимам пить. Он протянул Азаготу свиток. Азагот сломал печать и начал разворачивать его.
– Что это?
– Первая партия имён и нужная тебе информация о месте нахождения твоих сыновей и дочерей, которые живут в человеческом мире.
Хокин сомневался, что когда-либо видел Азагота шокированным. Сейчас, да. Пергамент дрожал, пока Мрачный Жнец смотрел на него, и когда Лиллиана потянулась к руке Азагота, он притянул её себе на колени. И просто обнимал какое-то время, пристально глядя на свиток, его грудь вздымалась под щекой Лиллианы.
– Я не… – Он откашлялся и посмотрел на Хокина. – Не знаю, что сказать.
– Это впервые, – проговорила Лиллиана, но улыбалась. В её глазах сверкала благодарность, а когда кивнула, говоря Хокину спасибо, тот был рад. Он не знал, как она отреагирует, ведь много маленьких детей, чьи лица, словно напоминания о союзах её супруга с другими женщинами, собирались вторгнуться на её территорию. Он понимал, что Лиллиана будет рада за Азагота.
Азагот, очень медленно, словно под весом эмоций, подошёл к Хокину.
– Спасибо, – грубо проговорил он. – Это… невероятно.
– Не пойми неправильно, – но я удивлён, что это так важно для тебя. В основном, ты едва ли замечаешь нас, так зачем приводить ещё больше детей?
Азагот посмотрел на Лиллиану, которая ободряюще улыбалась. А когда обернулся к Хокину, во взгляде Жнеца было тепло. Не пламя злобы, а искреннее, тёплое чувство.
– Слишком долго моя жизнь была лишена смысла, – проговорил Азагот. – У меня были обязанности, но не жизнь. Лиллиана вернула мне жизнь, а сыновья и дочери добавили искры. Я считал, что мне нет до этого дела, но как оказалось есть. Просто, мне нужно помнить, что не стоит сопротивляться.
Хокин не понимал, о чём Азагот говорил, но Лиллиана понимала, и, видя радость в её чертах, мог поклясться, что заметил волнение. А может, у него разыгралось воображение.
– Я так понимаю, что на подходе у Азагота новый внук? – поинтересовался Лиллиана, подходя к ним. – Поздравляю. Полагаю, теперь у вас много работы.
Аврора яростно закивала. Им ещё предстояло выяснить, где они будут жить, пока дом Авроры ремонтируется, составить планы на ребёнка, и до того, как малыш появится на свет, нужно узнать друг друга лучше. Он станет наслаждаться каждой секундой изучения Авроры… и физически и эмоционально
– Рад за тебя, – проговорил Азагот, а затем, шокирующим движением, притянул к себе Хокина в объятие, пусть краткое, но крепкое. – Я горжусь тобой.
У Хокина защипало глаза. У него никогда не было родителей. Даже после того, как он перебрался сюда, Азагот больше проявлял себя приказчиком, а не отцом.
Его любовь была мимолётной, неосязаемой, словно призрак. Хокин чувствовал её время от времени, но она так быстро исчезала, что приходилось гадать, ни почудилось ли?
Сейчас же, сомнений не было. Впервые в жизни, Хокин ни в чём не сомневался. В это мгновение, жизнь была прекрасной.
Глава 22
Наконец, хоть что-то пошло по его. Азагот собирался привести сюда всех своих детей, освободив от человеческого ада, и вырастить их с братьями и сёстрами, которые будут делиться своим опытом. Его дети будут счастливы, о них будут заботиться, а он собрался играть во всём этом активную роль. Он никогда бы не подумал, что такое может случиться. Чёрт, он тысячи лет не хотел этого. Но Лиллиана изменила его, и абсолютно в лучшую сторону.
Да, есть и обратная сторона, на которой скрыта боль и чувство вины, но любовь того стоит.
Лиллиана того стоит.
Он бросился в спальню, готовый обнять жену и показать, что она для него значит. Весь день он хотел баловать её. Кормить вкусностями, искупать в ванне шампанского, исполнить любую прихоть.
Но как только переступил порог, почуял неладное.
Ужас стиснул сердце, превращаясь в панику при виде записки на подушке. Дрожащей рукой он поднял листок, пахнущий лавандой, а аккуратный подчерк его любимой расплывался от непролитых слёз.
«Любимый, ты – мой мир, и знаешь об этом. Лишь с тобой я была по-настоящему счастлива, как и ты, если верить твоим словам. Но сейчас, думаю, мы оба потрясены изменениями в жизни и эмоциями, которые эти изменения вызвали. У тебя так много детей, и каждого тебе нужно узнать и понять, и сделать это самому. Я больше не могу помочь, особенно когда моё присутствие вызывает такое смущение.
Что касается меня, всех твоих сыновей и дочерей я люблю. Ну, большинство из них. Других ещё предстоит узнать. Третьих… ну, есть те, кто меня терпят и кто презирают, хотя к ним я не питаю тёплых чувств.
Но, несмотря ни на что, я хочу, чтобы вся твоя семья была с тобой рядом. Я безумно рада за малышей, которых спасут от несчастных жизней в человеческом мире и приведут в Шеул-Гра, где они познакомятся с братьями, сёстрами и отцом. И с этим ты должен справиться один.
У тебя получится, я знаю.
Не думаю, что ухожу надолго, и обещаю, что вернусь.
Люблю тебя, Лиллиана».
Письмо выскользнуло из онемевших пальцев Азагота. Он смотрел, как оно падает и сам опустился на колени, не в силах выдержать вес этого горя.
Лиллиана ушла от него. Он не знал, как у неё это получилось, учитывая, что архангелы заперли её внутри Шеул-Гра, но каким-то образом она сбежала. Она написала, что это ненадолго, и он ей поверил. Поэтому, как бы ни хотел кричать и устроить в Шеул-Гра хаос, должен сдержаться ради её веры в него.
Он примет новых детей и исправит всё с теми, кто уже живёт здесь. А потом, изо всех сил будет стараться вернуть Лиллиану и убедиться, что она никогда от него больше не уйдёт.
