Текст книги "Обреченные любить"
Автор книги: Ларисса Йон (Айон)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Ларисса Йон
Обреченные любить
Глава 1
Демон – это владыка воздушной стихии, и потому он умеет принимать разные формы и обманывать наши органы чувств на какое-то время, но власть демона ограниченна, он может напугать нас, но не в его силах причинить нам вред.
Бертон Роберт. Анатомия Меланхолии
Находись сейчас Эйдолон в любом другом месте, не считая госпиталя, он убил бы парня, который умолял его сохранить ему жизнь.
Но сейчас он вынужден спасать ублюдка.
– Как плохо порой быть доктором, – проворчал он и вколол демону в человеческом обличье шприц, полный гемоксацина.
Пациент взвыл, когда игла прошла сквозь мягкие ткани бедра и лекарство, обеззараживающее кровь, попало в рану.
– Ты даже не дал ему наркоз?
Эйдолон лишь фыркнул, услышав слова младшего брата.
– Чары Небесные не позволяют мне его убивать. Но это не значит, что я не должен воздать ему по заслугам во время лечения.
– Прежняя работа не дает тебе покоя, не так ли? – Шейд отдернул занавеску, разделявшую два из трех боксов перевязочной, и вошел. – Паршивец пожирает детей. Дай-ка я вытащу его наружу и уж там раскатаю по асфальту.
– Рейт уже предлагал.
– Рейт предлагает поступать подобным образом с каждым пациентом.
Эйдолон усмехнулся.
– Хорошо, что наш младший братец не пошел в медицинский институт.
– Я ведь тоже не стал врачом.
– У тебя были на то причины.
Шейд не хотел тратить так много времени на обучение, тем более что его целительский дар приносил больше пользы в той сфере деятельности, которую он избрал, а именно – в парамедицине. Он вечно соскребал своих пациентов с асфальта и поддерживал в них жизнь до тех пор, пока персонал центрального подземного госпиталя не подлечит их.
Кровь из самых серьезных ран, над которыми корпел Эйдолон, капала на пол из вулканического стекла. Самка амбер-демона (из той же породы, что и мать Шейда) застала пациента в своей сестринской палате и каким-то образом, причем несколько раз, проколола его щеткой для чистки туалета.
Амбер-демоны были невероятно сильны для своих миниатюрных размеров. Особенно особи женского пола. Эйдолону приходилось несколько раз испытать на себе все прелести их силы в постели. Когда он не мог больше противиться силе природы, когда завершился его цикл созревания, он решил избрать именно самку амбер-демона своей инфадрой. Из них получались отличные матери, и крайне редко они убивали нежелательное потомство от демонов-семинусов.
Отбросив в сторону мысли, которые посещали его еще чаще, чем раздумья о процессе видоизменения, Эйдолон заглянул пациенту в лицо. Кожа, которая в обычном состоянии отливала красно-коричневым, сейчас была бледной от боли и потери крови.
– Как тебя зовут?
Пациент застонал.
– Дерк.
– Слушай, Дерк, я собираюсь залатать эту неприглядную дырку в твоем теле, но тебе будет очень больно. Постарайся не шевелиться. Или кричи как трусливый чертенок.
– Дай мне обезболивающее, паразит чертов, – просипел пациент.
– Доктор-паразит. – Эйдолон кивнул в сторону лотка с инструментами, и Пейдж, одна из немногих медсестер-людей, подала ему зажим.
– Дерк, дружище, ты, случайно, не ел отпрысков амбер до того, как она тебя поймала?
Шейда передернуло от ненависти, когда Дерк покачал головой, показав клыки и сверкнув оранжевыми глазами.
– Тогда тебе дважды не повезло, приятель. Еды тебе не досталось, и обезболивающего ты тоже не получишь.
Мрачно усмехнувшись, Эйдолон скрепил зажимом разорванную артерию, а Дерк взвыл от боли, проклиная все на свете. Он извивался, но вязки крепко держали его на металлическом столе.
– Скальпель.
Пейдж подала ему инструмент, и Эйдолон умело надрезал рваный край около зажима. Он наклонился ближе, срезал второй край, стянул артерию и закрепил в месте надреза. Теплое покалывание скатилось по правой руке к кончику пальца и, пройдя сквозь тонкую резиновую перчатку, коснулась артерии, которая тут же запульсировала. Пожирателю младенцев больше можно было не волноваться по поводу кровотечения. Впрочем, судя по выражению лица Шейда, ему стоило волноваться о том, как выжить за пределами госпиталя.
Ему не раз приходилось спасать пациентам жизнь лишь для того, чтобы ее тут же отнял кто-то другой.
– Давление падает. – Шейд смотрел на монитор у койки. – Должно быть, это из-за шока.
– Значит, мы не до конца остановили кровотечение. Нужно поднять его давление.
Шейд положил широкую ладонь на гребневые отростки на лбу Дерка. Цифры на мониторе сперва упали, затем взлетели, после чего стабилизировались. Но ненадолго. Силы Шейда были не безграничны, и он не мог вернуть жизнь туда, где ее не было. Если Эйдолон не обнаружит, в чем дело, Шейд будет бессилен.
Быстрый осмотр других ран не разъяснил причину резкого падения артериального давления. Зато под двенадцатым ребром пациента Эйдолон заметил свежий надрез, под которым что-то пульсировало.
– Шейд…
– Адское пламя, – выдохнул Шейд, опустив взгляд туда, куда указывал Эйдолон. Он провел рукой по волосам, которые были такими же черными, как и у брата, но длинные, до плеч. – Может быть, мне просто кажется, но, по-моему, это дело рук вурдалака.
Вурдалаки. Эти монстры не имели ничего общего с теми каннибалами, которых представляли себе люди. Эти твари резали демонов, чтобы продавать части их тел на черном рынке.
Эйдолон не вчера родился и был согласен с братом. Он коснулся пальцами шрама на боку демона.
– Дерк, что с тобой случилось?
– Порезался.
– Это след от скальпеля.
Только здесь, в этом госпитале, демону могли оказать хирургическую помощь, но Дерка здесь раньше не видели. Эйдолона охватил страх.
– Нет. Это я случайно. – Дерк сжал кулаки, а его глаза, лишенные век, округлились. – Вы уж поверьте.
– Дерк, успокойся. Слышишь, Дерк?
Монитор предостерегающе запищал, а по телу пожирателя младенцев прошлись судороги.
– Пейдж, раздобудь каталку, а ты, Шейд, не дай ему умереть.
Дерк громко застонал. Маленькое помещение наполнилось зловонием. Пейджа вырвало в мусорную корзину.
Показатели сердцебиения на мониторе превратились в прямую линию. Шейд убрал руку со лба пациента.
– Ненавижу, когда они так делают. – Эйдолону стало любопытно: Дерк так напуган, что предпочел остановить все функции своего организма и вскрыл скальпелем свежий шрам? Он уже знал, что там найдет, но хотел в этом убедиться.
Шейд порылся в карманах и достал извечную жвачку.
– Чего не хватает?
– Кисты Пен Тай. Это орган, который перерабатывает пищу и продукты распада, так что этому виду не приходится мочиться и испражняться.
– Удобно, – пробормотал Шейд. – И зачем она кому-то понадобилась?
Пейдж закрыла рот и нос хирургической повязкой, ее лицо все еще было бледным, хотя вонь от только что скончавшегося пациента почти полностью исчезла.
– Она используется в некоторых проклятиях Вуду, чтобы навести порчу на внутренние органы человека.
Шейд покачал головой и протянул медсестре жвачку.
– Совсем ничего святого не осталось. – Он повернулся к Эйдолону. – А почему они его не убили? Других ведь убивают.
– Живой он стоит дороже. Эти демоны могут вырастить новый орган в течение нескольких недель.
– И все это время они активно охотятся. – Шейд разразился проклятиями, некоторые части которых Эйдолон слышал впервые за несколько сотен лет своей жизни. – Наверняка это эгисы. Больные ублюдки.
Кем бы ни были эти больные ублюдки, но последнее время у них было много работы. За прошедшие две недели санитары доставили в госпиталь двенадцать изуродованных тел. И конца этому насилию пока не видно. Некоторых, судя по всему, резали еще заживо.
Беда была в том, что демонам одного вида было наплевать на демонов другого. И расследование одного Консула никогда не касалось жертвы, происходившей не из его клана. Эйдолону было не наплевать не только в силу его профессии, но скорее потому, что он понимал: рано или поздно эти мясники доберутся до кого-нибудь из его знакомых.
– Пейдж, позвони в морг, пусть заберут тело. И скажи им, что мне нужен полный отчет о вскрытии. Я хочу выяснить, кто эти сволочи.
– Док! – Эйдолон не успел сделать и дюжины шагов, как его позвала Нэнси из-за своего стола. Нэнси была медсестрой задолго до того, как лет тридцать назад стала вампиром. – Скалк звонила, сказала, что везет в госпиталь круэнтуса [1]1
Кровожадный ( лат.).
[Закрыть]. Расчетное время прибытия две минуты.
Эйдолон едва не застонал. Круэнтусы созданы для того, чтобы убивать; их кровожадность настолько бесконтрольна и подсознательна, что порой даже в брачный период они рвут друг друга на части. Последний раз, когда круэнтус был их пациентом, он трижды рвал вязки и разнес полбольницы, прежде чем его удалось усыпить.
– Подготовьте вторую операционную, ту, что с золотыми вязками, и отправьте сообщение на пейджер доктора Юрия. Он любит круэнтусов.
– Она также сказала, что с ней будет еще один необычный пациент.
На этот раз Эйдолон все же застонал. Последний раз необычный пациент Скалк оказался собакой, которую сбила машина. И собаку эту после операции ему пришлось забрать домой, иначе за пределами госпиталя она стала бы пищей для одного из многочисленных сотрудников. И теперь эта дворняга прочно обосновалась в его квартире и сжевала уже три пары его лучших ботинок.
Шейд разрывался между Скалк, которая, будучи амбер-демоном, приходилась ему сестрой, и Нэнси, с которой он откровенно заигрывал и, насколько было известно Эйдолону, уже дважды успел переспать.
– Я ее убью, – выпалил Шейд, не скрывая раздражения.
– Я первый.
– Тебе нельзя.
– Мне нельзя спать с ней, ты сам это говорил, но о том, что я не могу ее убивать, не было ни слова, – заметил Эйдолон.
– Что правда, то правда. – Шейд пожал плечами. – Ладно, тогда ты ее убивай. Если это сделаю я, мама меня ни за что не простит.
Это Шейд верно подметил. Хотя у Эйдолона, Рейта и Шейда был один отец, который давно канул в Лету, и сами они были из рода демонов-семинусов, матери у них были разные и принадлежали к разным видам; так вот именно мама Шейда отличалась повышенным материнским инстинктом и постоянно опекала сына.
Красный галогенный маячок под потолком оповестил о приближении машины «скорой помощи». Багровые отсветы бегали по стенам, создавая причудливые узоры.
Эйдолон не любил этот оттенок, но именно он усиливал заклинания, охраняющие эти стены. В госпитале, где каждый приходился кому-то кровным врагом, любое преимущество могло стать определяющим. По той же причине всюду на стенах были выведены магические символы.
И разумеется, нарисованы они были не краской, а кровью.
Машина «скорой помощи» прибыла, и Эйдолон почувствовал приток адреналина. Он любил свою работу. Любил наводить порядок в хаосе, царившем вокруг.
Госпиталь, который располагался едва ли не в центре Нью-Йорк-Сити и спрятан силой магии от людских глаз, был его детищем. Кроме того, он дал клятву демонам, где бы они ни жили, в глубинах земли или среди людей на ее поверхности, что в этих стенах не будет никакой дискриминации и, к какому бы виду они ни относились, их будут лечить.
Дверца машины «скорой помощи» мягко отъехала в сторону, и Скалк вместе с напарником, которым в этот вечер был оборотень, ненавидевший от природы всех и вся, вывез каталку с окровавленным круэнтусом, чьи запястья и лодыжки были предусмотрительно закреплены вязками. Эйдолон и Шейд поравнялись с Люком и, несмотря на свой немаленький рост, вынуждены были смотреть на огромного оборотня снизу вверх.
– Круэнтус, – прорычал Люк, который по-другому разговаривать не умел даже в своем человечьем обличье, в котором он сейчас находился. – Нашли без сознания. Открытая колотая рана на правой ноге. Удар тупым предметом в затылочную область. Обе раны обработаны, кровь остановлена. Глубокие рваные раны на животе и горле обработаны, но кровь остановить не удалось.
Эйдолон повел бровью. Только золотое или магическое оружие оставляет раны, и в этих случаях кровь остановить нельзя. Остальные другие раны со временем закрываются и затягиваются сами благодаря способности круэнтусов регенерировать.
– Кто вызвал помощь?
– Какой-то вампир нашел их. Круэнтуса и… – Он указал волосатым пальцем с длинным когтем на машину, откуда Скалк в этот момент выкатывала второго пациента. – И это.
Эйдолон пошел к машине «скорой помощи», Шейд последовал за ним. Несколько секунд они молча смотрели на женщину-гуманоида, которая была без сознания. Один из санитаров разрезал ее красную кожаную одежду, лежавшую под ней словно свежесодранная кожа. На ней не было ничего, кроме наручников, черного нижнего белья и многочисленного оружия, закрепленного на лодыжках и предплечьях.
По гибкому хребту Эйдолона пробежал холодок.
– Вы привезли мясника-эгиса в мой госпиталь? Да вы с ума посходили!
Скалк фыркнула и посмотрела на него: глаза у нее были металлического серого цвета, такого же, как и ее кожа и волосы.
– А что я должна была с ней делать? Круэнтус сожрал ее напарника.
– Круэнтус одолел эгиса? – спросил Шейд, и когда его сестра кивнула, он снова посмотрел на раненую женщину. Обычный человек не представляет угрозы для демона, но те, кто принадлежит к обществу эгисов, были воинской элитой, призванной убивать демонов, и обычными людьми их никак нельзя назвать. – Вот уж не думал, что мне когда-нибудь доведется благодарить круэнтуса. Нужно было и ее пустить на фарш.
– С ее ранами в этом нет необходимости. – Скалк пробежалась глазами по списку ранений, каждое из которых было серьезным, но самое страшное из них – разрыв легкого – скорее всего убьет девушку раньше прочих. Скалк уже снизила давление пациентки препаратами, и теперь состояние убийцы демонов было стабильным. – И, – добавила она, – кроме того, у нее истончилась аура. Ей уже давно нездоровится.
Пейдж подошла к ним, ее карие глаза сверкали благоговейным трепетом.
– Впервые вижу Баффи. Во всяком случае, живую Баффи.
– А мне доводилось. И не раз, – раздался мрачный голос Рейта откуда-то из-за спины Эйдолона. – Но все они вскоре после этого умирали. – Рейт был точной копией своих братьев за исключением голубых глаз и светлых, будто отбеленных известью, волос до плеч. Он занялся каталкой. – Я вывезу ее наружу и избавлюсь от нее.
«Избавлюсь от нее». Все верно, так и надлежит поступить. Ведь именно так поступили эгисы с их братом Роугом. Эйдолон до сих пор не мог оправиться от этой утраты.
– Нет, – процедил он сквозь зубы. – Погоди.
Как ни соблазнительно было пойти на поводу у Рейта, но, исходя из правил, написанных кровью при входе, госпиталь можно покинуть лишь в трех случаях. Потом это нужно исправить, но, поскольку смертельно раненная эгис не находилась ни в одном из подобных состояний, Эйдолон не собирался отступать от писаного закона. Поскольку, по человеческим меркам, Эйдолон – главврач этой больницы, последнее слово оставалось за ним и он вполне мог отдать распоряжение отправить эту человеческую самку на смерть. Но им выдалась редкая возможность. А посему свое отношение к убийце демонов нужно отложить в сторону.
– Отвезите ее в первую операционную.
– То есть? – спросил Шейд, и в голосе его явственно читалось неодобрение. – Тебе не кажется, что это неразумно? Что, если это ловушка? Что, если на ней какое-нибудь хитрое следящее устройство?
Рейт огляделся, будто ждал, что убийцы-эгисы – сами себя они называли Хранителями – начнут появляться из ниоткуда.
– Мы под защитой заклятия.
– Только в том случае, если на нас нападают снаружи. Но если они узнают, где именно мы скрываемся, они могут самого Бен Ладена на нас натравить.
– Мы ее выходим, а об остальном позаботимся позже. – Эйдолон сам доставил каталку в подготовленную операционную. Оба брата и Пейдж наступали ему на пятки. – У нас появилась возможность узнать о них побольше. А это дорогого стоит.
Эйдолон снял вязки и поднял правую руку пациентки. Серебряное кольцо с черным камнем на ее розовом пальчике выглядело достаточно безобидно, но когда он снял его, то на обратной стороне увидел эмблему щита эгисов и инициалы пациентки. Эйдолон почувствовал, как сжалось сердце от неприятного ощущения. Если верить слухам, то камень этот был осколком самого щита и наделял носителя способностью видеть в темноте, невосприимчивостью к некоторым заклинаниям, возможностью видеть скрытое и еще бог знает чем.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Эй. – Рейт задернул шторку, отделявшую операционную.
Судя по количеству зевак, их кто-то вызвал по пейджеру. «Приходите посмотреть на Баффи, это чудовище случайно попало к нам».
– Ну что, сейчас тебя не так все боятся, маленькая убийца? – пробормотал Эйдолон, натягивая перчатки.
Ее верхняя губа изогнулась, словно она слышала его, и он понял, что не потеряет эту пациентку. Смерть страшилась силы и упрямства, а эти качества сочились из всех пор девушки. Гадая, к добру ли приведет ее выздоровление, Эйдолон срезал бретельки бюстгальтера девушки и осмотрел рану на груди. Шейд, который торчал здесь в ожидании своей смены, поддерживал жизненные показатели пациентки в норме, пользуясь своим врожденным даром.
– Пейдж, выясни, какая у нее группа крови, и подготовь кислородную маску, пока мы ждем результатов теста.
Сестра приступила к работе, а Эйдолон вскрыл самую серьезную рану девушки-убийцы скальпелем. Кровь и воздух рванули из поврежденных легких. Он срезал рваные края и стянул ткани.
Рейт сложил мощные руки на груди, поигрывая массивными бицепсами, словно порываясь придушить ненавистного убийцу-эгиса.
– Она вцепится зубами в наши задницы, когда придет в себя, но вы двое этого, похоже, не понимаете в силу своей тупости и самонадеянности.
– Забавно, что именно ты говоришь нам о тупости и самонадеянности.
Рейт показал брату неприличный жест, в ответ Шейд рассмеялся.
– Я погляжу, кто-то встал сегодня из гроба не с той ноги. Сдается мне, ты проголодался. По дороге сюда я заметил у стен госпиталя съедобного на вид наркошу. Сходи перекуси.
– Да пошел ты.
– Заткнитесь, вы оба, – рявкнул Эйдолон. – Что-то тут не то. Шейд, глянь-ка. – Он добавил света. – Я лет тридцать назад закончил медицинский колледж, но за свою жизнь вылечил достаточно людей и понял, что это ненормально.
Шейд всмотрелся во внутренние органы человека, в переплетения вен и артерий, в хаотичный на первый взгляд клубок нервов, нитками тянувшийся к мышцам и похожим на губку легким.
– Как будто бомба внутри взорвалась. Что это?
– Понятия не имею. – Эйдолон ни разу не видел ничего подобного. – Ты глянь сюда. – Он указал на чернеющий ком, походивший на сгусток запекшейся крови. Пульсирующий и все время меняющийся сгусток крови, который прямо у них на глазах всасывал здоровые ткани. – Похоже, он тут прижился.
Эйдолон осторожно поддел когтем сгусток, боясь вздохнуть.
– Вот черт, – воскликнул Шейд, – да она же демон!
– Это мы демоны, тупица. Она… она принадлежит к какому-то другому виду.
Только сейчас Эйдолон смог внимательно осмотреть почти нагую молодую женщину от кончиков пальцев ног, ногти на которых были покрыты черным лаком, и до спутанных волос каштанового цвета. Гладкая кожа, под которой даже в бессознательном состоянии сокращались крепкие натренированные мышцы. На первый взгляд ей лет двадцать с небольшим. Если бы она не приходилась ему врагом, о ней можно было бы сказать, что она «горячая штучка». Эйдолон прикоснулся пальцами к разорванной в клочья одежде. Ему всегда нравились женские особи людей, облаченные в кожу. Короткие кожаные юбки нравились ему больше всего, но и обтягивающие штаны тоже смотрелись неплохо.
Рейт взял пальцами подбородок женщины и повернул ее лицо к свету, чтобы осмотреть получше.
– А я думал – эгисы люди. Она похожа на человека. От нее пахнет как от человека. – Он провел когтем по рваной ране на шее и поднес коготь ко рту. – И на вкус она человек.
Эйдолон проверил митральный клапан.
– Ты забыл, что я тебе говорил насчет того, можно ли пробовать на вкус пациентов?
– А что особенного? – спросил Рейт как ни в чем не бывало. – Нам ведь надо знать наверняка, человек она или нет.
– Она человек. Все эгисы – люди. – Шейд покачал головой, и кольцо в ухе блеснуло в свете лампы. – Что-то здесь не так. Такое впечатление, будто она инфицирована демоническим геном или вирусом и началась мутация.
– Да нет, она родилась с этим. Один из ее родителей – демон. Вот смотри. – Эйдолон указал брату на доказательство генетического родства с демонами: небольшой орган, который бывает только у смешанного потомства от человека и демона; человеческие врачи определяют его как кисту. – Ее физиологическая патология может объясняться особенностями ее зачатия. Не исключено, что в данном случае смесь дала побочный эффект в виде особых возможностей, не знаю там… телепатии или способности видеть в темноте. Но не сомневаюсь в том, что сейчас это доставляет носителю немало хлопот.
– Каких например?
– Это может быть что угодно. Может быть, она лысеет каждое полнолуние или начинает мочиться на людях. – От таких пикантных подробностей он причмокнул и бросил на Шейда косой взгляд.
Тот фыркнул и убрал руку со лба девушки.
– Я это чувствую, – сказал он, – что-то в ее ДНК разобрано на части. Нужно сплавить разрозненные детали. Можно…
Рейт, негодуя, отказал брату.
– Даже не думай. Если починишь ее таким образом, то она станет неуловимой убийцей демонов. Только этого нам не хватало.
– Он прав, – сказал Шейд, и глаза его мрачно сверкнули. – В зависимости оттого, кем был ее демонический родитель, мы можем сделать ее бессмертной.
Седативные препараты и медикаментозное лечение в целом так же представлялось затруднительным в силу той же причины: неопределенной демонической ДНК. Даже такой безобидный препарат, как аспирин, мог убить ее.
Эйдолон задумчиво смотрел на девушку.
– Мы обработаем ее раны, а об остальном позаботимся позже. Она сама должна решить, хочет она задействовать свою демоническую половину или нет. У нее должен быть выбор.
– Выбор? – фыркнул Рейт. – А своим жертвам она выбор оставляет? Думаешь, у Роуга был выбор?
Несмотря на то что Эйдолон частенько думал о павшем брате, упоминание его имени вслух было болезненным.
– А ты своим жертвам даешь право выбора? – мягко спросил он.
– Мне нужна пища.
– Тебе нужна кровь, но вовсе не обязательно убивать.
Рейт оттолкнулся от стены.
– Ну ты и засранец. – Он в гневе смахнул со стола лоток с хирургическими инструментами и вышел из операционной.
Шейд помог Пейдж прибраться.
– Не стоило его провоцировать.
– Это ведь ты воспитал в нем эту зависимость.
– Я давно оставил его в покое. И насколько, он держится.
Эйдолон не разделял уверенности брата. Рейт любил временами «уйти в запой», а поскольку все они в силу особенностей своей демонической природы были невосприимчивы к алкоголю и наркотикам, покуда те не смешивались с человеческой кровью, то единственным способом получить «кайф» для Рейта было съесть наркомана или пьянчугу на худой конец.
– Мне надоело с ним нянчиться, – сказал Эйдолон и взял новый лоток с инструментами. – Не говоря уже о том, что мне постоянно приходится вытаскивать его из разных передряг.
– Ему нужно время.
– А девяноста восьми лет недостаточно? Шейд, через два года ему предстоит переходный период. Он не готов. Из-за него все мы можем погибнуть.
Шейд промолчал – видимо, от того, что говорить было нечего. Их брат потерял контроль над собой, а будучи единственным демоном-семинусом за всю историю демонического рода, рожденным самкой вампира, он был одинок и не знал, что делать со своими инстинктами. А если учесть, что он был для вампиров, среди которых рос, сродни человеку и с самого детства над ним издевались, неудивительно, как он вообще не сошел с ума.
Не то чтобы у Эйдолона было много времени думать над всем этим, ведь последние полвека он всецело посвятил медицине, но стоило ему найти себе самочку, как его мозг начинал концентрироваться на ней и последующие пару месяцев он думал только о ней, превращаясь в животное, движимое одними лишь инстинктами.
Может, стоит дать Баффи убить его сейчас, чтобы избавить себя и окружающих от проблем в ближайшем будущем?
Он посмотрел на нее, на ее обманчиво беззащитное лицо, и представил себе, как легко и непринужденно она лишит жизни его брата.
Впрочем, сначала придется потрудиться, чтобы залатать ее.
– Пейдж, скальпель.
Сознание возвращалось медленно, крохотные пятна света постепенно вытесняли тьму. Тьма, такая уютная и знакомая, все еще не отпускала Тайлу, соблазняя ее покоем, но боль подталкивала сознание к свету. Каждый дюйм ее тела болел, а голова казалась слишком большой и непомерно тяжелой для шеи и плеч. Она застонала и открыла глаза.
Смутные размытые очертания тел плыли перед глазами. Наконец ее взгляд сфокусировался, и… вуаля: она оказалась в ином мире, ибо перед ней стоял черноволосый бог. Его губы, такие манящие, шептали что-то, но навязчивый гул в голове не давал ей расслышать ни слова.
Она прищурилась и сосредоточилась на его губах. Имя. Он хочет знать, как ее зовут. Ей пришлось напрячь память, чтобы вспомнить. Здорово. Должно быть, она ударилась головой. Впрочем, это объясняло головную боль.
– Тайла, – выдавила она, недоумевая, откуда такая боль в горле. – Тайла Манкузо. Наверное. Это говорит вам что-нибудь?
Он улыбнулся, и если бы она не умирала на столе в операционной, то непременно оценила бы его ровные белые зубы и обольстительную улыбку. У парня отличный дантист.
– Тайла? Ты меня слышишь?
Она уже слышала, но гул все равно мешал.
– Ага.
– Хорошо. – Он положил ладонь ей на лоб, открыв на секунду предплечье с изысканной витиеватой племенной татуировкой. – Ты в госпитале. Расскажи о себе все, что сможешь. Аллергия? Непереносимость лекарств? Родители?
Она удивленно моргнула. Ей показалось, или он спросил про родителей? Неужели веки могут болеть? Могут или нет, но у нее точно болели.
– Пустая трата времени. – Это говорил человек с экзотической внешностью – наверное, родом с Ближнего Востока. Он внимательно смотрел на нее.
– Юрий, иди занимайся своими пациентами. – С этими словами обольстительный доктор с глазами цвета эспрессо выпроводил собеседника за дверь. – Тайла, вы можете отвечать на вопросы?
Ах да, все верно… аллергия, родители, непереносимость лекарств.
– Да нет. Аллергии нет. – Как, впрочем, и родителей. А что до непереносимости, то об этом она не могла говорить.
– Тогда ладно. Я дам вам лекарство, которое поможет вам уснуть, и если оно не убьет вас к утру, то, проснувшись, вы будете чувствовать себя гораздо лучше.
Лучше, чем сейчас, это уже хорошо. Потому что тогда она сможет заняться вплотную симпатичным доктором.
Один только факт, что она готова наброситься с поцелуями на доктора, говорил ей намного больше о травме головы, но какого черта в конце-то концов. Симпатичная медсестра только что ввела ей что-то совершенно улетное, и если она и дальше будет смотреть на этого меднокожего, татуированного, невероятно красивого доктора, то не сможет сдерживаться, оседлает его и прокатится на нем по долине наслаждений. Снова и снова.
– Бьюсь об заклад, что ты можешь заставить женщину сбросить с себя все одним лишь взглядом. – Неужели она произнесла это вслух? Его усмешка говорила о том, что она действительно озвучила свои шальные мысли. – Лекарства развязали мне язык. Не принимай на свой счет.
– Пейдж, введи еще один кубик, – сказал он.
Горячая жидкость разлилась по венам.
– М-м-м… пытаешься избавиться от меня, да?
– Это мы уже обсуждали.
Дьявол, этот парень говорит странные вещи. Впрочем, не все ли равно. Ее глаза все равно не откроются, а тело не будет ей подчиняться. Только слух еще подчинялся ей, и, отходя в мир иной, она услышала еще кое-что.
– Рейт, я ведь сказал: ее нельзя убивать.
Ух ты! Лечащий врач на ее стороне. Она улыбнулась бы ему, не потеряй лицо чувствительности. Однако слух, похоже, тоже отказывал, потому что последнее, что она услышала, не могло быть правдой:
– Пока нельзя.
