Текст книги "Почти моё золото (СИ)"

Автор книги: Лариса Светличная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Попал! Опять попал! – прыгала от радости девочка. – Теперь в «Ауди» кидай! Так им! Еще! В «Мерседес»! Ну, последнее яйцо! Молодец! Знай наших!

Я выглянула в окно. Три новые красивые машины, стоявшие у подъезда, были перепачканы сырыми яйцами. Их хозяева отличались очень высоким ростом, крупным телосложением, большим весом. Я даже боюсь думать, где они взяли деньги на такие машины, если нигде не работали. И еще я боюсь думать, что тут будет утром. За ночь яйца как следует присохнут, и отмыть их будет ох как сложно.

Настенька смотрела на Сашу, как на героя рыцарского романа. Ему это нравилось.

– Если они только еще что-нибудь не то скажут про Елену, зови меня, я с ними разберусь, – гордо сказал Саша, поставил пустую миску на подоконник, и ушел.

– Бери миску и пошли домой! – скомандовала Настя.

Дома я хотела лечь спать, но Настасья заставила меня писать ее сочинение о летних впечатлениях. Сама она за прошедшее время ничего придумать не смогла. Она сказала, что мне все равно сейчас нечем заняться, я с этим согласилась и взяла тетрадь. Настя сидела рядом и контролировала процесс.

– О чем ты пишешь?

– О том, как ты вместе со старшей сестрой помогали дедушке и бабушке в деревне. Всю зиму вы мечтали их навестить, и на летних каникулах мечта сбылась.

– Кто мечтал? Я не люблю деревню! Я люблю море!

– Мы не про любовь пишем сочинение, а про лето.

– Давай напишем про любовь?

– Обязательно напишем, но не сейчас. Подождем года три-четыре. Тебе пока только одиннадцать лет, учительница не поймет таких летних впечатлений. Зачем тебе лишние проблемы с учителями?

Меня в школе отругали за сочинение один-единственный раз. В седьмом классе нам было дано задание сходить на экскурсию на работу к родителям, и написать об этом сочинение. Я напросилась к отцу и написала: «Ездила с папой на место происшествия. Двадцатилетний сожитель задушил свою шестидесятилетнюю сожительницу. Место хранения трупа – сточная канава». Кроме меня, за сочинение отругали мою одноклассницу Нину – у нее папа работал в крематории.

Я написала образцовое сочинение про хорошую девочку Настеньку, которая любит папу, маму, бабушку, дедушку и старшую сестру. Она всегда всем помогает, любит прибирать в доме, готовить еду и копать огород. Настя обрадовалась, сказала, что перепишет его начисто в новую тетрадь. Я попыталась уговорить ребенка идти спать, но ребенок был категорически против, и вид у ребенка был не сонный.

– Расскажи про сокровища, – попросила Настя.

– Опять?

– Так ведь ты ничего не рассказала. Как они там оказались на этом юге?

– Случайно.

Чем быстрее я расскажу ей про гробницу, тем быстрее пойду спать, уже зеваю и глаза закрываются. Странно, я обычно сова, спать ложусь поздно.

– Две тысячи триста лет назад вождь одного из племен нижних аорсов Осмарак очень невзлюбил племена верхних аорсов, – как сказку про «в некотором царстве, в некотором государстве» принялась рассказывать я.

– Ну и что? – не впечатлилась девочка. – Я вообще не знаю кто это такие.

– А то, что у Осмарака была дочь Серапита по прозвищу Сияющая.

– Такая красивая была, что ее так прозвали? – истории про прекрасных принцесс Настя любила.

– Или отец навесил на любимую дочурку столько золота, что она сияла на всю степь. Или и то и другое. Но когда отец ее убил, то золота на ней было как игрушек на новогодней елке.

– Убил? – выпучила глаза Настя. – Почему?

– Она сбежала с парнем из племени верхних аорсов. Осмарак решил, что его предали, догнал ее и убил.

– Откуда ты все это знаешь?

– В том то и дело, что никто ничего толком не знает. Есть упоминания у древнегреческих историков, да и то в невнятных средневековых пересказах. Официально считается, что это сказка.

– А что стало с женихом? – не унималась девочка. – Его вождь тоже убил?

– Про него нет ни слова. Только я подозреваю, что он почуял погоню, бросил невесту и сбежал.

– Нет! – заныла Настя. – Пусть будет по-другому: он до последнего вздоха защищал принцессу и вождь убил их обоих. Это будет сказка про вечную любовь!

– Пусть будет, – согласилась я, мне без разницы. – Только у авторов этого нет. И еще я думаю, что отец не стал снимать с дочери золото, так и похоронил.

Потом мы посидели немного перед телевизором, и вскоре пришла Елена. Настю переполняли эмоции, но она сдерживалась.

– Ты ничего у подъезда не заметила? – спросила она сестру.

– Ничего. Шла бы ты лучше спать.

Настя надулась и ушла. Елена, предложила мне остаться ночевать, но я пошла домой. Никто на меня не напал. Я шла и думала, а подумать у меня было о чем.

Наконец-то в моей голове начала вырисовываться более-менее четкая картина произошедшего. Сыченюк узнает от профессора Кросова о старом письме, которое завалялось у него в архиве, и монографии о сокровищах Серапиты. Тут Сыченюк вспоминает, что уже слышал об этом на конференции. После этого все выступавшие были убиты. Он не мог допустить, чтоб кто-то из них нашел гробницу раньше него. Тем более его дочь замужем за родственником того самого фон Шнайера.

Хотя нет, не может один Сыченюк так быстро и четко организовать столько убийств. Скорее всего, за всеми моими неприятностями стоит не один человек, а несколько. И, вероятно, они друг друга не знают. То есть, может, и знают, но действия свои не согласовали. Ну конечно! Один убийца предпочитает все маскировать под несчастные случаи: профессор Никитин утонул, профессор Чебоксаров упал с крыши, профессор Кожухов отравился. Можно добавить, что профессор Леонова должна была недавно скончаться от передозировки наркотиков. С этим все ясно, но вот второй! Он предпочитает открытую резню: я вспомнила перерезанное горло профессора Кросова и трупы телохранителей. Но почему он одного зарезал, а двоих застрелил? Выходит, что кроме Сыченюка сокровища ищет кто-то еще? Но кто? Кто угодно. Я вот их тоже ищу.

Голова у меня заболела от нахлынувших мыслей, я согнала кошку с дивана, и решила лечь спать. Утро вечера мудренее, завтра что-нибудь придумаю. Предыдущую ночь я почти не спала и решила уснуть пораньше, хотя бы раньше часа ночи. Я влезла во фланелевую ночную рубашку, сшитую моей бабушкой. Глядя на эту рубашку, любая монахиня обзавидовалась бы: глухая стойка-воротник, длинные рукава, подол волочится по полу. К тому же она очень старая. Давно собираюсь превратить ее в половую тряпку, да жаль денег на новую ночную рубашку. Может быть, подруги на день рождения подарят. Надо им намекнуть. Заодно цвет и фасон подсказать.

Завтра занятий в университете нет, и можно спать до обеда. Я залезла под одеяло и мгновенно уснула.

Поспать не удалось. Через какое-то время меня разбудила Милка. На этот раз она не грызла ласково мой нос, призывая отведать дохлую мышь, она орала дурным голосом прямо у меня над ухом.

– Милка, отстань, – сонно пробормотала я, отгоняя ее.

Кошка не успокаивалась. Она заорала еще громче и побежала в коридор. Пришлось сунуть ноги в тапки и идти за ней посмотреть, что случилось. Не успела я выйти в прихожую, как прямо за моей спиной в комнате грохнул взрыв. Краем глаза я успела заметить, что Милка выскочила в кухонное окно. Она уже напрактиковалась с такой тяжелой и непредсказуемой жизнью.

Если бы кошка меня не разбудила, то я бы сейчас спала в комнате, и этот взрыв… Мгновенно проснувшись, я открыла входную дверь и выбежала на лестничную площадку.

– Пожар! Горим! – начала кричать я, пытаясь предупредить соседей, но закончить не успела.

Кто-то схватил меня сзади и сунул в лицо какую-то вонючую тряпку. Я забилась в чьих-то руках и успела подумать, что очень часто в последнее время падаю в обморок.

Глава 9

На стене тускло поблескивал ночник. Тяжелые бархатные с золотыми кистями шторы на окне плотно задвинуты. Столик с розовой мраморной столешницей украшает большой букет живых цветов в красивой вазе. Навскидку – династия Мин. Такая ваза большую кучу денег стоит, а в нее цветы втолкнули.

Покрывало на кровати, где я лежала, расшито золотой тесьмой и райскими птицами, явно ручная работа. Пол-Китая целый год вышивали. Я приподнялась на локте и осмотрелась. Можно сказать только одно – роскошь, а-ля восемнадцатый век. Здесь явно поработала команда дизайнеров интерьеров. Все дорого и со вкусом. Лишней в этой нарядной комнате выглядела только я в своей нелепой ночной рубашке и растрепанным узлом волос на затылке. Из узла во все стороны торчали шпильки, как иголки из ежа. Для этой обстановки подошла бы очаровательная барышня в кружевах, а не такое замызганное недоразумение. Что же, я сюда в гости не просилась.

На ощупь цветы оказались искусственными. Есть примета – чем больше в доме искусственных цветов, тем меньше там денег. Дизайнеров я переоценила.

На меня очень плохо действует наркоз. Никогда не забуду, как наркоз подействовал через два часа после операции по удалению гланд, а не до нее. Врач сказал, что впервые видит такое чудо, и посоветовал больше на операционный стол не попадать. Сейчас я, скорее всего почему-то раньше очнулась. Надо что-нибудь предпринять, пока ко мне не пришли. В том, что ко мне придут обязательно, я ничуть не сомневалась. Иначе, зачем меня сюда принесли? Сначала хотят поговорить по-хорошему, а то сидела бы я в подвале, а не в роскоши. Они мне душевно что-нибудь пообещают, я поверю, сделаю, что они хотят, тут и конец мой придет.

Пошатываясь, я подошла к двери и подергала ручку. Закрыто. Разумеется, а чего я ожидала? Окно тоже закрыто. Разбить стекло? Тогда сюда сбежится вся охрана. В том, что дом охраняют, я тоже не сомневалась. Пришлось снова отправляться к двери. Замок не поддавался.

Я потерла лоб и решила прибегнуть к своим многочисленным талантам. Вытащив из волос шпильку, я принялась ковыряться в замке. Через минуту что-то щелкнуло, и дверь открылась. Надо будет при случае сказать папе спасибо за то, что научил открывать шпилькой простые замки. Он начинал трудовую деятельность в милиции и приобрел там кое-какие полезные навыки, которыми поделился с единственной дочерью.

Длинный коридор, по которому я шла, пошатываясь после наркоза, сворачивал вправо, и за углом я заметила окно. Если попробовать его открыть? Я спряталась за длинные темные шторы и попыталась это сделать. Ничего не вышло. Наверное, в этом доме вообще окна не открываются, гвоздями их, что ли, забили. Надо искать дверь. Хорошо еще, что камеры слежения в коридорах не стоят, или я их не заметила.

По коридору раздались шаги. Я осторожно выглянула в щель между шторами и увидела хорошенькую девушку-брюнетку с модной стрижкой. Она, озираясь по сторонам, шла прямо к двери, из которой я только что вышла. Девушка постучала в дверь и позвала:

– Есть здесь кто-нибудь? Я в этом доме впервые, наверно заблудилась. Куда мне идти?

Я хотела выйти к ней, но не успела. Услышав голос, из-за угла появился здоровый как танк мужик. Выходить я не стала и притаилась за шторой, глядя в щелочку.

– Ах ты, стерва, – злобно сказал он при виде стоявшей у двери девушки. – Куда это ты собралась? Как ты дверь открыла?

Он не стал слушать ее объяснения, с силой стукнул девушку головой о стену и швырнул обмякшее тело в комнату. Потом закрыл дверь и встал рядом.

Я в ужасе выбралась из-за шторы и тихо побежала вниз по лестнице. Внизу я свернула в боковой коридор и сразу же натолкнулась на другого мужчину. Только взглянув на него, я сразу вспомнила и его, и того типа со второго этажа, который ударил девушку. Именно эти двое приходили к нам на кафедру, переодетые в форму.

Мы с мужиком смотрели друг на друга, и у меня мурашки побежали по спине. Ноги не слушались и в глазах начали мелькать звездочки. Все, я труп.

– Ты что, заблудилась? – поморщившись, спросил он, разглядывая меня.

Я молчала. А что тут скажешь? Тем более, от страха язык онемел.

– Ты от Матильды? Первый раз? Чего возле лестницы стоишь? Тебе не на второй этаж, а на первый. На второй этаж тебе нельзя. Поняла?

Я продолжала молчать. Лучше с ним не спорить. Я вообще по жизни покладистая.

– Ладно, пошли, я тебя сам отведу.

Он взял меня за локоть и потащил по коридору. Я не сопротивлялась, да и незачем. Худшей ситуации даже представить себе нельзя.

– Почему Матильда тебя прислала? Хозяин любит синеглазых брюнеток, а ты…

А я шатенка. И глаза у меня карие. И ростом я не вышла. У хозяина плохой вкус. Джентльмены обычно предпочитают блондинок. Наверно он это хотел сказать.

– Постой-ка, что у тебя за вид? – остановился вдруг мой тюремщик, и уставился на мою пожилую ночную рубашку. – Зачем ты вырядилась в это тряпье? Так не пойдет! Сначала ты переоденешься, а то Хозяин испугается. Надеюсь, ты хорошо танцуешь стриптиз?

Да, я хорошо танцую… Что?! Стриптиз?! Он шутит? Не похоже… Мой провожатый толкнул какую-то дверь, и я очутилась в маленькой темной комнате без окон.

– Жду пять минут, переодевайся.

Мужик встал в дверях, и отворачиваться не собирался.

– Не подглядывайте!

– Ты что, застенчивая?

– Вы за просмотр не платили.

Мужик захлопнул за собой дверь. Я стала думать, во что переодеться. Возле стены стояла круглая кровать под черным атласным покрывалом. На кровати валялись наручники, веревки, хлыст. По полу разбросаны детали женской одежды. Я открыла встроенный шкаф. Опять какие-то железяки, женский корсет и несколько прозрачных пакетов с очень откровенными трусиками.

Значит, та хорошенькая брюнетка – стриптизерша? Она заглянула в открытую комнату, из которой я убежала, и нас перепутали. Получается, что меня в этом доме никто в лицо не знает? Это их ошибка. Может быть, если я исполню стриптиз, то меня отпустят? Если я не умею танцевать стриптиз, то это не значит, что я его не станцую. Чему-то же меня учили семь лет в хореографической школе! Я вспомнила большой зеркально-паркетный зал и Марию Сергеевну, которая не уставала повторять, что у всех ее учениц кривые ноги растут из задницы, и что танцуют они как коровы на льду.

Я скинула ночную рубашку и тапки, вытащила шпильки из волос и натянула трусики, которые вытащила из прозрачного пакета. Трусами эту вещь можно было назвать с большой натяжкой, так, шнурки и кружева. Со стула свисали несколько полупрозрачных ярких шарфов, и я соорудила из них некое подобие древнегреческого хитона. Отлично, теперь макияж. Елена учила меня правильно краситься, но мне редко приходилось это делать из-за аллергии на косметику. Сейчас как раз подходящий случай, придется потерпеть. После этого я смело вышла из комнаты к моему тюремщику.

– Вот так-то лучше, – одобрил он и снова потащил меня за локоть по коридору.

– Музыка будет? – на бегу спросила я. – Поставьте что-нибудь ритмичное на четыре четверти, можно в гармоническом миноре.

– Музыка? – переспросил он. – Зачем?

– Без музыки не танцую! – я капризно надула губки, в точности скопировав Елену. Надеюсь, получилось похоже. Когда Елена так делала, то все парни бежали выполнять любой ее каприз.

– Хорошо, стой возле этой двери и не шевелись, я сейчас приду.

Он куда-то убежал, а я сразу приложила ухо к двери и прислушалась. Бояться и падать в обморок буду в другой раз, а сейчас появилась возможность слинять отсюда, и надо постараться это сделать. За дверью кто-то разговаривал, любопытство – не порок, тем более что, возможно, решается моя судьба, и мне хотелось быть в курсе. В холле никого нет, а если кто-то придет, то я успею от двери отскочить.

– Ты все это подстроил! – услышала я незнакомый голос. – Сначала надо было найти рукопись, а уже потом убивать профессора!

Ничего себе! Как вовремя я появилась у замочной скважины. За дверью – убийцы профессора. Надо бы испугаться, но некогда.

– Я ничего не подстраивал! – раздался голос Сыченюка. И он, и его собеседник были не совсем трезвые, судя по невнятным голосам, или даже совсем не трезвые. – Не забывай, что мы вместе договаривались отправить к профессору твоих людей.

Так-так, каких это людей? Не тех ли, которых я видела в квартире Кросова с простреленными головами? Ну и работнички! Им доверили важное дело – человека убить, а они этого не сделали. У них были пистолеты, а профессор лежал с перерезанным горлом, значит, это не они его убили. Да к тому же убили и их самих. Киллеры из них никакие. Надо было парням поискать другую работу, список вакансий в Москве чрезвычайно широк.

– Я уверен, что это ты подстроил убийство и украл рукопись! Зачем было так грубо работать? Мы все обговорили – только несчастные случаи! Когда ты обратился ко мне за помощью, то я предупредил, чтоб ты мне не мешал и не лез в мои дела. И что я получаю? Трупы моих людей! Знаешь, Сыченюк, ты ведь можешь из этого дома и не уйти.

Я допустила неточность – за дверью убийцы не профессора, а профессоров. Несчастные случаи, это мне знакомо. Если они такими темпами и дальше будут убивать профессоров, то к следующему учебному году в стране некому будет учить студентов. Я посильнее прижала ухо к двери. У меня хоть и музыкальный слух, но у них языки от водки заплетаются, дикция ужасная и слышно плохо.

– Зачем же сразу угрожать? – заискивающе сказал собеседнику Сыченюк. – Клянусь, что у меня нет монографии Кросова, и я не знаю, где спрятаны сокровища. Я сам заинтересован в том, чтоб их найти. Вы же знаете, Хозяин, что они принадлежат семье моей дочери, баронессы фон Шнайер.

Своего собеседника Сыченюк называет Хозяином. Вряд ли это фамилия, скорее, кличка. Судя по кличке – он главный. Отец мне как-то говорил, что всякие неудачники любят придумывать себе красивые клички: крутой, атаман, хозяин, и все подобное. Дом, в котором мы все находимся, не дом Сыченюка, я бы об этом знала, а если бы не знала, то Марина бы мне сказала, что у него такой шикарный дом. А если это не дом заведующего окружным архивом, то выходит, что это дом Хозяина. Следующая мысль, которая логически вытекает из этого положения – от трудов праведных не наживешь палат каменных. Не мог Хозяин отгрохать такой дом на государственную зарплату. У меня такого дома не будет, даже если я свою университетскую зарплату буду копить двести лет, а питаться травой с клумбы и пить воду из Москвы-реки. И последний вывод – если у Хозяина есть роскошный дом, а у меня нет, то кто из нас двоих неудачник?

– Кому принадлежат сокровища, мы уже обсуждали.

– Конечно-конечно, я помню! – сразу согласился Сыченюк. – Не беспокойтесь, скоро они будут у нас.

– Насколько скоро?

– Это мы спросим у нашей гостьи. Я с ней никогда не встречался, но говорят, что соображает она неплохо. Когда она очнется, мы заставим ее все нам рассказать. Поговорим по-хорошему, по-душевному, женщины это любят.

Какой заботливый мужчина! Обо мне подумал! Хотя у меня и нет интуиции, но я считаю, что из этого дома меня живой никто не выпустит. А я еще расстроилась, когда пришла поговорить с Сыченюком, а его не было. Что ни делается – все к лучшему. Он бы сейчас меня узнал, а так у меня есть шанс сбежать. Очень неплохой шанс.

– Спасибо нашему консультанту, это он надоумил, что она может нам помочь. Ведь так? К твоему большому счастью, Сыченюк, я еще не успел о ней позаботиться.

Большое спасибо, подумала я. Его заботами я чуть было в гробу не оказалась. И еще огромная благодарность этому самому консультанту. Не знаю, кто он, но человек хороший. Стоп, какому еще консультанту? Что же это, получается, что их в комнате не двое, а трое? Кто третий?

Тот, к кому обратился Хозяин, промолчал. Он пока еще ни одного слова не сказал. Зато снова заговорил Сыченюк:

– Моя дочь с мужем сейчас в Германии. Они с нетерпеньем ожидают, когда я привезу им наследство их деда. Оно по праву принадлежит им. Любой закон на их стороне…

– Я уже сказал, сколько кому принадлежит.

– Да-да, помню… Если отправить с дипломатической почтой, ее не проверяют?

– Помолчи. Мне очень хотелось бы знать, кто убил старого профессора и наших людей.

А уж мне бы как хотелось это знать, вы, дорогие, даже представить не можете! Вот бандиты пошли – сами не знают, кто кого убил! Хоть бы записывали в тетрадку, или план какой-нибудь заранее составляли. Постороннему человеку совершенно невозможно ни в чем разобраться. Они и сами запутались.

– Какая разница, кто их убил? – ответил Хозяину Сыченюк. – Наши люди для того и пришли, чтоб убить старого профессора.

– Но их тоже убили! И я очень хочу знать, кто это сделал! Что об этом скажет наш консультант?

Консультант опять ничего не сказал. Почему он молчит? За весь разговор и слова не вставил. Или он у них самый пьяный, и говорить уже не может? Сыченюк с Хозяином тоже не сильно трезвые.

Я услышала шаги и отошла от двери, почти сразу из-за угла вышел мой тюремщик. Ничего подозрительного в моем поведении он не отметил. Я смотрела на него ясным тупым взором.

– Будет тебе музыка, – сказал он, открыл дверь, и сильно толкнул меня в спину. – Иди, пляши.

Я и опомниться не успела, как оказалась стоящей посреди большого зала, вернее веранды, одна стена которой сплошь состояла из открытых окон. Это радует. За окнами торчал высокий забор, а за ним темнел лес. На просматриваемом из окон куске неба переливались звезды. Два часа ночи, про себя отметила я.

Из-за своих невеселых раздумий по поводу тяжелого жизненного положения, я не сразу услышала музыку и начала танец не вовремя. Танцевать босиком на ковре было мягко, но не очень удобно. На ходу вспоминая, где у меня плечи, талия и бедра, я стала потихоньку осваиваться. Стриптиз, так стриптиз, подумала я и скинула с плеч прозрачный шарф.

Немного привыкнув, я решила внимательней рассмотреть своих благодарных зрителей. Удалось это не сразу, потому что на меня был направлен свет, а они сидели в полумраке. Трое мужчин, этого и следовало ожидать. Заведующий архивом Сыченюк облизывался на меня, как кот на сметану, вернее, как моя кошка Милка на йогурт. Я бы ему сейчас глаза выцарапала, а приходится призывно улыбаться. Второго я не знала. Кажется, это его называли Хозяином. Ничего особенного, среднестатистический мужчина лет около пятидесяти. На улице встретишь – пройдешь мимо и не оглянешься. Таких тысячи ходят.

А вот третий… Это и есть консультант? Я так на него засмотрелась, что сбилась с такта. Вот кого я не ожидала увидеть в этой компании, так это того красавца, который спрашивал у меня адрес Кросова в день убийства, и которого я сперва приняла за студента. Он, несомненно, меня сразу узнал! Я это по его взгляду поняла, не только у меня память на лица и имена хорошая. Глупость конечно, но я почему-то обрадовалась, что он меня помнит.

Ну, вот и все. Кажется, мое везенье сегодня закончилось. Сейчас этот красавчик во всеуслышание объявит о том, что профессор Леонова Миля Николаевна вместо того, чтобы тихо сидеть взаперти в комнате на втором этаже, исполняет стриптиз, неудачно прикинувшись девушкой совсем легкого поведения. Я постаралась, чтоб ужас, нахлынувший на меня, никак не отразился на моем лице, и старательно изобразила соблазнительную улыбку. Парень молча смотрел на меня и вид у него был… Да! Всего лишь удивленный.

Зато Хозяин и Сыченюк взирали на меня так, словно до этого момента ни разу в жизни не видели полуголую женщину. Может быть, на их состоянии отразилось количество пустых бутылок, стоящих перед ними на стеклянном столике. Еще я заметила на блюде бутерброды. Жаль, что кормить меня не будут.

Сейчас самое время подумать о том, что со мной будут делать после того, как я закончу танцевать. Судя по выражению лиц Хозяина и Сыченюка, у них имелось много идей, чем заняться с голой девушкой. К сожалению, ни одна из них меня не устраивала. Оказывается, с грустью думала я, для того, чтобы довести мужчин до безумия, нужны всего лишь напоминающие веревочку трусы и семь лет в хореографической школе. И пусть больше мне не врут про душевные качества и порядочность.

Музыка оборвалась, и я оказалась на коленях у Сыченюка. Он стиснул меня до боли в ребрах и стал целовать. Сейчас или ребра сломает, или помаду размажет. С макияжем можно проститься, зря старалась.

– Я думал, что эта девочка – подарок для меня, – услышала я пьяный голос Хозяина.

– Давай, мы договоримся? – предложил заведующий архивом. Видела бы его сейчас жена!

– Вряд ли.

– У Матильды лучшие девочки, – Сыченюк и не думал меня отпускать.

Хозяин ухватил мою лодыжку и потянул к себе. Кажется, они собрались из-за меня драться! Кривая на графике моей самооценки плавно поползла вверх. Нет, решила я, разругались они потому, что пьяные. Были бы трезвые, договорились бы спокойно. Скорее всего договорятся, или поделят.

Парень в конфликт не вступал и с интересом ждал, чем все это закончится. Закончилось все неожиданно: вошел телохранитель, похожий на танк, и что-то прошептал Хозяину. Хозяин отпустил мою ногу, и Сыченюк снова втащил меня на колени.

– Нам придется ненадолго прерваться. Наша гостья очнулась, хотя еще не должна была, и колотится в дверь. Надо ее навестить.

Хозяин пошел к двери. Парень встал и, не оглядываясь на меня, ушел за ним. Сыченюк неохотно отпустил меня и, шатаясь, поплелся за ними следом.

– Не скучай, крошка, я скоро вернусь, – помахал он мне от двери.

Скучать я не собиралась. Без долгих раздумий я подняла с пола прозрачный шарф, схватила с блюда на столе бутерброд и выскочила в окно, благо тут не высоко. Я плавно приземлилась на бархатную травку газона, не выронив при этом бутерброд и ничего себе не сломав.

Высокий железный забор тянулся за полосой кустов. Перелезть через него невозможно, но я и не собиралась этого делать. Крепко держа бутерброд, я протиснулась между железными прутьями. Имея талию пятьдесят три сантиметра, это сделать несложно. Несомненная польза вынужденной диеты. Готовить я совершенно не умею.

Бежать по лесу босиком было неудобно и больно. Ступни все время натыкались на острые ветки и камни, но я терпела, потому что хотелось жить. Дом стоял не в коттеджном поселке, а в лесу. Или это усадьба.

Минут через двадцать бега трусцой по пересеченной местности, я наткнулась на ручей и пошла вдоль него. Я шагала, осторожно наступая на пятки, и жевала вкусный бутерброд. Погони не видно, но я на всякий случай готова была прыгнуть в кусты. Я шла и радовалась тому, что лето в этом году теплое, дождя сегодня нет, и идти по берегу ручья в трусах и прозрачном платке не холодно. В Москве всегда так: тепло – к дождю, холодно – к дождю, ветер – к дождю, нет ветра – тоже к дождю. Если синоптики сообщают, что местами небольшой дождь, то можно не сомневаться – все эти места над моей головой. Стоит один раз забыть зонт, как наступает всемирный потоп.

Какое счастье, что мама с папой не знают, в каком виде шляется ночью по лесу их дочь. Вот бы удивились. Зато Елена с Настей не удивились бы. Они ничему не удивляются после того, как я у них на даче свалилась в выгребную яму.

Единственным светлым впечатлением этой ночи оказался большой бутерброд, который я бережно несла и изредка откусывала от него по кусочку. Я его сегодня честно заработала. Права была учительница Мария Сергеевна, когда говорила, что умение хорошо танцевать пригождается в жизни, и является необходимым элементом воспитания для девушки из хорошей семьи. Если захотите, то на кусок хлеба всегда себе заработаете, любила повторять она. Учителя, как выясняется, очень часто оказываются правы.

Я уже почти убежала, и была, по моим подсчетам очень далеко. Какое счастье, что меня до сих пор не поймали!

– Это твои вещи?

Мне под ноги полетели мои тапки и ночная рубашка. Из темноты передо мной возник тот самый парень, которого назвали консультантом. Я даже не услышала, как он подошел.

– Ты один? – я огляделась.

Он один. Если я добегу вон до тех колючих кустов, то он меня не найдет. Увы, затея не удалась – не успела я пробежать нескольких шагов, как он вывернул мою руку и прижал меня к своему твердому боку. Все-таки мне кто-нибудь сегодня ребра сломает, думала я, отчаянно болтая в воздухе ногами и не забывая цепко удерживать недоеденный бутерброд.

Одной рукой парень держал меня, а другой вытащил из кармана сотовый телефон, набрал номер и сказал: «Я ее не нашел, ведите поиски вдоль дороги». Я перестала дергаться и спросила:

– Значит, ты меня здесь убьешь?

Он сунул трубку в карман пиджака, отпустил меня и приказал:

– Одевайся.

Я затолкала в рот остатки бутерброда, сунула ноги с тапки и натянула свою монашескую ночную рубашку. В этом типе нет ни капли романтики. Ночь, луна, голая девушка, а он – одевайся! И все-таки, если честно, я рада его видеть.

– Куда ты шла? – без интереса уточнил он.

– В деревню.

– Ты знаешь, где находишься? Откуда ты узнала, в какую сторону идти? У тебя есть карта?

– Нет у меня никакой карты. Просто каждый знает, что если идти вниз по течению реки, то обязательно придешь в какой-нибудь населенный пункт.

Я взглянула на спутника и поняла, что он удивлен. Раз он настроен миролюбиво, и убивать меня пока не собирается, то я решила продолжить объяснение:

– Сейчас половина третьего ночи. Думаю, что через час приду.

– У тебя нет часов, как ты определила время?

– По звездам.

Парень посмотрел на меня как на дрессированное животное в цирке – необычно, любопытно, и только.

– Ты хорошо танцуешь, – сказал он.

Тоже не комплимент, а констатация факта. В его устах это звучит так: «эта дрессированная зверушка имеет ученую степень доктора наук, да еще и пляшет».

– Научилась за семь лет в хореографической школе. Или ты думаешь, что каждый человек с рождения умеет танцевать и определять время по звездам?

Ему было все равно. Он тащил меня за руку вдоль ручья. Сегодня меня всю ночь за эту руку таскают. Синяк будет.

– Можно помедленнее, у меня сегодня был тяжелый день, – осторожно попросила я.

– У меня тоже. Кстати, как ты выбралась из закрытой комнаты?

– Поковыряла шпилькой в замке.

Он кивнул. На его лице читалось: это я и предполагал. Еще один талант в моем длинном списке. Мужчины не любят очень умных женщин. Справедливости ради надо сказать, что дебильных они тоже не любят. Ищут золотую средину. Да, золотую, с золотыми локонами и голубыми глазами. Если бы на моем месте была сейчас Елена, то он не волок бы ее так небрежно. На руках бы нес. И через каждые десять шагов спрашивал бы, не сильно ли ее укачало. Я взяла свои чувства в железный кулак и предложила:

– Слушай, хочешь, я познакомлю тебя со своей подругой? Из вас получится отличная пара!

Мне все-таки удалось заставить его остановиться и посмотреть на меня. Кажется, он за всю жизнь не слышал подобного заявления. Я решила его добить:

– Не хочешь? Ты голубой?

Выдержки этому парню не занимать. Вместо того чтобы придушить меня на месте, он вдруг со злостью сжал мою руку, но сразу отпустил и пошел дальше. Синяк на руке все-таки будет. Обычно я веду себя спокойно, и разозлить меня сложно, но тут вдруг у меня началась истерика. Я остановилась, затопала ногами и заорала: