Текст книги "Коллеги"

Автор книги: Лариса Уварова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Дэн внутренне напрягся и стал смотреть еще внимательнее. Кто же его выдал? Сейчас он это узнает. Но девушка, интервью с которой передавали после вступительного слова, была показана только со спины: ее лица не было видно. А тело… А что тело? Стандартное, 90-60-90, девчонок с такими телами у него в агентстве сотни! Дэн с досадой стукнул кулаком по журнальному столику, забыв, что в свое время выложил за эту вещицу довольно кругленькую сумму. Не до дизайна, когда под тобой горит земля и вся твоя карьера, все твои планы летят в тартарары!

«Вы знали, какая работа ждет вас за границей? – В контракте было написано, что это работа по специальности, – говорила незнакомая девушка, которую Лена, сидя перед телевизором в своей маленькой комнатке, в отличие от Дэна, узнала даже со спины и, испуганно вскрикнув, до боли прикусила костяшки пальцев. Это была ее подруга Лариса.

– У вас сохранилась копия контракта?

– Нет, после того как я приехала в Амстердам («Черт, в Амстердам!» – пробормотал Дэн), у меня выкрали мои документы и копию контракта в том числе.

– Вам сохранили хотя бы ваше имя?

– Нет, здесь меня зовут по-другому, но я не хочу называть моего нового имени, потому что боюсь.

– Ваша работа здесь?

– Проститутка. В контракте же подразумевалось, что я буду работать моделью.

– Вы пытались уехать домой?

– Я же говорю, у меня нет никаких документов. Понятно? – Девушка расплакалась.

– Сколько девушек поехало с вами работать за границу?

– Пятнадцать.

– Где они теперь?

– Это мне неизвестно».

– Нам удалось кое-что выяснить о судьбе шести девушек, работавших в модельном агентстве Дэна Смирнова. Две из них специализируются на ужинах с последующим интимом, три работают в стриптиз барах, одна занимается эскортом с последующим предоставлением услуг интимного свойства. Судьба остальных восьми из этой партии «живого товара», доставленной в Амстердам, нам неизвестна. И это далеко не единственный случай, когда Дэн Смирнов обманным путем продал девушек в другую страну. Все те, кого нам удалось опросить, утверждают, что группы от семи до пятнадцати девушек из агентства «Russian Stars» отправлялись «стажироваться за границей» довольно регулярно. Доподлинно известно, что некоторых из них экспортировали во Францию, некоторых – в Германию, а иных умудрились даже завезти в арабские страны под предлогом участия в развитии модельного бизнеса в азиатском регионе.

Дэн заскрипел зубами. Они вынюхали даже это! Сволочи!

– Однако при этом некоторые девушки сделали хорошую карьеру в агентстве Дэна Смирнова, – добавил Воронцов. – Такова объективная картина. Так, например, Фаина Камаева принимает участие в зарубежных кастингах, участвует в показах мод на мировом уровне. То же самое можно сказать и про Оксану Стрижову.

«Спасибо, что хоть в этом мне отдали должное, – с горькой иронией подумал Дэн. – Все-таки я, помимо всего прочего, еще и делал звезд».

– Из этого следует, – продолжал Воронцов, – что девушек, действительно подающих большие надежды в модельном бизнесе, в агентстве ценили, и они были в безопасности. Но ведь гораздо больше было средних, ничем особо не примечательных моделей. Обычно тех, кто не соответствует нужному уровню, просто признают профессионально непригодными, но Дэн Смирнов, судя по всему, решил действовать по-другому и получить свою долю дохода даже с этих несчастных жертв, которых нам удалось найти в Амстердаме.

«Неплохо изложено, – отстраненно подумал Дэн. – Действительно, достойный соперник для Анны».

Воронцов сделал паузу. – Наше расследование будет продолжаться. А пока моя коллега, Анна Черкасова, чье имя, к сожалению, оказалось связанным с именем Дэна Смирнова, хочет сделать заявление.

Вот тут-то и наступил самый тяжелый момент для Дэна. Глаза Анны. Такие страдальческие, такие укоряющие, глядящие прямо на него. Нет, конечно, на самом деле это не так: она смотрит в камеру, но, кажется, что ее взгляд пронизывает насквозь именно его, Дэна.

– Как вы, вероятно, знаете, последнее время я достаточно долго работала над материалами, связанными с модельным агентством Дэна Смирнова и его новой коллекцией одежды. Мы испытывали взаимную симпатию друг к другу, и, не скрою, я была очень счастлива, когда он открылся мне в своих чувствах. Мне казалось, что я хорошо его знаю, и сведения о его нелегальном бизнесе стали для меня большой неожиданностью. Я сразу же, пусть это и было для меня тяжело, прекратила с ним всякие отношения. Мне больно, что до сих пор Дэн Смирнов хранит полное молчание. Тем самым он подтверждает, что все, сообщенное моим коллегой, полностью соответствует действительности. Он даже не дал себе труда оправдаться хотя бы передо мной, той, которая его любила. Как бы ни было мне трудно сейчас, но еще труднее – продолжать каждый день видеть человека, который считает возможным получать доходы от такого, с позволения сказать, бизнеса. Мне стыдно, что я, опытная тележурналистка, не смогла сама распознать, чем живет этот человек. Мы – не только я и Сергей Воронцов, но и весь коллектив ТВР – будем настаивать на том, чтобы это дело было передано в суд. Доказательства, которыми мы располагаем, достаточно веские для того, чтобы этот человек понес наказание за преступление, совершенное им – вдвойне тяжкое, ибо, он, утверждая, что воспевает женственность и красоту, в то же время зарабатывал на втаптывании их в грязь…

Дэн – уже в который раз! – горько усмехнулся, потом, не в силах видеть Анну, пусть только на экране, выключил телевизор и нервно заходил по комнате. Что-то необходимо предпринять, надо действовать быстро и осмотрительно. Но что? Дать опровержение? Смолчать?

Раздался звонок.

– Да, Рита, – устало произнес он в трубку.

– Простите, вам звонит мистер Ван-Вейлен, – взволнованно сообщила секретарша. – Может быть, вас все-таки соединить?

– Соедините, – разрешил Дэн. – Кстати, вы уволены. Вы плохо справляетесь со своими обязанностями. Сегодня вы работаете последний день, завтра придете за расчетом. Да, позвоните в агентство и передайте, что и сегодня, и завтра, и все последующие дни все должны работать в обычном режиме. У нас много дел.

– Хорошо, господин Смирнов, – с достоинством произнесла Рита, и Дэн вдруг поймал себя на том, что внимательно вслушивается не в то, что она говорит, а в интонации ее голоса. В первый раз она сказала все, как полагается, ровно и спокойно. Дэн представил себе, как она глотает слезы на другом конце провода и собирает последние остатки гордости и воли; чтобы не выдать себя. Возможно, он все-таки ошибся, но теперь уже поздно что-либо менять. Да и ни к чему, все равно, похоже, все его дело летит к черту.

– Какая же у вас сегодня погода, мистер Смирнов? – ехидно осведомился Ван-Вейлен. – Насколько я знаю, штормовое предупреждение, а?

– Да нет, что вы, – отозвался Дэн. – Так, легкий ветерок. – Такого клиента, как Ван-Вейлен, лишаться не стоит. – Обычные завихрения атмосферы. Все утрясется.

– Утрясется? – взревел Ван-Вейлен. – Вы говорите, утрясется? Вам прочитать, что пишут в наших газетах? «Владелец российского модельного агентства – сутенер!» Как вам такой заголовок? Положим, это правда, но, помнится, когда мы с вами заключали деловое соглашение, то специально оговаривали пункт о соблюдении тайны. Моему бизнесу огласка не нужна. Конечно, ни для кого не секрет, что у нас в Голландии многое из того, что во всем мире запрещено, существует почти на легальном положении, но все-таки… Это еще не значит, что мы должны одобрять тот скандал, который разгорается вокруг вашего имени. И ведь это только начало. Ваши журналисты, конечно, раскопали многое, но еще далеко не все: они обязательно продолжат свое расследование, и тогда вы окажетесь разоблачены окончательно.

– Что же мне делать, мистер Ван-Вейлен?! – в отчаянии воскликнул Дэн. – Я понимаю, что вы правы, но ведь, со своей стороны, я сделал то, что от меня зависело.

– Да-да, знаю, – было слышно, что мистер Ван-Вейлен ехидно хмыкнул. – Брак с тележурналисткой и тому подобное. Кстати, это не она, часом, раздула весь скандал?

– По-видимому, нет, – наполовину соврал Дэн, который не знал точно, так ли это. – Но она тоже участвовала в скандале, это несомненно. Я сам только что видел ее по телевизору.

Ван-Вейлен немного поразмышлял. Дэну казалось, что он даже по телефону чувствует, как тот напряженно думает.

– Ну вот что, – наконец сказал Ван-Вейлен. – Как хотите, но эту ситуацию вы должны разрешить так, чтобы никто после не смог обвинить во всем вас.

– Но как же это сделать? – спросил Дэн. – Единственный выход, который реально исправил бы создавшееся положение, слишком радикален.

– Да, но он же наиболее приемлем, – возразил Ван-Вейлен, прекрасно понимая, что имел в виду господин Смирнов. – И это, кстати, ваша проблема – как исправить положение. Учтите, что в противном случае я полностью прекращаю с вами все деловые отношения. Мне не хочется терять мой бизнес. Конечно, я уважаю вас, но, извините, всему есть предел, и если вы в ближайшее время не справитесь с этой нежелательной оглаской, то мое уважение заметно уменьшится. Заметно, вы понимаете?

Дэн понял. Мистер Ван-Вейлен был опасным человеком, с которым лучше поддерживать хорошие отношения.

– Связавшись с тележурналисткой, вы повели себя как мальчишка. Может быть, вы влюбились в нее? Но не вам ли знать, что все женщины одинаковы? Кажется, в одном вашем модельном агентстве красавиц хоть отбавляй. Вы свободно могли выбрать любую из них, раз уж дозрели до серьезных отношений. Но вы предпочли самый неудачный вариант. Так докажите мне, что вы мужчина: сделайте так, чтобы от скандала не осталось ни единого следа. Не останавливайтесь ни перед чем.

– Но…

– Наш разговор становится чересчур откровенным. Конечно, перехватить его по сотовому телефону достаточно сложно, но все же… До свидания. Желаю вам удачи.

– Но…

– Всего доброго. Повторяю: удачи вам!

Оставшись один, Дэн довольно долго стоял у окна, размышляя над задачей, которую взвалил на него этот неприятный голландец. Потом подошел к телефону.

– Рита, мой приказ о вашем увольнении можете считать отмененным. И найдите, пожалуйста, Леонида Сергеевича. Скажите, что он мне крайне необходим по одному очень важному делу.

Через пятнадцать минут Дэн говорил, расхаживая перед широкоплечим бритым мужчиной в кожаном пиджаке:

– Все должно быть выполнено чисто и выглядеть как несчастный случай. Когда продумаете план, расскажете мне. И проследите за ними, узнайте, какие у них планы на ближайшее время.

Весь коллектив ТВР волновался и гудел, как растревоженный улей. Передача произвела эффект разорвавшейся бомбы даже на самом канале, поскольку о ее подготовке не знал почти никто. На других каналах новость подхватили, но телезрители в основном говорили о ТВР. Как-никак, именно там было проведено самостоятельное журналистское расследование, приведшее к таким неожиданным результатам.

Анну Черкасову и Сергея Воронцова вызвал шеф.

– Ну, ребята, – Борис Алексеевич покачал головой, делая вид, что сокрушается, – заварили вы кашу, ничего не скажешь. Вы хоть представляете, что устроили? После сегодняшней передачи мне ничего не остается, как только… – Он выдержал эффектную паузу, вытер лоб платком, – повысить в должности вас обоих. Вы доказали, что в талантах не уступаете друг другу, так что работать вам теперь придется вдвоем. Мне известно, что вы друг к другу относитесь не очень хорошо, но, по-моему, вам пора пересмотреть ваши отношения. Больше вам ни к чему соперничать. С сегодняшнего дня вы вместе будете вести авторскую программу.

Анна и Сергей молча взглянули друг на друга. В любой другой ситуации это сообщение не оставило бы их равнодушными, но сейчас… Сергей смотрел на Анну, думая о том, что она все еще ненавидит его и никак не может понять, что, если бы она только захотела, он всегда был бы с ней рядом.

А она, глядя куда-то сквозь него, думала о том, что своим повышением обязана человеку, которого еще недавно так любила, а теперь ненавидит больше всех на свете. Странно, что теперь даже Воронцов не кажется ей таким противным, как раньше. Тогда, после передачи, , он подошел к ней и сказал:

– Ты хорошо держишься. Я должен поздравить тебя: ты прекрасно все изложила. Извини, что я без цветов.

– Каких цветов? – удивилась Анна его бестактности, хотя и понимала, что он не имеет в виду ничего обидного. – Похоронного венка?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты сильная и красивая женщина. Я преклоняюсь перед тобой.

– Спасибо на добром слове.

– Зря петушишься, – заметил Сергей. …Голос Бориса Алексеевича вернул Анну к реальности.

– Нравится вам это или нет, но авторскую программу вам придется вести вдвоем. Я хочу, чтобы эта передача стала самой популярной авторской программой среди всех, которые на данный момент есть на других каналах… И не смотрите на меня такими испуганными глазами, я знаю, что вы справитесь. Я хочу, чтобы в каждой передаче вы проводили самостоятельное расследование по темам, которые принято замалчивать, но которые тем не менее существуют и беспокоят очень и очень многих. Например, меня, – шеф довольно хохотнул, полагая, что удачно пошутил. – Считайте, что материал о деятельности Дэна Смирнова был пробным камнем. Работайте в том же ключе. Расследовать вы умеете, я в этом убедился. Анна опустила голову.

– Ну? – раздраженно накинулся на нее шеф. – Как сие понять? Не вижу энтузиазма, не слышу ни одного слова благодарности!

Ни на кого не глядя, Анна сказала:

– Борис Алексеевич, расследование по теневому бизнесу Дэна Смирнова вел Сергей Воронцов, а не я, и, как мне кажется, было бы справедливо, если бы авторскую программу доверили вести ему.

Шеф грозно повел бровями:

– Ну, хорошо, Воронцов будет вести авторскую программу. А ты тогда чем будешь заниматься? Про детские садики сюжеты кропать, как Круглова, что ли?

Анна вспыхнула – не столько из-за слов шефа в свой адрес, сколько из-за того, что он сказал про Лилечку. Пусть это, может быть, и правда, но можно ли так говорить об отсутствующем человеке.

Она твердо посмотрела в глаза шефа:

– Я хотела бы уволиться. Я считаю, что после всех этих событий мне не стоит больше заниматься журналистской деятельностью.

Сергей привстал со своего места, даже собрался запротестовать, но Борис Алексеевич не дал ему и рта раскрыть.

– Ну-ка, выйди, Воронцов, – коротко приказал он.

Сергей молча подчинился, бросив на прощанье взгляд, полный боли, в сторону Анны. Но она ничего этого не заметила, слишком занятая своим, как ей казалось, правильным решением.

Как только Сергей закрыл за собой дверь, Борис Алексеевич выбрался из своего кресла и подошел к ней вплотную, уперев руки в бока.

– Ну и на что это похоже, а? – загремел он. – Разнюнилась, рассиропилась? Ах, любовь несчастная, ах, какая трагедия! Так, что ли? И куда же ты пойдешь? В школу – русский с литературой преподавать, да? Слушай, я-то думал, что за десять лет смог тебя изучить. Нет, оказывается, я тебя совсем не знаю, – шеф безнадежно развел руками. – Не думал, что у меня на ТВР работает такая дурища, прости Господи! – Он благоговейно уставился куда-то в потолок, откуда, по его понятиям, ему могли прислать прощение за его резкие слова. – Чтобы ты так меня разочаровала, да я никогда это себе и вообразить не смог бы!

Анна подумала, что Борис Алексеевич вообще не отличается богатым воображением, но промолчала, хотя, выскажи она это вслух, ей наверняка сразу удалось бы получить то самое увольнение, которого она так хотела.

– Этот крокодил за дверью, поди, спит и видит, как тебя столкнуть и занять твое место! А ты что делаешь? Сама ему подыгрываешь, и как! Ведь подсиживает же он тебя по полной программе!

Похоже, шеф не знал, что с материалами о Смирнове Сергей пришел прежде всего к Анне. Насколько она разбиралась в людях, поведение Сергея в последнее время как раз меньше всего походило на подсиживание, но спорить с шефом, когда он в таком настроении, бесполезно, Анна знала это по своему опыту.

– Короче, чтобы больше я от тебя таких разговоров не слышал, поняла?.. Ну-ну, брось, – неожиданно примирительно прогудел Борис Алексеевич, заметив, что Анна прикусила губу и еле сдерживается, чтобы не расплакаться. – Слезами горю не поможешь, – изрек он с глубокомысленным видом банальную истину. – Вот увидишь: в ближайшее время зароешься в работу с головой, и все пройдет, все перемелется. Дерзай, девочка, – шеф потрепал ее по плечу. – Я лично считаю, что во всей этой заварухе, ну, с этим Кутюрье, ты была на высоте. Ладно, можешь идти. Кстати, вот тебе тема первой программы. Как насчет махинаций с земельными участками в Подмосковье, а? Темка-то актуальная. Разработайте ее с Воронцовым и – действуйте, снимайте. Через две недели жду готовый выпуск, и никакого дополнительного времени на доработку.

Анна встала, попыталась улыбнуться. Наверное, отчасти это у нее получилось, потому что шеф посмотрел на нее как-то по-другому, с одобрением.

– Так-то лучше, – довольно произнес он. – Ладно, бери своего напарника, и давайте, работайте. Получите командировочные – и вперед. Народу с собой берите поменьше. Снять все вы и сами сможете. Вано твоего я на другую работу зашлю: он сейчас в том месте нужнее. Так что валяйте. Жду результатов в скором времени, – он взял Анну за руку, слегка сжал. – И чтобы больше никаких разговоров вроде того, который сейчас состоялся, поняла?

Она кивнула.

– Никаких заявлений об увольнении. Попытаешься сбежать – я тебя из-под земли достану и притащу обратно на ТВР, силой, если понадобится, ясно? Думаешь, я вот так добровольно соглашусь упустить такого талантливого тележурналиста?

Выйдя из кабинета Бориса Алексеевича, Анна обнаружила Сергея стоящим у окна в коридоре.

– Едем в Подмосковье, – сообщила она будничным тоном. – Шеф велел подружиться с тобой во что бы то ни стало. Мы теперь напарники.

Он радостно улыбнулся, шагнул к ней.

– Может, перестанем друг друга ненавидеть? Знаешь, я с некоторых пор начал относиться к тебе совсем по-другому. Я… я восхищаюсь тобой. Давай забудем старые обиды и куда-нибудь сходим вместе? В конце концов, у тебя и у меня сегодня такой удачный день!

В глазах Анны засверкали молнии.

– Знаешь, на горе скольких людей замешан этот удачный день? – не в силах справиться с собой, прошипела она. – А ты, кажется, соизволил сказать обо мне что-то лестное? Ах, ты мной восхищаешься! Наверное, хочешь сказать, что жалеешь меня, да?

– Анна, подожди, – взмолился Сергей.

– А я терпеть не могу, когда меня жалеют. Понятно? Вор! – И ее каблучки быстро застучали по лестнице.

Сергей тяжело вздохнул. Ох уж эти женщины!

Алексей с большим беспокойством пронаблюдал, как Лилечка устраивалась перед телевизором. После того как с предосторожностями и по возможности смягчая факты, он рассказал ей о том, что случилось с Анной, Лилечка заметно погрустнела.

Алексей уже сотни раз ругал себя за то, что ее разволновал, но сделать уже было ничего нельзя – поздно.

– Может, тебе не стоит этот фильм смотреть? – осторожно спросил он. – Очень тяжелый сюжет, боюсь, ты расстроишься.

Лилечка посмотрела на мужа. Какие у нее все-таки глаза – синие, лучистые, ясные! Что бы она ни видела, они остаются такими же чистыми. И выглядит Лилечка совсем спокойной. Может, все-таки не стоит отговаривать? Пусть смотрит что хочет. Если бы только она не была такой усталой…

– Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?

– Да, Леша, со мной все в порядке. Лилечка немного неуклюже присела на диван, подсунула под спину подушку – в последнее время у нее побаливала поясница, но она ничего не говорила об этом мужу, врач сказала, что все в порядке. Потом разложила на коленях вязание.

– Что это будет? – поинтересовался Алексей.

– Детская кофточка. Мне осталось связать рукава и все сшить. Сейчас пока еще не готово, но когда довяжу, получится хорошо, вот увидишь.

– В эфире специальный выпуск новостей, – объявил с экрана Сергей Воронцов.

И в этот момент раздался телефонный звонок.

– Наверное, это мой клиент, я тебе о нем говорил, – торопливо объяснил Алексей извиняющимся тоном. – Мне обязательно нужно с ним поговорить. Это очень сложное дело.

– Ничего, милый, иди, – отозвалась Лилечка. – Я немного посмотрю телевизор одна, подожду тебя. Ничего страшного не случится, ведь ты рядом.

И все-таки, – она вздохнула, – не уходи от меня надолго, ладно?

Алексей быстро и нежно сжал ее маленькую руку и прошел в другую комнату. Звонки прекратились, из комнаты до Лилечки донесся голос мужа:

– Да, это я. Конечно, я тщательно изучаю ваше дело. У меня уже появились некоторые идеи, которые мы с вами сможем использовать. Сейчас, если вы этого хотите, я могу их изложить.

Наверное, клиент обрадовался такой возможности, потому что до Лилечки донесся поток юридических терминов, пересыпаемых словами ободрения.

Она улыбнулась, взялась за спицы. «Настоящий деловой человек, – подумала Лилечка о муже, рассеянно глядя в телевизор. – Я так рада, что у него все получается!» На экране возникла знакомая заставка «Новостей». Подумав, что Алексей попросит рассказать ему то, что он пропустил, она начала смотреть более внимательно.

– Однако в ходе журналистского расследования выяснилось, – говорил Воронцов, – что помимо своей легальной деятельности Дэн Смирнов занимается экспортом молодых девушек за границу под видом работы по специальности в иностранных модельных агентствах. На самом же деле их ожидала совсем другая работа: эскорт с последующим интимом, стриптиз бары, публичные дома.

Лилечка вскрикнула, отбросила вязание и до боли прикусила костяшки пальцев. Больше она не слышала уже ничего.

Когда через несколько минут Алексей зашел в комнату, то увидел, что Лилечка, скорчившись, сжавшись в комочек, лежит на диване и кусает губы от боли. Она побледнела, лоб ее покрылся испариной, зрачки расширились.

– Что с тобой, родная, что случилось? – заволновался Алексей, сжимая руку жены.

– Не знаю, Леша… ребенок… что-то неладно, – прошептала она побелевшими губами.

Через несколько минут «скорая» увозила ее в больницу. Алексей настоял на том, чтобы ехать с ней, и врач, недовольно поморщившись, все-таки позволил ему это, хотя, судя по всему, не слишком-то он хорошо относился к мужчинам, так балующим своих жен.

В больнице пахло лекарствами и хлоркой. Белизна стен и дверей резала глаза, белизна больничной мебели и халатов врачей делала всю обстановку нестерпимо однообразной и угнетающей. Было тихо, только иногда издали слышалось быстрое перестукивание каблучков и затем мимо Алексея проносилась какая-нибудь молоденькая сестричка.

Алексей сидел в приемной и ждал, что скажет врач. Множество мыслей роились в его голове, но одна из них была самой главной: что с Лилечкой? Если что-то случится с еще не родившимся ребенком, то это, конечно, будет большое горе, но если с Лилечкой… Он закрыл глаза руками и сидел так до тех пор, пока врач – не тот, хмурый, из машины «скорой помощи», а уже другой, низенький и довольно добродушный на вид, не тронул его за плечо:

– Что с ней, доктор?

Врач устало улыбнулся. Наверное, немало таких вопросов ему приходилось выслушивать каждый день и терпеливо отвечать на них.

– В общем-то ничего особенного я не нашел, – обнадежил доктор. – Все будет в порядке, обычные спазмы. Такое часто бывает у беременных. Полежит пару недель в больнице, отдохнет, и мы ее выпишем. Не волнуйтесь. Все, что ей сейчас надо, – это покой. Наверное, ее что-то взволновало, и это вызвало спазмы.

Алексей вспомнил про передачу, но промолчал.

– Знаете, женщины в этот период такие хрупкие. Их может расстроить все, что угодно. Приходите ее навещать почаще и постарайтесь не волновать.

– А ребенок? – поинтересовался Алексей.

– О, тут тоже нет повода для беспокойства. Конечно, спазмы – это нехорошо, только мы их быстро снимем, можете поверить. Простите, но меня еще ждут больные: у меня как раз обход.

Врач пожал Алексею руку и ушел.

Алексею ничего не оставалось, как отправиться домой. Две недели! Две недели ему придется быть одному, без любимой. А она отдохнет, так сказал врач. Можно подумать, что Лилечка может отдыхать без него! Алексей далеко не во всем и не всегда был уверен, но на этот раз знал точно: его жена будет скучать и тосковать без него ничуть не меньше, чем он без нее. И это называется лечением! Да, он сможет ее навещать, но что это такое – два часа каждый день? Это ведь так мало для тех, кто любит друг друга, и кто привык проводить все свободное время вместе. Может быть, Новый год они все-таки встретят вдвоем? Или, вернее, втроем, вместе с ребенком, который хоть еще и не родился, но уже живет, требует своего?

…– Послушай, Анна, я, конечно, все понимаю, но не могла бы ты сказать хоть слово? Или, по крайней мере, не смотреть на меня волком?

Анна промолчала. Они с Сергеем ехали снимать авторскую программу, и за все полчаса после того, как встретились, она не сказала Воронцову ни слова. Так, кивнула, села в машину и махнула рукой: поехали, мол.

Как жаль, что люди не умеют читать мысли друг друга! Существуют, конечно, моменты-озарения, когда слов не нужно, все понятно с полужеста, с полувзгляда, но бывают они так редко! Если бы Сергей знал, о чем думала Анна, то точно не стал бы больше пытаться обратить на себя ее внимание. Но он и не подозревал, что все ее мысли в этот момент были о нем.

Внешне сохраняя спокойствие – недаром ведь ее прозвали железной женщиной! – Анна находилась в полнейшем смятении. Вот уже несколько лет она считала этого человека своим злейшим врагом. Он чуть ли не каждый божий день доводил ее до белого каления, в сущности, отнимал у нее работу, не уступал ей почти ни в чем, а порой даже превосходил ее. Например, наглостью. Да, и сама Анна могла изобрести не один хитроумный способ завладеть информацией, но чтобы воровать сюжеты у коллег!

Она была занята собой, своей карьерой, потом встретила, как ей казалось, прекрасного человека, и все это время Сергей был где-то поблизости. Они все время шли рядом, как две параллельные линии. Лобачевский полагал, что такие линии все же сходятся в какой-то одной точке пространства. Вот это и произошло. Но до конца Анна так и не понимала – как получилось, что Сергей оказался почти единственным человеком, который старался поддержать ее в трудную минуту? Да, был, конечно, Алексей, внимательный, сочувствующий, но у него сейчас свои проблемы, нехорошо отрывать Алексея от семьи, в которой вот уже совсем скоро должен появиться новый человек. Будут ли дети когда-нибудь у нее? На какой-то момент Анна размечталась: ребенок, маленький человечек – это большое счастье. Правда, потом слишком живо представила кучу грязных пеленок и использованных памперсов. Сомнительное удовольствие, не говоря уж о том, что на карьере можно будет ставить крест… Нет, с детьми лучше подождать.

Впрочем, она ведь, кажется, начинала думать совсем о другом. О чем же? Ах, да, вот сейчас с ней рядом сидит человек, который в трудную минуту старался, как мог, ее поддержать, пусть даже неловко, неуклюже. В конце концов, Сергей прекрасно знал: из того материала, который он ухитрился накопать в Амстердаме, получилась бы такая бомба, что, взорвись она, ему были бы обеспечены блестящая карьера и победа над ней, Анной. И все-таки со всем этим он сначала ознакомил ее. И как это следует понимать? Да, узнай она все из новостей – это был бы для нее такой удар, который трудно пережить. А Сергей постарался его смягчить…

Стоп! Не приписывает ли она ему то, на что он просто неспособен? Может быть, Сергей поступил так, чтобы быстрее насладиться своим торжеством, полюбоваться на нее, раздавленную и уничтоженную?

Да нет, не то… Анна даже головой покачала, и Сергей в удивлении воззрился на нее… Нет, он хотел ее именно уберечь. И тогда же Воронцов что-то еще сказал, вот только она никак не может вспомнить, что именно. Вроде бы – он не может дать ей столько, сколько дал Дэн… Или не так? Похоже, в памяти провал…

А когда Анна объявила, что тоже выступит по телевидению в спецвыпуске, Сергей посмотрел на нее такими глазами! С восхищением, что ли? Или с уважением? Или и с тем, и с другим? Господи, какая путаница в голове!

Да, кажется, Сергей что-то говорил насчет того, что рад общаться с ней, как это делают обычные нормальные люди: без тайной мысли поставить подножку, без зависти, без злости. Она еще тогда ответила ему, что по-прежнему его ненавидит. Может, зря она так? А еще, кажется, он что-то сказал насчет того, что она, Анна, ему нужна. Говорил он это или нет? Да нет же, в жизни не мог бы Воронцов сказать ей такое!

И все-таки придется посмотреть правде в глаза. Этот человек сильно переменился к ней с того самого момента, как она узнала все про Дэна! Он не сказал ей ни одного недоброго слова, ничем не обидел, а когда шеф вызвал Сергея и объявил ему, что Анна все-таки будет вести с ним на пару передачу, он вроде бы даже обрадовался. По крайней мере, Сонька сообщила что-то в этом роде.

Анна пожала плечами. Наверное, это все временно. Погодите, вот сейчас они снимут выпуск-другой, и все пойдет по-прежнему. Зря Борис Алексеевич это сделал: не получится из нее и Сергея одна команда.

– Как ты хочешь начать выпуск? – спросил Сергей. Все время он страдал оттого, что Анна держится с ним холодно, и наконец решился с ней заговорить.

Что ж, это был вопрос по существу, на него и ответить можно.

– А что? У тебя есть какие-то предложения? – отозвалась она.

– Да вот, видишь, очень красивое место. Может быть, начать как-нибудь так, что именно на фоне этого мирного пейзажа творятся безобразия и именно здесь совершаются грязные махинации?

– Неплохо, – Анна пожала плечами, но Сергей заметил, что она почему-то в смятении. Он не знал, о чем Анна думала, иначе все понял бы.

– Что с тобой? – задал он вопрос.

– Ничего. – Она поспешно придала себе самый равнодушный вид, на который только была способна. – А что?

– Мне просто показалось… – начал было Сергей, – а впрочем, ладно, не имеет значения.

Наконец остановились. Анна вышла из машины. На меховой воротник ее пальто и на волосы, свободно падающие на плечи, ложились снежинки, на щеках играл легкий румянец, зеленые глаза сияли под ровными стрелами бровей. Такой красивой Сергей никогда еще ее не видел. А может, видел, но не сознавал этого, ведь столько лет они были врагами!

– Подожди, встань здесь! – вдруг попросил он.

– В чем дело? – удивилась она.

– Тут и начнем снимать. Скажешь вступительное слово, хорошо?

– А почему не ты? – спросила Анна. – Мне кажется, что со своей импозантной внешностью ты смотрелся бы тут неплохо, гораздо лучше меня.