Текст книги "Мой тантум. Книга аквамариновая"

Автор книги: Лариса Шубникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2 Лара. Боль

Я смотрела на свою руну в зеркало. Аквамарин и черный. Больно, как же было больно.

Я не могла не любить его. И не могла не ненавидеть. Голоса в моей голове. Шум и крики. Мертвый папа. Угасающая и улетающая мама. Лица родителей Марка. Все это поднимало во мне бешенную злость на него. На НЕГО, моего тантум тиби.

После рассказа деды во мне проснулась память рода. Та самая, о которой давно никто не слышал. Адский дар мой стал наказанием, пыткой и моей смертью. Я просто заледенела.

Лежала на кровати и смотрела в окно. Мне ничего не нужно было. Оживала только тогда, когда слышала голос Ина, который рычал у моих ворот, требуя впустить его. Тогда первой просыпалась любовь и я бежала к двери, чтобы увидеть его и обнять. Потом, сразу вслед любви, поднималась ненависть! Страшная и жестокая. И я снова ложилась на кровать.

Не знаю, как я пережила несколько месяцев. Мои друзья помогали мне, как умели. Но, помочь мне было нельзя. Я бы плакала, но не могла.

Деда, постаревший и печальный, ходил за мной по пятам. Я не в силах утешить его, старалась хотя бы иногда есть, пить и улыбаться. Моей улыбки он боялся и я перестала выдавливать ее из себя.

Нет, я не научилась жить с этой болью. Просто научилась не показывать ее другим. Ворона был все время рядом. Привозил какие-то угощения, пытался накормить меня.

– Лар, поешь, совсем прозрачная стала! – ругался Мишка.

Он подхватывал меня за талию двумя ручищами и держал.

– Вот, смотри. Скоро совсем исчезнешь!

Я ела, не чувствуя вкуса. Только чтобы успокоить этого богатыря с добрыми глазами.

Ирэн и Натали не говорили со мной о Марке. Никто не говорил. Спасибо им за это.

Братья приходили постоянно и, только с ними я могла чувствовать себя более свободно. Дышать. Они вытаскивали меня в студию танцев. Мы репетировали до зеленых чертей в глазах! То, что нужно. Я могла спать, только когда была вымотана до предела.

Сны! В них был Ин. Я так любила его! Я так его ненавидела! Господи, за что?

Шуйские пригласили меня на Корте. Там был домик у моря, принадлежавший их семье и лучшие в мире танцы. Люди, живущие там рождались с чувством ритма в крови. Я согласилась. Я бы согласилась улететь на другую планету, лишь бы не быть в этом доме, где все напоминало об Ине.

Деда решил переехать и нашел дом в другом районе столицы.

Я увидела Марка на вручении дипломов в Дискерэ. Стояла, разрываясь на части от любви и ненависти. Молилась, чтобы любовь победила. Я тосковала по нему! И не хотела его видеть.

Ин стал Бесом. Я сразу поняла, что он замерз. Так же как и я. Нет больше моего мальчика Марка Бессонова, девятнадцати лет. Скоро ему двадцать. Его день рождения приходился на июль. Я даже поздравить его не могла. И снова хотела плакать.

В конце мая, 25 числа я не выдержала…

Я «услышала» вой. Вой Марка! Вскочила и заметалась по почти пустому блоку. Завтра мы переезжали с дедой. Все было собрано и утром мы покидали этот дом.

Не помня себя, накинула на белый, легкий сарафан старую цветную шаль и затолкала ноги в туфельки. Когда неслась в такси к дому Марка, поняла, что они от разных пар! Неважно! Ему плохо. Ему сейчас совсем плохо! И мне!

Стояла перед дверью его флигеля.

Ин распахнул дверь, одним коротким взглядом увидел все и сгреб меня в охапку, затаскивая в дом.

– Динь, – стон его отозвался болью во мне и счастьем, огромным и бесконечным.

– Не говори! Ничего не говори! Иначе я не смогу… – он все понял и замолчал.

Говорили его губы, руки…

Мы оба, совершенно бешенные, вцепились друг в друга. Я понятия не имею, сколько все это счастье длилось. Ураган. Тайфун. Цунами. Все, что можно себе вообразить, все это и происходило с нами. Любовь моя пересилила все! Я не думала ни о чем, и было только незамутненное, чистое наслаждение.

Утром, когда он уснул, моя ненависть шевельнулась и оплела меня своими кривыми, сухими, колючими ветвями. Я встала, оделась и ушла.

Я оставила его! Одного! Спящего и любимого! Наверно, я попрощалась с ним. Вот так как-то…

Не помню, как добралась до дома. У ворот стоял уже грузовик. Все было собрано. Деда передавал ключи новым владельцам. Он увидел меня, все понял и ничего не сказал. _Читай на Книгоед.нет_ Я села в машину. Деда, сел на переднее сидение, рядом с шофером. Я впала в нечто сродни коме. Нет, все видела и все слышала. Даже пыталась говорить с дедой. Потом, в моей голове прозвучал вой! Снова вой Марка! Я поняла, что он проснулся и не увидел меня рядом. Я зажала уши ладонями и сознание меня покинуло. Спасибо тебе Господи за обморок.

Первого дня лета мы с братьями улетели на Корте. Недели две я искала уединения на золотом пляже, вдали от толпы. Потом Гошка не выдержал.

– Все, Лар, хватит! Лето, солнце, море, жара. Пошли на фиг из дома! – и они утянули меня на какой-то местный концерт.

Танцы, песни. Бьющая ключом жизнь приморского города. Я не видела всего этого. И слегка задышала только тогда, когда оба моих вдохновения, стали просить меня репетировать с ними танец «Трое». Они оба каким-то своим пятнадцатым чувством, поняли рисунок танца. Он подходил мне и четко показывал и любовь и ненависть. Именно в танце я становилась прежней. Той Динь, которую любил Ин.

К концу июля, я стала работать, начав первый мой серьезный роман. Он был о братьях. Спустя годы, эта моя история победила на конкурсе молодых авторов имени Чехова, получив главный приз. Имя Соны Пирс зазвучало с невероятной силой. Я стала знаменитее, богаче, но не счастливее.

Приезжал Мишка. Он был рад видеть меня не такой хилой, как раньше. Но, все равно пытался накормить меня, водя по всем рыбным забегаловкам, которые в изобилии теснились на главной набережной.

Натали и Ирэн тоже приезжали. Болтали(они), смеялись (они), загорали. От них я узнала, что Генри стал давить на Ирэн, уговаривая стать его девушкой. Она не сильно сопротивлялась. Натали поведала, что ВВ не разочаровал и страсть ее к большим размерам была полностью удовлетворена.

Мы вернулись в столицу 28 августа. Через три дня начинались занятия в Скрибо.

Марк пришел посмотреть на меня. Это я почувствовала сразу. Любовь шевельнулась и, я метнулась к двери, но ненависть поставила свою серую стену и я просто ткнулась носом в окно. Я хотела его увидеть. Вышла, все же из дома, преодолевая боль.

Он стоял рядом с воротами моего нового дома. Я подошла, чтобы видеть его глаза.

Это был Бес. Красивый, похудевший, но все равно громила. Холодный, мертвый. Как и я. Он загорел. Был с отцом в Седзё. Ирэн обмолвилась.

Бес увидел меня и на мгновение снова стал Ином. Моим любимым Ином.

– Ин, не приходи сюда. Я прошу тебя. Умоляю! Нам обоим больно! И я не могу видеть тебя!!!! – я снова кричала, не желая отпускать его и пытаясь не кинуть в него камнем!

– Я тоже очень люблю тебя, Динь, – сказал Бес и ушел.

Потом был Скрибо. Я училась очень хорошо, как и всегда. Поклонники мои ходили за мной по пятам толпой, пока я не попросила Ворону о помощи.

Мишка приехал в универ, на глазах у всех обнял меня и показал свой огромный кулачище всем, кто хотел его видеть! Помогло на время.

Натали как-то сказала мне.

– Динь, сестричка, я не могу понять, как ты становишься все красивее и красивее. Даже твоя ледяная холодность не портит тебя. Наоборот, привлекает. Тайна и загадка! Мужики вешаются, уверена, – она не ошибалась.

Я взрослела и хорошела. Дар тиби. Ненавистный и редкий.

Поочередно, то Ворона, то Гошка, то Федул, встречали меня у универа и отвозили домой. Потом, я получила права и стала сама водить машину. Большой дорогой внедорожник. Именно в этом жутком танке, я чувствовала себя в безопасности.

На свой день рождения я получила с курьером огромный букет красных роз. Я знала от кого он!!!! Могла бы плакать, прорыдала бы всю ночь! Я собрала и эти лепестки. Положила рядом с теми, от первого букета Ина.

Потом был еще один букет. На седьмое декабря. В память о нашей первой ночи с Ином. Снова во мне все перевернулось. И опять я собрала все лепестки! Купила большую коробку и сложила все туда. И ленточки с букетов тоже. Я ждала открытку, записку. Их не было.

Еще Ин всегда присылал мне букет на 25 мая. На ту самую, бешенную ночь, которую мы провели вместе перед расставанием. Эти лепестки я тоже собирала.

Иногда, когда ненависть моя переходила все границы, я порывалась выкинуть все это. Но, не могла!

Я сдала экзамены за семестр раньше других. Рубила. Снова хотела плакать, вспоминая наши с Ином подвиги в Дискерэ. Я уехала одна в Сульчи. Там сняла домик и работала все зимние каникулы над своей книгой. Проездом были Генри и Ирэн.

– Марк пашет как одержимый. Всегда один. Пьет по пятницам и гоняет на метеоре по субботам. Локон твой там. В студенческой хоккейной команде его прозвали «Жуткий Бес». Еще ни одной игры не сдал, – отрапортовал Генри, плюнув на негласное правило молчать о «нас».

Ирэн дергала его за рукав, но он говорил и смотрел прямо мне в глаза. Не знаю, что он там увидел, но уходя, крепко обнял меня и извинился.

Я заметалась по своему домику и впала в жуткое состояние.

На следующий день меня навестил Ворона. Я обняла его и заскулила. Тот усадил меня на колени и долго укачивал как ребенка. Потом…было то, за что я стану винить себя до конца свой жизни.

Ворона рассказал Шуйским о моем состоянии, и они примчались, словно скорая помощь. Я выжила.

Вот как – то так я и жила без Ина. В полной темноте и тоске прошли два года. Мы пересекались иногда, и он смотрел на меня глазами Марка Бессонова, девятнадцати лет. Мне очень хотелось ответить ему взглядом Динь из Дискерэ, но я не могла. Коробка моя с лепестками пополнялась. Он ни разу не пропустил ни одну из наших с ним дат.

И вот, спустя два года, весной, двадцатидвухлетняя я стала обладателем диплома писателя-сценариста. И вышла в мир. И писала. Всегда отказывалась от интервью. Предложений была тьма. Я отклоняла все.

Ворона, став богатым и нереально крутым финансистом к концу своего обучения, скупил половину (преувеличенно, но к тому и шло) столицы и замахивался на мировое денежное господство. Так и получилось, но позже.

Натали вышла замуж за ВВ и они оба уже владели сетью шикарных отелей по всем более менее престижным побережьям Империи. Тоже замахивались на мировое господство. И это случилось. Позже.

Ирэн фон Штраубе стала знаменита, как светская львица. И даже не смотря на ее юный возраст, была востребована как специалист. Ее услугами уже начинали пользоваться крупные воротилы.

Сережа Карамышев уже начал мелькать на телевидении, продвигая идеи претендента на пост премьер-министра, выступая от имени студенческой группы поддержки партии.

Федор и Гоша были самыми успешными. Их проекты на телевидении уже собирали миллионные аудитории. Юный возраст не был помехой. Помогал даже. Свежие эмоции юности украшали их замыслы.

Марк и Генри, еще не окончив универ, стали частью команды перспективного политика. Ему прочили карьеру премьер-министра. Оба суперарэ таранили стены и препоны на его пути.

Я ЗНАЛА, что это подарки моего дара. Я, как тиби, просто «вскрывала» таланты, и заслуги их, такие ранние и невероятные, были и моим достижением тоже.

Да, мы пересекались с Марком. На свадьбе Ирэн и Генри, и на венчании Натали и ВВ. Мы поздравляли и уходили, не в силах терпеть-он свою любовь, я свои оба чувства.

У меня не было ни одной фотографии Марка. Я писала его портреты, когда любовь побеждала и неизменно рвала их в клочья, когда ненависть возвращалась. Я чудом не сошла с ума.

Глава 3 Марк. Надежда

Я грыз гранит науки и пахал над нашими с Генри проектами, как одержимый. Я лупил в хоккей как ненормальный. Я пил как сумасшедший. И девки были. После секса меня тошнило и выворачивало наизнанку. Всегда!

Когда тоска становилась невыносимой, я просто гонял на своем метеоре по городу.

Однажды, помнится, был март, я дошел до состояния, которое толкнуло меня на самоубийство. Я ЧУВСТВОВАЛ, что Динь плохо и сбрендил от бессилия. Я прыгнул в метеор и на огромной скорости выскочил на набережную, стараясь влететь в парапет и свалиться в мутную, грязную реку. Что меня удержало? ЕЕ локон. Он качался и подпрыгивал. Я, даже на огромной скорости, по привычке, посмотрел на него и резко затормозил. Влупился в парапет и смял передок своего кара. Но, опомнился.

Динь! Динь моя! Я чуть не убил тебя! О себе я не думал, только о ней. Как и всегда.

Странно, но после этого случая, я включил мозг и начал свое полуторогодовое копание в деле о гибели Дмитрия Лакри. Я осознал, что ненависть Динь, ее память тиби, это то, что ЗНАЛ ее род. А что если, они знали НЕ ТО?

Мне всегда казалось, что тут что-то нечисто. Как Лана могла нанять кого-то? Кого? Кто это сделал? Я нашел и работника, который отвечал за всю эту лабуду и мастера, который был его начальником. Даже пытался нарыть инфо о том, где была моя мать, когда все это случилось. Информация о матери была строго засекречена. Я рискнул обратиться к отцу. Тот, сообразив, что к чему, начал давить на нужных людей. Оказалось непросто! Точнее, невозможно.

Да, я включил «Беса». Вылетел в Шазген и начал выяснять. Работник уже был на том свете. Мастер жив, но старый уже. И он сказал то, что дало мне надежду. Борис Каменев, тот самый световик, был алкоголиком. Но, это никоим образом не мешало его работе. Одно казалось старому мастеру странным. Спустя половину года после события (мастер помнил его хорошо, поскольку и допросы были и «денег срезали») Каменев напился и произнес «Миновало!» и его вырвало прямо на его же брюки. Это мастер помнил хорошо, потому что «вонь стояла еще сутки». После моего вопроса, что миновало? Тот ответствовал «а хрен его разберет?», ибо «Борька в пьяном угаре говорил заумными словами». Потом мастер вспомнил, что видел кого-то постороннего в коптерке в день трагедии.

Ясно… это и спасло самого Каменева (если это был он). Вину возложили на таинственного незнакомца. Моих знаний, явно не хватало для повторного расследования, тем более, что Лана созналась сама. Это сбивало все алгоритмы. Зачем? Если была невиновна. А если виновна? Об этом я думать боялся….

Я продолжал копать. Упрямо.

По ходу действия, я окончил универ. Мы с Генри принялись за работу и весьма успешно. Многому научились. И меня, еще двадцатитрехлетнего парня, начали продвигать по партийной лестнице. Партия была мощной. Была у власти. И я карабкался вверх. За мной шла моя команда. Я сколотил ее из лучших ребят универа. Однако, доверял я только Генри и Карамышеву. Остальные, кто был рядом, просто работали на меня.

Я думал о Динь немного, всего-то по тысяче раз на дню. И мои копания давали мне надежду. Тонкий лучик ее, слегка озарял мрак моего существования.

Я видел Динь. Иногда, специально бывая там, где бывала она. Козявка стала еще красивее. Это невозможно! Да что же это такое?? Видя ее, я снова впадал в ревность и бешенство. Потом бузил, пил, дрался. Девки, тошнота. Жесть.

Потом случилось то, что случилось.

Я тосковал о ней. Знал, что она любит меня. Мне было мало своих знаний и я как дебил, покупая ей очередной букет красных роз к 25 мая, написал ей несколько слов. Я не был уверен, что моя Динь их прочтет, но все равно написал!

«Динь, я очень люблю тебя. Помнишь ли ты меня?»

Эти несколько слов чуть не убили ее. Я узнал, что прочитав это, она просто ввалилась в беспамятство! Попала в больницу и была на пороге…

Утром того дня, когда я узнал, что Динь в госпитале, меня штормило. Я забил на работу и метался по своему новому дому. Купил небольшое поместье. Я никак не мог понять, что происходит, но ЗНАЛ, что беда с Динь. Я даже не удивился, когда мой телефон пискнул незнакомым номером.

– Марк, она умирает! Марк! – голос деда Динь был страшен.

Тут же страшным стал и я. Летел до больницы в какой-то ужасной мгле сознания. На входе чуть не снес дверь и прыгал по лестнице через четыре ступени, не в силах дождаться лифта.

У входа в палату Динь, я ринул охранника и вышиб дверь. Она качалась на одной петле. Скрипела. Врач и медсестра, что были в палате, испуганно прижались к стене.

Я не видел ничего и никого, кроме нее.

Бледная, волосы золотом укрыли больничную подушку. Один локон свисал с края постели, и я залип на нем. Вспомнился спортивный зал Дискерэ, когда мне показалось, что ее убило мячом. От ее рук тянулись какие-то проводки. Аппарат над ней заунывно сигналил через равные промежутки времени, вгоняя меня в ужас.

Я бросился к ней. Свалился на колени перед ее кроватью и схватил ее. Плевать на провода!

– Динь, девочка моя, – только и смог произнести я.

Я начал целовать ее руки, лицо, сухие губы. Обнимал так, что реально мог сломать ее! Потом шептал ей в ухо глупости разные. Мозг мой отказывал. Но моя Динь никогда меня не подводила! Не подвела и сейчас.

Она открыла глаза. Поняла, что я рядом и обняла меня что есть силы. Объятие было слабым, но я точно знал, что это все, на что она была способна сейчас.

Аппарат над ее головой взорвался безумной трелью. По фиг!

– Инь, ты здесь. Я так ждала тебя, – прошептала моя любовь.

Я снова целовал ее. Она отвечала, как могла. Пока ненависть ее не стала сильнее любви.

– Уходи. Прошу. Не бойся, я не умру и ты будешь жить, – сказала она мне и отвернулась.

Я как больной, шатаясь, вышел вон. Услышал только взволнованный и восхищенный голос врача.

– Потрясающе! Показатели стабилизировались! Он ее тантум???

Да, я ее тантум!

Как вышел из больницы я не помню. Увидел у въездных ворот длинный черный лимузин. Из него вышел мой отец и протянул руку женщине. Они оба двигались ко мне. Я в этот момент тяжело, как столетний старик, прислонился к какой-то железяке.

Женщина, показалась мне знакомой, и чем ближе она подходила, тем понятнее мне становилось.

Мать. Солана дель Торе– Пачего.

Она, заметив мое состояние, метнулась ко мне и выдохнула.

– Сыночек мой…

И тут я позорно свалился в обморок.

Глава 4 Солана дель Торе– Пачего. Исповедь

Мой сын! Моя единственная радость и надежда. Моя гордость и любовь. Я снова могла его видеть!

Его голова лежала на моих коленях. Я гладила Марка по волосам, хотя правильнее было бы привести его в сознание. Этим занялся Огарёв. Он смог влить в сына коньяка и тот очнулся. Как и все суперарэ, сразу же понял и оценил обстановку. Сел и уставился на меня.

Он такой большой, сильный, красивый. Я плакала сейчас, глядя на него. Он смотрел молча. Не прерывая меня, но и не делая попыток утешить. Это было нормально, учитывая, что я бросила его. Мальчик просто не знал меня и я сейчас для него не более, чем обычная женщина. Чужая.

Я сама суперарэ. Дар слабый. Но и его хватило, чтобы я смогла взять себя в руки и начать говорить.

– Сын, я знаю, что отец тебе все рассказал. Я приехала, как только смогла. Позавчера кончился срок моей ссылки. Я здесь, чтобы спасти тебя.

В этот момент машина остановилась, и нам пришлось выйти. Поместье Огарёва было таким же, каким я его помнила. Место холодное. Роскошное. Именно тут разбились все мои мечты. Моя любовь. Моя жизнь.

Я заставила себя войти в дом. Мы втроем сели в гостиной. И я начала говорить, понимая, что сын ждет. Нельзя заставлять его страдать и дальше. Пусть на минуту раньше, но я смогу принести ему облегчение и счастье.

– Я знаю о тиби. Знаю, кто она, чья дочь. Знаю, что дар ее проклятием упал на вас обоих. Но, это я могу исправить и вернуть тебе ее любовь.

После этих слов Марк изменился в лице. Надежда яростным всплеском сверкнула в его взгляде и я начала сбивчиво и быстро рассказывать обо всем.

Я Дель Торе– Пачего. Тут ничего не изменить. Я такая, какая есть. Мой клан гордится мною. Я суперарэ! И, не смотря на ссылку, застряв в городе на краю мира, я смогла добиться положения максимально высокого для женщины моего статуса. Ко мне прислушиваются главы клана. Я управляю городом. Ты хочешь знать, сын, для чего я все это говорю? Я отвечу. Начало моей жизни, моя молодость прошли ужасно. Отец рассказал тебе. Но у меня был шанс все исправить. Для этого нужно было принести жертву. Огромную! Я должна была отказаться от тебя. Постой! Не суди заранее. Выслушай!

Я, выходя за твоего отца, лишилась поддержки клана. Он не дан. Так же, и ты был лишен тех возможностей, что мог дать тебе род дель Торе– Пачего. Да, я была слишком эгоистичной в своей любви к твоему отцу. Но, я опомнилась. Жить так, как мы жили с ним, я не могла. Ты, останься я рядом, страдал бы не меньше нашего. Но, ты и так страдал. Я знаю, дорогой мой. И я решилась.

Во время жуткого скандала, того последнего, из-за Мики, я кричала и ругалась на твоего отца. Он отвечал мне тем же. Я говорила отвратительные вещи и, твой отец ударил меня. Меня!

Я суперарэ, я говорила. Я дочь гордого клана. Я не могла этого стерпеть. Тут же мой дар заработал и подсказал мне решение, о котором я жалела долгие годы! Я взяла на себя вину за смерть Димы Лакри, соответственно и Микки, убивая сразу двух «зайцев». Я приобретала поддержку клана для тебя, а для себя возможность жить, так, как я хочу.

Я точно знала, что после моего заявления, после расследования, мой клан не оставит меня. Мною гордились. Уважали. У нас свои традиции. Я не могла терпеть соперницу! И я ее «ликвидировала». Пришлось солгать на суде, что я наняла человека, который и совершил это преступление.

Твой дар, как и у всех данов, питается силой и мощью рода. Я дала тебе эту силу. Ты ведь не можешь не понимать, что невероятно, чудовищно силен? Понимаешь? Хорошо. Без рода ты бы был обычным парнем с легкими задатками дара, учитывая, что ты полукровка! Да! Сын человека и дана!

Меня вытащили. Я уехала в ссылку. И жила там. И дня не проходило, чтобы я не думала о тебе, сын. До меня доходили вести о тебе. Я кое– что знала. Но этого бесконечно мало! Я мать, а потом уже суперарэ. Хочу, чтобы ты это услышал. Я не жду прощения. Просто, пойми меня.

Я не виновата в смерти Димы. Я не убийца. И я готова пройти «Суд Трех», чтобы убедить весь мир и твою возлюбленную в своей невиновности. Я потеряю клан, возможно, но смогу спасти тебя. Ты угаснешь. Просто погибнешь от своей любви к маленькой тиби! Я много работала на благо семьи, скорее всего, за меня вступятся главы. Мы сможем и должны сохранить наши с тобой силы для будущего, сын. Поэтому, включай мозги, начинай придумывать план, как удержать силу клана и дара!

Андрей, тебя прошу ускорить процесс «Суда Трех». Ты должен мне…Так верни долг!

Лицо моего сына стало светлеть. Тоска в его глаза сменилась надеждой и мой маленький суперарэ был готов к подвигам! Как хорошо быть матерью.

Марк встал, подошел ко мне и обнял. Я понимала, что я для него лишь средство для достижения его цели. Обнимал он меня, потому, что очень любил дочь Мики. Ах, Мика, сколько горя и радости одновременно, ты принесла всем нам. Я не сержусь на тебя. Просто ты родилась тиби.

Мой сын меня удивил и моя гордость им превысила все мыслимые и немыслимые границы.

– Мама, ты никогда не будешь отверженной больше. Если клан тебя выкинет, я создам свой собственный и, ты будешь в нем. Точка. Я не буду сейчас трепаться о своей любви к тебе. Ее попросту нет. Пойми и ты меня. Но, я могу гарантировать тебе спокойную жизнь и себя в качестве поддержки. Дар? Фигня! Отец и без дара забрался выше некуда! Не такой уж я и бесполезный. Поверь.

И я и Огарёв, услышав то, что он сказал, не сговариваясь обняли его.

А я поняла еще кое-что. Такому мальчику будут рады в клане. Думаю, все будет хорошо!