Текст книги "Брошенная"
Автор книги: Лариса Шкатула
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
– Разве я не обещал тебе растопить камин?
– Надеюсь, что нам не будет чересчур жарко, – посмеялась она.
Иван возник перед ней с охапкой поленьев и сказал:
– Возьми, пожалуйста, ключ под половиком и отопри дверь.
– Я считала, что гостей обычно вначале проводят в комнату, а потом уже ненадолго оставляют, чтобы принести дров.
– Нет, я не оставлю тебя даже ненадолго, хочу быть вместе с тобой, когда ты станешь осматривать мое жилище.
Она открыла дверь, пропуская Ивана вперед. Послышался стук сброшенных на пол поленьев, а потом зажегся свет. Марина ахнула: это было самое оригинальное жилье, какое ей до сих пор приходилось видеть.
Стены были покрыты чем-то вроде сплетенных из камыша циновок. Причем они не просто висели на гвоздях, а были плотно приклеены, так что комната изнутри выглядела как большое лукошко. А в нем, будто отпочковавшиеся от материнского ствола, стояли тоже плетеные стол, табуретки, большой ларь.
– Нравится? – спросил ее Иван.
– Очень, – сказала Марина.
Она перевела взгляд на огромную кровать, застеленную искусственным мехом под леопарда, которая в сочетании с двумя такими же меховыми подушками выглядела просто по-королевски.
– Кровать не широковата для одного? – поинтересовалась она.
– Наверное, когда я ее мастерил, на что-то надеялся.
Он лукаво взглянул на нее. Что ж, правильно, каков вопрос – таков ответ. А не напрашивайся!
– Интересно, подушки тебе кто сшил?
– Я сам. А что их шить-то? Грубыми стежками, через край, все равно благодаря ворсу ничего не видно… Мех я купил в здешнем магазине. Кроме меня, его никто не брал, считали, дорого – полторы тысячи рублей за метр. Подушки я набил морской травой…
– У тебя просто дизайнерский талант! Ты где-нибудь этому учился?
– В юности я ходил в художественную школу. Говорят, недурно рисовал. А для отделки домика… Смотрел журналы по интерьеру.
– Ну вот, все испортил! – нарочито вздохнула Марина. – Нет чтобы сказать: это эксклюзив! Мое озарение, вдохновение, изобретение… Что там еще посещает художественно одаренных людей?
– А и правда, надо было себе самому пиар устроить. Кажется, так теперь рекламу называют?
Он подошел к камину и достал с полки приготовленную для растопки щепу.
Теперь Марина обратила взгляд на камин. Он тоже смотрелся настоящим произведением искусства. Облицованный галькой и ракушками, умело подкрашенный по сюжету – изображение морского дна и его обитателей. Вон и морская звезда, – Юрка бы визжал от восторга.
В ответ на ее похвалу Иван сожалеюще улыбнулся:
– Я думаю, польза от камина должна быть не только в созерцании его внешнего вида. На самом деле это монстр среди каминов, чудище Франкенштейна! Сложил я его, как и положено дилетанту, с каким-то нарушением. Выхлопная труба… я хотел сказать, дымоход слишком широкий. Дрова он сжирает с ревом, в мгновение ока, будто сказочный дракон… Зато дает много света.
– А, вот и легендарное кресло-качалка. Ты садишься в него, качаешься долгими зимними вечерами, смотришь на огонь и мерзнешь.
– Примерно так. Но здесь на помощь любителю-печнику приходит российская промышленность, выпускающая электрокамины, которые не так красивы, зато дают куда больше тепла… Не думай, что я собираюсь на этом останавливаться. В соседнем поселке, в десяти километрах от нашего, я отыскал печника – золотые руки. Он обещал научить меня своему ремеслу, если я соглашусь месяц проработать у него в подсобниках.
– Месяц? Видимо, игра стоит свеч. Ты решил поселиться здесь навсегда? И люди станут ходить в твой дом, как в музей, а потом краевое телевидение сделает передачу о тебе, как о народном умельце.
Марина задала свой вопрос с самым невинным видом, но в ожидании его ответа почувствовала невольное волнение.
– Боюсь, теперь мне будет скучно здесь одному, – проговорил Иван, не сводя с нее глаз. – Как Робинзону ни нравился его остров, а корабль спасения он все равно ждал. Все долгие годы.
Огонь весело трещал в камине. Поленья и вправду таяли на глазах, будто их жадно жевал какой-то огненный великан.
– Камин у тебя царский – ни дыма, ни жары. А ты говори всем, что это разновидность летнего камина. У тебя ведь проблем с дровами нет?
– Плавника, который я собираю на берегу, мне вполне хватает. Но кому это – всем, кто, ты думаешь, у меня бывает?
– Мало ли… – Марина пожала плечами, медленно покачиваясь в кресле. – А тот сюрприз, о котором ты мне говорил… Это все то, что я увидела?
– Нет. – Он помедлил, будто в последний момент заколебался, показывать ей это нечто или нет. – Только ты не пугайся.
– Это так страшно? – рассмеялась Марина.
И в этот момент в дверь постучали.
Глава 22
– Войдите! – произнес Иван с некоторым недоумением.
А Марина сжалась в кресле, отчего-то испытывая дурное предчувствие.
Но тот, кто постучал, не спешил открывать дверь, а топтался снаружи, как волк перед дверью домика одного из трех поросят в известной сказке.
Оказалось, не волк, волчица. Так неприязненно окрестила Марина вошедшую гостью. Валюша, официантка. Сразу было понятно, здесь что-то нечисто.
Из них троих, пожалуй, был спокоен только Иван. Потому что он обратил вопросительный взгляд на женщину и спросил:
– Что-то с Николаем?
– Со мной, – прошептала Валентина, обессиленно прижимаясь спиной к косяку. – Это произошло со мной. И очень давно.
– Валюша, давай поговорим завтра, – мягко сказал Иван. – Насколько я понял, это у тебя не срочно, а сейчас я занят. Ты же видишь!
Последнюю фразу он произнес с легкой укоризной, но от этих спокойных его слов лицо молодой женщины исказилось, словно Иван хлестнул по нему плеткой.
– Но может быть, у человека к тебе важное дело, – подхватилась Марина, намеренно не упоминая имя. – А я, пожалуй, пойду…
– Сидеть! – коротко приказал он, не оборачиваясь.
Ох уж эти его военные замашки, проявляющиеся, оказывается, в щекотливых ситуациях. Что в таком случае делать женщине? Уйти оскорбленной, оставляя поле боя за соперницей? Или остаться и посмотреть, чем это все кончится?
– Валя! – между тем с нажимом произнес Иван.
– Иван Витольдович! – тоскливо сказала она.
– Нет! – выговорил он. – И ты прекрасно знаешь.
– Значит, это она?
– Прости, но я не хотел бы обсуждать с тобой такой личный вопрос.
– Она, я сразу узнала. И глаза – такие же синие. Я думала, у тебя просто не было другой краски. – Гостья обратила на Марину яростный взгляд. – А где она была, когда ты валялся здесь один, возле своего дурацкого камина, с воспалением легких?
– Вот ты за чем пришла, за моей благодарностью?
Чувствовалось, что Иван начинает закипать.
– Ты его снял, этот портрет? Свою икону! – продолжала вопрошать она. – Еще бы, сам оригинал явился!
– Валя, если бы я знал, что ты так дорого запросишь за свое лечение, я бы не принял его.
– И сдох бы как собака!
– Это мое дело.
– Я знала, я сразу почувствовала!
Она так и стояла у косяка, откидываясь назад и ударяясь об него головой.
– Бог тебя накажет! – наконец выговорила Валентина.
– Он меня уже наказал, – усмехнулся Иван.
На мгновение их взгляды скрестились, а потом женщина закусила губу и выскочила прочь, хлопнув дверью.
Иван тревожно посмотрел на Марину. Боялся ее истерики, ждал, что она потребует от него оправданий? Но какое Марина имела на это право? Наверное, ей тоже пришлось бы кое в чем каяться… Если вспоминать то время, когда они еще не знали друг друга.
Но он все же попытался оправдаться, глядя в глаза Марины:
– Между нами ничего не было.
Всего одна фраза, но она отчего-то сразу ему поверила.
– О каком портрете говорила Валентина? – все же спросила она.
– Испортила мне сюрприз! – смущенно пробормотал он. – Но теперь уж ничего не поделаешь.
Иван открыл плетеный ларь, где, как видно, хранил свои сокровища, и протянул ей увесистый плоский сверток. Она осторожно развернула бумагу, в которую он был упакован, и увидела портрет молодой женщины на фоне, очевидно, дверного проема, потому что фигура женщины была вся подсвечена солнцем, словно она влетала, стоя на солнечном луче. Но самое странное, что с портрета на нее смотрела не кто иная, как сама Марина!
Она растерянно обернулась на Ивана:
– Ты… ты видел меня прежде?
Он молча покачал головой.
– Но так не бывает! Это ведь я, правда? Или кто-то на меня похожий?
– Это ты.
– У меня здесь длинные волосы – такую прическу я никогда не носила. Мистика!
– Я тоже так подумал, когда в первый раз помогал тебе влезть в лодку. У меня даже руки задрожали.
– Так не бывает!
– Значит, бывает. Придуманный мной образ вдруг ожил…
– Минуточку, я могу поверить в совпадения, но ты не слишком увлекайся. Я понимаю, когда рисуют лица красивые, там лики мадонн, идеальных красавиц.
– С некоторых пор я не люблю красавиц. В большинстве из них нет жизни. Куклы самодовольные… А ты… ты даже в мою жизнь не вошла, а ворвалась. Нарушила придуманные мной законы, нагрубила… О, как ты меня ненавидела! Я даже растерялся, но когда ты ушла из кафе мне показалось, что с твоим уходом кончилась и моя жизнь.
Марина продолжала недоуменно вглядываться в портрет. Если придираться, то это не совсем она. Глаза у нее явно поменьше, если, конечно, без косметики, и нижняя губа гораздо пухлее…
– Все равно, в сказки я не верю. Ты просто охмуряешь меня, а на портрете всего лишь похожая на меня женщина. Приглядись, и глаза у нее побольше, и брови другие, и губы гораздо тоньше…
Это она уже придиралась, но он легко согласился:
– Ты права, губы мне не очень удались. У оригинала они куда красивее… Но все-таки разреши мне поохмурять тебя еще немножко?
– Давай, валяй, раз уж я пришла, все по полной программе. Больше у тебя ничего нет в рукаве?
Она подтащила кресло поближе к огню и опять стала в нем покачиваться. И вдруг из сознания выплыли строчки, словно у нее внутри они наконец сформировались и теперь не стали засиживаться.
Высокое рождается не вдруг,
Высокое рождается из боли.
Его кормить приходится из рук
И долгим воспитанием неволить.
Она прочла их вслух и сама этому удивилась.
– Чьи это стихи? – Иван на миг оторвался от своих хлопот.
– Мои, – сказала она растерянно. – Как-то вдруг выплеснулись, я и не ожидала.
Две строчки, которые ее подсознание выдало на днях, притащили за собой еще две. Или это не все? Она прислушалась к себе. В ее душе что-то происходило, что-то варилось на медленном огне, под крышкой.
Оно на удивление мало,
Неопытно и слепо в час рожденья,
И нужно неустанное тепло…
Последняя строчка не давалась, мучительно застряв по пути. Зато выскочила еще одна строфа:
По недоразуменью, впопыхах
Оно в любую дверь не постучится,
Поскольку часто ходит в дураках,
Хотя совсем не к этому стремится.
– Марийка, иди сюда!
Как он странно ее назвал! Вернее, непривычно. Но ласково и совсем по-родному.
Откуда-то Иван вытащил столик. Тоже плетеный, но складной. И вправду народный умелец этот бывший десантник! Она мысленно вроде посмеивалась над ним, чтобы охладить свое возбуждение. С ней таки происходили вещи мистические. И этот портрет, и неизвестно откуда взявшиеся стихи.
Когда она на второй день знакомства отдалась Тимофею, это хоть можно было объяснить: она весь вечер перед этим пила шампанское. Но теперь… хмель ее давно покинул, а ночное купание вообще выветрило и его остатки. Что с ней творится?!
На столике уже стояла тарелка с огромными краснобокими яблоками и бутылка из темного стекла, по виду старинная.
– Ты не в море ее выловил?
Она решила больше не задавать себе вопросов. Разве не для этого рядом с ней Иван?
– В море. А ты откуда знаешь?
– Догадалась… Она была с вином?
– Нет, вино я сделал сам.
– И яблоки вырастил сам?
– Яблоками меня угостил приятель… Ты что, нервничаешь?
– Нет, откуда ты взял?
– Ты боишься мне верить и оттого сердишься. И на меня, и на себя. А что тебя пугает?
– Как-то все слишком быстро происходит, понимаешь?
– Понимаю. – Он свесил между коленями свои руки и слегка набычился, размышляя. – Не знаю, как ты, но я потерял столько времени… Можно сказать, выбросил из жизни целый кусок, так что теперь поневоле приходится торопиться… Нет, я должен сделать то, что давно хотел.
Он притянул ее к себе и поцеловал. Сначала легонько, едва касаясь губ, а потом жадно накрыл ее рот своим, словно умирающий от жажды, который наконец-то добрался до воды. И оба понимали, что такую жажду одним глотком не утолишь.
Иван на мгновение оторвался от нее, чтобы погасить свет, но пламя камина высвечивало все: их глаза, губы, руки, нетерпеливо срывающие друг с друга немногие одежды.
Их нагие тела в неверном свете камина казались бронзовыми, и переплетались в причудливый рисунок их тени на плетеной стене.
Как там Марина думала о себе – брошенная? Ничего подобного. Она избранная. Для того, чтобы вернуть миру почти потерянного им еще одного хорошего человека, дети которого непременно сделают его лучше.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
