Текст книги "Брошенная"
Автор книги: Лариса Шкатула
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 13
Марина открыла дверь своей квартиры и лишь тогда вздохнула с облегчением: ее побег прошел без сучка без задоринки.
Водитель джипа, подобравший ее на трассе, оказался человеком веселым и добродушным – впрочем, не поторопилась ли она опять делать выводы? Как бы то ни было, он подвез Марину до самого дома и не взял с нее денег.
– Как же так? – растерялась Марина, всегда помнившая насчет бесплатного сыра в мышеловке; а вдруг и этот – Володя – имеет на нее какие-то виды, что-нибудь этакое с нее потребует.
– Да ладно тебе размышлять! – посмеялся он. За дорогу они успели перейти на ты. – Симпатичная девчонка, с юмором, неглупая. Да если хочешь знать, это мне повезло с такой пассажиркой, а не тебе. Я и не заметил, как до города доехал. Двое суток в дороге, уже начал носом клевать… И вообще, не жди, приставать к тебе не буду. У меня есть жена, любимая, и я не собираюсь ей ни с кем изменять. Если хочешь знать, то это я тебя боялся. Думаю, начнет заигрывать, а как такому симпомпончику откажешь?
Он довольно расхохотался и умчался на своем джипе, не спросив ни где она живет, ни тем более как ее фамилия.
– Встретимся еще, – только и сказал он, – в одном городе живем! Как говорится, гора с горой не сходятся, а Магомет с Магометом могут…
И вот теперь беглянка, облегченно вздохнув и сняв босоножки, с удовольствием зашлепала по прохладному полу. А вообще, чего она боялась? Можно подумать, Тимофей – какой-нибудь уголовный монстр. Кто, интересно, он в своем мире? Грабитель? Кидала? Киллер?
Она содрогнулась. Это же надо было так влипнуть! Клин клином ей захотелось выбить. Но видимо, Марина такая «везучая», что и клин ей достался особенный. Как говорится, Бог семерым нес… То ли клин, то ли осиновый кол…
В самой глубине души, впрочем, она готова была признаться самой себе, что, если бы не сын, родители, кто знает, может, она бы рискнула, осталась с Тимофеем и была с ним счастлива.
Если бы да кабы…
Марина села в свое любимое кресло в гостиной, словно разом обессилев. Это называется – поехала на море на две недели. И вернулась на четвертый день. Но сколько в эти трое суток вместилось!
Нет, все же ей грех на свою судьбу жаловаться. А что она хотела – с первой попытки попасть мышкой в цель? Есть в Интернете такая игра. Сколько там причитается долларов попавшему? Марина как-то на работе отправляла письмо по электронной почте и, поскольку никого поблизости не было, с полчаса, наверное, все щелкала мышкой, пыталась попасть в скачущую цель. Только зря старалась. Сколько таких желающих? А жизнь – это тебе не мышкой щелкать. На такой философской ноте она покончила с угрызениями совести насчет своего курортного романа.
– Приперлась! – раздался у нее над ухом разочарованный голос Вики. – Так я и знала!.. Кстати, мы с Людвигом на тебя поспорили. Я считала, что ты приедешь завтра, а он настаивал на воскресенье.
– Кто такой Людвиг – иностранец?
– Почему иностранец? Людвиг – его кличка…
Кличка! И здесь клички.
– Он сидел, что ли?
– Да с чего ты взяла? У него фамилия – Людвиковский.
– А-а-а…
– Завтра будем учить вторую букву – бэ-э-э, – передразнила Вика. – Ты какая-то приторможенная. Случилось что-нибудь?
– Случилось. Еще как случилось, – тяжело вздохнула Марина.
Вика ничуть не обеспокоилась, но азартно причмокнула:
– Вот что значит – женщина вышла в свет! Подожди, я угадаю: у тебя украли деньги. Ты по глупости взяла их на пляж.
– Не брала я на пляж никаких денег!
– Прямо на квартире украли?
– Да целы мои деньги! Ничего с ними не случилось. С чего вообще ты взяла, что у меня украли деньги?!
– А потому что другую причину просто трудно придумать. Ага, ты сделала упор на том, что украли не деньги. Что же тогда? Невинность? Разве ты делала рефлорацию?.. Ладно, не пыхти! Какой нормальный человек в разгар сезона без причины уедет с моря?.. Не смогла найти квартиру?
– Смогла. Нашла.
– Тогда я ничего не понимаю. А ты, между прочим, обещала раньше времени не приезжать. И я, кстати, строила свои планы исходя из твоего отсутствия!
– Придется перестроить. Кстати, а чего ты явилась среди дня?
– На обед пришла. Ну и прибрать здесь кое-что…
– И принять кое-кого…
– А что, в твоей квартире в падлу принять хорошего человека?
– Виктория, не груби! Мне и самой тошно.
– Ладно, не строй из себя старую грымзу. Прикинь, когда у меня будет такая квартира, как у тебя? Супруг твой хоть и кобелина был, а как хозяин… Нет слов, все в дом тащил! А я, между прочим, вовсю ухаживаю за твоим сыном и моим племянником. Сходила с ним в кукольный театр. Завтра обещала повести в «Луна-парк».
– Кстати, а почему ты про мужа сказала «был»? Мы пока с ним не развелись.
– Неужели ты надумала его простить? – ахнула Вика. – Посмотрела на других мужиков и решила: что-то на что-то менять – только время терять?
– Чего это вдруг ты стала такая скромная, не называешь вещи своими именами.
– Не хочу тебя травмировать. Вижу ведь, ты вся на взводе.
– А что – так заметно?
– Для любящей сестры – как на ладони.
– Спасибо, родная!
Сестры обнялись.
– Смешала тебе карты своим приездом, да? Если хочешь, пару дней я могу пожить у родителей. Больше, конечно, не обещаю. Хочу оставшиеся дни отпуска побыть одна…
– Ничего, перебьется! – с неожиданным ожесточением в голосе проговорила Вика. – Если подумать, ты приехала как нельзя кстати. А то я от скуки таких дел могла наворотить!.. Ладно, со своими делами сама разберусь. Ну-ка, скажи, чего это мы глазки в сторону отводим? Уж не влюбилась ли ты, сестренка?
– Не совсем.
– Ответ, конечно, интересный. Влюбилась не совсем. Что же тогда – совсем? Испугалась? Оказалось, что у него жена и куча детей и он мог предложить тебе только тайную связь…
– Вот еще! – дернула плечом Марина. – Он предложил мне выйти за него замуж.
– Что? На третий день знакомства?
– Почему на третий? В первый же день.
– А он нормальный, как ты думаешь?
– Нормальный… криминальный!
– В каком смысле? Вы познакомились, когда он тащил у тебя из сумочки кошелек?
– Нет, судя по всему, его интересуют не кошельки, а, скорее, крупные счета.
– Послушай, Маришка, ты отстала от жизни. Давно известно: тот, кто вытащил у гражданина кошелек, – вор, а кто украл из государственного бюджета миллион – бизнесмен.
– Нет, он не бизнесмен. Он просто отсидел шесть лет, а после зоны решил, что среди нормальных людей у него не осталось друзей, что все его предали, включая родителей. И теперь у него нет других близких, кроме братвы. Пацанов.
– Да-а-а, – задумчиво протянула сестра. – Не вздумай сказать маме, она со страху умрет.
– Не учи ученого.
Виктория посмотрела на часы и засуетилась:
– Ой, через сорок минут у меня важная встреча. Пойду кофе хлебну.
Она помчалась на кухню и захлопала дверцами шкафов. Крикнула оттуда:
– Не возражаешь, если я у тебя поживу?
– Живи, кто тебе не дает.
– Маме пока не скажем, что ты приехала, а то она сразу что-то заподозрит.
– Что же мне, и Юрку домой не забирать?
– Конечно. Тебя же на море отпустили. Отдохнуть. Вот мы с тобой и отдохнем. В воскресенье на реку съездим, добавим тебе загара. Если спросят, почему ты так плохо загорела, скажешь, что теперь это не модно. В смысле сильный загар. Мол, нарочно сидела под навесом…
– Все продумала, умная ты моя!
– А как же, борьба за существование выкристаллизовала во мне борцовский характер. Ты костюм спортивный хоть раз надела? – уже из прихожей спросила Вика с набитым ртом.
– Не успела! – крикнула Марина и пошла в коридор, чтобы набросить на дверь цепочку.
Сестра спрашивала о том белом спортивном костюме, таком дорогом, что прежняя Марина себе его ни за что бы не купила. Но тут прав народный фольклор: дорого да мило, дешево да гнило! Странно, лишь в преддверии своего тридцатилетия Марина поняла, что ей нравится носить дорогие вещи и приучила себя не думать о том, сколько они стоят…
Она отправилась в душ, прихватив с собой костюм. Внутренний голос попытался воззвать к ее благоразумию: стоит ли расхаживать по дому в баксовом прикиде? Но Марина одернула его словами Высоцкого: «Ведь живем однова!»
Человек к хорошему быстро привыкает. Вроде никого в гости не ждала, а вот поди ж ты, после душа обрызнулась французской туалетной водой. Снова распечатала новую упаковку. Почему бы не попробовать новый запах? Сколько же эта вода простояла без применения? Ради интереса она глянула в киоске на море, сколько стоит такая вода. Полторы штуки.
Надо сказать, настроение у Марины поднялось. Она взглянула на себя обнаженную в то самое зеркало до пола, которого прежде стеснялась. Точнее, себя в нем. Теперь с каждым днем – немало помогли тому и постельные упражнения с Тимофеем – ее фигура обретала прежние очертания. Еще немного занятий на тренажере, том самом, что второй год пылится на балконе…
Марина, напевая, вышла из ванной в своем новом костюме и услышала, как в дверь звонят. Она пошла открывать, но дверь оказалась уже открытой, вот только стоящий за дверью не смог войти в квартиру из-за дверной цепочки.
А на пороге оказался не кто-нибудь, а ее юридический муж Михаил Ковалев собственной персоной. Сказать, что он ее новому виду просто изумился, – значит ничего не сказать. Он был сражен. Даже не сразу смог проговорить:
– Можно войти?
– Пожалуйста! – Она качнула бедром, и этого движения у нее прежде не было, и промурлыкала: – Это ведь и твоя квартира, не так ли?
Но он ей ничего не ответил, и Марина усмехнулась, вспомнив афоризм какого-то юмориста: «В его лице было что-то открытое. Кажется, рот».
Теперь она вообще уже над ним смеялась, а такого прежде не было никогда. Не могло быть.
– Кофе выпьешь?
Марина упругой походкой прошествовала мимо него на кухню, а Михаил, как сомнамбула, поплелся за ней следом и остановился в дверях.
– Ты за вещами? Я тебе их приготовила. В коридоре под вешалкой стоят.
– Выпью, – наконец отозвался он. – Ты надушилась французскими духами, или это у тебя Вика была?
– Это не духи. Всего лишь туалетная вода. Я принимала душ, – пояснила она.
– Принимала душ, – повторил за ней Михаил, – и воспользовалась французской туалетной водой?
– Не пойму, что здесь странного? – Марина сделала вид, что не понимает его удивления. – Многие женщины используют туалетную воду именно после душа.
– Но раньше ты не пользовалась духами. И туалетной водой тоже…
– Раньше! Мало ли что было раньше. Дура была, не правда ли? – сказала она, не дослушав.
И полезла в кухонный шкаф – нужно же поставить что-то на стол к кофе. Сладкоежка-сестра непременно должна была что-нибудь купить. И точно. В шкафу отыскалось печенье-пирожное, одно из самых дорогих. Вот у кого надо поучиться себя любить!
– Я приходил вчера вечером. Тебя не было дома, а здесь расположилась твоя сестрица со своим хахалем. И даже не соизволила сказать, где ты!
Странно, Вика об этом ей ни словом не обмолвилась!
Марина безмятежно улыбнулась и пояснила:
– Наверное, не знала, стоит ли тебе говорить, а то расстроишься. Я ведь на море была, без Юрки, вдруг ты начал бы выступать.
– Где Юрка? – Муж медленно помешивал в чашке сахар и смотрел не на нее, а почему-то в пол.
– У дедушки с бабушкой. Я вернулась несколько раньше, они еще об этом не знают.
– А чего вдруг ты решила на море поехать?
– А если нет, то почему, – передразнила его тон Марина, – как-никак на дворе лето. Я взяла отпуск. Не сидеть же дома!
Она отчего-то никак не могла унять дрожь в руках и потому, чтобы не выдать своего волнения, старалась говорить и делать все медленно.
– Покрасилась! Постриглась!
Михаил именно так и произносил эти слова: раздельно, с нажимом и даже с осуждением.
Марина стояла к нему спиной, накладывала печенье в вазочку, но при его словах повернулась и посмотрела на мужа:
– Ты считаешь, это мне не идет?
– Не знаю! – Он ожесточенно звякнул ложечкой. – Ты стала совсем другой, на себя не похожей. Ты больше не Ковалева, а скорее…
– Меньшова! – насмешливо подсказала она. – Значит, говоришь, тебе не нравится мой новый облик? А другим мужчинам нравится.
– Каким мужчинам?
– Ты их не знаешь.
– Быстро же ты утешилась.
– Ну, ты эгоист махровый! – В ее голосе прозвучало даже восхищение. – Хотел, чтобы я по тебе до седых волос убивалась?
– Но не через неделю же утешиться! Мне казалось ты меня любишь.
– Когда это было!
Он опять побренчал ложечкой и медленно проговорил, подбирая слова:
– Марин, там у нас в шкафу лежали деньги. Ну, те, что откладывали мне на часы.
– Вспомнила бабка, как девкой была! Их давно уже нет.
Положим, не так уж и давно, всего четыре дня прошло, но докладывать ему о том она не собиралась.
– Ты их истратила? – Он был поражен. – Все?!
– До копейки! Ты знаешь, какие сейчас цены? Один вот этот костюм на половину всей суммы потянул.
– Представляю, – процедил он сквозь зубы.
– Но ты же не хотел бы, чтобы твоя бывшая жена выглядела как мышь серая? Подумай, что сказали бы люди. Что ты все деньги тратил на себя, а меня держал в черном теле… А ведь мне сейчас особенно надо за собой следить. Фигура, то да се… Кстати, ты заметил, я похудела?
Она приспустила резинку на трико, чтобы продемонстрировать свою изрядно утончившуюся талию, а заодно и морской загар.
– Заметил.
– Мог бы и похвалить. Ну да ладно! Ты всегда был ко мне равнодушен… Так вот, оказывается, и сейчас фигура фигурой, но женщину все-таки по одежке встречают. Я даже хотела у тебя денег попросить. Взаймы. До зарплаты.
Занимать Марина вовсе не собиралась. Она и отпускные еще не взяла, но ей отчего-то нравилось дразнить Михаила, а он в раздражении даже не замечал, что она издевается над ним. Вел бы себя прилично, она поделилась бы с ним остатками денег, которые брала на море. Ведь ей почти не пришлось их тратить.
– Занимать у меня? На свои шмотки?! – Он задыхался от возмущения. – Нет уж, пусть тебя твои ё… и одевают!
– Фу, Ковалев, с кем ты живешь? Твой лексикон, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Раньше ты не ругался матом при женщине. Больно видеть, как ты опошлился…
– Это тебя не касается!
– Ради Бога! – Марина подняла кверху руки. – Мне это глубоко фиолетово! Если хочешь знать, я тебя очень даже понимаю. Ту бабу, которой я выглядела в недавнем прошлом, любить было нельзя… Ты поступил вполне разумно. Какой-то поэт сказал: «Пока горит твоя заря и горизонт открыт, не трать, товарищ, время зря, устраивай свой быт!»
Он вскочил и чуть ли не бегом направился к выходу.
– Ты не допил свой кофе!
– Спасибо, больше не хочется, – ядовито откликнулся он уже из коридора, завозился там, а Марина не спеша подошла к двери, наблюдая, как он застегивает свои супермодные босоножки.
– Ты расстроился? – участливо проговорила она. – Срочно нужны деньги? Могу подсказать: зайди к отцу, я имею в виду твоего юридического тестя, он тебе одолжит. По старой памяти.
Михаил пробурчал что-то непонятное и выскочил из квартиры.
«Какая умная у меня сестра! – подумала Марина, покачивая головой собственным мыслям. – Я бы и не подумала тратить эти деньги и сейчас отдала бы их Михаилу, чтобы он истратил их… на тетю Таню! Точь-в-точь как в песне: «Купил колечко ей, купил сережки ей!» А вместо этого я приобрела себе то, что хотела. И что странно, никакого раскаяния при этом не испытываю!»
Но мало-помалу ее оптимизм иссяк, и она стала думать о визите экс-мужа с раздражением: мало того что он бросил ее одну с ребенком, почти без средств к существованию, он еще и пытался забрать у нее последние деньги. Ну и что, если их собирали ему на подарок? День рождения когда еще будет, а подарок… возможно, Марине и не придется его поздравлять! Как говорится, вопрос отпал сам собой.
И вообще, пусть у Ковалева голова болит, где ему раздобыть денег, у нее самой куча дел. Во-первых, продолжается ее нечаянный отпуск, во-вторых… нужно подумать о сестре Вике. Сделать ей что-нибудь приятное.
Это же надо, девчонка не только кстати оказалась рядом, но и поддержала старшую сестру в трудную минуту, переживала за нее…
Как говорится, не было бы счастья. Так получилось, что Марина как бы заново обрела сестру. Прежде они с Викой вовсе не были близки. Марина вышла замуж в восемнадцать лет. Виктории тогда было всего одиннадцать. Разве интересно было общаться с такой соплюшкой? Потом родился Юра. Дома она появлялась редко, когда хотелось хоть немного отдохнуть от домашних забот и оставить сына на деда с бабкой. Вика тоже появлялась у нее редко. Отчего-то они с Михаилом не любили друг друга.
Правда, сестра охотно возилась с племянником. И сын тетку горячо любит. Странно, пока гром не грянет…
Только теперь Марина стала думать о своих родных. Как они дружно отправили ее на море, как родители дали денег, сестра помогла собраться. Как все вместе присматривали за ее ребенком. А она, глупая, уже стала думать, будто с уходом Михаила осталась совсем одна.
Марина вообще особа сентиментальная, так что сгоряча изругала себя на чем свет стоит. Нет, сегодня она купит самых лучших продуктов, приготовит самый вкусный ужин и посвятит его своей сестре Вике!
Глава 14
Марина вышла из трамвая и не спеша пошла по центральной улице. Смешно сказать, последний раз ей довелось вот так гулять… на последнем курсе техникума. Никто не поверит, что Марина столько лет прожила затворницей. Упивалась своей семейной жизнью. А теперь, как говорит Вика, получи, фашист, гранату от советского бойца! За что боролась, на то и напоролась.
На работу она ездила на автобусе, который огибал центральные улицы, весь путь проделывая по окраинам города. Изредка ее подвозил куда-нибудь Михаил. Но и он не стремился ехать в центр, где и движение оживленное, и светофоры на каждом углу.
И конечно, ей ни разу в голову не пришло, что она могла бы сдать, например, на права. И брать у мужа машину для своих нужд, тем более что она была ее фактической владелицей.
А в центр почему не выезжала? Ждала, когда Михаил наконец освободится. От работы. Он ведь всегда был так занят! А ей казалось неудобным идти куда-нибудь без мужа. Даже когда она сидела с Юркой в декрете, то не позволяла себе удаляться от дома, так и гуляла с колясочкой во дворе.
Она представляла себе, что когда-нибудь они с Михаилом пойдут на прогулку в центр, на какой-нибудь праздник города, толкая перед собой коляску с сыном. Такой у нее был идеал счастливой семьи. Что-то, помнится, было похожее у Высоцкого: как по облаку, рука об руку…
А между тем жизнь на месте не стояла. Весь центр застроился новыми зданиями, а точнее, отреставрированными, со всеми современными прибамбасами вроде тонированных стекол офисов, дверей с вычурными ручками под старинную бронзу и прочее.
Не было почти ничего привычного, так что Марине казалось, что ходит она вовсе не по родному городу, а по чужому и словно впервые открывает его для себя.
Но ходить вот так по центру с открытым от удивления ртом на манер жителя глухой деревни глупо, потому Марина решилась зайти в новый, даже внешне шикарный магазин под названием «Женская одежда». Посмотреть, что покупают богатые модницы, и вообще… у нее осталась еще кое-какая копейка, почему бы себя не побаловать. А если она ничего не сможет купить, то хотя бы поглазеть сможет!
В магазине так все сверкало, словно она вступила в некий мини-замок современной торговли, царство зеркал и вешалок, витрин и прилавков. Марина смущенно остановилась на пороге, где ее, можно сказать, окончательно добил дверной колокольчик.
Но, подумав, что она таки не из глуши, Марина ступила с невысоких ступенек в зал и подошла к ближайшим образцам, чтобы посмотреть на них цену.
Мамочки! И она еще считала, что Вика разорила ее, заставив купить новый прикид. В таких магазинах одеваться – никаких японских часов не хватит!
Но просто так развернуться и круто уйти вроде неудобно, тем более что к ней заторопилась молоденькая продавщица.
– Что вас интересует?
– Цены, – вздохнула Марина, – кажется, они мне не по карману.
Странное дело, прежде она ни за что бы не призналась постороннему человеку, что у нее мало денег. Наверное, еще некоторое время делала бы заинтересованный вид, чтобы потом потихоньку улизнуть, чувствуя стыд от собственной нищеты. Хотя какой же в том стыд, если даже драматург Островский в свое время убеждал Россию, будто бедность – не порок!
Продавщица огляделась, словно магазин кишмя кишел шпионами, и громко сказала:
– Идите в левую примерочную, я сейчас принесу выбранную вами модель.
Марина приняла ее ужимки как должное – кто знает, может, сейчас так принято? – и прошла куда просили. В кабинке присела на банкетку, недоумевая: она ничего не собиралась в этом магазине покупать. Вот конформистка несчастная! Почему не сказать об этом продавщице напрямую? Опять постеснялась. Так всю жизнь и проживет, озираясь да согласно кивая.
Но тут появилась та самая девушка с двумя трикотажными платьями на руке: бордовым и зеленым.
– Вот посмотрите, – сказала она тихо, – мы их еще не выставляли. Шеф считает, пусть сначала дорогие разберут. А они, между прочим, уже два месяца висят, и никто на них так и не польстился!
Она назвала цену, вглядываясь в лицо Марины, словно то, что произнесет покупательница вслух, еще не факт.
– Такая цена для вас приемлема?
– Приемлема. И платье мне нравится. Зеленое.
– Правда? – по-детски обрадовалась девушка. – Я так сразу и поняла: ваш цвет. А бордовое взяла на всякий случай. Покупательницы не всегда нас слушают. Не понимают, что со стороны виднее. И потом, я же в институте учусь…
В голосе продавщицы прозвучала обида.
– Что поделаешь, – успокоила ее Марина, – ведь не у всех женщин есть вкус.
Подразумевалось, что о присутствующих не говорят. Ей захотелось подбодрить девчушку. Она совсем молоденькая, вот покупательницы и не принимают ее всерьез.
Зеленое платье – на вид простенькое, без висюлек, бахромы, вышивки – оказалось точно на нее шито. Марина опять с сожалением подумала, что так мало уделяла внимания своей фигуре. Хотя за эту неделю в ней и произошли кое-какие изменения, но в целом… Платье «в облипочку» обрисовало далеко не все, что ей хотелось бы теперь выделить.
Но пока она себя так ела, продавщица отступила в сторону и гордо заявила:
– Видите, сидит как влитое!
Будто это она, девчонка, сшила такое подходящее платье без примерки, едва взглянув на Марину.
Она опять убежала и принесла ожерелье – причудливо ограненные зеленые бусины, перемежались металлическими сочленениями.
– Малахит… Конечно, дороговато…
Дороговато! Понятно, у них здесь все дороговато для Марины. Пока. Если она захочет… Правда, а почему она прежде не хотела? Ведь, без ложной скромности, в своих бухгалтерских кругах она считалась отличным специалистом. Почему Марина никогда не пыталась найти себе работу, оплачиваемую… не так скупо, как в их шарашкиной конторе? Потому что она вообще ничего не хотела. Хотела сидеть в своей шикарной квартире, воспитывать сына, поджидать вечно задерживающегося с работы мужа. Не вспоминая о себе.
Однако как затягивает эта жажда приобретения хороших… а если точнее, подходящих тебе вещей! Теперь Марина уже думала, что, пожалуй, и не стоит устраивать такой уж шикарный ужин. На двоих-то! Разве они с Викой какие-то обжоры?
Словом, ожерелье было куплено, и Марина, как и была, в новом наряде пошла из магазина, сложив старое платье в фирменный пакет. Называется, вышла из дома продуктов купить!
Она так расслабилась, чувствовала себя такой умиротворенной, что, когда взглянула на часы, ужаснулась: мамочки, пятый час! Этак и рынок закроют.
Пришлось прибавить шагу. Где-то поблизости взвизгнули тормоза, но она не обратила на звук никакого внимания, как и на быстрые шаги за спиной. Пока на нее что-то не обрушилось. Вернее, кто-то.
– Марочка! Меньшова! Я уж думал, что ты за границу слиняла. Ни разу за все время не встретил тебя на Красной. Я-то здесь частенько тусуюсь. А тут, гляжу, идет, круги нарезает! Поглядел сзади, что за телка? Оп-па, это же наш экономический колледж! Где еще были такие красивые девчонки!
– Брось, Гарик, – смеясь запротестовала Марина, вырываясь из мощных объятий бывшего однокурсника. – Когда это я числилась в красавицах?
– В юности – нет, – охотно согласился тот. – Дурнушкой, кстати, тоже не была, но и в первых красавицах я тебя не помню…
– Любишь ты говорить девушкам приятные вещи! – улыбнулась Марина.
– Прости, увлекся. Я лишь хотел сказать, где теперь эти первые? А Мариночка – вот она!
– Гарик, комплименты у тебя всегда были незатейливы, но душу грели… Ты-то до чего здоровый стал! Качаешься, что ли? Эти, как их, стероиды лопаешь?
– Ага, стероиды! Телевизор, надо понимать, смотришь регулярно, – радостно пробасил он, не отводя от Марины довольного взгляда. – Нет, ты прикинь, где были глаза у наших ребят? Ковалев ворвался в наши глупые ряды и уволок лучшую овечку. Скоро тридцатник, а нигде ничего лишнего!
Положим, кое-что кое-где таки лишнее, но не станешь же признаваться в этом старому приятелю. Например, что в том дорогом магазине, из которого она как раз перед их встречей вышла, ей продали такие трусики, которые слегка подтягивают излишки фигуры, каковые выпирают не там, где надо.
Вообще-то полное имя Гарика – Георгий, но за пристрастие к американским боевикам кто-то назвал его Гарри, да так имечко и приклеилось.
Гарик между тем продолжал обрадованно гудеть:
– Говорят, у тебя сынишка растет?
– Уже вырос, – усмехнулась она. – Девять лет скоро.
– Счастливая! – Он завистливо вздохнул. – А где ты работаешь, Марочка?
Она назвала свою контору.
– Шарашмонтаж! – скривился он безапелляционно. – Богиня цифр, что ты там делаешь? Слушай сюда, мне как раз нужен главбух – пойдешь? Для начала не много, пять штук…
Не много! Да она в своей конторе получала полторы тысячи, а Гарик предлагал в три раза больше, да еще и извинялся. Чем не шанс? Разве не об этом она думала совсем недавно?
– …Я сам установил такой порядок – новичкам платить минимум, пока не притрутся к коллективу и, понятное дело, не проявят себя хорошими специалистами. Ты не подумай, что я жлоб или сомневаюсь в твоих способностях…
– Будет тебе извиняться! Я же понимаю. Правда, у меня еще отпуск не догулян. Я на море всего три дня пробыла…
– Подумаешь! Да у нас на море каждые два выходных дня свой автобус ездит, на свою же базу. Еще надоест тебе это море!.. Не хочешь на море можно в горы. Мы обмениваемся путевками с соседней фирмой… Или ты какие дала хотела сделать? Так это можно, как говорится, по ходу…
– Не стану скрывать, Гарик, для меня твое предложение как нельзя кстати.
– Я сразу понял, это судьба… Шутка! Я в том смысле, что, говорят, главного бухгалтера нужно подбирать тщательнее, чем жену! А с твоим шефом я сам договорюсь. Чтобы без проволочек отпустил.
Марина облегченно вздохнула. Она уже мысленно начала подбирать причины для оправдания своего ухода и представлять, как будет нудить ее начальник, что надо было заранее предупредить… Но если Гарик все возьмет на себя… Наверное, она в жизни пока не очень нагрешила, если судьба стала идти ей навстречу.
– Гарик, ты женат? – спросила она, выныривая из своих размышлений; дурацкая привычка у нее появилась – проваливаться в раздумья посреди разговора с другим человеком.
– Развелся. Во второй раз. – Он тяжело вздохнул. – Просто фантастическая непруха. Бабы попадаются жадные, злые и рожать не хотят.
– Помнится, кто-то говорил: «Там, где кормится карась, осетра не ловят!» Ты же, как я понимаю, на Красной их выискиваешь.
– Наверное, прежде я был умнее, – усмехнулся он. – Смешно, да, сам ловлю не в тех местах, да еще и на реку жалуюсь.
Он достал сотовый телефон.
– Номерочек-то свой продиктуй! – И, поскольку Марина недоуменно молчала, со вздохом покачал головой: – Темнота! У меня мобильник с памятью. Твой телефон наберу, и он запомнит. Поняла, деточка?
Марина продиктовала.
– Звони. А насчет работы хорошо бы побыстрее решить. А то я отпуск себе вытребовала вне очереди, так что, подозреваю, вскорости меня начнут торопить, чтобы поскорее выходила на работу.
– Я понимаю, Ковалева. Небось мужик в гору пошел, некогда вздохнуть, вот и решил с женой недельку где-нибудь на природе отвиснуть. А то и просто дома полежать, все телефоны поотключать к чертовой матери!.. Чего ты на меня уставилась? Ни днем, ни ночью покоя нет от этих звонков. Я, знаешь, на мобильник какую мелодию записал? «Спят усталые слоны, дяди спят и тети…»
– Это колыбельная, что ли?
– Догадалась. Конечно, из фильма «Цирк». Был такой старый, еще с Любовью Орловой… Да, твой Ковалев, случайно, второго ребенка не захотел? А то я тут распинаюсь, уговариваю, а ты немного поработаешь и в декрет удерешь…
– Да нет никакого моего Ковалева! Видишь, со зла даже в рифму сказала. Был, и весь вышел.
– Хочешь сказать, что ты тоже разошлась?
– Тоже. Как раз сегодня выдала вещи.
– Ну и дурак! Небось в чужой огород заглянул, а там всегда кажется, будто у других картошка крупнее.
– Картошка! Я думала, ты с цветком каким-нибудь сравнишь.
– Цветок – это вначале. А потом – куда ж без картошки? Как говорят японцы, оцень кусать хоцетца!
– Гарик, а почему ты уверен, что это не я заглянула в чужой огород?
– А потому, что ты не такая… В гости позовешь?
Марина улыбнулась.
– Не лыбься! Я не сексуальный маньяк. Посидели бы, повспоминали. Хочется в домашнем тепле побыть, пока, так сказать, очаг еще не остыл.
– Поэт! Летом на юге ему тепла захотелось. Ладно, приходи сегодня. Я потому улыбнулась, что ты кстати захотел посидеть, повспоминать. Я как раз на рынок шла. – Она взглянула на часы. – Ага, от рынка небось уже рожки да ножки остались. Накупила продуктов, как же! Шестой час. Запиши адрес, я-то ведь не с родителями живу, у меня своя квартира…
– Погоди с адресом, в машине запишешь. Я тебя сейчас на один хитрый рынок отвезу, он работает круглосуточно.
– У меня сейчас сестра живет, – сказала Марина, семеня вслед его размашистым шагам. – Надеюсь, она нашим воспоминаниям не помешает?
– Витуська? Глазастая малышка?
– За это время малышка слегка подросла.
– Погоди, ей и вправду уже… Мать, как мы с тобой постарели!
– Мы постарели? Кто такие мы? Говори – «я». Это тебе уже четвертый десяток, а мне всего за двадцать.
– Змея! – довольно гыкнул Гарик, подводя ее к большой, какого-то необычного сиреневого цвета, машине.
– Что это за колымага? – спросила Марина, усаживаясь рядом с ним на переднее сиденье.
– Колымага! Я бы обиделся, да что с глупой женщины взять! Это «Шевроле», мадам!
Он остановил машину у рынка, который Марина помнила еще стихийным, с одиночными лотками и старушками, которые продавали пучки зелени и семечки, сложив свой нехитрый товар на перевернутые деревянные ящики.
Теперь это было огромное крытое строение, причем не капитальное, а состоящее из легких перегородок и прозрачного цветного шифера на крыше – удачная альтернатива строящемуся много лет центральному городскому рынку.
