Текст книги "Дело о даме-дуэлянте (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Что говорят те, кто оставались в доме?

– Кухарка Лизетта Бодри сообщила, что хозяйка сама забрала на кухне тарелку с едой и унесла в спальню супруга. Уже было поздно, поэтому она велела слугам идти спать. Их разбудили испуганные крики. Камеристка госпожи Дюшарм Генриетта Шварц сказала, что оставалась в покоях хозяйки, но та всё не приходила. Она подумала, что госпожа у супруга, и, может, ей нужна какая-то помощь. Подходя к двери его спальни, она услышала шум, стоны и хрипы, а войдя, увидела, что Морис Дюшарм лежит на полу. У него были конвульсии, он страдал от боли. Это зрелище так её потрясло, что она до сих пор рыдает при одном воспоминании об этом. Тогда она и закричала от ужаса. Прибежали другие слуги. Эта картина и на них произвела удручающее впечатление, кто-то хотел бежать за лекарем, но хозяйка запретила. Она была совершенно невозмутима, и смотрела на умирающего с каким-то мрачным удовлетворением. Это испугало их ещё больше. Вскоре Дюшарм затих, и она приказала прибраться в комнате и приготовить его тело к погребению. А потом добавила, что, если кто-то будет трепать языком, то она ему этот язык отрежет. Думаю, что если б утром не явились мы, то они бы, и правда, не решились что-то кому-то об этом сказать. Единственный, кто осмелился бы – это Анри Лапен, но он вернулся уже после дела и ничего не видел.

– Ты спросил, бывали ли в доме Жеральдина де Ренси и Доротея де Мелантен?

– Да, спросил, но их там не видели.

Марк задумчиво посмотрел на стоявшие перед ним стеклянные бутылочки.

– Что ж, теперь мы можем обвинить Анну Дюшарм в отравлении мужа. Однако мне бы хотелось знать точно, имеют ли какое-либо отношение к этому две подруги из Ланьона.

Марк спустился в подземелье и снова прошёл в камеру для допросов. На сей раз там находились два палача, и они вовсе не стремились произвести впечатление на допрашиваемую, а просто готовились к работе. Клерк уже устроился за столом, подравнивая ровную стопку листов бумаги перед собой. Анна Дюшарм сидела прямо, не касаясь спинки жёсткого стула. Её бледные руки были сложены на коленях, а на лице застыло упрямое и сосредоточенное выражение.

– Зачем меня привезли сюда? – резко спросила она, когда комиссар тайной полиции вошёл в камеру и направился к своему столу. Если она и была напугана происходящим, то вида не показывала. Неотрывно она следила за тем, как Марк сел и выставил перед собой три бутылочки из зелёного стекла.

– Вы обвиняетесь в убийстве Мориса Дюшарма, – ответил он, взглянув на неё. – Потому что именно вы отравили его цикутой и не позволили слугам позвать лекаря и оказать ему какую-либо помощь.

– Это ложь! – воскликнула она. – Я не убивала его.

– Но это вы принесли ему отравленную еду. Вскрытие подтвердило, что он был отравлен цикутой, подмешанной в то самое блюдо, которое вы сами взяли на кухне и подали ему в спальне. Кто ещё мог это сделать?

– Кто угодно! – она передёрнула плечами. – Горничные, кухарка, моя камеристка!

– Зачем им это?

– Возможно, он соблазнил кого-то из них, или нескольких! – она криво усмехнулась. – Он не в состоянии был пропустить ни одну юбку, попавшуюся ему на глаза!

– Я не думаю, что это кто-то из слуг. Взгляните на эти бутылочки. Вот эти две найдены в вашей комнате, а вовсе не у кухарки или горничной. В них содержится вытяжка цикуты. Вот в этой, – он положил указательный палец на пробку склянки, – слабый раствор того же яда, точно такой же, какой до этого содержался здесь, – он указал на третью бутылочку. – Из неё он попал в вино некого Леонара Бернье перед его дуэлью с Жеральдиной де Ренси. Отравление сделало его неспособным защищаться, и он погиб от её меча. Вот из этой склянки такой же слабый раствор цикуты попал в пищу Мориса Дюшарма во время вашего примирительного ужина перед его дуэлью с той же дамой. У него были те же симптомы, что и у Бернье, но он выжил, и даже пошёл на поправку. Однако вскоре появилась вот эта бутылочка с ядом, который и убил его прошлым вечером. Я знаю, откуда взялись все эти склянки: из дома Жеральдины де Ренси. Её подруга Доротея де Мелантен передавала их тем, кто мог добавить отраву в еду соперникам Жеральдины. Зачем? Чтоб проще было их убить. И если Бернье погиб из-за собственной глупости, то причиной смерти Мориса Дюшарма стало ваше желание избавиться от него. Вы договорились о том, что Жеральдина вызовет и убьёт его, и даже помогли ей, подмешав ему в еду слабый раствор цикуты, который вкусом так напоминает невинную петрушку или морковь. Он ничего не заметил, и на следующее утро отправился на свой поединок, но, к вашему разочарованию, не умер. Потому вы кинулись на улицу Монтегю к Доротее де Мелантен. И она дала вам сильный яд, который вы, не колеблясь, добавили в любимое блюдо вашего супруга. Вы хотели утаить это всё от слуг, даже отослали из дома его верного лакея, но нежданное появление в спальне камеристки спутало все ваши планы. На её крики сбежались слуги, но не смогли вам помешать, потому что вы уже давно запугали их. Однако теперь, когда они поняли, что могут больше не бояться вашего гнева, они стали очень разговорчивы и при этом откровенны.

– Они лгут! – крикнула она.

– Нет, им это ни к чему. Лжёте вы, но это уже неважно. Улик, подтверждающих вашу вину достаточно для применения к вам пытки, потому получение вашего признания – дело времени. Оно нужно лишь для суда, а также для выяснения некоторых мелких деталей, например, о чём вы говорили с Доротеей де Мелантен и как вынудили её дать вам яд. Вы можете об этом и не говорить, – он пожал плечами. – На вашей участи это никак не отразится. Разве что на эшафот вы отправитесь в гордом одиночестве, а Жеральдина де Ренси и её хорошенькая подруга сбегут из Сен-Марко, прихватив ваши деньги.

Он заметил, как она вздрогнула и бросила на него потемневший от гнева взгляд. Он сумел зацепить её, она вовсе не хотела отвечать за всё одна.

– Это было предложение Доротеи! – мрачно глядя на него, проговорила она, и Марк кивнул клерку, который тут же склонился над своими бумагами с пером в руке. – Мы познакомились на приёме у леди Селесты, а потом увиделись у леди Аламейры. Доротея уже знала, что Морис изменяет мне и я зла на него. Этот распутник разбил мне сердце! – вдруг крикнула она. – Я подобрала его на улице, где он шатался в компании со своим лакеем, перебиваясь случайными заработками. Они, как собаки, ели похлёбку из одной миски! Я приняла его в своём доме, возвысила, ввела в высшее общество! Он отъелся и его единственным трудом стало регулярно упражняться с мечом в компании таких же бездельников. Всё, что у него было, дала ему я! А он начал изменять мне едва ли не на следующий день после свадьбы! Он даже не скрывал этого! Все знакомые шептались у меня за спиной, мои подруги изображали сочувствие, а сами насмехались надо мной, потому что я не родилась красоткой и осмелилась завести себе молодого красивого мужа. Почему я должна была бесконечно терпеть эти унижения? – она немного помолчала. – Мне показалось, что Доротея поняла меня. Она знала множество похожих историй и умела найти слова, которые проникали в самую душу. Она как змея обвилась вокруг моего сердца, подогревая мою ревность, мой гнев и мою решимость. Она сказала, что он заслуживает наказания, самого жестокого, потому что его предательство нельзя простить. А я заслуживаю свободы. И я с этим согласилась.

– Что она предложила вам? – спросил Марк, поскольку она замолчала, разглядывая свои руки.

– Она предложила убить его. Она сказала, что никто ничего не заподозрит, потому что всё будет по закону и на глазах у свидетелей. Я только должна спровоцировать его на грубость в каком-то людном месте, где будет Жеральдина, а уж та найдёт повод вызвать его на дуэль. И убить. Я возразила, что Морис едва ли не спит с мечом и убить его сложно. Тогда она и велела мне подлить ему в еду перед дуэлью ту жидкость из склянки, – она внезапно встрепенулась и взглянула на Марка. – Конечно, это была не дружеская услуга! Я заплатила им за убийство мужа пять тысяч серебром. Я всё сделала, как она велела, но он вернулся домой живым. И мне ещё пришлось потратиться на лекаря, а этот Фабрициус так дорого берёт! Я была в ярости! Мои деньги были потрачены зря! Конечно, я не собиралась оставить всё как есть и пошла к Доротее! Я устроила ей скандал и требовала, чтоб она вернула деньги или довела дело до конца. Я знала, что эта жадная чертовка скорее удавится, чем отдаст деньги. Она дала мне вторую склянку и велела подлить мужу в еду, сказав, что он умрёт через час. Только нужно позаботиться, чтоб никого рядом не было, а затем объявить, что он умер от осложнений после ранения.

Она снова замолчала, а потом на её лице появилась мрачная усмешка.

– Ещё перед дуэлью я была готова к тому, что он умрёт, и, глядя на него, чувствовала удовлетворение и дыхание свободы. Я поняла, что больше не люблю его, я его ненавижу. И его смерть принесёт мне облегчение и радость. И когда всё сорвалось, я была разочарована, словно меня снова заковали в кандалы и выставили у позорного столба. Я была готова зарезать его или удавить собственными руками! Но с ядом всё было проще. Я велела кухарке приготовить цесарку с тыквой, как он любил, потом вылила в неё содержимое склянки и перемешала. Он ел с аппетитом и нахваливал. Потом ещё какое-то время говорил всякие глупости, благодарил меня за заботу, обещал быть внимательнее ко мне… Лгал, как всегда. А потом вдруг схватился за живот и застонал. Это началось, – на лице женщины появилась удовлетворённая улыбка, и Марку стало не по себе. – Он действительно очень страдал, а потом даже скатился с кровати. Если б не эта глупая гусыня Генриетта… – она пожала плечами. – Лекарь бы всё равно не успел. Он умер вскоре, а слуги… Они не посмели бы говорить об этом. Я уволила бы этого грубияна Анри Лапена! Выкинула бы его на улицу в тот же день! И жила бы спокойно. Если б не вы, – она задумчиво посмотрела на него. – Значит, вы следили за мной, да? Вы уже всё знали? И всё равно я ни о чём не жалею! Меня ведь казнят, верно? Но перед этим я дам показания в суде против этой мерзавки Доротеи! Я всё расскажу! Она не сможет отвертеться! Если уж мне придётся ответить за свои дела, так и она пусть за свои ответит!

– Вы говорили только с ней? – спросил он. – Жеральдина де Ренси при этом присутствовала?

– Только в самом начале знакомства, да и то почти не слушала и ничего не говорила. Она странная, словно выросла в лесу, как дикий зверь. Всех опасается, всех ненавидит и люди её не интересуют. Потом все переговоры мы с Доротеей вели один на один. Она взяла у меня деньги, и она же передала мне яд. Хотя, я уверена, что Жеральдина всё знала, просто доверила эту часть сделки Доротее.

– То есть, вы ничего не обсуждали с Жеральдиной и она не присутствовала при ваших переговорах? – насторожился Марк.

– Именно так! Я вообще не говорила с нею, только приветствовала при встрече и прощалась при расставании. Не представляю, о чём с ней вообще можно говорить! Я чувствовала какую-то неловкость, когда она была рядом. А она почти не смотрела на меня, словно я была чем-то вроде мебели.

Допрос длился ещё несколько часов, и к вечеру у Марка была полная картина этого преступления. Анна Дюшарм раз за разом повторяла свой рассказ, добавляя всё новые подробности, словно получала от этого удовольствие. Возможно, так оно и было. Она отомстила своему мужу-изменнику и теперь собиралась утянуть с собой в могилу Доротею де Мелантен, которую винила в своей незавидной участи.

Вернувшись в свой кабинет, Марк сел за стол и начал перечитывать длинный протокол допроса. Он был уверен, что теперь ему не составит труда предъявить обвинение в организации заказной дуэли и соучастии в убийстве Доротее де Мелантен, но у него не было ни одной улики против Жеральдины де Ренси. Она не принимала участия в переговорах, не получала от заказчицы деньги и не давала ей яд для убийства. И если её подруга решит всё взять на себя, она снова выйдет сухой из воды.

У него оставалась лишь одна надежда, что при обыске квартиры на улице Монтегю будут обнаружены какие-то улики против Жеральдины, или Доротея, подобно Анне Дюшарм, не пожелает идти на эшафот в одиночестве.

Доротея де Мелантен

Оттягивать арест он не стал, и, хотя время было позднее, снова собрал своих сыщиков и вызвал стражу. Улицы уже опустели, привычный городской шум стих, и только кованые фонари со скрипом покачивались под порывами ночного ветра на своих витых кронштейнах. Где-то неподалёку на псарне залаяли собаки, потревоженные прогрохотавшими по брусчатке сапогами солдат, но вскоре и они смолкли. Из своей будки выглянул ночной сторож, однако, признав в прошедших мимо мужчинах сыщиков, спокойно вернулся к себе.

В окнах второго этажа дома де Лансака горел свет, и Марк, на мгновение задержавшись на мостовой, бросил взгляд наверх, а потом, поднявшись по ступеням, постучал в дверь. Открывший ему привратник, едва взглянув на ярлык тайной полиции, спокойно отступил, пропуская его внутрь. Он служил домовладельцу и ему не было дела до того, что будет с жильцами.

Поднявшись на второй этаж, Марк снова постучал. На сей раз не было ни криков, ни возмущения, ни ругани. Только Жеральдина, мрачно взглянув на него, спросила:

– Кто на сей раз нажаловался на нас?

– Госпожа Дюшарм, – ответил он, и она, пожав плечами, удалилась в гостиную.

Потом она стояла у окна, скрестив руки на груди. Даже в женском платье из узорчатого сукна, украшенного белым кружевом, она выглядела слишком сурово. Её прямая осанка и замкнутое выражение лица придавали ей неприступный вид, и всё же Марк не мог не признать, что в ней было что-то, вызывавшее уважение. Она довольно холодно смотрела на него, изредка переводя взгляд на сидевшую у стола Доротею. Та была бледна, безучастна и смотрела прямо перед собой. Она не отвечала на его вопросы, только иногда печально вздыхала. Их слуги, которых тоже привели в эту небольшую комнату, молча и невозмутимо стояли в углу под надзором двух стражников.

Никто из присутствующих, кроме разве что Доротеи, не проявлял никакого беспокойства. Даже когда в соседних комнатах, где шёл обыск, что-то со звоном или стуком падало на пол, никто не обращал на это внимания.

Наконец в комнату вошёл Гаспар, неся в руках большой деревянный ларец. Поставив его на стол, он откинул крышку и, обернувшись к Марку, пояснил:

– Мы нашли это в тайнике за кроватью в спальне с голубыми обоями.

Тот подошёл к столу. В ларце рядами стояли одинаковые бутылочки из зелёного стекла с притёртыми пробками. Вытащив одну из них, он подошёл к свече и, посмотрев на просвет, увидел там маслянистую жидкость. Проверив все, он определил, что в некоторых жидкость была больше похожа на воду, а иные и вовсе были пустыми.

– Это ведь ваша спальня, госпожа де Мелантен? – спросил он. – Что в этих бутылочках?

Она посмотрела на него и снова молча отвела взгляд.

– Может, вы знаете? – спросил он, обернувшись к Жеральдине.

– Я не лезу в её дела, – ответила та, пожав плечами. – Вы, наконец, скажете, что произошло? – спросила она. – Для того, чтоб явиться сюда с обыском среди ночи, у вас должны быть веские причины.

– Они есть, – кивнул Марк, поставив бутылочку обратно в ларец. – Прошлой ночью в своём доме умер Морис Дюшарм. Его отравила жена, и при этом заявила, что яд для этого ей дала госпожа де Мелантен. Он был точно в такой бутылочке.

– Зачем было его травить? – уточнила она. – Этот грубиян и так чуть не погиб на дуэли!

– Но он не погиб, – чуть улыбнулся Марк. – Наверно, это её разочаровало. Ведь она так хотела, чтоб он умер! Даже передала госпоже де Мелантен пять тысяч серебряных марок, чтоб та устроила эту дуэль, а заодно и его смерть при этом!

– Что за чушь! – возмутилась Жеральдина. – Дуэль была честной! Я защищала её, когда он нанёс мне оскорбление! А теперь она смеет клеветать на нас?

– Если это клевета, то вы можете искать защиты у суда магистрата. А я должен проверить её показания и потому явился сюда и нашёл здесь точно такие же бутылочки, какие нашли у Анны Дюшарм. В них следы цикуты, а что в этих, выяснит наш лекарь.

– Какая глупость… – озабоченно пробормотала Жеральдина и подозрительно взглянула на бледную подругу. Увидев это, Марк должен был признать, что она либо действительно ничего не знает об организации дуэли, либо является хорошей актрисой.

Через какое-то время в гостиную вошёл сыщик Демаре и сообщил, что в гардеробной за голубой спальней нашли сейф.

– Вы дадите мне ключи? – спросил Марк, склонившись к Доротее, но та даже не взглянула на него. – Ломайте! – разрешил он, и сыщик удалился.

Потом он появился снова, неся в руках пачку бумаг, а следом ещё два сыщика несли туго набитые мешочки с монетами и ещё один ларец, в котором оказались деньги и драгоценности.

– Часть из этого принадлежит мне! – заявила Жеральдина, с беспокойством взглянув на украшения и деньги.

Марк тем временем перебирал бумаги, это были долговые обязательства банкиров из нескольких городов. Прикинув общую сумму вложенных в них денег, он понял, что это весьма значительное состояние.

– Откуда у вас всё это? – спросил он, снова взглянув на Доротею. Она продолжала молчать.

И наконец Гаспар втащил в гостиную несколько мечей.

– Нашли в отдельной комнате, – пояснил он. – Там целый арсенал: кинжалы, метательные ножи, даже «когти». И ещё вот это!

Он поставил на стол рядом с оружием небольшую баночку коричневого стекла, запечатанную сургучом.

– Это моё! – тут же воскликнул один из мужчин, стоявших в углу.

– Что здесь? – спросил у него Марк, взяв склянку в руки.

– Яд, – нехотя ответил тот. – Я привёз его с войны. Мы смазывали им мечи и наконечники стрел перед боем. Как видите, он даже не распечатан.

– Зачем же ты его привёз?

Мужчина пожал плечами.

– Кто знает, когда это может пригодиться… Однако пока не пригодилось.

– Забираем всё! – приказал Марк, обернувшись к своему помощнику. – И всех!

И, развернувшись, вышел из гостиной.

В Серой башне Марк убедился, что арестованных заперли в разных камерах, а найденные в доме склянки отнесли в лабораторию Огастена, для того, чтоб он определил их содержимое. Только после этого он отправился домой и, переходя пустую в этот час Королевскую площадь, осознал, что испытывает глубокое разочарование. Да, у него есть теперь все основания для обвинения Доротеи де Мелантен, но её подруга, на руках которой действительно осталась кровь её жертв, похоже, опять вывернется из этой передряги. У него ничего не было против неё, кроме твёрдой уверенности, что она действовала в сговоре с Доротеей.

Рано утром, которое на сей раз было светлым, он явился в свой кабинет в Серой башне и снова остановился у окна, глядя на розоватые черепичные крыши и крепостную стену, где между зубцами виднелись поблескивающие шлемы караульных. Он какое-то время стоял, продумывая следующие шаги, и всё-таки решил сначала собрать все возможные свидетельства против Доротеи де Мелантен.

Для начала он устроил очные ставки, где представил её Жану Грилье и Иветте Гримо. Лакей сразу же признал в ней ту девицу, что подсела к нему в «Белой цапле» и расспрашивала его о привычках хозяина Леонара Бернье, а также подтвердил, что рассказал ей о том, что вечером перед дуэлью тот отправится к Эсмеральде, чтоб провести ночь с Иветтой Гримо. Иветта также узнала её и сказала, что это – та самая дама, которая подговорила её подлить в вино Бернье какую-то жидкость из бутылочки, которую она же и дала. Бутылочка тут же была предъявлена девице Гримо, и та подтвердила, что она – та самая.

Во время этих очных ставок Доротея де Мелантен выглядела спокойной, на вопросы не отвечала и только пожимала плечами, выслушивая показания Грилье и Иветты.

После этого Марк велел привести Анну Дюшарм.Ночь в тёмной сырой камере не прошла для неё даром. Она выглядела ещё более бледной, вокруг глаз появились синеватые круги, а сами глаза теперь горели каким-то злым, лихорадочным огнём. Увидев Доротею, она радостно рассмеялась и ткнула в неё пальцем.

– Это она дала мне яд, чтоб я подлила его в еду Морису. Она сказала, что после этого он умрёт! И это она взялась за пять тысяч серебряных марок устроить его вызов на дуэль, во время которой её подружка должна была его убить! И ещё она дала мне бутылочку с другим ядом, чтоб на следующий день он не мог защищаться! Я всё скажу! И могу подтвердить это перед королевским судом! Эта девица склонила меня к убийству мужа, и сделала всё, чтоб он умер!

– Тебя ни к чему не нужно было склонять, уродливая старуха! – внезапно закричала Доротея. – Это ты во всём виновата! Я сказала тебе, что если кто-то примет весь яд сразу, то умрёт через час, но это будет выглядеть подозрительно! Я объяснила, что если подливать цикуту в еду понемногу, человек постепенно угаснет и умрёт, не вызвав никаких подозрений! Но тебе не терпелось! Что ж, ты пожинаешь плоды собственной глупости! – и она развернулась к Марку: – Ваше сиятельство, я признаю, что взяла у неё деньги и дала ей яд. Но я не сама так решила! Она долго уговаривала меня подстроить дуэль и убить своего блудливого муженька! Сперва я не соглашалась, но она пообещала мне пять тысяч серебряных марок! Это большие деньги, и я не устояла! После этого она заныла, что её муж часто упражняется с мечом и уже выиграл шесть дуэлей. Ей нужны были гарантии, и потому я дала ей слабый раствор цикуты, чтоб у Дюшарма перед дуэлью не было сил защищаться. Я уверена, что Жеральдина справилась бы с ним и без этой предосторожности, но мне нужно было как-то оправдать полученные деньги. Жеральдина ничего не знала и потому оставила его в живых, но эта старая карга прибежала в наш дом и закатила скандал, требуя добить мужа. Она хотела, чтоб я дала ей смертельный яд!

– Ты лжёшь! – завопила Анна Дюшарм.

– Вовсе нет! Ты сама сказала, что если у меня есть слабый яд, то должен быть и сильный! И я дала ей вторую бутылочку, но вовсе не склоняла травить мужа, а просто рассказала, как этот яд действует! Можно сказать, что я лишь предостерегла её от последствий того, что она задумала, но надеялась, что она не станет этого делать!

– Это неправда! – возмутилась госпожа Дюшарм. – Ты с самого начала говорила, что он заслуживает смерти!

– Любой изменщик достоин такого наказания, но слова – это не преступление, – тут же парировала Доротея. – Я просто посочувствовала тебе, потому что ты без конца ныла и ругала его. Не могла же я прямо посоветовать тебе посмотреть, наконец, в зеркало и понять, что только слепой может без содрогания находиться в обществе такой старой ведьмы!

Так они продолжали орать, обвиняя и пытаясь переложить друг на друга вину. Перо клерка быстро скрипело по бумаге, и он невозмутимо записывал каждое слово. А Марк следил за их перепалкой с любопытством, ожидая, когда они распалятся настолько, что, даже не заметив этого, выболтают ещё что-нибудь интересное.

Неожиданно госпожа Дюшарм вскрикнула и, схватившись за сердце, свалилась на пол. Доротея радостно захохотала, видимо, сочтя себя победительницей в споре. Марк вызвал тюремщика и велел отвести Анну в камеру и отправить к ней лекаря. После этого вопросительно взглянул на Доротею.

Та, раскрасневшаяся от возбуждения, обольстительно улыбнулась ему и накрутила на палец длинный светлый локон.

– Всё было так, как я говорила только что, – заявила она. – Эта женщина сама предложила мне устроить заказную дуэль и соблазнила огромной денежной суммой. Она сама спровоцировала ссору в доме господина де Нюбурже, вынудив своего супруга обходиться с ней грубо. Жеральдина не выносит подобного! Она всегда встаёт в таких случаях на защиту женщин и, конечно, поспешила ей на помощь. А этот негодяй её оттолкнул. Дуэль, к сожалению, была неизбежна. И заметьте, хоть я и дала ей слабый раствор цикуты, тот был совершенно не опасен для здоровья, и она сама вылила его в еду мужу, понимая, что завтра его ждёт дуэль! Она дважды пыталась убить его, и на второй раз её попытка увенчалась успехом. Я, конечно, тоже виновата, но я никогда не думала, что она решится отравить его. Напротив, уступив её требованиям и дав ей яд, я постаралась отговорить её, рассказав, как опасно будет применить его! Самое большее, в чём меня можно обвинить, это соучастие, но у меня вовсе не было умысла на убийство!

– А что с Бернье? – спросил Марк.

– Это лишь цепь случайностей! Я действительно зашла в «Белую цаплю», чтоб найти себе кавалера. И увидела этого здорового увальня. Он мне понравился. Нужно же было о чём-то с ним говорить! Его и за язык не нужно было тянуть, он сам болтал без умолку, и так мне надоел, что я предпочла уйти. Что ж до девицы, то я её пожалела. Она была так печальна, и жаловалась на этого негодяя, который бил её, а ей совершенно не у кого было искать защиты. Вот я и дала ей эту склянку. Поверьте, я даже не знала, что это тот самый Бернье, с которым поссорилась Жеральдина!

– Конечно, – улыбнулся Марк, – Сен-Марко такой маленький город, что вы невольно постоянно натыкались на людей, связанных с противником вашей подруги. А зачем вам, вообще, яд? Где вы его взяли?

Она вздохнула и опустила глаза.

– По правде говоря, я получила эту шкатулку от одного знакомого. Я дала ему некоторую сумму взаймы, но он оказался мошенником. Я с трудом отыскала его и пригрозила, что сдам властям. Тогда он сказал, что денег у него нет, но есть шкатулка с ядом, который я смогу выгодно продать и вернуть свои деньги, – взглянув на Марка, она рассмеялась. – Не думаете же вы, что я возила его с собой, чтоб кого-то отравить? Этого количества хватило бы, чтоб убить население небольшого городка, а для личного пользования хватило бы и одной склянки! Наверно, мне не стоило брать эту опасную вещь, но это было всё, что я могла получить в уплату долга. Потому я взяла. Несколько бутылочек мне удалось сбыть аптекарям, они и рассказали мне о его действии.

– Где это было и как звали того мошенника?

– Это было в Кюве, – с готовностью ответила она. – Его звали Жак Робер. Хотя имя, скорее всего, вымышленное! Он же мошенник!

– И вы всё время носили с собой бутылочку? – уточнил Марк.

– Я взяла её с собой на случай, что по дороге мне встретиться аптека, и я смогу попытаться продать её!

– У вас на всё есть ответ, – заметил он.

– Конечно, ведь это правда! – она хлопнула длинными ресницами.

– А зачем вы приходили к моей супруге?

Она снова нежно улыбнулась.

– Я слышала, что она одна из самых красивых дам при дворе Сен-Марко. Мне хотелось взглянуть на неё. К тому же, увидев вас у леди Аламейры, я задалась вопросом, как должна выглядеть женщина, на которой женат этот необыкновенный мужчина?

Марк пожал плечами и решил, что для первого допроса узнал достаточно. Отправив её в камеру, он велел привести к нему Жеральдину де Ренси. Та держалась гордо и даже надменно, и уже по её упрямому взгляду было ясно, что рассчитывать на откровенные признания в данном случае не приходится.

Как и ожидалось, она с гневом отвергла саму возможность того, что дуэль с Дюшармом была заказной.

– Все видели, как он был груб со своей женой, – напомнила Жеральдина, – а когда я вступилась за неё, и со мной! Да, я вызвала его на дуэль, но у меня были для этого все основания! И я собиралась убить его за нанесённое мне оскорбление, но мой секундант был слишком неопытным. Что ж, вперёд наука!

– И вы не знали, что Доротея де Мелантен получила от Анны Дюшарм деньги и передала ей яд?

– Доротея – глупышка и вечно влипает в какие-то истории! У неё доброе сердце. Она всегда стремится помочь тем, кто её просит, и при этом не может отказаться от денег. Она занимается всеми деловыми вопросами, ей приходится платить за квартиру и жалованье слугам. Потому она вынуждена изыскивать на это средства, вот и поддалась на уговоры этой Дюшарм. Это было глупо и к тому же губительно для моей репутации! Если кто-то узнает об этом, все будут считать, что я побеждаю обманом! Но на самом деле я – сильный воин! Я с раннего детства занимаюсь фехтованием и регулярно упражняюсь с мечом!

– Значит, вы не знали, что она так же нашла способ подсунуть то же зелье и Бернье?

– Бернье? – изумилась Жеральдина. – Но зачем? Этот крашеный петух был полным ничтожеством! Не нужно было никаких зелий для того, чтоб я справилась с ним! Неужели она настолько сомневалась во мне, что решила помочь столь странным образом?

– А может, это случалось и раньше?

– Нет! – возопила она. – Уверяю, я всегда билась и побеждала честно!

– Вы знали, что у неё есть цикута?

– Откуда? Я же не роюсь в её вещах! К тому же держать яд в доме опасно!

– А что насчёт того яда, что хранился в вашем арсенале?

– Вы о той склянке, которую таскает с собой Драпен? – она поморщилась. – Я считаю это недопустимым – смазывать оружие ядом перед поединком, но, если кто-то полагает, что на войне все средства хороши, что я могу с этим поделать?

К разочарованию Марка, этот допрос так и закончился ничем. Жеральдина говорила прямо и выглядела искренней, и при этом придерживалась своей версии. Она ничего не знала ни об предварительных отравлениях её соперников, ни о заказе на дуэль от Анны Дюшарм, и вообще не слишком интересовалась, чем там занимается её подруга. Марк ей не верил, но у него не было никаких доказательств обратного.

Без особой надежды он вызвал на допрос слуг, но все они держались замкнуто и говорили то же, что и Жеральдина. Они ничего не знали об отравлениях и заказных дуэлях, их госпожа – великая воительница и может справиться с любым противником.

Марк бился с ними несколько часов, расспрашивая о том, в каких городах они бывали, проходили ли там какие-то дуэли, что произошло в последние дни, но они отвечали односложно, часто ссылались на забывчивость или на то, что ничего не знают и не слишком интересуются делами хозяек.

Уже поздно вечером он отправил в камеру последнего то ли лакея, то ли охранника и, размяв руками затекшую от долгого сидения за столом спину, встал из-за стола. Проходя через нижний зал Серой башни, он задумчиво посмотрел на видневшуюся в конце длинного коридора дверь, ведущую на Королевскую площадь. Ему хотелось вернуться домой, но оставались дела, которые нужно было закончить сегодня. И он повернулся к винтовой лестнице, ведущей наверх.

Он как раз поднимался по ней в свой кабинет, когда увидел запыхавшегося клерка.

– Ваша светлость! – воскликнул тот. – Его сиятельство граф Раймунд разыскивает вас.

– Иду, – проворчал Марк, и пройдя свой этаж поднялся выше.

Граф сидел в своём аскетичном кабинете, который хотя и был больше, чем у Марка, выглядел не богаче. Глава тайной полиции вообще не видел смысла в украшениях служебного помещения, и единственной уступкой внешней роскоши был старинный гобелен, висевший на стене.