Текст книги "Дело о детях благородных семейств (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Расследования Марка де Сегюра. 5. Дело о детях благородных семейств

1

Барон де Сегюр направлялся в Шато-Блуа, куда его срочно вызвал король. Он был озабочен, но вовсе не предстоящей встречей со своим государем. Приглашение в загородную резиденцию, хоть и выглядело безапелляционным и не допускало отказа, не грозило чем-то неприятным. Просто Жоан желал отдохнуть от государственных дел вдали от строгих залов королевского дворца и в кругу ближайших друзей на время скинуть бремя власти и развлечься. А в этом деле он с раннего детства привык полагаться на своего Марка, потому и желал немедля видеть его подле себя.

Кони шли лёгким галопом, и он под стук копыт легко и привычно приподнимался в седле, не замечая следовавших за ним оруженосцев. Он не обращал внимания на крестьян, которые поспешно отвешивали ему поклоны, когда он проезжал по широкой дороге мимо их деревень, а после провожали их восторженными взглядами, так красиво смотрелись на тонконогих конях три молодых нарядных всадника.

Он был погружён в тяжелое раздумье, вспоминая прошедшую тёмную ночь, когда в сопровождении оруженосцев возвращался домой по узким улицам города и внезапно подвергся нападению шайки разбойников. Они появились сразу с нескольких сторон: двое преградили им путь, ещё двое вышли сзади, и трое выбежали из узкой улочки, мимо которой они проходили. Семь рослых голодранцев, вооружённых мечами, ножами и дубинками, с лицами, закрытыми масками, а то и просто повязанными на нижнюю часть лица тряпками, они явно нацеливались на него, воспринимая его юных спутников, как досадную, но вполне устранимую помеху.

Случись это на окраине или ближе к городским воротам, то такое нападение можно было бы счесть случайностью. В конце концов, ночные грабежи – не редкость в Сен-Марко, но это произошло уже на подходе к Королевской улице, в нескольких кварталах от дворца. Это было покушение, уже не первое, и в этот раз обошлось без стрельбы из арбалета, так что им втроём не составило труда отбиться от этой шайки. Он не зря часами мучил своих подопечных, заставляя их упражняться на мечах, биться друг с другом и с ним самим, а они, к тому же одарённые талантом к фехтованию, отлынивали от каких угодно обязанностей, но не от этих тренировок, и потому достигли мастерства, редко встречающегося в столь юном возрасте.

Двое нападавших в первую же минуту были поражены мечом Эдама, третий пал, пронзённый насквозь Шарлем, а ещё двое получили ранения от самого барона, намеревавшегося захватить их живыми. Среди нападавших не было настоящих бретёров, скорее, они надеялись на численный перевес, и потому, потеряв этот весомый козырь, оставшиеся два бандита поспешили сбежать, а вслед им неслись мольбы и проклятия их поверженных сообщников.

На шум схватки прибежали стражники. Эти улицы, где жили богатые и знатные горожане, патрулировались городской стражей особо тщательно. Обозрев картину боя, усатый сержант с почтительным пониманием выслушал пояснения его светлости барона де Сегюра и пообещал, что обо всём позаботится. Это значило, что три трупа будут отправлены в мертвецкую магистрата, а двое раненных доставлены в Чёрную башню для последующего допроса. Марк намеревался утром допросить их лично, но не успел, ему помешал приказ короля, написанный изысканным почерком Жискара, личного секретаря Жоана. Впрочем, он уже знал, что один из бандитов ночью скончался от ран, а, значит, остался только его приятель, который всё ещё жив.

Марк снова вернулся мыслями назад, когда проезжая к своему дому по торговой площади такой же тёмной ночью, услышал свист стрелы, выпущенной из арбалета. А потом кто-то чуть не сжёг его живьём в собственном доме. И вот уже третий раз кто-то пытается его убить. Он, конечно, не сомневался в том, что за свою бурную жизнь нажил немало врагов, но до сей поры никто из них не предпринимал столь настойчивых попыток лишить его жизни. Это беспокоило его, хотя он по-прежнему считал это некой странностью, которая больше отвлекала его от работы, чем тревожила на самом деле.

Впереди показались стройные башни Шато-Блуа, поднимавшиеся из утреннего тумана, окутывавшего яблочные сады, высаженные вокруг королевской резиденции. Когда он подъехал к воротам, украшенным королевским гербом, они беззвучно распахнулись, и он, не меняя аллюра, въехал на широкую площадку, окружённую открытыми воротами конюшен. Из своей красивой башенки, похожей на маленький дворец, вышел немного заспанный, но уже в парадном облачении главный королевский привратник барон фон Вебер и тепло улыбнулся. Наверно многие из тех, кто сжимался под его драконьим взглядом на пороге дворца, были бы удивлены уже тем, что он умеет улыбаться, а искренность его улыбки в этот миг и вовсе повергла бы их в крайнее изумление.

Спрыгнув с коня и передав его конюхам, Марк учтиво раскланялся с привратником и направился по широкой аллее в сторону замка, где уже играла музыка. За ним следовали Эдам и Шарль, радостно озираясь по сторонам и предвкушая день развлечений и свободы от строгого хозяйского надзора. Как они и ожидали, Марк небрежным движением руки отпустил их «на вольный выпас», и они помчались туда, где в розарии звучали трелями нежные голоски юных фрейлин, которым вторил звонкий смех их не менее юных кавалеров.

Марк же, постаравшись убрать с лица все остатки недавних тревог, направился искать короля и вскоре нашёл его в беседке на берегу пруда, где он в окружении своих беспечных друзей слушал молодого менестреля. Подойдя ближе и разобрав слова песни, Марк невольно усмехнулся. Судя по тому, что Жоан начал свой день с куплетов весьма фривольного содержания, настрой у него был шкодливый, чем и объяснялся его столь скоропалительный приказ явиться немедленно.

– Наконец-то! – воскликнул король, завидев его, и вскочил с шёлковых подушек. – Мы на ногах с рассвета, уже успели покататься верхом! Но этот туман! Впрочем, это лишь добавило веселья, особенно когда Дезире налетел на стог сена!

– Моя лошадь не успела позавтракать, – со смехом пояснил молодой Вайолет, – и просто не смогла пройти мимо.

– Он не иголка, но мы с трудом его там отыскали, – добавил Бертран Нуаре.

– В противном случае, нам пришлось бы ждать Марка, – усмехнулся Ренар-Амоди. – Вот уж кто отыщет даже иголку в стоге сена, не то что кавалера Вайолета!

– Ты знаешь, почему они так веселы? – усмехнулся король. – Потому что придумали новую забаву! Посмотри! – он достал из кармана кружевные дамские подвязки с пряжками в виде золотых, украшенных рубинами цветочков. – Мы задумали устроить состязание для дам и кавалеров. Победитель сможет сам надеть на ножки победительницы эти подвязки.

– И предполагается, что и снять их чуть позже тоже! – добавил Анри Раймунд. – Но поскольку приз довольно нескромный, то и состязания должны быть под стать. И тут мы, как дети благородных отцов, получившие самое строгое воспитание, оказались в затруднительном положении. У нас не хватает фантазии, чтоб придумать нечто весёлое, но не переходящее границ... Ну, вы понимаете!

– Да, Марк! – кивнул Жоан, обняв его за плечи. – До меня доходили лишь отзвуки легенд о твоих былых подвигах, но Гай утверждает, что все они правдивы от первого до последнего слова. Если ты не настроен придумывать что-то вновь, то вспомни что-нибудь из тех времён, когда устраивал все эти шутки и розыгрыши.

– С одним условием! – остановил его Марк, – После вы не будете вслед за своим славным кузеном запирать меня в подвале Чёрной башни и заставлять зубрить наизусть три десятка страниц какой-нибудь скучной нравоучительной ерунды.

– А он, выходит, был хорош! – рассмеялся Филбертус. – Впрочем, до меня доходили слухи, что забавы повес времён Ричарда были лишь тихим эхом того, что творилось при дворе Армана.

– При всём его благонравии, при нём королевский двор скучным назвать было трудно, – согласился Ренар-Амоди. – И первую скрипку там играл Марк.

– Не стоит преувеличивать, – усмехнулся тот. – Там и без меня было не скучно.

Он подошёл к беседке и устроился на ступенях, а король протянул ему подвязку.

– Изящная вещица, – согласился Марк. – Ради неё наши дамы, пожалуй, забудут о приличиях хоть на денёк. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем...

– Не стесняйся! – подбодрил его Филбертус. – Сам-то ты явно не собираешься принимать во всём этом участие, храня верность своей Мадлен!

– И всё же придётся! – присел рядом король. – Впрочем, я знаю, что заставь тебя, ты просто не проявишь рвения, потому сегодня ты будешь судьёй состязаний.

– Как прикажет ваше величество, – поклонился Марк, и его улыбка стала слегка коварной.

День прошёл весело и увенчался ужином в красивом павильоне с окнами, выходящими в сад, где гордый победитель состязаний Анри Раймунд под радостные крики дам и кавалеров надел подвязки на стройные ножки красавицы Аламейры.

– Всё это было несколько предсказуемо, – усмехнулся король, сидевший рядом с Марком. – Они уже напоминают старых супругов, потому всё выглядит несколько гротескно, тебе не кажется?

– Анри хранит верность своей даме, как и пристало рыцарю, – пожал плечами Марк. – Традиции скучны, но, с другой стороны, в них есть особая прелесть. Они влюблены друг в друга, а любовь должна идти рука об руку с верностью.

– Так считают, – пробормотал Жоан. – Особую пикантность этому придаёт то, что она давно и удачно замужем.

– Её муж тоже удачно женат, получая преференции от этого брака. Женившись на фрейлине, он знал, зачем они нужны при дворе.

– Всё так... – король вздохнул. – Я ещё не вполне оправился от своей утраты. Я о Лилиане. Я дал слово не встречаться с ней, но что понятно уму, увы, приводит в отчаяние сердце. Однако сегодня ты помог мне забыть о моих страданиях. Было весело, и я благодарен тебе за это.

– Для меня лучшей наградой был ваш смех, мой король, – улыбнулся Марк.

Страдавший от глубокой меланхолии Жоан удерживал его возле себя весь вечер. Барон понимал, что и королю нужно излить кому-то свою душу, ведь он, в сущности, ещё так молод и чувствителен. Потому Марк внимательно слушал его, находя нужные слова для поддержки и утешения, после чего Жоан ушёл в свои покои, пребывая в умиротворенном настроении. И сам барон отправился спать, когда светлая ночь уже вступила в свои права, парк опустел, и гости разбились на пары и разошлись.

Поднявшись на второй этаж загородного дворца, он прошёл по залам и углубился в длинный коридор, куда выходили двери покоев, предназначенных для гостей, и где ему были отведены две комнаты: небольшая уютная гостиная с камином и хорошо обставленная спальня с удобной кроватью.

Оруженосцев в гостиной не было, их расстеленные на полу постели были пусты, однако, они явно побывали здесь, оставив плащи и перевязи с мечами. Большое окно в спальне было затемнено плотными гардинами, кровать расправлена. Марк стянул с ног сапоги и, раздевшись, лёг. Он закрыл глаза, надеясь тут же уснуть, потому что последнее время ему пришлось спать всего лишь по несколько часов за ночь, но что-то ему мешало. Покрутившись на мягкой перине, он, наконец, понял, что что-то неприятно впивается ему в рёбра. Поднявшись, он откинул одеяло, а потом сдёрнул простыню и прощупал постель. Под пышным пухом явно чувствовался какой-то жёсткий бугорок. Сунув руку под перину, он нащупал там нечто странное и, вытащив оттуда какой-то предмет, с недоумением воззрился на него. Это была петля из толстой прочной верёвки со скользящим узлом, таким, какие делают палачи, чтоб приладить к виселице.

– Это что, угроза? – пробормотал он раздражённо и, отшвырнув верёвку в угол, снова забрался под одеяло и смог, наконец, уснуть.

– Вставай, бездельник! – раздался рядом громкий голос и в лицо ему ударил яркий свет дня. – Сколько можно спать! Жоан уже на ногах и собирает всех на турнирном лугу, где стоят шатры, а в них – столы, накрытые к завтраку.

– И что ему не спиться, – проворчал Марк, с трудом открывая глаза.

Возле окна стоял Филбертус. Несмотря на ранний час, он был полностью одет, его голубой камзол сиял серебряной вышивкой, а на груди мерцала графская цепь.

– Там что, назначен приём послов или войсковой смотр, если ты так одет?

– Я возвращаюсь в Сен-Марко, – пояснил придворный маг. – Меня вызывают в Белую башню, а старушка Инес не терпит нерях. Лучше б я остался здесь с вами. Король поедет в город не раньше, чем после обеда, а, значит, вы ещё успеете повеселиться.

Он подошёл к кровати и сел на край, задумчиво глядя на друга. На пороге появился сонный Эдам. Его тёмно-рыжие волосы были взъерошены, костюм измят. Судя по всему, он спал, не раздеваясь, и до сих пор не вполне проснулся.

– Ты похож на пугало, – сообщил ему Марк. – Немедленно приведи себя в порядок! И принесите мне воды умыться.

– Шарль уже ушёл, – проворчал Эдам, почёсывая затылок.

– Надеюсь, он не так похож на ощипанного петуха, как ты?

– Нет, он выглядел вполне пристойно. Вроде бы...

– Вон с глаз моих, – проворчал Марк и взглянул на Филбертуса. – Что тебя тревожит, друг мой?

– Что за петля лежит в углу? – спросил тот, ткнув туда пальцем.

– Какой-то шутник подложил мне её в постель. То ли глупая шутка, то ли пустая угроза...

– В постель? – нахмурился маг. – Вчера?

– Ну, да. Я случайно её обнаружил, узел попал мне под рёбра. А что такое?

– Не знаю.

Филбертус поднялся и, подойдя, присел на корточки рядом с петлёй. Он какое-то время изучал её, а потом взял в руки так осторожно, словно это была ядовитая змея. Выпрямившись, он какое-то время держал её в руках, рассеянно глядя в стену, после чего покачал головой.

– Я заберу её с собой, – проговорил он. – Это не шутка и не угроза, а если и угроза, то не пустая. Сдаётся мне, что на эту удавку наведено заклятие, и проспи ты на ней ночь, то к утру у тебя появилось бы непреодолимое желание на ней повеситься.

– Вот чего мне никогда не хотелось, – с сомнением заметил Марк, – так это свести счёты с жизнью, да ещё подобным образом!

– Я это к тому, что на твою жизнь покушались! – резко проговорил Филбертус.

– Опять? – воскликнул вмиг проснувшийся Эдам.

– О чём ты? – подозрительно взглянул на него Филбертус.

– Молчи! – приказал Марк.

Но маг, не сводя глаз с испуганного оруженосца, с угрозой прошипел:

– Говори, щенок, или я превращу тебя в лягушку!

– На нас напали прошлой ночью. Семь человек... Едва отбились! – выпалил юноша и отчаянно взглянул на хозяина.

– Вот как? – Филбертус перевёл мрачный взгляд на Марка. – Значит, это уже четвёртый раз. Тебя хотят убить, а ты делаешь вид, что ничего не происходит? Ты даже не задался вопросом, кто так мечтает избавиться от тебя!

– Задался, – ворчливо ответил Марк и, откинув одеяло, сел на кровати. – Но у меня нет времени заниматься этим! У меня полно других дел...

– Ты днём и ночью ходишь по городу в сопровождении двух мальчишек, забираясь при этом в трущобы и притоны, где тебя без всяких покушений может проткнуть ножом какой-нибудь головорез!

Марк не успел возразить. В гостиной хлопнула дверь, и раздался жизнерадостный голос Шарля:

– Ваша светлость, я принёс воду для умывания! Специально бегал к роднику, чтоб она была чище и холодней колодезной! Эдам, достань из сундука охотничий камзол! Я видел, как на луг ведут коней, так что после завтрака господа поедут кататься верхом. Кстати, ваша светлость, где вы потеряли перчатку?

Продолжая тараторить, он заглянул в спальню и, увидев Филбертуса, смутился.

– Какую перчатку? – удивился Марк. – Вчера весь день обе перчатки были у меня за поясом, а вечером я положил их рядом с камзолом на сундук.

– Ночью, когда мы вернулись, я осмотрел камзол, чтоб проверить, не нужно ли его почистить, – объяснил Шарль озадаченно. – И уверяю, что второй перчатки не было.

– Их было две, – настаивал Марк.

– Пять, – мрачно констатировал Филбертус. – Это, возможно, пятая попытка тебя убить на случай, если не удастся четвёртая. Шарль, подай мне оставшуюся перчатку. Её я тоже заберу с собой, а ты достань из сундука другую пару.

– Слушай, а ты не преувеличиваешь? – воскликнул Марк, но смолк под гневным взглядом придворного мага.

– Это не шутки, Марк! Раньше тебя пытались убить железом, но теперь пошла в ход магия, и это уже серьёзно! Я мог бы игнорировать обычные нападения на тебя, если б ты не был моим другом, но теперь, когда на тебя направлены магические атаки, я уже не могу оставаться в стороне. Если ты погибнешь, это принесёт не только горе твоей семье и друзьям, включая короля, это поставит под удар меня, поскольку я знал об опасности и не смог её предотвратить. Даже если убитый горем Жоан пощадит меня, бабка натянет мою шкуру на барабан и сыграет на нём марш смерти. Так что мне придётся принять меры!

– Какие меры? – с тревогой спросил Марк.

– Прежде всего, я обязан доложить обо всём Инес и королю, чтоб тебе дали охрану.

– Нет, не надо! – взмолился Марк. – Я сам в этом разберусь, обещаю! Но я не смогу этого сделать, если меня запрут или приставят ко мне каких-нибудь навязчивых болванов! Я умоляю тебя, ничего не говори Жоану!

Филбертус некоторое время хмуро смотрел на него, а потом отдёрнул рукав камзола и кружевной манжет белой сорочки, после чего снял с запястья серебряный браслет, украшенный голубыми вставками.

– Давай руку, – приказал он и надел браслет на запястье Марка, звучно защёлкнув замок. – Я даю тебе одни полные сутки, Марк, только одни. Либо ты найдёшь и призовёшь к ответу того, кто покушается на твою жизнь, либо по истечении этого времени я иду к королю. Помни, ты рискуешь не только своей жизнью, но и моей репутацией.

– Бирюза, – прошептал Марк, проведя пальцами по круглым голубым кабошонам, оправленным в серебро.

– Бирюза, – подтвердил Филбертус. – Она защищает того, кто её носит, от дурного глаза, оттягивая на себя энергию зла, и стареет от этого. Петля, которую подложили тебе в постель, больше не опасна. Сегодня же я проведу над ней ритуал отражения и узнаю, кто насылает на тебя проклятие. Но это лишь колдун, за которым стоит его заказчик. И то, что украдена перчатка, говорит о том, что одним заклятием он удовольствоваться не желает. То, что твоя вещь попала к нему, – это плохо, через неё на тебя может быть наведён сглаз или даже заклятие смерти. Этот браслет выкован по особой технологии, при его изготовлении проводились магические ритуалы, усилившие его свойства, знаки, выгравированные на нём, дадут тебе надёжную защиту. Смотри на камень. Если он позеленеет, значит, бирюза состарилась, приняв на себя проклятие. Немедля сообщи об этом мне. Я же пока подумаю, как с помощью второй перчатки найти похищенную, а вместе с ней и колдуна или заказчика. И в любом случае, будь осторожен, чтоб мне не пришлось расплачиваться за то, что я выполнил твою просьбу.

– Я обещаю, что едва вернусь сегодня в Сен-Марко, займусь этим делом, – заверил его Марк.

Остаток светлого дня он провёл с королём, и ему снова пришлось разыгрывать беспечность, чтоб у Жоана не возникло даже подозрения, что у него что-то неладно. Уже начало темнеть, когда в павильоне накрыли стол к обеду, но в этот раз засиживаться там никто не стал. Король торопился во дворец, где его ожидало заседание королевского совета, и хоть он вовсе не требовал от своих друзей покинуть Шато-Блуа, все кавалеры и фрейлины двора отправились вместе с ним.

Проехав по Королевской улице с кавалькадой всадников, сопровождавших золочёные кареты дам, Марк, свернул к Чёрной башне и, спешившись в узком дворике, окружённом усиленными постами стражи, велел конюхам, принявшим лошадей, отвести их в конюшни Серой башни. Отправив оруженосцев с поручениями во дворец, он поднялся к коменданту и вскоре спустился в подземелье, где тюремщик отвёл его по тёмному коридору к тесной нише, где за решёткой сидел грязный человек.

Рассмотрев его при свете факелов, Марк с сожалением подумал, что вряд ли сможет получить от него какую-нибудь ценную информацию. Крупный мужчина в каких-то обносках тупо смотрел на него, с молчаливой покорностью ожидая своей участи. Было видно, что всю свою жизнь он провёл в трущобах и в шайку попал потому, что главаря привлекла его устрашающая внешность и природная сила. Наверно он был даже рад этому, ведь став членом шайки, он мог не бояться других бандитов и был обеспечен едой и выпивкой.

– Как тебя зовут? – спросил Марк, подойдя ближе.

– Рул, – хмуро взглянув на него, ответил тот.

– Встать, когда говоришь с его светлостью! – рявкнул тюремщик и прошёлся дубинкой по ржавым прутьям решётки.

Тот нехотя, но покорно встал, и ему пришлось согнуться, потому что низкий потолок камеры не позволял распрямиться в полный рост. При этом Марк заметил, что правая рука пленника висит как плеть, а плечо перевязано, видимо, тюремным лекарем.

– Кто приказал вам убить меня? – задал следующий вопрос барон.

– Это был Крот, – ответил громила, глядя на него исподлобья своими маленькими злыми глазками.

– Кто такой Крот?

– Наш атаман. Он сказал, что какой-то бруно велел ему придушить петуха и заплатил золотом. Он повёл нас в чистый город и указал на вас. Он обещал, что это будет просто, потому что при вас обычно только два щенка, которых тоже нужно убить. Больше ничего не знаю... Для петуха вы слишком вёртки, – немного подумав, добавил он. – Да и щенки у вас зубастые.

– Кто были те, кто сбежали?

– Крот и его брат Святоша. Они всегда держатся в стороне, когда мы работаем.

– У этого Крота и его брата есть имена?

– Наверно есть, – задумчиво пробормотал Рул. – Но мы зовём их просто Крот и Святоша.

– Он сказал, кому служит тот бруно, что нанял вас?

– Нет, он никогда не говорит об этом. Нам без разницы, лишь бы платили. Сказал только, что два петуха что-то не поделили и у одного клюв коротковат, чтоб драться самому.

– Где я могу найти вашего атамана?

– Он собирал нас в «Сломанном колесе», но теперь вы его там не найдёте. Он заляжет на дно и будет лежать камнем, пока пыль не осядет.

– А этого бруно, передавшего заказ, ты видел? Знаешь, где Крот с ним встречался?

– Нет, мне это без надобности.

Какое-то время Марк задумчиво изучал стоявшего перед ним верзилу, а потом, подумав, что тот больше ничего интересного не скажет, потому что не знает, отправился в Серую башню. Он не стал подниматься наверх, ему не хотелось оказаться в шумных залах королевского дворца, освещённых множеством огней и заполненных музыкой и щебетанием толпившихся там придворных. Ему нужно было подумать, потому он вышел в сумрачную подземную галерею, скудно освещённую укреплёнными на стенах факелами, и пошёл по ней, рассеянно кивая стражникам, стоявшим на своих постах у дверей складов и арсеналов.

Итак, ему удалось выяснить, что какой-то слуга нанял шайку Крота для того, чтоб убить его. Причём, судя по оговорке разбойника о петухе с коротким клювом, заказ этот исходил от какого-то дворянина, то есть заказчиком был мужчина, причём не бедный, если платил золотом и, возможно, не слишком сведущий в таких делах, потому что за такую работу обычно платят пригоршней серебра. Видимо, Кроту указали на его цель где-то на улице и сообщили о маршруте, которым он может следовать, и сопровождавших его везде двух оруженосцах, либо он сам какое-то время следил за ним, готовясь к нападению.

В любом случае нужно было отыскать и допросить этого Крота и его братца Святошу, и Марк какое-то время боролся с искушением лично отправиться в притон «Сломанное колесо», расположенный на севере в самых тёмных трущобах. Но тревога Филбертуса была оправдана: если кто-то вознамерился убить его, то вряд ли теперь остановится. Кто знает, не собирает ли теперь этот Крот новую шайку, чтоб всё-таки отработать полученное от заказчика золото. А потому пойди он в столь опасное место без надёжной охраны, то только облегчил бы задачу своему противнику. А брать с собой дюжину стражников или сыщиков не имело смысла, поскольку при таком эскорте с ним просто никто не станет разговаривать.

В конце концов, он решил, что не стоит так рисковать и, войдя в свой кабинет в Серой башне, сразу же отправил уже ожидавшего его там Шарля на поиски Гаспара. Сыщик пришёл по первому зову и, было видно, что он очень встревожен.

– На вас вчера напали, ваша светлость? – с порога спросил он, и Марку не оставалось ничего другого, как подтвердить это.

– Именно по этому делу я и позвал тебя, дружище, – сообщил он. – Отправляйся в «Сломанное колесо» и разведай там для меня кое-что.

Он рассказал сыщику о том, что узнал от Рула, и велел ему разыскать Крота и его брата, и как можно больше узнать о заказчике покушения.

– Хорошо, если тебе удастся притащить эту парочку сюда, но если нет, то хотя бы узнай, где они и чем заняты сейчас.

– Я всё выясню, ваша светлость! – с необыкновенным для него пылом воскликнул Гаспар. – Надо же, покушаться на жизнь барона де Сегюра! Какая наглость! Я приволоку их обоих сюда и лично выбью всё, что они знают. А вы уж будьте поосторожнее, раз так. Не бегайте сами по городу, у нас полно смышлёных парней, которые хорошо знают своё дело!

И, поклонившись, отправился выполнять приказ, а Марк подошёл к окну. Теперь, когда он пустил своего лучшего сыщика по следу Крота, тот перестал его интересовать. Куда больше ему хотелось знать, кто же нанял этих бандитов. Раз за разом он перебирал в памяти знакомых аристократов, размышляя, кто из них мог желать ему смерти. Он не так давно вернулся в Сен-Марко после долгого отсутствия, и был уже далеко не тем зелёным юнцом, который бросался в любую драку, стремясь испытать судьбу. Его злые шутки, скандалы и дуэли давно остались в прошлом. Он был занят на королевской службе и не желал растрачивать время и силы на пустые ссоры. Он научился сглаживать конфликты, которые иногда возникали в общении со слишком уж заносчивыми и обидчивыми собеседниками, да и его статус друга короля в известной мере защищал его от нападок. У него не было связей с женщинами, на честь которых он мог бы покушаться, рискуя вызвать гнев их родственников или мужей. Да и расследуемые им дела, насколько он помнил, не увеличили ряды его врагов, потому что он лишь выполнял приказы короля и графа Раймунда, а доведённые до логического конца дела впоследствии рассматривал королевский суд. Его никто не мог обвинить в предательстве интересов королевства, поскольку в тот момент, когда Жоан признал поражение в войне и просил мира у алкорцев, его не было рядом, он был в плену. Да если кого-то и можно было упрекать в трусости, то не его, поскольку сам-то он успел неплохо повоевать во время этого похода, сразившись со многими врагами и потеряв боевых друзей.

Он стоял у окна, глядя на залитое сияющей синевой небо над городом, и пытался вспомнить, не случалось ли ему в последнее время ненароком оскорбить кого-то. Но нет, он со всеми был выдержан и тактичен. Никто не требовал от него извинений и не обвинял в неуважении. Может, кто-то был введён в заблуждение? Может, какая-нибудь экзальтированная девица дала повод своему отцу или брату подозревать его в тайной связи? Или кто-то просто оклеветал его за глаза или натравил на него неведомого аристократа, который, не решаясь выступить против него открыто, пытался таким образом отомстить за свою обиду? Но в таком случае, ему вряд ли удастся узнать об этом, пока он сам не встретиться с этим мнимым обиженным лицом к лицу.

А, может, это всё же кто-то из его далёкого прошлого? Ведь тогда он действительно многих обидел, при этом отделываясь символическим наказанием, строгим внушением короля, а то и просто оставаясь совершенно безнаказанным. Арман любил его, и хоть старался исправить его злой нрав, всё же всегда помнил о его сиротской судьбе и потому жалел, веря в то, что со временем его добрые наклонности возьмут верх над дурным воспитанием. Но столь ли тяжкими были его проступки в то время, чтоб так откликнуться по прошествии многих лет? И почему только теперь?

Марк погрузился в воспоминания и с сожалением должен был признать, что грешил немало и его дерзкие выходки нанесли обиду многим людям. Ему даже приходилось убивать, и не раз, и далеко не всегда это было так уж необходимо или хотя бы оправдано. А в годы бесприютных странствий, постоянно нуждаясь, не он ли соглашался за увесистый кошелёк вызвать кого-то под надуманным предлогом на дуэль и убить? Что это было, как не заказное убийство? Может, теперь кто-то пытается отплатить ему той же монетой? Он покачал головой. Что толку теперь думать об этом? Сделанного не воротишь, как бы он не сожалел об этом. И вовсе не обязательно, что эти нападения как-то связаны с его былыми преступлениями. Ему просто нужно найти заказчика, и тогда всё выяснится само собой.

От тяжёлых раздумий его отвлёк Монсо, который принёс почту, и Марку пришлось вернуться к насущным делам. Он прочёл письма, которые, по мнению секретаря, заслуживали его внимания, затем подписал срочные документы. После он вспомнил, что всё ещё не закончил писать отчёт по завершённому недавно делу, и если он не представит этот отчёт утром барону де Грамону, его ждёт очередная порция нытья вперемешку с горькими упрёками, достойными брошенной жены, и угрозами немедля нажаловаться на него графу Раймунду, королю и святой Лурдес.

Закончив отчёт уже после первой стражи, он погасил в кабинете свечи и отправился во дворец, чтоб отыскать свободную спальню и лечь спать.

Утро было тёмным, и вставать ему не хотелось. Он какое-то время лежал в постели, глядя в потолок и пытаясь вспомнить, когда он последний раз навещал свою семью, живущую в старом тёткином доме на нижней площади. Потом ему вдруг стало интересно, почему его оруженосцы не спешат принести ему воду и свежую сорочку, но потом вспомнил, что забыл сказать им, где устроился на ночлег, а значит, ему самому придётся позаботиться об утреннем туалете и искать в сундуках, что сегодня надеть.

Выйдя из спальни, он прошёл по коридору до ближайшей трапезной, где сидели сонные придворные, которых держали здесь для оказания мелких, необременительных и потому почётных услуг более высокопоставленным особам. Они лениво переговаривались, но стоило ему войти, как они испуганно смолкли и вроде как даже сбились в кучку, настороженно поглядывая на него. Видимо, решили, что их скромные персоны настолько заинтересовали тайную полицию, что сам барон де Сегюр зашёл послушать их досужую болтовню. Слуга подал ему завтрак, он не торопясь поел и отправился восвояси, провожаемый их тревожными взглядами.

Когда он вошёл в свой кабинет, там, на столе уже горели свечи, а слуга растапливал камин, сосредоточенно подкидывая в него тонкие полешки какого-то пахучего дерева. Причиной его рвения был вовсе не хозяин кабинета, а гость, устроившийся за его столом. Филбертус сидел в кресле и с глубокомысленным видом читал оставленный там с вечера отчёт де Грамону.