Текст книги "Наследство в глухой провинции"

Автор книги: Лариса Кондрашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава седьмая

Можно сказать наверняка, что в доме Михайловских существовал культ папы. Наверное, мама давно умерла, а папа – не римский, а ивлевский – и швец, и жнец, и на дуде игрец, в смысле, и работник правоохранительных органов, и суровый воспитатель, и вообще бдительный человек…

И хотя он не сделал ничего такого, что выбивалось бы из общей картины моих представлений о мужчинах, я не знала, как себя с ним вести.

У меня прежде были мужчины. И я обычно не терялась в их присутствии, но Михайловский казался каким–то другим. Обычно я легко находила с незнакомыми людьми общий язык, а между мной и этим ментом сразу возник некий барьер, который мне пришлось бы преодолевать. Если бы я захотела познакомиться с ним поближе.

Мы вошли в дом, и я мысленно поблагодарила Лиду за то, что она следила за моей собственностью. Кстати, я до сих пор так и не поблагодарила ее за это. Завтра получу документы, распишусь где положено и перед отъездом дам ей сто баксов – я взяла на всякий случай с собой пару сотен.

Мои гости сели в кресла, стоящие в гостиной, а моя мысль лихорадочно заработала: чем же я стану их угощать?

– Знаете, Михайловские, у меня есть манная каша, – сказала я: еще когда готовила, недоумевала, чего вдруг я сварила столько. Но вот пригодилось.

– Манная каша? – оживился отец Федор, хотя в глубине души я побаивалась, что он пошлет меня подальше с моей кашей. – Это мы любим.

Он подал дочери связку ключей:

– Валерия, пакет!

Да, словоохотливым мужика не назовешь. С дочерью обращается как солдафон: стоять! смирно! пакет!..

Я выглянула в окно: новая «Волга», на которой Михайловские приехали, выглядела на нашей скромной улочке как девица в шикарном вечернем платье посреди толпы бедно одетых старушек.

Лера хлопнула дверцей, пискнула сигнализацией и бегом вернулась в дом.

Она прошла ко мне на кухню, где я ставила на плиту чайник, и стала выкладывать из пакета колбасу, сыр, консервы, коробку шоколадных конфет ассорти, еще какие–то вкусно пахнувшие свертки.

– Зачем же столько? – слегка растерялась я.

– Как зачем? Это наша благодарность. Если бы не ты, кто знает, когда я добралась бы домой. Да и добралась ли вообще? Ты обо мне так заботилась…

– Какие пустяки!

– А папа считает, что таких бескорыстных людей, как ты, на свете не так уж много.

Моя юная попутчица словно работает переводчиком с языка айсбергов на язык нормальных людей.

– Твой папа несколько преувеличивает. Просто он за тебя переживал, но мы–то с тобой знаем, что все это мелочи…

Но Лера со мной не согласилась:

– Это не мелочи. А человек должен уметь быть благодарным…

В продолжение нашего негромкого диалога Михайловский сидел в кресле и, надо думать, разгадывал какое–нибудь запутанное уголовное дело, если у них такие бывают.

– В кухне вроде есть неудобно, – проговорила я, – а в гостиной огромный обеденный стол. И маленький журнальный столик.

– Давай в кухне, – сказала Лера, – здесь у тебя просторно. Да мы с папой и привыкли.

Я никак не считала, будто на теткиной кухне, это – «у меня». Здесь все было не моим. Главное, я не собиралась этим пользоваться, не собиралась здесь жить, да и не было никакой моей заслуги в том, что этот дом все еще оставался теплым и уютным.

Что ж, папа Михайловский вырастил достойную смену.

– Садитесь, ешьте кашу! – командирским тоном сказала и я; как аукнется, так и откликнется.

Визит вежливости? Я не возражаю. Сейчас порежем сыр–колбасу, откроем консервы, что вы привезли. Вот и весь прием. Если на то пошло, то до десяти часов – до того, как местные нотариусы будут готовы выдать мне документы, – еще уйма времени.

Михайловские уплетали кашу. Папа мент не заставил себя уговаривать и теперь наперегонки с дочерью орудовал ложкой.

– Как вкусно, – стонала Валерия, – а у меня так не получается. В смысле, без комков.

Я сидела напротив них. Под юбкой у тряпичной боярышни–грелки заваривался чай.

Михайловский задержался на кухне, хотя я предложила обоим после завтрака пройти в гостиную. Подумала, что он пойдет за нами, и с удивлением и некоторым смущением слушала, как он гремит чашками, моя посуду водой из чайника. Что за странный человек. Я сама не стала этого делать, чтобы не оставлять гостей одних. Но не идти же выгонять его из кухни!

Мы с Лерой вовсю предавались досугу: я смотрела телевизор, а Лера лежала на диване с какой–то книжкой, когда он наконец появился.

– Вас нарочно назвали как Достоевского? – спросила я, хотя наверняка ему не раз об этом говорили.

– Мама увлекалась, – привычно кивнул он.

– Федор Михайлович! Звучит. Как и Валерия. А вы «Спартаком» увлекались?

Он поднял на меня удивленный взгляд:

– А вы откуда знаете?

– Да так, почитываю художественную литературу. Моя кусачесть опять полезла наружу. Странно, такое чувство у меня впервые вызывает объект мужского пола. Причем весьма незаурядный объект. Я бы даже сказала, красивый. Что ж он так трудно расслабляется?

– А на какое время у вас есть алиби? – вдруг спросил Михайловский.

Я недоуменно уставилась на него, на мгновение забыв, что я об этом пошутила.

– Ну, на какой–нибудь ваш «глухарь», или как вы это называете. Что бы вы хотели раскрыть, заподозрив приезжую наследницу?

– Теперь я понимаю, Лариса Сергеевна, – усмехнулся он, – почему вы понравились моей дочери.

– И почему же?

– Вы так же неистово воюете с авторитетами, как подрастающее поколение.

– Под авторитетом вы имеете в виду себя?

– Вы когда собираетесь уезжать? – Он не ответил на мой очередной выпад.

Валерия помалкивала, делая вид, что увлечена чтением.

– Завтра. Сегодня нотариус обещала все оформить. Когда я получу на руки документы, то отыщу где–нибудь агентство по продаже недвижимости. Надеюсь, здесь или в районном центре есть такое? И попрошу их выставить этот дом на продажу. И доверенность оформлю на свою соседку…

– Планы у вас хорошие. – Он немного покашлял. – И вы даже не хотите посмотреть местные достопримечательности?

– А они здесь есть?

Вообще–то я не хотела задерживаться. И Михайловский понял это по моему молчанию.

– Люди издалека, из–за границы едут, чтобы посмотреть Синь–озеро. Вы о нем не слышали? Говорят, наш Большой Шаман – вернее, наш главный бизнесмен и спонсор сирых и убогих – намеревается нажитые неправедным путем деньги вложить в туристический бизнес. И будете вы со временем платить нехилые баксы, чтобы увидеть то, что нынче можете посмотреть бесплатно.

– И когда я могла бы это посмотреть?

– Например, в субботу.

– То есть через два дня? А что я буду делать все это время?! Я здесь никого не знаю. Ходить взад–вперед по центральной улице длиной десять метров?

Лера хихикнула. Папочка же и глазом не моргнул.

– Простите, а чем вы занимаетесь?

– Наша фирма продает компьютеры. Цены самые низкие в области, – привычно проговорила я.

– А наше управление, как я слышал, собирается покупать оргтехнику. Может, вас ожидает выгодный заказ.

Управление внутренних дел никогда не было богатым, и вряд ли этот заказ был бы для нас выгодным, но бизнесмен во мне все же поднял голову: почему бы не попытаться. Как говорится, совместить приятное с полезным…

Он смотрел мне в глаза и видел, как я мучаюсь, и потому, наверное, решил добавить масла в огонь:

– В конце концов, здесь много лет жила ваша тетка. Неужели вам неинтересно посмотреть на те места, где она бывала, познакомиться с теми людьми…

– …которые ее убили, – подсказала я.

Ничего не понимаю, чего вдруг я выпалила то, в чем сама сомневалась, как факт хорошо мне известный. Не иначе от безделья. Или заразилась Лидиной убежденностью.

Михайловский же отреагировал странно: темно–синие глаза его потемнели еще больше, он наконец сфокусировал на мне свой взгляд, хотя до этого лишь скользил по моему лицу почти равнодушно.

– Убили?! А кто это вам сказал?

– Один за другим два человека, которые никогда друг друга не видели, а первая из них покойную тетку даже не знала.

– Вот как! Небось детективоеды?

– Да. А что? Если вы на меня намекаете, то я к ним не отношусь!

– Так как насчет местных красот? Вы не собирались поехать в отпуск?

– Собиралась, конечно, но…

– В Египет, – ехидно подсказал он.

– Почему именно в Египет?

– Обычно новые русские любят посещать всякие экзотические страны, а те красоты, что в изобилии имеются в родной стране, не знают и знать не хотят!

– Я не поняла, вы приехали со мной поругаться?

Наверное, я этого мента чем–то раздражаю. Своим благополучным видом? Но на мне всего лишь спортивный костюм, который я не нашла даже нужным переодеть.

– Простите, но мне показалось, что вы заранее настроились на то, как мы здесь примитивно живем, в глуши, ничего не видим, а вы такая штучка областного масштаба…

– Вам кажется? – Я начинала закипать. Оттого что ему кажется, он может изливать на меня свое раздражение! – Да, мне кажется! И простите, я сама начинаю думать… Идея частного сыска до ваших мест еще не дошла?

– Не дошла, – сказал он строго.

– Вот видите, мне даже некому заплатить за то, чтобы убийцу тетки поймать и покарать.

– Да что вы заладили: убийство да убийство! Кто–то из дилетантов, видите ли, провел заочное расследование!

– А вы, не дилетант, профессионал, просто взяли, да и поверили в то, будто женщина, подобная моей тетке, может пойти на речку и утонуть в полынье. Еще бы сказали, утопилась! Может, она и предсмертную записку оставила?

Я не могла понять, чего вдруг завелась. Из–за Лиды, что ли. Наверняка это не только мое мнение. Значит, в поселке ходят слухи, будто Олимпиаду убили, но мало ли здесь ходит слухов!

Все, хватит, прекратить истерику. Этот синеглазый работник районного угрозыска действует на меня как–то возбуждающе. Вон, даже покойную тетку сюда приплела.

– Мы говорили про наши местные красоты, – миролюбиво напомнил он.

Я заколебалась. Может, и правда задержаться? Ненадолго. Будет, что той же Ольке рассказать…

– Тогда мне надо позвонить соучредительнице и предупредить, что я приеду позже.

– Иными словами, все же решили поехать с нами на Синь–озеро? – спросил Федор Михайлович, наблюдая за моими метаниями.

– Правда, Лар, поедем, – вмешалась Валерия. – Когда ты еще такую красоту увидишь. Будешь потом вспоминать и всем рассказывать, какие у нас тут края замечательные.

Я сдалась. И правда, задержусь на пару дней. Все равно я в Италию собиралась ехать, а может, симпатичный мент прав, и стоит хоть иногда вспоминать о родной природе!

– Хорошо, я сегодня предупрежу свою соучредительницу и останусь здесь… до воскресенья. В воскресенье утром я должна уже, кровь из носу, быть в дороге.

– И я думаю, ваша начальница вполне может справиться без вас.

Михайловский хотел, видимо, меня успокоить, но опять вызвал мое раздражение: неужели он считает, будто моя роль в фирме так незначительна, что Ольга могла бы обойтись и без меня?! Или он, как многие другие мужчины, решил, будто женщины не могут успешно заниматься такой работой?

Я уже собралась ответить ему как следует, но он не дал мне открыть рта.

– Скажите, а кипяточку в этом доме не найдется? – невинным голоском поинтересовался он.

– Найдется. А зачем вам кипяток?

– Опять хочется чайку попить. Ладно, если и кипятку нет, то пусть будет кипяченая вода, холодная, пусть без сахара!

Голос у него был нарочито просительным, а глаза смеялись. Оказывается, они могут быть вовсе не ледяными. В некоторых случаях.

– Лера, ты тоже будешь? – оглянулась я на девушку.

– Нет, спасибо. – Она опять уткнулась в книжку.

А мы с Федором Михайловичем вернулись в кухню. Я потянулась к плите и взяла с нее чайник. Он был еще горячий, и я подумала, что либо Федор Михайлович – чаеман, встречала я и таких, либо ему хочется побыть со мной наедине. Мало ли… Может, что–нибудь сказать мне хочет, для уха дочери не предназначенное.

Я налила Михайловскому чай и сама села рядом, чтобы ему не было скучно. В конце концов, я могла бы делать вид, что пью.

Интересно, каким видится ему теткино хозяйство? Веселенький домик, веселенькая обстановочка – ничего здесь не говорило о свершившейся трагедии. Словно хозяйка вышла ненадолго и вот–вот должна была вернуться.

Телевизор «Тошиба» с диагональю 72 сантиметра, мягкий уголок с натуральной кожаной отделкой, дорогая посуда в серванте… И чего это тетю Липу среди зимы понесло на реку?!

Вчера я толком ничего не успела рассмотреть, но и беглого взгляда было достаточно, чтобы догадаться: в этих многочисленных шкафах меня могут ждать приятные сюрпризы… И вовсе не скелеты!

Странно даже, что такой дом никто не попытался навестить с целью наживы. Но видимо, тихая улочка, на которой все друг друга знают, недремлющее око соседей – окна Лидиного дома выходили на теткин двор – отпугивали воров.

– Лар, можно я еще посмотрю, есть ли здесь книги в других комнатах? – заглянула в кухню Валерия.

– Конечно–конечно, пойдем, я тебе покажу, где они есть. У моей тети в каждой комнате полка с книгами.

Я показала ей то, что сама разведала лишь вчера, и вернулась в кухню. Михайловский сидел за столом, оплетая своими длинными ногами табурет, и попивал чай. Он скосил на меня глаз, как будто не он был у меня в гостях, а я у него.

Напрасно я надеялась, что он заговорит. Временами Федор Михайлович лишь бросал на меня изучающий взгляд из–под своих густых ресниц, как из–за неплотно прикрытых штор. Вот уж никогда бы не подумала, что передо мной мент. Он походил на кого угодно, в первую очередь на киноактера, на диктора центрального телевидения, на певца… Что заставило его заниматься такой неблагодарной, как милицейская, работой?

Впрочем, я поторопилась со своими выводами. Внешностью, может, и не походил, но стоило заглянуть в его глаза… Взгляд выдавал его милицейскую натуру.

– И все же, Лариса Сергеевна, с чего вы взяли, что вашу тетушку убили? – наконец открыл рот мой странный гость. – Наверное, успели поговорить с кем–то из местных. А они, понятное дело, всегда осведомлены лучше официальных лиц.

Как волка ни корми… До чего же занудный мужик! Почему да отчего… В детстве мы над такими посмеивались: «Чека не спит, Чека не дремлет!» Только как бы я над ним в душе ни смеялась, отвязаться от него простым молчанием вряд ли удастся. Да и если я скажу, вряд ли моей соседке это доставит какие–то неудобства.

– Вы правы, я говорила об этом с соседкой. Она рассказала, будто у тети Липы накануне гибели появился новый любовник. Намного ее моложе, в то время как прежде у нее был другой, как говорится, постоянный. Какой–то местный бизнесмен.

– Наслышаны, – неприязненно отозвался Михайловский.

– Вы сталкивались с ним по своей основной работе? – не могла не подколоть я.

– К сожалению, нет, – буркнул он и опять замолчал.

– И еще Лида сказала, что не заметила у тетки каких–то особых чувств к этому мужчине. Кстати, очень красивому.

– То есть Олимпиада Киреева встречалась с ним с какой–то особой целью?

– Ну да, с разведывательной, – сказала я.

До чего дурацкий у нас получался разговор. Мы пикировались, как дети, причем я говорила совсем не то, что хотела. А он выдавал слова порционно, словно предварительно каждое из них взвешивал.

– Интересно девки пляшут, – пробормотал он и уставился в чашку – собирался, что ли, на дне ее отыскать истину?

В доме надолго воцарилась тишина. Ну и гости у меня! Каждый занимается своими делами и почти не обращает на хозяйку внимания.

– Скажите, а вещи Леры теперь пропали? – спросила я, чтобы светски поддерживать разговор, если мужчина сам этим не занимается.

– Еще чего, – встрепенулся Михайловский. – Я тут же позвонил ребятам в Сочи. Разве можно оставлять такие случаи без внимания? И без наказания. А у них, между прочим, из брянской группы девушка пропала. Пятнадцатилетняя. И обнаружили ее исчезновение почти сразу, но не могли догадаться, где искать. Мой звонок оказался кстати. Думаю, этой горничной несладко придется. Как видите, наводчицы бывают не только у воров, но и у сексуальных маньяков…

– Хотите еще чаю? – спросила я, потому что мой гость опять задумался – до чего общительный собеседник!

– Нет, спасибо, больше не хочу.

Наконец–то я его напоила!

– Пойдемте тогда в гостиную, – сказала я, – все–таки там кресла, можно сидеть и молчать с куда большим комфортом.

Так мы сидели и думали каждый о своем, пока мне первой это не надоело. Молчать я смогу и в одиночестве.

Судя по всему, и он, и Валерия чувствовали себя в моем наследном доме превосходно. Словно они знали меня сто лет, половину из которых прожили со мной в этом самом доме.

– Простите, Федор Михайлович, за бестактный вопрос, но, если не секрет, сколько вы получаете?

– Денег?

– Заработной платы. Взятки можно не считать. Валерия перестала читать и в испуге уставилась на отца.

Кажется, эта тема была для него крайне болезненной.

– Шесть тысяч, – нехотя ответил он.

– То есть двести долларов в месяц. В день – примерно двадцать. Сколько бы вам понадобилось времени, чтобы раскрыть убийство?

– «Каменскую» смотрите? – поинтересовался он.

– Не угадали. Мой любимый сериал «Секс в большом городе»!

То, что случилось после моих слов, несказанно удивило: Михайловский смутился и оглянулся на чересчур упоенно читающую дочь.

Мне же было видно, что она едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.

– Давайте баш на баш: я остаюсь осматривать ваши местные красоты, а вы соглашаетесь на меня поработать. Как частный детектив.

Это уже была наглость. Можно подумать, что, согласившись осматривать пресловутые красоты, я делаю одолжение Михайловскому. Но он отреагировал вовсе не так, как я ждала.

– Да, вас тихоней не назовешь, – медленно протянул он, – и давно это вам в голову пришло? Насчет расследования.

– Только что, – любезно пояснила я. – Так сколько времени?

– Думаю, дня два–три.

– Округлим до пяти. Вы согласитесь за сто долларов провести для меня расследование и установить, кто убил мою тетку?

– Этим делом занимались костроминские ребята…

– Для которых вы – начальство, не так ли?

– Хочется уточнить: преследующее личные цели, – насмешливо покивал он.

Окажись поблизости Ольга и начни задавать мне вопросы, я бы не нашлась, чем объяснить свое неожиданное предложение. Увлеклась. Районным детективом или возможностью приобщиться к расследованию, чтобы потом рассказывать об этом своим внукам? Мало ли что напридумывала Олька, а за ней и Лида.

– А если выяснится, что имел место всего лишь несчастный случай?

– Что ж, я вернусь домой с чистой совестью. Сделала для памяти Олимпиады все, что могла.

– Лестно, что вы мне так доверяете. А если я вовсе не такой уж профессионал, как вам кажусь, и тогда пропали ваши денежки?

– Ничего, я еще заработаю!

– Круто! – хмыкнул он.

– Считаете, я все это затеваю только ради мести? Нет. Мне почему–то захотелось приехать и рассказать родителям, как все было на самом деле. Мы ведь все любили тетю Липу, и если ее убили, то нехорошо нам, ее родственникам, ничего не предпринять.

– Похвальное желание, – сказал Федор Михайлович и обратился к дочери: – Как думаешь, Валерия, браться мне за это дело?

– Конечно, браться, папа, тут и думать нечего.

– К тому же Лариса Сергеевна обещает нам заплатить. Аж сто долларов!

– Вы считаете, этого мало? – спохватилась я. – Давайте тогда двести.

Михайловский нарочито ахнул:

– Мой месячный оклад!

– Только вот деньги брать, по–моему, не стоит, – осторожно высказалась Валерия.

– Вот еще, дают – бери!

Я всполошилась: уж не смеется ли он надо мной? Михайловский гибко поднялся из кресла.

– Вы меня уговорили, Лариса Сергеевна. Я проверю, что там с вашей теткой случилось. Вот прямо сейчас пойду и поговорю с вашей соседкой. Кстати, как ее звать?

– Лида.

– А отчество?

– Спросите, когда будете с ней беседовать. Вы же хотите поговорить неофициально?

– Пожалуй, – кивнул он и вышел.

Валерия тут же соскочила с дивана и сказала заговорщическим шепотом:

– Лар, а ты уже весь дом осмотрела?

– Только в общих чертах, – сказала я.

Собственно, вчера я лишь поднялась по лестнице в мансарду и окинула ее взглядом. Да еще открыла платяной шкаф в спальне на первом этаже – надо было куда–то положить свои вещи.

По остальным двум комнатам внизу я немного походила, вроде как примеряясь. Мне понравилось все: и уютная, в зеленых тонах, спальня, и библиотека–кабинет. Холл, в котором мы сейчас сидели… Как говорится, без комментариев. Повсюду – никакой нарочитости. Все продумано и придумано для удобства. Странно, что тетка жила здесь одна…

– Давай с тобой все осмотрим? Не спеша. Начнем с мансарды…

Договорить она не успела. Вернулся от соседки ее папа, жутко сосредоточенный, и скомандовал:

– Собирайся, Валерия, поедешь с нами.

– С кем – с нами? – удивилась дочь.

– Со мной и с Лидией Тимофеевной. Она согласилась посмотреть кое–какие фотографии. Может, новый знакомый Олимпиады Киреевой у нас где–то засветился.

– Пап, а можно, я останусь с Ларисой?

– Видишь ли, я не уверен, что смогу заехать за тобой, у меня куча дел. Я ведь нарочно тебя торопил, чтобы пораньше приехать к Ларисе Сергеевне. Решил совместить приятное с полезным. К тому же Лариса Сергеевна, насколько я помню, собиралась к нотариусу? – Это уже обращались ко мне. – Могу вас подвезти. Вы умеете быстро собираться?

Я умею быстро собираться. На минутку вышла в спальню, вернулась уже одетая, в своем розовом костюме, который становится моей костроминской униформой. Тем более розовый цвет, говорят, очень идет к моим карим глазам.

Что думал по этому поводу Михайловский, я, к сожалению, не узнала.

У меня, между прочим, есть и своя машина, и до нотариальной конторы минут семь пешком – почему–то я упорно не хотела передвигаться по Костромино на своих двоих, – но я все же поехала с моими новыми знакомыми. Только заметила:

– Как там наш разговор насчет компьютеров, еще в силе?

– Я никогда ничего не забываю, – опять дежурно проговорил Михайловский и протянул мне листок с номером телефона: – Закончите здесь свои дела, позвоните мне в Ивлев. Я пришлю за вами машину.

Я кивнула, решив про себя больше с ним не разговаривать. Похоже, этот тип совсем не умеет общаться с людьми в обычном тоне. Только языком протокола. Ольга на моем месте давно бы послала его подальше.

Надо же, и телефон на листочке успел написать! Вообще–то во всем цивилизованном мире давно пользуются визитками. Или ментам они не положены? Мы с Олькой заказали их себе первым делом.

Улучив минутку, когда мы ждали Лиду, а выдающийся папа курил возле машины, юная подруга шепнула мне:

– Ты папе понравилась.

– Что ты говоришь! – в притворном ужасе отшатнулась я. – Как же тогда он относится к тем, кто ему не нравится?!

К обеду я уже держала в руках документы, свидетельствующие о том, что Лариса Сергеевна Киреева – владелица дома по улице Парижской коммуны, четырнадцать. Это меня, конечно, радовало, только вот как быть дальше? Что мне делать теперь, когда нечего делать? Михайловский наверняка еще в Ивлев не приехал, насчет компьютеров ни с кем не говорил, так что звонить ему нет смысла…

И пошла я на переговорный пункт, чтобы позвонить родителям и подруге Ольге. Предки наверняка еще на работе, и дозвониться обоим на производство весьма трудно.

А как сделать это вечером, если на улице Парижской коммуны нет таксофона – тащиться на переговорный пункт? Я оказалась права – дома никого не было. Иной раз мама приходила с работы пораньше, но не сегодня.

А вот Ольга взяла трубку сразу. Но то ли мою соучредительницу кто–то отвлекал, то ли слышимость была плохая, но она никак не могла понять, почему я должна задерживаться в городе, где у меня нет ни родных, ни знакомых. Пришлось сказать ей открытым текстом:

– Потому, что я наняла частного сыщика!

Это было не совсем так, потому что согласие – если это можно так назвать – прозвучало весьма расплывчато. То есть Михайловский и вправду делом моей тетки занялся, но то ли по моей просьбе, то ли из профессионального любопытства, я не могла ответить конкретно.

– Наняла, ну и Бог с ним, пусть работает, – отозвалась моя подруга. – Или ты теперь будешь сама следить за ним? Заплати и возвращайся, пусть отчет по факсу пришлет.

– А как с домом быть? Я же еще не решила. Думаю вот на соседку генеральную доверенность написать.

– Ты так хорошо ее знаешь, чтобы доверять продажу дома?

– Все равно нет другого выхода. Вряд ли этот дом можно продать за один день, ты согласна? В общем, приеду в воскресенье, – сказала я, – тут есть возможность съездить на одно суперкрасивое озеро. До конца недели остается каких–то пара дней. Выезжать сейчас уже поздно. Я не люблю ездить ночью.

– Никто тебя и не заставляет!

– Ну вот, а завтра четверг…

– Так бы и сказала, что работать не хочешь. А то частный сыщик!.. Постой, ты серьезно?

– Серьезнее некуда.

– Там у тебя ничего не случилось? – Голос Ольги зазвенел от тревоги за меня.

– Ничего. Это случилось полгода назад и не со мной.

– Ага, значит, я была права! Твою тетку убили?!

– Это пока неизвестно, – заметила я сухо; в самом–то деле, с моей теткой случилось несчастье, а моя подруга чуть ли не завидует тому, что у меня возникла необходимость в частном сыщике.

Переговорный пункт в Костромино небольшой, всего четыре кабины. Если в них прикрывать дверь, то уже через полминуты можно скончаться из–за отсутствия кислорода. А если дверь открыть, твой разговор становится достоянием общественности.

Поскольку я, как существо, дышащее кислородом, выбрала воздух, все присутствующие в зале слышали каждое мое слово. И потому сосредоточили на мне все свое внимание.

Я повернулась к ним спиной, но вряд ли слышимость от этого уменьшилась.

– Ладно, чего ты злишься! У тебя там такие дела, а я тут с тоски одна пропадаю.

– Ты хочешь сказать, что НИИ пластмасс отказался от своего заказа? – заволновалась я.

– Ну при чем здесь это. Забрали они свою оргтехнику и деньги заплатили… Я имею в виду в остальном – тоска.

Мне кажется, Ольга подобрала не то слово. У нее тоже что–то происходило, и потому она нуждалась в присутствии близкой подруги, с которой по этому поводу необходимо было советоваться… Ничего, немного подождет.

– Слушай, Лель, позвони моим предкам. К ним на работу не дозвонишься. А вечером мне неохота тащиться на переговорный пункт, тут больше позвонить неоткуда. Скажи, что у меня все в порядке. Но про сыщика пока ни слова, я сама расскажу, когда приеду.

– Не учи отца трахаться. А ты могла бы и подарить предкам сотовый телефон. С роумингом по всему миру.

– Имеешь в виду два, маме и папе?

– Не обеднела бы. Вместо того чтобы содержать Добровольского…

Опять за рыбу гроши! Ну не содержу я Николашу, сколько можно повторять!

– Так ты позвонишь моим родителям, или мне соседям звонить?

– Не только позвоню, но и заеду, уймись. А ты там все осмотри, вопрос с продажей дома реши, а то я подозреваю, ты уже решила домой укатить и подарить наследство чужому дяде, – сказала подруга.

Ее не поймешь: то приезжай, то не спеши уезжать.

– Конечно, а ты все знаешь!

– Вывод сделан неправильный. Дело в том, что я тебя знаю. Ты решила послать все подальше. Небось уже и себя оправдала: мол, подруга там одна зашивается, а мне с домом возись, не так ли?

– Та–ак. Может, мне вообще здесь остаться?

– Уж не истерику ли я слышу. Устала или боишься чего?

В самом деле, куда я так спешила? Надо разузнать, есть ли здесь контора по продаже недвижимости. Если нет, то где продавцы недвижимости размещают свои объявления. Права Ольга – богачка нашлась! Не хочется заниматься делами, или тебя пугает что–то, связанное с твоими чувствами?