Текст книги "Любовный напиток в граненом стакане"
Автор книги: Лариса Кондрашова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Лариса Кондрашова
Любовный напиток в граненом стакане
Глава первая
Ведьма умирала долго и мучительно. Она должна была передать кому-то свое знание. Но случилось так, что девушка, выбранная для этого, внезапно умерла – все не могут предвидеть даже ведьмы! – а другие люди боялись подходить к ее домику, заслуженно пользовавшемуся дурной славой. Сама она уже не имела силы, чтобы отправиться на поиски кого-то другого взамен умершей. Надо же, чтобы удача изменила ведьме именно перед смертью! А девушка была такая, что лучше и не надо. Смышленая и достаточно порочная. Но вот погибла. Попала между жерновами добра и зла, как с усмешкой объяснила себе ведьма.
На самом деле случилась автомобильная авария – молоденькие девушки и парни ехали домой с дискотеки после принятия некоторой дозы то ли экстази, то ли заурядной анаши, после чего хозяину машины, сидевшему за рулем, показалось, будто дорогу им перегородила какая-то фигура в белом. Он резко вывернул руль вправо, и машина рухнула в придорожный овраг. Причем погибла та самая девушка, получил тяжелые травмы ее парень, а сидевший за рулем отделался синяками и ссадинами
Ведьма сразу почувствовала, что с ее любимицей случилась беда, но ничего нельзя было поделать, а как срочно найти кого-нибудь другого, она не представляла.
Впрочем, умирающая сама была виновата в том, что ее дом обходили, будто зачумленный. В последние годы ведьма перестала скрывать свою личину. Надоели ей люди, жадные, трусливые. Наверное, потому, что победа над ними давалась слишком легко и не приносила ей удовлетворения, поскольку была предсказуемой. Большинство таких людей хотели получить все, не давая взамен даже капельки крови.
«На дурняк и уксус сладкий», – посмеивались они сами над собой. Конечно же, на свете были и другие люди, но они в услугах ведьмы не нуждались.
Те, что к ней приходили, от других таились, потому что подозревали: узнай кто об их намерениях, уже не ведьму станут винить в своих бедах.
Прийти сейчас на помощь той, что умирала – в муках так кричала, так ее, видать, корчило от боли, – значило признаться если не в знакомстве с ней, так в симпатиях.
Но у ведьмы все еще оставались ясной голова и чутким слух, так что в один прекрасный момент она смогла наконец услышать девичий голосок, который спрашивал у собравшихся в отдалении соседей:
– Чего это вы здесь стоите?
И порадоваться, что сатана все-таки не оставил ее своей милостью на смертном одре.
– Гармашиха умирает, – ответили ей.
Гармаш – была фамилия ведьмы.
– «Скорую» вызвали?
– Вызвали. Обещали приехать.
– Надо посмотреть, может, она уже умерла.
Ведьма как раз в надежде притихла.
– А кто пойдет, ты?
– Могу и я.
Ведьма знала, что девушка из бедной семьи, что она честолюбива и готова на все, лишь бы вырваться из нищеты и серости, в которой живет. Она считала, как все остальные, будто у Гармашихи припрятаны немалые деньги, и собиралась под благовидным предлогом их поискать.
То есть такое желание пряталось в самой глубине ее души, но у Гармашихи нынче слух был обострен, как никогда.
Свои желания девчонка оправдывала: мол, все равно у ведьмы никого из родственников нет. Деньги – то, чего как раз ей не хватало. Она хотела уйти подальше от своей среды, которая держала ее именно этим: отсутствием денег.
Несмотря ни на что, она уже сделала шаг по направлению к своей цели – смогла поступить в медицинский колледж, и не куда-нибудь, а на бюджетное отделение. Будущей медсестре пришлось за это накланяться, наунижаться и долгое время быть на посылках у заведующей фармакологическим отделением, но своего она добилась.
Трудно ей пришлось и в учебе, потому что девушка была не из тех, кто схватывает все на лету, но своей усидчивостью она добивалась того, что более талантливым оказалось недоступно по причине лени.
А усидчивая смогла даже получать повышенную стипендию, которую, впрочем, редко когда удавалось уберечь от жадных рук своих родственников...
Многие ее одноклассники – не то чтобы из богатых семей, но, скажем так, из обеспеченных – могли платить за каждый экзамен. А если девчонке помочь некому?
За тех, что учились с ней в одной группе, платили родители, а кто бы заплатил за нищенку? Каждый экзамен она с кровью вырывала у преподавателей, почуявших, как волки сырое мясо, вкус левых денег.
Надо сказать, в отношении ее преподаватели не слишком зверствовали. Они сразу видели, кто может платить им, а кто нет, и принимали таких, как она, бессребреников в качестве необходимого дополнения к той лужайке, с которой они так щедро косили банкноты. Такой вот дикорастущий одуванчик или подорожник, как ни коси, все равно вырастает. И ничего с него не поимеешь.
Никто из людей не подумал, что именно своим равнодушием, эгоизмом, страхом перед ведьмой: кто угодно, только не я – они подтолкнули юную студентку медицинского колледжа на путь, с которого нет возврата.
– Иди, милая, поищи, – усмехнулась ведьма; уж на таком-то расстоянии она могла внушить девчонке то, что хотела, тем более та и не сопротивлялась. Особенно когда перед ее глазами встало видение: шкатулка, в которой поверх толстых пачек денег лежат драгоценности.
Ведьма давно перестала придавать значение деньгам. Она знала то, что по-настоящему пьянит и будоражит, дает настоящее упоение, – власть. Секрет управления людьми. Любому мысленно сказать: «Ты мой!» И не сомневаться, что на деле так и будет.
Девчонка – между прочим, в глубине души она все же побаивалась – нерешительно двинулась к крыльцу.
– Я только взгляну, – сказала она остальным людям, и те закивали: мол, иди, иди, чего там! Понимали, что хоть и ведьма, а живой человек. – Я же все-таки будущий медик. Нельзя оставлять человека без помощи.
В конце концов, ведьма старая, у нее уже нет той силы, что была. Да и девчонке – той, что вызвалась идти, – нечего терять. Голая-босая, кроме пьяных папы-мамы, дома ничего не видит.
Едва открылась дверь и в горницу осторожно вошла тощая до синевы, вечно голодная девчонка, как ведьма не стала тянуть время и притворяться, а тут же заговорила по существу.
– Хочешь быть богатой? – спросила она.
– Хочу, – тоже не мешкая ответила сущую правду вошедшая: она была не из тех девушек, которых нужно упрашивать, она понимала, второй раз могут не предложить.
– А хочешь власти над людьми? Такой, что тебе и не снилась. Любого парня, какого захочешь, сможешь приворожить. Любого человека вылечить, если он тебе в дальнейшем может пригодиться.
– Хочу.
– Тогда дай руку, и я передам тебе свое ЗНАНИЕ. Такую-то малость – руку дать – девушка могла, что она и сделала не колеблясь.
Рука умирающей оказалась неожиданно сильной и цепкой. И в ту же секунду девушка почувствовала будто толчок в голову, и от него в ней как бы открылась дверь, куда что-то скользнуло. Она вдруг ощутила себя сильной и умной, гораздо умнее других людей.
– После колледжа я поступлю в медицинский институт, – неожиданно выговорила она, – и буду знать еще больше. Когда поднакоплю деньжат.
Ведьма одобрительно кивнула.
– Придешь в полночь, – сказала она, – а сейчас иди. Да ключи возьми, нечего замок ломать. – Она, смеясь, заперхала и, отдышавшись, уточнила: – У двери на гвоздике висят.
Девчонка вышла на крыльцо, где остальные любопытные при виде ее тревожно зашептались.
– И вам не стыдно? – высокомерно произнесла она. – Человек умирает, а вы ерунду всякую придумываете.
– Так «скорую» же вызвали, – откликнулся тщедушный мужичок, одетый в какое-то рванье.
И тут машина с красным крестом на боках и цифрами 03 как раз подъехала, а девушка, воспользовавшись суматохой, ускользнула. До полуночи ей здесь нечего было делать...
Эту историю рассказала Даше Уваровой бабушка, и рассказ ее внучка восприняла как обычную сказку. Это было лет пять назад, и девушка, надо думать, уже и колледж окончила, и в медицинский институт поступила.
Правда, имя отмеченной сатаной бабушка не назвала. Или не знала, или в глубине души и сама сомневалась, что все могло происходить именно так.
Даша посмеялась про себя: когда сказители хотят придать своему повествованию достоверности, они начинают уверять, что все было «на самом деле». Если это так, то откуда бы другим знать, чтопроисходило между ведьмой и этой девушкой? Вряд ли она сама рассказывала, значит, все, что случилось в доме ведьмы, выдумано от начала до конца!
А бабушка сидит по вечерам на лавочке с другими старушками, вот они и перемывают кости всем, кого видят, и выдумывают небылицы о тех, кого не видят.
Конечно, никаких ведьм на свете нет...
Рассказ из бабушкиных уст прозвучал давно, а вспомнила о нем Даша только теперь, по случаю.
И даже не тогда, когда муж – любимый и единственный, с кем в церкви венчались, – вдруг сказал в один прекрасный вечер:
– Скажи, есть у тебя на примете какой-нибудь хороший мужчина? Я имею в виду, надежный.
– Для чего тебе такой нужен? – весело спросила Даша.
Она и подумать не могла, что его вопрос о хорошем мужчине был задан неспроста, а именно в связи с самой Дашей.
Вспомнила она бабушкин рассказ позже, когда на этом – странном вопросе мужа – еще не кончилось.
Даша работала в парикмахерской мужским мастером. Это вовсе не повод заводить себе другого мужчину, но она была хороша собой и частенько получала от мужчин всякие предложения – вроде поехать с ними куда-нибудь, сходить в ресторан и еще кое-что из такого же на бора, на что хватает обычно фантазии у мужчин, когда они решают приударить за понравившейся женщиной.
Но мало ли кто что ей говорил. Она не обращала внимания. Собака лает, а караван идет. Ни разу всерьез не восприняла, ни разу к себе не примерила. У нее был муж, и она считала, что других мужчин существовать для нее не должно.
– Как «для чего»? – деловито ответил муж. – Я хочу знать, есть ли у тебя из знакомых мужчин кто-то, к кому ты смогла бы уйти... случись что со мной...
– А что с тобой может случиться? – насторожилась Даша.
Она подумала вдруг, а не заболел ли ее любимый муж какой-нибудь тяжелой болезнью, о чем не хочет ей сообщать, чтобы не волновать? У нее от такого предположения даже руки задрожали. Должно быть, и в ее лице что-то изменилось, потому что муж отвел глаза в сторону и пробормотал:
– Ну, чего ты сразу вскинулась? Я сказал просто так, на всякий случай, чтобы в случае чего... знать, что оставляю тебя в надежных руках...
Оставляет? Он имеет в виду, что оставляет вместе с этим светом или...
И вдруг ясно поняла: или!Именно так, он хочет ее оставить, чтобы уйти к другой!
Но как только он ухватил это ее понимание, тут же отработал назад. Стал мямлить что-то насчет своего беспокойства – ведь, если с ним случится непредвиденное, Даша останется одна с дочкой. А он не может о них не думать, хотя не оставит их без копейки, но ведь не в деньгах счастье...
Чем больше Даша его слушала, тем яснее понимала, что Виктор ее забалтывает. Клюква развесистая – вот как это называется! Но почему вдруг?
Она больше не хотела скрывать недоумение или делать вид, будто ни о чем не догадывается. Любящая жена не может не догадываться. Она лишь пытается уговорить себя, будто все еще может перемениться, и объясняет себе, что ей показалось, а на самом деле муж по-прежнему ее любит, и ее мысли – всего лишь усталость, бессонница, которой она стала страдать в последнее время.
Сама придумывает себе страхи, и сама же не может с ними бороться. Без ущерба для своей нервной системы.
Даша могла бы себя уговорить, но не хотела. Она вообще считала, что всякие непонятки надо выяснять сразу. А то потом случится что-то, для тебя – как гром среди ясного неба, и не будешь знать, откуда, каким образом, за что. Тщетно задавать себе и окружающим риторические вопросы. Хотя и небо давно не ясно, и гром прогремел не просто так.
Можно было бы потребовать от него объяснений, но теперь – Даша это знала наверняка – бесполезно. Если муж вот так уходил в глухой отказ, добиться от него того, что ей нужно, было невозможно.
А ведь он уже почти собрался с духом, хотел ей сказать... Чего же в последний момент-то передумал? Пожалел ее или пока не уверен в той, другой?
А может, он решил сам подыскать ей хорошего человека?
Но это она горько шутила сама с собой.
Однако как болит сердце! Готовила себя Даша к такому моменту, готовила, а как настал – выяснилось, что все ее заготовки пошли коту под хвост. И ведь готовила не потому, что подозревала мужа в неверности, а просто на всякий случай.
Какой-то психоаналитик – она недавно прочла его статью – объяснял такой, как у нее, случай. Мол, человек не вещь, и он не может принадлежать другому человеку вечно. Тем более по обязанности. Это он говорил о супружеском долге. И, мол, не стоит привыкать друг к другу так, как будто другого человека выдали тебе на вечное пользование, а нужно быть готовым к тому, что твой супруг может еще кого-то полюбить.
Но ведь, когда люди женятся, разве не готовят они себя к тому, что будут принадлежать другому человеку? И почему женщина может хранить верность, а мужчина нет?
Эти вопросы глупо задавать постоянно, ответы на них есть вполне конкретные: мужчины полигамны. Так их природа устроила. По крайней мере средства массовой информации единодушно это утверждают. Одно время ради интереса Даша проверяла, кто именно такие статьи пишет. Поголовно мужчины.
Выходит, любую распущенность можно объяснить таким вот заковыристым словом – «полигамность», и никто не виноват!
Еще как-то мимоходом она подумала, для чего вообще в сознание людей постоянно внедрять, что неверность – обычное явление. Ведь современный человек зависим от информации. Начните ему постоянно долбить, что институт брака себя исчерпал, он вообще не захочет создавать семью. И это при том, что воспитание детей в таком случае полностью ляжет на плечи женщин...
Стоп, стоп, это уже забота государства, его приоритеты, а не Даши – всего лишь жены и матери, которая хотела совсем немногого: иметь счастливую семью. Или это уже недостижимо?!
Как же она проглядела? Как допустила, чтобы этослучилось? Перестала обращать внимание на мужа? Она всегда помнила о своих обязанностях жены и матери. Перестала следить за собой? Тоже неправда. Тогда что? Неужели, что бы жена ни предпринимала, ничего в таких вот случаях не поможет? Выходит, всякая семья просто обречена на измену одного из супругов?
Ей не хотелось с таким утверждением смиряться. Получается, если исходить из слов мужа, Даша, едва выйдя из церкви, должна была озаботиться тем, чтобы подготовить себе новый плацдарм. То есть место, куда она могла бы перейти – мужчину, который бы ее всегда ждал, – в случае этого чего-то. Муж, значит, к своей зазнобе, а Даша тоже бегом к другому мужику. И только дочка – Ладушка – в таком случае ничего сделать не могла, потому что ее бы и не спросили. Мама повлекла бы ее за собой к новому папочке. Принимай и люби его, как прежде любила родного...
Даша ожесточенно смахнула накатившую слезу. Подруги говорили, что она несовременна. Горда. Мол, в теперешние времена гордость женщине ни к чему. Это атавизм, от которого всякой современной женщине надо избавляться сразу же, еще в период полового созревания. Для жизни ей больше нужны зубы, чтобы защищать от других волчиц свое достояние – мужа. И тоже огрызаться, кусаться, устраивать истерики, чтобы муж боялся даже заикнуться о том, как бы уйти к другой.
А Даша... Все поняла и промолчала. Просто всем своим видом дала понять: хочешь уходить – уходи.
Наверное, это его удивило. Он ждал именно сражения за себя, такого особенного?..
И был ведь особенный, чего уж там! Иначе разве Даша вышла бы за него замуж? Виктор был особенным для нее, потому что единственным. Она его полюбила. Поняла и приняла. Родила от него дочь. Любовно строила свое семейное гнездышко. Идеал. Чтоб в доме ни пылинки, в отношениях – ни трещинки. Строила и наконец построила! Кому теперь это надо?
Ей было плохо, но Даша решила, что будет держать себя за горло и ни в коем случае никому не показывать своего горя. Чтобы никто не смел ее жалеть.
Решила только: раз такое дело, надо подумать о себе. Но не в смысле найти другого мужчину, а в том, чтобы обеспечить себе и дочери достойное существование. То, к которому она привыкла. Дабы впредь от мужа не зависеть.
Ей казалось унизительным жить на средства человека, который ушел к другой женщине. Или уйдет. Какая разница, раз он уже стоит на пороге.
Нет, Даша должна достичь такого уровня материального благополучия, чтобы не брать от неверного супруга ни копейки. Потом. Когда он больше не будет ей принадлежать. Но теперь-то она еще в браке. И муж пока о своем желании уйти больше не заикается. Значит, что? Нужно поторопиться.
Казалось бы, не в такое время думать о материальном. Но мысль заняться самообеспечением будущего неожиданно оказалась удачной в том смысле, что Даша нашла себе подходящее занятие. Даже вспомнила поговорку о том, что работа лечит.
Мужу решила пока ни о чем не говорить. Сначала нужно было все продумать, просчитать.
В супружеской постели лежала, притворяясь спящей, а сама с бодрствующими глазами под горячими воспаленными веками все считала, прикидывала. Заставляла себя думать о своем деле, своем парикмахерском салоне, о котором прежде позволяла себе лишь помечтать вслух с легкой улыбкой.
Тогда по вечерам они, уложив Ладу, лежали на диване и делились своими новостями и планами. Даша рассказывала мужу, как бы мечтау нее могла осуществиться. То есть она могла бы открыть собственный парикмахерский салон.
Виктор обнимал ее за плечи, прижимал к себе и посмеивался:
– Хозяйка салона! Ты бы хотела так о себе говорить? Я и не ожидал, что ты у меня такая тщеславная.
– Конечно, – слегка обижалась Даша, – а как я могу говорить о себе теперь: мужнина жена, и все?
– Любимая мужнина жена, – поправлял он.
И вот, оказалось, эта мечта превратилась в насущную необходимость.
Она успела присмотреть себе небольшой участочек – всего полторы сотки, но в довольно оживленном месте – и теперь думала, какой дом под ее салон на нем можно было бы построить.
Не то чтобы элитный – на это потребовалась бы уйма денег, а что-нибудь среднее, но удобное и для мастеров, и для клиентов.
Лежала она себе, считала да прикидывала, а в глубине души ждала, что вот сейчас муж повернется к ней, обнимет и шепнет в ухо: «Притворяшка! А ты вовсе не спишь». И будет у них все как прежде. И никакой салон ей не понадобится. И выяснится, что все она себе напридумывала.
Глава вторая
Алле повезло. Вообще-то она не считала, что ей повезло, так говорили другие. Алла всего лишь думала, что судьба наконец повернулась к ней лицом и воздала по заслугам.
Какие у нее были заслуги? Если бы кто-то спросил, наверное, девушка не сразу нашлась что ответить. Может, терпение, с которым она несла свой крест? Но нет, это было бы слишком примитивно. Тем более что она сама не хотела что-то там нести. Заслуга была в том, что она не стала тем, кем должна была стать.
Родилась Алла Шахворостова в семье, которая была беднее бедных, с пьющим отцом и вздорной, истеричной матерью, которая вначале боролась с отцовской пьянкой, а потом и сама, как говорили в их краю, «села на стакан».
В чем действительно повезло Шахворостовой-матери, так это в том, что вскоре после рождения своего третьего ребенка – им как раз и была Алла – родительница застудила свои детородные органы и не могла больше рожать детей. Легко представить, что творилось бы в их крохотной саманной избушке, появись на свет другие дети, которых могла бы рожать и рожать здоровая алкоголичка. А дочь всех бы их нянчила...
И вот теперь справедливость восторжествовала. А произошло это лишь потому, что в нужный момент Алла оказалась в нужном месте и не струсила, когда пришло время сделать верный шаг.
Мало кто из девушек ее возраста не дрогнул бы, доведись им попасть в такое положение: пожать руку умирающей ведьме! Или той, кого люди считали ведьмой. Не важно. Главное, что Алла не испугалась. А уж о том, быть ведьмой или не быть, всякая женщина решает сама. Ведьмино знание она может приобрести и самостоятельно, если очень захочет. Алле судьба это предложила, и она не стала отказываться. Может, кому и страшно, а ей было интересно.
Родиться в такой семье, как ее, не иметь ни денег, ни знакомств, чтобы пробиться куда-нибудь повыше... Тут есть только два выхода: либо смириться и жить той же никчемной жизнью, каковая тебе с детства уготована, либо продать душу дьяволу. Пусть и в переносном смысле.
А уж если в результате такого действия ты получишь возможность управлять судьбами людей, то тебе не просто повезло, ты выиграла в лотерею по трамвайному билету!
Итак, «скорая помощь» увезла Викторию Гармаш в больницу. Старая женщина скончалась по дороге, в машине, чему тоже никто не удивился. Некоторые из тех, что толклись под дверью ее дома, смогли благодаря этому оправдать свое бездействие. Она бы все равно умерла!
Собственно, Гармашиха оказалась не так уж и стара. Позже, когда в руки Алле попали документы покойницы, она узнала, что женщине было всего шестьдесят три года.
Это никак не совпадало с прежними представлениями Аллы, по которым ведьма должна выглядеть неприлично молодо, даже если по паспорту ей не меньше семидесяти. Значит, ведьмы – простые смертные? В смысле физиологии.
– Как ты не побоялась к ней пойти? – с восторгом спрашивала Аллу соседская девчонка, на три года младше ее. – Я бы от страха умерла.
– А я, как видишь, жива.
– Значит, передала она тебе свое знание? И ты теперь тоже будешь ведьмой?
Она уставилась на Аллу глазами, полными смеси удивления и зависти. Девчонка была вся из себя невидная и думала, наверное, что со знаниями Гармашихи она могла бы иметь хотя бы ореол таинственности. Все бы из толпы выделялась.
– Неужели ты веришь в эту чепуху? – презрительно скривилась Алла. Она вовсе не собиралась делиться с кем бы то ни было ни своими знаниями, ни планами на будущее. – Никакая Гармашиха не ведьма. Обычная женщина, не очень счастливая.
– Говори, говори, обычная! – не согласилась девчонка. – А кто на Вальку Колобову порчу наслал?
– Прямо она сама взяла и наслала?
– Нет, конечно, ей Лизка заказала, чтоб на ее парня не заглядывалась.
– Значит, это все-таки Лизка виновата?
– Да что она бы смогла без Гармашихи?
– А почему же ты сама к ней не пошла?
– Побоялась, – честно призналась та.
– А меня боишься?
– Чего это я должна тебя бояться?
– Ну, если Гармашиха мне свое знание передала, так я ведь теперь тоже ведьма.
Соседка задумалась. Нахмурила брови, закусила губу, но вдруг лицо ее просветлело.
– Послушай, Алла, ведьма ты или не ведьма, я не знаю, ну а вдруг... Люди зря болтать не станут, нет дыма без огня. Может, ты просто не знаешь? Может, она тебе свое знание передала, а ты его пока не чувствуешь? Временно. Почему бы тебе в таком случае свои силы не попробовать? На мне. Я на все согласна. Кровью расписаться, душу отдать, только бы из этой лягушачьей шкурки вылезти!
– Элеонора! – У девчонки, имевшей серенькую, невзрачную внешность, было такое звучное имя. – Ну что ты несешь! Грамотная девчонка. Школу без троек окончила, а веришь в ерунду!
– Аллочка, миленькая, пожалуйста, сделай что-нибудь. Что ж мне, повеситься, если я такой мымрой уродилась? Ни один парень до сих пор в мою сторону не взглянул. А я тоже хочу и счастья, и любви...
Свой медицинский колледж Алла только через год заканчивала. По специальности фармацевт. И уже со второго курса подрабатывала во всяких медицинских учреждениях. Не только в аптеках. Еще и как медсестра – она мастерски делала уколы. Больные ее любили за «легкую руку».
Алла любила свою будущую профессию: фармацевт! Можно было говорить просто: медработник. Она произносила это слово с гордостью. Не вдаваясь в подробности. Пусть у нее пока и нет диплома, но ведь скоро будет. Кстати, и врачи – медработники, только они предпочитают говорить о себе именно «врач».
К умирающей Алла пошла назло всем остальным. Тем, что в испуге стояли перед ее дверью и боялись. Дрожали. И то, что женщина мучилась, им было наплевать. Из суеверия не хотели помочь человеку, а вот она, Алла Шахворостова, смогла.
Точнее, помочь не смогла. Как поможешь, если у нее с собой ни лекарств, ни кардиографа, ни самой обычной аптечки. А то, что Гармашиха попросила ее за руку подержать, тоже объяснимо: страшно ей было в одиночестве умирать.
И говорила ей умирающая тоже вполне понятные слова:
– Я умру, так ты, доченька, в моих вещах поройся, может, найдешь что для себя. Я тебе все свое имущество завещаю. Домик мой властям отойдет – завещание написать я все равно не успею, – а вещи забери...
И в самом деле кое-что Алла для себя нашла. И забрала, особо не совестясь. Не воровала. Исполняла последнюю волю покойной.
Кроме нее, никто в дом Гармашихи зайти не решился, потому Алла смогла не торопясь осмотреться... Нашла книгу «Основы черной магии». Между прочим, не старинную, как полагалось бы, судя по киношным триллерам, а вполне современную. 1998 года выпуска. Издательство «Магиофил». Алла никогда не слышала про такое.
Но если разобраться, о чем она прежде слышала? Ее никогда не привлекали никакие чудотворцы. Она вообще не была любопытной, хотя многие выходцы из их бедного и пьющего района любили поглазеть на какое угодно происшествие – лишь бы их это хоть как-то развлекло. Алла же принципиально не подходила туда, где толпились люди.
У Гармашихи она нашла перстень. С большим блестящим камнем. В драгоценных камнях Алла совсем не разбиралась, и перстень вполне мог быть какой-нибудь подделкой. Но смотрелся он здорово, потому что явно был старинным.
А вдруг камень настоящий? Металл был похож на золото, она разглядела даже полустершуюся пробу на ободке перстня.
Можно было бы пойти к ювелиру, проконсультироваться, но она боялась насмешки. Алла отчетливо представила себе презрительное выражение на лице мастера и его ехидное: «А перстень этот, девушка, можете повесить на елку!»
Еще она нашла цепочку и какое-то колечко, довольно невзрачное. Деньги, перетянутые обычной резинкой для бигуди. В общем, всего понемногу, что ее несколько разочаровало. Ведьмы, как прежде думала Алла, должны быть непременно богатыми. Или прятать где-нибудь клад. Если это так, он обязательно найдется. Ей пока некуда спешить.
Попались ей под руку и кое-какие бумаги. Одна из них – странная, отксерокопированная в нескольких экземплярах. «Мы, всемогущий Люцифер, совместно с Сатаной, Вельзевулом, Левиафаном, Элими, Астаротом и Другими получили сегодня пакт, заключенный с нами... (здесь стоял прочерк и, надо полагать, вписывалось нужное имя), взамен которого мы обещаем ему неотразимое влияние на женщин, отдаем ему самых прекрасных девственниц, честь монахинь, все мыслимые звания, почести, удовольствия и богатства. Он должен совершать прелюбодеяния раз в три дня, никогда не воздерживаться от пьянства, доставлять ежегодно нам выражение своей преданности, запечатанное собственной кровью, отвергать святые дары и возносить к нам молитвы... Дано в Аду, на совете Демонов».
И скрепил все это печатью некий секретарь Ваалбарит.
Алла про себя не могла не улыбнуться. Что же это за дьявольский документ, который отсняли на ксероксе? Самого ксерокса в доме Гармашихи не было, значит, кто-то ей его скопировал? Это сильно подрывало веру в то, что хозяйка дома и в самом деле была ведьмой. Ведь в таком случае ей достаточно было бы всего лишь щелкнуть пальцем.
Но это к слову. Алла искала в бумагах покойной какие-нибудь рецепты. Например, по улучшению внешности, чтобы помочь своей юной подруге Эльке. Вон с какой надеждой она смотрит.
Что поделаешь, хочешь жить – умей вертеться! Первое, что пришло на ум Алле, – косметика. Косметологию в медицинском колледже, между прочим, преподавали. Конечно, всякие там хирургические моменты были Алле не по зубам, но вот остальное...
Почему бы в самом деле не попробовать? Элеонора совсем за собой ухаживать не умеет. Хотя бы волосы покрасила, что ли, да глаза подвела. Или она уже совсем на себя рукой махнула? Считает, что ей никакая косметика не поможет?
– Хорошо, попробую, – решила Алла в ответ на просьбу девчонки, – но если получится... Что с тебя взять, денег все равно нет... Если получится, отработаешь. Год. Что скажу, то и делать станешь. Понятно?
– Понятно! – с восторгом ответила Элеонора. – Я на все согласна.
– Сегодня вечером приходи. Знаешь, где я живу?
– Конечно, знаю.
Алла снимала комнату. После того как она сделала обыск в домике ведьмы и кое-что для себя взяла, у нее появились средства, чтобы заплатить за съемную квартиру. Пока за полгода. В этом смысле она была осторожной. Полгода – срок немалый. И за это время все может произойти. Молодая девка, знакомая, вышла замуж за немца и уезжала с ним в Германию. Квартиру продавать не стала. На всякий случай. А вдруг среди немцев не приживется и захочет вернуться? Уезжала на два года, но договорилась с Аллой: если у той что-то в жизни изменится, тут же в Германию позвонит.
Итак, полгода в запасе у Аллы было. А там... Там, говоря словами среднего брата, карманника и картежного шулера, как масть ляжет.
Элеонора была у Аллы Шахворостовой первой клиенткой. Надо сказать, для нее ничего магического не понадобилось. Сделала несколько раз косметическую маску: прыщи убрала, лицо слегка отбелила. Потом дала снадобье. По диагнозу, который Эльке поставила. Уж очень она тощая. Оттого и цвет лица неважный, и кости торчат неаппетитно. Получше бы ей питаться... Но для начала и снадобье поможет.
Ничего особенного, пивные дрожжи развела по своему способу, но тумана нагнала. Мол, пей в полнолуние, в двенадцать ночи, с последним ударом часов... До чего люди, оказывается, доверчивые! Она смотрела в расширившиеся от возбуждения глаза Эльки и понимала, что та верит ей безгранично. Подумав, добавила:
– Поправиться тебе, конечно, надо, но особенно на макароны и мучное не налегай. Это все не столько полноты телу дает, сколько рыхлости. Лучше лишний раз яблочко съешь.
– Яблоки есть? – удивилась Элеонора.
– Что же, у вас и яблок не бывает?
– У бабушки в деревне – полно, да только братья мои их возить не хотят. Мол, чего с сумками таскаться! Зато, когда я привожу, за вечер все и стрескают.
– Придется тебе привыкать эгоисткой быть, – посоветовала Алла.
– Как это?
– Так. Привези яблочек да и спрячь где-нибудь. Ну, я не знаю, в сарае или на чердаке. И ешь потихоньку, когда никто не видит.
– Как-то неудобно, – промямлила Элька.
– Неудобно сидеть вдвоем в почтовом ящике! – рассердилась Алла. – Ты хочешь стать красивой?
Впрочем, о последнее слово она споткнулась, потому что и сама не была уверена, что из Эльки можно сделать что-то более-менее приличное.
