Текст книги "Заговор Теней (СИ)"

Автор книги: Лариса Базарова

Соавторы: Ольга Шевчук,Константин Утолин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

Ну, естественно, в таком сюжете можно будет описать уйму приключений, погонь, стрельбы, поединков – все то, что публике надо... А специально для тебя, так уж и быть, любовную линию допишу. Да, я же не сказала – именно тебя я вижу в роли этого героя в зрелом возрасте, когда он уже супермен, победитель! И он добивается любви женщины, о которой когда-то и мечтать не смел! Потому что она тоже – избранная, необыкновенная, достигшая немыслимых высот...

Энджи говорила все это с таким жаром и убежденностью, что сама себе поражалась.

– Ну что ж, это может быть интересно, – потирая подбородок, сказал Крэйг, – особенно если туда спецэффектов всяких побольше добавить...

– Будут любые эффекты, какие захочешь! А главное – там будет новая философия жизни. Философия избранности! А ведь эта мечта – о том, чтобы подняться над толпой, достичь успеха, победить, возвыситься – она тайно или явно живет в душе чуть ли не у каждого...

– Ты знаешь, мне эта идея, пожалуй, нравится... Скажу тебе честно: я сам актером стал только потому, что мечтал оторваться от толпы, стать особенным, не как все. Я никому об этом не говорил раньше. Тебе – первой.

– Вот видишь! – еще больше оживилась Энджи. – Но тебе это удалось. А для большинства людей это так и осталось недостижимой мечтой. А мы им покажем, что и они могут! Надо только отказаться от этой примитивной обывательской морали. Надо осознать, что ты – избранный. Ты – велик. Ты можешь встать над миром. И есть в мире сила, которая поможет каждому, кто встал на этот путь. Поможет стать из обычного человека – существом иного порядка.

– Заманчиво, заманчиво, – задумчиво повторял Дэниэл.

– Заманчиво? Да мы всех сделаем с этим фильмом! Это будет бомба! – Тут Энджи осенила еще одна мысль. – Я только теперь поняла, почему у меня в последнее время был, э-э... некоторый дефицит свежих идей. Потому что пошлые мелодрамы никому больше не интересны! Нужно новое кино... Принципиально новое!

– Решено, я снимаюсь у тебя, Энджи! – воскликнул Крэйг. – Я верю в твою идею!

В этот самый момент из-за кустов вышел высокий седой мужчина. Это был Рон, преуспевающий голливудский продюсер, а по совместительству и теперь уже бывший муж Сандры, по поводу развода с которым и устраивалась сегодняшняя вечеринка.

– Рон, что ты здесь делаешь? Ты что, подслушивал? – Энджи была неприятно поражена.

– Ну что ты, Энджи... Как ты могла подумать такое... Просто шел мимо и случайно услышал обрывок вашего разговора.

После обмена рукопожатиями с Крэйгом, с которым, как оказалось, они были знакомы, Рон буквально обезоружил Энджи своим напором:

– Значит, так. Как я понял, у тебя есть сценарий нового фильма, и Дэниэл уже готов в нем сниматься. А помнишь ли ты, что согласно контракту, срок действия которого еще не истек, все созданное тобой в первую очередь должно быть предложено именно нашей кинокомпании?

– А я именно тебе, Рон, и собиралась предложить свой новый сценарий. Или ты в этом сомневался? Так что же – решено, и ты берешься финансировать съемки моего нового фильма?

– Берусь, даже не читая твоего сценария, Энджи! Я знаю, что Дэниэл разборчив в выборе ролей, и если уж он согласен сниматься, значит, ты и впрямь придумала нечто выдающееся! Прямо на днях и начнем! Ты готова?

– Конечно!

– Вот и отлично. Значит, прямо завтра подписываем контракт, и ты присылаешь мне готовый сценарий.

Энджи лишь на мгновение задумалась, хватит ли ей ночи, чтобы переложить все идеи и сюжетные ходы на бумагу. И решила, что хватит. Она испытывала небывалый прилив вдохновения!

– Тогда я пошла наносить последние штрихи! До завтра! – она махнула рукой обоим мужчинам, и легкой походкой двинулась по дорожке. Но актер, похоже, не торопился с ней прощаться – он догнал ее и пошел рядом.

– Мистер Крэйг! Вот вы где! – навстречу им из-за кустов сирени внезапно вынырнула стайка женщин. Энджи узнала Сандру в компании изрядно подвыпивших подруг.

Женщины окружили актера, наперебой пытаясь завязать с ним разговор, но Сандра, отстранив их, заявила:

– Нет, нет, дорогие, на сегодня мистер Крэйг ангажирован только мною! – И добавила уже другим, интимным тоном, заглядывая ему в глаза: – Не правда ли, милый?

– Да-да, дорогая, конечно, но... не сейчас. У меня важный деловой разговор. – С этими словами он снова взял под руку Энджи, все еще стоявшую рядом.

Сандра вспыхнула, и, увидев в отдалении бывшего мужа, бросилась к нему:

– Ронни, подожди! Может, хотя бы поцелуешь меня на прощанье?

– Не сейчас, дорогая. Дела не ждут. Мне нужно срочно подготовить проект контракта с Энджелиной.

– Что?

Оглянувшись, Сандра увидела, как Дэниэл Крэйгласково обнимает Энджи за талию и что-то шепчет ей на ухо.

Только вовремя подставленный локоть кстати подошедшего официанта помог Сандре Редстоун не грохнуться в обморок прямо в саду у фонтана, на виду у десятков гостей.

3.

Дождь... Сколько дней подряд уже с неба сыплется этот противный мелкий дождь? И когда это все, наконец, кончится?

Фёргас остановился напротив паба под названием "Дикая лошадь", отряхнул влагу со своих реденьких рыжеватых волос и вошел в заведение, стараясь расправить сутулые узкие плечи, и вообще выглядеть поувереннее. Он лишь недавно приехал из Ирландии и пока имел смутное представление о том, как следует себя вести в подобных кабачках этой английской провинции.

– Виски! – сказал он бармену, стараясь придать решительность голосу.

– Сколько?

Фёргас заколебался, и его неуверенность не осталась незамеченной для пристроившегося у стойки завсегдатая, здорового молодого мужчины, который не преминул громко фыркнуть, оторвавшись от своего стакана.

– Так сколько вам виски? И какого? – терпеливо спросил бармен.

– Налей-ка ты ему водички, Дин. Горло промочит, может, вспомнит, – постоянный клиент у стойки уже откровенно веселился.

Поскольку Фёргас так и не нашелся, что ответить, бармен, и правда, довольно небрежно швырнул ему стакан с минералкой. Фёргас, судорожно зажав его в руке, попятился вглубь заведения, сел за столик, и уныло склонился над стаканом.

Тем временем вышедшая из туалетной кабинки черноволосая девушка подошла к его столику и растерянно остановилась. Фёргас поднял голову.

– Простите, – улыбнулась девушка. – Не могли бы вы встать?

– А в чем, собственно, дело? Что вам нужно? – неожиданно для себя он закричал слишком громко, но сорвался на фальцет, от чего его голос прозвучал не гневно, а пискляво и жалко. Завсегдатай с барменом одновременно разразились коротким смешком.

– Да ничего, – смутилась девушка. – Просто вы сели на мои перчатки.

Фёргас покраснел и поспешно вскочил со стула. Перчатки прилипли сзади к брюкам, и когда он встал, упали на пол, но Фёргас сделал вид, что этого не заметил. Девушка слегка замешкалась, но потом наклонилась и потянулась рукой под стул, чтобы поднять перчатки. Завсегдатай отставил в сторону недопитый стакан и направился к их столику.

– Эй, приятель, и тебе не стыдно? – здоровяк был выше и значительно крепче Фёргаса, и тот сразу ощутил страх под ложечкой.

– А ч-что такое? – выдавил он из себя.

Но мужчина уже повелительным жестом указывал на дверь, и Фёргас не осмелился не подчиниться. Но едва он оказался на улице, как тут же получил пару сокрушительных ударов под дых и в лицо. Победительно потирая костяшки пальцев, ударивший его здоровяк скрылся внутри заведения.

Трогая разбитый нос – не сломан ли? – и пытаясь остановить кровотечение, Фёргас почувствовал, как кто-то коснулся его плеча, и услышал нежный голос:

– Давайте я вам помогу... – Рядом с ним стояла все та же черноволосая девушка, на чьи перчатки он так неудачно сел. – Вы же из-за меня пострадали. Где вы живете?

Фёргас молчал, борясь с брезгливостью к самому себе, но все же позволил девушке себя поддержать, и даже оперся на ее плечо.

– А я вас знаю, – продолжала девушка, – я была на лекциях по ирландской литературе, которые вы читаете у нас в университете.

Это было уже слишком. Фёргас стиснул зубы от стыда. А потом проскрипел сквозь зубы:

– И вы хотите сказать, что хоть раз досидели до конца лекции?

– Ну что вы, это было очень интересно...

– Послушайте, леди! – Фёргас почувствовал, что больше не в силах выносить эту пытку, и грубо оттолкнул девушку. – Если вам охота шляться по ночам и вешаться на мужчин, то вы ошиблись кандидатурой!

Девушка потрясенно взглянула на него, обиженно тряхнула головой и пошла прочь. Потом обернулась и бросила через плечо:

– Да кому ты нужен, задохлик!

Держась за стены, Фёргас побрел к дому. На площади о чем-то весело беседовала компания парней и девушек. Подойдя ближе, он разглядел среди них все ту же черноволосую незнакомку. Ее обнимал высокий крепкий парень. Фёргас увидел, как, перекинувшись еще парой слов с приятелями, парень усадил девушку в роскошный "Ламборджини". Наверное, единственный в этом городке. Круто развернувшись, машина пролетела мимо Фёргаса, окатив его с головы до ног из придорожной лужи.

"Неудачник! Дерьмо! Дрянь распоследняя! Ничтожество! Слизняк!" – скрипя зубами, Фёргас отряхивал запачканные брюки и клеймил себя последними словами. Если бы он только мог, он бы сам разбил себе в кровь свою отвратительную ирландскую морду...

Добравшись, наконец, до дома, он швырнул в угол отяжелевшую от дождя куртку и начал сбрасывать мокрую одежду. Забыть, поскорее забыть этот отвратительный денек, этот мерзкий городишко, и все, что с ним связано. Не позднее, чем завтра, он бросит все к черту и уедет отсюда. Решено. А сейчас – скорее все забыть.

Кое-как смыв с разбитого лица остатки запекшейся крови, он выдвинул верхний ящик полурассохшегося комода – его доходы только и позволяли снимать этот старый полуразвалившийся домишко с такой же разваливающейся мебелью, – и ворча и чертыхаясь, начал открывать одну за другой многочисленные коробочки, выбрасывать какие-то бумаги, и, наконец, нашел завалявшуюся упаковку снотворного. Выпив сразу две таблетки, он уже собирался прилечь, когда где-то над его головой раздался негромкий хлопок и что-то звякнуло, словно разбилось стекло. "Чердак, – подумал он, увидев в потолке люк. За все время, что он живет в доме, он ни разу туда не поднимался. – Интересно, что там могло звенеть? Надо проверить на всякий случай". Знал бы Фёргас, как было спланировано это его гарантированное привлечение внимания к чердаку – уже получил бы сюжетную линию для рассказа. А знал бы, кем – для целой серии романов. Но он ничего этого не знал. И тем не менее, привлеченный донесшимся сверху звуком, полез, наконец, на чердак.

Взяв фонарь, он подставил стремянку к закрытому люку в потолке, и полез наверх. Толкнул рукой дощатый люк, и тот, жалобно скрипнув, открылся. Сразу стало слышно, как по железной крыше дома тихо барабанит дождь. Луч света от фонаря упал на торчавшую в боковой стене лампочку. Ого, может, здесь и электричество есть? Он нашел выключатель, и зажмурился от неожиданно яркого света, а когда глаза привыкли, огляделся по сторонам.

Фёргас пошарил рукой около люка и, нащупав выключатель, зажмурился от вспыхнувшего света. Чердак был завален всевозможной рухлядью, среди которой Фёргас увидел коробку, в которой поверх каких-то папок лежали осколки стеклянной банки. Фёргас решил их выкинуть и приподнял коробку. Дно у той разошлось, и вывалившаяся из коробки металлическая банка, судя по этикетке, с краской больно ударила его по ноге. Фёргас сморщился, но тут же заметил вывалившиеся из коробки тетради. На одной из которых было крупно и, что привлекло его внимание, по-ирландски написано «За границами Фрейда и Юнга». А чуть ниже более мелким шрифтом значилось «Генетические особенности понимания национальной психологии».

Фёргас хмыкнул, раскрыл тетрадь и сильно удивился. Там были ровные рукописные строчки, написанные также на ирландском языке. Фёргас даже присвистнул от неожиданности. Сами ирландцы в большинстве своем уже давно не могли ни говорить, ни писать на этом языке. А тут целая рукопись!

Фёргас взял тетрадь, спустился с чердака и, преодолевая начавшуюся сонливость, пробежал глазами по строчкам. Внезапно один абзац привлек его особое внимание, и он стал читать:

"Получается, что, с одной стороны, неандертальцы вовсе не люди, а какой-то другой вид человеческой природы, а с другой – наиболее близки к ним по некоторым биохимическим признакам именно ирландцы. Вымирание неандертальцев можно отнести только к агрессивному распространению на всей территории Земли вида homo sapiens. За счет своей повышенной агрессивности и приспособленности к стайному поведению они истребили неандертальцев, переняв у них некоторые культурные навыки. В частности именно в захоронениях неандертальцев встречаются изделия и украшения, тогда как захоронения homo sapiens, относящиеся к этому же периоду времени, являют собой простой могильник. Неандертальцы стояли на более высоком культурном уровне развития, но не были столь агрессивны, что и послужило причиной их вымирания. Именно это я и считаю поводом частичной потери национальной памяти ирландского народа".

Вот это да! Ирландцы – потомки не homo sapiens, а другого человеческого вида, при чем более развитого и культурного? "Я же это давно чувствовал, подозревал! – подумал Фёргас, приходя в состояние восторженности и возбуждения, у него даже глаза загорелись. – Мы особенные, и только эти сволочи – бритты и саксы – помешали нам и мешают сейчас проявить себя, да и просто жить!"

Дальше он читал с жадностью, лихорадочно перелистывая страницы:

"Таким образом, основываясь на трудах Дарвина, Маркса и Манна, я пришел к выводу, что без наличия конкуренции человечество неизбежно ждало бы вырождение.

... Если понимать внутривидовую агрессию как решимость выдвигать и отстаивать свои претензии на некие "ресурсы" (место в иерархии, территория, право на самку, пища и т.д.), то понятно, что агрессия – неотъемлемая составляющая любой сколько-нибудь сложной социальной организации.

... Ссылаясь на труды Конрада Лоренца, – писал неизвестный автор, – отмечу, что...

... Человеческая агрессия – неотъемлемая часть человеческого общества, так как при ином раскладе невозможно выстраивание иерахии, а также само развитие.

... Агрессия – базовая, основополагающая сила прогресса. Согласно теории Докинза, которую он излагает в своей книге "Эгоистичный ген" – структурной единицей эволюции является не популяция, а собственно сам ген. Следовательно, – агрессия заложена в нас генетически. Как способ выживания....

... А теперь давайте задумаемся о том, что если бы не было в мире агрессии хотя бы физической. Тогда просто не надо было бы защищать свой дом, свою землю, могилы своих предков и культурное наследие своего народа. Тогда в каждом человеке просто напрочь отсутствовало бы чувство патриотизма. А разве можно представить себе здоровое человеческое общество, в котором нет места духу патриотизма и гордости за свое Отечество?

... Сама природа сначала заставляла людей конкурировать с другими видами фауны. Теперь идет естественный отбор внутри человечества. Именно он помогает человечеству выжить. Как ни цинично это звучит, но если сильные особи потеряют преимущество при воспроизведении себе подобных, то человечество деградирует. Поэтому конфликты, начиная от мелких ссор и заканчивая мировыми войнами – есть внутренний механизм саморегуляции человечества".

Все прочитанное показалось Фёргасу небывалым откровением, озарением, посланным свыше.

"Выживает сильнейший! – думал он. – Выживает агрессивный! Ну конечно! Это же так просто! А наши предки со своим миролюбием оказались обречены на вымирание! И если мы, их потомки, еще не все вымерли, то только потому, что тоже сумели развить в себе агрессию. Да! Теперь я знаю, что делать. Я сумею зажечь в сердцах боевой дух! Хватит быть интеллигентным мямлей, рохлей, "задохликом"! Я вам покажу, какой я задохлик! Вы все еще будете у меня в ногах ползать!"

Руки у него дрожали, да и зубы постукивали от нервного возбуждения. Спать расхотелось совершенно. Перекусив на скорую руку, он устроился на диване в гостиной и, взяв блокнот и ручку, принялся делать выписки из лежащей перед ним рукописи неизвестного автора:

"... Всем известно, что научный прогресс значительно ускоряется во время войн и конфронтаций. Но не только прогресс. Сама природа сначала заставляла людей конкурировать с другими видами фауны. Теперь идет естественный отбор внутри человечества. Именно он помогает человечеству выжить. Как ни цинично это звучит, но если сильные особи потеряют преимущество при воспроизведении себе подобных, то человечество деградирует. Поэтому конфликты, начиная от мелких ссор и заканчивая мировыми войнами – есть внутренний механизм саморегуляции человечества.

... Первобытные люди, потомками коих мы с вами являемся, выжили, поскольку конкуренцию (а её хватало, и конкуренты были по меркам того периода очень сильные) сумели выдержать. Полагаю, не случись этого – не было бы и нашего современного общества... Само человеческое общежитие заставляет людей бороться друг с другом, выстраивая иерархические лестницы и распределяя себя же по её ступеням – отсюда устойчивые общественные образования, государственности. И только в такой форме человечество как-то способно выживать, только так, а не иначе".

"... Агрессия есть необходимое условие для соперничества, необходимого для выживания человечества. Если вы вступаете в противостояние, то желаете победить – возвыситься над своим оппонентом. Агрессия нужна в любом противостоянии, независимо от его качества. Так, научная дискуссия может проходить даже более яростно, нежели боксёрский поединок".

Вот так. Вот оно. Теперь все ясно. Все абсолютно понятно. Чтобы человечество развивалось, нужна конкуренция. А чтобы выдерживать конкуренцию, нужна агрессия. Только так. И никак иначе.

Фёргас знал, как ему жить дальше и что делать.

Отложив тетрадь, он встал и подошел к зеркалу. На него смотрел оттуда совершенно незнакомый человек. То есть Фёргас видел, что это он сам, и все же – как будто не он, а кто-то другой. Прежнее рассеянно-застенчивое выражение глаз исчезло. Теперь взгляд был прямой и жесткий, и в глубине глаз как будто появились пронизывающие буравчики. Голова села на шее как-то совсем иначе – высоко и гордо. И даже осанка изменилась! Сами собой расправились и даже стали шире плечи, а ведь он раньше никак не мог справиться с этой сутулостью! Ему показалось, что он даже стал выше ростом.

За окном давно уже рассвело, и дождь наконец прекратился. Фёргас неожиданно почувствовал, что опять голоден. Он прошел на кухню, сделал себе огромный сэндвич с сыром, и тут зазвенел телефон.

Продолжая жевать, Фёргас снял трубку.

Звонил Пит, знакомый Фёргаса еще по колледжу. Они не виделись сто лет. Их пути давно разошлись, Пит пошел учиться в школу бизнеса, а Фёргас стал историком и филологом.

– Слушай, приятель, – без предисловий начал Пит. – Я помню, ты в колледже бумагомарательством занимался. Ну, сочинял там опусы какие-то. И даже вроде премии получал, хвалили тебя за это. Говорили, стиль у тебя хороший. Было дело?

– Было..., – растерянно ответил Фёргас. – Да это ж когда было-то? Я с тех пор этим и не занимался почти... Так, разве что, для себя пописывал иногда. А ты что вдруг об этом вспомнил?

– А то и вспомнил, – ответил Пит, – что я теперь книгоиздатель. Крупное издательство приобрел. И надеюсь хорошие барыши получать. Не без твоей помощи, между прочим.

– Ты что же... хочешь, чтобы я написал... книгу?

– Конечно, хочу! И только попробуй отказаться! Давай-ка, тряхни стариной. Хватит тебе твою занудную историю литературы лоботрясам вдалбливать. Пора браться за настоящее дело! Я в тебя верю, у меня, знаешь ли, чутье с некоторых пор на таланты.

Фёргас хотел было отказаться, но вдруг его голову словно снова озарила какая-то вспышка. Он внезапно понял, что в его душе больше нет былой неуверенности и сомнений. Напротив, он был уверен в успехе!

– Отлично! – сказал он Питу. – У меня кстати есть неплохие новые идеи. Думаю, месяца через три-четыре будет у тебя новый роман. С совершенно оригинальным взглядом на историю Ирландии! И вообще на природу человека и человеческую судьбу. Сюжет пришел в голову потрясающий! В общем, сам увидишь!

– Ну вот и прекрасно! Значит, решено. На днях подпишем контракт, и я сразу же плачу аванс. Я уже уверен, что это будет бестселлер.

Положив телефонную трубку, Фёргас тут же сел за свой старенький компьютер. Наконец-то! Наконец ему выпал шанс. И он использует этот шанс на все сто, а может, и двести процентов. Он им всем докажет. Он, Фёргас Адамс, станет знаменитым писателем.

Вечером того же дня, вразвалку подойдя к пабу "Дикая лошадь", он ногой открыл дверь, и решительной походкой направился к стойке, неотрывно глядя в глаза бармену жестким пронзительным взглядом.

– Но-но, поаккуратнее... – начал было тот, но почему-то осекся и замолчал.

Вчерашний поколотивший его здоровяк снова сидел здесь. Но Фёргасу почему-то не было страшно.

– Ты погляди-ка, опять явился..., – сказал здоровяк, но продолжить не успел.

– Заткнись, дерьмо! – бросил ему в лицо Фёргас с неожиданной для самого себя злостью и энергией, и здоровяк и впрямь заткнулся, наверное, от неожиданности.

– Виски! – Фёргас небрежно бросил бармену деньги. – Да побольше! И самого лучшего! Сдачу забери себе.

Бармен услужливо подал ему полный стакан виски, и Фёргас устроился за стойкой рядом со здоровяком. Сделав глоток, заглянул ему в глаза и сказал:

– А ты запомни: меня зовут Фёргас Адамс! Запомнил? Так вот: ты еще гордиться будешь тем, что сидел рядом со мной в этом вонючем заведении!

– Да ладно, приятель, – миролюбиво ответил тот. – Я смотрю, ты смелый мужик, раз рискнул сюда снова придти. Так что ты уж прости за то, что я погорячился вчера... Уж больно день выдался хреновый. Давай еще выпьем – я угощаю.

– Ладно уж, "проехали", – снисходительно произнес Фёргас. – И забыли. Но только на первый раз...

4.

Дмитрий сидел в кожаном кресле приемной и наблюдал, как секретарша заваривает кофе.

– Директор скоро вас примет, – она улыбнулась ожидающим своей очереди посетителям, которых кроме него было еще двое, одернула короткую юбку и прошла с подносом в кабинет, слегка покачиваясь на высоких каблуках.

Дмитрий от нечего делать начал рассматривать журналы на стеклянном столике. Один из них был раскрыт в разворот и лежал обложкой вверх. Он назывался "Банковские технологии". Номер был очень старый, просто-таки древний, и Дмитрий удивился, как это он оказался среди свежих номеров прочей лежащей на столе прессы. К тому же фирма была компьютерная, а журнал явно непрофильный.

– Простите, как вы сказали, ваше имя? – секретарша вышла из директорского кабинета и теперь обращалась именно к нему.

– Что? Козырев. Дмитрий Козырев. Программист.

– А ваше? – спросила секретарша молодую девушку, которая скромно сидела возле окна и слушала плеер.

– Елена Северцева. Программист, – громко сказала девушка, быстро снимая наушники.

Дмитрий досадливо скривился.

Секретарша кивнула и вновь скрылась за дверью кабинета. Затем вышла и вежливо пригласила пройти туда девушку. Дмитрий вздохнул и взял со столика "Банковские технологии".

Статья, на которой журнал был открыт, называлась "Финансовая среда, данная в ощущениях". Оригинальное название привлекало внимание. Дмитрий начал читать.

Автор писал про теорию хаоса, генетические алгоритмы и даже про средства ВР и возможности их использования для моделирования финансовых процессов и прогнозирования. Углубившись в чтение, Дмитрий едва не пропустил приглашение секретарши.

– Проходите, – пригласила она.

Дмитрий тут же поднялся и пошел в кабинет.

Девушка с плеером, вошедшая туда перед ним, теперь сидела за столом и что-то увлеченно писала на листе бумаги.

– Итак, – директор, лысый полноватый мужчина равнодушно посмотрел на очередного претендента на должность. – Где вы раньше работали?

– В издательстве. Сисадмином.

– А теперь решили, что вы программист? Да еще и в области компьютерных игр, на которых специализируется наша фирма? – улыбнулся директор. – Какое у вас образование?

– Незаконченное высшее. Ушел из политеха.

– Ушел, – констатировал директор с таким видом, как будто ничего другого от него и не ждал. – Что за программы раньше писали?

Дмитрий выложил на стол резюме со списком работ.

– Молодой человек! – сказал директор, мельком проглядывая список. – Вы ведь знаете, что в нашем городе лишь моя компания платит такую зарплату. И почему-то сюда каждый день приходит куча недоучек, которые считают себя компьютерными или дизайнерскими гениями.

– Значит, вы меня не берете?

Девушка победно взглянула на Дмитрия и протянула директору свой листок.

– Давайте-ка сделаем так, – директор вынул из ящика стола дискету, протянул ее Дмитрию, и одновременно придвинул к себе список работ девушки. – Вы напишете мне несколько эпизодов в рамках вот этого сценария игры и скрипты к ним. А там посмотрим.

– И сколько даете времени? – Дмитрий попытался улыбнуться, но улыбка получилась кислой.

– А как напишете. Это касается и вас, сударыня, – он кивнул головой в сторону девушки. – Тот, кто придумает лучше и быстрее – тот и будет работать. Ясно?

Дмитрий угрюмо кивнул и вышел из кабинета. По дороге он взял со столика заинтересовавший его журнал, решив, что с этих буржуев не убудет, а он еще не дочитал до конца интересную статью.

– Ну, как прошло собеседование? – дома Дмитрия встретила жена Наташа. Она была беременна уже на восьмом месяце.

– Никак. Народу там... – Дмитрий погладил жену по животу.

– Погоди. Так тебя не взяли? – Наташа напряженно посмотрела на мужа, отодвигая его руку.

– Скорее нет, чем да, – попытался отшутиться Дмитрий.

– Ты издеваешься, что ли? – в ее голосе зазвенели слезы. – А на что мы жить будем? Ты подумал?

– Ну-ну, не переживай. С голоду не умрем.

– Маленький вот-вот родится! Нужно кроватку, коляску, – слезы уже вовсю лились у жены из глаз.

– Ну не плачь, ну хочешь, я завтра пойду и устроюсь на рынок?

– Да мне плевать, где и кем ты будешь работать! Я только не хочу, чтоб мы побирались!

С этими словами Наташа скрылась в комнате, громко хлопнув дверью.

Дмитрий проводил ее взглядом, тяжело вздохнул, и снова вышел на лестницу, а потом на улицу. Ему только что продемонстрировали, что без работы ему лучше было бы вообще домой не приходить.

Куда идти – он не знал, а потому бесцельно побрел вдоль улиц. Наткнувшись на светящийся шикарной рекламой банк, вошел в вестибюль.

– Слышь, друг, вам программисты не нужны? – обратился он к охраннику.

– Да вас как собак нерезаных, – усмехнулся тот в ответ.

Дмитрий снова вышел на улицу. Холодный ветер задувал за воротник, и он решил погреться под козырьком остановки. Тем временем к остановке подошел троллейбус, и туда стали набиваться пассажиры, главным образом пенсионеры. Некоторые из них очень энергично отталкивали менее активных пассажиров, включая даже молодых, и в итоге занимали в троллейбусе немногочисленные свободные места. Дмитрию стало интересно. Домой идти все равно не хотелось, а потому он продолжал наблюдать продолжающуюся осаду следующих троллейбусов. Постепенно он заметил, что особенно активные старики используют в этой осаде определенные технологии. Они заранее вычисляют, где окажутся двери, а потом очень ловко орудуют кто локтями, а кто и палками. В результате пенсионеры с боем брали троллейбус, при том, что женщины, дети, и даже некоторые молодые мужчины либо не могли продвинуться дальше подножки, либо вообще оставались на остановке, тем более, что приближался час пик и народ прибывал.

Зато, когда подходил следующий троллейбус, такие вот "обиженные" уже активно расталкивали вновь скопившихся на остановке стариков.

Дмитрию надоело наблюдать, и он ловко ввинтился в очередной переполненный троллейбус – уж этой практики у него было достаточно.

Он доехал до центрального универмага, когда его кто-то окликнул.

Друга детства Серегу по кличке Увалень он даже не сразу узнал. Как атомный ледокол торосы расталкивая в тесном салоне возмущающихся пассажиров, тот пробился к Дмитрию и они обменялись рукопожатиями.

– Давай выйдем здесь, – кивнул Увалень.

Они вышли и Серега уверенно пошел в расположенный неподалеку ресторан. Разговор, как обычно бывает у долго не видевшихся людей, начался со стандартно-банального:

– Ну, рассказывай! Чем занимаешься?

Дмитрий решил, что перед Серегой он не может ударить в грязь лицом, и потому спокойно соврал: банковскими технологиями.

– А я вон чем, глянь! – Увалень распахнул куртку и продемонстрировал под черным дорогим пиджаком импортную наплечную кобуру. Из нее торчала рукоятка пистолета.

Дмитрий сразу же почувствовал укол зависти. Увалень никогда звезд с неба не хватал, и именно ему, Козыреву, приходилось выручать друга не только на уроках, но и в драках.

– И кого охраняешь? – спросил он.

– Шишку одну, – важно заявил Увалень. – Платит хорошо, да и работа в общем-то не очень пыльная, так что я доволен.

– Слушай, а если у тебя все так круто, то чего ты без "колес", в троллейбусе парился?

– Да меня тут менты долбанули, козлы вонючие, – ответил Серега. – С них какой спрос? Пришлось за свой счет поставить машину в ремонт. Обещали сделать все еще вчера, да в краску не попали, гады. Ну да ладно, зато тебя вот встретил, да и выпить можно.

– Да, повезло тебе с работой, – продолжил Дмитрий больную тему. – А мне вот пахать приходится, а то того и гляди, уволят к чертям собачьим. А платят при этом не густо.

Увалень рассмеялся и тут же снова посерьезнел.

– Это не везение, Димон. Тренировка.

Дмитрий скользнул взглядом по крепкой фигуре друга, и вспомнил, что в школе его дразнили толстым.

В это время усталая официантка равнодушно застыла перед их столиком.

– Красавица, – вдруг нежно проворковал Увалень, и девушка сразу расцвела. – Ты нам сделай коньячку, и мяска получше какого-нибудь. А я уж тебя не обижу.

Официантка что-то быстро написала в блокнотике и показала это Увальню. Он довольно кивнул. И, как Дмитрий не скрывал свое состояние, на его лице это, видимо, все-таки отразилось, поскольку, когда официантка отошла, Серега тут же добавил:

– Угощаю. Так что не напрягайся.

А Дмитрий и впрямь было напрягся. В кармане-то совсем не густо.

– Слушай, а где ты тренировался-то? В армии что ли? – Дмитрию стало очень интересно, как это из такого тюфяка, каким был Серега в школе, получился уверенный в себе и явно сильный парень.

– Как же, в армии..., – фыркнул Увалень. – Скажешь тоже. В нашей нынешней армии только дачи генералам строить да наркоту курить научиться можно. За исключением спецназа разве что. – И, наклонившись поближе к Дмитрию, негромко произнес. – На одной базе. Под Питером.