Текст книги "Сказители"
Автор книги: Лао Шэ
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– Да уж куда действительней. Ты что, не знаешь про свою собственную дочь?
Он покачал головой.
– Я вырастил ее чистой и незапятнанной, послал ее учиться в школу. Она еще девственница и никогда не занималась такими делами. Что же я могу сказать после ваших слов? Я просто в затруднении.
Она холодно и вместе с тем зло зыркнула на него,
– Ли Юаня уже забрали, – сказала она, – он не может вернуть растраченных денег и признался, что потратил их на твою дочь. Выкладывай-ка лучше денежки, чтобы не срамиться.
– Деньги уплатить можно. Но, заплатив деньги, нужно выпустить человека. Я не могу бросать денег на ветер.
– Принеси деньги, и человека, конечно, выпустят, – сказала она сердито. Ей казалось, что деньги важнее человека. Пятьдесят тысяч потратить на потаскушку! Она за всю жизнь еще не встречала такой глупости!
Баоцин поспешно вернулся домой. Он спросил Сюлянь, знает ли она Ли Юаня. Она покраснела.
– Он что-нибудь тебе дарил? – стал сердито допытываться отец.
Она кивнула головой,
– Несколько коробок конфет, платочек. Вот и все, экая невидаль.
– И ничего другого?
– Нет. Он приглашал меня обедать. Я вовсе не была голодна, но он настаивал.
Склонив голову набок, Баоцин внимательно посмотрел на нее. Пятьдесят тысяч! Конфеты, платочек и приглашение обедать! У нее появился молодой человек, и она легко во всем этом призналась. Господин Мэн говорил, что она начнет говорить о любви, вот это и случилось. Что это за человек – Ли Юань? Надо ли ей срочно подыскивать другого и быстро выдавать замуж? Если же ее наказать, она наверняка сбежит.
– Сюлянь, – спросил он, прикинувшись равнодушным, – что там между вами, какие, собственно говоря, у вас отношения?
– Э, всего лишь дружеские, – ответила она непринужденно. – Мы вместе ходим в кино, иногда держимся за руку. Вот и все. Ничего другого. Ничего предосудительного не делали, и не было ничего особенно интересного.
– Хм. – Баоцин покачал головой. – Что бы там ни было, а твой кавалер сел в тюрьму. Он взял у людей пятьдесят тысяч и сказал, что все истратил на тебя.
Сюлянь просто не поверила словам отца. Человек из-за нее сел в тюрьму! Как романтично! Прямо как в сказах под барабан! Может, Ли Юань из-за любви к ней скоро умрет в тюрьме? Он хоть и не очень умел выражать свои чувства, но получилось просто здорово! Прямо как герой сказа, оказавшийся в беде. Все равно наступит день, когда
его выпустят, они поженятся и всегда будут безгранично счастливы. Нужно обязательно будет отнести ему что-нибудь поесть и прихватить сигарет. Она чувствовала себя верной женой – героиней лирических сказаний, которая отправляется в тюрьму, чтобы повидать своего любимого. Да, надо, чтобы в глазах стояли слезы, а на лице блуждала скорбная улыбка. Несчастный Ли Юань! Какой же он милый и смелый!
– Сюлянь, – сказал отец серьезно. – Я действительно не понимаю. И ты еще можешь улыбаться! Мы здесь с таким большим трудом завоевали себе добрую репутацию, а ты не слушаешься, совершаешь опрометчивые поступки, позоришь нас.
Сюлянь смотрела на него и не могла сдержать улыбку. Что позорного в любви? Несчастный отец, он слишком стар, не понимает. Если любовь так неприлична, то почему люди поют при этом лирические песни и их показывают на экране? Америка ведь очень сильна, вместе с Китаем бьет японцев? Раз так, значит, и в любви нет ничего плохого.
– Ладно, Сюлянь, – сказал отец. – Что ты еще хочешь сказать?
– Вот только это. Любовь не позорит человека и не является преступлением. Ли Юань сел из-за меня в тюрьму, и я этим очень горжусь. Я хочу только любви, отец. Ты слышишь, любви! Мне нужна любовь!
Баоцин тут же принял решение. Раз она действительно полюбила Ли Юаня, нужно принимать меры, а когда молодого человека выпустят, быстрее их поженить
Глава 23
Баоцину пришлось раскошелиться и выложить пятьдесят тысяч. Деньги хоть и не стоили ничего, но все же были заработаны собственным потом и кровью. Ли Юаня выпустили.
Он потерял место. Денег не было, жить негде, оставалось только приютиться на время в семье Фан. Семья Баоцина жила безбедно, сам Баоцин неплохо зарабатывал. Однако Ли Юань не хотел даром есть чужой хлеб. Он надеялся устроиться на службу, чтобы самому содержать себя. До того, как подружиться с Сюлянь, он жил всегда очень экономно, точно рассчитывая свои расходы.
Сюлянь, встретив его, очень обрадовалась. Но, побыв с ним недолго, она почувствовала, что все это ей сильно наскучило. Когда они были вместе, он всегда сидел выпрямившись, не смея взять ее за руку. Ли Юань целыми днями либо сидел в комнате, либо выходил побродить на улицу. Службу он так и не нашел. Сюлянь и не пыталась поставить себя на его место. Ей было невдомек, что ему неловко, горько и стыдно жить за чужой счет. Она очень хотела сблизиться с ним, но не решалась проявить инициативу.
Дафэн должна была скоро рожать, и тетушка Фан целыми днями вертелась вокруг дочери. Ей было не до Сюлянь, и это, к счастью, облегчило положение Баоцина. Как только он начинал говорить с женой о ней, она смеялась.
– Я ведь тебе говорила, надо Сюлянь подыскать мужа. То ты не согласен ее продать, то тебе жалко выдать ее замуж. Ладно, теперь она сама нашла себе парня. Хм, пусть будет осторожна... – Выпив пару бокалов вина, тетушка вспомнила, о чем говорила. – Сейчас продать ее еще не поздно, – сказала она. – Пока она не успела чего-нибудь натворить, нужно побыстрее освободиться от нее. Если родится ребенок или появятся грязные болезни, она и гроша не будет стоить. Ты подумай хорошенько своей глупой башкой. Пока она еще не разобралась что к чему, нужно быстренько ее продать. – Она завернула волосы в пучок, оделась и отправилась навестить Дафэн.
Баоцин понимал справедливость ее слов, но у него были свои трудности. Ли Юань потерял работу, нельзя же его просто так выгнать. Сюлянь со своим другом постоянно вместе, и всякое может случиться. Как сделать лучше? Он хлопал себя по лбу. Трудно одному! Будь здесь Тюфяк или Мэн Лян, было бы с кем посоветоваться. А теперь он сам должен принимать решение. Нельзя целыми днями сидеть дома и присматривать за ними. Попытка подыскать Ли Юаню работу не увенчалась успехом.
Конечно же, проще всего было попросить молодого человека найти себе работу в каком-нибудь другом уезде или в таком месте, куда Сюлянь не могла бы поехать. Если бы удалось услать Ли Юаня подальше, он мог бы тогда поговорить с Сюлянь и найти ей подходящего жениха. Все эти дни Баоцину не удавалось улучить момент, чтобы поговорить с ней с глазу на глаз, потому что Ли Юань неотступно следовал за ней.
Однажды Баоцин шел по улице, и его вне запно осенила великолепная идея. Он даже остановился. Нужно найти еще одного надежного молодого человека в качестве соперника Ли Юаня. Он остановился на Чжан Вэне. Парень этот был недурен собой, когда-то сидел у Баоцина в долгу. Пришлось дать ему приличную сумму. Имея деньги, Чжан Вэнь будет послушным и покорным. Баоцин не знал, что Чжан Вэнь был тайным агентом полиции и ценил только деньги. Как говорится, кто с молоком, тот и мать.
Чжан Вэнь, внимательно слушая Баоцина, не переставал кивать головой, давая понять, что ему все ясно. Он
должен следить за Ли Юанем и Сюлянь, держаться изысканно, проявлять галантность, стать другом семьи, почаще приходить в гости. Да, хозяину Фану не хотелось, чтобы отношения между Ли Юанем и Сюлянь зашли слишком далеко. Чжан Вэнь должен был присматривать за ними.
– Нет вопросов. Хозяин Фан может не беспокоиться, этот тип Ли Юань пусть ни на что и не рассчитывает.
Чжан Вэнь был порожден республикой, являлся, так сказать, продуктом своей эпохи. Его вышколили еще в детстве. Хозяин его перенял кое-какой опыт у нацистов и умело пользовался вывеской «государство превыше всего», чтобы отравлять сознание молодежи. Чжан Вэнь с детства умел носить хорошо выглаженную форму, играть пистолетом, сгибаться перед начальством, угнетать нижестоящих. Кто был его хозяином, с тем он и считался, беспрекословно ему подчиняясь.
У Чжан Вэня в жизни не было ничего святого. Он не уважал старших и не доверял наставлениям предков. Власть была его богом. Он был убежден в одном: если сегодня не убьешь человека, завтра он тебя прикончит; если самому в одиночку не разжиться, надо сколотить банду. Чтобы разделаться с соперником, всегда лучше начинать первым.
Он умел стрелять, умел следить и ради денег готов был на все. Его часто нанимало правительство. В последнее время Чжан Вэнь сидел дома и бездельничал, поэтому предложение Баоцина пришлось как нельзя кстати. Он помнил ту девушку, которая исполняла сказы. Если он не ошибается, она весьма талантлива и миловидна. Чжан Вэнь выпятил грудь:
– Не ошибетесь, хозяин Фан, можете не беспокоиться, я обязательно присмотрю за ней...
Баоцин был очень рад. С появлением Чжан Вэня Ли Юань наверняка не посмеет приблизиться к его дочери. Он начнет предпринимать какие-нибудь другие шаги. Если в доме появится еще один мужчина, Ли Юань, возможно, тактично отойдет в сторону.
Какой великолепный выход! Баоцин верил в Чжан Вэня. Чжан Вэнь – человек деловой. Давай только деньги, и он будет как шелковый. Перед войной в больших городах таких людей было сколько угодно. За деньги они готовы были сделать все что угодно. Баоцин считал, что Чжан Вэнь принадлежал к этой старой категории людей, которые если берут вознаграждение, то выполняют порученное с большой ответственностью. Заплатив деньги, он успокоился, веря, что парень все сделает как положено.
– Только без грубостей, братец, – напомнил ему Баоцин. Чжан Вэнь кивнул головой.
У Сюлянь громко застучало сердце, когда она впервые увидела Чжан Вэня. Какой красивый, и с настоящим мужским темпераментом! Он немножко походил на Сяо Лю, однако был намного приятней его. Сяо Лю слаб здоровьем, а Чжан Вэнь здоров и крепок. Под рубашкой вырисовывались мускулы, волосы черны как смоль, причем настолько блестящие и гладкие, что на них и мухе было не усидеть – соскользнула бы. Чжан Вэня всегда сопровождал запах парикмахерской. Сюлянь казалось, что он был очень похож на студента, только взрослого. В общем, смотрелся он великолепно!
Буквально через несколько дней Чжан Вэнь имел полное представление о том, каковы истинные отношения между Сюлянь и Ли Юанем. Девушке-то всего лишь хочется, чтобы ее кто-нибудь полюбил. Чжан Вэнь появился в семье Фан по необходимости, имея, так сказать, конкретное задание и получив за это деньги. Однако посоперничать с Ли Юанем было занятно.
Ли Юань был чрезвычайно впечатлительным молодым человеком и, завидев трудности, спасовал. С тех пор как ежедневно стал приходить Чжан Вэнь, он уходил прогуляться, причем сразу на полдня, и возвращался только к обеду. Сюлянь нисколько не скучала по нему. С Чжан Вэнем было так интересно. Он был похож на героев из американских фильмов и очень нравился Сюлянь. Он свободно рассуждал обо всем на свете и на все давал быстрый и находчивый ответ. Зачем она подружилась с Ли Юанем?
Порой Сюлянь спрашивала себя, спрашивала свою совесть, должна ли она так раскованно разговаривать с Чжан Вэнем? Она чувствовала себя просто-напросто опустившейся певичкой, которая сидит у кавалера на коленях и позволяет ему забавляться собой. Отец никогда не позволял ей так себя вести, не позволял за кулисами якшаться с другими девицами. А теперь она шутит и заигрывает с таким красивым парнем.
Иногда она очень сочувствовала Ли Юаню. Но его тупая голова ничего не соображала. Когда она начинала его жалеть, ей так и хотелось задушить Чжан Вэня. Если тот начинал говорить, разговорам не было конца. Он всячески старался продемонстрировать, как много всего повидал, как хорошо разбирается в житейских делах. Он будто со злостью хлестал Ли Юаня невидимой плетью, а тот лишь заикался, не в силах что-либо ответить. Чжан Вэнь был весьма сметлив и отлично понимал душевное состояние Сюлянь. Стоило ему заметить на ее лице неудовольствие, как он тут же обращал все в шутку и смешил ее. Ей казалось, что, слушая его шутки, она становится такой же всезнающей, как и он.
Чжан Вэнь не только много знал, но был еще и весьма расчетлив. В скором времени ему стало известно, сколько у Сюлянь золотых колец и браслетов и сколько они весят. Небольшое число драгоценностей вызвало у него разочарование. Он предполагал, что отец ее очень богат. Почему он не приобрел ей больше украшений?
– Ты сколько лет поешь, – сказал как-то он, – и твой отец столько денег зарабатывает! Если бы он ежемесячно тебе выделял хотя бы двести юаней, ты сегодня уже разбогатела бы. Он так тебя одурачивает.
Сюлянь никогда не задумывалась на эту тему. Чжан Вэнь впервые сказал об этом вслух, и она почувствовала в его словах известный резон. Отец должен выделять ей определенную сумму. Почему же он этого не делает? У всех других девушек есть своя доля. Лучше всего быть совершенно независимой. Нужно быть как Циньчжу и договориться с отцом об условиях. В тот вечер Сюлянь тщательно обдумывала денежный вопрос. Она должна заполучить немного денег. Имея деньги, она сможет выйти замуж за человека по душе, содержать его, и тогда он не будет смеяться над тем, что она певичка. Несчастная Дафэн именно из-за того, что не умела зарабатывать деньги, вынуждена была выйти за человека, которого подыскал ей отец.
Однажды вечером мать, взяв с собой набитый доверху чемодан, отправилась к Дафэн. Ребенок мог родиться в любую минуту. Погода стояла душная и жаркая, приближалась гроза. Сюлянь страшно боялась раскатов грома. И хотя представление давно закончилось, она все сидела, не решаясь вернуться в свою комнату и лечь спать, Чжан Вэнь обычно не приходил по вечерам, а Ли Юаня не было дома. Она прождала довольно долго, пока вернулся отец.
– Не бойся грома, дочка, – сказал Баоцин. – Он не причиняет человеку боли.
– Я боюсь, я не могу не бояться, – ответила она, накрывая голову одеялом.
Утром следующего дня небо хмурилось и готово было вот-вот разразиться дождем. Стояла страшная жара, воздух, как мокрая вата, обволакивал лицо, прилипал к плечам, градом лил пот. Сюлянь сидела в комнате и усиленно обмахивалась веером; на ней была надета заграничная юбка, купленная отцом. День выдался душный – не продохнуть. Вдруг в комнате стало темно, будто кто-то
разом задернул штору. Сюлянь подошла к окну, огромные тяжелые свинцовые тучи, инкрустированные серебряной каймой, заволокли небо. Внезапно мелькнула молния – и страшный грохот разрубил густые облака надвое. Сюлянь закрыла лицо руками. Гремел гром, и она была одна– одинешенька. Отца было дома, мать пошла навестить Дафэн. Снова загрохотало, она затаила дыхание. По крыше дома застучали первые капли дождя, и тут же обрушился настоящий ливень. Еще одна яркая вспышка, Сюлянь вскрикнула от страха, отбежала от окна и внезапно столкнулась лицом к лицу с Чжан Вэнем. Она крепко схватила его, умоляя о защите.
– Ты чего так испугалась? – спросил он. – Чего бояться? Ничего страшного нет. Я зашел укрыться от дождя. – Его лицо было совсем близко, он смеялся. Снова удар грома, она подпрыгнула и спрятала лицо у него на груди. Он обхватил ее рукой. Сюлянь почувствовала, что он полуобнял ее и двигается вместе с ней. Она невольно остановилась. Еще один удар грома, ноги подкосились, и тело ее еще больше прижалось к Чжан Вэню. Она вдруг обнаружила, что уже не стоит, а лежит на кровати, и рядом с ней Чжан Вэнь, Его крепкое тело плотно придавило ее...
– Мне нужно уходить, – сказал он, потрогав свои гладкие блестящие волосы. – До завтра. Я, может быть, завтра приду,
«Может быть» – эти два слова, как пощечина, больно ударили Сюлянь. Может быть... Что это значит? Она села в постели, намереваясь хорошенько обдумать, но голова ее не слушалась. Он ушел совсем не так, как уходит возлюбленный, не сказав на прощание ни одного ласкового слова... Она встала, подошла к окну и стала смотреть на улицу.
Прояснилось. Крыши близлежащих домов были чистыми-чистыми, будто их только что вымыли. Кругом покой и тишина. Она потянулась, посмотрелась в зеркало, привела себя в порядок, приоделась и спустилась в зал.
После своего номера Сюлянь вернулась в комнату, закрыла дверь на засов, села на кровать и уставилась в одну точку. Слезы брызнули из ее глаз. Наплакавшись, она забралась с ногами на кровать и задумалась.
Все кончено. Она стала другой. Совершенно определенно – другой. Ей снова захотелось плакать. Отец постоянно напоминал, чтобы она берегла себя, теперь поздно, ничего уже не вернешь. Она была в смятении. Все это было так невыносимо. Она слезла с кровати, зажгла свет и стала разглядывать себя в зеркале.
Почему другой? Худенькое лицо разве стало другим? Смогут ли люди все разглядеть, тыкать за ее спиной пальцем и говорить: «Глядите, она совершила некрасивый поступок».
Ни в коем случае нельзя больше поддаваться на его уловки, нельзя быть такой вульгарной. Она понимала, что любовь не может быть такой пошлой и ей следует в дальнейшем остерегаться его. Циньчжу когда-то говорила, что, если все пойдет наперекос, девица сраму не оберется! Здесь нужно быть крайне осторожной.
Снова наступил сезон туманов. Сынишке Дафэн уже исполнилось полных два месяца. Малыш был пухленький, всегда рот до ушей. Дафэн оставалась такой же замкнутой и молчаливой, но излучала счастье. Баоцин и тетушка были вне себя от радости. Внук! Вот уж поистине золотце! Даже Сяо Лю растрогался. Он бросил курить опиум, отдавал всю свою душу трехструнке и старался быть хорошим мужем.
Тетушка пила вино лишь по вечерам, а днем баялась напиться, чтобы не уронить ребенка. Она была со всеми приветлива и ласкова, но с Сюлянь не разговаривала. Ее маленькие холодные глазки были весьма красноречивы: «Катись отсюда, у меня есть внук. Он моя родная плоть и кровь, а ты что за тварь? Ублюдок, кому ты нужна?»
Ли Юань собрался на заработки в Бирму. В день его отъезда Баоцин сказал Чжан Вэню, что его миссия окончена и больше он в нем не нуждается, Чжан Вэнь засмеялся и попросил выходное пособие. Баоцин дал. Он улыбнулся Сюлянь и удалился. Баоцин внимательно посмотрел на дочь, она в последнее время похудела и заметно осунулась: может быть, от жары, а может, это возрастное? Лицо ее стало таким худым, что даже подбородок заострился, что, впрочем, только украшало ее. Может она все же любит Ли Юаня?
– Давай, Сюлянь, – он взял ее за руку, пойдем
навестим ребенка твоей сестры. До чего ж' смешной малыш.
– Сегодня не пойду, – помедлив, сказала Сюлянь. – Схожу завтра. – Сюлянь вернулась в спальню. Она была беременна. Почти два месяца. Это был ребенок от Чжан Вэня.
Вошел отец.
– Сюлянь, знай, – он деланно усмехнулся, моя последняя душевная забота теперь – это ты. Пора, навело, замуж? Если ты согласна, я обязательно найду для моей
Сюлянь приличного, верного, скромного и трудолюбивого честного человека.
Сюлянь молчала.
– Дочка, что ты все-таки думаешь по этому поводу?
– Я еще маленькая, – сказала она безрадостно, – Не нужно торопиться.
– Хорошо, обсудим это в другой раз, только ты должна сказать свое мнение. Я хочу, чтобы тебе же было лучше. Пошли, посмотрим ребенка.
Сюлянь покачала головой. После того как ушел отец, она легла. Ребенок Чжан Вэня. Чжан Вэнь говорил, что не может на ней жениться, так как ему нужно служить местному правительству. Он был для нее всем. Она не раз решала больше с ним не встречаться, но он приходил и вынуждал ее. При каждой их встрече ей казалось, что она превращается в Циньчжу. Когда она вспоминала свои гадкие отношения с Чжан Вэнем, ей становилось стыдно. Ребенок был живым свидетельством ее падения. Как только он увидит свет, весь мир узнает, что его мать вульгарна и грешна. Мать – исполнительница сказов, отца нет, вот уж поистине несчастный ребенок!
Глава 24
В жизни Циньчжу наконец наступила полоса везения. Беспорядки военного времени все глубже разлагали государство и общество. Интеллигенция и простые служащие с каждым днем получали все меньше и меньше. Растущие день ото дня цены на обычные товары вытягивали из них последние фыни. Зато ожили те, кто сколачивал целые [состояния на бедствиях своей страны.
Элитой и опорой общества стали завсегдатаи черного рынка: всякого рода авантюристы, контрабандисты и спекулянты. Они были вульгарны и невежественны, но зато имели массу денег.
Среди этого сброда был некий Ли – Золотой Зуб. Когда-то он держал контору по найму рикш. Потом каким-то образом раздобыл грузовик, занялся торговлей и разбогател. Он использовал этот грузовик для правительственных перевозок. Получая три тонны государственных товаров, он сбывал их по установленной цене. Еще полтонны он прихватывал себе, а это уже шло по ценам черного рынка. В скором времени он сколотил себе огромное состояние. При чем тут рост цен, если денег столько, что их все равно не истратить? Когда денег слишком много, их надо тратить, а не копить. Он носил
американскую одежду высшего сорта и часы, которые стоили десять тысяч юаней. И хотя он не знал ни одного иероглифа, из нагрудного кармана его светло-сиреневого костюма торчали четыре дорогих американских авторучки с золотыми перьями. Иногда ему казалось, что хорошо бы иметь пять, чтобы продемонстрировать свою состоятельность. Раз у других в кармане одна ручка, у него их должно быть пять. Авторучки – это капитал, который он носил при себе. Случится, не повезет, и он проиграется в пух и прах, можно вынуть парочку в качестве залога. У всех должна быть авторучка, поэтому они и стоили денег.
Золотой Зуб был типичным порождением республики. Его друзья-коллеги успели все промотатщ а он продолжал покупать все самое лучшее. Его носовой платок ручной раскраски был из индийского шелка, золотой портсигар был набит импортными сигаретами из России и Америки. И хотя простые жители города давно уже голодали и мерзли, его гардероб был увешан европейскими костюмами и всем чем угодно. Его черные волосы были напомажены привезенным из Парижа бриллиантином, стоившим по пятьдесят американских долларов за бутылку. Сидя за тяжелой баранкой, трудно не потеть. Чтобы избавиться от неприятного запаха, он обливал себя одеколоном. Денег, уплаченных за одну бутылочку такого одеколона, было достаточно, чтобы больше месяца кормить сотню детей. Дорогие вещи, в которых он щеголял, могли поспорить с теми, что носили американские миллионеры.
Стоимость одного его обеда в ресторане равнялась расходам рядовой семьи за полмесяца. Ежедневно он приглашал к себе на ночь женщину и платил ей столько, что ей хватало этого на целый год. Когда он играл на деньги, то ставил только на тысячные банкноты, мелочь вызывала у него раздражение. Отправляясь в Бирму, он каждый раз привозил оттуда несколько золотых ручек, пару ящиков бренди, которых ему хватало на месяц.
Однако этого было мало. Следовало подумать и о будущем. Он собирался купить несколько грузовых машин и открыть транспортную контору. Тогда можно было бы вообще не работать, а только загребать деньги. Еще он хотел обзавестись семьей и жениться.
Более всего для этого подходила Циньчжу – исполнительница сказов. Он видел ее несколько раз на сцене. Вот это действительно то, что нужно! Потратив тысячу юаней, чтобы только познакомиться с ней, он теперь уже не мог с ней расстаться. Она умела тратить деньги, что весьма ему импонировало. А у него уже начинала болеть голова оттого, что иссякла фантазия, куда и на что еще тратить деньги.
В Циньчжу ему нравилось абсолютно все. Поистине, тут царила полная гармония. Циньчжу нравилось ухаживать за мужчинами, она в этом преуспевала, проявляя исключительную заботу и внимание. Она любила поесть, это их тоже сближало. Но самое прекрасное заключалось в том, что ее имя всегда красовалось в самой верхней строке театральных анонсов. Сам он был всего лишь малоизвестной пешкой, а женившись на Циньчжу, наверняка мог стать фигурой достаточно заметной.
По этому поводу Золотой Зуб еще должен был договориться о цене с отцом невесты – Тан Сые. Тому достаточно было разочек взглянуть, чтобы сразу понять, есть у него деньги или нет. Человек, у которого четыре золотых ручки, наверняка сорит деньгами. Тан Сые понимал также, что, если в один прекрасный день такому мужчине кто-то приглянулся, он не станет мелочиться. У Тан Сые была видная дочь, которую можно было продать. Ее имя каждый день печаталось в газетах, она выходила на сцену со знаменитостями первой величины, и за нее наверняка можно было запросить хорошую цену.
Тан Сые назвал Золотому Зубу солидную сумму и вдобавок попросил большой грузовик американского производства. Деньги могли девальвировать через каких-то несколько часов, а вот грузовик – капитал надежный. Золотой Зуб согласился на это условие. Свои люди, один грузовик – мелочь. И Тан Сые без всяких усилий заполучил грузовик. Его умевший строить планы и крайне жадный умишко заработал с новой силой. Он захотел, чтобы в транспортной конторе, которую вскорости должен был открыть зять, ему досталось место советника или директора. Золотой Зуб сказал, что он сделает все, что тот ни попросит. Теперь Тан Сые кусал себе локти. Надо было просить два грузовика и денег вдвое больше. Он попробовал узнать у Золотого Зуба, сможет ли тот ему каждый месяц в определенное время давать десять лянов опиума, на лечение подагры. Золотой Зуб сделал жест, полный безразличия: «Конечно, можно, это просто». Потом Тан Сые замахнулся на сбережения зятя: пусть, мол, хранятся у него. Мало]ли что может произойти, а у него они будут целее. Но на это Золотой Зуб не пошел.
Когда Тан Сые подписывал документ о браке, он чувствовал себя обиженным и обманутым.
Свадебная церемония проводилась в самом фешенебельном ресторане Чунцина. И хотя Ли – Золотой Зуб платил Циньчжу по тысяче юаней в день вплоть до дня
свадьбы, он все же настаивал на том, чтобы свадьба была официальной. Деньги ничего не стоят, а свадьба останется в памяти. Циньчжу была счастлива. Ей и присниться ^не могло, что в один прекрасный день она станет невестой и официально выйдет замуж.
Циньчжу попросила Сюлянь быть у нее на свадьбе свидетельницей. Сначала Сюлянь отказалась. Ее не покидала грусть, и идти на свадьбу не было никакого желания. Однако потом она поняла, что Циньчжу просит ее искренне, из самых добрых побуждений. Девушек, которых она могла бы пригласить, было сколько угодно, а Циньчжу вес же предложила ей. Видя нерешительность Сюлянь, она обняла ее за плечи и с мольбой во взгляде срывающимся голосом сказала:
– Давай, Сюлянь. Я выхожу замуж, будь у меня свидетельницей! Я не очень блюла себя, а ты чиста и непорочна, но все-таки приходи. Выполни мое сокровенное желание. Я хочу, чтобы на моей свадьбе свидетельницей была девушка. Это будет счастливым предзнаменованием, и тогда вся моя жизнь тоже окажется счастливой и благополучной.
Ребеночек в животе у Сюлянь легонько шевельнулся. Не слишком ли это смахивает на принуждение, подумала она, но все-таки согласилась.
Свадьбу закатили пышную. Сама церемония бракосочетания и убранство помещения должны были символизировать современную эпоху. В зале были развешаны флаги всех стран мира, включая совершенно черный флаг какого-то африканского государства, на стенах висели всевозможные шелковые панно с пожеланием счастья. Все вокруг было расцвечено, блестело и сверкало так, что у человека голова шла кругом. Оркестр пригласили из местного цирка, поэтому звучала в основном музыка, под которую фокусники вынимают из цилиндров зайцев или голубей из рукавов. Одна из мелодий сопровождала номер воздушных акробатов. И хотя гостям это показалось слишком экстравагантным, жених не видел тут ничего предосудительного. В конце концов, музыка есть музыка. Чем больше гремел оркестр, тем более впечатляюще. Так он смотрел на вещи.
К свадьбе Золотой Зуб подготовился весьма основательно, нанял двух слуг, которые должны были его сопровождать. Из-под модного костюма в черно-белую клетку виднелся высокий накрахмаленный воротничок, который был повязан импортным индийским шелковым галстуком в красно-желтую полоску. В верхнем кармане пиджака – четыре самых знаменитых золотых авторучки.
На ногах – высокие черные сапоги, начищенные до блеска так, что в них можно было увидеть собственное отражение. Эти сапоги он купил у английского офицера, на них даже остались шпоры, гремевшие при каждом шаге. В петличке пиджака красовался огромный цветок из белых перьев, а под ним – шелковая лента с надписью «Жених».
Все устремления Циньчжу сводились к одному: выглядеть как богатая дама. Белое шелковое подвенечное платье муж привез из Бирмы. Под него сна нацепила три комплекта белья, пояс для чулок, корсет, накрутив поверх всего еще несколько метров атласа. К белой фате был приколот пестрый шелковый платок. Циньчжу с ног до головы была усыпана драгоценностями. Она надела все свои фальшивые побрякушки, в том числе и купленные совсем недавно. Были и настоящие бриллианты, подаренные женихом. На каждом ее пальце было по крайней мере по одному кольцу, правая рука, от кисти до локтя, была унизана бриллиантовыми браслетами. В руке она держала огромный букет мэйхуа, испускавший душистый аромат. Чуть длинноватые ветви были сплошь усеяны цветами. Создавалось впечатление, что Циньчжу держит маленькое деревце. Она считала, что невеста должна быть украшена символами чистоты, поэтому не расставалась с букетом ни на секунду.
Большинство гостей имело отношение либо к транспортным перевозкам, либо к сказительскому искусству. Приходили не друзья, так соперники, чтобы бесплатно поесть да покурить иностранные сигареты. Тан Сые всем расписывал, как богат его зять. Одних лишь американских сигарет, которыми угощали гостей, было сколько угодно. Они и в самом деле стоили денег. Кто же откажется прийти на свадьбу, да еще прихватить несколько штучек задарма?
Оркестр заиграл музыку, под которую обычно в цирке зайцу полагалось выпрыгивать из цилиндра. Появились жених и невеста, их окружила толпа. Тан Сые сегодня, что называется, вышел в свет. Он смыл с лица все следы, оставленные курением опиума, и был чисто выбрит. Его маленькие глазки сияли от радости, а тонкие губы под большим и острым носом все время растягивались в улыбке. Вот уж у действительно праздник! На этот раз можно считать, 'что дочь продана за большие деньги! Мечта всей его жизни наконец осуществилась.
Тетушка Тан надела длинный пестрый халат и стала похожа на маленькую горку, сплошь усыпанную весенними цветами. Или же на хорошо замаскированный пароход, настолько пестрый, что трудно было догадаться, где у него нос, а где корма. Тетушка Тан потратила много сил, чтобы втиснуть себя в эти одеяния. Она была так затянута, что едва могла дышать. Однако ее не покидали кичливость и высокомерие. Когда она, переваливаясь, ползла по лестнице в зал, на ее пути оказалось несколько ребятишек. Схватив виновников за уши, она тут же отчитала их хорошо натренированным языком, нисколько не стесняясь в выражениях.