Текст книги "Позволь мне тебя коснуться (СИ)"
Автор книги: Лана Смирнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Макс. Всё будет хорошо, – кряхтит Ганс, поморщившись, продолжая обрабатывать мою рану. – Держись, брат.
Вспоминаю его лицо в этот момент – юное, но уже такое осмысленное. Я всегда хотел быть таким же мудрым, как и он. Но мне достались другие таланты.
Он всегда выручал меня. Каждый раз подставлял своё плечо, протягивал мне руку, когда это было необходимо. Он был моей опорой.
А я даже не смог остановить его, когда он уходил. Я знал, что он всё равно поступит так, как ему хочется, потому что эта черта в нашем характере была для нас одной на двоих.
Я упрямо продолжаю искать его половину на своём лице.
– Макс, ты здесь? – Кайл складывает ладони перед моими глазами, и я выхожу из задумчивого транса, слегка вздрагивая.
– Кайл, я не твой папаша и даже не твой брат, чтобы учить тебя жизни. Я просто надеюсь, что ты не творишь глупостей. Я хочу, чтобы ты знал, как бы тяжело тебе не было, ты всегда можешь поговорить со мной.
Я протянул ему руку, на что он картинно смахнул невидимую слезу со своей скулы и, рассмеявшись, притянул меня к себе, по-братски похлопав по плечу.
– Как трогательно. Я знаю, брат. Знаю. – Он взъерошил мои волосы, так же, как это делал Ганс, и мы принялись обсуждать наши планы на вечер, в которые входило устроить нашим « девушкам» сюрприз.
Глава 21
POV Эмили
Смс, приходившие от Давида в течение всего дня, не давали мне покоя. После десяти гневных смс, которые я даже не читала, а сразу отправляла в корзину, меня начала раздражать постоянная вибрация, исходящая от моего телефона.
Такое поведение наводило лишь на мысль, которая пугала меня ещё больше – человек в плаще не являлся Давидом. Ну, разумеется. Мама была права – даже его деньги не помогут ему пересечь границу. По крайней мере, я отчаянно на это надеюсь.
Но, кто же тогда был в том злополучном плаще? Или, может, всё это было иллюзией, и я начинаю медленно сходить с ума.
От обрывания ногтей на моих пальцах, чтобы хоть как-то сбросить нервное напряжение, меня отвлек телефонный звонок, и, как ни странно, это был человек, от которого я уже совершенно не ожидала весточки.
– Да, – с волнением шепчу в трубку я, хватаясь за неё двумя руками. Это папа.
– Эмили. – Его голос настолько приятный, что мне хочется простить ему то, что он бросил маму несколько лет назад, и немедленно узнать его. – Я приеду к тебе на следующей неделе.
– Это будет… Неплохо. – Я сохраняю тон своего голоса холодным, чтобы не выказывать ему своей радости. Только сейчас я начала понимать, что у меня в этой стране есть по-настоящему родной человек. Моя плоть и кровь. Но, я думаю, ему придется многое объяснить, прежде чем я решусь быть к отцу благосклонной.
– Знаю, у тебя много учёбы. Прости, что не смог приехать раньше. Но сегодня я наконец-то выиграл крупный Тендер в Чикаго и решил, что могу позволить себе несколько выходных и смотаться к дочери в солнечную Калифорнию. – Несмотря на приятный голос, у отца довольно официальный английский. Он строит предложения правильно и разговаривает почти без акцента. Мне немного трудно привыкнуть к такой речи после обилия студенческого сленга.
– Хорошо. Мне ждать твоего звонка? Тебя встретить в аэропорту? – вдруг интересуюсь я, сама удвивлясь своему порыву позаботиться о нём.
– Ты шутишь? Эмили, это я вышлю за тобой машину, как только приеду в город. Я знаю пару хороших мест в Лос-Анджелесе, где мы сможем обсудить всё в приятной и спокойной атмосфере. С нетерпением жду нашей встречи. – Последняя фраза сказанная с теплотой и надеждой, приятным эхом разлетелась по моей душе.
– Я тоже. – Он кладёт трубку, ещё немного помолчав, после моего ответа.
Я не могу злиться на него за то, что теперь он хочет узнать меня. Да, он бросил маму, когда я ещё была ребёнком, но, возможно, на то были свои причины. Моя мама была совсем ещё молодой – меня она родила, когда ей было семнадцать. Не трудно догадаться, что отец совсем не был готов к детям, вот и смылся двадцать лет назад, что, конечно, совершенно его не красит.
Я всего лишь дам ему второй шанс.
Без него я бы никогда не попала сюда. Сейчас, когда Давид сбежал из тюрьмы, я бы ходила по улицам Калининграда, параноидно шарахаясь от каждого звука и шагов, что преследуют меня за спиной.
Моя жизнь снова стала бы тем кошмаром, каким была в пятнадцать лет.
Именно отец подготовил для меня все документы, заплатил за обучение, оформил мне учебную визу. От меня требовались только сдача международных экзаменов и знание английского языка. Мои знания никогда не пригодились бы мне, если бы отец не захотел вернуться в мою жизнь.
Не успев отойти от разговора с ним, я снова получила смс. Что Давид придумал на этот раз? Я решилась прочитать сообщение, которое, к моему облегчению, оказалось от Кендалл:
«Хэй, мы давно не гуляли вместе. Хватит сидеть дома, Эмс. Как насчетVinice Beach сегодня вечером? Встречаемся у пирса в восемь часов, домой забежать не успею, тренировка заканчивается поздно. Жду тебя, хохо».
Я согласна на всё, что угодно, лишь бы больше не сидеть в четырёх стенах, трепеща каждый раз, когда вижу на экране новое уведомление о треклятом сообщении.
Venice Beach являлся весьма атмосферным променадом Лос-Анджелеса. Кажется, что здесь собралось всё, что олицетворяет Калифорнию, с её бесконечно длинным Тихоокеанским побережьем, высокими пальмами и наличием свободолюбивых людей на улице.
Это был район, где правили длинноволосые хиппи, уличные художники, граффитисты и многие другие неординарные личности. Набережная жила двадцать четыре часа в сутки: днём здесь занимались спортом начинающие бодибилдеры, а вечером собиралось много туристов, жаждущих послушать свои любимые группы в интересной аранжировке неизвестных исполнителей.
Каждый здесь мог найти развлечение по вкусу: тротуары заполнены велосипедистами, людьми, катающимися на роликовых коньках, и просто бегунами трусцой.
В любое время года, в любое время дня и ночи Venice Beach заманивает людей в своё царство и с первого шага покоряет всех своей неповторимой обстановкой.
Самый вкусный фастфуд, запах дорогих сигар и марихуаны, конечно же, прилагался в комплекте.
Я стояла у одной из пальм, напротив закусочной, где мы с Кендалл договорились встретиться, но её не было уже довольно долго. Я засмотрелась на художника, что рисовал объемное изображение прямо на асфальте. Парень рисовал водопад, который казался таким живым, словно ещё чуть-чуть, ты ступишь на него и провалишься в воду. Я кинула ему десять баксов в одну из коробок и, начиная подниматься, почувствовала чьи-то мужские руки на своём лице.
Я бы испугалась, если бы мое обоняние не признало запах соленой воды и геля для душа с цитрусово-мускусным оттенком. Макс.
– Не трогай меня. – Я поворачиваюсь, хватая его ладони, пытаюсь убрать их со своих глаз. Макс не спешит меня отпускать. Позади него стоит весёлый, улыбающийся блаженной улыбкой Кайл и разъяренная Кендалл.
– Нет, ну ты можешь себе представить? – вскрикивает она, слегка ударяя Кайла по плечу. – Эти кретины всё подстроили! Я не писала тебе никакую смс!
– Не писала? – Я совершенно не понимала, что происходит. Макс выглядел так самодовольно, словно только что защитил свой диплом по программированию экстерном.
– Да! Мне пришла смс, что ты ждёшь меня здесь… А ждали меня ЭТИ. – Она закатила глаза и окинула провинившихся парней презрительным взглядом.
– Я знал, что ты не придёшь, если я позову тебя сам, – пояснил Макс, всё ещё держа меня за руку. Я слегка покраснела и, заметив это, оборвала нашу связь.
– Ещё бы! Я видеть тебя не хочу, – огрызнулась я, скрестив руки на груди.
– Ну, мы же ваши лучшие друзья, – вставил свои пять копеек Кайл, но мы с Кендалл хором его перебили:
– ДРУЗЬЯ?!
– Макс, я говорил, что это плохая идея… – Он тяжело вздохнул, искоса разглядывая Кендалл. Этим двоим, и правда, нужно провести время вместе.
– Не такая уж и плохая, Кенди. Вы ведь оба сходите с ума – я два месяца наблюдаю за вашим любовным треугольником. Вам пора поговорить, не так ли? – Я сама поражаюсь своей разговорчивости, но больше не могу терпеть то, как эти двое скрывают друг от друга свои чувства. А если же чувств нет, то пусть поймут это раз и навсегда и перестанут мучить бедную Сандру и водить за нос Криса. – А вот с тобой я разговаривать не собираюсь. Приятного вечера. – Мой голос тверже льда – я обросла броней после сегодняшней ночи. И признаюсь… После того, что случилось в душе, мне немного стыдно перед ним.
Я была такой дикой. Он ласкал меня под душем. Он держал мне волосы, пока я… Мама, как я смогла такое допустить?
Я развернулась от нашей распадавшейся на глазах компании и стремительно направилась в противоположную от друзей сторону, радуясь, что надела сегодня кеды, а не каблуки. По мере того, как я удалялась с шумной улицы, где были расположены береговые лавочки и рестораны, до меня все слышнее доносилась одна из любимых песен Three Days Grace – Never Too Late.
Обернувшись, я заметила, как за мной прогулочным, непринужденным шагом следует Макс. Вот упрямец! Я ускорилась, а затем вовсе перешла на бег, чувствуя себя, как на съемках Голливудского фильма. Вот-вот музыка в кадре станет громче, и режиссер будет показывать наши с Максом напряженные из-за бега лица по очередности…
– Оставь меня в покое! – кричу я, прибавляя скорости. Меня почему-то всё равно тянет улыбнуться, когда я вижу, как он тоже переходит на бег, преследуя меня.
– У меня, между прочим, вечерняя пробежка! – возражает он, почти сравниваясь со мной. – Я, знаешь ли, люблю спорт.
Мне хочется засмеяться и одновременно стереть наглую ухмылочку с его лица.
– Тогда хватит занимать мой маршрут! – возмущаюсь я, добегая до пляжа, освещенного разноцветными уличными фонарями. Бежать по песку в несколько раз труднее, и я замедляю свой темп движения.
На нём лишь джинсовые шорты по колено и белоснежная футболка, которая сидит на Максе, как влитая.
Я бегу всё дальше и дальше, как тут он мгновенно ускоряется и подламывает меня за колени, взяв на руки так, будто я была игрушкой.
Я хочу закричать, но он прижимается ко мне лбом и обдаёт своим дыханием, которое перекрывает мне кислород в легких.
Его губы накрывают мои влажными горячими поцелуями, каждый из которых заставляет моё сердце скакать из стороны в сторону по всей грудной клетке. Так, будто оно хочет вырваться из груди.
Моё сердце так переполнено эмоциями, что ему становится тесно.
Макс целует меня и одновременно несёт по пляжу, как трофей, который он выиграл в смертельной битве.
– Я здесь, Эми, я с тобой, – яростно шепчет он, упираясь своим ртом в мои губы. Макс опускает меня на песок и обхватывает двумя ладонями за бедра, сжимая их так, будто он безумно по мне соскучился. Мои шорты настолько короткие, что еле прикрывают ягодицы, и я слишком красочно чувствую его прикосновения, что тут же перестаю дуться на Макса.
Макс Кенинг окончательно свел меня с ума, отобрал мой разум и держал его теперь, как крутящийся на указательном пальце одной руки баскетбольный мяч.
– Бежим целоваться. – Он улыбается и, отстраняясь от меня, пробегает вдоль берега еще несколько метров, после которых падает на пляж, словно устал, и ложится на спину, раскидывая руки в разные стороны.
Я падаю рядом, опускаясь подбородком на его быстро вздымающуюся грудь так, будто проделывала это миллионы раз – уже без стеснения и обиды. Я прильнула к его груди, эквивалентной укрытию от ядерной войны, убежища и моего дома.
– Я не могу на тебя злиться, – выдыхаю я, и его пальцы ласкают кончики моей улыбки, переходя к щекам и виску.
И это абсолютная правда, которой я больше не могу сопротивляться.
POV Макс
– Я видел, как ты пыталась, honey. – Волосы Эмили, словно шелк, ласкают мои загрубевшие пальцы, давно не знавшие ни любви, ни ласки. Собственно говоря, до неё никогда не знавшие этого.
– Как я могу обижаться на тебя, когда ты спас мне жизнь вчера? – Она смотрит на меня благодарным взглядом, но я не чувствую гордости. Я не мог поступить иначе. Она думает, я бы с удовольствием стал наблюдать, как МОЁ уводят у меня из под носа? Черта с два.
– Тебе понравился подарок? – Я вспоминаю, как вчера достал консультанта в магазине с улыбкой. Бедная девушка в четыре часа утра искала мне ловец снов, расхаживая по всему магазину. Потом ещё полчаса я выбирал цвет, пока не вспомнил про прекрасную татуировку Эмили, после чего выбор сразу же пал на красно-оранжевое оформление.
– Да. Я, правда, спала без кошмаров, – слегка замешкавшись, отвечает она, опуская ресницы вниз.
– Что не так, Эми? – Мой лоб напрягается, когда я вижу печаль на её лице и не до конца понимаю, что происходит. Я проникаю рукой под её бежевую блузку без рукавов и одним пальцем провожу по пояснице, слегка надавливая. – Расскажи мне о них.
– Ты не поймешь, Макс. И я, правда, не хочу, чтобы ты жалел меня. Вчера ты был прав. – Я замираю, не понимая, какого хрена она не доверяет мне.
– Кто такой Давид? Что он сделал с тобой? – Я вспоминаю название её ночных кошмаров и вижу, как глаза Эмили распахиваются от ужаса, что живёт в глубине её сердца.
– Давид… Он был моим другом до пятнадцати лет. – Она не смотрит мне в глаза, нервно ухватившись за воротник моей футболки. Она теребит его между своих маленьких пальчиков, не решаясь рассказывать мне эту историю. – Между нашими семьями была дружба и полное доверие. Давид старше меня на девять лет, и иногда я приходила на его вечеринки, просто из интереса… После одной из них я осталась у него, в надежде, что он, как обычно, отвезёт меня домой. Но он не отвёз.
Моё новое нежно розовое платье теперь отчасти красное. Кровь стекает по моим ногам, и всё, что я могу делать, это свернуться калачиком на полу и плакать. Я давно не мылась и мало ела, потому что не хотела брать пищу из рук этого душегуба. Он предлагал мне душ, но только при условии, что будет мыть меня сам, но я отказывалась. Изо дня в день он приходил в эту комнату только для того, чтобы трахать меня в течение пятнадцати минут, нагибая к полу, прижимая к стене, и обязательно грубо, яростно и невыносимо.
В то же время его слова были ласковыми, любовно-маниакальными и обещали мне золотые горы, только лишь бы я была послушной и хорошей девочкой. «Его принцессой», как он говорил.
На третью ночь я сбежала в ванную, когда он напился так, что вырубился на диване. Я мечтала сбежать в тот момент, но знала, что заперта изнутри на все замки.
Я знала, что оплошность Давида нажраться до такой степени может стать моим единственным шансом на спасение, несмотря на то, что я обреку себя на ещё большую муку. Он не будет церемониться со мной, если я постараюсь достать телефон из его брюк.
Но это всё, что я могу сделать ради своего спасения.
– Он был одержим мною, – продолжала свой рассказ Эмили, еле сдерживая слёзы, сделавшие её глаза стеклянными. – Болен. И заподозрив меня в отношениях, сделал это. Держал на третьем этаже, повторяя это снова и снова. Измывался надо мной. Если бы я не сделала всего лишь один звонок, всё бы стало необратимым… – Её голос сорвался и стал тихим, слившись с дуновением ветра.
Я и сам не заметил, как мои пальцы крепче схватили её талию, будто я мог защитить её от этих жутких воспоминаний.
Я знал, что не должен жалеть её. Я не в силах изменить прошлое. И я не стану вытирать её слезы, потому что не хочу допустить, чтобы она сейчас плакала. Я буду лекарством, что сотрёт её воспоминания раз и навсегда.
– Поэтому ты боишься меня, хани? – Я упираюсь носом в её плечо, нежно проводя по нему кончиком.
Я чувствую, как она кивает, и с силой втягиваю в себя воздух, борясь с внутренними чувствами.
– Я не обижу тебя, слышишь? И никому не дам тебя в обиду. Я жесток порою и играю с тобой… Но я – не он…
– Так я не противна тебе? – в отчаянии спрашивает девушка, закрывая лицо руками, ложась рядом со мной на песок. Я поворачиваюсь к Эми, опираясь локтем на землю, находясь в полном недоумении.
– Противна? С чего бы?
– Я… Ну, не знаю... Я всегда чувствовала себя грязной. Помеченной. Сгоревшей, – произносит она, по-прежнему закрываясь ладонями от меня.
– Глупышка, что ты знаешь о грязных и помеченных? – Я усмехаюсь, пытаясь развеселить её, но знаю, что её спасёт сейчас лишь моя забота.
– Макс, если ты уйдёшь сейчас, я всё пойму. И это будет правильным решением.
– Не дождёшься ты этого ни-ког-да, – по слогам произнёс я, ловко поворачивая её на живот, задирая её блузку и обнажая её гладкую спинку. – Я схожу с ума от вкуса твоей кожи, – сдавленно произношу я и, проводя языком по её пояснице, слегка надавливаю на её плечи, заставляя её прогнуться в спине. Прокладываю руку под её живот и любуюсь получившейся позой. – И я обожаю твоих птичек.
По очереди целую крылья каждого Феникса, проводя рукой по её округлой попке.
Она хихикает, и я понимаю, что она уже здесь, со мной, а не где-то там, за океаном, в кошмарах пятилетней давности.
Моя рука проникает под джинсовые шорты, и мне безумно хочется…
– Макс! Мы на пляже! – В голосе Эми звучат колокольчики, но я понимаю, что она не шутит. Здесь слишком много народу. И всё же, ничто не может остановить меня от невыносимого желания сжать её ягодицы в своих ладонях, в награду получив от неё слабый стон.
– Хорошо, я просто разговариваю с тобой. Не переживай, – благосклонно отвечаю я, поглаживая её неторопливыми движениями. Она выгибается мне навстречу, как кошка, просящая ласки.
– Теперь твоя очередь открывать свой шкаф, – произносит она, присаживаясь на корточки так, чтобы, оказаться между моих ног ко мне спиной. Я сцепляю руки на её талии, оставляя её бедра с диким разочарованием, и всё же, с чувством невыносимого кайфа утыкаюсь в её медовые волосы.
– Мой шкаф пуст, – шепчу, не в силах оторваться от её шеи. Я посасываю её мочку уха, сам не замечая, как мои руки поднимаются к груди девушки. На Эмили нет белья. Эта мысль придавливает мой член к джинсам, а мозги начинают туго соображать и не улавливать её протестующие фразы. В тот момент, когда я схватил её ладонями за грудь, и она издала протяжный, расслабленный стон…
– Матерь Божья! Что это за молодежь-то пошла! Тьфу ты! И как вам не стыдно? – услышали мы от бабулечки, проходящей мимо нас по пляжу. Она шла рядом с дедушкой, который поглядывал на нас с любопытством поверх своих очков-половинок.
– Тереза, ну чего ты ворчишь. Вспомни, как в 1940... – Пожилая пара удалилась от нас, а мы с Эмили засмеялись с такой силой, будто бы до этого нас сдерживали, как минимум, час. Я повалился на песок, не в силах остановить поток беспрерывной истерики. Эмили тоже.
– Кто бы мог подумать, бабуля оказалась твоим спасением от меня. На этот раз, – голосом доминанта произнёс я, отходя от беспрерывного смеха. Я снова держал её на своей груди, опираясь на локти. – Посмотри на меня, – приказал я, слегка сжав её подбородок. – Почему фениксы? Птицы, что возрождаются из пепла… Но почему их два?
Меня давно мучили эти вопросы, и я знал, что получить их, это то же самое, что вскрыть все подарки на рождество за один присест.
– Они стали для меня светом, когда пять лет назад я погрузилась в кромешную тьму. Мне было совершенно не больно их делать, потому что я уже знала, что такое настоящая боль. – Я слушал Эми, внимая каждому её слову, стараясь не пропустить ни единого. – Я сделала одного сначала. Мне хотелось быть независимой, как эта птица. И особенной, потому что их не бывает. – Она усмехнулась, будто стыдилась своих детских размышлений. – И я знала, что тот, кто будет со мной, он тоже должен быть особенным, в чём-то похожим на меня – скрытным и коварным. Фениксы могут согреть теплом, а могут сжечь дотла одним лишь взглядом. И я сделала второго – хотела, чтобы они были вместе. Глупо звучит, знаю…
– Не глупо, – возражаю я, позволяя её голове опуститься на мою грудь. Я понимаю, о чём она говорит. В душе я надеюсь, что она считает меня таким – особенным, способным её согреть. Но я не хочу кричать о громких чувствах, потому что это за пределами моего характера. Я не привык произносить слова на ту самую букву.
Мы молчим, лежа на песке, и смотрим на звезды, которые сегодня ещё ярче, чем обычно, а луна похожа на розоватый диск от того, что слишком близко приближена к земле в период этого времени года. Я вглядываюсь в бездну звёзд над нашими головами и ощущаю предательски разрушающиеся барьеры в моей груди. Эмили заполняет мои легкие. Она проникает в моё сердце. Она повсюду.
– То созвездие, как будто зайчик. – Она поднимает руку к небу и показывает наверх. Я киваю, покрывая кроткими поцелуями её макушку. – Думаешь, на что похожа вселенная? – Эмили не отрывает глаз от звёзд, которые наблюдают за нами. А я думаю о том, что Ганс смотрит сейчас прямо на меня, если, конечно, он находиться там.
– На бесконечность, – просто отвечаю я, тоном программиста-умника. Или философа. Или я просто изображаю своего брата.
– На что поxожа бесконечность? – мурылычет она, как маленький ребенок, познающий мир.
– Я не знаю. На то, что не объять. – Мои взгляды довольно ироничны, и я не всегда могу быть романтиком. Только ради Эмили.
– На свет, – немного помолчав, произносит она, утыкаясь губами в мою грудь. Я мечтаю, чтобы между нами не было моей футболки. – Или на океан.
– Тогда, ты мой свет. А я твой океан. – Она прижимается ко мне ещё сильнее, отдает всю себя, сливаясь с моей кожей. Меня, и правда, переполняют чувства… Которые теперь не объять.
***
Я проник в его кабинет через окно, потому что не хотел привлекать к себе лишнее внимание со стороны его «братьев». Идти в одиночку в логово своего злейшего врага было бы чудовищной ошибкой – я думаю, они даже не пустили бы меня на порог этого ветхового, старинного здания, которое выглядело, как дорогой особняк, наполненный персонами голубых кровей. Но все, кто был в курсе, понимал, что это не так.
«Бетта Каппа Зетта» по слухам являлось чудовищным братством, а своей общественной деятельностью они лишь прикрывали свои грязные делишки… Как я вообще допустил то, чтобы Эмили была как-то связана с этим? Почему сразу не сложил элементы пазла воедино? Как всегда, был слишком занят своей собственной персоной и самокопанием. Я жалок в те минуты, когда думаю о себе.
Но теперь я, кажется, думаю о ком-то гораздо больше. И мне нравится эта часть меня, так непохожая на другую. Я чувствую, что создан для чего-то большего, теперь, когда могу быть опорой для маленькой и хрупкой девушки.
Мое существование не так бесцельно, как я считал весь этот год. Или всю свою жизнь.
В кабинете Дмитрия стоял настолько сильный запах сигарет Danhil, что мне казалось, будто я могу потрогать этот туман перед собой. Я уселся в кожаное кресло, закинув ноги на деревянный дубовый стол, что был заставлен кучей разных бумаг. Прямо на меня смотрела картина, на которой были изображены красные маки, что не очень приятно действовало мне на психику. Обстановка, как в типичном триллере: не хватает только сейфа за картиной с кучей «зеленых» и героина, припрятанного в двойном дне выдвижных ящиков стола.
Он сильно удивится, когда обнаружит меня здесь. Дмитрий долго не появлялся, я аж успел заскучать от муторного ожидания и скуки, но, примерно через час, услышал его шаги и звук отпирающейся двери.
– Так, так, – протянул он, растягивая свои слова, всем своим видом пытаясь крыть свои недоумение и страх, возникшие на его лице. Лицо Дмитрия побелело до такой степени, что приобрело цвет свой белоснежной рубашки. – И что ты здесь забыл?
– Я думаю, ты догадываешься. – Я скинул ноги со стола и резкой походкой направился к нему, вцепившись руками в его воротник. – От тебя требуется только ответить: да или нет.
– Отвали, псих. Я позову братьев. – Он знал, что я гораздо сильнее него. Чем же он думал, когда хотел воспользоваться слабой девушкой? Хотя, я знаю, чем. Ему стоит попрощаться с этой частью своего организма.
Я вдруг почувствовал себя Рамси Сноу – героем сериала «Игры Перстолов», – и я бы с удовольствием повторил с Дмитрием то, что вытворил этот ненормальный с лордом Теоном.(прим. Рамси кастрировал Теона)
– Сразу позовешь братьев? – В негодовании я поморщился, придав своему голосу такой тон, будто бы говорил с маленьким непослушным ребенком. – Жаловаться хочешь? У самого кишка тонка ответить за свои поступки?!
– О каких поступках идёт речь?! – Дмитрий был намерен строить из себя святого до последнего.
– Ты вчера приставал к Эми? Отвечай! Да или нет? Я знаю что ты. Если соврешь, будет хуже… – Я говорил зловещим шепотом, на всякий случай, если рядом с дверью пройдёт кто-то из его свиты.
– Нет! Это не я! – возразил он, заводя меня ещё больше. Я хотел раздавить его, как жалкого муравья, одним уверенным нажатием ботинок на его бесхребетную сущность.
– А что тогда это? – Дмитрий начал сопротивляться не на шутку, когда я прижал его виском к стене. Сопротивление было настолько сильным, что моя хватка, невольно начала ослабевать. Свободной рукой я показал ему его черную мантию, которую нашёл, пока рылся в кабинете. После того, как я обнаружил одеяние Дементора, у меня не оставалось никаких сомнений в том, что это был он.
– Ну и что с того…
– Заткнись, сволочь, и слушай внимательно. Два раза я повторять не буду. – Я надавил на его голову, вжимая её в стенку. Он спрятал свои руки в карманы, как будто сдался. – Если ты ещё раз подойдешь к Эмили ближе, чем на 100 метров, я уничтожу тебя. И меня не испугают твои деньги и влиятельность. Вашу лавочку быстро прикроют, если я покажу полиции интересные снимки местечка, где вы с друзьями храните свою наркоту. И конец твоему бизнесу «грузо-перевозок», или какую ты там лапшу всем на уши вешаешь. И Ребекку хватит снабжать этой дрянью, понятно? Ненавижу эту суку, но она всё-таки сестра моего лучшего друга.
– Урод! – вскрикнул он, когда я двинул ему по лицу, сжатым кулаком, напрягаясь изо всех сил. Моей ненависти не было границ – я был готов убить его…
Дмитрий высунул руку из кармана, и моё тело пронзила адская боль, отдающаяся в ребрах. Что-то железное и твердое, буквально, проникло мою печень или желудок. Холодный кастет.
Моя хватка ослабла, и, обезумев от боли, я согнулся, позволяя ему нанести ещё один удар по тому же самому месту. Ещё один раз, и он, правда, сломает мне ребра.
– Хорошая попытка, – задыхаясь от боли, прошипел я, хватая его за руку, когда он собирался нанести мне новый удар. – Ты усугубил свое и без того жалкое положение.
Одним приемом, который я помнил из занятий по Джиу-Джитсу, я сцепил его руки между его же ног и связал их наручниками, которые остались у меня после Хэллуина.
– Ты… Ты… – Дмитрий корчился на полу, когда я пнул его по бокам, любуясь этим произведением искусства. Вообще-то я не был таким уж жестоким и не страдал агрессивным поведением, но страх за Эмили был слишком силён, чтобы держать себя в руках.
Эта тварь заслужила этого. А того Давида я бы уж точно не пощадил, как этого поддонка.
– Я не поплачусь ни за что, – закончил за него я, закуривая его сигареты. – Кстати, эти сигареты слишком переоценены, знаешь ли. Их цена не соответствует качеству.
Я пнул парня ещё раз, дожидаясь его жалобного вскрика. Как бы мне не хотелось остаться и избить его, я понимал, что тогда меня уже будет не остановить.
Не думаю, что в тюрьме я буду чем-то полезен для Эмили. Поэтому я думаю, что этого урока для него будет достаточно.
– Но если ты подойдешь к ней ещё раз…
-Да понял я. ПОНЯЛ! – заорал он, весь съежившись, видимо, готовясь к новому удару.
Так забавно, когда в твоих руках воля другого человека. Чувствую, как моя невидимая корона еще больше придавливает меня к земле, и мысленно стряхиваю её.
Я покидаю кабинет Дмитрия – так же, через окно, чувствуя себя, словно под лидокаином от отупляющей все тело боли. Ребра ноют, каждый вдох стоит мне нечеловеческих усилий.
Последние несколько минут разборок с Дмитрием я сдерживался, потому что не мог проявить эту чертову слабость прямо на его глазах. Но если бы хоть один его «брат» заметил бы меня сейчас, они бы взяли меня «тепленьким».
Я плетусь еле-еле в сторону общаг, придерживаясь за грудь так, будто это может мне как-то помочь.
Эмили. Я нисколько не жалею о своих ребрах, потому что знаю, что теперь мой свет в безопасности.
POV Эмили
Водитель остановился около ресторана Magic Castle, что в Беверли-Хилз, и открыл мне дверь. Я заметила, как его взгляд странно опустился до моей обуви, и всё же оставила ему чаевые, хотя была уверена, что отец и так прилично ему платит.
В ресторане меня встретила вежливая Хостес и проводила к столику, где меня ждал… Мужчина, которого мне было бы очень трудно назвать отцом. Он выглядел таким молодым, хотя это вполне естественно – ему, как и маме, всего тридцать семь или что-то около того.
Атмосфера внутри ресторана стояла загадочная. Как я поняла, здесь подавали молекулярную кухню и по вечерам в выходные показывали фокусы, устраивали различные шоу. Потолок ресторана был усыпан свечами, которые висели как будто в воздухе, ни на что не опираясь. А официанты ходили в больших шляпах – цилиндрах, – как в старину.
Я села напротив мужчины, у которого были глаза моего цвета, и робко улыбнулась, поправляя подол своего платья. Никаких объятий. Я вижу собственного папу, можно сказать, первый раз в жизни.
– Здравствуй, Эмилия, – произносит он бархатным баритоном, проводя рукой по своим коротким волосам. У него аккуратно выстриженная борода и щетина недельной давности. Выглядит она так, будто над ней изрядно постарались лучшие чопперы(прим. – мужские парикмахеры) Америки.
Моего папу зовут Стефан Бломен (немецкое имя), но я произношу глухое:
– Здравствуй… Папа. – И чувствую застревающий ком, вставший прямо поперек горла. Так непривычно.
Улыбка отца похожа на подарок – я вижу мелкие морщинки радости, образовавшиеся вокруг его глаз.
– Что будешь заказывать? – Он протянул мне меню так, будто бы мы ужинали с ним каждую неделю. – Моё любимое блюдо: стейк средней прожарки, поэтому, пожалуй, я не буду изменять ему и на этот раз. А для тебя здесь найдется пара вкусных десертов. Хотя, если ты закажешь стейк, я буду точно знать, что ты моя дочь.
– Пожалуй, я буду салат и десерт. На твой вкус, – произношу я, даже не посмотрев в меню. Я смотрела только на своего папу, и моё сердце замирало от любви, которая на меня нахлынула.
Господи, это тот человек, который подарил мне жизнь. И который меня бросил, когда я была маленькой. И всё же, он был моим отцом, и я чувствовала, что он раскаивался за совершенный поступок. Только осознавая этот непреложный факт, я была готова закрыть глаза на ошибки его прошлого.
