Текст книги "Позволь мне тебя коснуться (СИ)"

Автор книги: Лана Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Да. Но, прежде, я бы хотел переночевать в Барселоне несколько ночей, – протянул он, когда мы стояли в зале ожидания и искали окно, к которому ему нужно подойти.

– Обещай, что это только на срок контракта. Полтора года. Время, достаточное, чтобы ты отпустил её и вернулся обратно, – вдруг говорю я, вглядываясь в черты лица своего брата.

Раньше мы были похожи, как две капли воды, и лишь диаметрально противоположные родинки над нашими губами помогали людям иногда не путать нас между собой. Но теперь разница была очевидной: у Ганса появилась легкая щетина, и благодаря ей он походил уже на более старшую копию меня. Я, вдруг, представил его в майке матроса, фуражке, с бутылкой рома в руке и длинной бородой, которую на борту обстригать просто нет необходимости.

Думаю, всё примерно так и будет. Не считая рома, конечно.

Ещё он иногда носил очки без диоптрий, и это было нашим вторым различием. Я терпеть не мог носить их, даже солнцезащитные – меня всегда раздражало то, как они щекочут переносицу.

И, наконец, ещё одно из главных внешних различий – это разная длина волос. Светлые волосы моего брата хоть и находились в небрежном беспорядке, как у меня, всё же были раза в три длиннее, как будто он больше не считал нужным уделять время своей прическе.

– Что молчишь? – Мне не понравилось, то, как он задумался над своим контрактом. – Полтора года, по рукам?

– По рукам. – Он обхватил мою руку и прижал к себе, слегка похлопав по плечу. Я не знал, как буду справляться со своими проблемами без этого обнадеживающего похлопывания между нами.

Я не знал, каково это – быть далеко от Ганса. И понимал, что ему тоже будет нелегко без меня, потому что мы всегда считали себя единым целым – единой системой, состоящей из двух сообщающихся сосудов.

– Если ты не вернешься через это время, я примчусь на твое судно, и в моей загубленной карьере программиста будешь виноват ты. – Я старался шутить, но время разлуки неумолимо приближалось. Ганс издал нервный смешок, согласно кивая.

– Тебе не о чем беспокоиться. Всего лишь полтора года "исправительных" работ, и я как новенький. – Его улыбка расплылась так широко, что была почти похожа на искреннюю. Он добавил уже тише, словно давая мне обещание: – Мы увидимся снова.

– Мы увидимся снова, – повторяю я и наблюдаю за тем, как он задом наперед от меня удаляется к терминалу, помахивая мне рукой.

По громкой связи объявляют посадку на рейс до Барселоны, и уже через пару часов Ганс на долгое время покинет родную страну. Спустя год и два месяца я буду так же подходить к одному из терминалов, только с собой у меня будет два тяжелых чемодана и билет до Лос-Анджелеса.

Я смотрел ему вслед – он, как и я, зачесывал волосы назад, когда нервничал, и потирал макушку. Я отвернулся, когда Ганс скрылся в толпе ожидающих людей, и, резко развернувшись, помчался к его машине. Стремительно и быстро, не дав себе возможности оглянуться и остановить его.

*** Сейчас

Горьковатый дым обнимает моё горло, раз за разом оседая где-то глубоко в легких. Если кто-нибудь узнает, что я курю прямо в комнате, меня наверняка отчислят без права на восстановление, но мне в общем-то всё равно.

Это рано или поздно случиться, если я буду и дальше так пропускать пары. Один раз я сходил на математический анализ, но оказался в ещё более разбитом состоянии, когда осознал, что же натворил.

Эми выглядела, как всегда – на её лице не было следов от мучительных бессонных ночей или литров пролитых по мне слёз. Это даже меня радовало. Постепенно её жизнь вернется к нормальному руслу, а я вернусь к своему обычному бесцельному времяпровождению.

Я посмотрел на две бутылки виски, что стояли на тумбочке: одна уже пустая, вторая заполнена лишь на четверть, и блаженно улыбнулся, предвкушая то, что я смогу допить её в гордом одиночестве.

Ганс больше не являлся мне: то были лишь ускользающие воспоминания, а не его четкий образ, который, бывало, возникал передо мной. Все, что я мог делать после того, как Кайл попал в больницу – это вспоминать свое детство, проведенное с братом, и поглощать сигарету за сигаретой. Мне никогда особо не нравилось курить, и, уж точно, я на дух не переносил ощущение гадкого дыма, который проедает тебя насквозь. Но механические движения, повторяющиеся раз за разом, вводили меня в транс, который помогал справиться с болью.

Как только я потянулся за виски, в дверь без стука ворвались. Бирюзовые волосы, что возникли передо мной, не предвещали ничего хорошего.

– Кенинг! – Я не смотрел на Бекку, присосавшись к вискарю так, будто он был моим кислородом. – Подними свою задницу.

– Зачем? – Я оторвался от бутылки и с удивлением оглядел Ребекку: она была в джинсах – раз, без косметики – два (наконец-то походила на молодую девушку благодаря отсутствию обильного макияжа на лице), и она пришла не для того, чтобы соблазнить меня – три.

– Делать вид, что мне плевать на Кайла – это моя привилегия, а не твоя. Ты ни разу не навестил его в больнице. – Она подошла ко мне ближе, вырывая «Джека» из рук одним резким движением.

– А ты что, испугалась, да? – усмехнувшись, замечаю я, закатывая глаза. – Испугалась за то, что ты с твоим образом жизни будешь следующая? Или реально боишься за брата?

– Тебе никогда не понять моих поступков, Кенинг, – отрезала она, убирая виски в холодильник. Ха, она, видимо, думает, что меня это остановит. – Я, может, и ходячее зло, но, да, представь себе... Я переживаю за Кайла.

– Думаешь, я нет?! – Я подскочил на кровати, в упор посмотрев на Бекку: она подпрыгнула на месте, испугавшись неожиданной смене моего тона. – Я тоже переживаю! Но я ничем не могу ему помочь! Уже... НЕТ!

– Иногда, чтобы помочь человеку, не нужно прикладывать титанических усилий – можно просто быть рядом, – отрезвляющим меня голосом произносит она. Затем, она слегка морщит носик и продолжает: – Посмотри на себя в зеркало, Макс. Я не знаю, что происходит в твоей душе, но знаю одно: того сильного парня, что когда-то безумно нравился мне, сейчас в тебе нет. Он прячется и скрывается где-то глубоко внутри. И знаешь... Я даже рада этому, ведь сейчас ты вызываешь у меня лишь отвращение.

– Взаимно, – вскидывая бровь, равнодушно замечаю я, но понимаю, что ей удалось меня зацепить. Когда дверь за Беккой закрывается, я ещё несколько минут пялюсь на свое отражение, понимая, что она права.

И дело не в том, что внешне я всё больше напоминаю себе главного героя фильма «Изгой».

Я опираюсь на раковину двумя руками и включаю воду, всматриваясь в свои безжизненные глаза до тех пор, пока не перестаю видеть ничего, кроме двух самых пустых океанов на свете.

POV Эмили

– Тебе нужно поспать, дорогая, – нежно шепчу я, накрывая Кендалл пледом, потому что знаю, что подруга слишком много мерзнет в последнее время. Это звучит смешно, когда на улице стоит неимоверная жара, но Кенди совсем нечего не ест, и мне тяжело наблюдать за тем, как её запястья уменьшаются на моих глазах.

– Я должна вернуться к нему. Он совсем один, – шепчет она одними губами, и я поглаживаю девушку по плечу, убирая с лица её каштановые волосы, чтобы они не мешали во время сна.

– Сандра и Бекка тоже приходят. И родители. Никто не оставит его одного. Сейчас вместо тебя схожу я – тебе нужно поспать хотя бы несколько часов, – мягким, успокаивающим голосом произношу я и с облегчением замечаю, что веки подруги смыкаются спустя пару минут. Она измотана.

Я только рада позаботиться о подруге – это отвлекает меня от мыслей о том, кого-я-не-хочу-называть. Как только его имя заполняет хоть один нанометр моего мозга, я решительно обращаюсь к себе внутренним голосом:

Прочь. Вон. Убирайся!

Но все тщетно. Макс во всём, что меня окружает.

Он в каждой капле воды и каждом моём вдохе. Он не заполняет мои мысли, словно и так присутствует в каждой клеточке моего тела. Чувство, что я испытываю к Максу – сильнее гордости и сильнее обиды.

Только он никогда об этом не узнает.

Я подхожу к больнице, потому что пообещала Кендалл провести некоторое время рядом с Кайлом – я и сама уже безумно соскучилась по его оживленной улыбке. Он совершил большую ошибку, но я знала, что у него были на то причины. Давление на спортсменов в этой стране слишком велико – пара проигранных матчей, и ты уже никто в этом бизнесе, и, отчасти, я понимала, в каком состоянии находился Кайл.

Получив у администратора разрешение, я заметила, что дверь в комнату Кайла слегка приоткрыта, будто там уже кто-то есть. Возможно, это Сандра, и ей пригодится моя моральная поддержка. Если это кто-то из родителей Кайла, то я спокойно подожду в коридоре. Тихо прошмыгнув в палату, я замерла на месте и тут же спряталась за стенкой при входе в комнату.

Сердце распалось на части, когда я увидела пряди светлых волос, а затем и широкие плечи в знакомой голубой джинсовой рубашке. Макс сидел рядом с другом и держал его за руку, в то время как к Кайлу были подключены десятки различных датчиков, которые озвучивали его пульс на всё помещение.

Знаю, я должна была немедленно выйти, но замерла, прижавшись к стене, не в силах сделать не единого шага.

– Кайл, я не могу тоже потерять тебя. Я не могу потерять второго брата, ты слышишь? – хриплым голосом произнёс Макс, и я ещё больше вжалась в стену, не сразу осознавая смысл сказанных им слов.

Второго брата?!

– Ты единственный, кто знал о Гансе. Да, я даже не смог рассказать об этом Эмили. – Мне пришлось напрягать свой слух, чтобы расслышать его слова. – Мы, конечно, не близнецы, но ты стал тем, кому я мог доверять всё это время. Моим другом. И мне тошно от того, что я позволил тебе наглотаться этой гадости.

Все конечности моего тела заледенели от того, что я только что услышала. Я едва дышала – настолько шок сковал моё тело. Близнец?!

– Слушай, у меня есть план, – вдруг уже более бодрым голосом заговорил Макс, и я навострила уши. Да, это жутко некрасиво – подслушивать, но меня было не остановить. – Мы с тобой начнём здоровый образ жизни, как только ты очнешься. – Он глухо рассмеялся, и я почти уверена в том, что он покачал головой в этот момент. – Никакой травки. Никаких вечеринок. Только милые посиделки у костра на пляже. Ты вернешься к спорту… Это будет нелегко, но мы обязательно вернем тебя туда. Ты будешь играть в Регби. Ты будешь с Кендалл или Сандрой – неважно, только очнись и сделай этот выбор.

Снова молчание, которое даёт мне понять, что нужно уходить, потому что я слышу, как Макс зашевелился на стуле и, кажется, собрался покинуть комнату. Пульс Кайла оставался ровным и четким на протяжении всего разговора, но мне почему-то хотелось верить, что он прекрасно слышит Макса и намерен бороться за свою жизнь.

– Мы все тебя очень ждем. – Я проглотила «ежика», что застрял поперек горла, и поспешила выйти из комнаты, направляясь к туалету. Отсижусь там, пока не буду уверена в том, что Макс покинул больницу.

Прислонившись к двери, закрывающейся кабинки туалета, я стремительно скатилась по ней вниз и уселась прямо на пол, стараясь унять дрожь в своих руках. То, что я услышала, совершенно не умещалось в моей голове. Лишь несколько слов о том, что Макс потерял своего брата, отчаянно звучали в моих висках под барабанный рев Тамтамов (прим. Этнический барабан).

Это многое меняет. Позволяет мне посмотреть на ситуацию под другим углом и осознать, как ему сейчас тяжело. Мне лишь обидно, что вместо того, чтобы позволить мне быть рядом с ним и поддерживать, он яростно плюет мне в душу и выворачивает все наизнанку.

У меня никогда не было брата, но у меня есть сестра, которая даже не является мне полностью родной по крови. Но моя связь с Русланой всегда была для меня чем-то особенным. Это же моя маленькая сестрёнка. Она росла на моих глазах: первые шаги; первое слово, которым было мое имя "Эмили". Я никогда не имела настоящих друзей, но всегда знала, что у меня есть сестра. Самая лучшая сестра в мире – такая, о которой другие могут только мечтать. И пусть мы часто ссорились, вплоть до истребляющих драк и синяков с порезами, мы всё равно не могли и часа протянуть порознь. Помню, как захлебываясь в слезах и соплях после драки, мы обнимались, прося друг у друга прощения.

Я начинаю невольно плакать, скучая по Руслане, и понимаю, что я вот-вот скоро стану «Ходячим Дождем», как в пятнадцать лет. Каким бы не было кошмаром то, что пережила я… Это ничто по сравнению с тем, что испытал Макс.

– Алло. – Я только что набрала на телефоне сотовый номер Руси, наплевав на заоблачные цены за международную мобильную связь. Голос сестры был слегка удивленным, потому что мы обычно созванивались лишь по скайпу. – Эмилия, с тобой все в порядке?!

– Да, Русь, – шепчу я, вытирая слёзы. Боже, какое счастье. – Я просто хотела тебя услышать.

Глава 24

POV Макс

Серфинг снова помогал мне излечить покалеченную душу. Как только я навестил Кайла в первый раз, возобновил тренировки, оставляя в своей жизни мысли только о спорте, друге и Эмили.

С тех пор, как я узнал о том, что корабль Ганса нашли, мне стало даже немного легче: по крайней мере, я больше не питал пустых иллюзий по поводу того, что он объявиться на пороге моей комнаты по примеру Ребекки, которая любила врываться без стука.

В день соревнований перед самым выходом я обнаружил очень странную вещь, которая нехило потрепала мои нервы. Мне пришло письмо, и это письмо было от Алисы.

Я сжимал белый конверт в своих руках и хотел сжечь его немедленно: негодование о том, как ОНА смеет мне писать, было чертовски сильным, но ещё большим было желание прочитать весь бред, что она настрочила внутри.

Что она хочет мне сказать этим плевком? «Макс, прости, что это из-за меня Ганс отправился на край света. Ой, прости, что я залетела от другого?».

– Стерва. – Я сжимаю руки в кулаки и выкидываю письмо в самый дальний угол комнаты так, чтобы оно упало за кровать. – Ещё письма она мне строчит.

Это письмо прибавило мне злости и боевого духа перед соревнованиями. Разъяренный, я схватил борд, что был произведением искусства рук Эмили, и направился к океану.

Народу на пляже тьма – все пришли, чтобы поболеть за любимых серферов, и я знаю, что нахожусь в списках многих присутствующих девушек. На лицах людей безупречные улыбки и искрящиеся глаза, в то время как на моём лице ни единой эмоции.

Если бы не большие волны, по которым я хочу прокатиться, я бы уже давно отказался от этой идиотской затеи. Моя любовь к океану выше этих жалких соревнований.

Первым выступает Томас Митчелл – один из главных конкурентов и явный претендент на победу. Томас занимается серфингом с пеленок, и я бы не отказался взять у него пару уроков. Он скользит превосходно – скорость его движений просто дикая, он то и дело перемещается из одного конца волны в другой, при этом мастерски успевая подпрыгивать над гребнем. Но ему не удается проплыть внутри волны – он просто не рискует заезжать в трубу, выделывая трюки на поверхности.

Мне нравится, как он выступает, и я вижу, что судьи оценили его работу довольно высокими баллами. И всё же эти баллы оставляют другим ребятам несколько шансов на победу.

– Эдвард Блэк! – произносит комментатор, и я уже всё меньше слежу за соревонаваниями, пытаясь разглядеть в толпе присутствующих знакомую копну карамельных волос.

Это глупо. Знаю, что Эмили слишком гордая, чтобы возвращаться к тому, кто её оплевал, как ни в чем не бывало. За это она мне и нравиться. Я бы сказал, что она из тех, кто знает себе цену, но терпеть не может, когда её оценивают.

– Максимиллиан Кенинг! – орёт комментатор, и, проводя по крыльям Феникса – на удачу, – я обнимаю серф и направляюсь к океану, который гонит волны к берегам, радостно приветствуя меня и зазывая в свои пучины.

Я стою по щиколотку в соленной воде и, дождавшись свистка, захожу в воду полностью. Пока я раздвигаю морскую гладь перед собой и приближаюсь к линиям волн, невольно вспоминаю, как учил Эмили кататься. Как она непослушалась меня тогда, и к чему это привело.

Перед тем, как встать на доску, я оценил размеры необъятной волны: она была великолепна, несколько метров в высоту… Величественная и устрашающая, но не для меня.

Я хотел найти с ней общий язык. И смогу это сделать.

С боевым кличем я взобрался на гребень волны, сделав Shove-it (*трюк, когда серфер в воздухе разворачивает доску на 180 или 360 градусов.), развернулся на вершине и помчался в другую сторону, вихляя восьмеркой по глади воды. Я знал, что должен сделать ещё один трюк до того, как волна начнёт закрываться, и мне необходимы были доли секунды на его выполнение. Быстро проделав, второй, похожий на Shove-it, трюк, я погнал догонять волну, которая уже начинала свертываться в трубу гигантских размеров.

Господи. Как это жутко. Я чувствовал себя вагоном океанского метро и волновался, что просто не успею во время примчаться на станцию.

Кажется, я слышал, как на берегу закричали, когда залетел в трубу и оказался…

Внутри.

Я оказался в океанской воронке, в черной дыре состоящей из одной лишь соленой воды, где я был квантом света.

Мне, правда, казалось, что я двигаюсь с космической скоростью и при этом не ощущаю её. Все чувства отключились, осталась одна лишь невесомость и безумное счастье, которое обрушилось на мои плечи.

Волна поглотила меня, и я слился с океаном, стал его абсолютной частицей.

Чувство адреналина, обуявшее меня, теплым вязким потоком распространялось по моим артериям. Слабость наступила так же мгновенно, как и пришел энтузиазм.

Вылетев из захлопывающейся волны, я слетела с доски, проваливаясь под воду. Моя нога была привязана к серфу, поэтому, при желании, я бы мог легко всплыть на поверхность, учитывая, что глубина воды была довольно-таки смешной.

Но я замер в воде, задержав дыхание, не предпринимая совершенно никаких действий ради своего спасения.

«Ты же не собираешься делать этого, Макс». – Я закрыл глаза, перестав созерцать вокруг себя песок и небольших серебристых рыбок.

«Почему нет? Назови мне хоть несколько причин. Я хочу сдаться».

«Ты никогда не сдаешься, Макс. Это я сдался. И мне очень жаль, что во мне нет твоей смелости, нет твоей силы». – Мой брат был голосом в голове или же просто моей фантазией – это различие было уже не так важно для меня. Главное, что он был со мной.

«Эмили». – Он повторял это имя вновь и вновь, пока в моих легких не закончился воздух, и я не начал задыхаться. Собравшись с последними силами, я потянулся руками вверх, увидев над собой свет солнца, что преломлялся в воде, и всплыл над поверхностью.

Берег встречал меня пеной и криками людей, смешанных с бурными аплодисментами. Ко мне подоспели врачи, но я кивнул, глядя им в лице, показывая два пальца вверх – я прекрасно себя чувствовал, несмотря на то, что кашлял так, что все вокруг сотрясались.

Я оперся на серф, вытащив его на берег, и вгляделся в безликую толпу, что окружала меня: были ли это галлюцинации от пережитой эйфории или же реальность, но среди них я увидел Эмили, что упорхала тотчас, как я встретился с ней взглядом.

***

Конечно же, я не занял первое место на соревнованиях. Ещё, как минимум, трое ребят залетели прямо в трубу и при этом, потом, не свалились с доски. Плюс, ещё Томас Митчелл, который всё-таки, в который раз, одержал верх над всеми, ещё раз доказывая своё лидерство. Серфинг был для меня отдушиной, стилем Калифорнийской жизни, в которой я пребывал последний год, помогал быть ближе к брату, но никак не погоней за медалями и дешевыми кубками из пластика.

Вытирая мокрые волосы насухо, я наклонился под кровать, решив дать этой стерве последний шанс. Нет, мне совершенно не были интересны её оправдания. И всё же, ради Ганса, я должен был это прочитать.

Открыв конверт, почувствовал, что внутри лежит что-то ещё, похожее на фотографии. Первым делом я достал листок, где аккуратным тоненьким подчерком было написано (кстати говоря, на немецком):

«Привет, Макс. Знаю, ты хотел сжечь это письмо. Но если ты всё-таки читаешь это, не смей бросать его, не дочитав до конца.

С того дня, как я впервые увидела твоего брата, нет... Даже с той секунды… Весь мир перестал для меня существовать. Мы оба знаем, какой он у нас особенный, да и, к тому же, не одна девушка не устояла бы перед его хитрой улыбкой. Вашими улыбками.

Он вряд ли тебе когда-то рассказывал, насколько тяжела и в то же время сильна была наша любовь. Ты ничего не знаешь о моей стране, о моих родителях… Ты лишь знаешь меня, как «стерву, что погубила твоего брата». Но это не так.

Ганс был моей судьбой. Но у родителей были другие планы на мой счет. Так вышло, что уже в 19 лет я вышла замуж за другого. Именно тогда, когда сообщила твоему брату что беременна от своего жениха.

Я сделала это для того, чтобы он забыл меня, а не для того, чтобы разбить его сердце. Тогда мне было очень тяжело… Разные страны, разный язык… Мне казалось, что, возможно, мы просто люди с разных планет, которым, и правда, не суждено быть вместе.

Мне казалось, что он слишком молод, чтобы взять ответственность за своего ребенка, которого я ношу под сердцем. Страхи завладели мной – я всё решила за него, даже не оставив ему права выбора… И всё из-за чертовых страхов, что так страстно завладели моим разумом!

Я была глупа. Всё навалилось разом: родители стали поддерживать меня, как только узнали, что я беременна, подумав, что будущий ребенок – сын моего жениха. Благодаря этому, мне удалось достичь в семье мира и согласия, которого я не видела много лет.

Шли месяцы, я знала, куда отправился Ганс. Спустя полтора года, когда Ричарду уже было несколько месяцев, я поняла, что больше не могу притворяться, что у меня всё хорошо. Что я счастлива с новым мужем, которого одобряют родители, общество… Но к которому я не испытываю ни капельки нежных чувств.

Я была намерена вернуть Ганса и, узнав расписание портов, где он останавливается, я ждала удобного момента, чтобы позвонить ему.

И это случилось. Господи, что мы друг другу только не говорили… Не думаю, что стоит посвящать тебя в самые глубокие подробности нашей истории, но я вдруг вспомнила, что такое – вновь обрести смысл жизни.

Ганс узнал правду о ребенке. К тому же его контракт заканчивался, и я была уверена, что теперь всё будет наконец-то так, как должно было быть… Но судьба вновь распорядилась иначе, видимо, наказав меня за ошибку двухлетней давности.

А ошибка моя была лишь в том, что я оказалась слабее своих страхов. И я не стала бороться, в то время как это единственное, что мы должны совершать каждый день.

Я не хочу учить тебя жизни. Я хочу всего лишь, чтобы ты понял и не держал на меня зла. Чтобы ты боролся, даже когда тебе очень трудно. Даже когда теперь мы точно знаем, что произошло…

Даже я не могу понять, как тебе его не хватает. Но ты должен жить дальше, Макс. И мы с Ричардом тоже.

Я прикладываю к конверту фотографии Рича – думаю, не нужно делать ДНК тест, чтобы понять, чьи у него глаза. Каждый раз, когда я смотрю на него, вижу Ганса. И я счастлива за этот подарок, несмотря на то, что наша история из тех, что разрывает сердце.

Я надеюсь, что ты ответишь мне. Хоть как-нибудь. Или просто промолчишь, но внутри простишь меня. Я думаю, Ричард бы очень хотел познакомиться со своим дядей, который похож на его отца, как две капли воды.

Твой брат всегда будет со мной. Я даже часто разговариваю с ним – наверное это глупо, Макс. Мне кажетс,я будто он просто уехал куда-то далеко-далеко и скоро вернется из своего плавания.

Я не знаю, что будет дальше – этого не знает никто. И спасибо, что ты прочитал это письмо до конца.

С любовью, Алиса и маленький Ричард».

Я валялся на полу, как полный идиот, надавливая на свои закрытые глаза. Я будто снова оказался под водой, лишенный способности вдохнуть воздух. Буквально несколько секунд я увидел сына своего брата…

На одной из фотографий Ричард был совсем ещё малышом: пухлые щечки, надутые по-детски губы: глаза светлее, чем у нас с Гансом – можно сказать обесцвеченные, но я хорошо помню, что на наших с братом детских снимках у нас они точно такие же.

Второе фото было явно сделано недавно – теперь это уже взрослый и упрямый малыш, уверенно стоящий на ногах. Я не могу поверить в это, но зрение не обманывает: Алиса написала абсолютную правду.

Я не могу насмотреться на фотографии Ричарда. Так мог бы выглядеть мой собственный сын, и это кажется мне дикой, но приятной мыслью.

Эмили сделала меня слишком сентиментальным, но лучше чувствовать эту боль, чем и вовсе не познать Любви.

POV Эмили

За всё это время я лишь несколько раз видела Макса до сегодняшних соревнований. Это было мельком – в толпе или в лекционном зале, – и выглядел он довольно-таки жутко.

Но на сегодняшних соревнованиях он снова был прежним Максом – не только внешне, но и внутренне. От его походки исходила непринужденная уверенность, а движения на волнах были даже лучше, чем прежде. Господи, я надеюсь, он не узнал, что я наблюдала за ним. Когда он не всплывал на поверхность воды несколько минут, я прекрасно поняла, что он чувствовал, когда я тогда ослушалась его, решив прокатиться на серфе.

«Я не возвращаюсь дважды». – Эта мысль крутилась в моей голове, как заведенная, когда я всю ночь сидела на балконе нашей с Кендалл комнаты. Кенди ночевала у Кайла в больнице, а я коротала часы в компании одиночества и розового полусладкого вина. Ещё пара бокалов, и я сама рвану к Максу и вытрясу из него всю правду! Теперь я могу понять его состояние в тот день, когда Кайл попал в больницу.

И я разрываюсь между сумасшедшим желанием прильнуть к нему и поддержать и между желанием растерзать его на кусочки за грубые слова, которые он выкинул в мой адрес.

Странно, что Давид и воспоминания о тех кошмарах, преследовавшие меня долгие годы, кажутся такими далекими и нелепыми. Думаю, что клетки мозга, которые были ответственны за эту часть воспоминаний, наконец-таки распадаются, а на их месте появляются новые – живые и активные, – и они все заполнены мыслями о Максе.

Это была обычная теплая Калифорнийская ночь. В нашем Студенческом городке было довольно тихо, и я включила на айподе Evanescence –My Immortal и остальные песни это исполнительницы и подошла к краю балкона, приготовившись встретить рассвет. Правым виском я прислонилась к стене, потому что немного устала от бессонной, но продуктивной на мысли ночи.

Наш балкон был довольно просторным и давно превратился в мою личную мастерскую: сюда я поставила несколько горшков с цветами и мольберт с кучей разных кисточек. Ещё здесь было два небольших кресла и столик, за которым мы с Кендалл не раз ужинали с едой на вынос.

Солнце показалось из-за тонкой линии горизонта и выпустило на небосклон лучики слабой розовой краски.

– Я на тебя гляжу, – услышала я голос Макса за своей спиной и прикрыла глаза, чтобы успокоить свой трепет. – И это лучше, чем смотреть на все портреты мира. – Его хриплый голос затихает, и мне не нужно поворачиваться, чтобы понять, что он застыл в дверном проеме.

– Это не ты сказал, – немного помолчав, наконец-то произношу я. – А Фрэнк О`Хара.

– Но попробовать стоило. – Знаю, что сейчас на его губах застывает легкая улыбка.

– Зачем ты пришел? – Молчание затянулось, но я вновь его нарушила, надеясь, что он всё еще за моей спиной.

– А зачем ты пришла на мои соревнования? – ответил он вопросом на вопрос, что немного вывело меня из себя.

– Ты меня с кем-то спутал. – Не оборачиваясь, я по-прежнему веду с ним беседу. – Я в зоне: "убирайся". И не советую тебе сюда соваться.

– Эми, ты же знаешь, что я не хотел причинить тебе боль.

– Ты обещал, но это оказались лишь пустые слова. – Холод в моём голосе предательски тает, но я держусь из последних сил, не собираясь сдаваться. Только бы не поворачиваться, только бы не смотреть в глубину его глаз.

– Это не так, – терпеливо произносит он, но я чувствую, что и парень уже находиться на грани… На грани ухода или же чего-то иного, чего я пока не знаю.

Я больше не произнесу ни слова. Пусть уходит. Пусть, даже если я не права сейчас. Даже если я должна поддержать его, а не отвернуться... Черт. Как же все сложно! Я совершенно не знаю, как мне поступить, но осознаю, что Макс всё возьмет в свои сильные мужские руки.

– Ты всё равно меня простишь. – Я слышу пару его шагов в мою сторону и распахиваю глаза, замечая, что рассвет уже завладел всем небом, создавая на природном холсте сверхъестественные краски.

Я кладу руки на балконные перила, делая тяжелый вдох. В следующую секунду его пальцы кольцом обхватывают мою талию, смыкаясь на шелковой ткани ночнушки.

Я чувствую цветок, что раскрывается в моей душе каждый раз, когда он касается меня, и мечтаю, чтобы он завял. Но чем больше я хочу его погубить, тем меньше он подчиняется моему разуму.

– Нет. Я тебя прощаю, но это не значит, что я хочу быть с тобой, Макс. После всех гадких слов, что ты произнёс, я совершенно к тебе равнодушна.

– Ты так мило обманываешь, honey, – шепчет он, подбираясь к мочке моего уха. Его теплое дыхание, как пламя огнедышащего дракона – пугает и уничтожает одновременно.

– Я не лгу! – Мои руки резко поднимаются в воздух.

Макс разворачивает меня в своей привычной царской манере и смотрит на меня взглядом, полным раздражения от того, что я сопротивляюсь ему.

– Уходи. Уходи, уходи! – шепчу я, срываясь на крик. Макс ловит мои руки в воздухе и прижимает к шершавой стенке балкона.

Любовь – это когда ты желаешь лишь одного мужчину, который, управляя твоими руками, поднимает их над головой, сжимая запястья до сладкой томительной боли. Его бедра упираются тебе в живот, и вот ты уже готова пасть перед ним на колени, забыв собственное имя. Может кто-то назовёт это всего лишь страстью, но для меня это другая сторона одной и той же медали.

– Уходи, уходи, уходи, – шепчу я, зажмурившись так сильно, насколько это возможно. Я боюсь смотреть ему в глаза, словно он является Василиском (*прим. Змей из серии книг Джоан Роулинг о Гарри Поттере) и хочет заманить меня в свою пещеру.

Что-то, конечно, и так в этом есть. Он – охотник, а я – его жертва.

POV Макс

– Тише, тише. – Эмили боится меня, как огня. – Ты всё равно меня простишь, – снова повторяю я, вжимаясь в неё ещё сильнее. Чувствую, как ее тело подается мне навстречу. Это ощущение подобно кайфу, не меньше.

– А попросить прощения, ты не хочешь?! – вскрикивает она, ерзая в моих руках. – Отпусти! Отпусти, я кому сказала!

– Я. Никогда.

Целую ключицы Эмили, замечая, как её кожа покрывается мурашками.

– Тебя.

Касаюсь губами нежной шеи, оставляя на ней слабые следы от укуса.

– Не отпущу. Больше никогда.

Она раскрывает свои глаза, и мы встречаемся взглядами: янтарно-карие глаза Эмили и мои льдисто-голубые.