Текст книги "Позволь мне тебя коснуться (СИ)"

Автор книги: Лана Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– А ты знаешь, что это значит? – шепчу в её приоткрытый рот, наслаждаясь ощущением близости.

Я маниакально озабочен ею. Я маньяк, и мне плевать на этот приговор.

– Что? – Она уже почти сдалась – я чувствую, как её запястья расслаблены в моих ладонях.

– Это значит "навсегда". – Её слабый стон звучит, как приглашение, и я накрываю её сладкие, вишневые губы, и, раскрывая их языком, безприкословно вторгаюсь в рот. Я чувствую вино на языке, чувствую, как пот подступает к порам моей кожи.

Мне плевать, что её стоны могут услышать. Мои руки опускаются на её попку, отпуская запястья девушки. Она тут же запускает их в мои волосы, нетерпеливо проводя по ним ладонями в разные стороны.

Страсть поглотила мой разум. Мне хотелось жить внутри неё. Хотелось, чтобы было что-то большее, чем секс. Это давно уже было большим.

– Ты чувствуешь это? – Вжимаюсь твердым членом между её ног, жалея о дебильной ткани, что разделяет нас.

– Да, – выдыхает Эми, находясь в приобморочном состоянии. Моя самооценка подскакивает на три метра, осознавая, что я так влияю на неё.

– А так, чувствуешь? – почти угрожаю я, обхватывая её бедра, и поднимаю девушку на себя. Она запрыгивает так, будто только и ждала этого действа.

– Да, Макс! – стонет она, проводя языком по моему уху. Черт, это очень чувствительное место, и я еле сдерживаюсь от того, чтобы не расправиться с желанием прямо на балконе.

– Мое имя в твоих устах звучит восхитительно, – заверяю её я, проникая в комнату девушек. Кидаю Эмили на кровать и, не дав ей прийти в себя, притягиваю к себе за щиколотки. Эмили выгнула спину, когда я наклонился между её ног, чтобы заняться своим любимым делом.

Ноги Эми сотрясались, когда я придерживал их руками. Я знал, что она сходит с ума от того, что вытворяю с ней.

– Макс, пожалуйста, – сипло шепчет она, когда мой язык поднимается к её пупку и облизывает серебренную сережку.

– Скажи, что простила меня, – лениво произношу я, вскидывая бровь.

– Да пошел ты! – Она усмехается, когда я отстраняюсь от неё, чтобы раздеться. Она поглощает взглядом каждое мое движение.

– Скажи это.

Я пристроился между её ног, закинув стопами их на свои плечи. Ну же, скажи мне, Эмили.

– Сначала попроси прощения! – Она была не в том положении, чтобы раздавать приказы. Но мне нравились эти чудесные нотки бунтарства в её характере.

– Я погорячился, – признался я, ощущая, как член твердеет, упираясь в её плоть. Фак, это настоящая пытка для нас обоих.

Я хочу слиться с моей девочкой. Ну почему она такая гордая и упрямая?

– Это не извинение. – Она дергалась подо мной, ещё сильнее распаляя мой пыл.

– А это? – прорычал я, погружаясь в неё на всю глубину. Затем наклонился к Эмили и сладко поцеловал её и делал это до тех пор, пока её губы не распухли и не стали ещё больше, ещё алее и вкуснее.

POV Эмили

– Это тоже… – слабо шепчу я, еле успевая вдохнуть воздух между нашими непрерывными поцелуями. Макс отдаляется от меня, заставляя тянуться за ним.

Я не вынесу, если он сейчас уйдет. Самое страшное – что, несмотря на все свои слова, он на это способен.

– Я был не прав, – снова переформулировал он, слегка нахмурившись. Его пальцы убрали волосы с моих щек, а я уперлась руками в его мускулистую грудь.

– Этого не достаточно! – Макс полностью выходит из меня и ложится на спину, увлекая мое тело за собой. Я чувствую себя сильной, возвышаясь над ним, но он по-прежнему управляет мной своими руками.

– Прости, – выдыхает он, когда я опускаюсь на него и наклоняюсь к его ключицам, чтобы вспомнить вкус его кожи.

Как соленая морская вода, я готова вечно ласкать его тело, не пропуская ни единого сантиметра.

– А теперь, хватит болтать, – приказывает Макс и хватает меня за бедра, помогая мне двигаться.

Я чувствую себя наполненной, и не только в самом низком физическом смысле этого слова. Я больше не чувствую себя беззащитной и жалкой.

Любовь придала мне сил на несколько жизней вперёд.

Я выкрикиваю его имя всё громче и громче, потому что это единственное, что я помню, находясь вне себя от наслаждения, и бью матрац кровати.

Сжимаю его предплечья, стараясь хоть за что-нибудь ухватиться.

Но уже поздно. Мы падаем вместе.

Глава 25

POV Макс

Эмили спала на моём плече, а я всё никак не мог уснуть, обдумывая своё теперешнее состояние. Иногда путь к счастью так сложен, что, когда оно наконец-таки наступает, ты просто боишься спугнуть его лишним движением.

– Макс, – вдруг произнесла Эми, и я заглянул в её приоткрытые веки. Оказывается, она и не думала спать.

– Да? – Провел пальцами по её пояснице и закинул её ножку на свое тело. Она улыбнулась, поднимаясь к моему лицу.

– Я знаю про твоего брата. Почему ты мне ничего не сказал? – В её голосе было столько сочувствия.

– Я не знаю. Не хотел произносить этого вслух. – Я повел плечом, и она всмотрелась в моё лицо со всей, присущей только ей, внимательностью и пониманием.

– Брат-близнец. Даже не верится, – шепчет она, лаская пальцами мои волосы. Ох, это просто божественный утренний массаж. – Мне очень жаль.

– Я справился с этим за год и благодаря тебе.

– Я ничего не сделала. – Её пальцы касаются моего лба и висков. Она рисует на моёй коже причудливые узоры, не разрывая зрительного контакта между нами.

– Тебе ничего и не нужно делать. Просто будь рядом, – прошептал я, прижимая её к себе ещё ближе. Она взяла мою руку в свою и, сплетая наши пальцы, поднесла к своим губам.

Она хотела что-то сказать, но тут мы оба услышали, как в двери поворачивается ключ, и в проеме появляется уставшая, худющая, но наконец-таки улыбчивая Кендалл Уайтроуз.

Эми резко поднимает одеяло до подбородка, и я сотрясаюсь от беззвучного смеха.

– Ой! – Кажется, прежняя Кендалл вернулась. Девушка извиняющее прикрыла рот рукой и подпрыгнула на месте: – Кайл пришел в себя! Он, конечно, ещё очень слаб, но у всех врачей утешительные прогнозы и…

Дальше она что-то без устали болтала, но я её почти не слушал. Волна облегчения погрузила меня в состояние радости и покоя.

***

– Не надо смотреть на меня так, будто я мешок с говном, – пыхтит Кайл, и я вижу, что его язык слегка заплетается, когда он произносит каждое слово.

– Ну, выглядишь ты, как обдолбанный засранец. – Мы находимся в больнице все вместе: Сандра сидит по правую сторону от Кайла и держит его за руку, левой стороны то же самое делает Кендалл. Мой братец в малине, в то время как я прижимаю к себе Эмили, которая выглядит чертовски счастливой, находясь в моих крепких объятиях.

– Теперь будешь вечно надо мной издеваться? – злится Кайл, и его пульс учащается, о чём сигнализирует больничный аппарат.

– Тише, тебе нельзя волноваться, – усмехаюсь я, оглядывая друга.

– Когда я смогу играть? – перебивает он, но тут выступает Бекка, которая всё это время сидела в кресле в самом углу комнаты.

– Дедушка делает всё, чтобы замять скандал с допингом. Но никто тебе ничего не обещает. Раньше надо было думать. – Бекка подошла к Кайлу и смерила его долгим взглядом. – И всё же, я рада, что ты в порядке.

– Уж никак не ожидал, – саркастично заявляет Кайл, в то время как у Эмили звонит телефон, и она отвечает на тревожащий её звонок.

– ЧТО?! – Тон её голоса меняется на глазах, и девушка отстраняется от меня. – ЧТО С РУСЛАНОЙ? Я сейчас выйду, – уже тише добавляет она, коротко кивая.

– Макс, не ходи со мной. Это папа. Мне нужно встретиться с ним. Он уезжает в Чикаго через несколько часов.

– Эээ…– Я не хочу отпускать её одну, но по глазам Эми вижу, что спорить сейчас бесполезно. Эмили выбегает из палаты, извинившись перед Кайлом. Мы все озадачены и обеспокоены, а Кендалл тихо говорит:

– Что опять не так? Руслана – это её сестра. – Я и так об этом знаю, но напоминание об этом звучит очень неоптимистично.

Я надеюсь, что с Русланой всё хорошо.

POV Эмили

В этот раз отец обошелся без Лимузина и приехал за мной сам. Я сразу заметила черный полностью тонированный Гелендваген, который выделялся на больничной парковке. Сердце бешено билось в груди, хотя папа заверил меня в том, что волноваться не о чем, и с Русланой уже всё в порядке.

– Пап, только скажи мне сразу, мне есть о чем волноваться? – лихорадочно спросила я, садясь на заднее сиденье кожаного салона авто.

– Здравствуй, Эмили, – ответил мне он, обнимая меня взглядом. – Трогай, Гидеон. – Последняя фраза предназначалась водителю. – У меня мало времени, потому что я отправляюсь в аэропорт. – Папа прокашлялся и посмотрел на меня, проведя рукой от висков до макушки. – С Русланой все хорошо, она даже не знает о том, что ей угрожала опасность. И лучше не рассказывай ей о Давиде – не думаю, что ей стоит жить в страхе.

– Что он хотел? Хотел добраться до нее? – Меня начинает трясти от одной только мысли об этом. Я вдруг представила мерзкие с черными волосками руки Давида, касающиеся моей сестры. Запирающие её на третьем этаже своего гадкого дома.

– Да. Караулил её уже несколько дней. – Папа покачал головой, прикладывая пальцы ко лбу, будто задумавшись. – Мои агенты недоумевали, почему он не спешит прорваться к тебе, а оставляет следы около твоей старой школы, кинотеатров и молодежных кафе.

– Он искал там Руслану? – Даже теперь, когда я знала, что все хорошо, не могла не переживать за сестренку. Нужно будет срочно отправить её на уроки по самозащите.

– Разумеется. И они поймали его, дорогая. – Уже с улыбкой сказал папа, положив руку мне на плечо. – Он отправлен не в тюрьму. А в психологическую лечебницу для таких же, как он. Это где-то в Сибири.

– Даже не знаю, что сказать. – Я тяжело вздыхаю, успокаивая свое дыхание. Неужели наконец-то враг побежден? Не только в реальности, но и в моих мыслях.

Появление отца в моей жизни, отношения с Максом – всё перевернулось с ног на голову, и я знаю, что всё уже никогда не будет, как прежде. Я больше не одинока.

– Спасибо тебе, папа, – просто говорю я и чувствую, как предательски дрожат губы. Хочется обнять его и прижаться к могучей отцовской груди, но мне жалко пачкать его дорогущий пиджак своими слезами.

– Эмили, – шепчет он, раскрывая свои объятия. Я поддаюсь своему желанию и опускаю голову на этот самый пиджак от Armani. – Я не заслужил твоей благодарности.

– Заслужил. – Я не хочу с ним спорить. Он уже давно не тот мальчишка, что бросил своего ребенка. Теперь он настоящий мужчина и заботливый отец.

– Я сделаю все, чтобы загладить свой поступок. И позабочусь о тебе, о Руслане, о твоей маме. – Он похлопывает меня по спине, замечая мою татуировку, которая выглядывает из-под укороченного топа. – Это еще что?!

– Что?! – недоумевая спрашиваю я, испуганно отстраняясь от него.

– Эмили, это настоящая тату?! Ты в своем уме? Как это будет выглядеть в старости, ты подумала? Уж не думал, что моя дочь набьет себе такие огромные татуировки. – Он качает головой, и я улыбаюсь, вспоминая, как мама сказала почти то же самое, когда их увидела.

Они выглядят замечательно сейчас, а в старости будут смотреться ещё лучше, потому я буду нести их в течение всей своей жизни.

– Ты хуже мамы. У меня еще есть пирсинг в пупке. И тебе лучше не знать, в каком месте пирсинг у моего парня.

Папа смотрит на меня так, будто ему срочно нужен бутылек с валерьянкой.

– Так, значит, и парень у неё есть, – наконец-то загадочно улыбнулся он, потирая руки. – Теперь у моих агентов будет новая жертва.

– Ну, папа!

– Я пошутил. – Он доброжелательно склонил голову и потёр щетину руками, хитро прищурив глаза.

Ага, так я ему и поверила.

ЭПИЛОГ

POV Эмили

Я жива. Эта первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я открываю глаза и вижу падающий белоснежный снег за окном. Макс сквозь сон забрал у меня одеяло и всю ночь пытался закинуть на мою ногу свою. А ещё время от времени он сжимал меня так, что я не нуждалась ни в каком одеяле, окруженная теплотой его тела.

То, что он забрал у меня одеяло, сыграло мне на руку: ничто не мешало мне встать с кровати и выглянуть в окно. Надев на себя длинные теплые гольфы с пушистой бахромой, я накинула свободный джемпер и на цыпочках пробралась к окну, отодвинув занавески.

Божественная красота. Мне всегда нравилась Европа с её загадочными узенькими улочками и брусчаткой. Но в декабре она превращалась в настоящую Рождественскую сказку, особенно в такие снежные дни, как этот.

Крыши маленьких домов были украшены снегом, а на улице беспрерывно падали крупные декабрьские снежинки. Каждый уважающий себя немец считал своим долгом довести свой дом до эквивалента пряничного домика, и украсил его всевозможными милыми деталями: будь то разноцветные фонари на карнизах или же милые колокольчики, приделанные к дубовым ставням.

Мне не хватало только овсяного печенья с шоколадной крошкой и теплого молока. И, пожалуй, старого доброго Санты.

Я спустилась на первый этаж, чтобы попить воды, и ещё раз залюбовалась елкой, которую мы собирали вчера все вместе. Правда, родители Макса не участвовали в этой затее, зато мы с Русланой и Алисой хорошо провели время. Макс в это время очищал территорию двора от снега, но оценил наши труды.

Елка была огромной и стояла посреди комнаты: на верхушке её красовалась звезда, которая переливалась всеми цветами радуги. Сама ель, хоть она и искусственная, была усыпана различными игрушками: начиная от простых новогодних шаров, заканчивая сказочными фигурками. В зале, где стояла эта красота, очень тихо играла музыка Frank Sinatra – Jingle Bells.

Только вот кое-что изменилось в этой Елке, и, присмотревшись, я поняла, что это были большие коробки с подарками в ярких праздничных упаковках. На каждой коробке свое имя. А я думала, что мы будем дарить их друг другу лично.

Я пила молоко с печеньем, отчаянно пытаясь побороть свое любопытство. Под елкой лежало несколько подарков с моим именем! Придется сходить наверх и разложить свои подарки точно так же.

Стараясь не разбудить Макса, я осторожно достала припрятанные подарки и вновь вышла с ними в коридор, заметив странное движение в другом конце холла.

Маленькое движение приближалось ко мне и приобретало черты лица самого чудесного ребенка, которого я когда-либо видела.

– Ричард, что такое? Иди спать, малыш. – Я наклонилась к маленькому, заглянув в его льдисто-голубые глаза. С карими крапинками, разумеется. Точь-в-точь как у Макса.

– Пить. Эми, пить, – детским голоском пропел он, потирая сонные глазки. На нем была надета пижама со знаком супермена, про которого он обожал смотреть мультики.

– Пить хочешь? Хорошо, пойдем пить. Маму будить не будем, хорошо? – Я подмигнула Ричарду и взяла его в другую, свободную от подарков руку.

– Холосо, – прошептал он, хватая меня за нос и сжимая его в своих маленьких ладошках.

– Ауч, – пропыхтела я, спускаясь с ребенком вниз. Я налила ему молока и предложила печенье. Но, как только ребенок увидел блестящие коробки с подарками, он и думать забыл о существовании какого-то там шоколадного печенья.

– Ричард. – Я позвала малыша, но он уже сидел на коленях и играл с одной из серебристых коробок, что была спрятана под елкой. Мне ничего не оставалось, как сесть рядом с ним, потому что сна у меня уже не было ни в одном глазу. Тем более, скоро утро, и дом заполниться приятными рождественскими хлопотами.

– Блестит. – Он говорил по-русски, но вчера я слышала, что он знает так же и некоторые немецкие слова. Наверное, Алиса хотела, чтобы он знал два своих родных языка с самого рождения: мамин и папин.

– Это как раз твоя коробочка. Такая красивая. – Я улыбнулась ему, чувствуя, что я не очень-то хорошо лажу с детьми, но, по крайней мере, стараюсь изо всех сил. Обычно я не очень внимательна к детям, потому что они никогда меня не слушаются.

– Хотю. – Он надул губки, и я взяла в руки свой подарок, собираясь открыть его. Это был подарок от Русланы.

– Давай, я покажу тебе как.

– Мм, – промычал он, наблюдая за моими движениями своими широко распахнутыми глазами.

– И чем мы это тут занимаемся? – Макс будто ждал момента, когда я по-партизански открою свои подарки раньше времени.

– Мы... А мы тут... Ничем. – Меня тянет на смех, и я поворачиваюсь к Максу, посмотрев на него, словно первый раз его вижу.

Ох. Я никогда не устану смотреть на этого мужчину.

На Максе были темно-синие штаны, низко сидящие на бедрах, и больше ничего. Он поднял свою руку, подразнивая меня мускулами, и взъерошил свои лохматые короткие волосы. Подумать только. Мы занимались сексом всего несколько часов назад, а я уже истекаю слюнями, лишь бы снова оказаться с ним под одним одеялом.

– Я вижу, – скептически замечает он, наклоняясь к Ричарду. Макс берет его на руки, и малыш счастливо улыбается, радуясь его видеть. Черт, как же они похожи. Это одновременно удивительно и немного... Напрягает.

– Кто у нас тут такой хохотун, а? Кто? – Он подбрасывает его в воздух, но не высоко. Рич расправляет руки и заливается детски смехом.

– Я летик! Летик! – кричит он все громче и громче. Не удивлюсь, если через пять минут вся семья будет в сборе и готова к завтраку – от таких радостных криков проснется кто угодно.

– Ты самолетик. – Макс прижимает его к себе и, потрепав белые волосики, опускает на пол. – Ладно, так и быть, можешь открыть свой подарок. – Уже шепотом он добавляет мне: – А я хотел переодеться в Санту и сделать это сам.

– Оу. Надеюсь, ты прибережешь этот костюмчик для... – Я осеклась, не решившись закончить фразу при маленьком ребенке.

– Тсс, – шепнул мне Макс, прикрывая пальцем свои губы. Ричард тут же повторил это движение за ним, и они засмеялись.

Я не понимала, как в Максе могут сочетаться столь несочитаемые качества. Как в одном человеке может умещаться столько образов, которыми он являлся. Хотелось верить, что лишь я знаю его настоящим...

Ведь если вспомнить Макса наших первых встреч и сравнить с сегодняшним, можно подумать, что это два разных человека. Но он и сейчас бывал наглым, высокомерным и самолюбивым, просто теперь это приняло ещё более ироничную форму.

– Кто-то кричал? – Вот и Руслана спустилась со второго этажа в одном махровом белом халате, большим ей на два размера. – Ааа! Подарки!

Она подбежала ко мне, чтобы просто обнять – она всегда так делала, с тех пор как приехала в Германию на каникулы. Мы с Максом сдали сессию и приехали сюда сразу же после экзаменов, чтобы повидаться с его семьей и Ричардом. Мы могли бы сами приехать к ним в Москву, но после долгих переговоров решили, что так будет лучше. Тем более, родители Макса и Ганса не имели возможности покинуть страну.

Через час, когда все встали, а мачеха Макса приготовила праздничный завтрак, мы собрались за обеденным столом. Точнее, все, кроме Макса и Ричарда, которые всё еще возились с подарками малыша: ей Богу, в этой комнате было два младенца, но никак не один!

Я перехватила взгляд Алисы, которая смотрела на них с такой болью в глазах, что мне стало невыносимо тоскливо. И одновременно я почувствовала маленький укол ревности, который тут же прирубила на корню.

Как ни странно, мы с Алисой были чем-то похожи: один типаж, цвет волос почти идентичен: только у неё были голубые глаза и очень вздернутый носик; а ещё она была худее меня раза в два, несмотря на то, что родила ребенка. Уж больно хрупкой мне казалась эта девушка.

– Все в порядке? – поинтересовалась я, примерно представляя, что она чувствует, когда смотрит на Макса и Ричарда.

– Да, Эми. Спасибо. Я просто... Скучаю по нему. – Она тяжело вздохнула, но тут же скрыла это милой улыбкой. – Наверное, в моей душе всегда будет жить надежда на то, что он выжил.

Она говорила это тихо, чтобы нас никто не услышал. Знаю, она не хотела расстраивать отца Ганса, а Руслана всё равно не слышала, потому что общалась со своим телефоном – точнее переписывалась со своим мальчиком.

– Но, я думаю, что Макс бы чувствовал это, – снова добавила она, накладывая себе в тарелку клубничные оладьи.

– Кто знает, как повернется судьба. – Я не умела поддерживать людей. Частенько от меня можно было дождаться только вот таких избитых клише-фраз или тяжелых вздохов. И всё же, Алиса искренне мне улыбнулась, поблагодарив ослепительной улыбкой.

– Кто знает. – Она снова посмотрела на Ричарда, который изнывал от щекотки в руках Макса. – Главное, что у меня есть Ричард. Это подарок Бога и мое счастье.

– Он просто удивительный малыш. – И я действительно так думала. Я жестом пригласила Макса за стол, который, к моему счастью, уже накинул черную футболку на свое тело.

– Мм, блинчики, да? – Он резко опустился на стул рядом со мной и обхватил одной рукой за шею. – Ты вся в клубнике, Эми. – Он провел пальцем по моим губам, убирая джем с них.

– И ты сейчас тоже будешь. – Заливаясь смехом, я взяла с тарелки блин, и провела по его губам стороной из клубничной помадки.

– Ах, так? Ох, как вкусно. – Он облизал губы и наклонился ко мне, прикрывая наши лица ладонью. – Но это ещё вкуснее. – Его губы ласково накрыли мои, и я приоткрыла глаза, наслаждаясь этим моментом.

***

POV Макс

Германия была не единственным местом, куда мы отправились отдыхать на время зимних каникул. Всего на неделю мы выбрались в один из самых дальних уголков нашей планеты – остров серфинга и небывалой земной красоты.

Я снял бунгало на берегу океана, которое представляло собой небольшой деревянный домик, скрытый в тени пальм, с которых периодически, правда, падали бананы. В нашем распоряжении была огромная кровать королевских размеров с белым балдахином, достающим до пола. Меня особо не привлекали такие прелести, а вот Эмили была в восторге.

Мне было плевать, на какой кровати я буду любить её – с балдахином или без, на большой или маленькой, на полу или нет, на пляже или в океане... Лишь бы наша связь не прерывалась ни на секунду.

Это было настоящим безумием, что я влюбился в одну девушку и не замечал больше никого вокруг. Одна её улыбка и палец, приставленный к губам, заводили меня больше, чем латино-американки в откровенных купальниках.

А ведь я до сих пор не сказал ей этих слов. И она молчала. Вообще, я не считал, что это нам необходимо. В наше время слово "любовь" настолько обесценилось, что люди произносят его с такой легкостью, будто говорят: "передайте соль, пожалуйста".

Она гуляла по берегу, когда я проснулся: наши доски валялись на берегу со вчерашнего дня и ждали сегодняшнего заплыва. Уже завтра мы отправляемся в Лос-Анджелес, где нас ждёт новый учебный семестр.

На ней было... Хм, легкое белое платье, а в волосах заплетены нежно-розовые цветы. Откуда-то с пляжа доносилась песня Lana Del Ray – Young and Beautiful, и моя девушка выглядела так, будто была олицетворением этой песни.

– Я проснулся, и я тебя люблю. – Эти слова сами сорвались с моих губ, как только я подошел к ней и потянул Эмили к себе.

– Что? – Она нахмурила свои брови и уставилась на меня так, будто я разговаривал с ней на языке программистов. Фак. Она настолько не ожидала от меня этого признания, что даже не может поверить в то, что я это сказал. Во рту пересохло, но хотелось повторить свои слова для неё.

– Я проснулся.

– Это я поняла! – Улыбка отразилась на её лице в гармонии с горящими от счастья глазами.

– И я люблю тебя. – Её плечи оказались в моих руках, одна из которых опустилась по спине, где ещё заживало маленькое дополнение к её татуировкам: Эмили связала своих фениксов красной нитью, и теперь они были неразлучны, несмотря на расстояние между ними.

– И я тебя люблю. – Вне себя от счастья она запрыгнула меня с ногами и сцепила их за моей поясницей. Придерживая и сжимая её попку, я закружил девушку прямо на песке, стараясь не свалиться от головокружения.

Эмили никогда не осуждала меня и ничего не просила: именно поэтому я смог дать ей ту любовь, что годами была заморожена в моей душе. Но теперь, она вдохнула в меня новую жизнь, согрела мое сердце, в наличии которого я вообще сомневался.

До неё в моей души зияла огромная черная всепоглощающая дыра. Но она была высечена внутри моих ребер, была огнем, что осветил мне путь и дал надежду и веру наслаждаться каждым новым днем своей жизни.

Где-то я потерял свою половину. А где-то вновь её обрел. И поэтому...

– Ты мой свет. – Я сказал это на её родном языке, прекрасно понимая, что исковеркал каждое слово. Мои губы были против её губ в этот момент, и лишь ответная фраза Эми удержала меня от неистового желания прикоснуться к ней.

– Sie meinen Ozean sind. – А вот у неё получилось почти идеально. Её губы были ещё слаще после этих слов, или же она произнесла приворотное заклинание. Всё это было неважно.

Это был наш последний день отдыха на Бали, но всего лишь первый в бесконечной системе пространства вариантов, в каждом из которых мы вместе.