Текст книги "Работа над ошибками"

Автор книги: Лана Балашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Дима, я и так это знала. Мне просто нужно было, чтобы мама услышала это именно от тебя. Понимаешь, она не слишком верит тому, что я ей хотела сказать, а теперь, думаю, ей придется об этом подумать. Надеюсь, она сделает правильный вывод.

Я пояснила Анне Петровне:

– Это Дима Платонов.

Анна Петровна задумчиво поставила чашку на стол.

– А ведь я на днях видела его. В этом году юбилей Глеба Алексеевича, и в институте состоялись торжества. Съехались его ученики, друзья. Из Израиля приехала Ада Турчинская. Вообще, было довольно много народа. Платонова, понятное дело, приехать не смогла, но я видела на кладбище ее сына и мужа. Так вот, после панихиды все разъехались, а я задержалась. Там неподалеку похоронена моя тетка, и я прошла к ее могиле. Погода в тот день была прекрасная, и я засиделась. А когда проходила мимо ограды Турчинского, заметила, как Ада Турчинская о чем-то беседует с молодым Платоновым, сидя на скамье. Я тихо ушла, так, чтобы они меня не видели.

Михайлов удивленно поднял брови:

– Насколько я знаю, вдова Турчинского никогда не поддерживала отношений с Ниной Платоновой, а о том, что у нее был сын, думаю, вовсе не подозревала.

Анна Петровна помолчала, а потом подняла на Игоря глаза:

– Понимаете, я ведь тоже до этого никогда не видела сына Платоновых. Только узнала-то я его сразу. Ошибиться невозможно, он очень похож на Глеба Алексеевича…

Я спросила:

– Когда был юбилей Турчинского?

– В четверг.

– Значит, за два дня до того, как в Платонова стреляли, – задумчиво протянул Михайлов.

После ужина я забралась Михайлову под бок и лежала молча. Он о чем-то думал, рассеянно прикасаясь к моим волосам.

Я громко вздохнула, и Михайлов вспомнил о моем существовании.

– Зря я тебя не оставил у родителей, – недовольно сказал он. – Ты меня отвлекаешь своими вздохами.

– А ты о чем думал?

Он снисходительно посмотрел на меня и сказал:

– А, по-твоему, думать не о чем? Кто стрелял в Нину? Кто стрелял в Платонова? И где сейчас этот чертов пистолет, в чьих руках?

Я уселась рядом с Михайловым, поджав ноги по-турецки, и сказала:

– Конечно, кто именно стрелял, я не знаю, а вот то, что заказчиком был Платонов, у меня лично сомнений не вызывает.

– Почему ты так уверена?

– Я думаю, что Нина ему вдруг стала мешать, и его предполагаемая любовь ко мне тут вовсе не при чем, потому что именно на меня он и собирался все взвалить. Потом, правда, удачно подвернулись Марина Николаевна и Сергей, но на этом везение и кончилось. Нина выжила.

– Зачем ей понадобилось брать вину на себя? Так любила Кирилла?

– Нет. Я вообще не уверена, что она любила его. Понятно, что она была ему благодарна, но любовь… Это чувство редко рождается из благодарности. Нет, Нина Платонова пыталась выгородить сына. Она рассказала мне, что Кирилл позвонил ей и взволнованным голосом сообщил, что у него из сейфа исчез пистолет, и что он нигде не может найти Димку. Он объявил, что из его кабинета пропала моя фотография, и Нина бросилась ко мне, чтобы уберечь Димку от непоправимого. Накануне она изучала мое личное дело, и адрес ей был известен. Про фотографию он придумал зря: Кирилл просто не знал, что мы с Димкой знакомы, и рассчитывал снимком привлечь дополнительное внимание к моей персоне.

– Знаешь, это выглядит довольно правдоподобно, и, в отличие от других версий, хорошо укладывается на события той ночи. За единственным исключением: мотив. Что могло заставить Платонова физически устранить жену? Чем она могла так мешать ему?

– Вот, этого я как раз и не знаю.

Я полежала молча, потом спросила Игоря:

– Как ты думаешь, Ада Турчинская уже уехала?

– А она тебе зачем понадобилась? – насторожился Игорь.

– Не знаю, – со вздохом призналась я. – Только мне кажется, что это ж-ж-ж неспроста.

– Чего? – изумленно поднял голову Игорь.

– С тебя пирожные, вот чего. Это из мультика про Винни-Пуха, темнота!

– Да, в мультиках ты сильнее, – с неохотой признал Игорь.

– В общем, так, – подвела я итог, – завтра ты позвонишь Киршнеру и узнаешь, где остановилась Ада Турчинская. И попроси заодно, чтобы он предупредил ее о нашем визите.

Утром нам пришлось изменить планы.

Позвонил Павел и сказал, что ночью Кирилл Платонов умер, не приходя в сознание.

Не сговариваясь, мы быстро собрались, Игорь усадил меня в машину и подвез к больнице.

Я быстрым шагом шла по аллее и не сразу обратила внимание на то, что Игорь отстал. Я оглянулась, и он нагнал меня.

– Показалось, что встретил знакомого… – виновато пояснил он.

Дежурная медсестра разговаривала с какой-то женщиной, и остановила нас, когда мы уже почти прошли мимо.

– Вы к Платоновой? Извините, но врач запретил временно всякие посещения. Ей вчера стало хуже, а сегодня, сами понимаете…

Неожиданно стоявшая рядом с ней женщина обратилась к Михайлову:

– Игорь Степанович, вы меня не помните? А я вас еще в прошлый ваш визит узнала. Я тоже хотела зайти к Нине…

Он присмотрелся и неуверенно сказал:

– Регина? Значит, я действительно столкнулся внизу с Ильиным. У тебя хорошая память. Все-таки мы с ним и учились, и работали вместе, однако он меня не узнал…

Она опустила глаза:

– Узнал, наверняка, узнал… Володя просто не любит встречаться со знакомыми. Особенно из той, прошлой жизни.

– Как он?

Она махнула рукой:

– Все по-прежнему. Пьет, выглядит лет на шестьдесят, хотя ему едва за сорок. Вы ведь с ним ровесники?

Михайлов кивнул:

– Когда-то даже учились в параллельных группах. Володя всегда был общительным, веселым парнем. Спортсмен, чемпион института по шахматам, отличник! За ним всегда девицы бегали. Я даже помню, когда вы поженились. Кажется, ты тогда училась курсе на третьем?

Регина кивнула. Мы вышли в холл, и она вынула сигареты, беспомощно оглянулась, и сказала:

– Вот курить здесь нельзя, жаль…

Михайлов предложил:

– Внизу есть пиццерия, там вполне демократичные нравы. Спустимся? Когда еще представится случай встретиться и поговорить…

– …А потом он начал пить так, что скрывать это стало невозможно. – Регина рассказывала свою грустную повесть, и Михайлов ей сочувственно кивнул. – После этого он и покатился вниз. Тогда время было такое, наука вообще никому не была нужна. Володя пробовал себя и в торговле, и производство пытался организовать, но уже было поздно. Я долго терпела, но потом мы все-таки разошлись. Вот, живу с сыном, он недавно женился.

Михайлов спросил:

– А здесь как оказалась?

Регина погасила сигарету и печально улыбнулась:

– У сына девочка родилась, наше маленькое солнышко. Вот только оказалось, что у Маши порок развития сердца, и нужна операция. Сам понимаешь, деньги лишние у нас не водятся, а здесь еще до операции нужно очень дорогое лечение, да сама операция больше ста тысяч стоит…

Михайлов деловито уточнил:

– Долларов?

Регина грустно на него посмотрела:

– Нет, конечно, но у нас и в рублях такой суммы не было. – Она положила руку на Михайловский рукав: – Нет, нет, не беспокойся, деньги мы нашли. Уж не знаю, где Володя их взял, но именно он дал деньги Машеньке на лечение, а сегодня внес недостающую сумму на операцию. Так что я ему теперь по гроб жизни обязана. Я вот и к Нине зашла, чтобы радостью поделиться, а тут такое.

Я уселась в машину и сказала:

– Надеюсь, ребенку операция поможет. Хорошо, что этот бывший муж помог с деньгами…

Игорь как-то странно покосился на меня, но промолчал.

Мы подъехали к институту, и Михайлов направился к Киршнеру, выполнять мою вчерашнюю просьбу, а я забежала к Анне Петровне.

Она выслушала мой рассказ, кивнула:

– Не беспокойся, все организуют, как надо. Бедная Нина! Сама едва оправилась, так тут еще и Платонов. Что следствие думает? Они хоть оружие, из которого стреляли, нашли?

– Навряд ли. Это Павел сообщил нам, что Кирилл Платонов умер. Если бы знал что новое, обязательно рассказал Игорю. – Я хмыкнула. – Они втроем очень сдружились на почве расследования…

Я вспомнила о встрече в больнице, и рассказала Анне Петровне.

Она кивнула:

– Конечно, помню! Володя Ильин подавал большие надежды… Впрочем, проблемы со спиртным – это у него семейное. Я ведь и отца его знала, он работал у нас. Кстати, Володя, наверное, с отцом и живет, если тот еще жив. Это совсем недалеко отсюда, в доме, где твоя любимая пиццерия.

Я чмокнула Анну Петровну в душистую щеку:

– Вы – просто кладезь полезной информации!

Появился озабоченный Михайлов.

– Анатолий Карлович обещал лично все проконтролировать, так что все будет путем. Он удивился, но Аде Турчинской позвонил, она будет ждать нас. Название гостиницы я взял. Это где-то на Волхонке, уточни адрес по справочнику.

– А ты куда?

Он глянул на меня:

– Мне надо заскочить в отдел кадров, узнать адрес одного человека.

Я невозмутимо спросила:

– Володи Ильина? Так я уже знаю, где он живет. А в кадрах, наверняка, столетние данные, еще когда он женат был.

Михайлов посмотрел на меня, покрутил головой, но промолчал.

Уже в машине он сказал:

– Я думал, что к детективным романам у тебя интерес чисто академический. Случаем, о карьере частного сыщика не мечтаешь?

Я покрутила головой:

– Мне просто не нравится, когда мной манипулируют. Я хочу разобраться в этой истории сама.

Гостиница была не из современных, но даже ее холл дышал респектабельностью и достатком. Я вовсю вертела головой, и Михайлов взял меня за локоть.

После того, как девушка на ресепшен получила согласие на наш визит по телефону, молодой человек в униформе проводил нас к номеру, негромко постучал согнутым пальцем.

Дверь почти сразу открылась, и я имела возможность познакомиться с вдовой профессора.

Ада Турчинская сама встретила нас, и я с любопытством присмотрелась к ней. Лет шестидесяти пяти, некрасивое, но ухоженное лицо, тщательно уложенная волосок к волоску прическа, неяркий лак на ногтях. Косметика, если она ей пользовалась, в глаза не бросалась. Одета она была в строгую темно-синюю юбку и блузку пастельных тонов. Не знаю, чем именно, но она мне напомнила Маргарет Тэтчер в ее бытность премьером.

Хозяйка номера любезно пригласила нас и с любопытством посмотрела:

– Анатолий Карлович уверил меня, что вы очень просили его посодействовать встрече. Не знаю, право, чем смогу быть вам полезна… Последний раз я была в России лет восемь назад, так что, боюсь, все мои сведения потеряли актуальность.

Она присмотрелась к Михайлову, и внезапно сказала:

– А ведь я вас помню. Глеб Алексеевич отзывался о вас, как об очень талантливом и перспективном ученом. Надеюсь, вы оправдали его мнение.

Михайлов вежливо улыбнулся:

– Мне трудно об этом судить… Извините, ради бога, не хочется затягивать наш визит, поэтому я сразу перейду к делу. Сегодня в больнице скончался бывший ученик вашего мужа, Кирилл Платонов… Дело в том, что умер он не своей смертью. Он не приходил в сознание, поэтому вопросы ему задать было невозможно. Мы пытаемся расследовать это дело. Если вы посчитаете возможным ответить на наши вопросы, мы будем вам искренне благодарны. Если нет – что ж, это тоже ваше право.

Турчинская молчала так долго, что я заерзала.

– Хорошо, задавайте ваши вопросы. Я догадываюсь, что они будут касаться Нины Платоновой, и готова на них ответить.

Михайлов уточнил:

– Значит, вы знали… Как давно?

Она вынула сигарету, и Михайлов поднес ей зажигалку. Затянувшись, она ответила:

– Конечно, о Нине я знала еще с того времени, когда у них с моим мужем был роман. Да, нашлись доброжелатели. Знаете, всегда и в любом коллективе есть люди, которым не терпится раскрыть глаза жене или мужу. У нас тогда были очень сложные семейные обстоятельства. Наша с Глебом единственная дочь родилась инвалидом. Такое ужасное сочетание букв: ДЦП. Ее диагноз поставил крест на моей счастливой семейной жизни. Я не работала, дома у нас всегда и все разговоры были только о врачах, болезнях и лекарствах. Может быть, от этого и Глеб ввязался в этот роман… Впрочем, может быть, там были любовь и страсть, не знаю. Мы с ним это не обсуждали. А потом я поняла, что-то изменилось. Я предприняла кое-какие действия, и узнала, что пассия мужа вышла замуж за одного из его учеников. Вскоре у них родился сын, а через некоторое время они уехали за границу. Глеб остался в семье. Это было только его решение, и я искренне благодарна ему.

– О том, что это ребенок вашего мужа, вы не знали?

Она спокойно подняла глаза на Игоря:

– Нет. До тех пор, пока не прочитала завещание.

Я полюбопытствовала:

– А что именно было в завещании?

– Глеб оставил мальчику очень приличную сумму. Деньги до сих пор находятся в доверительном управлении, и по достижении 21 года должны быть переданы ему. За это время сумма значительно выросла. Мой муж был не только талантливым ученым, он и бизнесом занимался успешно. Все предприятия, организованные им, успешно работают и сейчас.

– Что такое доверительное управление? – снова вмешалась я.

– Выбирается лицо, на которого и возлагается завещательная обязанность исполнить какие-либо действия. Раньше это называлось душеприказчик, – любезно пояснила вдова. – Наверняка вы захотите узнать, кого мой муж назначил душеприказчиком. Так вот, это и был Платонов Кирилл Сергеевич.

Михайлов почесал переносицу.

– С его смертью эта обязанность должна перейти к кому-то?

– Нет необходимости привлекать посторонних людей к нашим семейным тайнам. В октябре Диме исполнится 21 год, и я сама с удовольствием произведу все необходимые формальности.

Игорь спокойно посмотрел на нее:

– Все эти годы вы не пытались разыскать сына вашего мужа, с чего вдруг такая внезапная симпатия?

Ада Турчинская насмешливо посмотрела на него:

– Я виделась с мальчиком на кладбище. Он – действительно сын Глеба. Тогда, много лет назад, врачи не оставили мне возможности родить еще одного ребенка, и Глеб с этим смирился. И вот, спустя много лет, я встречаю молодого человека, так похожего на него… – Она поднялась, сказав все, что хотела сказать.

Игорь тоже поднялся.

Уже в дверях я спросила ее:

– Почему вы были с нами так откровенны?

Вдова усмехнулась и сказала:

– У нас в Израиле хорошие врачи, но даже они бессильны против моей болезни. Мне осталось совсем немного. Моя дочь умерла, других наследников у меня нет. Я собиралась завещать все деньги фонду, помогающему детям, больным детским церебральным параличом. Я много лет руковожу им. И вдруг эта встреча… Этот мальчик должен унаследовать дела моего мужа, и я разговаривала с ним, он сможет их продолжить. Поймите, по прошествии стольких лет во мне уже нет ревности к этой женщине. Есть только благодарность и признательность за сына. – Она чуть помедлила и сказала: – Я знаю, что Глеб одобрил бы все, что я собираюсь сделать для этого мальчика.

Мы спускались в роскошном лифте, сияющем зеркалами и золочеными поручнями. Перед моими глазами так и стояла мрачная одинокая женщина. Я подняла глаза на Игоря и сказала:

– Надеюсь, Димка не обманет ее ожиданий.

Он кивнул.

– Ты заметила, она даже не поинтересовалась, зачем нам все это знать?

Я была рада, когда мы выбрались на свежий воздух. Честно сказать, роскошь этого отеля несколько давила на меня.

В машине Игорь спросил:

– Куда?

Я объяснила, и вскоре мы въехали в арку рядом с черно-белой вывеской пиццерии.

– Ты уверена? – спросил он, задирая голову.

Во дворе, на лавочках, пенсионеры играли в шахматы, и я направилась к ним.

Черными играл лысый толстяк, а белыми – худощавый мужик в клетчатой ковбойке.

– Ильин? – Они переглянулись, и отрицательно покрутили головами. – Нет, у нас такой не живет.

Игорь вмешался в нашу беседу:

– Его зовут Володя, прихрамывает немного, хорошо играет в шахматы…

Я добавила:

– Когда-то он здесь жил с отцом…

Мужчина с обширной лысиной встрепенулся:

– Так это они Володьку ищут, точно… Только на работе он, придет после восьми, не раньше.

Мы решили дождаться Ильина, и отошли чуть в сторону. Я наблюдала от нечего делать за игрой, а Игорь вынул сигареты и закурил.

Когда-то, еще в институте, с шахматами была связана забавная история. Несмотря на то, что практически каждое лето я проводила на море, плаваю я до сих пор плохо, и только на мелководье. И, если бы не мое умение играть в шахматы, не видать бы мне зачета по плаванию, как своих ушей. Впрочем, это совсем другая история…

С моего места хорошо было видно, что противник лысого, тот, что в клетчатой рубашке, готовит западню для ферзя черных. И я не удержалась, посоветовала:

– Дяденька, не мешало бы вам рокировочку сделать, а то ферзя потеряете, не ровен час!

Клетчатый возмущенно поднял на меня взгляд, но, разглядев мощную фигуру Игоря, только скривился и пробормотал недовольно:

– Тоже мне, Нона Гаприндашвили…

Зато толстяк, видимо, из благодарности за спасение ценной фигуры, посоветовал:

– Если уж вам нужно с Володькой поговорить, вы лучше к нему на работу пройдите. А то он после дежурства еще в пивную зайдет, так побеседовать вам с ним после этого вряд ли удастся.

Игорь спросил:

– А как его найти?

– Да тут рядом. Он ведь работает сантехником при сауне, так что с места своего точно не отлучается. В соседнем дворе стоит большое квадратное здание, вот туда и идите. Да, только вход для обслуги там сзади.

За тяжелой деревянной дверью располагался длинный коридор, в который выходили несколько дверей. Мы наугад толкнули одну из них и не ошиблись, она была не заперта. В уютной светлой комнате за столом сидел худощавый мужчина неприметной наружности. Он пил чай из симпатичной кружки в крупный белый горох.

Я хотела, было, поинтересоваться, где нам найти Ильина, но Игорь меня опередил.

– Ну, здравствуй, Володя.

Ильин кивнул, спокойно показал нам на стулья:

– Здравствуйте. Усаживайтесь, а я вам чаю налью.

От чая мы отказались, и он хмыкнул:

– А я выпью, если не возражаете.

Игорь молча уселся напротив него и внимательно рассматривал.

Ильин, невозмутимо прихлебывая из кружки, посмотрел в мою сторону:

– Подружка? – и кивнул одобрительно: – Красивая.

Игорь вздохнул:

– Мне тоже нравится. – Он поинтересовался: – Чего не спрашиваешь, зачем мы пришли?

– А чего спрашивать? Раз пришли, значит, вам надо. Надоест в гляделки играть, сами скажете, чего ищете.

Михайлов нехорошо улыбнулся:

– Мы пришли за стволом. Где ты его держишь, здесь, или дома?

– Какой еще ствол? – очень натурально удивился Ильин.

Михайлов поморщился:

– Послушай, можешь не исполнять. Тебя по институтской фотографии опознала мать Марины Демидовой. Так что вопрос, был ли ты в квартире, откуда пропал пистолет, на повестке не стоит. Я ясно выражаюсь или тебе пояснить что?

Он отставил кружку и с тоской сказал:

– Что вам всем от меня надо-то, а? Живу тихо, никого не трогаю, так нет: ходят и ходят!

Михайлов достал сигареты, но курить не стал. Спросил Ильина:

– Платонов сам тебя нашел или ты к нему явился?

Тот глянул исподлобья:

– Я Регинкиного брата встретил, он мне и рассказал, про ребенка. Понимаешь, то, что я живу такой жизнью, как сейчас, это никого не касается, это я от них отстоял. А вот то, что я не могу ничем помочь маленькой девчонке, которую я никогда не видел, но в которой течет и моя кровь, мне это показалось страшным. И несправедливым. Вот если бы у нее был нормальный дед, он ведь помог бы ей… И я пошел к Платонову. Пару месяцев назад я встретил его на юбилее института, мы перебросились парой слов.

– Странно, но тебя я там не видел!

– А я не оставался на банкет. Зачем? Я там никому не интересен.

– Что Платонов? Дал денег?

– Видишь ли, я хотел продать квартиру отца и купить себе однокомнатную где-нибудь на окраине, но времени на это у меня не было. И я решил, что объясню Платонову свою проблему и займу деньги. А он… Он сказал, что лишних денег у него нет, и предложил мне выполнить одно поручение. Сказал, что у него проблемы с женой, и предложил мне за десять тысяч долларов убить ее. Обещал, что организует все, как надо, и никто никогда ничего не узнает. У него и план был, как все это сделать. Кирилл обещал, что сообщит мне, когда я должен ждать ее у лифта в подъезде. Мне нужно было выстрелить в нее, убедиться в том, что она мертва, оставить рядом с телом бумажник и пистолет и уйти. За эту работу он дал мне авансом пять тысяч. Утром я нашел Регину и отдал ей деньги. – Он горько улыбнулся: – Она даже не спросила, где я их взял. И еще пообещал, что принесу остальные.

Он мрачно посмотрел на меня и вздохнул:

– Тогда, в больнице, я сразу узнал твою девушку. Это она была на той фотографии, которую мне дал Платонов. У меня тогда все пошло наперекосяк. В подъезде все время ходил народ, несмотря на позднее время, и я ужасно нервничал. Чтобы руки не тряслись, отхлебывал из бутылки. Наконец, Кирилл позвонил мне. К тому времени я уже был совершенно пьян… Я выстрелил в темную фигуру у двери, но сил на то, чтобы добить умирающую женщину, у меня не осталось. Так получилось, что она осталась жива. Кроме всего прочего, только уже утром, я обнаружил пистолет в кармане куртки. Представь, я забыл его оставить на месте!..

– И Платонов тебе больше денег не дал?

– Он разозлился ужасно… И предупредил, что, если я проговорюсь хоть одной живой душе, он меня угнобит. И сказал, чтоб я не вздумал ни в чем сознаться, потому что тогда девчонке уж точно никто не поможет, и она помрет… Правда, пообещал, что вторую часть денег даст в октябре, когда я выполню вторую часть задания.

– А какое задание, не говорил?

– Нет. Сказал только, что, если я на этот раз проколюсь, он сам меня прикончит.

– А о чем вы разговаривали в больнице? Это ведь тебя я с ним тогда видел?

Ильин покаянно кивнул:

– Я просил и умолял, но он холодно сказал, что нужно было все делать как заказывали, а не заниматься самодеятельностью. Врачи уверяли, что до октября девочка не дотянет, а Платонов денег не давал. И тогда…

Он запнулся, и Михайлов продолжил за него:

– И тогда ты пошел к его сыну.

Ильин кивнул, опустив голову.

– Я знал, что ему никаких доказательств не потребуется. Характер у него весь в отца…

– Какого отца?

– Глеба Алексеевича, конечно… Я его видел в больнице и сразу все понял. Тогда много слухов ходило, про Платоновскую жену и Турчинского.

Ильин замолчал, и Игорь спросил его:

– И что дальше было? Поверил тебе парень?

Он кивнул.

– Так все и вышло. Деньги он мне дал, не обманул, и пообещал еще помочь. Все, рассказывать больше ничего не буду, хоть режьте. И учтите, что в милиции я и слова не скажу. Я просто тебя, Игорь, давно знал, и не хотел, чтобы ты думал, что я за деньги человека убить смог бы… А Платонов – он и не человек вовсе, а так, гнида… – Ильин помолчал, а потом, решившись, сказал: – Столько лет молчал, не надо бы говорить и сейчас, но… Я ведь у нас на факультете комсоргом был, так вот, у нас парень один любовь завел с девушкой, она откуда-то с Ближнего Востока была родом, тоже у нас училась. Так вот, анонимка пришла в комитет комсомола, и ее в 24 часа отправили домой, от греха подальше. Она была у себя на родине не то принцессой, не то наследницей какой-то. Мы тогда и не узнали ничего толком…

– А это ты к чему рассказал? – сквозь зубы спросил Михайлов, и я по-настоящему испугалась.

– Анонимку писал Платонов, вот что. Я его почерк сразу узнал, но промолчал. Время тогда такое было…

Михайлов поднялся:

– Про пистолет Демидовский тебе тоже Платонов рассказал?

– Нет, я сам знал, где Николай его держал. Я ведь раньше довольно часто у него бывал. Просто я очень изменился, и Маринина мать меня не узнала. А пистолет я забрал, это конечно.

– Где он сейчас? – спросил Игорь.

Ильин поднялся, пошарил за шкафчиком и вынул тяжелый сверток.

Михайлов забрал его, сунул в карман пиджака.

– Извини, задержали мы тебя. Лиза, пойдем.

Я торопливо ринулась за ним.

Последнее, что помню – это растерянное лицо Ильина.

На пути к даче Игорь остановил джип около моста. Я поняла, вышла с ним.

Мы поднялись на мост, и Игорь бросил сверток в воду. Стояли молча, бездумно смотрели на водовороты у опор моста. Я прижалась лицом к его плечу, и он обнял меня, уткнувшись подбородком мне в макушку.

Ужасно хотелось расспросить про эту арабскую принцессу, но умом я понимала, что лучше этого не делать.

Вместо этого спросила:

– Интересно, где Димка взял деньги?

Михайлов вздохнул:

– Я думаю, ему их дала Турчинская. Уж конечно, она полностью в курсе семейных дел.

– Значит, Платонов все это затеял из-за наследства. И с женой расправился, не моргнув глазом, и планировал смерть парня, которого вырастил с детского возраста и привык считать своим сыном. Сколько же темного и мрачного скопилось в его душе. И непонятно, почему ему понадобилось втягивать в эту историю именно меня? Между прочим, поговаривают о каком-то вашем давнем соперничестве.

Игорь покосился в мою сторону, но не ответил.

Я помолчала, потом потерлась носом о его плечо:

– Что ты думаешь делать со всем этим?

Михайлов пожал плечами:

– А что тут можно сделать? Не идти же с этой историей в милицию?!