Текст книги "Измена. (не ) Его невеста (СИ)"
Автор книги: Лада Зорина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Я очень устала, и этот внезапный побег на самом деле стал для меня освобождением – я наконец-то позволила себе ссутулиться и медленно выдохнуть. Сидевший рядом Уваров отвернулся к окну, и я не стала донимать его расспросами. Я настолько выдохлась, что мне было почти всё равно, куда и почему мы так стремительно сбежали.
Переведя дух, я принялась выдёргивать из причёски бесконечные шпильки и потратила на это утомительное занятие почти весь остаток пути. И когда на подоле собралась целая горка проклятых железячек, авто вкатило нас на подъездную площадку Уваровского особняка.
Я и не думала, что когда-нибудь буду так рада видеть его обширный элегантный фасад из серого камня.
Это значит, сейчас меня наконец-то оставят в покое, я вылезу из своих белоснежных доспехов, приму долгожданный душ и…
Дверца открылась, шофёр подал мне руку, но дальше всё пошло совсем не так, как я себе представляла.
В сгустившихся сумерках особняк выглядел… необитаемым. Только наружное освещение и сумрачный свет кое-где в окнах второго этажа.
Я обернулась на подставившего мне локоть Уварова и машинально вцепилась в него:
– А… что-то случилось?
Он бросил беглый взгляд на окна и кивнул:
– Случилось. Траур по моей прежней жизни.
У меня даже рот приоткрылся от удивления. Что за больные шутки?..
– Это… это так твоё окружение свадьбу решило отметить?
– Нет, – он потащил меня к крыльцу. – Это моё распоряжение. В доме сегодня никого нет, кроме самой необходимой прислуги.
Я всё ещё пыталась сообразить, почему и зачем этому странному человеку пришло в голову отдавать подобные распоряжения, когда мы поднялись на второй этаж и он направился в крыло, где я прежде никогда не бывала.
– Но моя комната в другой стороне…
Уваров никак не отреагировал на моё напоминание. Дошагал до двустворчатых дверей с изящной отделкой, отпустил мою руку, распахнул их и отступил, пропуская меня внутрь.
– Входи, – велел он. – Не торчи на пороге. Теперь это твоя комната. Все твои вещи уже перенесли.
Мне ничего не оставалось. С его исключительно приказным тоном спорить было бы бесполезно. Я вошла. И остановилась как вкопанная, пока он стаскивал с себя пиджак, нетерпеливо избавлялся от бабочки и расстёгивал верхние пуговицы своей белой рубашки.
Обширнейшая гостиная с окнами в сад поражала богатством отделки, но сейчас поразило меня вовсе не это, а видневшейся через распахнутую внутреннюю дверь хозяйская спальня – не менее роскошная, с неприлично широкой двуспальной кроватью.
Это никак не моя спальня, это… это наша спальня. Спальня женатой пары, кем мы отныне являлись, хотелось мне того или нет.
– У нас… здесь… здесь есть вторая постель? Или диван? Или… или софа какая-нибудь?
Он остановился у кресла, в которое скинул свой пиджак, сунул руки в карманы брюк и смотрел на меня так, будто я отколола какую-то исключительно забавную шутку.
Я пыталась бесстрастно смотреть на него в ответ, но почему-то никак не могла сосредоточится. От его внушительной фигуры веяло угрозой – ощущение было такое, будто я очутилась в одной клетке с опаснейшим зверем, который, быть может, пока и не спешил нападать, но это было лишь вопросом времени.
Потому что он уже почти скалился, уже выпускал свои страшные когти.
– Ты лишила себя отдельной постели. Сама.
– Не припомню такого.
– Когда ответила «Да» у алтаря. Какая у тебя, однако, короткая память, – он не смотрел мне в глаза, а, кажется, рассматривал мои волосы.
Могу себе только представить, как я сейчас выглядела – в измятом свадебном платье и с хаотично рассыпавшимися по плечам локонами. Да и весь этот макияж давно пора смыть – сейчас он давил на меня, будто глиняная маска.
– Вот бы она была ещё покороче, – огрызнулась я, – тогда я могла бы забыть этот день.
Он хмыкнул, и меня это ожидаемо завело.
– Будто я не понимаю, что моё «Нет» роли никакой не играло!
Дед ясно дал мне понять – после его скорой кончины меня просто сожрут, я снова пойду по миру. И это в лучшем случае. Выиграть войну с конкурентами Канатасам поможет только Уваров, и надёжнее любых контрактов сделку скрепит этот брак. Дед что-то знал, но этим знанием делиться совсем не спешил.
– Послушная внучка, – протянул Уваров с издёвкой, – в одном шаге от послушной жены.
– Даже не рассчитывай на это, – вспыхнула я.
Он ответил мне пристальным взглядом:
– Довольно склок на сегодня. День был долгим.
Ну наконец-то. Свобода…
Я расслабила плечи и отвернулась, чтобы отправиться на поиски хоть какого-то места для отдыха, но его слова пригвоздили меня к месту.
– Закрой двери. Приглуши свет. И раздевайся.
Глава 13
Я застыла, позабыв как дышать.
Да нет же… нет. Ослышалась.
Ну конечно, ослышалась. По-другому и быть не могло.
– Снимай свой наряд.
Нет. Не ослышалась.
Мне пришлось снова к нему повернуться. Это… это очередная идиотская шутка?
Но на застывшем лице моего теперь уже мужа не было ни намёка на улыбку. Он вынул из кармана брюк телефон, взглянул на засветившийся экран – очевидно, что-то прочёл, – а потом бросил его на кресло, прямо поверх валявшегося там пиджака. Поднял взгляд на меня – не взгляд, а штормовое предупреждение.
– Ну?
– Что… ну?
Уголок его рта дёрнулся, будто он скрывал усмешку:
– Я велел тебе раздеваться. Или наряд настолько пришёлся тебе по душе, что ты собралась таскать его до самого утра?
Ничего сильнее я сейчас не хотела, чем избавиться от этого платья, но не подобным же образом!
Я вцепилась в тяжеленные юбки, будто готовилась в случае чего ринуться наутёк.
– Это совершенно не твоя забота! Как тебе только в голову пришло требовать от меня подобное?
– Тебе снова память отшибло?
– Если ты думаешь, что брачные клятвы позволяют тебе требовать от меня такие вот непотребства…
– Позволяют, – оборвал он угрожающе. – Я исполнил свою часть договора. Заключил эту чёртову сделку. И хочу посмотреть, что по её условиям приобрёл. Подозреваю, овчинка не стоила выделки.
Жар со скоростью света залил меня до самой макушки, и я не понимала, что возмутило меня сильнее: его уверенность в том, что заключение брака даёт ему права распоряжаться мною, как вещью, или его сомнения в том, что я вообще достойна внимания.
Сволочь! Сволочь в квадрате!
– Какое же ты… какое же ты ч-чудовище, – пробормотала я, продолжая комкать несчастные юбки.
– Как угодно. Это не худшее, что мне доводилось о себе слышать, – он приподнял бровь. – Ну так что? Или сама раздеться ты не в состоянии?
– Я н-не собираюсь потакать твоим… твоим больным фантазиям, – всё внутри ходило ходуном, я едва слова выговаривала.
– Это первая брачная ночь. Нас сковал договор. Смирись с этим, бродяжка.
Я замотала головой:
– Это… бред. Ты же сам мне сказал, что спать со мой не собираешься!
И вот тут насмешка наконец-то выползла на его губы – хищная, так и не коснувшаяся глаз.
– Разве кто-нибудь говорил о постели?
Захотелось как следует впечатать кулак в его тяжеленную челюсть, чтобы заставить его губы скривиться от боли.
– Ты… ты просто хочешь меня унизить, – догадалась я. – Напомнить мне, где моё место. Напомнить, что теперь волен делать со мной, что тебе заблагорассудится. Хочешь отомстить мне за решение моего деда.
– К которому ты никого отношения, конечно же, не имеешь.
– К его решению выдать меня за… за тебя? – опешила я. – А разве кто-нибудь в своём уме захотел бы пойти за такого, как ты?!
И мне, кажется, удалось, метнуть достаточно увесистый камушек, пустивший трещину по этому фасаду мрачной невозмутимости.
Уваров вынул руки из карманов брюк и шагнул ко мне. Я невольно отступила назад, приподнимая подол платья, чтобы не путался под ногами.
– То есть вчерашняя сирота без гроша за душой воротила бы нос от подобного брака?
– Это омерзительно, – я отступила ещё на шаг, – омерзительно всё мерить деньгами.
– Неужели? И где бы ты сейчас была без денег своего деда?
– Да какая тебе разница! – рявкнула я. – Где угодно, но точно не здесь, не на правах пустого места! И после такого вот отношения ты ещё смеешь предполагать, что я по доброй воле пошла за тебя замуж? Да мне смотреть на тебя тошно!
Не знаю, как он это сделал. Зато знаю, насколько неуклюжей и медлительной оказалась я. Уваров в мгновение ока уничтожил расстояние между нами, и опомнилась я только когда его пальцы впились в мои руки повыше локтей.
– Тошно? – переспросил он до странности низким голосом.
Я горела. Голова шла кругом. От него пахло каким-то безумно приятным парфюмом, и это совсем не вязалось с тем, что я сейчас к нему чувствовала. Это несправедливо! Мне не должен нравится его парфюм!
– Тошно, – процедила я, – до умопомрачения.
Он изучал моё лицо с методичностью следователя на допросе:
– Многое отдал бы, чтобы узнать, что ты скрываешь за этими взрывами праведного гнева, маленькая Канатас. Какую интригу плетёшь и что тебе за её успех пообещали.
– Я понятия не имею, о чём ты говоришь, – все мои попытки вырваться ни к чему не привели. – Ты просто чёртов параноик, вот и всё.
– Я жив благодаря тому, что ты зовёшь паранойей.
– И очень жаль! – слова слетели с моего языка прежде, чем я смогла его прикусить.
Он замер на миг, но потом совершенно неожиданно усмехнулся:
– Порой я тоже так думаю.
Я невольно сглотнула. В его голосе звучала странная горечь, но он не позволил мне на ней сосредоточится, скользнул взглядом по вырезу моего платья и напомнил:
– Но сегодня я жив. Я здесь. И я требую, чтобы ты разделась.
– Требуй это от своей рыжей подруги, – прорычала я. – Она перед тобой не только разденется, но и ноги раздвинет. А я ни того, ни другого делать не буду!
Какое-то время мы меряли друг друга взглядами. А потом Уваров вдруг отступил.
– Предлагаешь мне нашу первую брачную ночь провести с любовницей?
Я открыла рот, и закрыла его, не зная, что сказать.
– Помни, это твоя идея, – бросил он, обернулся, подхватил из кресла свой телефон и покинул гостиную.
Глава 14
Его холостяцкую спальню в противоположном крыле предусмотрительно трогать не стали. Он запретил. Знал, что оставит большие покои за ней, потому что пускать в свою постель эту змею с ядовитым языком не планировал ни прежде, ни уж тем более сейчас.
Параноик. Она назвала его параноиком.
Так могла рассуждать только глупая, наивная девчонка, понятия не имевшая о том, в каком мире он жил.
Открыто общаться, делиться своими мыслями, соображениями, планами или – ха-ха! – кому-нибудь доверять?
Да это верный пусть в могилу – и для тебя, и для всех, кто тебе дорог.
К слову о доверии. Пока маленькая Канатас строила из себя невинное дитя, ему на телефон приходили доклады. И с каждым новым сообщением желание выбить почву у неё из-под ног лишь увеличивалось.
Он не собирался её донимать. Максимум сопроводил бы до дверей их спальни и отбыл восвояси.
Два бокала шампанского уж точно не толкнули бы его на приказ, от которого невинную овечку едва удар не хватил.
Невинную… как же. Поверить в невинность и чистоту вчерашней бродяжки, непонятно где и с кем якшавшейся все эти годы…
Глеб вошёл в свои покои, достал телефон и перечитал сообщения.
Кроме всего прочего, охране удалось засечь подозрительных личностей, крутившихся среди персонала, обслуживавшего торжество. Крысёнышам удалось смыться, растворившись в толпе, но Астахов, начальник охраны, заверил, что непосредственной угрозы они не несли, но что-то разнюхивали. Приставали с расспросами к официантам.
Пара других оперативных докладов касалась кое-кого из родни со стороны невесты. Ничего, серьёзнее разговоров, отдельные личности себе не позволяли, но с разговоров как раз всё и начинается. Могла ли Канатас что-нибудь знать об этих разговорах? О чём говорила со своей тёткой? Всё это ещё предстояло выяснить.
Глеб назначил встречу с Астаховым на завтрашнее утро – обсудят всё подробно и решат, как действовать дальше.
А сегодня… сегодня у него, мать его, выходной. В честь того, что он повесил себе на шею врага с самым удобным доступом к телу. Если только девчонка захочет, если у неё хватит на это злости и смелости, она без труда доберётся до его глотки.
И Уваровы падут. А его матери, сестре и малышам-племянникам придётся рассчитывать только на тех, кто их сейчас охраняет.
Не самые радужные перспективы, не самые подходящие мысли в день, который обыкновенно считают счастливым.
Глеб отыскал номер в списке.
Пора хоть как-то скрасить остатки «праздничного» вечера.
Его молодая жена посоветовала ему вызвать Марго. Он будет послушным мальчиком.
– Где ты? Дома?
– Дома.
– Собирайся. Жду тебя через час.
– А как же твоя истеричка? Глеб, у тебя же…
– Никаких вопросов. И… надень белое. Надень белое платье.
– Но у меня нет…
– Мне всё равно. Отыщи. Белое. В пол.
В опустевшем поместье стояла непривычная тишина. Она давила на него и в то же время странным образом умиротворяла. Время тянулось, но он не был против – он коротал его со стаканом скотча в руке – не худшая компания, учитывая обстоятельства.
Вечер угас, в спальне сгустилась приятная тьма, дарившая благословенное ощущение оторванности от всего мира.
С охранного пункта позвонили – Марго прибыла.
– Пусть поднимается.
Привычное ощущение предвкушения сегодня отсутствовало.
Не страшно. Ему просто нужно забыться. Сгорать от страсти он как-то и не привык. Для того чтобы чувствовать нечто подобное, наверное, нужно влюбиться или что-то вроде того.
Дверь отворилась. На пороге замаячила фигура в белом.
Умница. Всё же что-то в своём гардеробе нашла.
– Глеб…
– Свет… не включай, – он выбрался из кресла.
Белое платье будто светилось в густой темноте.
– Но я тебя не вижу.
– Молчи.
Сегодня он не хотел, чтобы она говорила. Не хотел видеть её лица. И не хотел размышлять, почему.
Платье было атласным. Скользким на ощупь.
Он обвил её талию. Под пальцами привычные линии и изгибы. Изученные вдоль и поперёк.
Она томно вздыхает, прижимаясь к нему.
Он опускает руки на её упругие ягoдицы. Ожидание привычной вспышки желания почему-то затягивается.
Он поднимает руки, запускает пальцы в её длинные волосы. Отыскивает полные губы. И всё вроде бы так, как и всегда… Всё наверняка, как и всегда… но не работает.
Марго постанывает. Она хочет его. Он это чувствует. Опускает руки вдоль её спины – раздражающе гладкая ткань. Совсем не такая, как…
Эта мысль врывается в мозг раскалённой молнией. И темнота вдруг расцвечивается в беспощадно белый.
Марго замирает, почувствовав перемену.
– Что-то… что-то не так?
А в его голове ещё крутятся, крутятся яркие вспышки-воспоминания. Гибкая талия под его ладонью. Порозовевшая кожа плеч над белоснежным корсажем. Горящий ненавистью взгляд.
Какого…
Его пальцы конвульсивно вжимаются в складки атласного платья, а в голове так и стучит: «Не то, не то, не то».
– Глеб?
Её неожиданный оклик почти заставил его вздрогнуть. Он отступил с непонятным для себя облегчением. Тряхнул головой, пытаясь согнать наваждение.
– Уходи.
– Что?..
– Тебя отвезут. Я… у меня дела. Уходи.
Глава 15
Спала я плохо. Очень надеялась, что мне удастся просто вырубиться после всех треволнений ужасающе длинного дня. Но куда там…
Чертыхаясь и безбожно потея, я кое-как выкарабкалась из своего платья, и всё время перед глазами стоял этот проклятый взгляд, а в ушах звучало властное «Раздевайся».
И я почему-то начинала ещё яростнее дёргать за завязки и ещё сильнее потеть.
До чего же он меня ненавидел. До чего же стремился окончательно растоптать всё, что осталось от моего и без того потрёпанного достоинства.
Можно подумать, я сама не понимала, что мне здесь не место. Можно подумать, я сюда стремилась!
Впрочем, этот опасный сумасшедший как раз в этом, видимо, меня и подозревает.
Наскоро приняв душ и закутавшись в безразмерный махровый халат, я бродила по внутренним комнатам, качая головой и цокая языком – настоящие королевские покои. И как можно жить в этой музейной роскоши? Да на эти интерьеры дышать страшно, не то чтобы тут обитать…
От разглядывания комнат меня отвлёк звук подъехавшего к парадному крыльцу авто. Я подошла к одному из французских окон – створка была приоткрыта, впуская внутрь свежий вечерний воздух.
Я осторожно выглянула из-за занавесей, и сердце невольно дрогнуло.
Из утробы роскошного чёрного Audi выпорхнула рыжеволосая красотка, манерно хихикнувшая подававшему ей руку шофёру.
Уваров последовал моему совету.
Я отшатнулась от окна, плотнее закуталась в халат и отправилась в спальню. Разглядывать интерьеры расхотелось.
Но я вовсе не потому плохо спала. Совсем не потому. Нет, конечно же, не потому.
Просто всё это было уж слишком. Слишком много нервов, переживаний, слишком много… его.
Вот если бы можно было сделать так, чтобы мы пореже виделись.
Но следующее же утро лишило меня всяких иллюзий на этот счёт.
Я едва успела продрать глаза, как по внутренней связи очень вежливый некто сообщил, что меня ожидают к завтраку.
Главная столовая встречала пышно накрытым столом, сервированным на двоих. Во главе, уткнувшись в планшет, сидел Уваров.
Мой… муж.
От одной мысли мне становилось совсем не до завтрака.
Но я распрямила плечи, вошла в столовую и под приветствие хлопотавшей у стола Ирины Геннадиевны села на своё место, по левую руку от хозяина особняка.
Управляющая кухней была одной из немногих, кого вчерашний исход из поместья не коснулся – она отвечала за то, чтобы все были накормлены. Ответственнейшее дело, как по мне.
Ирина Геннадиевна принесла нам свои искренние поздравления и анонсировала «праздничный завтрак». Хотя тут в пору было поминки справлять.
Мы не сказали друг другу ни слова. Я не смогла выдавить из себя приветствие. От Уварова подобной роскоши можно было и не ждать.
Управляющая отправилась на кухню распоряжаться. Мы остались одни в просторной, залитой светом нового дня столовой.
Два озлобленных незнакомца, связанные дьявольской сделкой, от которой ни один из нас никаких выгод пока увидеть не мог.
– Моя мать хотела бы с тобой познакомиться. И сестра.
От неожиданности я даже вздрогнула. Не думала, что мы вообще заговорим.
– У тебя есть сестра? – брякнула я.
Это заставило его оторвать взгляд от планшета и посмотреть на меня:
– А разве у таких сволочей, как я, не может быть сестёр?
– Я… я не это имела в виду.
Его взгляд не покидал моего лица:
– Не беспокойся. Она не унаследовала мой дерьмовый характер. Валерия – замечательный человек.
– Рада слышать. Двойную дозу такого гостеприимства и человеколюбия, каким меня порадовал ты, я бы не перенесла.
Я вынудила его отложить планшет и откинуться на спинку стула.
– Ты исключительно ядовита. Поэтому и не такое бы пережила.
– В твоих же интересах ошибаться, – я не позволила себе отвести взгляд от его лица.
– Поясни.
– Если вдруг выяснится, что крепким здоровьем я не отличаюсь, ты очень скоро станешь счастливым вдовцом. И сможешь таскать под свою крышу столько шлюх, сколько тебе пожелается.
Я не хотела этого говорить. Ей-богу, не хотела. Но вчерашнее воспоминание жгло мне нутро. Я снова и снова видела предвкушающую улыбку на лице девицы, выскальзывавшей из машины, и ничего поделать с собой не могла.
Это… болело. Жгло, свербело и мучило, сколько бы я ни притворялась, что мне всё равно.
Взгляд Уварова потяжелел:
– Тебе напомнить, что ты сама мне этого пожелала?
– Надо же, да ты просто образец послушания, – я очень надеялась, что он не слышал, как задрожал мой голос. – Уверена, вечер твой удался.
Почему-то он ответил не сразу. Смотрел на меня волком долго и пристально, но после всё-таки соизволил:
– Более чем.
Продолжиться нашей «милой» беседе помешала прислуга – на столе появились первые блюда. Свой завтрак я приготовилась есть вперемешку с непролитыми слезами.
Глава 16
Неплохо было бы разобраться, отчего его так накрыло.
Рассерженная Марго укатила. Он не планировал ей звонить и рассыпаться в объяснениях – не такие у них отношения. И она прекрасно это понимала. Благо, ничего такого от него и не ждала.
Он наверняка незаметно для самого себя перебрал. Не стоило мешать скотч и шампанское. Хрень, творившаяся в его голове, только этим и объяснялось.
Проваливаясь в беспокойный сон, этим он и себя и успокоил.
Ровно до тех пор, пока не пришло время завтрака.
Девчонка взирала на него с прохладным, слегка брезгливым выражением на лице, будто ей приходилось делить стол с какой-нибудь жабой.
С жабой, за которой она почти сутки как замужем.
Твою-то мать, они реально женаты. Он и она.
Ошибка, которой он не смог избежать.
Чего не скажешь о вчерашних отчётах Астахова, которые ещё предстояло изучить и разобрать, чтобы выработать дальнейшую стратегию действий.
Аперитивом к завтраку стала уже привычная перепалка.
Она припомнила ему его «шлюх», на встречу с одной из которых вчера его буквально благословила.
– Тебе напомнить, что ты сама мне этого пожелала? – швырнул он ей в ответ.
Голубые глаза наполнились яростью.
– Надо же, да ты просто образец послушания, – её голос дрожал. – Уверена, вечер твой удался.
Да ты бы охренела, если б только узнала…
Обрывки воспоминаний о вчерашнем наползали друг на друга, будто в насмешку над его стремлением сохранять ясность ума и контроль над ситуацией. Так недолго мигрень заработать.
Да, вчерашний вечер охренеть как удался.
– Более чем, – прорычал он в ответ, и до поры с удовольствием заткнулся, потому что им принесли завтрак.
На какое-то время он так отвлёкся на свои невесёлые мысли, что вообще ничего вокруг не замечал. Но то, с какой скоростью её десертная вилка цокала о тарелку, невольно привлекло его внимание.
Девчонка поглощала пищу так, будто до сих пор голодала. Ела почти по-солдатски и с невероятно сосредоточенным видом.
Как-то не сильно вязался этот образ с образом коварной интриганки, какой он себе её рисовал.
Глеб нахмурился и продолжил жевать свою венскую вафлю, исподволь наблюдая за женой. Даже эта их склока никак не повлияла на её зверский аппетит, будто всю ночь она занималась как раз тем, чем положено заниматься новобрачной, а теперь энергично восполняла ресурсы.
– Научишь?
Её вилка застыла в воздухе.
– М? – она наконец дожевала и уставилась на него в немом вопросе.
– Как выработать аппетит, даже когда его нет.
Он понятия не имел, зачем лез к ней с разговорами.
Девчонка нахмурилась. Опустила вилку на край тарелки:
– Что? Я и здесь в чём-то нагрешила?
– С чего ты взяла? Я просто спросил.
– Я начинаю верить, что ты, как и мой дед, никогда ничего просто так не говоришь. Тем более мне. И учитывая наши с тобой отношения, говоришь это, чтобы в очередной раз меня попрекнуть или оскорбить.
– Попрекнуть? – усмехнулся он. – Чем? Тем, что ты меня объедаешь?
Она его шутку, конечно же, не разделила. Схватилась за стакан с апельсиновым соком, отхлебнула и уставилась взглядом в тарелку.
– Мог бы и догадаться.
– О чём?
– О том, о чём задал вопрос, – она без предупреждения метнула в него короткий, выразительный взгляд. Он увидел в нём боль – неподдельную, настоящую. – Такому учат там, где я росла. В детском доме. Но тебе, сам понимаешь, учиться там уже поздно.
Она звучно отодвинула стул, встала и пошагала прочь.
Глеб едва слышно выругался, отшвырнул на тарелку недоеденную вафлю и, подхватив планшет, тоже покинул столовую.
У него не было времени убиваться по своему ублюдочному поведению. Наверняка именно так охарактеризовала бы его маленькая Канатас.
Только вот не Канатас. Со вчерашнего дня она Уварова, по закону. Пора привыкать.
Он зачем-то размышлял именно об этом, пока Астахов вводил его в курс дела, подробно рассказывая, что, когда и как происходило во время торжества и уже после, когда новобрачные отбыли восвояси.
Их заседание длилось уже третий час. Его главные помощники по видеосвязи тоже внимательно слушали – эту информацию должен был знать только узкий круг тех, кому она могла пригодиться.
– Выводы? – Глеб потёр висок, пытаясь отвлечься от мыслей, не относившихся к делу.
Астахов вздохнул, пожал широченными плечищами:
– Кроме попытки поджога, которую мы пресекли за пару дней до торжества, – ничего серьёзного. Но, Глеб, это разведка. Я почти уверен, они начнут заходить со стороны девч… прошу прощения, твоей супруги. Как и говорил тебе старый Канатас. Для них она слабое звено и очень удобный инструмент для удара по тебе. Они попытаются её использовать, так или иначе.
Если уже не используют. Например, её же дед.
– Услышал. Оставляй мне всю информацию. Записи я ещё раз прослушаю. Там есть кое-что интересное.
Астахов кивнул, и собрание почти подошло к своему долгожданному завершению, когда в дверь настойчиво постучали, а через секунду в кабинет ввалился… пышущий гневом шеф-повар Павел Смилянский.
– Паш, какого…
– Не потерплю! – взвизгнул Смилянский.
Брови Астахова взмыли вверх в комичном испуге. Глеб был пока слишком озадачен, чтобы находить ситуацию забавной.
– Контекст, – потребовал он.
– Там… там какая-то девчонка, – последнее слово он произнёс будто проклятие, – шпионит на моей кухне!
Глава 17
– Полечка, я долго говорить не могу, но не могла не справиться, как у тебя дела.
К такому участию я совсем не привыкла. Чтобы кто-то справлялся о моём житье-бытье едва ли не каждый день.
– Спасибо, что позвонили, – пальцы до боли впивались чехол прижатого к уху телефона. – У меня… всё хорошо. В порядке.
Тётка помолчала.
– Ну… я рада слышать. Только уж извини, не поверю. Голос у тебя несчастный.
За участие я ей была безмерно благодарна, но обсуждать с Еленой подробности своей «брачной ночи» – нет уж, увольте.
– Нет, правда. Всё хорошо. Наверное, просто ещё не отошла от вчерашнего. Устала.
Я даже сквозь трубку чуяла, как ей хотелось задать крайне щепетильный вопрос. Должно быть, моя участливая родственница вообразила, что нелюбимый жених силой затащил меня в постель и обязательно надо мной надругался.
Вот бы она удивилась, услышь, что я отослала его к любовнице, а он взял и послушался. Согласие между супругами – залог счастливой семейной жизни.
– Ну хорошо, – сдалась она, и я облегчённо перевела дух. – Хорошо. Со временем всё наладится. И я ещё вот что подумала… понемногу буду тебя с семьёй знакомить. Вот увидишь, ты сразу увереннее себя почувствуешь. Да и будет к кому обратиться… в случае чего.
В случае чего, интересно?.. Но я не стала развивать эту тему, поблагодарила, и на этом мы попрощались.
Слёзы снова запросились на глаза, но я приказала себе не раскисать. Тем, кому посчастливилось не жить сиротой с самого детства, не смогут прочувствовать, каково это – быть совсем одному на белом свете. Приспособиться, конечно же, можно. Ко всему в этой жизни можно привыкнуть. Выстоять. Вытерпеть. Выжить. Но желает ли кто-нибудь себе такой жизни?
И когда вдруг случается настоящее чудо – родной человек, обещающий о тебе позаботиться… Мало кто оттолкнёт руку помощи. Я вот не смогла. К тому времени магазинчик, где я проработала три года, закрывался из-за убытков, из съёмной квартиры меня гнала надумавшая её продавать хозяйка, и из чернейшей безнадёги я шагнула прямиком в сказку. Только оказалось, что сказка эта – жестокая, и за любое добро придётся платить. Внучка богатого человека, окружённого врагами, сама становится целью.
И чтобы не пасть жертвой чужих заговоров, я согласилась стать жертвой несчастливого брака.
Равноценный обмен?
Я не знаю.
Я просто вновь занимаюсь тем, чем занималась всю свою жизнь – вы-жи-ва-ю. И в нынешней жизни, и в прошлой. А прошлая жизнь… прошлой жизни у меня попросту больше не было.
И тут снова эти разговоры. Мне снова протягивают руку помощи. Но… руку помощи ли?..
Я сунула телефон в карман домашних брюк и встала с софы. От этих мыслей начинала болеть голова. И заурчало в желудке.
Завтрак насытить меня не успел, спасибо тёплой компании и увлекательной застольной беседе.
Вот так я и поняла, что заставит меня отвлечься.
На кухню я почти кралась, очень надеясь, что по дороге не столкнусь нос к носу с… супругом. Мне ещё только предстояло привыкнуть называть его так про себя.
Мне повезло – до места назначения я добралась без приключений. Добралась и увидела… это.
Я не могла знать, что сегодня готовился какой-то особенный ужин. Это позже мне объяснили, что Ирина Геннадиевна планировала порадовать молодых настоящим пиршеством на двоих.
Она, конечно, не знала, что необходимость общаться молодым вряд ли скрасил бы даже королевский пир.
В одном из ощутимо прохладных кухонных помещений на идеально чистом рабочем столе высилась затейливая пирамида из крохотных, должно быть, бисквитных кубиков со странным золотистым напылением. Рядом стояли пиалы с дополнительными украшениями. Я глазела на пирамиду, позабыв обо всём.
Вот это, что называется, мастерство…
Я бы… я бы тоже хотела уметь делать такое.
Нет, не так. Я хочу научиться делать такое.
– Катарсис, – едва слышно пробормотала я, отважившись только на то, чтобы понюхать уголок пирамиды. Пахло густым и бархатистым шоколадом.
Рот мой наполнился слюной, и я поспешила прочь из помещения, пока не дошло до греха.
Управляющей поблизости не наблюдалось, но одна из приветливых девчонок настояла собрать мне бутерброд. Она меня знала по имени, я её впервые видела.
– Спасибо. Спасибо, только я не знаю, как вас зовут, – он неловкости я покраснела.
– Марина, – улыбнулась она и помчалась выполнять обещанное.
Кухня гудела, а все, кто встречался мне на пути, округляя глаза, сбивчиво интересовались, ничего ли не случилось. Да, наверное, хозяева сюда редко заглядывали.
Но я себя хозяйкой не чувствовала. Думаю, мне простят мою вольность.
Проглотив бутерброд, я продолжила своё путешествие. И, наверное, только царившая тут суета позволила мне добраться до святая святых – я добрела до владений шеф-повара.
О чём я тогда и не подозревала. Но меня оперативно и эффектно просветили. Когда я засмотрелась на одну из миниатюрных блестящих кастрюлек, притаившихся на длинном столе рядом с плитой, истошный крик от порога едва не остановил моё сердце.
– Куда-а-а-а-а-а! Куда-а-а-а полезла, идиотка!
