Текст книги "Измена. (не ) Его невеста (СИ)"
Автор книги: Лада Зорина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
– Обязательно познакомишься, – пообещал он. – Как только здесь всё устаканится и я буду уверен, что вашей безопасности ничего не угрожает.
В синих глазах матери заблестели слёзы:
– Господи, ты так сейчас на него похож…
Глеб стиснул зубы, стараясь не обращать внимания на то, как сжалось сердце. Мать отчаянно тосковала по отцу – самой страшной потере, которую понесла их семья в разгар грызни с конкурентами и предательства, которое едва не стоило им всего.
– Ты что-нибудь слышал о Куманове?
Глеб мотнул головой:
– Об этом не переживай. Мои люди работают.
Никита Куманов – его двоюродный брат и предатель, разжёгший междоусобицу, позволившую их конкурентам решить, что рынок недвижимости обойдётся без одного из самых больших игроков.
И если бы не рука помощи от Канатаса… кто знает, смог бы Глеб Уваров доказать ошибочность подобного решения.
– Ну… хорошо. И Глеб, ты же знаешь, что я тебе доверяю. Мне больно находиться вдали от тебя, но мы с Лерой… мы будем ждать твоего решения.
– Спасибо. Я это ценю.
Он отключил видеосвязь. И вовремя – из парадной ему доложили, что его сегодняшний посетитель наконец-то прибыл.
Павел Савельев, партнёр по бизнесу и старый приятель ещё по учёбе. Он был одним из очень немногих, кто знал, что приставать к Уварову с поздравлениями и расспросами о будущей свадьбе не имело смысла.
– Ну как? – осведомился он, когда Глеб принял его в своём кабинете и, поблагодарив горничную, передал опустившемуся в кресло другу стакан его любимого виски. – Смирился?
Из окон открывался замечательный вид на кусок парка и рощу вдали, но в последнее время даже эти виды успокоения ему не приносили. На вопрос друга Глеб пожал плечами и отвёл взгляд от окна.
– Делай, что должно…
– Понимаю, – кивнул Павел. – А что с ситуацией на поле боя?
Кривить душой не имело смысла.
– Стабилизировалась. Новости о нашем с Канатасом мире разлетелись со скоростью лесного пожара.
– Ну это я могу подтвердить, – Павел сверкнул белозубой улыбкой. – Этот пожар многим пятые точки подпалил. Ты бы слышал, какие слухи курсируют по столичным клубам. Джентльмены в ярости!
– Я на это надеюсь, – мрачно усмехнулся Глеб, пригубив из своего стакана. – Только почивать на лаврах мне эта ситуация всё равно не позволит.
– Ты о чём?
– Времени мало, всё закрутилось слишком быстро, но необходимых процедур это не отменяет. Внучку нужно проверить от и до.
– Всё-таки думаешь, что Зевс подкладывает тебе в постель свою шпионку?
В постель… пусть помечтает.
– А ты бы на моём месте что думал, Паш? Девчонка появилась в нужное время как по волшебству. Я не исключаю, что отчаяние довело старика до радикального решения, и само по себе это решение – не криминал, но… Поверить, что вчерашний враг упустит такую возможность…
– А что она?
В памяти мелькнули светло-каштановые волосы и блестевшие от гневных слёз голубые глаза.
– Смотря что ты имеешь в виду.
– Ну… ведёт себя подозрительно?
И ему пришлось на мгновение задуматься, чтобы сформулировать верный ответ:
– Она… скорбит, как будто.
– Скорбит?
– По тому, что её угораздило во всё это вляпаться, – звучало так, будто он оправдывать её собрался. – Представь, вчерашняя уличная бродяжка возмущена, что выходит замуж за миллиардера. Одно это не кажется тебе подозрительным?
Павел оценил его юмор – рассмеялся, покачал головой.
– Боже, Уваров, какая ирония. Сколько баб пыталось утащить тебя к алтарю? Я и счёт потерял. А тут… потерявшаяся сиротка. Никто никогда в подобное не поверит.
Глеб посерьёзнел:
– А должны.
Друг взглянул на него поверх прозрачной кромки стакана:
– Для закрепления легенды?
– Если караулящие шакалы почуют фальшь, они обязательно этим воспользуются. И маленькая Канатас станет лезвием стилета, которое войдёт мне под ребро.
И он хотел бы следовать своим мудрым рассуждениям. Хотел бы сам считаться со своими словами, когда позже вечером, попрощавшись с другом, набирал номер Марго и приказал быть в его постели уже через час – желательно в шлейфе духов вместо одежды.
Если взбалмошная девчонка опять забредёт в его спальню, ему наверняка снова придётся за шкирку её оттуда вытаскивать.
А она снова примется верещать об унижениях и измене «невесте».
Вот бы знать, голубоглазая бестия, когда и где ты совершишь свою измену. Когда и где ты вынешь из-за пазухи тот самый стилет?
Глава 7
Слова Елены застряли во мне занозой – не шли из головы. Наверное, мне всё-таки стоило бы порадоваться, вздохнуть с облегчением и поблагодарить. Если уж никому во всём свете не было дела до моих интересов, то подобной поддержкой пренебрегать —просто грех, разве не так?
Я бродила по парковым дорожкам, стараясь не обращать внимания на следовавшего за мной по пятам детину с кобурой на боку, и размышляла над своим положением. Охранник тоже безуспешно пытался делать вид, что гуляет здесь исключительно по своей собственной воле. Хорошо, что моих мыслей он не слышал, а то давно бы уже настучал обо мне своему тирану-хозяину. И уж тогда мне не пришлось бы размышлять, что делать с этим внезапным открытием – оказывается, у меня в этой ситуации были союзники.
Но точно ли были?
Даром что она моя тётка. По сути такая же незнакомка, как и все, кто вошёл в мою жизнь за эти несколько месяцев. Пара тёплых слов и похлопывание по коленке – разве это достаточный повод ей доверять?
Но если не доверять вообще никому, то… то как я вообще тут выживу? Мой будущий муж меня ненавидит, моему деду на меня наплевать. У меня по-прежнему нет никого, к кому я могла бы обратиться и знать, что он не предаст и не продаст просто потому что ему это выгодно.
Впрочем, иногда судьба может пытаться переубедить нас в наших суждениях – и не всегда к худу.
Сегодня я прошла положенные мне по договору круги ада – очередную примерку платья и прочие, связанные с торжествами активности, после чего меня отпустили на все четыре стороны, а о внешнем контроле напоминал только следовавший за мной тенью охранник, стоило мне ступить за порог роскошного Уваровского особняка.
Но и здоровяк отстал от меня, когда мы вернулись в дом. Тут временами я чувствовала себя особенно одиноко – кругом постоянно сновала прислуга, какие-то люди, чьи обязанности в доме были мне неизвестны. И у всех была какая-то цель, дела, задачи – у всех, кроме меня.
Моей главной задачей было постараться не тронуться умом хотя бы до свадьбы. Дальше заглядывать в будущее я пока попросту опасалась.
И после разговора с тёткой ощущение одиночества только усугубилось, а с ним пришёл и привычный спутник – нервный голод. Мой старый приятель с самого детства – приютские кухни разносолами не баловали, а взрослая жизнь сироты приучила меня экономить на всём, и в первую очередь, так уж вышло, на пище.
Пара месяцев жизни во дворце Алексея Георгиевича запомнилась мне в первую очередь сказочным изобилием пищи.
Поместье Уварова не стало исключением. Еда была для меня отвлечением, идеальной возможностью хоть ненадолго отодвинуть от себя сумасшествие происходящего, поставить на паузу творившийся в моей жизни необъяснимый хаос и просто насладиться… едой.
Те, кто в своей жизни долгое время не голодал, вряд ли смогли бы в полной мере меня понять. Но когда я вернулась с прогулки и, добредя до парадной лестницы, вдруг уловила аромат свежей выпечки, меня было уже не остановить.
– А вот и Полина Александровна! Добрый день! – в дверях обширной кухни, сообщавшейся, должно быть, с десятком других подсобных помещений, меня встречала пухлая светловолосая женщина в годах – Ирина Геннадиевна. Из-за её пышной, напоминавшей облачко причёски я про себя прозвала её феей.
На её приветствие я привычно потупилась, но пробормотала ответное приветствие. Мне было всё ещё не по себе, что хоть кто-то здесь смотрел на меня не искоса, с затаившимся на лице подозрением.
– Заходите-заходите. Или вы в столовой, может, предпочитаете?
– Нет-нет, – замотала я головой. – Можно я с вами… посижу?
Кухонная фея схватила меня под руку и потащила за собой.
– Вот ещё, скажете, «можно». Да вам не нужно ничего спрашивать. Полина Александровна, привыкайте-ка. Вам в этом доме распоряжаться.
Вот уж о чём мне совершенно не хотелось думать. Не собиралась я ни сейчас, ни впредь барыню из себя строить.
– Вам перекус собрать или обед? Глеб Викторович на ходу что-то перехватил и уехал на какие-то переговоры. Теперь до вечера его жди. Ну где это видано? Невеста одна в доме мается!
Я закусила губу, стараясь не принимать близко к сердцу причитания Ирины Геннадиевны. Ей совершенно не стоило знать, как обстояли дела на самом деле. Глебу Викторовичу до своей невесты дела было меньше, чем до своего обеда.
Вчера вечером я видела мельком, как по лестнице на второй этаж поднималась та самая рыжеволосая девица, которую я недавно застукала в его постели. Нужно быть очень наивной, чтобы поверить, что мои угрозы хоть как-то на него повлияли.
И очень скоро все вокруг – как минимум в этом узком кругу – будут знать, что будущая жена Уварова – такая же деталь интерьера, как всё в его шикарном поместье. Вот на что ты обрёк меня, дедушка…
– Просто перекусить, – выдавила я, смахнув со щеки беглую слезинку.
Ирина Геннадиевна кивнула и отправилась отдать распоряжения.
А мне вдруг подумалось… что если я невольно помешала его счастью? Что если вот эта рыжая красотка из его постели или кто-то ещё… что если он кого-нибудь действительно любит, а брак с женой бывшего врага ставит крест на его счастье?
Ведь с кем-то же он вовсе не груб и даже, может быть, нежен. Кого-то целует, с кем-то делит свои радости и печали. Чьи-то руки и плечи знают его ласковое прикосновение. Да, чьи-то, но не мои. Удивительно, как после его хватки на мне синяков не осталось.
Я невольно провела ладонью по плечу, которое несколько дней назад сжимали его сильные пальцы.
Какие странные мысли. Глупые. Совершенно непрошенные.
Мне ничего этого не испытать – между нами может быть только вражда и ненависть.
И события последующих дней только убедили меня в верности моих выводов.
Глава 8
– Ты приедешь… на свадьбу? – её упоминание по-прежнему вызывало во мне стойкое сопротивление. Привыкнуть к тому, что это моя свадьба, не получалось, хоть убей.
Лицо Алексея Георгиевича сегодня выглядело особенно бледным. Может, освещение неудачное или камера шалила, но выглядел он нездоровым.
Боже мой, раз при таких-то деньжищах с его сердцем ничего нельзя было поделать… Моё собственное невольно сжалось – и плевать ему было и на то, что я своего деда знала без году неделю, и что он продал меня, как овечку, на рынке. Мне больно было смотреть на то, как он угасает.
– Боюсь… – он перевёл дыхание и раздражённо отмахнулся от кого-то вне моего поля зрения, – боюсь, Поля… такого гуляния я не осилю.
Боюсь, я тоже. Но я промолчала, только кивнула.
Иронично. Приютской девчонкой я мечтала, что когда-нибудь выйду замуж, и уже тогда точно знала, что с моей стороны на свадьбу вряд или кто-нибудь явится. Потом мне привалило счастье обрести родную кровь… и даже свадьбу мне гарантировали. Вот только на ней по-прежнему никого не будет с моей стороны…
– Ты… отдыхай. Поменьше волнуйся.
Моя забота явно его развеселила.
– Уже не в этой жизни, – мрачно пошутил он. – Слишком много дел меня ждёт. Нельзя уходить, бросив всё на полпути.
Я вздохнула, переведя взгляд с экрана монитора на окно, перед которым сидела. Обстановка никак не настраивала на оптимизм.
– Как ваши с Уваровым дела?
Ну и что я могла ответить? Правду? Не жалея его слабого сердца? А нанесли бы мои слова вред его сердцу, которое, возможно, больше болело за его капиталы, чем за почти незнакомую внучку?
– Тебе разве и впрямь интересно?
– Пустых вопросов я не задаю.
Возможно, я знала бы это, если бы знала своего деда.
Я вздохнула и пожала плечами:
– Никак. Нет у нас с ним никаких дел. Он… сам по себе. Ждёт эту свадьбу, как и я, чтобы пережить и забыть.
– А говоришь, никаких.
Я распахнула глаза в удивлении, на что мой родственник фыркнул:
– Видишь, у вас двоих уже есть кое-что общее.
Его реакция заставила меня растеряться. Я попросту понять не могла, как надлежало реагировать на его столь оригинальное чувство юмора.
– Знаешь, я подумываю избавить нас обоих от этого унижения. Я ненавижу его, он ненавидит меня. Вот возьму и откажусь ехать на свадьбу. Потащат волоком – я ему прямо у алтаря откажу. Никто не заставит меня согласиться.
– Полина, – в глазах Алексея Георгиевича сверкнуло предостережение, – не совершай эту ошибку.
– Ошибка – наш будущий брак.
– Если ты закатишь скандал, если откажешься... последствия будут необратимы.
От серьёзности в его голосе я невольно поёжилась. Он даже будто лицом потемнел.
– Запомни, как бы вы сейчас с ним ни грызлись, но только Уваров сможет о тебе позаботиться. Только он.
– Да откуда в тебе такая уверенность? Видел бы ты, как он на меня смотрит!
– Видел, – отрезал дед, и мне показалось, мы разные вещи имеем в виду. – Поэтому и говорю. Послушай своего старика, девочка. Ты позже поймёшь, почему я тебя отослал. Почему не стал держать при себе. Почему вам так важно вместе держаться. На все свои «почему» ты получишь ответы.
Господи, да что же такого важного он мне недоговаривает?
– Я не понимаю, что мешает сейчас мне всё объяснить. Ведь нельзя же мучить меня такими вот тайнами!
– Объяснить-то я могу, – покачал головой Алексей Георгиевич. – Да проку от этого не будет. Тебя мои объяснения не порадуют и с решениями моими ты не согласишься.
– И какое же великое волшебство поможет мне всё понять позже?
Деда мой скепсис врасплох не застал. Он погладил свою густую бороду и неожиданно улыбнулся:
– Время и опыт, моя девочка. Время и опыт.
Должно быть, мне стоило заучить эти его слова как мантру и постоянно повторять их себе, когда приходилось особенно тяжело.
То есть по нескольку раз на дню. Особенно когда хозяин поместья работал, что называется, на дому. А случалось это намного чаще, чем мне, его невольной гостье, желалось бы.
Я странным образом почти всегда безошибочно чувствовала его присутствие в этих громадных хоромах. Точно знала – он дома, хоть могла за весь день ни разу его и не видеть.
Вот и после разговора с дедом стоило мне покинуть свою комнату, как это ощущение заключило меня в свои тиски и уже не отпускало.
Выспрашивать о его местоположении прислугу я не решалась, поэтому полагалась на своё чутьё и просто надеялась, что сегодняшний день обойдётся без неприятного контакта.
И до некоторых пор всё складывалось замечательно. Меня вызвали на очередную примерку платья, пошив которого подходил к концу. Все волнения и тревоги я оставила за дверью комнаты с громадным зеркалом и удобной тумбой, на которой меня крутили туда-сюда, подгоняя наряд.
Работницы элитного авторского ателье наверняка получали бешеные деньги за свою извечную приветливость и хорошее настроение. В их окружении я и сама будто душой отдыхала – для них я была очередной богатой клиенткой, с которой они вели себя соответственно.
И в их компании я настолько расслабилась, что даже не повернулась на стук открывшейся двери. Вздрогнула и обернулась, только когда от входа раздалось хрипловатое:
– Оставьте нас.
На пороге импровизированной примерочной стоял мой хмурый жених.
Глава 9
Как там говорят? Жениху не положено видеть невесту в платье до свадьбы?
Думаю, мне об этом суеверии можно было не переживать. О том, что меня ждёт исключительно несчастный брак, я знала сразу. Поэтому к чёрту дурные приметы. Они лишь подтверждали и без того очевидное.
Девчонки из ателье и слова поперёк не посмели ему вымолвить. Пробормотали приветствие, оставили все свои дела, и, украдкой бросая на Уварова взгляды, покинули комнату. Через минуту мы остались с ним наедине.
В незаконченном платье, частично державшемся на приколотых тут и там иголках, сложновато было стоять, не говоря уж о том, чтобы двигаться. Поэтому я так и торчала на тумбе, как недонаряженная новогодняя ёлка. По крайней мере, так я себя ощущала.
Уваров, заложив руки за спину, прогулочным шагом приблизился к тумбе и обошёл её по дуге, рассматривая меня и моё платье. Будто я не живой человек, а неодушевлённый экспонат, манекен с нацепленной на него заготовкой.
Холодный, бесстрастный взгляд опытного оценщика.
– То есть… я за это плачу свои деньги?
Вопрос… неожиданный. Если честно, я понятия не имела, кто за всё это платил. Кто платил за что бы то ни было. Алексей Георгиевич снял с меня как минимум одну обязанность, преследовавшую меня всю мою сознательную жизнь, – приказал забыть о деньгах. Это вдруг стало совсем не моей заботой. И в последнее время – каюсь, грешна – я выбросила финансовые вопросы из головы. Не до того вдруг оказалось.
– Я… понятия не имею, – честно призналась я, на время позабыв даже, как я его ненавижу. – А что… что, с ним что-то не так?
И я невольно опустила взгляд на пышную белоснежную юбку, красивыми складками опускавшуюся до самой тумбы.
– Выглядит… скучно.
Я уставилась на него, позабыв, как приятно под пальцами струилась дорогущая ткань. Взгляд Уварова сосредоточился в районе моей талии.
– Это корсет?
– Что?
– На тебе корсет?
– Н-нет. Нет на мне никакого корсета.
В чёрных глазах промелькнуло нечто странное – тёмное и опасное. Но через мгновение пропало, будто и не бывало. В лицо он мне посмотрел уже с привычной скукой во взгляде.
– Наверное, неудивительно.
– Неудивительно – что?
– Что платье сидит так несуразно. Ты для него слишком тощая.
Я сглотнула. Ну и сволочь же…
– Если… если платье настолько невзрачное и… и тебя его оплата обременяет, я сегодня же позвоню Алексею Георгиевичу…
– Уже научилась клянчить деньги у старика? – оборвал он меня, чёрный взгляд помрачнел. – Молодец, способная. Быстро учишься. В семейной жизни без этого в целом никак.
Этого хватило, чтобы гнев застлал мне глаза, окрасив мир в красное:
– Мне тебя жаль, если в вашем мире богатых и знаменитых все жёны такие. Но, наверное, и неудивительно. Падение нравов среди богачей – обычное дело.
Чёрный взгляд впивался в меня – пытался зацепить, словно когтем:
– По-прежнему ревнуешь к Марго, которая греет мне постель вместо тебя?
Перед глазами теперь натурально плясали кровавые мальчики:
– Ах ты ж…
– Какие наставления дал тебе дед? – перебил он меня тоном, не допускавшим возражений. Вот так приказывают заткнуться, не произнеся приказа вслух.
Я невольно проглотила остаток своей оскорбительной фразы:
– Что?..
– Проблемы со слухом?
– А у тебя с головой? – огрызнулась я наконец. – Я просто не понимаю, причём здесь…
– Уверен, на свадьбу Алексис не явится. Сошлётся на слабое здоровье или вообще не станет себя утруждать объяснениями. Он давал тебе какие-нибудь инструкции на день торжества?
– Инструкции?.. Какие он мог давать мне инструкции?
– Вот и я бы хотел это знать.
Невзирая на то, что я стояла на тумбе, наши взгляды с Уваровым сейчас были вровень – наверное, только поэтому скрытый гнев, которым он горел, не испугал меня так, как мог бы, спустись я на пол.
– Не поверю, что Зевс ничего на торжество не задумал.
Только теперь до меня стало доходить:
– Ты… ты в чём-то его подозреваешь?
– Не исключаю никаких вероятностей. Не исключаю, что он готовит мне к торжеству какой-нибудь не очень приятный сюрприз.
– Это уже какая-то паранойя… Мы… нет… мы просто говорили!
– Смешно. Канатас не из тех, кто тратит время на пустые беседы. Особенно сейчас.
Ну всё, довольно. С меня на сегодня хватит.
– Как здорово, что ты это знаешь, – я сжала подол в кулаках, позабыв, что комкаю драгоценную ткань. – Мне вот подобные тонкости неизвестны. Угадай почему!
– Не хватает ума?
Я сползла со своей тумбы и, наплевав на опасность, шагнула к нему:
– Не хватало его. Его мне не хватало! Мой дед по сути чужой мне человек! И раз уж ты так хорошо его знаешь, то впору подумать, что он дал бы эти инструкции тебе. Мне – незнакомке – он подобное вряд ли бы стал доверять!
Подхватив рукам тяжёлый подол, но всё равно умудряясь путаться в ткани, я поковыляла к выходу. Уваров меня не окликнул, не остановил. И не видел. Вплоть до дня икс – до свадебного торжества.
Самого чёрного дня в моей жизни.
Глава 10
Белоснежное, серебристо-зелёное и золотое.
Вспышки фотокамер, мириады уютно-жёлтых светильников-звёзд.
Пышные гирлянды свежих цветов. Сногсшибательные ароматы.
Мягкое тепло летнего дня и прохлада кристально чистого озера.
Ажурные беседки, вышколенные официанты в чёрном и белом. Взрывы смеха и взгляды, взгляды, взгляды…
Элегантные гости, ангельская музыка живого оркестра в убранной живыми цветами ротонде.
Речь распорядителя.
Невыносимая тишина.
Его равнодушное «Да».
И моё ответное «Да» – нервное, едва слышное.
Шлейф пустых разговоров, калейдоскоп улыбок, не касавшихся глаз, и до тошноты неискренних поздравлений. Чужие, незнакомые лица.
Моя дрожащая рука на сгибе его локтя – окаменевшего, будто и неживого.
Неимоверное напряжение чуть-чуть разжало свои жуткие когти, когда церемония осталась далеко позади, и гости расселись под исполинским навесом, убранным с изумительной роскошью.
Я тайком смахнула слезу со щеки. Эта свадьба… она выглядела в сто раз кошмарнее из-за царившей вокруг неземной красоты.
В озере, на берегу которого высился шатёр, плавали лебеди. Ивы клонили к воде свои густые зелёные гривы.
Всё это… всё это было слишком красиво, чтобы становиться декорацией к жуткому фарсу под названием «Свадьба магната Уварова».
Тут и там сновали репортёры светской хроники. Ко мне их, впрочем, не подпускали. Охрана моего теперь уже мужа следила за ними особенно зорко.
А муж… мой муж за весь сегодняшний день едва ли взгляд на мне задержал. Куда больше внимания он уделял окружающим.
За весь день я не вымолвила ни слова, если не считать того проклятого, лживого «Да», которого от меня требовал договор.
К концу вечера я почти уверилась в том, что ко мне не позволяли подпускать вообще никого, не только досужих репортёров. А они так и рыскали в разодетой толпе, сканировали меня взглядами, за малым не облизываясь. Видит око, да зуб неймёт. Никто из них так и не набрался смелости приблизиться.
Но когда прозвучали первые тосты, и Уваров с явным облегчением покинул наш столик, пропав в толпе праздновавших, ко мне пробралась моя находчивая тётка.
– Господи, Полечка, ты на ангелочка похожа. До чего же красавица! И платье-то, платье…
Кажется, Елена успела воздать должное шампанскому, потому что схватила со стола салфетку и приложила её к краю густо подведённого глаза.
Оставалось только гадать: то ли её привёл в восторг мой наряд, то ли я выглядела настолько несчастной, что это её в край разжалобило.
– Спасибо, – я распрямила складки пышной юбки. – Хоть кому-то мой наряд не показался скучным.
В памяти мелькнул чёрный взгляд, блуждавший по моей затянутой в полуготовое платье фигуре.
– Что, прости?..
– Ничего, – спохватилась я, замотав головой. – Так… вспомнилось. Платье красивое, но тяжеловатое.
– Ну денёк-то можно потерпеть, верно?
Я ответила улыбкой на улыбку – исключительно из вежливости. Потерпеть, да только ради чего? Ради обстоятельств, вынудивших меня остаться без работы и жилья, зато приведших к спасшему меня от нищеты деду? Или ради его строгого напоминания: «Полина, теперь этот мир о тебе знает. И многие захотят этим воспользоваться. На тебя будут охотиться и тебе потребуется защита».
Но кто же знал, что под защитой он понимал… это.
– Ну а в целом-то, Поль, а в целом-то… ты как?
Хороший вопрос.
– Держусь, – улыбнулась я, устав притворяться. Голова начинала болеть от обилия шпилек, державших мой с обманчивой небрежностью скрученный на затылке узел. – Всё… нормально.
Елена снизила голос едва не до шёпота:
– Поль, я тебе вот что скажу… Нет, не просто скажу, посоветую. Ты привыкай. Привыкай к новой жизни, к… к мужу своему, насколько возможно, привыкай. Это тебе пригодится.
Кажется, скоро моя несчастная голова заболит ещё и от этого – от новых тайн и загадок. Мне ведь мало миллиона уже имеющихся.
– И где мне такое могло бы вдруг пригодиться?
– Информация может стать оружием, – шепнула тётка. – И никогда не знаешь, какая мелочь в итоге сыграет роль. Поэтому… наблюдай, слушай, запоминай. Ничем в этом деле не брезгуй, слышишь? Это, сложно, конечно, так сразу в себе развить, но ты постарайся.
В моей голове уже зароился десяток вопросов. Но ожидала ли я получить хоть какой-то ответ? Во мне, будто в собаке Павлова, выработался условный рефлекс: спроси что-нибудь, и в отчет ничего не получишь, сколько слюной ни исходи.
– Но не могу же я круглые сутки быть настороже. Так меня надолго не хватит.
Моей тётке хватило человеколюбия объяснить:
– Ты просто наблюдай. Примечай, кто у него гостит, с кем и о чём он говорит. Что его расстраивает и что радует. Ты доверься себе. У нас, женщин, чутьё на это развито от природы. Чуешь подвох – присматривайся и прислушивайся.
– Для чего?
Она медленно выдохнула:
– Для возможности позже всё это использовать, скажем так, к своей выгоде.
– Где использовать? – не унималась я.
Но тётка уже поднялась и, прежде чем раствориться в толпе, шепнула:
– Всё – позже. Просто знай, твой дед был неправ, решив примириться с Уваровым.
И она будто подтвердила свои же слова о женском чутье, потому что стоило ей исчезнуть, как из толпы вынырнул новобрачный. Он приблизился к нашему столу и протянул мне руку, а на мой изумлённый взгляд процедил:
– Танец.
Следом неуместно радостный голос распорядителя объявил:
– А сейчас жених приглашает невесту!
Глава 11
В этом своём платье девчонка сияла каким-то непостижимым, ангельским светом. И, возможно, теперь он понимал, почему старый Канатас так стремился подложить под него свою внучку.
Соблазнительная невинность. Идеальная западня.
Такие создания не берут в плен и не терпят сопротивления.
Покорись – и тебе гарантирован рай.
Просто доверься инстинктам.
Чего стоит, Уваров, вереница твоих искушённых, но больше не умевших ничем удивить спутниц, когда в твоей власти сама чистота во плоти?
Послушная, кроткая, и с сегодняшнего дня – твоя по праву.
Бери, пользуйся, получай удовольствие.
Такой был расчёт? На это ставил многомудрый Зевс?
С чего он решил, что новоиспечённый союзник поддастся? Она не смогла бы вскружить ему голову.
Всё это сейчас – работа портних и стилистов. Она не красавица. Не для него. Она не…
– Глеб Викторович.
Он моргнул и оторвал от неё взгляд. Перед ним высился начальник охраны сегодняшнего мероприятия:
– Слушаю.
– Глеб Викторович, по внешнему периметру всё чисто. По списку гостей – тоже всё в порядке. Ребята работают. Всё штатно.
Это ещё не показатель. Любой в этой толпе мог быть бомбой замедленного действия. И дай бог, лишь фигурально выражаясь. Впрочем, на это ему и меры повышенной безопасности.
– Отлично, – Глеб поставил опустевший бокал на разнос пробегавшего мимо официанта. – Но смотрите в оба. Ещё не вечер.
Начальник охраны кивнул и ретировался.
Глеб огляделся – душой-то слегка покривил. Вечер уже окутывал мир в розоватые сумерки.
Он взглянул на часы, потом – на сцену далеко впереди. Там уже суетились устроители. Ведущий проверял микрофон.
Время танца. Играть роль хотя бы условно счастливых новобрачных им сегодня придётся до последнего.
Он успел вернуться к столу за мгновение до объявления. «Ангелок», завидев его, вся так и скукожилась. А стоило ему протянуть к ней руку – как будто искренне испугалась.
Почему? С чего ей пугаться? Что-то скрывала? Ну не муки же совести.
Пожалуй, она была бы не прочь, если бы кто-нибудь сегодня действительно покусился на жизнь и здоровье её новоиспечённого мужа. И она тут не единственный выгодополучатель.
Сколько в толпе крылось тех, кто явился сюда, чтобы прощупать обстановку и примериться, куда выгоднее вонзить свои зубы. Так, чтобы жертва подёргалась совсем чуть и поскорее истекла кровью.
Сегодня с утра охране удалось засечь кое-какую подозрительную активность, позже оказалось – ложная тревога. Но это не значит, что настало время расслабиться.
Наблюдать и ожидать всего – этот режим он отключит только когда за ним закроются двери его особняка. Только тогда он позволит себе короткую передышку.
А пока…
Его ладонь легла ей на спину, и она тут же выпрямилась, будто кол проглотила. Будто его прикосновение её обожгло.
Ей страшно? Неприятно? Противно?
От этих мыслей он ощутил порыв непонятного раздражения.
Пусть привыкает – впереди у них долгая гастроль. Им ещё чёрт знает сколько предстоит играть до тошноты счастливых супругов.
– Улыбайся, – процедил он.
Она взметнула на него озадаченный взгляд:
– Что?
– Улыбайся. Выглядишь так, будто присутствуешь на собственных похоронах.
– Будто?
И он усмехнулся её выпаду.
– Ты отхватила самого желанного холостяка в округе. Веди себя соответственно.
Он почуял дрогнувшую в его руке ладонь и поспешно сжал пальцы. Не сбежишь, маленькая бродяжка.
Голубые глаза сверкнули:
– Я с радостью уступлю эту привилегию любой, которая пожелает оказаться на моём месте. Да хоть твоей рыжей пассии.
Он привлёк её ближе – под пальцами не обнаружилось ни шнуровки, ни уса, ни жёстких рёбер корсета.
Не врала. Стройная от природы.
И – не врала. Она с радостью обменялась бы ролями с любой из армии тех, кто бросал на него сегодня завистливые взгляды.
Сколько ещё раз она не солгала. А сколько – солгала, прикидываясь ангелочком? Сколько лжи за этим небесно-голубым взглядом?
– С тёткой своей болтала?
– А это запрещено?
– О чём?
– О еде и напитках.
– Я очень надеюсь, что мы не ударили в грязь лицом перед твоими драгоценными родственниками.
– Ты действительно об этом переживаешь?
– Советую не смотреть на меня так, будто хочешь вцепиться в меня прямо здесь, при свидетелях. В твоих же, поверь, интересах изображать из себя, ну, знаешь… невесту.
– Жену, – неожиданно поправила его она.
Глеб скривил губы:
– Входишь во вкус?
– Пытаюсь смириться.
– Хреново выходит.
– Извини, – процедила она тоном совсем не извиняющимся. – Врать не приучена. И притворяться – совсем не моё.
Это, пожалуй, лучшая шутка, какую он слышал за сегодняшний вечер.
– Тогда предлагаю заканчивать этот откровенно слабо сыгранный фарс, – он взял её за руку и, не дожидаясь, пока стихнет музыка, сделал знак распорядителю.
Представление на сегодня окончено. Гости, конечно, поймут. Новобрачным не терпелось остаться наедине.
Как-никак впереди у них первая брачная ночь.
Глава 12
Уваров тащил меня прочь из шатра, на выходе из которого нас уже поджидало роскошное авто.
– Куда мы…
– Садись, – велел он и таки снизошёл помочь мне с пышными юбками, бесцеремонно скомкав из и запихнув в салон вслед за мной.
Дверца хлопнула, а через минуту авто уже мчалось куда-то, оставляя позади сказочно красивые декорации, в которых сегодня разыгрался фарс, не достойный ничего, кроме сожаления.
