Текст книги "История Китая"

Автор книги: Л. Васильев

Соавторы: А. Писарев,З. Лапина,А. Меликсетов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 65 страниц)

Дай Цзитао резко критиковал левых в Гоминьдане (прежде всего, естественно, коммунистов) за искажение суньятсеновского понимания целей и методов проведения национальной революции, за то, что они ставят перед национальной революцией невыполнимые, утопические задачи и тем самым обрекают ее на поражение.

После смерти Сунь Ятсена Дай Цзитао претендовал на роль ведущего истолкователя суньятсенизма. Он стремился представить суньятсенизм чисто традиционным китайским учением, продолжением и развитием учения Конфуция, свободного от «западного» воздействия и развивающего китаецентристские и мессианские концепции имперской идеологии. Акцентируя внимание на суньятсеновском понимании классового сотрудничества и полного неприятия идей классовой борьбы, Дай Цзитао стремился идейно противопоставить коммунистов сторонникам суньятсеновских «трех народных принципов». С этой целью он опубликовал летом 1925 г. две теоретико-пропагандистские работы, встреченные, естественно, неоднозначно. Его позиция нашла поддержку и понимание Фэн Цзыю, Цзоу Лу, Ху Ханьминя и многих других ветеранов Гоминьдана. Поддержал его и Чан Кайши, восходящий военный и политический деятель Гоминьдана.

Коммунисты (и прежде всего блестящий публицист Цюй Цюбо) подвергли резкой критике выступления Дай Цзитао, расценив их как проявление расизма и национализма поднимавшейся китайской буржуазии. Дав резкий отпор Дай Цзитао, коммунисты, как показали последующие события, недооценили политическую значимость его деятельности. А она свидетельствовала о нарастании среди значительной части гоминьдановских активистов тенденции переосмысления опыта национально-освободительной борьбы за последние два-три года под воздействием роста рабочего движения, усиления политической роли КПК, обострения классовых конфликтов.

К началу 1926 г. в Гоминьдане складывалась весьма сложная и внешне парадоксальная ситуация, определявшаяся неоднозначными последствиями первых успехов национально-освободительной борьбы. С одной стороны, увеличение политической роли КПК, радикализация освободительной борьбы, вовлечение в нее трудящихся масс привели к нарастанию антикоммунистических настроений консервативной, правой части Гоминьдана, среди многих старых гоминьдановцев. Выразителями этих тенденций стали «сишаньцы» и Дай Цзитао. Националистическая позиция Дай Цзитао все больше разделялась и частью левых деятелей Гоминьдана. С другой стороны, резко возросла политическая активность левого крыла Гоминьдана во главе с Ван Цзинвэем, имевшим поддержку коммунистов.

Своеобразно отразилась эта противоречивая ситуация на работе и решениях II конгресса Гоминьдана, состоявшегося в январе 1926 г. в Гуанчжоу. В работе конгресса приняли участие все группировки Гоминьдана (кроме крайне правых), представлявшие почти 250 тыс. членов, однако при полном политическом преобладании левых во главе с Ван Цзинвэем. Конгресс исключил «сишаньцев» из Гоминьдана, подтвердил право коммунистов на индивидуальное членство, принял резолюции по рабочему и крестьянскому вопросам, подчеркнул значение сотрудничества с Советским Союзом. В руководящие органы Гоминьдана конгресс избрал составивших там большинство левых деятелей, включая коммунистов, причем последние заняли руководящие посты в трех важнейших отделах ЦИК – организационном, крестьянском и пропаганды. Дай Цзитао был повторно, а Чан Кайши впервые избран в ЦИК.

Конгресс прошел под знаком разгула левой фразы, не сумев дать трезвую оценку ни положению в стране, ни политической ситуации в Гоминьдане, не отразив политических реальностей развития Гоминьдана. Преобладание левой политической фразеологии в документах конгресса и в его организационных решениях лишь осложнило дальнейшее развитие единого фронта. В полной мере это сказалось в событиях марта 1926 г.

Коммунисты ошибочно интерпретировали итоги II конгресса Гоминьдана, проглядев в нем нарастание, причем не только среди правых, недовольства укреплением позиций коммунистов в руководящих звеньях единого фронта. Неспособность или нежелание считаться с политическими интересами других участников единого фронта обернулись неожиданным для КПК и Коминтерна выступлением тех лидеров Гоминьдана, которые до этого отнюдь не относились к правым. 20 марта Чан Кайши объявил в Гуанчжоу военное положение, ввел в город части своего корпуса, арестовал несколько десятков коммунистов. И хотя вскоре военное положение было отменено, а арестованные освобождены, фактически события 20 марта стали политическим переворотом, ибо произошла существенная передвижка власти. Ван Цзинвэй под предлогом болезни покинул Китай, председателем правительства стал Тань Янькай, а реальная власть все больше сосредоточивалась в руках Чан Кайши, опиравшегося как на военную силу, так и на растущую поддержку внутри Гоминьдана. В этих изменившихся политических условиях был проведен в мае 1926 г. пленум ЦИК Гоминьдана, который принял решение об ограничении деятельности коммунистов в Гоминьдане, запретив им занимать руководящие посты, и о контроле за рабоче-крестьянским движением. Другим важнейшим политическим итогом пленума стало усиление власти Чан Кайши. Он стал председателем ЦИК Гоминьдана, заведующим организационным отделом военных кадров, председателем военного совета и самое главное – главнокомандующим НРА. Захватив фактическую Чан Кайши власть, Чан Кайши вместе с тем не выступал открыто против концепции единого фронта, против КПК, против рабоче-крестьянского движения, продолжал поддерживать лозунги борьбы с милитаризмом и империализмом, выступал за дружбу с Советским Союзом.

События весны 1926 г. в Гуанчжоу во многом по-новому высветили проблемы единого фронта и перспективы национально-освободительной революции. Сплочение вокруг Чан Кайши правонационалистических элементов в Гоминьдане свидетельствовало, что они заинтересованы в развитии единого фронта, в сохранении поддержки КПК и массового движения, в расширении сотрудничества с СССР, но на вполне определенных политических условиях, главное среди которых – сохранение гегемонии в руках этих сил. Этот поворот событий потребовал от Коминтерна и КПК трудного и принципиального решения о позиции коммунистов в новых условиях. На этот раз руководство Коминтерна и КПК трезво оценили реальную ситуацию, признали факт неблагоприятной перегруппировки сил, сочли необходимым пойти на компромисс с теми политическими силами, представителями которых выступил Чан Кайши, ради создания предпосылок дальнейшего развития национально-освободительной революции.

Это правильное решение, означавшее некоторое отступление КПК, вместе с тем сохранило единый фронт и подготовило условия для нового расширения и углубления революционного процесса, связанного прежде всего с началом Северного похода.

6. Северный поход НРА (июль 1926 г. – март 1927 г.)

Идея Северного похода, ставившего своей целью объединение Китая под властью Гоминьдана, принадлежала еще Сунь Ятсену и была чрезвычайно популярна в Гоминьдане. Однако реальные условия для осуществления этой идеи сложились только к лету 1926 г.

«Движение 30 мая» радикально изменило политическую обстановку в стране, дав мощный стимул национально-освободительному движению самых разных социальных слоев. Окрепло военно-политическое положение революционной базы в Гуандуне. К лету 1926 г. под властью Национального правительства была уже не только пров. Гуандун, но также Гуанси, Гуйчжоу и часть пров. Хунань. Переформированные милитаристские войска этих провинций образовали дополнительные корпуса НРА, общая численность которой превысила 100 тыс. человек. Возрос авторитет Национального правительства и в других районах страны. Противостоявшие Национальному правительству милитаристские клики располагали армиями, по численности в несколько раз превосходившими НРА, но эти армии были ослаблены внутренними противоречиями и соперничеством, а также поднимавшимся в этих районах рабочим и крестьянским движением. Союзником Национального правительства выступала и «национальная армия» Фэн Юйсяна, хотя и отступившая на запад, но сохранившая значительную военную силу.

Майский пленум ЦИК Гоминьдана принял постановление о начале Северного похода, и национальное правительство отдало приказ о военной мобилизации. Это решение поддерживалось всеми группировками в Гоминьдане, рассматривавшими войну за объединение Китая под властью Гоминьдана как решающее средство утверждения гоминьдановской гегемонии в стране и ослабления гоминьдановских противников как «слева», так и «справа». Особенно активно эта идея поддерживалась, естественно, группировкой Чан Кайши, которая сам Северный поход могла считать, таким образом, политическим оправданием мартовского военного переворота.

Руководство КПК после серьезных колебаний, /связанных с негативным отношением московского руководства к самой идее Северного похода, выступило в поддержку идеи и плана Северного похода, оценив его как начало нового этапа национально-освободительного движения. Понимая расчеты гоминьдановского руководства, коммунисты поставили своей задачей развернуть массовое рабоче-крестьянское движение в ходе Северного похода, чтобы под его давлением оттеснить от руководства единым фронтом правонационалистические элементы и самим возглавить развитие революционного процесса. Поддержав военное наступление против северных милитаристов, коммунисты направили свои основные усилия на организацию и политическое просвещение рабочих и крестьянских масс, рассчитывая на превращение КПК в ходе этой борьбы в массовую политическую партию, способную радикализировать развитие освободительной борьбы и претендовать на руководство ею.

Северный поход, став возможным прежде всего благодаря нарастанию революционной ситуации, вызвал новый подъем национально-освободительного движения вне зависимости от политических расчетов его участников.

1 июля 1926 г. Национальное правительство официально провозгласило манифест о начале Северного похода, а 9 июля НРА выступила в поход. План Северного похода был разработан при участии советских военных специалистов во главе с В.К. Блюхером. Этот план учитывал значительное численное превосходство милитаристских сил, поэтому предполагал нанесение сокрушительных ударов концентрированными силами НРА по отдельным милитаристским группировкам. Большую роль в повышении боевой мощи НРА сыграли советские поставки оружия (винтовки, пулеметы, орудия, самолеты, боеприпасы и т.п.) и участие советских военных специалистов не только в планировании военных операций, но и непосредственно в боевых действиях (советники в частях НРА, летчики). Наступавшие части НРА опирались на помощь населения освобождаемых провинций. Главный лозунг НРА – «Долой империализм, долой милитаризм!» – вызывал активный отклик у всех слоев населения. Находил он определенный отклик и среди солдат, офицеров и генералов армий милитаристов, ослабляя их сопротивляемость.

Наступление НРА развернулось на двух основных направлениях. Главные силы Северного похода в июле—августе завершили освобождение Хунани и повели наступление на важнейший политический и экономический центр среднего течения Янцзы – г. Ухань. В октябре был освобожден Ухань. Войска У Пэйфу потерпели тяжелейшее поражение.

В сентябре началось наступление НРА на войска Сунь Чуаньфана в Цзянси, где завязались тяжелые бои. Переброска из Уханя частей НРА позволила в ноябре освободить г. Наньчан и повести наступление в направлении пров. Фуцзянь, освобождение которой закончилось в декабре, а также начать бои в Чжэцзяне и Цзянсу.

К концу 1926 г. под контролем Национального правительства оказалось семь провинций, а в ряде других НРА вела уже наступательные бои. Изменилась вся военно-политическая ситуация в стране. Все это способствовало и активизации «национальной армии» на севере страны. В ноябре части этой армии заняли пров. Шэньси, в декабре вступили в северо-западную часть Хэнани, куда двигались части НРА.

В феврале 1927 г. НРА начала продвижение на восток, поставив своей целью освобождение главного экономического и политического центра восточного Китая – Шанхая. В середине марта передовые части НРА вышли на подступы к городу, в котором

21 марта началось вооруженное рабочее восстание против милитаристских властей. На следующий день передовые части НРА вступили в уже освобожденный город. Через день НРА освободила Нанкин. На этом закончился первый этап Северного похода, наивысшим военно-политическим успехом которого стало освобождение Шанхая и Нанкина, фактически завершавшее объединение под властью Национального правительства не только всего юга страны, но и экономически наиболее важного района – бассейна Янцзы.

Исторические победы Северного похода выявили решающую роль военного фактора в развитии революционного процесса и еще больше усилили политическую роль НРА. Тяжелые поражения милитаристских сил отражали внутренний кризис этих режимов, их полную политическую разобщенность, приводившую и к разобщенности военной. НРА вдохновлялась национальной идеей, встречавшей поддержку самых широких слоев китайской нации, поддержку единого фронта, поддержку Советского Союза. В этом – объяснение ее побед.

Северный поход опирался на массовое рабоче-крестьянское движение и в то же время способствовал его развитию. Это движение ослабляло милитаристские режимы, оно шло как бы впереди наступавшей НРА, а приход НРА, установление гоминьдановской власти создавали новые политические условия для развития этого движения.

Рабочее движение сыграло большую роль в освободительной борьбе. Наиболее яркий тому пример – борьба шанхайских рабочих за освобождение своего города. В начале 1927 г. в Шанхае усилилась борьба всех слоев населения против режима Сунь Чуаньфана, фактически сложился широкий антимилитаристский единый фронт. В феврале была сделана первая попытка свалить ненавистный режим своими силами. 19 февраля началась всеобщая политическая забастовка, переросшая 22 февраля в вооруженное восстание. Однако неблагоприятное соотношение сил привело к неудаче это выступление. Ситуация принципиально изменилась к середине марта, когда Шанхай был почти окружен частями НРА, а войска Сунь Чуаньфана терпели поражение. В этих новых условиях по призыву генсовета профсоюзов, местных организаций Гоминьдана и КПК 21 марта началась всеобщая забастовка, в которой приняло участие около 800 тыс. человек, а затем и вооруженное восстание, наиболее активную роль в котором сыграли вооруженные рабочие пикеты, насчитывавшие около 5 тыс. человек. К вечеру 22 марта вся китайская часть города была занята восставшими. Шанхайские рабочие убедительно показали свою авангардную роль в развитии освободительной борьбы. Освобождение новых провинций и промышленных центров революционной армией способствовало организованности рабочего класса, о чем говорил рост числа членов профсоюзов: с 1,2 млн. человек к началу Северного похода до 2,9 млн. к маю 1927 г. Резко возрастает политическая активность рабочего класса. Наглядным примером этого является решающая роль рабочих в борьбе за возвращение английских концессий в Ханькоу и Цзюцзяне в начале 1927 г. Растет число успешных забастовок на иностранных предприятиях, где рабочие добиваются некоторого повышения заработной платы и улучшения условий труда, принуждают иностранных предпринимателей идти на уступки.

В той мере, в какой рабочее движение в этих новых условиях подъема революционной борьбы ставило и решало задачи национального освобождения, борьбы с милитаризмом и империализмом, оно являлось значительным стимулом расширения и углубления национальной революции. Вместе с тем попытки перешагнуть эти достаточно ограниченные рамки осложняли ситуацию в едином фронте. Так постепенно развертывается борьба за социальные права и на китайских предприятиях, начинаются прямые' столкновения с китайскими предпринимателями. Еще в начале Северного похода Национальное правительство ввело принудительный арбитраж конфликтов на китайских предприятиях в Гуанчжоу, а после освобождения Уханя подобная процедура была введена и здесь. Однако такого рода мероприятия, вполне оправданные интересами борьбы с милитаризмом и империализмом и поэтому в определенной мере поддержанные КПК, не устраняли причин рабочего недовольства и не могли устранить роста столкновений рабочего движения с гоминьдановскими властями.

Весьма противоречиво развивалось и крестьянское движение. Недовольство крестьянства, причем всех его слоев, милитаристской политикой ограбления деревни через систему налогов и повинностей приводило к крестьянским выступлениям против милитаристских властей и их налоговой системы. Эти повсеместные выступления ослабляли милитаристские режимы, способствовали их военным поражениям в борьбе с НРА. Крестьянские массы приветствовали наступление НРА, помогали ей (прямое участие крестьянских отрядов в боевых действиях НРА, снабжение продовольствием, обеспечение носильщиками и т.п.), ожидали после освобождения реализации своих основных требований новой властью.

Гоминьдан декларировал свою поддержку крестьянскому движению, стремился опереться на крестьянские организации. Особенно активную работу по организации крестьянства (больше всего через гоминьдановские структуры) вели коммунисты.

Основные положения гоминьдановской программы в крестьянском вопросе (поддержанной и коммунистами) сводились прежде всего к отмене чрезмерных налогов, сокращению арендной платы на 25%, ограничению ростовщического процента, защите крестьянских союзов. Однако приход НРА и установление власти гоминьдановского Национального правительства зачастую не вели, да и не могли вести к выполнению главного крестьянского требования – существенного снижения налогообложения, ибо новая власть не имела других значительных источников доходов для войны с северными милитаристами и была вынуждена продолжать непопулярную налоговую политику.

Такое положение неизбежно вело к глубокому разочарованию крестьянских масс в политике Гоминьдана и даже к выступлениям против новой власти (о наиболее остром из подобных выступлений – восстании «Красных пик» в Хэнани – уже шла речь). Положение, естественно, осложнялось тем, что в освобожденных провинциях росла политическая активность крестьянства, усиливалась их организованность. К весне 1927 г. в крестьянских союзах насчитывалось около 10 млн. членов, причем около половины приходилось на Хунань, Хубэй, Цзянси. Бурный рост крестьянского движения в Хунани был вызван прежде всего имевшими здесь место в течение нескольких лет стихийными бедствиями, голодом, милитаристским произволом. Резкое обнищание деревни заставило пауперизированную бедноту организовываться и бороться за свое выживание. Зимой 1926—1927 гг. это и привело к объединению в союзы около четверти крестьянства Хунани, и позволило тем самым добиться удовлетворения некоторых требований бедноты. В других же провинциях крестьянскими союзами было охвачено всего несколько процентов деревенских жителей. Однако реальная слабость этих союзов была даже не в их малочисленности, а в их противопоставленности остальной, более имущей части деревни. В углублении этого раскола деревни – главная слабость крестьянского движения.

Ко времени завершения первого этапа Северного похода относится и наибольший подъем массового рабоче-крестьянского движения, ярким проявлением которого были успешное шанхайское восстание и борьба крестьянских союзов Хунани за власть в некоторых уездах. Этот подъем рабоче-крестьянского движения имел большой и неоднозначный политический резонанс в Гоминьдане и вне его.

Военно-политические успехи Северного похода привели к значительному количественному и качественному изменению Гоминьдана как организации единого фронта. Этот процесс неразрывно связан со становлением и развитием гоминьдановской государственности. Сама революция под руководством Гоминьдана приобретает характер насаждения новой, «национальной», гоминьдановской государственности, а наиболее зримые, реальные результаты этой победоносной борьбы выражаются в дальнейшем объединении страны под властью Гоминьдана. Так Гоминьдан как подлинный руководитель революции решает главную национальную задачу – задачу политического объединения страны и воссоздания национальной государственности.

Развитие Гоминьдана, размежевание внутри единого фронта неразрывно связаны со становлением этой национальной государственности. Политическая доктрина Гоминьдана, опиравшаяся на суньятсеновскую теорию «политической опеки», способствовала сращиванию партийного и государственного аппаратов, прежде всего сращиванию гоминьдановской и армейской верхушки. Этому же способствовал и реальный процесс становления нового государственного аппарата, опиравшегося в первую очередь на прямой военный контроль в освобожденных провинциях. Играя решающую роль в насаждении новой государственности, сама НРА все больше делается ее важнейшим структурным элементом. При отсутствии демократических традиций и полной неразвитости какой-либо демократической процедуры даже в рамках нового режима, в условиях слома старой и создания новой государственности НРА выступает как современный тип политической организации, способной объединить широкие слои приверженцев нового режима и в рамках этой новой организации идейно-политически противопоставить себя как традиционным корпорациям, так и милитаристским режимам. Тем самым НРА во многом функционально замещала Гоминьдан, играя все большую политическую роль.

Если первоначально политизация НРА была связана с решающей ролью в ее создании Сунь Ятсена, коммунистов, советских специалистов и выражала прежде всего левую, радикальную тенденцию развития Гоминьдана, то в ходе Северного похода облик НРА существенно меняется, меняется и ее политическая роль. В Северном походе НРА пополнялась в основном за счет разгромленных милитаристских армий. Однако, если в первое время это пополнение проходило определенную реорганизацию и политическую подготовку, то в дальнейшем, по мере распада милитаристских режимов, в состав НРА уже включались непереформированные части, зачастую во главе с прежними генералами и офицерами, довольно легко менявшими старые знамена на новые, гоминьдановские. К весне 1927 г. число корпусов НРА утроилось, соответственно выросла и ее численность. Конечно же, это было большим достижением Гоминьдана, но это оборачивалось изменением политического облика офицерского корпуса НРА – ее костяка. В новой НРА постепенно полностью возобладала правая, консервативная часть офицерства, лидером которой становится Чан Кайши. Его эволюция «слева направо» достаточно точно отражала изменение политического облика и политической роли НРА. С этим связан и процесс постепенного поправения Гоминьдана, который часто называют его «перерождением» и который был, по существу, прежде всего процессом повышения политической роли новой НРА, а следовательно – и всех консервативных элементов в Гоминьдане.

Таким образом, именно военные успехи Северного похода ускорили и углубили размежевание внутри единого фронта, обострили борьбу различных направлений в Гоминьдане, усилили политические разногласия. В октябре 1926 г. на конференции Гоминьдана в Гуанчжоу левым удалось принять решение о тактике Гоминьдана, направленное на развитие постановлений 2-го конгресса Гоминьдана, а также решение пригласить Ван Цзинвэя вновь возглавить правительство. В декабре левым удалось принять решение о переводе Национального правительства из Гуанчжоу в Ухань, вопреки требованию Чан Кайши перевести правительство в Наньчан, где была его ставка. 1 января 1927 г. руководство Гоминьдана провозгласило Ухань столицей Китая и местопребыванием ЦИК Гоминьдана, однако Чан Кайши не торопился подчиниться этому решению. Так стали складываться два политических центра: левых – в Ухане, правых – в Наньчане.

Значительная политическая активность левых гоминьдановцев, поддержанных коммунистами, не могла, однако, приостановить существенного сдвига соотношения сил в Гоминьдане вправо, ибо правые опирались прежде всего на армию. В марте 1927 г. в Ухане состоялся пленум ЦИК Гоминьдана, который сделал еще одну попытку ослабить рост влияния Чан Кайши, лишив его всех постов, кроме, правда, самого главного – поста главнокомандующего НРА. Пленум избрал новый состав Национального правительства во главе с Ван Цзинвэем. В правительство впервые вошли и два коммуниста: Тань Пиншань (министр сельского хозяйства) и Су Чжаочжэн (министр труда). Пленум принял ряд других решений, направленных на определенную радикализацию правительственной политики. Все эти решения, вполне разумые сами по себе, не учитывали, однако, реального соотношения сил и вели дело к обострению разногласий внутри Гоминьдана.

Обострению этих разногласий способствовала и политика империалистических держав, существенно изменившаяся под влиянием исторических побед Северного похода. С одной стороны, империалистические державы, увидев военно-политическую слабость милитаристских режимов, уже с конца 1926 г. повели «политическое наступление на юг» в попытке расколоть и задержать революционные силы, наступавшие на север. В декабре 1926 г. инициативу установить «новые отношения» с гоминьдановским Национальным правительством проявила Англия, вынужденная в феврале следующего года подписать с ним соглашение об отказе от фактически уже потерянных ею концессий. Затем эту инициативу поддержали США и Япония. Расширение политических контактов с Гоминьданом было рассчитано на стимулирование в нем соглашательских тенденций.

С другой стороны, после исторического успеха национально-освободительной борьбы – освобождения Шанхая и Нанкина – империалистические державы прибегли и к попыткам прямого военного запугивания: 24 марта 1927 г. военные корабли Англии и США под предлогом защиты своих граждан, пострадавших от наступления НРА, подвергли варварскому артиллерийскому обстрелу Нанкин, убив сотни мирных жителей и причинив значительные разрушения городу. 11 апреля представители пяти империалистических держав предъявили ультиматум властям в Ухане и Шанхае с требованием наказать виновных, компенсировать иностранцам потери и т.п. Одновременно милитаристские власти в Пекине не без одобрения держав провели акции против советских представителей в Китае: 6 апреля солдаты Чжан Цзолиня ворвались в советское посольство и захватили нескольких советских сотрудников, а также нескольких скрывавшихся там китайских коммунистов. 28 апреля арестованные китайские коммунисты (в их числе и Ли Дачжао) были казнены.

Подъем массового рабочего и крестьянского движения во время Северного похода непосредственно связан с большой организаторской работой коммунистов, их самоотверженностью и инициативностью. Вместе с тем сама КПК именно в ходе руководимой ею борьбы рабочих и крестьян стала превращаться в массовую и рабочую партию. К началу 1927 г. в ней было уже около 25 тыс. членов, причем более половины составляли рабочие. Однако преобладающее большинство ее членов лишь недавно приобщилось к политической борьбе и было плохо знакомо с коммунистическими идеями. Костяк профессиональных революционеров был малочислен, связи руководящего ядра партии с низовыми местными организациями слабы. Само становление КПК как политической партии во многом зависело от правильной стратегии и тактики в национально-освободительной революции.

После принципиальных решений, принятых Коминтерном и КПК в связи с «мартовскими» событиями и началом Северного похода, КПК в целом проводила политическую линию на укрепление и развитие единого фронта как главного инструмента революции. Поэтому в рабочем и крестьянском движении КПК, как правило, выступала под гоминьдановским знаменем, от имени Гоминьдана. В своей работе по организации масс КПК зависела от создавшегося гоминьдановского государственного аппарата, от армейского руководства. Вместе с тем коммунисты ощущали себя руководителями широких народных выступлений, осознавали рост своего политического авторитета среди рабочих и крестьян, в некоторых армейских частях, видели новые возможности мобилизации революционной энергии масс. Это не могло не стимулировать настроений революционной нетерпеливости, уже устойчиво бытовавших в КПК.

Военно-политические успехи Северного похода, выход НРА в бассейн Янцзы, приближавшийся разгром северных милитаристов создавали новую политическую ситуацию, предполагали новую группировку политических сил. От политического курса КПК зависело уже многое в перспективах развития революции. В этих условиях 7-й пленум ИККИ (ноябрь—декабрь 1926 г.) принял важные решения по китайскому вопросу. Эти решения базировались на весьма оптимистической оценке соотношения классовых сил в Китае, исходили из предпосылки о резко возросшем политическом весе рабочего класса.

В решениях пленума констатировалось, что «...гегемоном движения все более и более становится пролетариат» и что даже «...пролетариат завоевал гегемонию». Поэтому пленум подчеркнул, что в Китае «...оригинальной особенностью текущего положения является его переходный характер, когда пролетариат должен выбирать между перспективой блока со значительными слоями буржуазии и перспективой дальнейшего укрепления своего союза с крестьянством». Пленум безоговорочно высказался за вторую перспективу, за перспективу аграрной революции и тем самым за фактический отказ от концепции единого национального фронта («блок со значительными слоями буржуазии»), хотя в решениях пленума и не было прямой рекомендации о выходе коммунистов из Гоминьдана. Более того, пленум рекомендовал Коммунистам войти в гоминьдановское правительство, использовать его как средство утверждения своего политического руководства революционным процессом. Сама же перспектива развитая китайской революции определялась в решениях пленума как борьба за «...демократическую диктатуру пролетариата, крестьянства и других эксплуатируемых классов», за переход к некапиталистическому, социалистическому развитию.

Решения 7-го пленума ИККИ были радикальным ответом на многие вопросы, уже выдвинутые практикой революционного развития, и прежде всего ответом на вопросы о допустимых пределах постановки и реализации «рабоче-крестьянских» (коминтерновских, коммунистических) требований в ходе национальной революции. Ответы, казалось бы, носили тактический характер, однако связанность этих новых тактических установок с перспективой существования единого фронта превращала их в установки стратегические. Решения пленума ИККИ имели фатальное значение для судеб единого фронта, для перспектив развития революции.