Текст книги "Плохой (ЛП)"

Автор книги: Л. п. Ловелл

Соавторы: Стиви Коул
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Л.П. Ловелл и Стиви Дж. Коул
«Плохой»
Серия: «Власть: плохая и порочная – 1»

◈ Содержание: Пролог + 29 глав

◈ Переводчик: Lana.Pa

◈ Редактор: Настёна

◈ Обложка: Wolf A.

Пролог

РОНАН

«Simple Man» – Deftones (трек)

Камин потрескивает, прежде чем рухнет полено, и крошечные угольки взлетают в дымоход. Мой отец пристально смотрит на меня с другого конца комнаты. Жар от огня ласкает мою кожу, и я борюсь с улыбкой, глядя в ответ на гнев, плавающий в его глазах.

– Что ты сделал? – произносит он сквозь стиснутые зубы.

– Я заключил сделку с американцами. – Я засовываю руки в карманы, осторожно обхватывая пальцами нож, который я постарался запрятать поглубже внутрь.

Он проводит рукой по лицу, его щёки краснеют. Его ноздри раздуваются.

– Ты заключил деловую сделку за моей спиной? Ещё и с американцами? – в его голосе так мало сдержанности, и я нахожу в этом нездоровое веселье.

– В этом есть смысл, – говорю я. – У них нет законов о торговле оружием. Это даёт нам плацдарм в Мексику. – Я улыбаюсь. – Картели бы хорошо заплатили.

Он качает головой, его челюсть подрагивает. Мой отец очень привержен старым обычаям Братвы. Честь. Достоинство, и, хотя я уважаю это, мой отец – лицемер. Я рано понял, что честь и достоинство ничего не делают, кроме как ограничивают твою власть.

– Я не заключаю сделок с американцами. Братва не заключает сделок с американцами!

– Я буду руководить Братвой, когда ты умрёшь, и…

– Тебе всего восемнадцать! – он встаёт со стула и подходит ко мне. Он хочет ударить меня, я это знаю, но настали дни, когда я намного сильнее его. Он знает, что больше не может заставить меня подчиняться. Его челюсть напрягается, когда он сталкивается лицом к лицу со мной, кипя от злости. – Ты слишком жаждешь власти, Ронан.

– Нет, это ты слишком слаб.

Мои пальцы сжимают рукоять ножа, и я жду, что моё сердце забьётся чаще или пропустит удар, но этого так и не происходит. Учитывая, сколько раз я думал об этом, сколько времени ушло на планирование, я надеялся, что этот момент покажется мне более важным, но я ничего не чувствую. И с этой мыслью я вытаскиваю руку из кармана и провожу лезвием по его шее, вокруг челюсти от уха до уха.

Его глаза расширяются, когда он хватается за горло, хватая ртом воздух, который ему уже никогда не поймать.

– Умный человек видит, что он хочет, и просто берёт, – молвлю я с самодовольной улыбкой, наблюдая, как кровь струится по его костяшкам красивым рубиновым водопадом. Часть меня хочет искупаться в ней, потому что это моё крещение. Момент моего истинного рождения, день, на который я буду оглядываться как на момент, когда я впервые взял власть в свои руки. Мой отец отшатывается к стене, прежде чем рухнуть на пол.

– Это всего лишь бизнес, – говорю я. – Я правда надеюсь, что ты понимаешь, что ты бы только встал у меня на пути. – С этими словами я разворачиваюсь и бросаю нож в камин. Игорь и Борис выходят из тени кухни, и я киваю в сторону тела моего отца. – Избавьтесь от этого.

– Да, босс, – говорят они в унисон.

Я выхожу из комнаты новым лидером русской Братвы, но обещаю, что на этом я не остановлюсь. Некоторые могут подумать, что то, что я только что сделал, было бессердечным, и я бы согласился. Так и было. Это очень жестоко, но истинная власть никогда не принадлежит хорошим людям.

Глава 1

РОНАН

12 лет спустя

«I Don't Care» – Apocalyptica, Adam Gontier (трек)

Виолончелист в углу бального зала играет унылую мелодию. Женщины в роскошных платьях порхают по залу, в то время как мужчины в смокингах следят за каждым их движением. Честно говоря, я ненавижу формальности политических кампаний. В конце концов, всё это шоу, силовая игра. По иронии судьбы, ни один из людей в этом зале по-настоящему не обладает властью. Ибо человек, стоящий у власти, должен быть самым совершенным из злодеев, а бессердечная сила – единственная существующая абсолютная власть.

Премьер-министр Василий отходит в сторону, и я замечаю Анастасию, цепляющуюся за руку Николая Деревичи. Пряди светлых волос обрамляют её элегантное лицо. Её платье сидит как раз впору. Боже мой, она – воплощение утончённой женщины… по крайней мере, на бумаге. Она смотрит на меня, лёгкий румянец окрашивает её бледные щеки, прежде чем Николай наклоняется, чтобы прошептать что-то ей на ухо. Он отходит в сторону вместе с группой мужчин. Я отворачиваюсь, потягивая мягкое шардоне, потому что знаю, что Ана может подойти сюда в любой момент. Она такая предсказуемая. Как обыденно.

Через несколько секунд нежная рука касается моего плеча.

– Ронан? – шепчет Анастасия. Её пальцы скользят по моей руке, когда она появляется в поле моего зрения. – Где ты был?

– Ты не должна прикасаться ко мне на людях, Ана.

Я подношу бокал вина к губам, кивая через весь зал в сторону Николая, её мужа и президента России. Я заставляю себя наморщить лоб, как будто он меня беспокоит. Враньё. Это он должен беспокоиться обо мне.

– Ты нужен мне, Ронан. – Её взгляд скользит по моему телу. – Я жажду тебя.

Я вдыхаю, притворяясь, что разрываюсь на части.

– Ах, Анастасия… Осторожнее. – Взгляд Николая устремляется в нашу сторону. Лёгкая ухмылка играет на моих губах, когда наши взгляды встречаются через всю комнату – двое мужчин, борющихся за любовь одной женщины. Так напряжённо.

– Ронан… – скулит Анастасия.

Отчаяние – столь непривлекательное качество, которым обладает девушка. Дело не в том, что я хочу Анастасию, а в том, что она мне нужна. Каждый мой шаг спланирован, просчитан, и Анастасия – лишь фрагмент головоломки, на создание которой я потратил последние семь лет. Итак, я улыбаюсь и прикусываю губу, как будто сдерживаюсь, чтобы не вывести её в коридор и не трахнуть.

– Не здесь, – шепчу я, прежде чем отойти в сторону, направляясь во внутренний дворик.

Холодный воздух и шквал снега встречают меня, когда я открываю дверь. Я останавливаюсь в дверях, чтобы вытащить сигару из нагрудного кармана и прикурить её. Дым клубится перед моим лицом, когда я смотрю на огни Москвы, усеивающие горизонт. Интересно, на что это будет похоже, когда всё это станет моим? Улыбаясь при этой мысли, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в окно, как все маленькие марионетки танцуют на моих ниточках, о которых они даже не подозревают.

Моя челюсть сжимается, когда я замечаю Ивана Менова, разговаривающего с Николаем. Мой пульс учащается. Когда Иван замечает, что я наблюдаю за ним, на его губах появляется неловкая улыбка. Он пожимает руку Николая, проводит пальцами по волосам и направляется к двери. Как только Иван ступает ногой на снег, он вздрагивает.

– Сегодня холодно, – говорит он.

Я медленно затягиваюсь сигарой, ярко-красный отблеск уголька отбрасывает тени на его лицо. Я не говорю ни слова. Я вижу беспокойство, появляющееся на его нахмуренном лбу. Страх подобен крови в воде, он манит меня. Он вызывает во мне выброс адреналина, разжигая жажду насилия.

– Ещё одна партия отправляется в Пакистан в эту пятницу, – произносит он.

Смеясь, я выдыхаю дым прямо ему в лицо, и он кашляет. У этого человека хватает наглости подходить ко мне? Я знаю, что его люди перехватывали поставки моих боеприпасов на Ближний Восток. И я не уверен, храбрый он или просто тупой, вот почему я не приказал его убить. Ещё. Глупость требует гуманной формы смерти, но храбрость – тсс, тсс.

– Мистер Коул, – говорит он. – Груз.

– Скажи мне, Иван. Ты что, принимаешь меня за глупца?

– Нет, конечно, нет. – В его голосе слышится лёгкая дрожь. Бедная душонка.

Я протягиваю свою сигару Ивану, и его лоб морщится от замешательства, прежде чем щёки белеют. Он заикается на непонятных словах. Глупость иногда действительно приводит людей к таким неприятностям… Я делаю один шаг к нему и прижимаюсь губами так близко к его уху, что чувствую тепло его кожи, запах дешёвого лосьона после бритья, которым он облил себя.

– Я знаю, что ты сделал, Иван. Наслаждайся этой сигарой, она будет твоей последней.

Он роняет сигару, а когда поворачивается, чтобы бежать, Игорь уже преграждает ему путь. Сцепив руки вместе, я отступаю в сторону. При нажатии на спусковой крючок из глушителя вырывается лишь небольшой хлопок воздуха, и Иван падает лицом в кучу снега у дверного проёма. Я улыбаюсь, потому что брызги крови и вправду выглядят довольно празднично.

Я поправляю свой костюм и перешагиваю через тело, возвращаясь в тепло вечеринки. В конце концов, выглядело бы подозрительно, если бы я ушёл так внезапно, не так ли? Возможно, я ненавижу тонкости этих политических кампаний, но мне так нравятся иногда связанные с ними деловые отношения. Несколько человек останавливают меня, чтобы поговорить, и я подчиняюсь, в конце концов извиняясь. Я беру бокал вина и прислоняюсь к дальней стене в ожидании.

Квартет продолжает играть, а затем какой-то мужчина кричит. Я поднимаю взгляд как раз в тот момент, когда он вбегает со стороны патио, и моё тело трепещет от предвкушения.

– В человека стреляли! – кричит он. Женщины визжат, мужчины снуют вокруг, прижимая к ушам сотовые телефоны. Вокруг Ивана, лежащего в луже крови, поднимается настоящий переполох, а я просто стою, совершенно позабавленный всем этим. Смерть – естественная часть жизни. Не понимаю, почему все так расстраиваются. Мои наблюдения прерывает вибрация телефона в кармане брюк. Я достаю его и прикладываю к уху.

– Да?

– Хесус не принял наше предложение, – говорит Борис.

Моя челюсть дёргается, а пульс тикает, тикает, тикает быстрее, отдаваясь в горле.

– Прости. Что ты сказал, Борис?

– Он не продаст землю.

Я смотрю через всю комнату на Анастасию, которая цепляется за руку своего жалкого мужа.

– Купи мне билет на самолёт до Мексики. Сейчас же, – велю я, прежде чем повесить трубку, засовываю телефон в карман и ухожу с вечеринки, прижав кулаки к бокам.

У меня есть дела, которыми я должен заняться.

***

На следующее утро я сижу за столом Хесуса Гарсии, рядом со мной Игорь и Борис. Я смотрю на часы, прежде чем выглянуть в окно на пустынный пейзаж. Пустынные холмы Хуареса, кажется, тянутся бесконечно, раскалённые и выжженные солнцем.

Я решил, что ненавижу Мексику. Я ненавижу картели за отсутствие утончённости и уважения, которыми они не обладают. Они не более чем дикари с боеприпасами, но, к несчастью для меня, картель Синалоа владеет землёй, в которой я очень нуждаюсь. Может быть, когда я покончу с этим, я сотру с лица земли весь их город Хуарес. Может быть…

Дверь в кабинет со скрипом открывается, и входит Хесус, одетый в дешёвый костюм. Несколько мужчин с пистолетами в руках следуют за ним в комнату. Картели и их оружие… Чернильно-чёрные волосы Хесуса зачёсаны назад, а на лбу у него постоянная складка. Его взгляд останавливается на мне, когда он заходит за свой стол и садится.

– Я не заключаю сделок с русскими. – Он улыбается, и я ожидаю, что на свету блеснёт золотой зуб, но этого не происходит. Какое огромное разочарование.

– Четыре миллиона долларов, – произношу я, поправляя запонки. – Я дам вам четыре миллиона долларов за землю вокруг Лаго Эстрельядо.

– Нет. – Он берёт недокуренную сигару из пепельницы на своём столе и подкуривает её.

Я смотрю на него, уголок моих губ приподнимается в раздражённой улыбке.

– Не думаю, что вы понимаете, с какой щедростью я делаю вам это предложение.

– Мне насрать на твою щедрость. – Хесус широко улыбается. – Как я уже сказал, я не заключаю сделок с русскими.

Мой пульс стучит у меня на шее, кровь приливает к лицу.

– Я предполагаю, что ты не понимаешь, с кем имеешь дело, и я дам тебе ещё одну возможность принять мудрое решение, друг мой.

– Я знаю, кто ты такой, и мне насрать!

Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох. Я не принимаю отказов. Никогда. Я открываю глаза и встаю со своего места, бросив мимолётный взгляд на Хесуса, направляясь к двери его кабинета. Я старался быть милым, правда старался.

Итак, что же с ним делать? Убийство – это так скучно, и, если Хесуса убьют без стратегического планирования, другой лидер просто займёт его место. Я любитель театральности, празднеств, поэтому просто сыграю небольшую партию в шахматы. Натравить картель на картель, сидеть сложа руки и наблюдать за бойней, как император на шоу гладиаторов. А потом, когда Рим будет лежать в руинах, я нападу и заберу свою землю. Бесплатно.

Как только мы садимся в машину, я бросаю взгляд на Игоря.

– Узнай всё, что сможешь, о картелях Хуареса и Габриэле Эстраде, хорошо, Игорь? Нет ничего лучше, чем если Хесуса уничтожит его собственный враг.

Глава 2

КАМИЛЛА

«Whore» – In This Moment (трек)

6 месяцев спустя

Хесус стоит посреди фойе, окружённый вооружёнными до зубов мужчинами, а я стою в коридоре и наблюдаю. Он сгибает палец, подзывая меня. Я заставляю себя улыбнуться, входя в комнату, и останавливаюсь перед ним.

– Любовь моя, – говорит он, – я должен пойти и убить твоего брата и всех его маленьких друзей. – Он гладит меня по щеке, и я борюсь с волной отвращения, угрожающей подняться.

– Ах, Хесус, я очень надеюсь, что он убьёт тебя, – отвечаю я.

Его лицо краснеет, а челюсть напрягается, прежде чем он направляется к двери, сопровождаемый половиной своей армии. Как только дверь закрывается, я поворачиваюсь и иду по дому, думая о том, насколько слаб Хесус.

Войны ведутся постоянно. Люди умирают за то, что им не принадлежит: за власть, деньги, даже за любовь. Но нет войн более кровавых, чем войны картелей. Деньги и власть абсолютны и не имеют себе равных. Люди будут сражаться и умирать за такие вещи, и Хесус не исключение. Ирония в том, что я должна быть его залогом, сестрой, которую он похитил, чтобы держать Габриэля, своего врага, в узде. Он не понимает, что настоящий враг – это тот, кто спит в его постели, прислушиваясь к каждой частице информации. Подмечая каждую слабость. Тот факт, что он пошёл сражаться с моим братом вместо того, чтобы убить меня, показывает, насколько глубоко он попал в мою ловушку.

Да, Хесус слаб, и это его убьёт.

Когда я брожу по почти пустому дому, я представляю, как красиво выглядела бы вилла, охваченная пламенем; люди Хесуса кричат в агонии, когда с их тел сходит кожа. Эта мысль вызывает улыбку на моём лице, но, увы, я должна выждать своё время. Если моему брату не удастся убить Хесуса, это придётся сделать мне, и гораздо легче перерезать горло мужчине, пока он трахает тебя, чем когда он приставляет пистолет к твоей голове.

Я прохожу мимо бильярдного стола в игровой комнате, проводя пальцами по войлоку по пути к бару в углу. Я наливаю стакан бренди и делаю глоток. Алкоголь обжигает по пути вниз, и я закрываю глаза, представляя все способы, которыми Габриэль мог бы убить Хесуса. Конечно, это будет кроваво и ужасно. Смерть, достойная босса – послание.

Раздаётся громкий хлопок, и земля сотрясается, пугая меня. Кусочки штукатурки осыпаются с потолка, когда люстра над моей головой опасно раскачивается.

Какого хрена?

Я спешу к окну. Люди в чёрном военном снаряжении врываются во двор. Это не Хесус, и не Гейб. Я должна предположить, что кто бы это ни был, он враг. И для всех, я шлюха Хесуса, а это значит, что я всё равно что мертва, если они меня найдут. Раздаётся быстрое хлоп, хлоп, хлоп выстрелов, и я немедленно опускаюсь на корточки и прижимаюсь спиной к стене. Чёрт.

Я подползаю к бильярдному столу и шарю под ним.

Наверняка у этих ублюдков где-то здесь припрятан пистолет? Ничего. Чёрт возьми!

По коридору раздаются шаги, и я хватаю бильярдный кий, разламывая его коленом. Я сжимаю куски дерева в каждой руке и бросаюсь к двери, прижимаясь спиной к стене. Ручка опускается, и дверь открывается прежде, чем покрытый пылью ботинок переступает порог.

Опустившись на одно колено, я вонзаю зазубренную деревяшку в бедро мужчины ещё до того, как он успевает проникнуть внутрь. Он кричит от боли, с глухим стуком ударяясь об пол. Я высоко поднимаю другой обломок дерева и целюсь в кожу у основания его шеи, но замираю, когда холодный металл касается моего затылка. Дуло пистолета. Я могу быть озлобленной и слетевшей с катушек, но я не идиотка.

– Руки за спину. – Его сильный русский акцент заставляет меня ощетиниться.

Я медленно завожу руки за спину. Он связывает их вместе стяжкой, а затем использует их, чтобы протащить меня через весь дом к офису Хесуса. Конечно, я могла бы драться. Я могла бы попытаться убежать, но я этого не делаю. Я предпочитаю знать, с кем я сражаюсь или от чего убегаю. Мужчина затаскивает меня внутрь офиса и усаживает на стул, по-прежнему держа мои руки за спиной.

– Вы тупые ублюдки. – Я смеюсь. – Вы знаете, чей это дом? Вы все умрёте. – Я ненавижу Хесуса, но прямо сейчас я надеюсь, что он убьёт этих русских ублюдков.

Мужчина достаёт из кармана тряпку и запихивает её мне в рот, затем обвязывает другой кусок материи вокруг моей головы, чтобы удержать кляп на месте. Он гладит меня по макушке, прежде чем уйти. И вот я сижу связанная и с кляпом во рту, слушая, как начинается тотальная война.

Проходит несколько минут, прежде чем дверь снова со скрипом открывается, но на этот раз внутрь входит мужчина… что ж, он не похож ни на одного солдата, которого я когда-либо видела. Его костюм-тройка идеально облегает его мускулистую фигуру. Его тёмные волосы аккуратно уложены вверх, крича о сексе и деньгах, а его сапфировые глаза смотрят на меня так, как, я думаю, акула смотрит на свою беспомощную жертву прямо перед тем, как напасть. Некоторые люди обладают властью, в то время как другие просто являются властью. Этот человек носит её как вторую кожу, непробиваемую броню. Я видела плохих людей, но этот… он действительно плохой. И я мгновенно понимаю, что мне крышка.

Он останавливается передо мной, не говоря ни слова, проводит пальцем по моей щеке и протягивает руку, чтобы развязать мой кляп. Как только кляп вынимается, я плюю в него.

– Vete a la verga culero! (исп. – Иди ты к чёрту!)

Смех вырывается у него из горла.

– Я правда люблю дерзких женщин.

Ловким движением запястья он расстёгивает пуговицы своего пиджака и обходит стол, чтобы сесть. Откинувшись на спинку стула, он достаёт из кармана пиджака маленькую жестянку, открывает её и достаёт сигару. Он перекатывает сигару между пальцами, не сводя с меня глаз, как будто я что-то завораживающее – может быть, его новая игрушка.

Я наблюдаю, как его губы обхватывают сигару, когда он наклоняет голову и щёлкает зажигалкой. Пламя вспыхивает искрами, танцуя на конце, пока не становится ярко-вишнёво-красным. Это такой простой поступок, и всё же он делает его похожим на искусство, мастер-класс по элегантной мужественности.

– Почему ты такая сердитая, Красивая? – спрашивает он, и дым просачивается сквозь его губы.

Моя кровь кипит.

– Ты умрёшь Русский.

– Хм, я в этом сомневаюсь. Хесус к этому времени уже будет мёртв. – Он делает ещё одну затяжку сигарой. – Скажи мне, как тебя зовут?

– А тебя?

– Ронан Коул. – Он ухмыляется.

Ох, блядь.

Я так нелепо облажалась. Он не просто Русский, он тот самый Русский. Главарь Братвы, к которому даже самые сильные картели испытывают здоровое уважение. Какого хрена он делает в Мексике? Меня никогда не застают врасплох, но прямо сейчас я не знаю, что делать или говорить из-за историй об этом парне… Он скорее миф, чем реальность. Я прищуриваю глаза, смутно припоминая разговор, который был у Хесуса со своим заместителем, хваставшегося тем, что он отказался продать часть земли Русскому. Этому Русскому? Боже, Хесус никогда не был самым умным.

Глаза Ронана вспыхивают, и я изучаю его. Он такой молодой, может быть, лет тридцати. Я ожидала, что Ронан Коул будет выглядеть точно так же, как банальный плохой парень в каждом фильме о гангстерах: старым и жутким, но…

– Итак, как тебя зовут? – спрашивает он.

– Камилла, – тихо отвечаю я.

Лёгкая ухмылка тронула его губы, и он стряхнул пепел со своей сигары в пепельницу.

– Камила Эстрада? – его акцент ласкает моё имя, и осознание этого пробирает меня до костей.

– Да.

– Ну, ну, разве не интересный поворот событий? Я не знал, что ты спишь с врагом. – Он смеётся. – Твой брат будет очень разочарован.

– Нахуй тебя!

Взгляд Ронана опускается на мою грудь, прежде чем неторопливо скользнуть по моему телу.

– С удовольствием, – говорит он, его голос понижается на октаву, как будто он хочет послать это слово к чёрту. Я ёрзаю на своём стуле. – Я понимаю, почему из тебя получилась бы идеальная дырка, – говорит он. – Ты стала бы ужасной слабостью для любого мужчины. – Он опирается локтем на стол и делает ещё одну длинную затяжку своей сигарой. – Донован! – кричит он, не сводя с меня пристального взгляда. Дверь открывается, и позади меня раздаются шаги. – Возьми её. – Ронан улыбается. – Посади её в машину.

Крупный мужчина делает шаг вперёд и развязывает меня, прежде чем поставить на ноги.

Блядь, нет, я не пойду с ним!

Я вырываюсь из его хватки, поворачиваюсь, чтобы провести ногтями свободной руки по его щеке. Он ворчит и рычит, но ни за что не ослабляет хватки. Внезапно Ронан встаёт передо мной и хватает меня за челюсть. Он притягивает меня к себе, прижимаясь своим твёрдым телом к моему. Его властное присутствие вынуждает меня подчиняться, о чём я и не подозревала.

– Продолжай бороться, маленькая кошечка. Я лишь сломаю тебя, – говорит он низким рычанием, его дыхание овевает моё лицо.

– Vieta a la meierda. (исп. – Да пошёл ты!) – отвечаю я, плюя в него.

Меня вытаскивают из комнаты вместе с Ронаном Коулом, улыбающимся, как воплощение дьявола.