Текст книги "Маг четвёртого ранга (СИ)"

Автор книги: Кутагава Рюясаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Пока он ждал в голове его всплывал первый день, когда они попали в школу магии, а конкретно вечер того дня, когда в одной подвальной зале, где было очень сыро и холодно, они с Чаком стояли посреди рунного круга, по их запястьям стекала кровь, и они повторяли за учителем Агюстом слова клятвы:

– Я клянусь жизнь отдать за королевство Вингфолд, не изменю, не предам, с этого дня, и до последней минуты, я клянусь быть магом и добросовестно служить королю!

Очень простая клятва, очень коротка клятва, но после неё рунный круг под их ногами впитал пролитую кровь и мигнул красной вспышкой, тут же они ощутили, как на их сердцах закрепилось что-то твёрдое, что-то что на миг помешало вдохнуть воздух, ощутили непреодолимую тяжесть в груди. Это чувство быстро прошло, но стоило вспомнить о клятве, как тяжесть в сердце возвращалась… и эта тяжесть не сулила ничего хорошего тому, кто клятву нарушит.

И сейчас, сидя в кресле магистра, в его кабинете, Тодд думал о том, что клятву эту им навязали и теперь он по сути раб короля, а ещё до конца дней своих он теперь обязан быть магом, и никак иначе, потому что он в этом поклялся, и ясное дело – сбежать сейчас назад в Хамонд ему просто никто не даст, а если и получится, то клятва на его сердце сделает что-то плохое, что именно не ясно, но тяжесть в груди не сулит ничего хорошего.

За многочисленным окнами кабинета успело стемнеть, когда магистр Рен открыл дверь и прошёл в свой кабинет. Магистр замер у входа. И Тодд тут же заметил в нём перемены.

Теперь магистр не носил серую невзрачную мантию-балахон, как это делали все поголовно маги, которых видел Тодд, теперь Рен был облачён в кожаные доспехи с металлическими вставками, а руки его были полностью закованы в сталь, и не обычную, а покрытую рунами. Тодд не умел разбираться в рунах, никто не старался даже разжевать ему учебный материал, чтобы он понял и сумел разобраться в рунных надписях, однако даже его крошечных познаний хватило для понимания, что такое огромное количество рунных символов говорит только об огромном качестве и могуществе артефакта.

Помимо одежды в магистре Рене изменилось, и кое-что ещё, а именно – лицо. Раньше оно было высокомерно-благородным, красивым, холёным личиком, а сейчас его испещряла целая паутина шрамов, а ещё у магистра изменился взгляд, и не в лучшую сторону. Он смотрел в этот миг на Тодда, сидящего в полутьме кабинета, абсолютно безжизненным усталым до невозможности взглядом.

Однако это не остановило Тодда от задуманного. Он вскочил с кресла. Протянул вперёд руку, и указательным пальцем тыча в магистра, прокричал со всей силой, с которой только мог:

– Обучи меня магии, ирод! Это ты привёл меня сюда! Ты главный в этой сраной школе! Так обучи же меня магии, ведь сраный Агюст не хочет этого сделать!

Стоило словам вырваться наружу, и повиснуть в кабинете звенящим абсурдным эхом, как Тодд тут же пожалел о своём поступке. Всё дело было в его собственном голосе, в нём было столько эмоций, столько… детского наивного протеста… что сам Тодд задумался о том, какой же он сейчас идиот. И он уже хотел извиниться и постараться как-то загладить вину, сбежать, или просто провалиться сквозь пол…

– Ладно, – раздался в кабинете голос Рена. Без эмоций. Без какого-либо выражения на покрытом шрамами лице.

– Пойдём прогуляемся.

Магистр Рен подошёл к одному из многочисленных окон своего кабинета, положил руку на гладкую поверхность стеклянной мозаики, и стекло тут же осыпалось осколками. Песчинки и осколки стекла завалили собой пол, их тут же подхватил ветер, разбрасывая по всему кабинету. А магистр уже исчез в окне.

Тодд подошёл к пустому окну, выглянул, и увидел спину удаляющегося от школы мужчины. Этот кабинет располагался на первом этаже, поэтому Тодду получилось легко спуститься на зелёную лужайку, он сделал пару шагов по слегка мокрой траве, вдохнул впервые за множество дней свежий воздух, увидел небо, город и несколько прохожих. А спина магистра в это время удалялась всё дальше от школы и Тодд поспешил, боясь отстать.

Тодд очень хотел спросить куда же они идут, но не спросил. А магистр Рен молчал. И они двигались в тишине, собирая на себе взгляды многочисленных прохожих. Они с удивлением смотрели на Тодда, ведь раньше до этого они не видели учеников магической школы, тем запрещалось выходить за стены Альма-матери до конца обучения. А ещё прохожие глазели на магистра Рена, и смотрели они чаще всего ему в спину испуганно и… как показалось Тодду, злобно.

«Почему они смотрят на магистра со злобой?»

Вопрос повис внутри Тодда, но не найдя ответа скрылся в потёмках его разума.

А тем временем они достигли укреплённой каменной стены Прамонда, и что сразу же бросилось в глаза Тодду – ворота Прамонда были закрыты, причём наглухо, оставленная створка была крепко забита досками и укреплена брёвнами. Стражников было в разы больше, и помимо одинаковой в облачении стражи, у стены и на стене, а также на смотровых башнях – были другие вооружённые люди. Все одеты разномастно, все осматривают округу по-хозяйски и каждый как один – выглядит лихо.

Стража слегка поклонилась Рену, многие из лихих людей кивнули проходящему мимо магистру. А на Тодда внимания почти не обратили, а если и смотрели, то основательно и подолгу, словно ощупывая его взглядом.

Они с магистром поднялись на стену, и там, среди порывов холодного ветра, чадящих массивных факелов, они прошли к самой грани укрепления, остановившись у парапета. Там, на полу, что состоял из отёсанных массивных булыжников, была прямо на камне выбита грубая, но хорошо читаемая руна.

Магистр указал на неё рукой.

– Это Ильм, руна барьера. Я заставил каменщиков выбить ильм по всей протяжённости стены, она встречается с периодичностью в десять, может чуть больше, шагов… наполни руну маной и переходи к следующей.

После этих слов Рен ушёл. Просто взял и ушёл. Не говоря больше ни слова, ничего не рассказывая и не поясняя. Он просто растворился в холодном вечере, оставив Тодда одного.

Мальчик некоторое время просто смотрел в пустоту немигающим взглядом. Затем перевёл взгляд на просторы, которые открывались со стены, вдохнул побольше воздуха в грудь, медленно выдохнул и нагнувшись прикоснулся к руне Ильм, попутно проклиная магистра, школу, город, Чака и самого себя.

Стоило Тодду подать немного силы на указательный палец, как эту силу мгновенно засосало внутрь руны, и вместе с этим Тодд ощутил пустоту резервуара, причём не своего, а руны, выбитой в камне, и ощущение этой пустоты было странным, он так же ощутил собственную каплю маны в этой пустоте, и лёгкий холодок, что расползался от его руки волнами, словно эхо пустоты внутри резервуара.

– Что за… к-хм… а ведь это интересно.

Тодд вновь попробовал влить силу, и вновь его указательный палец слегка засветился и мана мгновенно влилась внутрь руны, но при этом Тодд ощутил и кое-что ещё, а именно – потери, словно мана была жидкостью, а он пытался налить её в огромную посудину, у которой было слишком узкое горлышко, и поэтому часть жидкость проливалась мимо, однако вместе с этим это горлышко немного расширялось и сужалось под напором вливаемой силы…

Тодд долго экспериментировал с руной, в конце найдя единственный верный способ наполнить её – не скапливать ману в пальце, заставив его едва сиять, а сразу, но очень небольшим потоком вливать ману, она же магическая сила, в руну Ильм, буквально по крошечной капле, но постепенно усиливая поток, открываясь всё больше, и с таким раскладом начинала едва-едва сиять уже сама руна. Однако, при этом… Тодд вскоре валился тут же на грязный камень и тяжело дыша пытался восстановить дыхание. Его личный резервуар быстро пустел, и тяжесть в груди не позволяла особо вдохнуть воздух… и сразу вместе с этим приходила какая-то никчёмность происходящего, потерянность.

Тодд чуть отдышавшись вставал, смотрел на леса и дорогу, что открывалась перед ним красивым пейзажем, глубоко дышал свежим воздухом, по которому оказывается сильно скучал всё то время, что сидел в стенах школы, и потому всё не мог надышаться, ему всё казалось мало, так мало свежего воздуха… и иногда ему казалось, что он улавливал в нём едкий запах копоти и гари, но он списывал это на дым от горящего неподалёку факела.

Один из плюсов его малого магического резерва было – быстрое восстановление оного, и вскоре Тодд возвращался к руне Ильм, пытаясь заполнить пустоту внутри неё. И на первый взгляд это казалось невозможным, и резерв внутри камня казался бесконечным, но чем сильнее темнело небо, чем холоднее становился ветер, тем больше маны успевал впихнуть в безразмерную жадную руну Тодд.

Однако, он так и не успел ей заполнить до конца, когда на его плечо легка тяжёлая мужская рука.

– Хватит на сегодня, сын фермера! – и вроде голос Рена и звучал бесстрашно, но на этот раз Тодд уловил в нём слегка издевательские нотки. И резко развернувшись он хотел было наорать на в конец обнаглевшего магистра, но стоило ему открыть рот, как туда мастерски было вставлено здоровенное сочное красное яблоко.

– Жуй, и не подавись, – говоря это Рен слегка улыбался, самыми краешками губ.

Тодд, что-то недовольно бурча, грыз яблоко, причём оно казалось ему настолько хрустящим и сочным, что вскоре из него исчезла даже тень недовольство. Тоддом полностью и бесповоротно завладел голодный жор, он как никак пропустил вечернюю трапезу и много вкалывал последние часы, из раза в раз опорожняя свой магический резерв.

Магистр Рен молча стоял и ждал, пока Тодд съест яблоко, затем протянул ему флягу с обычной водой, и дождавшись пока Тодд закончит пить, сказал:

– Ты инвалид.

Сказать, что Тодд слегка удивился – ничего не сказать. Он открыл было рот, чтобы возмутиться, но не найдя нужных слов, способных передать всю глубокую степень злобы и возмущения, закрыл его и мрачно уставился на магистра, ожидая продолжения, которое последовало тут же:

– Твой резерв настолько покалечен, что ты никогда не сможешь активировать даже среднее по силе заклинание, твой резерв этого просто не потянет…

Тодд молча стоял, смотрел, слушал.

Магистр Рен одобрительно кивнул.

– И я вижу, что ты понимаешь и принимаешь этот факт, однако… ты инвалид талантливый, – Магистр Рен на миг замолчал, дав парню возможность переварить информацию. – Причём талант у тебя от природы, или его ещё называют врождённым, ты сам по себе весьма глуп и не образован, едва умеешь читать и писать, а о чём-то более сложном даже упоминать грустно… может поэтому учитель Агюст уже целый месяц умоляет меня выжечь тебе остатки резерва и выпнуть на улицу, однако я почему-то всё медлил… хотя тогда ещё не знал о твоём таланте, лишь небольшая уверенность, что покойный Пракий не стал бы выбирать в качестве ученика абсолютного бездаря, пусть и с магическим даром… он что-то увидел в тебе, и мне хотелось понять что именно, и сегодня я понял причины. Ты всё же талант… твоя способность управляться с потоком маны поражает, филигранная работа, отличный контроль… и ты ведь самостоятельно и наверняка неосознанно проложил канал для подачи маны в один лишь указательный палец, а не в обоих руках полностью, как это делают все остальные, и ведь сделай ты так же как они… ты бы даже крупицы маны выдавить не смог, с таким-то калеченным резервом максимум твоего предела хватило бы на краткое усиление тела…

Магистр Рен смотрел прямо в глаза Тодда, и не было в глазах магистра таких ненавистных, но уже привычных для парня эмоций как: отвращение, призрение, раздражение. Нет. Магистр смотрел на Тодда как на очень живучего таракана, на которого только что наступили, а он выжил и продолжил ползти. Он смотрел на Тодда с едва ощутимой тенью… уважения.

– Держи, – магистр протянул Тодду небольшую книгу, поверх которой лежал серебряный амулет – четырёхгранная звезда, заключённая в круг.

– Это же… – пробормотал Тодд потерянно.

– Да, – подтвердил Рен, – это амулет покойного Пракия. Ему он уже ни к чему.

– Так вы были там… – Тодд даже не посмотрел, что за книгу ему только что дали, он не сводил взгляд с магистра.

– Да, я там был… закончим на сегодня… пойдём я отведу тебя обратно в школу, и не забудь прочитать книгу… она поможет тебе стать чем-то немного большим, чем просто кусок фермерского дерьма, которым ты являешься сейчас.

Последние слова Рена были сказаны так жёстко, что Тодд обиженно заткнулся, и молчал всё то время пока они возвращались обратно в школу, бродя по пустым улочкам спящего Прамонда. И всё это время в голове Тодда пульсировали десятки вопросов, но он упорно молчал, чувствуя, что ему никто на них не ответит.

Они вернулись в школу тем же путём, что и вышли. И когда Тодд уже открыл дверь в каменную кишку коридора, в след ему безэмоциональным мёртвым голосом было сказано:

– Приходи завтра вечером сюда же, изучи книгу, и… не ходи больше на уроки Агюста.

Тодд ничего не сказал, просто вышел, злорадно надеясь, что Магистра Рена такое пренебрежение хотя бы отчасти заденет. Конечно же надежды эти были тщетны, магистру Рену было на всё плевать.

Глава 6 – Извини

Рен сильно ошибся. И ошибка эта продолжала увеличиваться, с каждым днём поражая своим масштабом, однако... он уже не мог остановиться, не мог вернуть всё назад.

В тот проклятый день, когда он очнулся с изувеченным лицом где-то в вонючей яме под охраной стражи в окружении убийц, насильников и оборванцев, он чувствовал себя максимально помятым, и чувствовал как грязные вонючие руки шарят по карманам его камзола, пытаются отодрать наручи, сдавить ему горло... вот от последнего он и пришёл в чувства, призвал гримуар, а тот отозвался с другого конца ямы, вылетев из рук другого оборванца, книжица засветилась, а придурок, что пытался неумело задушить Рена даже этого не заметил, но остановился, когда у Рена залило бирюзой глаза.

За то время, что магистр спал, его резерв почти восстановился. Неудачный убийца отпрянул, но на этот раз уже Рен схватился за его шею, другой рукой до хруста сдавил череп неудачливого воришки и потянув в разные стороны оторвал голову от шеи. Из разорванных вен и артерий хлынул настоящий водопад крови, полный брызг и напора. Остальные преступники заверещали и отпрянули к стенам, наверху застучали сапоги стражи.

И в этот момент Рену стоило бы остановиться, но к сожалению для окружающих, магистр и по совместительству маг второго ранга, Ренуил Асталионс проснулся в чертовски плохом настроении. Его кожаный доспех затянула белёсая дымка, глаза сверкнули бирюзой и в вонючей глубокой яме развернулся настоящий ад. Рен отрывал конечности, ударами дробил лица, отделял головы от тел и метал их в любопытную стражу, что смотрела на представление сверху, за массивной решеткой окованной ямы. Прошло пару дооолгих мгновений, и в яме не осталось ничего живого.

Кроме Рена. Он, тяжело дыша, стоял посреди ямы с ног до головы покрытый кровью, как своей, уже успевшей засохнуть, так ещё и свежей, тёпленькой и чужой...

Стража поднесла к краю решетки пару металлических вёдер с бурлящим содержимым и опрокинула на Рена кипящую воду.

Горячие брызги почти достигли его неприкрытой головы, но перелистнулись страницы гримуара, и вода так и не достигла Рена, стекая по полупрозрачному куполу барьера.

Рен поднял голову, взглянул на решётку и стражу за ней. Стража напряглась. Перелистнулись страницы гримуара. Вспышка. И здоровенную кованную решетку оторвало вместе с каменным оводом и отбросило вверх на орущую и слегка ослепшую стражу. Из ямы взлетел Рен и кровавая бойня продолжилась.

Вскоре он вышел из тюремного здания, на улице его поджидала большая часть гарнизона, выстроенный порядок с опущенными щитами и направленными на него копьями. Рядом с боевым порядком стояли двое – главный страж Прамонда рыцарь Вивальдо и старый гном, он же привратный маг Прамонда – Гринвел Рокот земли. Позади коротышки гнома сверкала, повиснув в воздухе, здоровенная коричневая книга, но стоило гному окинуть взглядом окровавленную фигуру Рена... гримуар захлопнулся и опустился в крепление на пояс хозяина.

Рыцарь Вивальдо удивлённо воззрился на гнома, а Гринвел тем временем обозначил поклон в сторону окровавленной фигуры и уважительно прокряхтел:

– Доброго дня вам, магистр Рен!

Рен промолчал.

– Это магистр Рен?! – завопил усатый Вивальдо и тут же заткнулся и гораздо тише добавил, – как такое может быть...

Боевые ряды зароптали. Опустились копья.

– Должно быть... – голос Рена прозвучал так спокойно и безжизненно, что все собравшиеся тут же затихли, – я должен прояснить ситуацию... – Блуждающий взгляд магистра прошёлся по округе, остановившись на лице Вивальдо.

– Господин рыцарь, по древнему закону, если в городе нет его владетеля, а людям, живущим в нём, угрожает опасность… то защиту города на период военного времени обязан взять маг наивысшего ранга... так вот городу угрожает опасность! Тёмное племя явилось в наши земли, а магом наивысшего ранга в городе Прамонд и ближайших окрестностях являюсь я.

– Но магистр... – губы Вивальдо дрожали от переполнявшей старика тревоги, —градоуправляющий чиновник Фиркс не согласится...

– Мне плевать на Фиркса, – безжизненно произнёс Рен и Вивальдо тут же закрыл рот.

Рен посмотрел на привратника Гринвела.

– Вели забить на глухо ворота, старый друг. Запечатайте их брёвнами и вели позвать ко мне пару каменщиков...

Гном засуетился, подзывая к себе некоторых из гарнизона стражи и тут же отдавая тихие, но быстрые и твёрдые приказы.

Рен снова посмотрел на Вивальдо, глаза поджарого в боях старичка говорили о многом, и мало чего было в них хорошего для Рена, пусть он и не говорил это прямо, не смел сказать, однако убийство подчинённой ему стражи… и захват власти в городе Вивальдо не простит и не забудет.

Но в этот момент Рену было плевать на будущие проблемы, нужно было озаботиться защитой города.

– Удвойте стражу на воротах, рыцарь Вивальдо, зажгите все факелы, поставьте надёжных смотровых на башни.

Рыцарь ударил латной перчаткой по кирасе доспеха и отбыл, уводя с собой остатки гарнизона.

К Рену медленно подошёл Гринвел, посмотрел на него сверху вниз и заключил:

– Дерьмово выглядишь, магистр!

Рен тихо рассмеялся и тут же скривился, схватившись рукой за изувеченное лицо.

– И в добавок натворил дел... никто не простит тебе убийство мирных жителей, магистр Рен... не стоило убивать стражу.

– Они закинули меня в яму с отбросами, а затем пытались сварить заживо...

– И что? Ты выглядишь как тёмное исчадие, удивительно что они не зарубили тебя алебардами посреди улицы, будь благодарен хотя бы за это!

– Тоже верно.

– Тебе нужен целитель, причём хороший, есть у меня тут одна знакомая ведьма...

После некоторого крайне болезненного и очень неприятного времени, проведенного в лавке ведьмы, Рен восстановил своё изувеченное лицо почти до прежнего состояния, разве что белёсые шрамы теперь усеивали его лик. Там же он умылся. Почистил броню. И двинулся напрямик в городской магистрат, где тут же ограбил городскую казну, и с помощью избитого им же чиновника Фиркса заключил контракт найма с несколькими гильдиями авантюристов, и тут же заключил указ о полном закрытии Прамонда, напрочь отрезав город от мира. Больше никто не мог войти в Прамонд и никто не мог из него выйти.

И может это и была его главная ошибка. И ошибка эта заключалась в его трусости, и ведь он боялся по-настоящему, боялся искренне. Доходило до пробуждений посреди ночи от кошмаров. До нервной дрожи по утрам, когда он, стоя на верху стены замечал далёкие столбы дыма. Рен понимал, что там, в ближайших деревнях и селениях, в муках умирают люди, но что он мог сделать? Выйти на бой? Но все его войска – это городской гарнизон, который не имеет права покидать стен по древнему пакту о защите городов. Ещё в распоряжении Рена были маги Прамонда, но сила эта была откровенно смешной, потому что в Прамонде обитали маги ремесленники и маги учителя, разве что гном привратник кое-что умел показать в бою, потому что когда-то сражался, но и это было в древние времена, настолько древние, что никто о них уже просто не помнит. И что же остаётся? Авантюристы. Пара сотен лихих людей, которые может и представляли бы из себя кое какую силу, если бы были едины. Однако авантюристы являлись одиночками, изредка объединяясь в маленькие группки, они следовали культу свободы и не терпели над собой начальников. И если теперь подумать о имеющихся у него войсках, то сразу становится ясно, что руки у него связаны. Он бессилен и единственное, что может – так это ждать. Ждать пока до него доберется тёмное племя и затопит в крови и чадном огне город Прамонд.

Тёмные племена были страшной напасть не только их королевства, но и всего материка. Когда-то они вели оседлый образ жизни, жили в своих деревушка, на своих землях. Частенько проводили страшные кровавые ритуалы, питались человечиной. Тёмные племена были весьма замкнуты от мира, жили внутри своих земель, ненавидели и презирали чужаков, часто они их просто съедали… а так же помимо людей они питались и забитой в лесах и на болотах дичью, разве что предпочитали есть её сырой... однако от них не было особых проблем. Не редко удавалось построить с ними кое-какие обменные отношения. Например, у тёмных амулетов большой спектр использования, они сильны и весьма долговечны. А у тёмного народа частенько не хватало металлического инструмента. Этим они друг с другом и менялись. И жили, друг друга не трогали.

Но земля... имеет свойство кончаться, а королевства свойство – расти. Людей становилось слишком много, и жадные влиятельные дворяне всё чаще засматривались на обширные тёмные земли. И как раз в то же время вовсю процветала церковь светлого духа, которая яро ненавидела и презирала тёмных... забавный факт, но светлая и тёмная магия – идеальные противники друг друга, тьма поглощает свет, а свет убивает тьму, хотя против других стихий свет и тьма весьма слабы, но вот против друг друга, словно специально так сделали боги – чтобы тьма и свет вечно бились в бесконечной войне. Так и случилось. На тёмные племена напали, все умылись кровью, и вскоре, неожиданно для светлой церкви и влиятельных дворян – тёмные племена ушли. Земли оказались свободны. Торжество! Да не тут-то было... пусть тёмные и ушли в дремучие земли, пусть и затерялись в неизученных местах и на лесных дорогах, но они никогда не стояли на месте, и не редко путь их пролегал через провинциальные города и поселения... а ведь тёмные ничего не забывали, и после них оставались лишь кровавые пепелища и ни одной живой души. Изредка получалось их выследить и силой войск герцогов или королевскими войсками, усиленными светлыми магами и монахами, всё же получалось уничтожить одно из племён. Но горячей крови лилось слишком много, и остальные племена как-то узнавали об этом и начинали вести себя в разы осторожнее, скрываясь годами в чащах и топях. А потом возвращались. Снова и снова.

И вот они здесь. Рен едва смог убить лишь одного из племени, и пусть тот мужчина с совиными глазами явно не был последним воином племени, а являлся вполне опытным и осторожным разведчиком и добытчиком... но Рен чуть не умер в том бою, отдав все козыри и опустошив резерв практически до дна, а ведь он в юности был церковным клириком, у него имелся значительный опыт за плечами... и что он сможет сделать против нескольких десятков таких тварей? А если их будут прикрывать шаманы? Что он сможет сделать? Тут то и оно...

А внутри города с каждым днём росло недовольство. Провиант в город не провести. Кормящие деревни перебиты, еды нет. Власть занял какой-то кровавый полубезумный маг. Дворяне и чиновники тихонько подогревают недовольство, сами постоянно теряя деньги и власть, ведь люди всё больше озлоблялись и смотрели на власть имущих голодными шакалами. Голод всё больше стягивал пояса, а войска герцога всё ещё были далеки от Прамонда. Рен давно уже послал письмо, привязав призыв о помощи к ноге самого быстрого посыльного ястреба, который только нашёлся в городе. Через несколько недель пришёл ответ от владетеля земель, что войска спешно собираются и вскоре герцог лично возглавит их в освободительном походе против тёмных тварей. Сказано пафосно, гордо, но никакой конкретики о том, когда эти войска явятся. А тем временем грянули холода. Снег валил вперемешку с дождем, ночью всё вокруг покрывалось коркой льда, а днём дороги везло в разные стороны, превращая в непроходимое стылое болото. Ясное дело, что войска герцога задерживались. А город тем временем замерзал и голодал. Недовольство жителей росло. И Рен с каждым днём всё сильнее ощущал свою ошибку.

В чём он ошибся? В том, что закрыл город, что не возглавил все имеющие у него жалкие силы и не бросился в последнюю атаку на тёмное племя, и не умер там в жуткой бойне. Но ошибка ли это? Ведь после смерти Рена тёмное племя могло бы спокойно явиться в Прамонд и никто бы их не остановил.

Столько сомнений витало внутри магистра... что он сам себя ими извёл до плачевного состояния, похудел как последний скелет, круги и мешки под глазами от вечных ночных кошмаров и постоянная головная боль сопутствовали ему везде, всегда.

И ему не с кем было поговорить. До всего этого он вёл одинокий образ жизни и считал это благом, но во времена всеобщей злобы и тотальной ненависти к нему лично... он нуждался в собеседнике как никогда. И единственный с кем он мог поговорить – был ученик неудачник, калека с изувеченным резервом... смешно, но это кажется единственный человек во всём Прамонде, который бы не ненавидел его.

Солнце стоит за серыми тучами. Падает снег. Защитная стена города Прамонд. Внизу вяло стоит стража. Вверху на смотровых вышках от скуки зевает авантюрист. Между этими двумя точками, смотрят на бескрайние просторы дремучего леса, который медленно заваливает снежная пелена, два человека. Один – ещё совсем мальчишка, которому неделю назад исполнилось тринадцать лет. А второй – очень задумчивый мужчина, который мучится от желания поговорить, но не знает, как начать, и что сказать и вообще зачем ему это всё надо...

– А почему вы заботитесь обо мне, магистр? – вдруг спросил Тодд, выводя Рена из мыслительного потока.

Он посмотрел на Тодда так, словно совсем забыл про его существование. Затем бросил взгляд на лес внизу, затем снова посмотрел на Тодда и ответил:

– Из-за жалости.

Брови магистра удивлённо приподнялись, он, кажется, сам не ожидал от себя такого ответа.

Тодд же напротив нахмурился и уже со злостью посмотрел на магистра.

– То есть вся ваша помощь в моём обучении это лишь... помощь бедному сыну фермера?! Вам стало меня просто жаль?!

"Кажется эти слова задели его гордость", – подумал Рен.

"Но разве мне не всё равно на это?"

– Нет, мне стало жаль не тебя, сын фермера.

Кажется магистру совсем надоело рассматривать обозлившегося на него мальчишку, и он вновь уставился на лес и мерно падающие хлопья снега.

– И кого же тогда вам стало жаль? – Тодд вздрогнул и поплотнее к телу закутался в тонкую серую мантию, – я не понимаю.

– Мне стало жаль себя. Я тоже никому не сдался в этом городе. Шестой сын своего благородного говнюка отца. Я был лишним в семье, запасной наследник запасного наследника, на случай тотального мора. Какой-то неведомой удачей мне достался дар, и повезло с церковным отцом наставником, что знал пару светлых заклинаний и имел кое-какие связи в войсках герцога... затем я убивал, пил, спал с сомнительными даже на вид девушками, про репутацию и грязные болезни лучше вообще не вспоминать, и я просто... жил свою паскудную, но понятную жизнь. А теперь я старший по силе и рангу маг в этом сраном городе и каждая дворняга ненавидит меня, и ведь я много в чём виноват... казалось бы достоин кары... однако грехи мои в других вещах, не в том, за что меня в итоге повесят как чумного бродягу на первом же попавшемся суку, а виноват окажусь в итоге в том, что просто хотел жить. А ты на меня похож, тоже нахер никому не сдался, но тоже хочешь жить... – Рен безостановочно говорил и говорил, а затем ненадолго замолчав, выпустив облачко пара изо рта, он добавил:

– И ты что-то делаешь, для того чтобы выжить, а я уже нет.

– Я… не понимаю, – сказал Тодд.

– Ты и не должен, – ответил магистр Рен. – Продолжай заниматься по той книге, которую я тебе дал, руны в твоем случае – неплохой выход из ситуации.

– Хорошо, магистр.

Рен кивнул. Спустился со стены и задумался куда ему пойти. В школе не хотелось проводить оставшееся время дня. Хотелось в бордель. Туда он и отправился.

Вечером этого же дня он лежал обнажённый на кровати, рядом с ним спала очаровательная, слегка пухлая девушка. Под два метра ростом, с формами такими, что и вообразить сложно. Приткнувшись к манящим округлостям спящей девушки, Рен ощущал себя чуть ли не львом, но тут же его настигали мысли о тщетном положении его и лев этот в его голове становился дохлым.

Утром этого же дня пришло письмо от герцога, тот писал, что войска его на подходе к Прамонду, писал, что следы тварей видны ясно, но они уже весьма застаревшие, а самих тёмных в округе не наблюдается. В конце письма герцог писал, что явится в Прамонд не позже следующего дня. До приезда главного начальства оставалось немного.

«Чего ожидать мне за мои сомнительные подвиги?» – сам себя мысленно спросил Рен. Ответа не дождался. Усмехнулся, и перевернувшись на бок, разбудил спящую рядом львицу. Оплаченная ночь ещё не закончилась, пусть красавица отрабатывает свои золотые монеты.

Под утро в комнату ворвалась стража. Рен не успел до конца проснуться, а уже был связан по рукам и ногам и с кляпом во рту. Его несли, совершенно обнажённого, по холодным и ещё влажным от ночного воздуха улицам, в сопровождении целого конвоя из множества стражников и нескольких магов. Рен даже не пытался сопротивляться, проснувшись окончательно и поняв, что тут происходит, он спокойно обмяк в латных рукавицах стражи и наконец-то обрёл покой. Мысли его успокоились, сомнения исчезли, всё было в его будущем предельно ясно и понятно, сомневаться и переживать больше не имело смысла. Жизнь его подходит к концу.

Площадь. Два деревянных столба установлены по середине. Столбы обложены хворостом и снизу хорошенько пролиты горючим маслом. Рядом со столбом установлена небольшая трибуна, с неё вещает достопочтимый отец настоятель из местного храма, вещает проникновенно, постоянно сетуя на грехи обвиняемых и на необходимой для них каре. Священника слушает толпа, слушает внимательно и в нужных моментах возмущается, гудит улюлюкая и метает в преступников камни. Преступников двое, по одному столбу на преступника. У обоих обрублены руки, а оставшиеся культи, точно так же, как и ноги, вбиты толстыми гвоздями прямо к столбам, и дополнительно плотно привязаны к ним верёвкой, чтобы не свалились не дай боже во время высшего наказания.