Текст книги "Край ветров. (СИ)"

Автор книги: Кусуриури Диэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Она была тут не за этим, – сказал Ян. Посмотрел на Кей: – К тому же вы с Майерсом успели этот "мед" посеять, я правильно понимаю?

Кей сглотнула.

– Ну... да. В Версусе потеряли. Я думала...

– Ладно, – Ян снова взглянул на Фойля. – Еще образцы есть?

– Ну, да... сколько экземпляров мне подоготовить?

– Говоришь, смог открыть емкость как-то правильно? – переспросил Ян. – Это достижение? Раньше так не получалось?

– А вы читали прошлый отчет?

Пытливые глаза Паула вперлись в бесстрастную физиономию Яна. Кей тоже смотрела на него, понимая, что шеф отчета не читал. Дел у него полно, вполне мог забыть, замотавшись.

– Давай два экземпляра, – проговорил Ян, презрев неудобный вопрос. – Один нам в лаборатории, другой отошлем северным коллегам. Чед, вы слышали? Наш научный сотрудник продвинулся в своих исследованиях и, как и договаривались, мы готовы поделиться с вами результатами.

Кей вздрогнула, когда этот самый Чед заговорил. Оказалось, что он все время стоял прямо за ней.

– Я думаю, Эвольд оценит это по достоинству, – сказал Чед. – Но, забегая вперед, сразу спрошу: как насчет дубликата отчета о том, как вам удалось открыть контейнер так, чтобы состав жидкости не изменился?

– О, – Фойль широко улыбнулся, и, готовый начать рассказ, набрал в грудь воздуха.

Но Ян поднял руку перед собой, тем самым заставив его замолчать.

– Отчет мы вам пришлем по электронной почте, как он будет готов.

Затем Ян обратился к Фойлю:

– Он ведь еще не готов, так?

– Верно...

– Ну а пока, если тебе что-то нужно, говори. Я отправлю людей и вещи, как только будет возможность связаться с центром.

Паул воспрял духом, как-то разом вытянувшись вверх.

– Сейчас-сейчас, – засуетился он, – у меня тут списочек...

Кей отошла от Яна с Паулом и Чедом, притворяясь, что рассматривает рисунки на потолке усыпальницы. Если честно, смысл изображений ускользал от нее – слишком уж они были стилизованы.

Вот, значит, как. Ян ловко избавился от соглядатая. Этому Чеду придется самому тащить "мед" в свой штаб – почте он такое не доверит. А значит, Чед не полетит дальше, и не сможет вынюхать еще каких-нибудь секретов.

Краем глаза Кей видела, что Виктор тоже занят рассматриванием рисунков, в то время как Хасл облюблвал место у самого выхода и развлекается тем, что зорко глядит во тьму.

Итак, деталей становится больше, а смысла – не очень. Паул Фойль действительно исследует здесь что-то необычное. Возможно, опасное. Этот "мед", или что это... что за интерес к нему? Какая разница, как его открывали? Что он дает вообще?

Видимо, северным коллегам не удавалось открыть его "правильно". Фойлю удалось. В следствие чего? Что такое он тут нарыл, что позволило... Фойль – не маг, следовательно, его изыскания научны. Может, он тут что-нибудь новое расшифровал? Но вроде бы усыпальница и так порядком исследована... Впрочем, Кей деталей не знала.

Стало быть, ее прислали сюда в самом деле просто для того, чтобы приглядывать за археологом? Возможно. И вот... и вот, в пределах нескольких десятков километров происходит инцидент с Рейнхардом. Ян срывается и летит в Кетлесс лично. Затем лично навещает Паула. Вроде как... сработал один из крючков? Может ли быть связано открытие Фойля с событиями в Малом Версусе? Ян, конечно, знает больше, чем говорит. Даже если он не читал отчета. Но как дела обстоят на самом деле?

Все-таки личный визит в Варзау это немного странно. И это при том, что Кей еще тоже не отчиталась, не рассказала в подробностях ни про жрицу, ни про прочие странности...

А по реакции шефа на то, что она успела рассказат, создается впечатление, что он ни капли не удивлен.

– Ребята, – Ян стоял на фоне подсвеченной фонарем стены, держа под мышкой пузатую бутылку с темной жидкостью, в которой плавали еще более темные кругляши, – возвращаемся.

Через двадцать минут после того, как остальные ушли, Тобиас вставил в ухо наушник гарнитуры. Еще через пять минут он принял вызов. «Сидит смирно», – бросил кому-то в ответ, глядя на меня.

Так, хорошо. Парень отчитался. Кажется, сейчас все и начнется.

Тобиас размял шею, вынул из уха гарнитуру и отложил вместе с рацией. Расстегнул и снял с себя утепленный черный жилет армейского кроя и черную водолазку, остался в майке. Кобуру с пояса он тоже снял и повесил на спинку стула. Значит так, да? Полагает, что и без оружия справится? Или иначе несчитово и слишком легко?

Я мрачно наблюдал за его приготовлениями.

Нет, он никуда не торопится. Значит, ждать помощи мне неоткуда.

– Ну что, маг... – произнес Тобиас, сев напротив меня. – Ты вроде есть хотел?

Я взглянул на него чуть исподлобья.

Какая однако фраза. Да, я почти поверил, что мы о еде. Конечно. Сейчас он расскажет, чем именно собирается меня накормить.

– Ну так что? – Тобиас требовательно смотрел на меня.

Что бы я не ответил – это даст ему большой простор для фантазии.

Ладно. Последняя попытка прокосить под дурачка.

– Было дело, – произнес я по возможности нейтрально.

Он елейно улыбнулся:

– В больнице тебя обязательно покормят.

– В какой больнице?..

– В той, где будешь проходить реабилитацию, если сейчас не сделаешь, что скажу.

Ну все, маски сорваны. Как невыносимо мерзко оказываться правым порою.

– А как-то без этого обойтись не получится? – спросил я сквозь зубы.

– Маги должны знать свое место, – произнося это с нажимом, Тобиас поднялся, сделал шаг вперед и навис надо мной. – И это место у ног поглощающего.

Он вцепился мне в подбородок холодными пальцами, заставляя поднять голову и посмотреть ему в лицо.

– Хороший пёсик, – он сильно и резко надавил мне на щеки, вынуждая приоткрыть челюсти. Большой палец второй руки скользнул по губам. – Хороший пёсик сможет вылизать миску.

Мне не было противно от того, что он – мужчина. Наверное, впитанная память предков изменила меня еще больше, чем я предполагал. Я обязательно подумаю об этом потом и хорошенько погорюю об утраченной гетеросексуальности. Хотя нет. Не погорюю. Кажется, тут все решено и я даже рад переменам – в конце концов, девушек знал я даже с излишком, и если я отчаюсь вовсе в неразделенной моей любви, я вполне готов к экспериментам.

Но мне было непередаваемо мерзко от того, что этот поглощающий хочет сделать со мной, и от того, как он ведет себя. Я – не первый. Кого-то он уже принуждал. И ему понравилось.

От этого понимания ярость во мне вскипела, горькая и злая. Но я сдержался. Пока не время. И – да. Я, кажется, нашел его слабину. Он искренне наслаждается происходящим. Он снял кобуру и будет давить сугубо физической силой – для чистоты эксперимента, так сказать. Ощущение чужой слабости и собственной власти – вот что его заводит.

– Поднимайся, – скомандовал Тобиас.

Я послушно встал, снова сетуя безмолвно, что этому уроду повезло быть выше и массивней меня. Массивней – ладно, а вот рост... исключая случай с Мйаром Вирамайна и прочие отдельные феномены, я привык смотреть на всех свысока. Когда ситуация меняется, мне обычно требуется какое-то время чтобы привыкнуть.

– Поворачивайся, обопрись о скамейку, – продолжил поглощающий.

Я видел, как раздуваются ноздри на правильном, хоть и грубоватом лице – совершенно точно, парня заводит подчинение.

– Что, прям вот так сразу?

– А чего ждать? Или ты хочешь подключить остальных?

– А остальные знают, что они пидорасы?

– Заткнись и делай, что сказано, – он коротко и сильно приложил меня под ребра, из-за чего я волей неволей согнулся, ловя ртом воздух от боли. Да сколько можно?..

Когда тьма перед глазами рассеялась, а звезды померкли, меня грубо развернули и толкнули вперед. Я уперся щекой в обивку сидения, не имея возможности подставить руки.

Хорошо. Если я чего-нибудь не предприму сейчас же, меня отымеют прямо тут, самым натуральным образом. Подтверждая свои намерения, Тобиас начал возиться с моим ремнем, ослабляя его. Но торопиться отчего-то не стал. Зачем-то задрал мне свитер... Я почувствовал, как он принялся тереться об меня. Вцепившись одной рукой в мои волосы, он укусил меня за плечо, совсем не ласково. Я сцепил зубы и запретил себе шипеть от боли, хотя хотелось.

– Сучка должна скулить, – прошипел Тобиас мне в ухо. – Не сдерживайся.

– Нездоровая у тебя повернутость на собаках, приятель, – ответил я, кривясь от омерзения. – Ты б проверился.

– Заткнись, – он толкнул меня вперед, одновременно выкручивая руки.

Вот из такой позы вывернуться будет уже сложней.

– Ладно, ладно, – выдохнул-прохрипел я. – Твоя взяла. Но слушай... ты так и будешь тереться об меня, как девственник-террорист? Как насчет не тянуть... сучку за хвост и уже засадить по-нормальному?

– Как запел, – хмыкнул Тобиас, скользнув пятерней мне по животу вниз. – Ты у нас, значит, опытная шлюшка.

– Я ж музыкант, конечно мы все шлюхи, как иначе. Сымай штаны, хорош трепаться.

Но Тобиас, ослабив хватку, как я и надеялся, замер недвижно вместо того, чтобы начать расстегивать свой ремень. В следующий миг я понял, почему. Он услышал, как воет ветер за пределами маленького теплого мирка внутри вертолета.

– Что там? – спросил я, выворачиваясь так, чтобы боком привалиться к лавке.

– Куда пошел, а ну вернись, – Тобиас потянлуся, чтобы взять меня за грудки и поднять.

Я видел его как черный силуэт на фоне практическим полностью белого окна. Но это не был налипший плотный снег. Это был снег в движении. Словно снежная буря плотности речного потока.

В следующий миг вертолет качнулся, а Тобиас слегка растерял равновесие. Воспользовавшись этим, я вложил всю силу в следующий удар, совершенно не щадя чела своего. Боль пронзила насквозь, но я знал, что врагу – больнее. Тобиас отпустил мой свитер, схватился за разбитый нос, но довольно скоро оправился и бросился на меня.

Мне удалось уйти, предугадав его движение, и в тот же момент вертолет качнуло снова, на этот раз сильнее. Меня отшвырнуло в одну сторону, Тобиаса – в другую, кобура с пистолетом улетела куда-то за ящики, часть которых сдвинулась, но общая масса устояла.

Это ж какой силы там ветер?

Не мешкая, я кое-как пополз к двери, путаясь в собственных ногах. Надо было действовать быстро. Повернувшись к двери спиной, я нащупал ручку, лихорадочно вцепился в нее, дернул что есть сил и тут же, по инерции, вывалился в плотную снежную пелену, словно в воду нырнул.

А когда вынырнул, отфыркиваясь, вдруг оказалось, что никакой бури нет. Мне потребовалось несколько долгих секунд, чтобы осознать это.

Вертолет стоял на холме, освещая ночь и далекий темный лес иллюминацией окон, с низко висящего темного неба плавно падали редкие мелкие снежинки, так, словно тяготению они подчиняются постольку-поскольку, нехотя, и в любой момент могут начать подниматься, а не опускаться. Мороз крутой, аж щиплет. Но ураганного ветра нет.

Я тупо смотрел на это все, тяжело дыша и не понимая, что произошло, куда делась буря?

В проходе показался Тобиас. О, он был зол.

Кровь из разбитого носа живописно окрашивала его подбородок и начинала просачиваться на белую майку.

Я тоже был зол, и как никогда не хотел бежать – потому что бежать мне было некуда: только в снега, а в снегах я умру. Теперь – да.

– Это что было сейчас? – прорычал Тобиас.

– Магия, что же еще, – глядя чуть исподлобья, бестрепетно соврал я, стараясь говорить уверенно и громко. – Вот ты и понюхал ее, настоящую.

– Я тебя в землю урою.

– Попробуй, – я осклабился. – Не видишь, что ли? Это – моя стихия.

Ветер внезапно ударил сзади, вздыбил мне волосы на затылке, остальные бросил в лицо.

Я сам не понимал, что происходит, но решил не идти против течения, и, раз уж мне так везет, продолжил, что начал:

– Шаг за порог – и никакие навыки тебе не помогут, и дар тоже, потому что ледяные пики проткнут тебя раньше, чем успеют растаять от твоей порченой силы.

Я отчаянно блефовал.

Знал ли Тобиас, что я бессилен? Мог знать, а мог и нет. Да и... конечно, не было еще такого никогда и ни с кем, но почему бы моим силам вдруг не вернуться ко мне?.. Это я знаю, что бесполезен, как пустая яичная скорлупа, а он – чует ли?

Он смотрел куда-то вдаль. Я мельком оглянулся в ту сторону...

Слишком просто. Но я попался.

Тобиас соскочил вниз, взял разгон и обрушился на меня со всей силой.

Но снежное поле – не замкнутая конура вертолетных внутренностей, тут есть где развернуться. Я успел в последний момент. Тобиас попер на меня – злой, выведенный из равновесия, он был не слишком точен, хоть и предельно техничен. Несколько раз мне удалось успешно увернуться. На следующий раз я знатно отхватил в лицо, повалился вбок, вспахивая другой щекой в снег. Тобиас в три шага оказался рядом и с остервенением наподдал мне по ребрам с ноги.

Я пытался согнуться, чтобы защититься, но он все бил и бил, а я никак не мог высвободить рук из-за спины.

Собрав силы, я сумел перекатиться на другой бок и даже подняться на ноги.

Начал пятиться. Тобиас медленно шел ко мне, вытирая кровь с лица мощным запястьем.

Ну, теперь он хотя бы просто хочет убить меня или покалечить, а не трахнуть. Уже прогресс.

Может, пора делать ноги в лес?..

Кажется, пару ребер он мне все-таки поломал...

Тобиас пошел быстрее, похожий на карикатурного взбешенного быка. Когда он размахнулся снова, все на какое-то мгновение словно померкло.

На секунду тревожные северные сумерки превратились в чернильную тьму без звезд, без малейшей толики света, и я растерялся, лишенный каких-либо других ощущений. Когда тьма погасла, выродилась обратно в тревожную снежную ночь, я с удивлением почуствовал пронзительную боль, которой, на первый взгляд, не было никакой причины. Но тут моя левая ладонь выскользнула из наручника. Летящий в меня кулак я поймал правой на автомате. Как все это вышло, я совершено не понял. Но не было времени размышлять.

Не менее моего удивленный Тобиас замешкался, потому получил с ноги и потешно попятился на пару шагов.

Теперь, со свободными руками, я мог применять заложенные на ритуале навыки. Пусть и не так хорошо, как тогда, когда мое сознание было в плену девушки с зелеными губами – но достаточно, чтобы продержаться какое-то время наравне с поглощающим, несмотря на разницу в весе и, как оказалось, хорошенько вывихнтый большой палец на левой руке.

Тобиас ненадолго перешел в оборону.

Поломанные ребра дали знать о себе тупой, оглушающей болью. Тобиас, заметив слабину, снова сумел достать меня, приложив справа.

Удары у него были увесистыми, меня качнуло вбок. Вспоминая заново, как отвратна на вкус собственная кровь, я мельком задумался: да когда он уже угомонится? Его что, необходимо увести в нокаут, чтобы он от меня отстал? Играем до первого отрубившегося? Ну да, не пощады же ему просить. И, более того, он уверен, что тот, кому осталось недолго – я, а не он.

А эта песня – о смерти?

Возможно.

Как там было... Надо абстрагироваться от ненависти и страха. Нас же учили. Да... В наследии ритуала есть и об этом. Я не уверен, что смогу. Но я попробую.

Осталось подманить его ближе. Он знает, что он сильней. Но сила ему не поможет. Сила сыграет против него.

– Давай! – рыкнул я.

Открылся, подставляясь под удар, дернул вправо, ушел, повернулся, натянул цепочку наручников Тобиасу поперек шеи и принялся душить его.

Поглощающий бился и дергался, хрипел какую-то брань, чуть не скинул меня раза два – но через сколько-то секунд стал оседать, а после совсем затих, повалившись в снег.

Тяжело дыша, я опустился рядом. Вытер кровь с подбородка, прощупывая языком расколотый зуб сверху слева.

Что за день, ну..!

В пункте наблюдения Экса не оказалось. Марьян, усевшись на краю крыши, какое-то время расфокусированным взглядом смотрел на дом Лим вдалеке, на то, как в нем то в одной, то в другой комнате зажигаются огни... Он не мог рассмотреть большего, без оптики-то. Видел какие-то смутные тени в окнах, но была ли это девчонка или нагрянувший к ней Экс, Марьян не знал.

Логика подсказывала, что сначала стоило бы заглянуть к Эксу домой, а потом уже соваться к Лим. Логистика же подсказывала другое: Лим живет почти в самом центре, а до спального района Экса переться на автобусе как минимум полчаса... Логистика одержала верх.

Марьян ловко спустился вниз, прошел темными закоулками оставшиеся пару кварталов и снова оказался под качающимся фонарем у дома, что на обрыве.

Он клебался какое-то время прежде, чем вдавить звонок. И все же, не зря ж он сюда шел? Тем более, за спрос денег не берут...

Кнопка вошла в пластмассовый корпус плавно, и вдалеке раздался памятный неприятный звон. Затем какое-то время было тихо.

Марьян подавлял в себе желание уйти, аргументируя тем, что сам не любит таких вот визитеров, не умеющих подождать. Было бы ему самому приятно в таком случае?

Вскоре за забором послышались шаги, и снова Лим открыла калитку, не спрашивая.

– О, снова ты, – сказала она, очевидно не слишком удивившись.

– Приветики, – улыбнулся Марьян слегка натянуто. – Я, если что, не в гости.

– А что у тебя? – живо заинтересовалась Лим.

Марьян выдохнул. Что б соврать? Или не врать?

– Эм... хотел спросить. К тебе не заходил ли такой парень... высокий, чуть выше меня, худой, волосы темные, завязаны в хвостик, взгляд такой хмурый...

– Звучит романтично, но нет, – Лим покачала головой. – Если б такой заходил, я б запомнила.

– Ладно, – Марьян нахмурился. – Тогда... тогда я пойду.

– Подожди, а это друг твой, что ли?

– Ну да.

– И почему бы ему быть у меня?

– Да... мало ли, – Марьян решил выдать часть правды: – Собственно, он мне про тебя и рассказал.

– Вот как. Ну, а ты ему звонил?

Марьян хохотнул:

– Да я уж полгорода оббегал... звонил, да. Его нет нигде. А мне...

– Тебе надо с ним поговорить?

Марьян замер, понимая, что ни подтвердить, ни опровергнуть ее предположения не может.

– Ясно все с тобой, – сказала Лим. – Ладно, подожди меня тут, сбегаю за ключами. Пойдем вместе его искать.

– Вместе? – оторопел Марьян.

– Никуда не уходи, – она погрозила ему пальцем и скрылась за воротами.

Марьян почесал лоб, пытаясь сообразить, что дальше делать. В принципе, если за ним будет ходить эта девчонка – с одной стороны, ничего страшного. С другой – зачем она ему? Что за бред вообще? Кто так делает? Ей совсем скучно и делать нечего?

Лим вернулась довольно быстро, одетая в куртку размера на два больше нужного, и принялась закрывать за собой калитку на ключ.

Марьян хотел сказать ей "слышь, подруга, оставайся-ка ты дома" – но не смог. Вот просто не смог и все.

– Так, куда идем? – бодро спросила Лим. – Иди едем?

Марьян ошалело смотрел на нее, пытаясь подобрать слова.

– А... – начал он. – Ты же... слушай, тебе сколько лет вообще? В смысле... Экс живет в спальных районах в южной части города, там же всякое бывает, опасно...

– А, так мы едем к нему домой? – она даже глазом не моргнула. – И его зовут Экс? Это целое имя или скращение? Или прозвище?

Марьян все еще прибывал в некотором недоумении, даже когда они уже ехали в ярко освещенном новеньком городском троллейбусе в сторону жилья Экса.

Лим оказалась в остальном не особо разговорчивой, и многожды свои вопросы повторять не стала. Впрочем, кое-что Марьян ей сам рассказал. О том, что Экса зовут Александр, что если его не будет дома, то остаются еще архивы, но туда простым смертным хода нет, и если Экс там, то вся затея – тотальный бесперспективняк.

В общем, Марьян и сам не понял, как оказлся на одной из улиц, ведущих к многоэтажке Экса, вместе с Лим.

Время на часах близилось к полуночи, спальный район спал.

– Поздновато мы, – заметила Лим.

– У него все равно график сбит, – отмахнулся Марьян. – Так что, если он дома...

Они направлялись вглубь большого района, туда, куда не завозят никакие автобусы и троллейбусы. Дом, в котором Экс снимал квартиру, находился в самом дальнем конце жилого комплекса, и его южные окна выходили в пустынное поле.

Район был довольно старым, и потому дворы между домами обильно заросли деревьями, что создавало неповторимую атмосферу сокрытости и укромности.

– А мне нравится гулять по ночам, – призналась Лим. – Воздух как-то по-особенному пахнет... особенно летом.

– До лета еще ждать и ждать, – вздохнул Марьян.

– И где ты тут видишь опасность? – она обернулась по сторонам.

– Ну, если сегодня тебе не повезло, это не значит, что так будет всегда. Вон там, возле остановки на лавочке кто-то пиво пил – ты что ли не заметила?

– Ой, вот уж опасность так опасность, – она беззаботно отмахнулась. – Так который дом-то?

Они завернули за угол, прошли еще несколько домов и, наконец, вышли на детскую площадку, которую защищал от ветра с поля как раз-таки искомый дом.

– Третий этаж, – сообщил Марьян. – Пойдем.

Дверь открывалась нажатием двух серединных в ряду кнопок на кодовом замке. Подъезд встретил их классическими малоприятными ароматами и почти абсолютной темнотой.

Марьян запоздало подумал – а не упырь ли девица? Если подумать, он видел ее только ночью... она любит гулять по ночам... ох. Уж не поздновато ли он спохватился?..

Щелкнул фонарик на телефоне, освещая ступеньки. Марьян, подсвечивая себе, шел наверх и нервничал уже не по поводу Экса, а по поводу Лим. Впрочем, по поводу Экса он тоже нервинчал, но теперь к этому присовокупилось внезапное озарение: а что будет-то, если Экс дома? Он откроет дверь, а тут на пороге Марьян и... и Лим, за которой.... ну да, ну да.

Что-то ситуация все сложнее и сложнее.

Они забрались на третий этаж.

Марьян, решив, что деваться некуда, заколотил в Эксову дверь.

Звонок тут не работал давно и, кажется, навсегда.

Ноль ответа.

Марьян, подождав, попытался снова. Он хотел было попробовать в третий раз, но почувствовал прикосновение Лим к локтю:

– Тш-ш, не надо. Сейчас соседи выйдут ругаться. Кажется, его нет.

Она была права.

Марьян угрюмо вздохнул и, пройдя мимо Лим, бегом преодолел три пролета вниз.

Вышел на улицу, сел на лавочку.

Взглянул в звездное осеннее небо над головой.

Лим тоже скоро вышла из подъезда, отвела волосы вбок, присела рядом.

– Ну что?

Он ничего ей не ответил.

– Нам бы теперь тоже пивка, и были бы как те у остановки, – хмыкнула Лим. – А может купить? Да, как насчет хорошенько напиться?

– Нет, – Марьян перестал пялиться на звезды. – Мне на работу завтра. И вообще... почему напиться? Мне это нужно, по-твоему?

– Да кто ж тебя знает, – она подняла брови. – Кстати да... тебя никто не знает. Я не знаю. Ты сам не знаешь. И уж подавно не знает Экс.

Марьян взглянул на нее внимательнее.

– Прости, что?..

– Говорю, мало кто знает тебя. Не хочешь для начала рассказать... мне, например?

Марьян напрягся, снова почувствовав опасность.

– Что рассказать?

– Не знаю. Как я могу знать, если ты не рассказываешь.

Марьян перекинул ногу через плоскую сидушку лавочки так, чтобы смотреть на Лим прямо. Сглотнул подступивший к горлу ком.

Она сидела напротив – простая, не накрашенная, растрепанная. Девочка, да. Сомнения в половой принадлежности, пожалуй, были пустыми. Тусклый свет из окна на втором этаже отражался в темных глазах, фонари над подъездом подсвечивали светлые волосы котражюром.

Сколько историй рассказано здесь, на этой лавчоке под окнами? Сколько сплетен... Сколько скандалов слышали эти стены, эти дворы... и вот сейчас, возможно, они узнают и сохранят еще одну историю?

Историю, рассказанную не по пьяни и не по глупости. Ну, как не по глупости. По глупости, конечно, ведь не станет же умный человек...

– Ну, я – оборотень, – сказал Марьян, и сам не поверил, что действиетльно произнес это вслух.

Не станет же умный человек признаваться в том, что он не человек. То есть, не до конца.

Лим присвистнула. Хохотнула. Успокоилась, взглянула на него одновременно серьезно и немного весело:

– Правда? Настоящий? Оборотень?

– Ты б для приличия хоть испугалась немного, – Марьян скривил лицо. – Реакция какая-то... хм. Я прям не знаю. Будто бы каждый день...

– О, нет, не каждый день, вот вообще, – Лим была все так же весела. – А я ж вот сразу поняла, что есть в тебе что-то! Что-то особенное.

– Господи, зачем... зачем я это сказал, – он припечатал ладонь ко лбу.

– Ну слушай, ты же не... ну не знаю, ты же не оброс тут же шерстью и не взвыл на луну? Серьезно, пока что это звучит, как шутка. Ну, или глупость. А может, дурацкая метафора, и по ночам ты – ночная бабочка, а днем – офисный клерк... Так а что там, что там дальше? Рассказывай!

Марьян почувствовал, что хочет рассказать, и расскажет. Он ощущал, что слишком долго держал это в себе. Он не вел дневника, ни бумажного, ни сетевого. Он не распространялся об этом ни коллегам, ни друзьям. Он не рассказвал об этом родителям и всему выводку своих многочиселнных племянников и племянниц. О том, о чем он молчал, не знал никто. Кроме...

– Хорошо, я... – он попытался остановиться.

Лим смотрела на него пристально, не отводя взгляда.

На лбу выступил пот. Марьян напрягся, пытаясь отвести глаза, пытаясь заставить себя замолчать. Но слова сами полились из него, и это было худшее, худшее из того, что могло произойти. Понимая, что проиходит что-то не то, что он не контролирует сам себя, Марьян говорил, говорил торопливо и сбивчиво, словно спешит куда-то, словно куда-то ему надо успеть.

– Хорошо, я оборотень. Это болезнь. Генетическая аномалия, одна из многих. Оборотни бывают разные, так вот я такой от рождения, и потому это причиняет мне массу недобств. Мало того, превращения не проходят бесследно, это очень изнашивает организм. Я пью таблетки. Специальные таблетки. Это останавливает процесс. Но иногда... мелкие какие-то детали прорываются. Уши там, клыки...

– Марьян, ты не это хочешь мне рассказать, – мягко прервала его Лим. – Еще... есть что-то еще.

– Да, есть. Еще я... еще я люблю его. Наверное. Да, это получается, что я гей. Впрочем, что выглядит, как утка, крякает, как утка и спит с мужчинами... я понимаю, что мне никогда ничего не светит, и потому у меня есть любовник, но это очень приземленные, животные, пустые, нехорошие отношения. При этом я не понимаю, за что я люблю его, ведь я вижу тысячу изъянов в нем. Наверное, я сумею переболеть. Но пока что...

– Поэтому ты ищешь его весь день, – кивнула Лим. – Теперь понятно. Ну... мне уже даже интересно посмотреть на этого Александра. Надеюсь, там есть на что посмотреть?

– Боюсь, ты будешь разочарована.

– Тут бы, конечно, ему подойти сзади и все услышать, – она невесело улыбнулась. – Но я так не работаю, парень. Я б тебя так не подставила. В общем... теперь ты знаешь, что тебе надо, и что я могу. Дальше решай сам.

Она встала с лавочки и стала что-то тыкать в телефоне, пока Марьян в полнейшей прострации сидел, не двигаясь, и пытаясь понять, что с ним только что было. Краем сознания он понимал, что Лим вызывает такси.

Он медленно поднял голову и посмотрел на Лим.

– Ты... погоди, ты... ты из этих магов... как их... чтецов?

– Ох, – она закатила глаза. – Каких магов? О чем ты? Ты хотел кому-нибудь рассказать о том, что у тебя на душе? Хотел?

Марьян продолжал потерянно смотреть на нее.

– Ну вот и все. Короче, не будь глупым. Тебя куда-нибудь по пути подбросить?..

Он все еще не мог подобрать слов.

– Ну, решайся же. Ну.

– П-пожалуй... мне бы того хотелось, но приличия...

– Ну вот и славно. И да... я никому не скажу.

И он почему-то ей поверил.

Когда они вернулись к вертолету... снег, что успел слегка припорошить следы борьбы, не сумел скрыть брызг крови.

Кей мгновенно окинула взглядом снег вокруг – нет ли следов, уходящих в лес?.. Фух, нету. Значит, Рин не ушел.

– Так-так, – протянул Ян, не выпуская из-под мышки банки с "медом". – Хасл, ну-ка открой...

Но Хасл не успел – дверь в пассажирский отсек оворилась изнутри.

Рин, помятый пуще прежнего, держал в одной руке надкушенный энергетический батончик, который, по всей видимости, взял из чьего-то сухпайка, и жевал.

Молчание обеих сторон длилось секунд тридцать.

– Тобиас?.. – наконец спросил Ян ничего не выражающим голосом.

Хасл на фоне начал свирепеть.

Кей с ужасом смотрела то на Рина, то на тело в углу.

Виктор вздернул брови, а Чед хмыкнул.

– Он жив, – произнес Рин, кивнув на Тобиаса. – Я тут. У нас вышла... небольшая размолвка.

Кей пришлось приложить немало усилий, чтобы удивление на ее лице не сменилось чем-нибудь еще. Страхом там, например. Ужасом. Или яростью.

Рин тут. Он не ушел. Он знал, что идти ему некуда, и что если он убежит... он не убежал. Но он вырубил Тобиаса... Рин не стал бы делать этого просто так. Он сделал это, защищаясь.

Но зачем... зачем Тобиасу было... Какова была цель?..

Кей тут же вспомнила как будто бы ничего не значащее перебрасывание словами между Хаслом и Тобиасом перед походом в пещеры. Неужели...

Они спланировали это?.. Они хотели проучить Рина? Но зачем им это? Просто так? Или...

Возможно, они хотели посмотреть на ее реакцию, если она вернется, а Рин... Потерянный, неужели они все еще не верят в то, что ей нет никакого дела до бывшего мага?

И они готовы пойти даже на такое...

– Вот такой вот ценный урок мы получили сегодня, – нараспев проговорил Ян, поворачиваясь спиной к вертолету и лицом к остальным поглощающим. – Не оставлять бывших элементалистов с одним человеком. Впредь будем умней. А теперь – что стоите? По коням.

Кей, уже забираясь внутрь вертолета, заметила, что Ян остановил Хасла, положив тому руку на плечо.

До нее долетел обрывок фразы: "...остаешься".

Она встретилась с Хаслом глазами на секунду. Его взгляд, полный холодной злости, объяснял, пожалуй, всё.