Текст книги "Край ветров. (СИ)"

Автор книги: Кусуриури Диэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5. Лихорадка

Все здесь какое-то зеленовато-желтушное, будто изъеденное сыростью. Сколько лет никто не ремонтировал это здание? В хлипкие окна тычется ветер, воет неистово. Это будет долгая ночь.

Кей поняла, что не хочет знать, какие тут зимы. Хватит с нее этой вот середины осени.

Поежившись, она перевела взгляд на Рейнхарда.

Тот лежал на больничной койке, укрытый тонким болотно-серым покрывалом, дышал глубоко и тяжело. Вот уже три часа, как он без сознания. Три часа его лихорадит.

Кей снова вернулась мысленно к событиям вечера. После того, как эти безумные идиоты что-то залили в него, он закатил глаза и безвольно обмяк, но упасть на пол ему не дали. Те же люди подхватили его, уложили на носилки и понесли куда-то. Толпа выстроилась в цепочку, следующую за носилками. У Кей было отчетливое ощущение, что они гроб несут, а еще – будто все это уже было. Она вспомнила, как ее трясло от ужаса. Сейчас она жалела, что не продырявила той девке ногу или руку, пока она еще не успела... ничего не успела. Но тогда все было слишком... слишком серьезным. Как это называется? Что-то про квалификацию... когда ты слишком умудрен опытом для некоторых вещей. Когда ты переоцениваешь угрозу. Когда, побывав в Потерянным забытых местах и повидав такое, о чем мало кому можешь рассказать, ты дуешь на молоко и не прерываешь ритуалов, выглядящих серьезными и древними. Потому что... кто может сказать, что лучше? Остановить ритуал на половине или дать ему завершиться? И так и так вина и ответственность за возможные смерти легли бы на ее плечи.

Кассандра, мать ее, так и не сказала, что было бы, если бы Кей прервала ритуал. Кассандра. Это имя совершенно не шло жрице. То есть, любой другой жрице-то, может быть, и пошло – но не этой.

"Видишь ли, в чем засада, – говорила вздорная барышня, смоля сигаретку прямо в палате. Похоже, благодаря статусу ей здесь позволено было многое. В джинсах и светло-голубой футболке с гротескным принтом она смотрелась той еще оторвой, и толстая коса через плечо не спасала. – Это религиозная практика, и вы сами виноваты, что не знали. Мы проводим ритуал каждые три года. Савес должен был победить. Он всегда побеждает. Здесь просто не водится других парней, способных его одолеть. Он целый год готовится, постится, молится, он неделю, сука, ко мне не притрагивается перед празднеством. И, находясь в законном браке, мы, в общем-то, ничего такого не нарушаем. Ритуалом не запрещено использовать, как сосуд, мужа. И тут приходите вы и все херите на корню".

Кей тогда резонно спросила, а не она ли, Кассандра, выбрала Рейнхарда из толпы?

Жрица выдохнула дым вниз, и, помолчав, ответила: "Ну да, парень видный, мне было интересно. Кто ж знал, что он выиграет. Он же, одетый если, щуплым кажется, шейка вон тонкая. Я лишь хотела взглянуть, что там под этим свитером, а пришлось... познавать всего. Мне самой-то легко, думаешь"?

Кей снова вполне резонно спросила, что мешало прервать ритуал.

"Нельзя прерывать ритуал, – отвечала Кассандра, и в тот момент ее голос звучал вдохновенно и набожно. – Ритуал должен быть проведен по всем правилам".

Кей было стыдно за сорвавшееся с языка "Рада, что тебе понравилось". В ответ она закономерно получила хохот развязной жрицы и вопрос о том, какие их с "подснежником" связывают отношения.

Когда же Кей спросила про Савеса, – так звали проигравшего в ритуальной битве мужа Кассандры, – та, назидательно погрозив пальцем, встала со стула, выглянула в коридор и свистнула, призывая в палату очень сердитого, но вполне живого блондинистого здоровяка.

"Как так?" – спросила Кей, не веря своим глазам.

"Иллюзия", – пожала плечами жрица.

Кей поняла, что знает о магии все еще слишком мало. Ей казалось, что иллюзии не могут работать на ней. Оказалось, работают. Потом она вспомнила, как они выбирались из палатки на болотах. Тогда Рин тоже использовал иллюзию, и она сработала на других поглощающих. Почему-то в тот момент никто не задумался, как же так получилось. Но неужели это какое-то исключение? Или дело в механике? Или в источнике магии? Кей так же помнила, что магия Бродяжки тоже действует на нее. Тогда она объяснила это тем, что Найков дар – из ряда вон, а значит... Потерянный знает, что это значит. Получается, иллюзия черной реки подействовала на нее тоже.

А здоровяк тем временем хмурился, мялся, он явно хотел что-то сказать. Но его претензии, видимо, были к Рину.

Итого, у всех троих, собравшихся в палате, настроение было не фонтан. Портить оказалось особо нечего и Кей, наконец, спросила самое главное – как же насчет зачарования?

Кассандра, стряхивая пепел в металлическую посудину, подняла брови и нахально осведомилась, как это относится к Кей. Мол, гражданка, мы тут с вами беседуем и вам бы это ценить, а то ж прав-то у вас никаких. Это вы с волыной бегали по сакральному месту, мешали традиционному религиозному ритуалу – вы и оправдывайтесь. А если вам так интересно, то потрудитесь хоть немного разузнать, как в этих местах обстоят дела с подобными ритуалами и что тут за система контроля магии.

Кей подозревала, что Кассандра понимает, с кем разговаривает. Понимает так же, что особых прав тут у Кей нет, как и у ее филиала гильдии. У здешних поглощающих вполне могут быть немного другие идеи насчет того, как и что регулировать. И, несмотря на соглашения и прочую дипломатию между филиалами гильдий, Кей тут все еще на птичьих правах – учитывая, к тому же, размытость формулировки ее собственного задания.

Потому Кей только и оставалось, что сжимать зубы и изображать дежурную полуулыбку.

"Ладно, что я хотела сказать, – почесав затылок, проговорила потом Кассандра. Выдохнула, взглянула на Кей: – Нехорошо получилось. Я постараюсь удержать мою лапулю от требований контрибуции, но вам определенно стоит покинуть Малый Версус как можно скорее. Во-первых, таки больница тут так себе. Во-вторых... – Кассандра нахмурилась, потеребила нижнюю губу, взглянула на Кей прямо: – Савес каждый раз, выигрывая, пил воду священного источника и все с ним было в порядке. Так же было и с парнем, исполняющим эту роль до него. Я не слышала, в общем, чтобы кто-то, сыграв пустого, валился с ног по-настоящему, да с лихорадкой... Да у нас тут половина поселка эту воду пьет, она же вкусная и богата минералами, мы ее в банках в Тасарос-Фесс вывозим... так с какого хрена твой хахаль свалился? Короче, это какая-то лажа. Вот. Я все сказала, машину тебе подгонят, и это... учись делиться. С таким – придется".

Кей слушала ее со смесью брезгливости и недоумения. Закончив пассаж, Кассандра рассмеялась, а ее муж обиженно засопел. Уходя, она уже вешалась ему на локоть, воркуя и кокетничая. Это наводило на мысли о том, что все у них будет хорошо.

А вот что будет с Рейнхардом...

Кей перевела взгляд на его бледное лицо в испарине. Правда ли стоит спешить и ехать отсюда при первой же возможности? Вот уж дилемма... Что лучше – путь через снега в трясущемся автомобиле или лечение устаревшими методами в захолустной больнице?

В одном Кассандра была права – случилась какая-то лажа.

Кей еще раз мысленно перемотала монолог жрицы назад. "Я не слышала, чтобы кто-то, сыграв пустого..."

Пустого. Что за пустой? Здесь уже ловила сеть, но быстрый поиск ничего вразумительного не дал. Звонить шефу... надо бы, но как всегда как-то... не очень удобно.

Сыграть пустого... В этом был какой-то смысл. Рин был голоден. Он был измотан дорогой, а кроме нее – дракой. Затем... затем ему опустошили пороховницы, заодно сообразив нешуточное представление. Потом его вырвало. От поцелуя того, что ли? Брр, кого б не вырвало. Насколько пустым он должен был быть? А как же кровь? Еще в человеке есть зубы. Лимфа. Желчь в желчном пузыре. Содержимое кишечника, в конце концов.

Кей внутренне похолодела. Кажется, она догадалась. Пустой. В Рейнхарде не было магии. В Савесе тоже не было. Но Савес, скорее всего, не маг. То есть, в нем никогда и не было дара. В нем нет... Он – словно сосуд без горла или без полости. А в Рейнхарде, стало быть, полость есть.

Да уж, аналогии одна другой лучше, но это... похоже на то, как все это работает.

Кей хотелось бы ошибаться.

Но если... если в этом всем замешана магия... неизведанная, незаписанная, недокументированная... неужели Рейнхард снова во что-то влез?

Как? Как так получилось?

Впрочем, она сама все видела, своими глазами.

И тут снова встает вопрос. Даже ряд вопросов: как быть дальше и что докладывать шефу?

Впрочем, в этот раз Рин ничего такого не сделал. Потому что попросту не мог. Сделали с ним. Он – жертва магии. А значит, это его нужно защищать, и тут личные убеждения Кей не противоречат политике гильдии.

С другой стороны, если этот ритуал как-то его изменил... его будут исследовать. Да из него всю душу вытрясут.

Но это, конечно, не самый насущный вопрос.

Кей, хмурясь, взглянула на Рина, чуть отстраненно засекая свои собственные эмоции, будто бы внося их в какой-то умозрительный список: вот досада, вот сочувствие, тут же, рядом – крупица отчаяния, и сразу за ней – ощущение бесконечной пытки, предвидение, что это все не кончится никогда. Она не перестанет быть его наблюдателем. Так или иначе. Ей все равно придется на него смотреть.

Кей устало потерла глаза, насильно прерывая "наблюдение", отключаясь на секунду от реальности. Снова взглянув на Рейнхарда, она была уже чуть собранней. Кажется, ей удалось это все окончательно принять и смириться с тем, что есть.

Итак, вот он лежит, горячий, словно Вьюга снова его прокляла, и в сознание не приходит, да к тому же украшенный синеватыми фигурными пятнами. Они стали распространяться по его телу не сразу, сначала будучи едва заметными, но со временем проявились довольно ярко, похожие на застарелые кровоподтеки.

Врачи было предположили "болезнь святого огня", при которой, кроме лихорадки, в обыкновенной ситуации на коже пациента возникают красноватые пятна. Но тут скорее синеватые, фиолетоватые... и кажется, будто бы искусственные, но до конца уверенной в этом Кей не была. Ей чудилась какая-то закономерность в проявившихся отметинах – но не игра ли это воспаленного ума, измотанного усталостью и стрессом?

Анализы, как сказал дежурный врач, тоже какие-то странные. Что-то там про лейкоциты, лишний белок... Это еще хорошо, что сделали их быстро – статус "пустого" Рейнхарду помог, иначе бы вряд ли кто так скоро почесался. Кроме того, "болезнь святого огня" проявляется обычно еще кое-какими симптомами, которых у Рейнхарда нет.

Поэтому, пожалуй, вовсе не удивительно, что вколотая смесь димедрола и анальгина оказалась почти бесполезной. Жар не спадает. Если так продолжится...

Кей все четче понимала, что перенаправить его в Кетлесс просто необходимо.

Но. Путь через снег. Кассандра сказала, что отсюда до Кетлесса – около трех часов езды в хорошую погоду, а по снегу, да если начнется буран, ехать часов пять, это точно.

Память не приминула подкинуть в топку тревог кое-какие веселые кадры.

"Незачем было смотреть тот фильм", – подумала Кей, непроизвольно вздрагивая.

В памятном кино некие люди выживали в занесенном снегом автомобиле посреди бескрайнего поля, оторванные от цивилизации. Выжили, конечно, хоть и отморозили пару пальцев. Но это – кино. А вот – живой Рейнхард. Дурак он, конечно. Но Кей спасала его в прошлый раз совершенно не для того, чтобы он потом загнулся от какого-то стремного вируса. Он должен был продолжать петь, он должен был сиять, как бижутерное стеклышко на дешевом браслете, короче, жить свою бестолковую жизнь.

Зачем он сюда пришел? Как его угораздило оказаться в ненужном месте в ненужное время? И почему – именно его?

Кей вспомнила еще один фильм, где человек был отмечен судьбой, и покуда не исполнил должного, все время попадал в одну и ту же ситуацию. А потом ей на ум пришла вполне реальная, невыдуманная история о знакомом юноше вполне интеллигентного вида и характера, который постоянно выбирал похожих друг на друга девушек и постоянно от их норова страдал, неспособный разорвать порочной цепи.

Короче, любители танцев на садовых инструментах всегда найдут, чем развлечься. И да, вина Рейнхарда невелика, но он хорошо устроился – лежит, потеет, и самому решать ничего не надо.

Кей смирилась с тем, что ей снова предстоит взять ответственность на себя. Вот только... делать-то что?..

В палату без стука заглянула дежурный врач – крупная женщина средних лет, на удивление гармонично смотрящаяся в проеме двери. Она казалась частью этой больницы, словно бы воплощением самой сути этого заведения. Суровая, с малоподвижным тяжелым взглядом, она заговорила без предисловий:

– Ну, что вы решили?

Кей уставилась на врача, не очень понимая, что от нее хотят.

– Везете, не везете? – снова спросила женщина.

– А разве при подозрении на "святой огонь" есть еще варианты?

– Тут все зависит от вас. Конечно, мы будем заботиться о нем так хорошо, как сможем, – женщина понизила голос. – Но, сами понимаете... Если он умрет здесь... Не перед судом нам отвечать, а этого никому не хотелось бы. Так что...

– А... – начала было Кей, слегка оторопев от того, чего опасается врач. Но задать вопрос ей не дали:

– Поэтому лучше бы он умер в каком-то другом месте.

– Чудесно, – Кей поняла, что начинает злиться. – Вы вообще... этика... я не знаю... вы серьезно? А как же все эти пляски с ритуалами и прочим? Разве вы не...

Врач нетерпеливо вздохнула, поджав губы, и снова задала вопрос:

– Ну так везете или нет?

Кей поняла: объяснять ей ничего не будут. Эти люди считают, что сказанного вполне достаточно. А если пришлые не понимают – то и не поймут. Если надо объяснять, то не надо объяснять. Это очень простая логика. И крайне неприятная для всех, кто не является чтецом-преступником и не внедряется в чужие мозги направо и налево, выуживая потаенные мысли. Да, быть чтецом-преступником в такой ситуации не помешало бы. Но что уж теперь.

– Ладно, – ответила Кей на выдохе. – Кажется, я вас поняла. Пусть будет Кетлесс.

Лицо врача внезапно разгладилось и стало почти приятным. Перемена была слегка пугающей, но впечатлить Кей в данный конкретный момент уже не смогла.

– Вот и отлично, – мягко и слегка торжественно проговорила врач. – Машина у вас в шесть. Может, поспите хотя бы часа четыре?

Кей растерянно оглянулась:

– Здесь?..

В палате была всего одна койка, занятая Рейнхардом. Еще тут имелись стол, полка и два деревянных стула. Спать было решительно не на чем, если не считать линолеумный пол.

– Я могу предоставить вам спальное место, – ответила врач.

Кей какое-то время смотрела на нее молча, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ей, конечно, хотелось спать. Но. Почему-то... почему-то необъяснимая тревога не отпускала даже при мысли о том, что можно будет заснуть. Кей быстро прикинула, сколько она бодрствует. Выходило, что еще даже полных суток не набралось, а в ее жизни бывало и похуже. Потому, выдавив по возможности улыбку повежливей, она ответила:

– Нет, спасибо. Я... посижу тут.

– Ну, смотрите, – сказала врач. – Там автомат с кофе в начале коридора видели? У дежурной медсестры можно обменять деньги на старые, он только их принимает.

– С-спасибо, – проговорила Кей, все еще недоумевая. – Буду иметь в виду.

И врач ушла.

Кей еще какое-то время посидела на стуле, глядя в пустоту перед собой, потом встала и прошлась туда-обратно, разминая ноги. Приблизилась к окну. Из щелей в старой деревянной раме немилосердно поддувало. Кей, обхватив себя за плечи, рассматривала украшенный фонариками поселок, такой мирный и безопасный на вид, думая о том, что ночь эта обещает быть долгой.

Усталость начала накатывать истомой, сдавливать виски. Кей, развернувшись, оперлась на подоконник и вновь взглянула на Рейнхарда.

Он снова похож на мертвеца. Дышащего мертвеца. Что ж ему так везет... Кей вспомнила форт Лунный и сотни безволосых, бледных, неживых подобий Рейнхарда в одном из залов. Вот это был, конечно, номер. Воспоминание кажется теперь таким нереальным. Словно не было такого, будто приснилось все. Были ли они неживыми? Не были ли они такими же спящими?

Если так, то получается, он их убил? Или себя убил? Многоразовое самоубийство. Геноцид самого себя.

Что ж с этим парнем не так.

А должен ли он был выжить вообще?..

И... тот ли это Рейнхард? Она еще ни разу не думала об этом. Для таких мыслей нужен определенный настрой, определенный градус сумасшедшинки. Но ведь правда – как можно знать, который Рейнхард перед ней?

Кей отошла от окна, приблизилась к койке, прикоснулась ладонью к его лбу – горячий. Ну, как будто можно было ожидать изменений.

Температура стабильна, и это, пожалуй, лучше, чем если бы она росла.

Ладно, четыре часа пройдут быстро.

Она обойдется без кофе.

Оглядев палату еще раз, Кей поставила два стула рядом и кое-как на них умостилась – голову и плечи на один, бедра на другой, спина висит в воздухе, шубу – под голову.

Неудобно, но хоть как-то. Главное, чтобы никто не увидел...

Забытье пришло незаметно, будто бы всего на секунду.

Кей поняла, что больше не может терпеть тревожное завывание... Надо понять, что это, разобраться. Встрепенувшись ото сна, она полетела на пол, навернувшись с импровизированной "кровати", и пребольно ударилась боком об пол. Пришла в себя, тут же вспоминая, кто она и где находится.

В полутемной палате было холодно, словно кто-то распахнул окно. Но оно было закрыто. Лампочка мигала – перебои со светом? В кромешной темноте за стеклом мелькал белыми росчерками снег. Ветер, кажется, совсем взбесился. Это он завывал, как раненный зверь, остервенело бился в окно. Стекло дрожало, с трудом выдерживая его напор.

Кей, потирая бок, подошла к окну, чувствуя приближающийся холод, но надеясь почему-то увидеть цветные фонарики вдалеке. Но там было черным-черно – снежная бездна, местный заоконный конец всего сущего.

Внезапно отворилась и хлопнула по стене дверь. Кей, вздрогнув, отошла от окна, переступила через поваленный стул и на секунду выглянула в коридор. Там было пусто, под потолком мерцали галогеновые лампы, а в дальнем конце действительно обнаружилось настежь открытое окно. Кей не захотелось идти и закрывать его. Вместо этого она закрыла дверь в палату, защелкнула замок, а после, подумав, подперла ручку вторым стулом.

Неизъяснимый страх зашевелился внутри. Кей отошла от двери ближе к Рейнхарду. Что-то подсказывало ей, что спрятанная под койкой винтовка, с таким трудом пронесенная в палату, с этим страхом справиться не поможет.

А снаружи продолжал завывать ветер. Снег, словно тысяча белых ножей, скользил по тонкой грани стекла, постоянно меняя узор, сплетаемый из бесконечных потоков.

– Да что здесь творится, – проговорила Кей, включая экран телефона.

Она проспала два часа. Надо же. Вот почему все затекло... но откуда буран, если по прогнозу ничего такого не должно было быть?

Рейнхард внезапно заворочался, повел головой, что-то замычал сквозь забытье.

Кей погладила его по волосам:

– Тише, тише. Все будет хорошо.

Лоб – все такой же горячий.

Вырываясь из-под ее руки, он дернул головой вправо, потом влево, потом снова. Брови сдвинуты, глаза под полузакрытыми веками вращаются. Кей, внутренне холодея, стала держать его за плечи, чтобы не вырвал иглы капельницы – и тут его веки впервые сами приоткрылись, слегка, будто бы на какое-то мгновение он пришел в себя. Но взгляд его был пустым – ни капли разума или осознанности.

Рин, кажется, не собирался успокаиваться, его трясло и дергало. Так же не собирался успокаиваться внезапно пришедший откуда-то ураганный ветер.

Надо бы позвать врачей. Где там кнопка?

А, какая кнопка в этой дыре!

Кей, скрипя зубами, удерживала Рина.

– Да уймись же ты! – прошипела она. – Хоть ненадолго!

Его затрясло еще сильней, будто в припадке. Тут уж стало не до капельничных игл – кабы не задохнулся!

Кей не знала, что ей делать. Бежать, звать врачей? И оставить его биться в припадке? Предпринять что-то самой? Но там, за дверью...

За дверью кто-то был. Кто-то дергал ручку, стучал по деревянной обшивке.

– Доктор, это вы? – позвала Кей. – Сейчас открою!

С той стороны никто не ответил. Кей, замешкавшись, крикнула громче, во всю силу:

– Кто там? Что вы молчите?!

На секунду все замерло, – только протяжная песня ветра все так же скрежетала в мозгу.

Все? Конец?

Мжет, это какой-нибудь буйный пациент? Под дозой какой-нибудь дряни...

Но в следующий миг тот, кто не желал отвечать, задергал дверную ручку с удвоенной силой. Дерево задрожало, дверь чуть прогнулась от мощного толчка. Стул отлетел вбок, дверь распахнулась...

Никого.

А Рина тем врменем снова стало трясти.

Кей обняла его за плечи, инстинктивно прижимая к себе так крепко, насколько возможно, сдерживая судорожные сокращения мышц. Она держала его крепко-крепко.

И при этом она была абсолютно не уверена в том, что делает то, что нужно делать.

Может, надо было иначе. Может, она делает только хуже.

Судороги не унимались, дверь хлопала по стене.

Секунду, две, три.

Внезапная тишина.

Дверь перестала дергаться, и одновременно расслабился и опустился на койку Рин. Кей на секунду пронзил озноб. Она подумала, что он умер. Так бывает. Люди... люди могут так умереть. Этот миг порою наступает незаметно. Раз – и нету.

Разомкнув объятия, дрожащими пальцами она коснулась его шеи, замерла...

Пульсация ощущалась хорошо. Его сердце исправно качало кровь. Сильное, молодое. Что ему сделается.

Ветер за окном все еще ярился, но будто бы отошел на задний план.

Кей, выдохнув, на негнущихся ногах подошла к двери и остановилась возле, ощущая, что страх еще не полностью покинул ее.

Кто был там? Куда подевались врачи?

Решившись, она выглянула в коридор, посмотрела по сторонам.

В конце коридора все так же хлопало распахнутое окно. Из-за поворота вышла дежурная медсестра, заметила Кей, кивнула – мол, случилось что?

Кей энергично покивала в ответ, не в состоянии говорить.

Медсестра направилась к ней бегом, почему-то. Потом ушла, так же почти бегом, потом в палате появилась давешняя дежурный врач и еще какой-то персонал, они оттеснили Кей сначала к стене, потом в коридор.

За окном было все еще темно, снежные пальцы не переставая барабанили по стеклу. Но будто бы... мягче. Без остервенения. Без отчаяния.

– Что с ним? – попыталась Кей прорваться в палату. – И что это было? Кто-нибудь слышал...

Но на нее никто не обращал внимания. Казалось, что персонал даже старается не смотреть в ее сторону.

"Ладно", – подумала Кей.

Прошла чуть дальше по коридору, обнаружив за поворотом тот самый кофейный автомат, о котором говорила дежурный врач.

Прислонившись к его боку, Кей начала набирать брата. В этот миг она поняла, как сильно у нее трясутся пальцы.

Да что это такое было? Это было что-то.... что-то не то.

Кей нашла в списке братов номер. Посмотрела-посмотрела на него, потом нажала "отмену". Выбрала среди контактов шефа и позвонила ему.

Он долго не брал трубку, а потом поддельно бодренько осведомился "Агент Берса, что случилось?".

– Ян Вениаминович, – проговорила Кей слегка виновато. – Тут, знаете... ко мне явился Рейнхард Даблкнот... да, сам пришел, без лыж. Ну и... теперь здесь творится какая-то неведомая фигня.