Текст книги "До тошноты (ЛП)"

Автор книги: К.У. ЛаСарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Одну минуточку.

Слабый голос донесся из-за занавески длиной во всю комнату, отделявшей магазин от задней части.

Чад поднял странный предмет из плотной обесцвеченной резины, с необычной насадкой, прикрепленной к длинному шлангу, который исчезал в горлышке.

– Клизма, – произнес мужской голос прямо у него за спиной.

Вздрогнув, Чад резко обернулся и уронил находку. Предмет со шлепком приземлился на бетонный пол.

– Это вы мне? – обиженно спросил Чад.

– Нет. Это – клизма.

Чад с отвращением вытер руку о штанину.

– Кому, черт возьми, вообще может понадобиться использованная клизма? – спросил Чад.

– Вы сильно удивитесь, узнав, чего только не ищут люди, приходящие сюда. Но я их не сужу.

Старик подмигнул Чаду и медленно пересек комнату, усаживаясь на табурет за письменным столом.

– Чем я могу вам помочь?

– Мне? Да, думаю, ничем. Я просто увидел, что вы открыты, и подумал, что стоит зайти оглядеться. А почему вы открыты так поздно?

– У меня свободный график работы, ибо это место принадлежит мне. А еще я в последнее время ужасно страдаю бессонницей. Так вам что-нибудь показать?

Старик оперся локтями о стол. Его глаза, похожие на темные стекляшки, сверкали на морщинистом лице. Вьющиеся белые волосы образовывали нимб вокруг его пятнистой головы, обтянутой темной кожей. Проницательный взгляд мужчины пронзал Чада насквозь, как рентген, из-за чего было трудно поддерживать с ним зрительный контакт.

– Мне ничего не нужно. Как я уже сказал, я просто случайно наткнулся на это место...

– Каждому что-то нужно, сынок. Просто иногда мы сами об этом не знаем.

Мужчина достал из ящика стола корявую на вид трубку и набил ее темным, маслянистым на вид табаком с блюда на столе. Пока он курил, комната наполнилась едким, сладковатым запахом, от которого у Чада закружилась голова и он словно заново опьянел.

– У тебя неприятности, парень. У тебя это на лбу написано.

В этот момент Чад был готов бежать обратно на улицу, подальше от этого странного магазина и безумного старика с его безделушками и использованными средствами личной гигиены. Вместо этого он признался. Все вырвалось само собой бурным потоком. Старик же просто сидел и курил, одобрительно кивая, пока рассказ разворачивался от их детской дружбы до школьных забав. Мужчина не осуждал его, когда Чад признался в своей ревности к Эллиоту и в том, как он столько лет жил в тени своего лучшего друга.

Когда Чад перешел к рассказу о Саше, то он рассказал старику о том, как в первый раз, когда Эллиот отключился в спальне, Саша поцеловала его, а затем разделась прямо в гостиной и оседлала его на диване так, что кажется слышали все соседи. Его кулаки непроизвольно сжались, когда он рассказывал о том, как она дразнила его и насмехалась, провоцируя его сделать ей больно, любя его грубость, которую она не могла получить от Эллиота.

Когда он закончил свою тираду, то повесил голову и пробормотал, что должен был устроить Эллиоту мальчишник завтра вечером, но не смог даже этого сделать, поскольку Саша настояла на том, чтобы пойти с ними.

На мгновение они оба замолчали, Чад был поглощен своими страданиями, а старик курил свою трубку и кивал. Затем он заговорил, его голос был хриплым от табака, от которого у Чада щипало глаза:

– Эта "киска" разрушит твою жизнь, сынок.

Чад поднял голову.

– Да. Думаю, так и будет.

Он посмотрел на мужчину, ища в его темных глазах следы юмора или гнева, но увидел лишь усталое сострадание, которое говорило о горьком опыте.

– И я не знаю, что мне делать.

– Ты можешь все рассказать своему другу. Признайся во всем и отмени свадьбу.

– Я не могу этого сделать. Это разобьет ему сердце.

– Лучше разбить сердце сейчас, чем потом, когда он уже женится на этой сучке.

– Я знаю. Но...

– Но ты не хочешь потерять своего друга.

– Верно.

Старик снова кивнул, положил дымящуюся трубку на стойку и открыл ящик, роясь в нем, пока говорил.

– Тебе предстоит сделать нелегкий выбор, парень. Каждый мужчина рано или поздно делает его. Но я думаю, что понял, что именно тебе нужно, и если я прав, то все прямо тут.

Он достал лист бумаги и его морщинистое лицо сияло триумфом. Положив бумагу на прилавок, он дрожащей рукой пододвинул ее к Чаду.

Это был какой-то билет, пару дюймов в длину и, возможно, один дюйм в ширину, сделанный из плотного картона. Края были потрепаны и местами помяты, и слова, напечатанные на нем, выцвели, но все еще были разборчивы:

КЛУБ «ПЛОТЬ».

– Что это?

Он перевернул ее и увидел на обратной стороне нацарапанные слова.

ВХОД НА ДВОИХ.

– А на что это похоже? Это билет в клуб "Плоть".

Мужчина снова начал набивать свою трубку.

– Что такое клуб "Плоть"? Я никогда о нем не слышал.

– Сынок, есть очень много вещей, о которых ты никогда не слышал, и даже если ты проживешь столько же, сколько прожил я, в мире еще останутся загадки.

– Так что это? Стрип-клуб, или что-то в этом роде?

– Или что-то в этом роде, – ответил старик, его трубка вновь была полна табака и пускала струйки синеватого дыма, что окутывал его голову.

Чада все больше раздражал старик и его шарады.

– Слушай, без обид. Спасибо, конечно, что не выгнал и терпеливо выслушал все мои загоны, но я не собираюсь платить деньги за старый билет в клуб, о котором я никогда не слышал.

– А кто говорил о деньгах? Считай, что это подарок. От старика, который там побывал.

Его глаза напряженно сверкали.

– И что там меня ждет?

Чад посмотрел на билет в своей руке, чувствуя нарастающее беспокойство.

– Урок. Может быть, трудный, но ты должен его усвоить.

– О "киске", что разрушит мою жизнь? – предположил Чад.

– Именно.

Старик не улыбнулся.

– И где же находится клуб "Плоть"?

– Адрес на обороте.

Чад снова перевернул корешок и увидел адрес там, где раньше было только ВХОД НА ДВОИХ:

Улица Кленов 122 ½, – написанный мелким почерком. Он был уверен, что раньше его там не было.

– Что за хуйня? Это фокус какой-то?

– Иди туда. Зацени, что там есть, и повеселись. Еби там девок сколько хочешь, но что бы ты ни делал...

Он сделал паузу и его ожесточенные глаза пронзили Чада.

– Не смей вкушать плоть. Ты сам этого захочешь, поверь мне, но делать это нельзя. Усвой этот урок, сынок. Мужчины более восприимчивы к своим сексуальным желаниям. Речь идет о самоконтроле. Не бери бездумно все, что тебе предлагают. Неважно, как сильно ты этого жаждешь. У всего в нашей жизни есть последствия, и красота никогда не бывает такой, какой кажется. Выучи этот урок, Чад.

Он бросил на Чада еще один тяжелый взгляд, после чего соскользнул с табурета и скрылся за занавеской.

– Эй! Что, черт возьми, это вообще значит? – крикнул Чад ему во след.

Если старик и услышал Чада из-за плотной шторы, то виду не подал. И только уже будучи на улице Чад понял, что он так и не назвал старику своего имени.

* * *

Улица Кленов находилась в старой части города, в нескольких кварталах от странного ломбарда. Понимая, что ему стоит поймать такси и поехать домой, Чад свернул на пустынный тротуар, что пересекался с улицей Кленов. Он сомневался, что клуб "Плоть" вообще существует, поскольку никогда не слышал об этом месте. Однако стоило убедиться в этом лично.

– Эй! Не желаешь поразвлечься?

Голос испугал Чада. Повернувшись, он разглядел фигуру женщины, стоявшей глубоко в тени дверного проема. Когда он ничего не ответил, она вышла на свет уличного фонаря. Красоткой она не была, но была все еще достаточно молода и даже излучала сексуальность, несмотря на морщины вокруг глаз и рта. Если она и была наркоманкой, то этого еще не было видно. Ее фигура имела приятные округлости в нужных местах, а тело еще не превратилось в живой труп типа тех, кто передал бразды правления своей жизнью наркотикам.

– Вообще-то, я ищу место под названием клуб "Плоть".

– Ни разу о таком не слышала.

Она взяла билет из его протянутой руки и повернула его под углом к свету, нахмурив брови, пытаясь прочитать почерк на обороте. Вернув ему билет, она пожала плечами.

– Не знаю такого. Извини.

– Все равно спасибо.

Чад улыбнулся и повернулся, чтобы уйти, но потом передумал.

– А не хочешь пойти со мной?

– Типа, как на свидание?

Она широко раскрыла глаза с притворной невинностью, саркастически улыбаясь.

– Может быть. Я просто хочу узнать, что там да как. С другой стороны, огромной очереди к тебе в данный момент я тоже не наблюдаю, так что не все ли тебе равно?

Она пожала плечами и неуверенно зашагала рядом с ним.

– Меня зовут Лили. Ты ведь не серийный убийца?

– Чад.

Он принял ее нежное рукопожатие, ему понравилось, как ее тонкая рука ощущается в его собственной.

– И нет, я не убийца. Но будь я им взаправду, то уж точно не сказал бы об этом тебе.

Вблизи он увидел, что она моложе, чем он предполагал. Возможно, ей около двадцати. На ней был топик с глубоким вырезом, что плотно обтягивал ее полную грудь без лифчика и заканчивался юбкой, настолько короткой, что ее легко можно было принять за пояс. Хотя он был среднего роста, он подумал, что ей пришлось бы задирать голову при разговоре с ним без этих сапог на шпильках, которые она носила.

– Так чем ты занимаешься? – спросила она, идя рядом с ним и следя за каждым его движением.

Мысли Чада поплыли, пытаясь придумать правдоподобную ложь, размышляя о том, насколько разумно говорить ей о своей профессии. А что, если это была подстава? Он представил, как какой-нибудь сутенер следует за ними на расстоянии и выжидает момент, чтобы ударить его по голове и обчистить карманы.

Ой, да ладно! – подумал Чад, качая головой от собственной глупости. – Ты идешь по темной, пустынной улице, в компании проститутки, с которой только что познакомился, и ищешь клуб, которого, скорее всего, не существует, по рекомендации какого-то жуткого старого пердуна из захудалого ломбарда, который посреди ночи обслуживает придурков. А сейчас, значит, ты задумался о благоразумности?

– Я – адвокат.

– Это круто. А дашь свою визитку? Кто знает, вдруг однажды ты мне понадобишься.

Лили рассмеялась неожиданно приятным смехом, что весьма понравился Чаду.

– Извиняй, но я занимаюсь только семейным правом.

– Тоже хорошо, – ответила она, ухмыляясь. – Буду иметь это ввиду.

– Могу я задать тебе вопрос? – спросил Чад.

– Да не хотелось бы, – сказала она со вздохом. – Но ты же все равно его задашь.

– Почему ты этим занимаешься?

– Ты про что? – она склонила голову набок.

– Ну, ты знаешь... Я про то, чем ты на жизнь зарабатываешь.

От смущения Чад чувствовал себя мальчишкой на школьном дворе. Ведь по мере разговора Лили начала ему нравиться.

– Что? Ты про проституцию? Все в порядке. Я знаю, кто я.

Лили откинула голову назад и посмотрела на звезды.

– Так уж сложилась моя жизнь. Мама умерла, когда еще маленькая была, а в пятнадцать лет я вообще осталась одна. Я могла бы бесконечно продолжать свою печальную историю, но правда в том, что эта работа отлично оплачивает все мои счета. Уж гораздо лучше, чем сутками пахать официанткой за жалкие чаевые.

– Мне жаль, что так сложилась твоя жизнь.

Извинения Чада казались ему неуместными, и он чувствовал себя виноватым за свою сравнительно привилегированную жизнь.

– Это не твоя вина. Каждый решат свои проблемы как умеет. Эй, глянь-ка. А мы пришли.

Они остановились перед низким кирпичным зданием, окна которого были заколочены досками. По всем признакам закрыто оно было давно, и Чад даже не мог понять, какой бизнес в нем мог располагаться, когда оно было открыто. Оглядывая улицу он увидел, что большее количество зданий на ней было также заколочено досками.

– Ну, это 122, но я не вижу 122 ½. Обычно в таких местах это квартира над предприятием, но здесь только один этаж. Думаю, ее не существует.

Он был немного зол на старика за то, что тот отправил его искать ветра в поле, но, по крайней мере, компания Лили была приятной.

– Может быть, это там, внизу? – Лили указала на узкий проход слева от здания, что уходил вглубь и ширины которого едва хватало, чтобы они могли войти бок о бок.

– Может быть. Хочешь проверить?

– Не знаю...

– Пойдем. Если его там ничего нет, мы сразу же выйдем обратно. А если есть, я угощу тебя выпивкой.

– Поход в этот жуткий переулок стоит гораздо больше одного бокала.

– Хорошо, я куплю тебе столько выпивки, сколько ты захочешь.

Он протянул ей руку и усмехнулся самым обезоруживающим образом, когда она ее не взяла.

– Всё в порядке. Я тебя защищу.

Лили фыркнула, ее брови приподнялись, и она демонстративно оглядела его с ног до головы, явно неубежденная его модной одеждой и худощавым телосложением.

Чад рассмеялся и пожал плечами, убирая руку назад.

– Мы будем командой. Если кто-то нападет на нас, то я отвлеку его, а ты снимешь сапоги и заколешь его насмерть своими шпильками.

– Я спущусь туда с тобой при одном условии. Если мы ничего не найдем, ты проводишь меня до дома и заплатишь за свидание.

– Звучит как честная сделка. А если мы ничего не найдем, я, возможно, и правда, захочу этого свидания.

Чад подмигнул и снова протянул ей руку, и Лили, после секундного колебания, взяла ее.

* * *

Свет с улицы едва освещал узкий переулок, и им приходилось идти медленно, чтобы не споткнуться о мусор, которым была усеян асфальт. Тяжелая вонь мочи и помоев заставляла их дышать через рот, и Чаду пришлось сжать руку Лили, чтобы она не убежала, когда крыса с писком бросилась на них из кучи мусора. Чад уже собирался сдаться и повернуть назад, когда до него донесся гул тяжелого баса, хотя скорее это было ощущение, чем звук. Пройдя еще несколько шагов, они наткнулись на дверь.

Установленная вровень с кирпичом, тяжелая стальная дверь была огромной, в два раза больше обычной, без каких-либо ручек или петель. Поперек двери большими черными буквами, маркером были написаны два слова: КЛУБ «КАРНАЛ». Из-за двери доносилась музыка.

Посмотрев через плечо на Лили, Чад вопросительно поднял брови. Она пожала плечами, слегка сжав его руку. Он поднял другой кулак и постучал в дверь, ожидая, что по переулку разнесется гулкий звон, но раздался только глухой стук. Через несколько мгновений он повернулся к Лили.

– Вряд ли нас кто-то услышит из-за этой музыки. Может, есть другой способ проникнуть внутрь?

Неожиданно дверь заскрипела на невидимых петлях и открылась во внутрь. За ней показался накачанный молодой человек в грязной белой футболке и обтягивающих джинсах, с уродливыми татуировками, покрывающими почти каждый сантиметр его открытой кожи, включая лицо и шею. Не обращая внимания на Чада и Лили, парень высунулся наружу и осмотрел переулок сузившимися глазами, прежде чем позволить им войти.

Внутри было темно и единственное освещение исходило от черного фонаря, что заставлял неоновые граффити на стенах светиться грубыми гравюрами и неправильно написанными словами. Он этой какофонии розового, зеленого и желтого цветов, рябило в глазах, а тяжелая музыка оглушала.

Повернувшись к Чаду, верзила ничего не сказал, а только протянул покрытую шрамами руку, вопросительно подняв брови.

– Ах, да, – сказал Чад.

Его голос тонул в громкой музыке, когда он похлопал сначала по одному карману, потом по-другому с полной уверенностью, что он потерял билет и сейчас их выбросят обратно в загаженный переулок с крысами. Он вздрогнул, когда Лили засунула свою маленькую ручку в передний карман его джинс (кончики ее пальцев коснулись его яиц), когда она достала билет и положила его в ладонь вышибалы. Она подмигнула Чаду, пока они ждали, пока мужчина проверит приглашение.

Удовлетворенный увиденным, парень открыл внутреннюю дверь и провел их внутрь.

Первое впечатление Чада от клуба "Плоть" было похоже на сенсорную перегрузку, когда он пытался воспринять все достопримечательности и звуки сразу. Здесь было намного громче, чем он мог себе представить, находясь в переулке. Музыка вибрировала у него в груди и периодически сопровождалась пронзительным смехом и криками. Танцпол был полон извивающихся тел в различных состояниях раздетости. И женщины, и мужчины танцевали на приподнятых платформах, а их обнаженные тела светились неоновой краской, подобной той, что украшала стены при входе. По периметру располагались круглые кабинки, где отдыхали как пары, так и целые группы людей. Одни занимались сексом, другие курили кальян из ярких стеклянных колб, голубоватый дым которых накрывал помещение словно туман.

Лили потянула Чада за руку, приблизила рот к его уху, чтобы он услышал ее крик.

– Не может быть, чтобы это место было легальным.

Он кивнул, а затем улыбнулся, увидев выражение благоговения, которое превратило ее лицо в лицо маленькой девочки. В свете стробоскопов ее бледная кожа казалась то голубой, то зеленой, а глаза, подведенные тушью, сканировали комнату, расширившись от удивления.

К ним подошла симпатичная молодая женщина с пустым подносом. Из одежды на ней была лишь набедренная повязка, а ее соски были усыпаны блестками. Она схватила Лили за руку и повела ее прочь. Чад поспешил за ними к пустой кабинке, где стоял полупрозрачный розовый кальян и блюдо с липким на вид табаком. Официантка исчезла, не сказав ни слова, но через несколько минут вернулась с подносом, полным напитков в карнавальных тонах и ловко поставила его перед ними.

Порывшись в бумажнике, не зная, сколько стоят напитки, которые он не заказывал, Чад достал две двадцатки, которые женщина заткнула за полоску кожи, удерживающую набедренную повязку на месте. Она протянула каждому мундштук, прикрепленный к трубке, а после наклонилась и зажгла колбу, предоставив Чаду полный обзор своей обнаженной груди.

Лили вставила трубку в рот, глубоко вдохнула и задержала дым. Когда она выдохнула, на ее лице появилось мечтательное выражение. Даже в спорадическом свете с танцпола Чад наблюдал, как ее зрачки увеличиваются и стекленеют.

Должно быть, это хорошее дерьмо, – подумал он, не выпуская из рук мундштук и взвешивая целесообразность курения неизвестного наркотика в нелегальном клубе на окраине города. Он уже чувствовал себя странно, вероятно, от пассивного вдыхания дыма, окутавшего помещение. В конце концов он сдался, сделал глубокую затяжку и почувствовал, как волны эйфории накрывают его тело.

Это гашиш? Опиум? Весь мир вокруг как будто стал мягким, а все его тело трепетало, словно камертон.

* * *

Каким-то образом напитки на столе оказались наполовину пустыми, и Лили оказалась у него на коленях. Ее рот имел вкус фруктов и горького алкоголя, когда она небрежно прижималась к его рту.

Ее топик был задран и ее обнаженные груди заполнили его руки. Он смотрел на них, не понимая, как они там оказались, и заметил, что на каждом соске вытатуирована роза. Это должно быть чертовски больно, – подумал он, а затем хихикнул, ущипнув сначала один, затем другой, чересчур сильно. Лили застонала и засунула свой влажный язык ему в ухо. Чад сделал еще одну затяжку из кальяна.

Стаканы опустели, и Чад откинулся на спинку дивана, спустив штаны до колен. Лили коснулась зубами основание его эрегированного члена, заставив его застонать. Это должно было быть больно, но на деле его тело словно пронзили электрические разряды. Его голова кружилась, пока она сосала его член, а глаза пытались сфокусироваться на окружающих их людях. В соседней кабинке лежал толстый бизнесмен, а блондинка прыгала на его лице, взвизгивая при каждом приземлении. На полу у его ног происходил секс втроем, но ему было трудно сосредоточиться, чтобы понять, кто и что с кем делает. Вся комната была оживлена извивающимися телами, запах секса смешивался со сладким запахом дыма.

Внезапно музыка остановилась, и голос ди-джея пронесся над толпой.

– Ложки!

Официантка вернулась с серебряным предметом в руке. Чаду он показался похожим на большую ложку для дыни, с остро заточенными краями. Она положила ее на стол и протиснулась между ними, вдавливая Лили обратно в диван голодным поцелуем, в то время как ее задница оказалась прямо перед лицом Чада. Встав на шаткие колени и чуть не упав, он протянул руку скользя между ее бедрами, и его палец легко скользнул промеж влажных складок плоти. Лили застонала, когда официантка зарылась лицом в ее промежность, а после зарычала. Ее глаза остекленели, а на лице появилось ошеломленное выражение. Казалось, вся комната накренилась, но Чад только приветствовал это изменение. Казалось, все его тело стало текучим и горело огнем, а из паха вырывались струи удовольствия, когда он вводил свой член во влажное лоно официантки. Та оглянулась через плечо и усмехнулась с диким выражением на лице. На мгновение показалось, что ее плоть расплылась в нечто демоническое, скелетообразное и жестокое, заметное лишь на секунду, прежде чем она вернула свое внимание к Лили. Чад вздрогнул, но продолжил совокупляться, наваливаясь изо всех сил, не обращая внимания на незнакомку, которая просунула один смазанный слюной палец между его ягодиц, проникая ему прямиком в анус. Он кончил с ревом и откинулся на подушку, наблюдая за происходящим с приятным изнеможением.

Официантка села, потянув за собой Лили, так что они втроем оказались на диване бедром к бедру. Не говоря ни слова, она взяла со стола странную ложку и поскребла ею по внутренней стороне бедра. Чад потряс головой, пытаясь скинуть наваждение, и с открытым ртом наблюдал, как молодая женщина с улыбкой зачерпнула кусок плоти со своей ноги и поднесла его к жаждущему рту Лили. Рана была бескровной, словно она была сделана из бледной глины, а не из плоти и костей, а изнутри раны струился бледно-золотой свет.

Лили проглотила угощение со стоном удовольствия и ее глаза засветились тем же золотистым светом, когда она посмотрела через женщину на Чада.

Чад снова помотал головой. Хоть это дерьмо и было безумием в чистом виде, но оно, почему-то, не казалось таким уж неправильным, каким должно было быть. Где-то в глубине его сознания зазвучала тревога, и старческий голос прокричал что-то о том, что нельзя вкушать эту плоть, но он пропустил это мимо ушей с радостью приняв сочную порцию из живота женщины со всем благоговением первого причастия алтарника.

Сладкий вкус взорвался на его языке, наполняя рот мускусом и медом. Он никогда не пробовал ничего подобного раньше, и ту же секунду все его существо потребовало добавки.

Они хотели еще на радость кормилице и ложка погружалась в плоть официантки снова и снова, после чего она исчезала в их ртах с возрастающей скоростью.

Чад не мог насытиться, тепло внутри его тела ощущалось как живой свет и вибрировало по каждому его нерву, завершаясь оргазмом. Когда женщина встала и вложила ложку в его руку, он понял, чего от него ждут, и повернулся к Лили.

Весь его мир сжался до этого момента, этой кабинки и мягкого тела Лили. Он загорелся желанием проделать в ней новое отверстие, которое еще не использовал ни один мужчина.

Они прижимались друг к другу, создавая и разрывая связи в области рта и промежности. В тот момент не существовало ничего, кроме пальцев, языков и его члена, пока он разрывал ее плоть. Она отходила легко, как мороженое, как масло, и они оба с жадностью поглощали его, пока весь окружающий мир растворялся и пока не остались только стоны, шепот, чавканье, ебля и плотское блаженство.

Отбросив ложку от нетерпения, Чад набросился на нее ртом, кусая и жуя, а визги восторга Лили присоединились к хору физического наслаждения.

* * *

Пронзительный гудок поезда и полуденный солнечный свет ударили в глаза, угрожая взорвать голову Чада, когда он очнулся на грубом бетонном полу. Пульсация в голове была настолько сильной, что его затошнило.

Он медленно сел в незнакомой комнате. Он был раздет ниже пояса, а его член казался сырым и безжизненным. Во рту было сухо, а в желудке ощущался медный привкус. Он перевернулся на бок как раз вовремя, чтобы извергнуть на пол поток горькой рвоты.

Лежа в ожидании момента, когда его взбудораженные кишки успокоятся, Чад пытался вспомнить прошедшую ночь и обрывки воспоминаний кружили ему голову. Он вспомнил проститутку. Лили? И какой-то клуб. Все это нахлынуло на него с новой силой, заставив вскочить на ноги от очередной тошнотворной волны боли.

– Вот дерьмо, – простонал он, собираясь с мыслями, пока его голова продолжала кружиться.

Он находился в давно заброшенном здании. Грязные полы были завалены мусором, окна заколочены, стекла давно выбиты. Вновь раздался гудок поезда, и он подумал, что находится рядом с железнодорожной станцией.

Но это было невозможно. Он же был на улице Кленов, а она была в нескольких милях от железной дороги. Чад прищурился, чтобы рассмотреть тени вокруг себя, и понял, что он не один. В нескольких футах от него лежала обнаженная женщина спиной к нему.

– Лили? Это ты?

Женщина не ответила.

С затаенным ужасом Чад натянул штаны, застегнул ремень и пополз по шершавому полу к тому месту, где она лежала не шевелясь.

– Ты как себя чувствуешь?

Чад погладил ее по плечу. Когда он коснулся ее холодной кожи, в его голове раздался бессвязный голос, и еще до того, как он ее перевернул, он понял, что она мертва. Она перевернулась на спину и Чад закричал диким криком, эхо которого отозвалось в его голове, когда он упал на задницу. Камни и стекло кололи ему ладони, пока он словно краб отползал от тела.

Вся ее грудь и большая часть бедер исчезли, обнажив сырую, красную плоть и блестящие белизной кости. Ее живот был вспорот когтями, а теперь уже бесполезные органы высыхали на открытом воздухе. В некоторых местах плоть была срезана начисто, явно инструментом, но другие места выглядели изгрызенными с неровными и изжеванными краями. Лицо Лили не избежало разрушения: губы и большая часть щек были вырваны, оголив сухожилия и фасции проститутки.

Ее голубые глаза смотрели вдаль и пленка смерти уже вовсю их покрывала, а окровавленные зубы, казалось, усмехались над ним, обвиняя во всем, что с ней произошло. Пока Чад смотрел, на поверхность одного глазного яблока приземлилась жирная черная муха и начала по нему ползать.

Его снова начало рвать, заливая бетонный пол пенистым потоком темной, горькой желчи. Воспоминания о клубе нахлынули на него с новой силой, и даже не смотря на спазмы желудка и тошноту, он почувствовал непреодолимое желание вернуться в клуб, дабы вновь погрузиться в это чистое блаженство. Его пах начало покалывать от предвкушения. Он сплюнул в пыль, в попытке избавиться от горького привкуса во рту.

Я убил ее. Я, блядь, убил ее, - подумал Чад, обхватив голову руками, пока горячие слезы заливали его глаза. – И я, блядь, ее съел.

Желудок Чада вновь свело судорогой и он забрызгал дорогие ботинки новой порцией рвоты, удивляясь, что в нем еще что-то осталось. От воспоминаний о прошлой ночи его член начал твердеть, что, как ни странно, не особо его шокировало.

Паника накрыла его разум, а сердце бешено колотилось, пока он думал, что ему теперь делать. Он находился в заброшенном здании, рядом с трупом проститутки, которую он убил и съел, далеко от своего дома и машины. Его охватит иррациональный страх услышать вой сирен и стук полицейских в дверь, как будто его вина транслировалась через атмосферу прямо в ближайший участок.

– Успокойся, – сказал Чад сам себе, изо всех сил стараясь заставить свое тело повиноваться, не смотря на зашкаливающий пульс. – Ты – адвокат. Ты знаешь о правонарушениях все. Посмотри на это как на место преступления.

Сделав несколько глубоких вдохов, Чад закрыл глаза и сосчитал до десяти. Когда он открыл их, то попытался проанализировать ситуацию критическим взглядом, позволяя голосу своего юридического опыта говорить в его голове.

Первая проблема – ДНК его слюны, спермы и бог знает чего еще.

– С этим проблем не будет, – рассуждал голос. – Ты чист. В их базе данных твоей ДНК нет. Кроме того, если тебе повезет, ее вообще никогда не найдут.

Свидетели.

Все как один в клубе нарушали закон, а то и несколько сразу. По доброй воле никто из них ничего рассказывать не будет. Во время вашей прогулки улица была пуста. Если кто-то и видел вас, то опознать будет сложно, к тому же в этом районе города люди не доверяют полицейским.

Я ничего не забыл? Он начал проверять карманы и бумажник.

Ключи. Телефон. Водительские права. Кредитные карточки. Наличные. Похоже, все на месте.

Как теперь добраться до дома?

Идти пешком. Не слишком быстро, не слишком медленно. Не делай ничего, что могло бы привлечь внимание. Когда доберешься до более приличного района, вызовешь такси и поедешь домой. Выбрось одежду и обувь в мусорный контейнер. Прими душ, побрейся и веди себя так, будто ничего этого не было.

Чад посмотрел на Лили, валяющуюся на полу словно мусор. Ему стало стыдно. Это было подло, но сейчас тот факт, что она была проституткой, был для него самой большой удачей. Даже если копы и найдут ее тело, то они, вероятно, не станут тратить чересчур много ресурсов на поиски ее убийцы, в отсутствие родственников, что вечно дышат им в затылок. Он чувствовал себя полным ублюдком, но был благодарен судьбе за то, что она была одной из одноразовых душ города.

– Мне жаль, Лили.

Он отвернулся чтоб уйти, но остановился, когда что-то привлекло его внимание. Ее рука сжимала лист бумаги. Его сердце снова заколотилось, а голова пошла кругом от мысли, что он чуть было не оставил единственную улику, которая могла связать его с местом преступления. Стараясь ее не коснуться, он осторожно вырвал бумагу из ее пальцев. Это было именно то, чего он опасался, – корешок билета, который дал ему старик в ломбарде.

Повертев его в руках, Чад увидел, что адрес на обороте теперь гласил:

311 ¼ Оксфорд Драйв, – хотя складки были в тех же самых местах, что и у его билета прошлой ночью.

Черт, это же почти в моем районе.

Телефон Чада завибрировал в кармане, напугав его, и он выронил билет. Схватив телефон, он посмотрел на определитель номера. Это был Эллиот. Он принял звонок.

– Эллиот...

– Эй, чувак! Что, черт возьми, случилось с тобой прошлой ночью?

Голос Эллиота был громким и, как обычно, был полон энтузиазма.

– Прости, Эллиот. Я не хотел вчера так сваливать. Просто почувствовал себя хреново.

– Ну да, конечно. Стопудово подцепил какую-нибудь цыпочку, пока мы танцевали, и ушел с ней, я прав?

– Нет.

Чад посмотрел на Лили, чувства отвращения и желания боролись в нем, заставляя его дрожать.

– Это была не женщина. Послушай, Эллиот. Сейчас действительно не самый лучший...

– Саша хочет, чтобы я спросил тебя, все еще в силе на сегодняшний вечер?

Чад наклонился, чтобы поднять упавший билет, в то время как его мысли почти не были заняты разговором.

– На сегодняшний вечер?

– Ну да. Мальчишник. Уж ты-то должен знать, что это. Это то, что ты должен устроить мне, как своему лучшему другу.

– Я не знаю, чувак. Тут кое-что произошло...

– Чад, ты не имеешь права отказаться. Саша надеется, что ты поведешь нас в стрип-клуб. Может быть, в один из действительно грязных на Ист-Сайде.