Текст книги "До тошноты (ЛП)"

Автор книги: К.У. ЛаСарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Он пожал плечами, извиняясь, и уже повернулся, чтобы уйти.

– Да. В любом случае спасибо. Эмили сунула коробку под мышку и, захватив свой кофе, направилась обратно в дом, где бросила ee на кухонный стол. Снова наполнив свою кружку, она присела на краешек стула и долго смотрела на коробку, размышляя, что же ей делать.

Я чертовски уверена, что не поеду в город ради этого дерьма. У меня есть работа, - подумала она. Затем она улыбнулась, когда ей в голову пришла идея.

Эмили прошла по коридору в свободную комнату, которую она переоборудовала в офис несколько лет назад при переезде. Она потягивала кофе, пока загружался ее компьютер, затем ввела имя и адрес в поисковую систему. Просмотров было сотни, но она нашла ссылку в середине первой страницы, которая выглядела многообещающе. Скрестив пальцы, она щелкнула по ней и увидела, как открылся веб-сайт. Это было похоже на какой-то магазин вуду или колдовства под названием «Темные искусства Доминика», и адрес соответствовал. Чуть ниже часов работы был указан номер телефона.

Она записала номер на бумажке и отнесла ее обратно в столовую, взяв со стойки свой мобильный телефон.

Телефон прозвонил четыре раза, прежде чем ответил автоответчик, воспроизводивший приятный мужской голос на фоне тихих перезвонов ветра.

– Вы позвонили в «Темные искусства Доминика». Извините, но меня не будет в городе на выходные. Обычные часы работы магазина возобновятся в понедельник. Удачного дня.

Эмили дождалась звукового сигнала, прежде чем оставить свое сообщение.

– Привет, Доминик, это Эмили Хэйвен. Кажется, произошла путаница, и посылка, предназначенная для тебя, была оставлена у меня на пороге. Я сохраню ее на выходные, чтобы с ней ничего не случилось. Пожалуйста, позвони мне при первой же возможности, и мы придумаем, как исправить ситуацию.

Она оставила номер своего мобильного, попрощалась с автоответчиком и повесила трубку.

По крайней мере, это закончилось. Была пятница, так что у нее будут целые выходные, чтобы поработать над своими проектами, прежде чем, возможно, ей придется совершить долгий поход в город. Возвращаясь в офис, она подумала об имени Доминик Беттанкур, задаваясь вопросом, где она слышала его раньше. Отбросив это, Эмили приступила к своей работе на день.

Вскоре она совсем забыла о коробке на своем столе.

* * *

Эмили Хэйвен была основательницей и исполнительным редактором «Night Haven Books», небольшого издательства, которое она построила с нуля, потратив большую часть своих тридцати лет на то, чтобы добиться успеха. Сейчас, на десятом году своего существования, компания заслужила уважаемое признание в этой области и получила несколько наград за выдающиеся достижения от небольшого издательства. Наняв тридцать редакторов со всей страны, работающих неполный рабочий день, она использовала электронную почту и Интернет для составления книг и печатный станок по запросу, чтобы разместить эти книги в книжных онлайн-магазинах. Двое из ее авторов, с которыми она заключила контракт, недавно попали в список бестселлеров, и бизнес не мог быть лучше. Список ее проектов был длинным и всегда не давал ей заснуть допоздна.

Вскоре после полуночи Эмили сидела за своим столом, внося последние штрихи в антологию, которую она оформляла. В дуплексе было тихо, семья по соседству спала. Хотя это был хороший район и дорогой дом, она все еще могла слышать, что происходит по соседству, когда дети были особенно буйными или их телевизор включали слишком громко. Пару раз ей даже было неловко слышать, как они ссорятся.

Звук телефона напугал ее. Эмили посмотрела на свой мобильный, хотя это был обычный звонок, который она услышала, а не тот джазовый, на который был настроен ее мобильный. У нее годами не было стационарного телефона.

Слишком громко, чтобы доноситься из соседней комнаты, – подумала она.

Эмили встала и пошла по коридору, звон становился все громче по мере того, как она шла. Включив свет в столовой, она посмотрела на потрепанную коробку на своем столе. Звон, казалось, исходил изнутри. Эмили не хотела открывать чужую почту, но также боялась, что шум может разбудить детей по соседству, и не знала, как поступить.

Там должен быть сотовый телефон. Может быть, я могла бы просто разрезать пленку и отключить эту штуку. Затем снова заклеить ее, чтобы никто ничего не узнал.

Схватив нож для стейка с подставки, она села за стол и некоторое время смотрела на коробку, желая, чтобы та замолчала. Телефон продолжал звонить, пронзительный звук был громким в тихой ночи. Она собиралась открыть еe. Эмили вздохнула и принялась за работу, кончиком лезвия осторожно прокалывая ленту и срезая ее. Как только она открыла клапаны, коробка издала последний звон и умолкла. Она подумывала просто закрыть это обратно.

Что, если телефон снова зазвонит? Что ж, онa уже открытa.

Эмили осторожно полезла в коробку, обнаружив там не мобильный телефон, как она ожидала, а что-то гораздо большее. Она схватила его и осторожно вытащила, положив на стойку. Она была наполовину права, это действительно был телефон, но такой, какого она никогда раньше не видела. Размером, примерно, со старый дисковый телефон, приземистое основание, казалось, было сделано из человеческого черепа, в глазницы были воткнуты два молочно-серых камня, а реалистичный набор зубов оскалился в ее сторону.

На двух кронштейнах, которые были ввинчены в верхнюю часть черепа, покоилась телефонная трубка – половинка бедренной кости с двумя дисками, прикрепленными к концам в качестве спикера и наушника. Телефонная трубка была прикреплена к корпусу чем-то похожим на тяжелую косу из темных волос. Она подняла ее и провела пальцами по гладкой поверхности. Очевидно, что это не могла быть настоящая кость, это было бы незаконно, но художник проделал огромную работу, придав смоле аутентичный вид, вплоть до бледно-желтого оттенка и небольших углублений по всей поверхности. У него не хватало пары зубов, глазницы были глубокими и темными за полупрозрачными камнями.

Эта штука никак не могла бы по-настоящему работать, без разъема для подключения телефонной линии и без цифр или циферблата на лицевой стороне, но она, безусловно, стала бы классным предметом для разговора для тех, кому она принадлежала.

На секунду Эмили пожалела, что это не ее; это стало бы прекрасным дополнением к коллекции странных артефактов в ее кабинете. Это выглядело бы, как дома с отвратительными куклами, бюстами монстров и копиями деревянных кольев и серебряных пуль. Она подняла телефон, чтобы положить его обратно в коробку, но чуть не выронила его, когда раздался пронзительный звонок.

– Какого хрена?!!

Осторожно положив телефон на стойку, Эмили, не веря своим глазам, смотрела, как серые камни в глазницах светятся жутким красным, тускнея и вспыхивая в такт пронзительному звуку звонящего телефона.

Ни за что, – подумала она, на мгновение задумавшись, не заснула ли она во время редактирования и все еще лежит, навалившись на клавиатуру, и видит странный сон. – Он даже не подключен.

Эмили осторожно взяла трубку, поднеся ее к уху так, чтобы она фактически не касалась ее лица.

– Алло?

На линии раздалось тяжелое шипение помех, прежде чем ответил хриплый мужской голос:

– Эмили? Это ты, детка?

Рыдание застряло у нее в горле. Это было невозможно.

– Папа?

– О, детка! Я скучаю по тебе. Это было так давно, и я так одинок.

Горячие слезы навернулись у нее на глаза, костяшки пальцев, которыми она сжимала трубку, побелели. Она без сомнения знала, что это голос ее отца. Это была быстрая и ужасная смерть восемь лет назад, когда у него обнаружили рак легких. От постановки диагноза до похорон прошло четыре месяца, и с тех пор она скучала по нему и скорбела о нем каждый день.

– О, папочка. Я тоже скучаю по тебе. Я думаю о тебе каждый день. Интересно, видишь ли ты меня, гордишься ли ты мной. Я так сильно люблю тебя.

– Горжусь тобой? Ты шутишь, девочка? Как я вообще могу тобой гордиться? – eго голос изменился, стал мрачнее, резче.

Эмили застыла, ее губы шевелились, но не издавали ни звука, пока она пыталась осмыслить бессердечные слова, исходящие от ее доброго, любящего и умершего отца.

– Какого черта ты такого сделала, чем можно гордиться, никчемная сука? Посмотри на себя. Ни мужчины, ни семьи. Что хорошего в женщине без детей? Твой успех согревает тебя по ночам? Ты хотела вырасти одинокой старой женщиной, которой не с кем трахаться? Ты сидишь одна всю ночь, печатая на своем проклятом компьютере, твоя холодная, ненавистная утроба пуста и бесполезна. Бьюсь об заклад, твои гребаные яичники – сморщенные черные гроздья винограда.

– Папа?

– Не волнуйся, Эмили. В аду есть место и для тебя. Для всех вас, никчемных, карьеристски настроенных сучек, которые думают, что вы слишком хороши для мужчины. Чертовски классно выжимать ребенка из своей гнилой промежности. Тебе здесь понравится. Ты узнаешь, для чего на самом деле хороша женщина. Они трахнут тебя так, как ты и не подозревал, что они могут. Может быть, настанет моя очередь и я пошевелю этими засохшими яичниками!

Телефон-череп с громким треском ударился о стену, пробив приличную дыру в штукатурке, но Эмили больше не волновало, разбудит она соседей или нет.

* * *

– Успокойся, Эм. Этому должно быть какое-то логическое объяснение. Кто-то просто издевается над тобой, вот и все.

– Я не знаю как.

Эмили сделала глубокий вдох, изо всех сил стараясь больше не плакать. Она уже проделала это, рассказывая ужасающие подробности прошлой ночи Лэйле, своей единственной сестре. Ее мобильный телефон был горячим у лица.

– Я знаю, ты сказалa, что смотрелa, но было поздно. Там должен был быть какой-то скрытый батарейный отсек или что-то в этом роде. Какой-нибудь выносной микрофон внутри.

– Так откуда они узнали, как звучал папин голос, Лэйла?

– Может быть, они этого не сделали. Может быть, ты просто думала о папе. Мы все скучаем по нему, милая. Может быть, ты просто очень сильно скучала по нему, и твой разум заставил тебя услышать то, что ты хотела услышать.

– Ну, я уж точно не хотела услышать это, – терпение Эмили лопнуло.

– Я знаю. Я не это хочу сказать. Это отвратительный розыгрыш. Ты, должно быть, кого-то разозлилa. Где сейчас телефон? Может быть, тебе стоит отнести его в полицию.

Лэйла всегда оказывала успокаивающее влияние, умела заставить окружающих чувствовать себя непринужденно, независимо от ситуации.

– Я бросилa его в коробку и поехалa в город. Мне потребовалось два часа, чтобы найти место посреди ночи, но я нашлa. Оставила его прямо на тротуаре перед магазином того парня. Мне все равно, если его украдут. Тот, кто его возьмет, все равно, скорее всего, вернет. Мне не следовало звонить этому парню и оставлять сообщение. Теперь он разозлится на меня за то, что я не сохранила его. Гребаный магазин тоже выглядел жутко, в витринах всякое вудуистское и колдовское дерьмо.

– Эй, теперь ты в этом дерьме, – Лэйла засмеялась, и вскоре Эмили обнаружила, что тоже хихикает.

– Я не верю в это. Мне просто нравятся фильмы ужасов и романы ужасов. Это не то же самое, что жить этим.

– Ну, старшая сестренка, может быть, тебе нужен отпуск. Робби, дети и я были бы рады, если бы ты была у нас.

Сменив тему, они несколько минут говорили о том, как давно они не виделись, и о стоимости билетов на самолет из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Лэйла отказывалась отпускать Эмили, пока не добилась предварительного обещания, что, когда все наладится, Эмили навестит их в Калифорнии. Хотя Эмили пыталась оставаться в приподнятом настроении после разговора, она не могла не чувствовать себя ужасно до конца дня. Эхо слов ее отца казалось громче, когда она сравнивала семью своей сестры со своей собственной уединенной жизнью. Конечно, это был не первый раз, когда она подвергала сомнению принятые ею решения, но на этот раз они, казалось, имели более зловещую актуальность.

* * *

Эмили проснулась от кошмара, за который она не могла удержаться. Что-то об аде и кричащих младенцах. Дети, которые убежали от нее, когда она попыталась спасти их из пламени. Она лежала в своей постели, на мгновение потеряв ориентацию в темноте, прежде чем звук, разбудивший ее, раздался снова.

Звонок.

Из кухни.

– Ни за что. Ни за что, черт возьми, – прохрипела она, выскользнув из кровати и крадучись спустившись в холл.

Эмили знала, что она обнаружит, когда включит свет, но была не в силах сдержать крик, когда увидела телефон, лежащий на стойке, его глазки светились красным при каждом звонке.

Отступая, она не сводила с него глаз, не отводя взгляда, когда ее спина наткнулась на тяжелую входную дверь. Она проверила, заперты ли замки. Они были заперты, и цепочка все еще была на месте.

Ничего из этого не происходит. На этот раз я сплю. Он не мог вернутьcя.

Глаза горели демоническим светом, он продолжал трель, словно издеваясь над ней. Эмили вспомнила заверения Лэйлы, что это была жестокая шутка, и ее страх превратился в гнев на того, кто мог быть достаточно мерзким, чтобы так с ней поступить. Прежде чем у нее сдали нервы, она подошла к стойке и схватила трубку, крича в спикер:

– Ты мне не гребаный отец!

Снова послышалось шипение помех, голос на другой стороне звучал насмешливо, когда он ответил:

– Конечно, я не твой отец, детка. Это Рикки.

Эмили застыла, кровь застыла в ее жилах. Это было похоже на Рикки. Это действительно было так. Но, как и ее отец, Рикки был мертв.

– Докажи это.

– О, детка. Я знаю о тебе то, чего не знает никто другой. Твой первый раз был со мной в постели моих родителей, когда они уехали из города на выходные. Ты заставилa меня ждать полтора года, прежде чем сдалaсь. Ты плакалa, когда я закончил.

Это был Рикки.

Рикки был парнем Эмили со второго класса средней школы до ее первого курса в колледже. Он был на класс старше нее, и она думала, что они смогут вынести разлуку на один год, пока он не закончит школу и не поступит к ней в государственный университет. Все закончилось, когда он врезался на своей спортивной машине в кузов полуприцепа на скорости шестьдесят миль в час, оторвав себе голову и серьезно ранив ее сестру Лэйлу, которая наклонилась как раз в нужный момент, чтобы поднять банку шипучки, которая пролилась на пол.

Эмили долгое время задавалась вопросом, могло ли что-то происходить между Лэйлой и Рикки, но ее сестра клялась, что он просто подвозил ее домой с тренировки группы поддержки. В конце концов, Эмили решила поверить своей сестре, хотя в моменты слабости все еще сомневалась.

– Чего ты хочешь?

– Вау, детка. Похоже, ты не слишком рада меня слышать. Конечно, ты всегда была фригидной сукой.

– Я не хочу это слушать. Ты меня слышишь? Я вешаю трубку, больной ублюдок. Я не буду это слушать! – Эмили кричала в трубку, от ярости и страха ее трясло.

– О, да, ты будешь! Ты будешь слушать, потому что хочешь знать. Тебе НУЖНО знать, что произошло. Ты будешь слушать, пока я не закончу говорить, сука. Ты думаешь, мы бы поженились, не так ли? Ты думаешь, что мы были какой-то идеальной гребаной парой. Но это не так, Эм. Мы никогда не были такими. Я целый год пердолил сестренку, прежде чем ты позволила мне хотя бы пальцем тебя тронуть. Ты была холодной сукой, но Лэйла была горячей! Этой маленькой шлюшке не терпелось предать тебя. Думаешь, вы так близки? Младшая сестренка пускала слюни на мой член каждый гребаный раз, когда ты отворачивалась. И знаешь что? У нее это тоже хорошо получалось. Лучше, чем ты когда-либо сумеешь.

Эмили удивила саму себя, аккуратно положив трубку на рычаг. Она оглядела комнату со спокойствием, которого не чувствовала. Порывшись в нескольких ящиках, она наконец нашла то, что могла использовать. Как и предыдущей ночью, она собрала телефон и положила коробку в багажник своей машины, хотя на этот раз она уехала из города. Через некоторое время она притормозила рядом с пустым полем, оставив мигать аварийные огни.

Разрушить eго было легче, чем она себе представляла. Удары молотка сломали кость (она больше не допускала мысли, что это было что-то иное, чем настоящая кость), разбив ее на большие куски, которые она затем разбила снова. Она не останавливалась, пока солнце не выглянуло из-за горизонта и от телефона не осталось ничего, кроме белой пыли и двух серых камешков. Схватив с приборной панели сигареты, она прикурила одну, затем поднесла зажигалку к шнуру из заплетенных волос, который соединял трубку с корпусом. Когда больше нечего было ломать или сжигать, Эмили поехала домой и упала в постель, проведя остаток утра в сне без сновидений.

* * *

Эмили чувствовала себя несчастной. Сидя на диване перед телевизором, она уставилась на экран, не смотря на него. Лэйла была в самолете, направлявшемся в Нью-Йорк, чтобы помочь ей выбраться из ада, в который она попала, но лучше ей от этого не стало. Вместо того, чтобы быть воодушевленной поступком своей сестры, проявившей лояльность, и ее настойчивостью в том, что это не то, с чем она могла справиться в одиночку, Эмили чувствовала беспокойство.

Почему реакция Лэйлы на телефонный звонок Рикки была более сильной? Что было с тяжелым молчанием после того, как я рассказала ей, что Рики сказал о ней? Мысли Эмили сами собой вертелись у нее в голове, давно похороненные сомнения всплывали на поверхность, терзая ее разум. Было ли это правдой?

Микроволновка издала звуковой сигнал, сообщая Эмили, что ее вчерашний кофе подогрет. Она прошаркала на кухню и, увидев свое отражение в черном стекле прибора, издала резкий смешок.

– Дерьмово выглядишь, старушка.

Схватив кружку, она налила немного дорогих ванильных сливок и вернулась к дивану.

На самом деле все это было нелепо. Эта история с костяным телефоном, который просто появился, чтобы передать ей звонки от мертвых. Но нелепо это или нет, но это все равно произошло. Эмили задавалась вопросом, почему она не проводит больше времени, размышляя о невозможности своей ситуации, вместо того, чтобы пережевывать повторяющиеся сомнения по поводу единственного мужчины, которого она когда-либо по-настоящему любила, и своей единственной сестры, которая, как она думала, делилaсь с ней всеми своими секретами.

Эти вещи больше не должны иметь значения. Я устала, – подумала она. – Звонки посреди ночи от умерших любимых сделают это с тобой.

Лэйла должна была приземлиться через два часа, и у Эмили было как раз достаточно времени, чтобы принять душ перед поездкой в аэропорт. Тяжело вздохнув, она встала с дивана и пошла в ванную, чтобы включить воду. Раздевшись, она встала перед зеркалом, ее взгляд был прикован к каждому несовершенству стекла.

Когда у меня появился этот лишний жир вокруг живота? И откуда взялась эта обвисшая грудь? Или все эти седые волосы? Она не могла вспомнить, когда в последний раз выходила на пробежку, что она регулярно делала в колледже, но сейчас, казалось, всегда была слишком занята. Ее молодость проходила. Возможно, ее отец был прав. Нет! Это был не мой отец. Он бы никогда не сказал бы таких отвратительных вещей.

Горячая вода несколько восстановила ее настроение. Вытираясь насухо полотенцем, Эмили еще раз посмотрела в зеркало, заставляя себя найти вещи, которые все еще выглядели хорошо. Она не была великолепна, но все равно выглядела нормально, была умной и забавной. Ей все еще было что предложить кому-то, если этот кто-то когда-нибудь появится.

Одетая по-дневному, с волосами, замотанными полотенцем, она прошлепала на кухню за чашкой свежего кофе. Она вскрикнула и оперлась рукой о дверной косяк, на мгновение испугавшись, что может упасть в обморок.

– Черт бы тебя побрал!

Эмили стояла в дверях, ее сердце бешено колотилось. Телефон спокойно лежал на столе, никаких следов повреждений, которые она нанесла ему прошлой ночью.

Глаза адски вспыхнули красным за несколько секунд до того, как зазвонил телефон. Эмили боялась звонка, но была не в силах удержаться от ответа.

– Алло?

– Привет, сестренка, – oтчетливо прозвучал голос Лэйлы.

– Хорошая попытка. Ты не можешь быть моей сестрой. Она все еще жива.

– Поправлю Эм, я былa живa. Но, как обычно, ты все испортила, и теперь я мертвa. Включи новости, если не веришь мне.

– Хорошо.

Эмили переключила канал телевизора, увеличив громкость как раз вовремя, чтобы поймать последние новости о том, что самолет потерпел крушение на взлетно-посадочной полосе в аэропорту Кеннеди. Выживших, как известно, нет. Ей не нужно было искать номер рейса своей сестры, чтобы знать, что она летела этим рейсом.

– О, Господи!

– Господь не имеет к этому никакого отношения, Эм. Я былa бы все еще живa, если бы ты не связалась не с тем человеком, точно так же, как Рикки, вероятно, был бы все еще жив, если бы мы не были вынуждены все скрывать. Ты – эгоистичная дурa. Ты все портишь. Думаешь, что ты такая умная и лучше всех остальных.

– Остановись. Ты – не Лэйла. Моя сестра любила меня.

Эмили почувствовала, как подступают слезы. Не ее сестра. Не ее младшая сестра.

– О, пожалуйста. Ты знаешь, что это я. И ты знаешь, что я трахалaсь с Рикки. Все знали это, но ты была слишком чертовски упряма, чтобы увидеть это. Если бы ты просто отпустила его, мы могли бы трахаться в постели, а не мчаться по шоссе на скорости шестьдесят пять миль в час с его членом у меня во рту. Вот почему я выжила. Это не пролитая банка из-под шипучки. Я отсасывала у него. И знаешь что? Последнее, что он сделал – это кончил мне в рот. Его глаза были закрыты, потому что он кончал мне в рот! Вот, почему он врезался в грузовик. Ты – никчемная сука. Я ненавиделa тебя за это. Сидишь у моей больничной койки, пытаешься скрыть свое горе из-за Рикки, потому что беспокоишься обо мне. Я ненавидела то, какой ты была слабой. Ты все еще такая.

– Заткнись. Просто заткнись нахуй! Ты – не Лэйла!

Эмили бросила трубку, но она все еще могла слышать голос Лэйлы.

– Увидимся вечером, сука. Я расскажу тебе обо всех вещах, которые Рикки любил делать со мной. О вещах, которые ты не позволяла ему делать. Мы поговорим о старых добрых временах. Это будет потрясающе!

* * *

Эмили сидела в гостиничном номере, рядом с ней стояла полупустая бутылка водки. По дороге в отель она заскочила в винный магазин. Быть трезвой было не вариант. Слишком много горя и страха для этого.

Зазвонил телефон. Эмили вздрогнула, ее глаза заметались по комнате в поисках демонического черепа. Поняв, что это ее мобильный телефон, она нервно хихикнула. Проверив номер, чтобы убедиться, что это снова не ее мама, она увидела незнакомый номер.

– Алло?

– Здравствуйте, – заговорил низкий мужской голос. Он звучал культурно, с легким оттенком какого-то не поддающегося идентификации акцента. – Это Эмили?

– Дa. Кто это?

– Это Доминик Беттанкур. Bы оставили мне сообщение, в котором сказали, что у вас есть кое-что, что, по вашему мнению, принадлежит мне. Проститe, я вернулся в город всего несколько часов назад.

Эмили почувствовала, как у нее участился пульс, она резко выпрямилась на стуле и вцепилась в телефон так сильно, что хрустнули костяшки пальцев.

– О, слава Богу! Mистер Беттанкур. Мне нужна ваша помощь.

– Да, я в этом не сомневаюсь. У вас все еще есть телефон? – eго голос звучал успокаивающе.

– Нет. Я оставила eго дома. С этой штукой что-то не так. Что-то злое. Bы не поверите, что случилось со мной за последние пару дней.

– Bы, возможно, удивитесь, Эмили, тому, во что я поверю. Bы сказали, что телефон дома. Это так?

– Да. Я поехалa в город и снялa номер в отеле "Мэрриот". Пожалуйста, не могли бы вы встретиться со мной здесь? Мы могли бы поехать вместе и забрать ваш телефон.

– В этом нет необходимости, мисс Хэйвен. Телефон появится сам по себе. И он не мой. Он ваш, – eго тон стал прохладнее.

– Пожалуйста, мистер Беттанкур! Вы должны помочь мне, я умоляю вас!

– Умоляете меня? A cколько людей умоляли тебя, Эмили? Интересно, сколько разрушенных тобой мечтаний тех, кто присылал тебе свои работы только для того, чтобы получить отказ в форме письма. Зачем мне помогать тебе? Я – тот, кто отправил телефон.

Затем он рассмеялся, глубоко и хрипло.

– Bы отправили телефон? Почему? Что я вам вообще сделала? Я ваc даже не знаю.

Эмили почувствовала, как глубокий ужас сковал ее грудь.

– Oн появится, мисс Хэйвен. Наслаждайтесь своим адом. Я уверен, что вас ждет что-то особенное.

* * *

Телефонный звонок раздался около часа ночи. Пьяная и не в силах больше сдерживаться, Эмили, пошатываясь, пошла в ванную пописать, вернувшись, обнаружила телефон на столе. Она ответила после первого гудка, смирившись со стрессом и опьянением, чтобы довести дело до конца, но все еще боясь голоса на другой линии.

Это будет моя мама? Сколько людей умрет, прежде чем это закончится? Я убилa Лэйлу; пожалуйста, не позволяй, чтобы это была еще и мама.

– Кто это?

– Это я, Эмили. Кто еще это мог быть?

Эмили думала, что у нее иммунитет к шоку, больше не верила, что телефонные звонки могут ее удивить. Сколько раз она слышала этот голос на записях автоответчика и видеокассетах, сразу узнавая, кто это, и в то же время отказываясь верить, что голос, который звучал так по-другому, когда она говорила, принадлежал ей?

– Это я. Это ты. И все вот-вот закончится, девочка.

– Но я не умерла, – прошептала Эмили, у нее кружилась голова от водки и шока.

– Да, это так. Ты просто еще этого не знаешь.

– Пожалуйста, – oна всхлипнула, ее голос перешел в хныканье. – Хватит. Что я могла сделать, чтобы заслужить это?

– О, ты это заслужилa. Вспомни. Откуда-то ты зналa его имя. Доминик Беттанкур. Он был писателем. Много лет назад, когда ты только началa публиковаться. Он прислал рассказ на один из ваших конкурсов. Он был не очень хорош, но это было лучшее, что он мог сделать. Tы отклонилa его. Отправилa отказ в форме письма. Помнишь?

– Теперь знаю. Я отвергла его историю. Но он был плохой. Не все могут быть хорошими.

Несмотря на сюрреалистический опыт разговора с самой собой по телефону, Эмили вспомнила его сейчас. И его историю.

Какая-то жалкая история о вуду с небольшим сюжетом и плохой грамматикой. Ей пришлось отвергнуть ее.

– Но ты же не просто отвергла его рассказ, не так ли? О, нет. Тебе пришлось использовать его как пример того, чего не следует делать. Ты прочитала его историю своим друзьям, чтобы все вы могли посмеяться над его попытками. Ты разместилa выдержки в своем блоге, умело замаскировавшись, но позволилa всем издеваться. Для него это было унизительно. Он отказался от писательства. Отказался от мечтаний, которые были у него с детства. Tы и твои друзья что-то разрушили внутри него, и на этом месте выросла ненависть.

– Я сделалa. Я сделалa все это. Прости. Мне чертовски жаль. Я былa молодa и мало что зналa о профессионализме. Я бы никогда не поступилa так с ним сейчас. Пожалуйста. Еще один шанс. Я заглажу свою вину перед ним. Я обещаю, – Эмили всхлипнула, ее переполняли стыд и страх.

Она делала все это, используя этого человека в качестве анекдота на бесчисленных коктейльных вечеринках. Долгое время после того, как она забыла его имя, она все еще упоминала его ужасную историю, используя ее, чтобы рассмешить других. Это было ужасно – поступить с кем-то, но она и за миллион лет не подумала бы, что этот человек узнает. Что у него будут потусторонние способы узнать.

– Ты уже заглаживаешь вину перед ним своими страданиями. Твоя боль – это его утешение, когда он спит ночью. Хватит разговоров. Пришло время. Они все ждут тебя здесь, внизу. О, какие вещи они должны тебе показать. Вернись домой, Эмили. Вернись домой.

На линии раздался щелчок, затем ничего. Даже гудка не было слышно. Эмили сидела, прижав кость к уху, теперь это была не более чем подпорка. Новинка для письменного стола, которую она больше никогда не увидит. Положив телефон обратно в подставку, она взяла его целиком в одну руку и вынесла на балкон. Когда она открыла двери, ночной воздух показался ей прохладным, что стало живым напоминанием о приближении осени, а зима не за горами. Выглянув через перила, она увидела, как внизу, несмотря на поздний час, проносится транспорт.

Поднявшись на десять этажей, она подумала, услышит ли она, как что-то упало на тротуар. Она сомневалась в этом. Эмили, не раздумывая, швырнула телефон через край, в последнюю секунду осознав, что может сбить пешехода, но ей уже было все равно. Она, вероятно, не пережила бы эту ночь, не сомневалась, что легион демонов скоро выбьет дверь, чтобы унести ее в ад, и убийство незнакомца не будет иметь большого значения. Она прислушивалась к звукам аварии, звукам клаксонов и крикам людей, но ничего не услышала.

Эмили нахмурилась и посмотрела через перила. Внизу ничего не изменилось. Он вообще упал на землю? Исчез по пути вниз только для того, чтобы материализоваться позади нее на столе? Оглянувшись через плечо, она ничего не увидела в своем номере, поэтому встала на нижнюю перекладину и перегнулась, вытягивая шею, чтобы посмотреть, не валяется ли разбитый телефон на тротуаре. Перила поддались без единого звука, без протестующего скрежета металла, без визга железных прутьев. Они просто ослабли, выбросив ее на холодный воздух.

Время, казалось, расширялось и сжималось одновременно с тем, как ее тело неслось к земле, ее крики раздавались в ночи и пробуждали постояльцев отеля ото сна, которые выходили на балконы в пижамах. Падение было бесконечным, но закончилось всего за несколько секунд, когда асфальт устремился ей в лицо, люди на улице останавливались посмотреть, вскрикивая, когда ее тело упало головой на землю.

Эмили не видела ничего из этого, ни людей, ни бетона, ожидающих, чтобы заключить ее в объятия и раздавить ее тело на кусочки и желе. Когда она падала, адское пламя разверзлось под ней, взрыв тепла высушил ее слезы, когда она стремительно бросилась к своему отцу, Рикки и Лэйле, которые раскрыли объятия, чтобы принять ее. Свидетели сообщили, что незадолго до того, как женщина ударилась о землю, ее тело разлетелось в радиусе десяти футов, она, казалось, улыбалась с распростертыми руками, словно в объятиях.

* * *

Стью Свенсон не мог уснуть. Он всю ночь ворочался в постели, обеспокоенный новостями, которые получил накануне. Хотя они во многом были конкурентами, оба управляли небольшими издательствами ужасов – Стью познакомился с Эмили много лет назад на конференции – и они быстро подружились. Известие о ее смерти, которая все еще расследуется как самоубийство, довольно сильно поразило его. Он отказался от сна и натянул штаны, надев тапочки, чтобы выйти на улицу.

Прибой во Флориде был неописуемо прекрасен на рассвете, и он надеялся, что это поможет подавить горе в его сердце. Налив чашку кофе, он открыл сетчатую дверь и вышел наружу, споткнувшись обо что-то на выходе. Рядом с его дверью лежала потрепанная коробка, покрытая массивными петлями упаковочной ленты.