Текст книги "Уходи! И точка... (СИ)"
Автор книги: Ксюша Иванова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
20 глава.
Антон
Она не проснулась ни тогда, когда я вытирал ее тело влажным полотенцем, смоченным теплой водой, ни тогда, когда, постояв под струями контрастного душа, я вернулся в комнату снова. Долго не мог заставить себя уйти – сидел рядом со спящей девушкой и думал.
Как это всё невовремя! Как не к месту мои странные чувства к ней… Я о другом думать должен! И уходить пора… Но вот, едва освещаемая теплым желтым светом единственного в комнате ночника, передо мной спит, свернувшись калачиком на кровати, удивительная девушка, которая только что по-настоящему, искренне, с нескрываемой страстью отдавалась мне. Невинная девушка, почему-то выбравшая меня. И я снова, как в первый вечер нашего знакомства, не могу насмотреться на нее – такая красивая, такая чистая… И теперь уже моя. И не могу оторваться от нее! Не могу просто встать и уйти – тянусь к ней, легонько касаюсь пухлых, мною исцелованных губ, убираю со щеки выбившуюся из косы прядку волос. И снова хочу ее. Еще больше, чем до этого!
Убеждаю себя, что я не изверг какой-то там, что могу потерпеть, что ее нельзя трогать – внутри девочки рана, которую я ей нанес… Но физическое желание к ней не ослабевает – меня, как настоящего извращенца, возбуждает воспоминание о ее крови на моем члене! И чувство собственника, первобытное желание заклеймить, закрепить ее принадлежность мне, не отпускает!
Убеждаю себя, что у меня еще будет на это время, что она от меня никуда теперь не денется, и… все равно не могу уйти!
Легкий стук в дверь становится спасением. Но, прежде чем выйти, поправляю на ней одеяло, едва сдерживаясь, чтобы напоследок не отогнуть его край и не взглянуть на обнаженную девушку. Надо же, даже стук ее не разбудил! Мелькает мысль, что мог ведь и повредить ей что-то! Порвать мог! Но, вроде бы, визуально всё в порядке, впрочем, вполне возможны порывы внутренние… Ее бы к врачу. Решаю, что утром отвезу обязательно и все-таки выхожу из комнаты.
В коридоре, прислонившись спиной к стене напротив двери стоит улыбающийся Свят. Я осторожно прикрываю дверь и только потом шагаю к нему. Молча обнимаемся, жмем руки и так же молча, не сговариваясь, идем вниз в гостиную. В темноте устраиваемся в креслах возле маленького журнального столика, и он говорит:
– Да, брат, неплохо тебя девчонка зацепила – так к ней спешил, что мимо меня, в беседке тебя полночи прождавшего, пролетел и не заметил!
Обсуждать Агнию и наши с нею отношения даже со Святом я не намерен и он, конечно, правильно понимает мое молчание, тут же исправляется:
– Я пошутил, Антон. Извини!
– Глупые шутки, Свят. Но я все равно рад тебя, засранца, видеть! У меня сейчас совсем времени нет, но мы обязательно твое освобождение отметим, брат. Вот Дикого вытащу и посидим.
– Да я все понимаю! Ты че, Антон? Я ж чего ждал тебя? Хотел узнать, как пацан, какие шансы, что делать будем.
И да, конечно, я привык решать проблемы сам. И, естественно, жизнь научила принимать сложные решения, находить выход из трудных ситуаций, но слышать от друга вот эту фразу "что делать будем?" – это… приятно. Он готов разделить мои проблемы, решать их вместе со мной. И я уверен, дело не только в благодарности за то, что я сделал для его сына, для него самого, когда на суде за него свидетельствовал, когда тренировал его, когда потом, единственный, ездил к нему в тот поселок, где Свят жил на поселении. Просто он, как и я, считает мои проблемы и своими тоже. И готов на многое, чтобы их решить. И это дорогого стоит!
Рассказываю о Захаре. Как есть, не приукрашивая. Излагаю факты, а сам ужасаюсь тому, насколько хреново всё это выглядит. Некоторое время Свят молчит, обдумывая ситуацию, потом осторожно говорит:
– Антон, пойми меня правильно. Подумай. Если всё настолько плохо, как ты обрисовал, то, может, нет смысла квартиру продавать? У тебя сын есть. Ему твое жилье пригодится еще. Я знаю, знаю! Знаю, что ты сказать хочешь – я и темноте твой убийственный взгляд чувствую! Я знаю, что этот пацан для тебя значит и что ты для него сделал! Но тебе ж сказали, что шансов почти никаких! Смысл сейчас за бесценок толкать квартиру в Москве! Подожди, посмотри, как он восстанавливаться будет! Будут шансы, будет результат – продашь, а может, к тому моменту мы деньги как-нибудь по-другому найдем! Найди мне соперника, я готов выйти на ринг. Подеремся, пусть не так много поднимем, но все-таки… Просто не руби с плеча, подумай!
И я, действительно, пытаюсь думать. Пытаюсь заставить себя смоделировать ситуацию так, как ее представляет Свят. Но… почему-то перед глазами появляется та картинка, которую видел сегодня утром. Безжизненное, неподвижное тело моего парня, которым я так гордился там, на ринге, прикрытое серой больничной простынкой. И две пары глаз, меня провожающих… Глаз, полных надежды на меня одного! И потом эта девочка, Вероника… Как она шла вслед за мной к взятой напрокат машине… Как просила побыстрее найти денег, как отцу звонила и плакала, потому что он отказал… Она-то говорила, что нельзя откладывать, что нужно как можно быстрее его куда-то везти, что чем больше времени проходит после операции, тем шансов меньше! Прокручиваю это в памяти и принимаю решение, сразу же испытав облегчение. А бои… Игорь сказал, что Свят форму-то подрастерял в тюрьме, пока он ещё восстановится…
– Нет, Свят. Квартира, деньги – это пыль… Заработаем. Найдем. А парня я вытащу, чего бы мне это не стоило.
И он принимает ответ.
– Чем я могу помочь?
Хм, а ведь он и вправду может! В голову приходит замечательная идея!
– Есть один момент… Квартир я никогда не продавал. Ни ты, ни Игорь, я думаю, в этом ничего не смыслите. А слишком уж много потерять не хотелось бы. Риэлтора бы нанять, но найти нужно его еще! А вот твоя бывшая… она же юрист? Причем, успешный.
Прямо-таки чувствую его недовольство, но помощь Свят предложил сам, а значит, пусть терпит! Продолжаю:
– Попроси ее продать мою квартиру – пусть сама это сделает или наймет кого-нибудь. Только быстро.
– Хм, ну-у, я даже не знаю, где она и что с ней. И опять же, она же из Москвы вроде переехала – у меня даже координат нет! Ты ж сам рассказывал, что был вынужден в Новгороде жилье снимать, когда Макс моего Гришку обижать стал!
– Анна вернулась обратно, когда Гришка решил у меня остаться, чтобы поближе к нему быть. Причем, она поселилась не в Москве, а тут неподалеку, в поселке. Гришка тебе разве не рассказал? Он у нее живет, когда "Восток" в город переезжает. Так что, Семеныч тебе покажет, куда сходить.
– Окей. Завтра наведаюсь, – недовольно соглашается он и продолжает. – Ну, а ты тоже взял бы и жене позвонил. Лианка твоя – баба богатая. Пусть бы деньжат подкинула пока! А квартирку продашь, вернешь ей!
Бл. дь! Вспомнил на ночь глядя эту суку! У меня аж зубы скрипнули от ненависти – я ей звонить должен! Да ни за что! Хотя…
Щелчок закрывающейся наверху двери хорошо слышен нам со Святом. Мы замолкаем и, наверное, думаем об одном и том же. Это может быть либо Алик, либо Агния. И сейчас кто-то, кому не спится, и кто тихонько спускается вниз по лестнице, будет нам виден. Не сговариваясь, мы молчим и смотрим в сторону идущего.
Мои глаза привыкли к темноте, в отличие от глаз Агнии, которая ступает осторожно, держась за стену. Она проходит в сторону кухни, даже не заметив нас со Святом. И я едва сдерживаю порыв подхватиться и рвануть за ней следом. Свят встает и шепотом говорит, и я не вижу, но отчетливо слышу его улыбку:
– Пойду я спать. Завтра будем решать проблемы, – а потом добавляет, тяжело вздохнув. – Девочка зачетная. Стоящая. Тебе повезло.
Дождавшись, когда Свят поднимется и скроется за дверью одной из гостевых комнат, я встаю и иду в кухню, стараясь не напугать Агнию. И вижу ее тоненькую фигурку у окна. Стоит, руками себя обнимает, словно замерзла и, похоже, плачет! Не замечаю, как преодолеваю расстояние между нами. Обнимаю, крепко прижав к себе. Все-таки обидел, все-таки причинил ей боль! Жду обиды, истерики на худой конец!
Но она не вырывается. Наоборот, утыкается носом мне в грудь, обвивает тонкими холодными ручками за талию.
– Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? – спрашиваю, не узнавая собственного голоса – словно за пару минут неожиданно схватил ангину и охрип. Она молчит. Только горячо дышит мне куда-то в ключицу. – Агния?
– Нет, – шепчет она. – В смысле, нормально себя чувствую. Все в порядке. Просто…
Замолкает, не решаясь продолжить. И я ни хрена не понимаю, в чем дело!
– Завтра отвезу тебя в больницу. Пусть врач посмотрит, – говорю и сам себя чувствую старым мудаком, который испортил девочку и теперь выкручивается.
– Зачем? – пищит она и сильнее жмется ко мне, помимо воли моей вызывая очередной прилив похоти!
– Я мог тебя порвать внутри. Ты маленькая, узенькая, а я не знал, что ты девственница! Ты должна была сказать об этом! – подтверждая свой статус мудака, нападаю на нее – перекладываю часть вины! И сам себя тут же за это начинаю ненавидеть, но, как известно, слово – не воробей!
Только эта девочка с виду такая милая, такая беззащитная, на деле оказывается имеет острые зубки и такой же язычок!
– Я думала такому взрослому, опытному мужчине это и так, без моих слов, понятно…
Ах ты! В точку попала, маленькая зараза! Ведь, действительно, предполагал! Видел! Догадывался. Но так хотел ее, что старался не обращать внимание на собственные догадки! И что теперь скажешь? Что сделаешь теперь?
– Жалеешь теперь, девочка?
Отступаю – хочу взглянуть ей в глаза. И пофиг, что в комнате темно, я сразу пойму, почувствую, если соврать попытается! Она как-то сникает вся – плечики опускаются, глаза в пол смотрят. Конечно, жалеет! Теперь, когда болит между ног, может быть даже думает, что так каждый раз будет во время секса! Вот мудак! Но ведь мне показалось, что ей нравилось, что даже оргазм она успела поймать! Вскидывает глаза на меня.
– Ни грамма не жалею. Наоборот…
Обхватываю её талию руками и легко подсаживаю на широкий подоконник. Вот теперь её лицо на уровне моего!
– Продолжай! – командую ей, широко раздвигая ноги и становясь между ними. – Что значит "наоборот"?
Но я уже понял. Даже не из этой робкой фразы. Понял по её участившемуся вмиг дыханию, по бешеному стуку сердца, который чувствую, найдя губами пульсирующую венку на шее! "Наоборот" означает, что ей понравилось!
– Это значит, что я рада тому, что это случилось именно с тобой.
Странная фраза. Вроде бы все понятно и объяснимо, но какой-то подтекст чувствуется… Словно намекает на что-то, а на что именно я не понимаю!
– К доктору завтра поедем? – спрашиваю шепотом на ушко.
– Нет, – так же шепотом отвечает она. – У меня ничего не болит, так… немного тянет внизу живота.
– Вот! Значит, обязательно надо!
– Так было ещё до того, как ты… В общем, если я правильно понимаю, это при возбуждении у меня так бывает…
Что-о? Мы будем об этом говорить? С женой разговоры в постели были чем-то из области фантастики, а с другими я и сам не хотел… А эта невинная малышка так открыто говорит, что меня хочет! Прижимаюсь топорщащим спортивные штаны членом к тонкой ткани её шортиков. И… её руки внезапно ложатся на мои ягодицы!
– Смелая? – смеюсь, запуская руку в косу, расплетая волосы, пропуская пряди сквозь пальцы.
– Нет. Не смелая. Честная, – говорит она и тянется к моим губам.
21 глава.
Агния
– А хочешь, я расскажу, что с тобою буду делать? – спрашивает Антон, неся меня наверх на руках по лестнице, словно я совсем ничего не вешу!
Меня сам голос его приводит в трепет, заставляет ерзать от тянущего ощущения между ног, а слова, которые он произносит, просто с ума сводят! И когда там, на кухне, он говорит, какая я красивая, какая желанная, как он хочет меня, я верю и буквально пылаю в его руках! Мне жарко и стыдно, мне хочется тереться об него тем местечком между ног, прикосновение твердого бугра к которому, даёт такое приятное ощущение… Мне стыдно… Но я так безумно рада, что он ушёл из спальни потому только, что Свят позвал! Антон рассказал, что они давно не виделись, что Свят, как и я, ждал его приезда. И мне приятно до дрожи, что ОН МНЕ захотел рассказать об этом, о своём друге, как будто я ему теперь не чужая…
– Хочу, – хриплым чужим голосом выдыхаю я.
И он шепчет, преодолевая последние ступеньки:
– Раздену. Языком тебя ласкать буду. Целовать твои самые чувствительные местечки. По-настоящему сегодня нельзя больше, пока не заживет. Но, – он сдавленно хмыкает. – Раз уж ты сама хочешь, я готов доставить тебе удовольствие…
Он шутит… наверное. И эти шутки звучат пошло и очень горячо. Но мне нравится – я волнуюсь, я дрожу в предвкушении, я представляю себе все то, о чем он говорит!
Прикрывает дверь в мою спальню ногой, осторожно укладывает меня на середину кровати и продолжает, снимая штаны:
– Сам этого хочу. Ты такая красивая там, между ножек, такая юная, нежная. Мне стоит только подумать о том, что я первый, что ты ни с кем не спала, Радулов-младший сразу в бой рвется!
Я не совсем понимаю последнюю фразу. Причем здесь Алик? Зачем он сейчас о мальчике говорит! И доходит только тогда, когда Антон оголяет член, взглядом показывает на него, проводя рукой вдоль огромного "Радулова-младшего"!
– А потом, когда кончишь, возьмешь его в рот, – припечатывает он. И я, глупая, ошарашенная этим заявлением, зачем-то киваю головой! При том, что Антон вообще-то не спрашивал, а утверждал! И понимаю вдруг, что я хочу ласкать его! Хочу потрогать большой, венами перевитый, тяжело покачивающийся мужской орган! Какой он на ощупь? Гладкий? Мягкий? Единственная проблема – абсолютно не представляю себе, как и что с ним делать…
На пол пути к постели, заперев двери и зачем-то закрыв шторами окна, Антон внезапно останавливается, всматривается в меня и начинает смеяться! Осматриваю себя со всех сторон – чего это он? Что не так? Наверное, просто я глупо выгляжу?
– Ты такая испуганная, как будто я тебя насиловать собираюсь! Я шучу! Все, что сказал – это просто…
– Фантазии такие у тебя? – смеюсь вслед за ним с облегчением. – Или мечты?
– Мечты? – опускаясь на кровать рядом со мной, говорит он скептически. – Ну, минет – не так уж недосягаем был в моей жизни. Это, милая моя, предсказание! Поверь мне, ты сама захочешь всего того, о чем я тебе говорил!
И я верю ему. Потому что, пусть пока смелости и не хватает признаться, я уже хочу! Мне нравится трогать его крепкие плечи, скользить руками по мускулистым предплечьям, чертить ногтями линии вдоль спины. Мне нравится прикасаться к гладкой, упругой коже. Мне нравится вдыхать его неповторимый запах – туалетная вода, смешавшись с естественным ароматом его кожи, кажется особенной, необычной, неповторимой!
А больше всего мне нравится его нетерпение, та страсть, с которой он целует каждый кусочек моего тела! Мне нравится, как широкие ладони с чуть шершавой кожей аккуратно стаскивают мою одежду, с каким-то благоговением оглаживая кожу!
Из-под опущенных ресниц я наблюдаю за ним. Поначалу мне кажется, что Антон спокоен и просто доставляет удовольствие мне. Но потом… Потом я замечаю, что на его виске бешено бьется жилка – такого не видела раньше. А еще… Вот сейчас… Когда он приникает губами к моему соску, когда втягивает в горячую глубину рта, когда сосет… Так странно и порочно… Где-то там, чуть ниже моего бедра, я ногой чувствую пульсацию каменного члена, плотно прижатого ко мне.
Антон
Хорошее утреннее настроение быстро таяло, превращаясь в злость. После пробежки с пацанами, оставив их на Свята, решил позвонить Лиане. Откладывать не было смысла. Размышлял так – взять у нее в долг денег, потом, как только получится, продать квартиру и отдать. Но… я с трудом терпел разговоры с нею, я выходил из себя от одного упоминания ее имени! А идти на поклон, просить, унижаться перед женщиной, которую я презирал, было просто невыносимо. Только другого выхода не видел. Улучшить настроение не помогала даже мысль о том, что после звонка я смогу пойти к моей девочке и разбудить ее!
– Да, Радулов! Слушаю тебя, – деловым, притворно благожелательным тоном проговорил в трубку ее ненавистный голос.
Странным образом из памяти стерлось все хорошее, что когда-то сделало нас одной семьей. Ведь это хорошее должно было быть! Остались только воспоминания о наших скандалах, обоюдных изменах, грязи, выливаемой на меня ею в соцсетях и интервью. Но даже не это раздражало меня в наших отношениях с бывшей больше всего. Я ненавидел ее за полное безразличие к сыну. Заботу о мальчике она полностью переложила на плечи сначала няни и меня, а потом, когда её мать переехала на постоянное жительство в Москву, место первой заняла теща. Я же забирал сына к себе переодически, и, кажется, с появлением Агнии мог больше просто не отдавать его им!
– И тебе здравствуй, Лиана! – вытолкнул ее имя из себя, словно кусок грязи выплюнул.
– Ой, ты вспомнил, как меня зовут? То-то у нас с утра ливень льет, не переставая – даже погода в шоке от тебя…
С нею можно было пререкаться до бесконечности, и я уже придумал множество "ласковых" вариантов ответа, но это не входило в мои планы. Поэтому, пропустив мимо ушей ее насмешку, я прямо заявил:
– Лиана, мне срочно нужны деньги. Много денег. Я прошу их у тебя в долг до момента продажи квартиры. Продаю квартиру – возвращаю долг тебе. Дашь?
Мне казалось, там, в Мозамбике каком-нибудь или где там моя жена находится, ее сейчас хватил сердечный приступ. Вон какая потрясающая возможность представилось, чтобы поиздеваться надо мной! И я уже приготовился сцепить зубы и выслушивать их. Но на том конце трубки послышались какие-то звуки, словно кто-то звал Лиану, она приглушенно отвечала, смутно раздавался стук каблуков, грохот, гул, голоса…
– Ты меня удивил, Радулов! Не ожидала, что придешь ко мне с подобной просьбой. Придавило тебя, видно, конкретно! Я подумаю. Можешь не перезванивать, чтобы узнать ответ – сама скажу, лично. Я вылетаю в Москву. Мать сказала, что Алик сейчас у тебя. Заеду повидаться.
Она отключилась, а я, чувствуя неоправданное (ничего же не решилось!) облегчение, пошел в ванную, чтобы под холодным душем остудить разгоряченное после тренировки тело и смыть бурю, творящийся в душе.
Только под горячими струями воды один беспредел в моей голове сменил другой – картинки прошедшей ночи, как кадры умеренно развратного порнофильма, сменяли друг друга. И этот целомудренно-невинный ролик с моим участием в главной роли заводил намного круче самой безумной эротической сцены!
Потому что Агния была чистым огнём в моих руках! Она была чувственна, искрення и прекрасна! В остальное время безумная скромница, в постели она даже не пыталась скрыть свою страсть – я видел, как покрывается испариной её кожа, когда ласкал её! Видел, как приоткрытый ротик ее выталкивает стоны! Она выгибалась и извивалась подо мной… И, что удивительно, видя её оргазм, я почти взрывался сам!
Меня магнитом тянуло в её комнату! Я с трудом заставлял себя думать о чем-то другом, только не о ней! И теперь, наскоро вымывшись, обмотал бедра полотенцем и в предвкушении буквально побежал по лестнице наверх!
И надо же было практически на самом верху лестницы столкнуться буквально нос к носу с сыном!
– Папа, ты приехал! – радостно закричал Алик, будя, наверное, не только Агнию, но и половину посёлка. И я, конечно, был рад его видеть. И только противная мыслишка о том, что через пол часика я был бы рад его видеть ещё больше, не давала покоя…
22 глава.
Агния
Впервые за последние месяцы я проснулась счастливой! Несколько секунд улыбалась, глядя в потолок. Конечно, Антон уже ушел – солнышко заглядывало в окно спальни… Стоп! Алик! Ночь, проведенная вместе с его отцом… даже такая ночь! Не дает мне права забыть о своих обязанностях!
Я подхватилась с кровати… и села обратно. Мышцы внизу живота и между ног натружено ныли при каждом движении. Прислушалась к своему телу – боль была не сильной, ее вполне можно было терпеть, и она с лихвой компенсировалась воспоминаниями! От этих воспоминаний замирало сердце, а потом неслось вскачь, бешено стучась в грудную клетку! Неужели это все было на самом деле? Боже мой! Так! Нельзя сейчас думать об Антоне! Нужно очень срочно в душ, одеваться и мчаться к Алику!
Не понимая, что делаю, я доставала из шкафа то платье, то джинсы и все не могла решить, в чем будет удобнее сегодня. Настойчивое желание одеться комфортно боролось во мне с потребностью быть красивой для Антона! Но здравый смысл победил – я выбрала джинсы и футболку, сложила на кровати вместе с простым удобным, но достаточно аккуратным комплектом белья и отправилась в ванную.
Торопилась, знала, что уже почти девять, а Алик встает около восьми. Но при этом, раздевшись, не смогла удержаться – остановилась возле зеркала, рассматривая себя. На первый взгляд я была такая же, как всегда, как раньше, но в то же время в моем теле что-то неуловимо изменилось. И дело было вовсе не в припухших от его поцелуев губах, и даже не в небольшом синячке над левой грудью (непонятно откуда он взялся вообще – Антон был нежен и очень ласков со мною!). Мне казалось, глаза выдают меня с головой – в них было столько непонятного, незнакомого блеска, что казалось, стоит только посмотреть на другого человека, как он тут же догадается, о чем я думаю!
А думать я могла только о мужчине, с которым мне было хорошо сегодня. Стоя под теплыми струями в душе я вспоминала, как он ласкал, как шептал мне непристойности, как потом крепко прижимал к своему телу, когда, утомленная, расслабленная, я засыпала, впервые за долгое время ничего и никого не боясь, зная, что он меня защитит, не даст в обиду…
Вытеревшись насухо, расчесала перед зеркалом волосы, которые мыла вчера вечером, а потому оставила сухими, и, замотавшись во второе полотенце, вышла из ванны. И столкнулась буквально лицом к лицу с отцом и сыном Радуловыми, которые входили в мою спальню!
– Я же тебе говорил, что Агния никуда не уехала! – спокойно сказал Антон мальчику, радостно запищавшему и бросившемуся ко мне с объятьями.
– Агния, ты почему ушла от меня? Я проснулся, а тебя нет…
Я слышала их слова, понимала, о чем идет речь, но горло перехватило спазмом, и я боялась что-то сказать – откуда-то знала, что голос прозвучит хрипло и выдаст меня с головой! Потому что встретившись взглядом с Антоном, засмущалась до такой степени, что даже голова закружилась – не иначе как от прилива крови к щекам! Лицо загорелось и даже шея, казалось, покрылась пунцовой краской! Я же та-акое говорила ему! Бесстыжая! А он… Он со мною… Захотелось провалиться сквозь пол, сквозь землю или, на худой конец, хотя бы развернуться и убежать в ванную обратно! И только руки Алика, вцепившиеся в талию, удерживали от такого поступка.
– Алик, отпусти Агнию! Ей одеться нужно, – тихо с каким-то придыханием, словно ему тоже воздуха не хватает, произнес Антон. – Сынок, ты же, вроде бы, в моей комнате игрушку забыл? Сходи, возьми и пойдем завтракать, а Агния спустится к нам, когда оденется.
– Мы сегодня будем все вместе завтракать? – обрадовался мальчик и, получив от меня утвердительный кивок головой (дар речи ко мне еще не вернулся!), побежал за очередным игрушечным псом, которых "выгуливал" по очереди, оставляя меня с Антоном наедине.
Стоя истуканом посередине комнаты, я, как дурочка, смотрела в пол, вцепившись дрожащими руками в обернутое вокруг тела полотенце. И не понимала, почему сейчас, буквально кожей чувствуя его обжигающий взгляд, умираю от стыда, смущения и еще чего-то, уже знакомого, но еще не изученного, не понятого толком мною, и просто физически не могу поднять глаз на Антона! И когда он двинулся ко мне, крепко зажмурилась, не двигаясь с места.
И чувствовала каждой клеточкой своего тела его приближение – казалось, что волоски на руках дыбом стают, словно от статического электричества! И не смогла сдержать дрожь, когда крепкие пальцы осторожно приподняли мой подбородок. Медленно открыла глаза, встречаясь с его горящим взглядом! Карие глаза Антона сейчас казались почти черными и смотрели, не отрываясь, на мои губы! И я понимала, почему он так смотрит! И я хотела было запротестовать, сказать, что Алик сейчас вернется, что целоваться ни в коем случае нельзя, но зачем-то сделала ма-аленький шаг к нему навстречу, приоткрывая губы и напрочь забывая о том, что полотенце нужно держать!
Не заметила того, как к моим ногам упало полотенце, забыла об Алике, о стыде забыла, стоило только сильным рукам прижать меня к огромному мужскому телу, а губам впиться в мои губы! И кажется, даже повисла на нем, стараясь прижаться теснее! И думала только о том, какие у него губы твердые, но при этом нежные, какой у него вкус замечательный, какая кожа у него горячая, упругая, и как приятно сжимать там, где я сжимаю, пальцами ощущая напряжение бицепса в ответ на мое прикосновение. Лишней стала его футболка и, конечно, штаны, под которыми я уже ощущала упершийся мне в живот твердый бугор.
Я бы не смогла устоять. Да и не захотела бы. Я бы с восторгом приняла все, что он пожелал бы со мною сейчас сделать и даже, наверное, мне было бы мало… Но Антон, видимо, умел держать себя в руках гораздо лучше, а может быть, не ощущал ко мне тех эмоций, который сейчас испытывала я, потому что отстранился, нагнулся вниз, поднимая полотенце, обернул меня в него. И я уже успела расстроиться, обидеться и придумать себе, что я ему больше не интересна, как услышала:
– Девочка моя, если бы ты знала, как мне хочется послать всех, куда подальше, даже Алика, и запереться с тобой здесь, в комнате, на неделю! Или на две! – новый поцелуй, скорее успокаивающий, чем возбуждающий, коснулся моего виска. – И если бы я только мог, я бы так и сделал! А еще лучше увез бы тебя в Москву, Алика нашел бы с кем оставить. И любил бы днем и ночью. А ты… Ты согласилась бы?
Мое тело буквально кричало "да"! И, наверное, предательские глаза выдавали с головой, потому что Антон понимающе улыбался, когда я говорила:
– Нет. Ни в коему случае! Не хочу, чтобы вы, Антон Викторович, решили, что я плохо исполняю свои обязанности по отношению к ребенку!
И очень жаль, что его ответ мне не удалось дослушать до конца – за дверью раздался топот ног, видимо, Алик выбрал собаку и мчался к нам:
– Мы пересмотрим наш устный договор. Придется включить в него еще парочку обязанностей для тебя…
И он еще успел быстро коснуться моих губ, отрываясь, отходя в сторону. И потом, когда я одевалась, он стоял за дверью вместе с Аликом и ждал. А когда я вышла, завязывая резинку на косе, подал мне левую руку. Алик бесконечно что-то рассказывал, Антон отвечал ему, а я шла рядом, молчала и думала, что сейчас я – часть их семьи, что он не боится демонстрировать сыну наши отношения, что… он вот так меня и в столовую поведет? И Свят, и мальчишки, и Людмила Ивановна, и даже Семеныч узнают, что…
– Антон! – позвала тихонько уже у самого порога, когда Алик вырвался вперед.
Он обернулся.
– Что, малышка?
Это так интимно, так нежно прозвучало, что меня буквально волной любви и благодарности к нему захлестнуло – мне была нужна ласка от него, и он ее давал! Мне нужно было ощущение заботы, участия ко мне – и он беспокоился, заботился, переживал! И я ему нужна! А он такой потрясающий, такой замечательный, такой…
– Антон… – как леденец перекатывала на языке его имя, наслаждалась самими звуками, пробовала его на вкус. – Я…
– Еще раз услышу от тебя вот это твое "А-антон", и придется обратно в спальню вернутся, – пошутил он. А-а-а, хотя, нет! Наверное, не пошутил! Во всяком случае взгляд был серьезен, и вертикальная складочка между черных бровей только подчеркивала отсутствие шутки в его словах!
А мне совершенно не хотелось его расстраивать или раздражать!
– Прости! Я не буду больше! Я просто хотела сказать… – затараторила, заглядывая сбоку в глаза, но он не дал договорить, перебил, захохотав.
– Агния! Ты что! Я ж пошутил! Мне о-очень нравится, как ты с придыханием, со страстью мое имя произносишь! Очень! Это я к тому, что на меня мое имя в твоем исполнении, как красная тряпка на быка, действует! Но я буду очень стараться держать себя в руках!
– Ан… То есть, я хотела сказать, что не нужно, наверное, меня за руку держать! Мальчишки же увидят, Свят, Людмила Ивановна, в конце концов! – руку все-таки вырвала и, чуть опередив его, вышла на крыльцо.
Только он почему-то за мной не пошел. Может быть, передумал идти завтракать – но Алик-то уже к столовой подбегал! Обернулась, приоткрыв по инерции закрывающуюся входную дверь. Антон стоял буквально на входе и его вид мне не понравился! Он явно злился!
– Что случилось? – робко пролепетала я.
– Давай сразу определимся. Если для тебя наши отношения неприемлемы, если ты хочешь просто хорошо покувыркаться со мной ночью, то я отказываться не буду – без проблем, оставим в тайне, будем на людях избегать друг друга. Я понимаю, ты – молодая, красивая девушка, возможно, я не совсем подхожу тебе…
– Нет!
– …Возможно так просто с твоей стороны получилось – ночь, мужик, неожиданно захотелось секса…
– Да нет же, Антон!
– …Возможно, завтра ты и не вспомнишь о каком-то старике, который…
Он совершенно не слушал меня! И продолжал-продолжал говорить гадости! Но я отчетливо слышала в его словах обиду! И понимала только одно – то, что он хочет показать всем, что мы вместе! Что для него это важно! Ну, а мне-то другого и не нужно было! Не придумав ничего лучше, чтобы закрыть ему рот, я распахнула входную дверь, шагнула обратно в дом, прижалась к нему, обнимая за талию и поцеловала.
И время остановилось снова. И снова исчезли звуки в окружающем мире. И только, словно издалека, со стороны столовой доносились свист, улюлюканье и восторженные крики мальчишек…
Что-то ем, не замечая ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Отвечаю на вопросы улыбающегося Свята, не зная даже попадаю ли в тему или нет, но больше просто слушаю их разговор с Антоном, не слыша ни единого слова! Мучает мысль, что в таком рассеянном состоянии я за Аликом смотреть не смогу! Но Антон зачем-то продлевает мою блаженную агонию – поручает поиграть с сыном самым младшим своим подопечным и они, довольные отменой тренировки, а может, доверием, оказанным Великим Буддой, как без всякой насмешки называют дети Антона, убегают.
Вот чего я сегодня такая пришибленная? Вот что со мной такое происходит? Ну, подумаешь, провела ночь с мужчиной! У каждой девушки рано или поздно такое случалось! Вот Вероника еще года три назад рассказывала о своем первом разе и особенных каких-то восторгов не испытывала! А я сижу сейчас в двадцати сантиметрах от него и сосредоточиться не могу! Мысли в кучу собрать не получается!
