Текст книги "Идеальный блеф (СИ)"
Автор книги: Ксения Мартьянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
– Правда?
– Какие бы отношения между нами ни были, – продолжила Меган, теперь уже смотря сестре в глаза, – я хочу, чтобы мы закончили тот разговор, который начали.
– Хорошо, – кивнула Анжела, прислоняясь к более или менее приличной тумбе, – что ты хочешь знать?
Меган хотела открыть рот, для того, чтобы задать свой вопрос, но он словно онемел, отказываясь слушаться её и произносить какие-либо звуки. «Ну же, Меган, ради Бога, возьми себя в руки…».
– Ты в порядке? – услышала она обеспокоенный голос, который смог удивить её и даже поставить в тупик. Анжела всего через несколько секунд оказалась рядом с Меган и робко, словно сомневаясь в правильности своего поступка, обхватила её руки, стараясь поддержать. Они были практически одного роста, поэтому Меган хорошо видела её глаза напротив: такие же голубые, как и у неё. Это было удивительным совпадением.
– Я в норме, – тихо сказала она, и тогда Анжела резко убрала руки и отступила в сторону, словно боялась что-то сделать не так. Господи, что с ней произошло? Где та властная эгоистичная стерва, которая постоянно её задевала? Где та рыжая бестия, какой она всегда была для окружающих?
Её сестра сложила руки на груди и опустила взгляд вниз.
– Так о чем ты хотела спросить?
Её поза напомнила Меган детство. Когда Анжела чего-то боялась или чувствовала себя в чем-то виноватой, она всегда стояла именно так.
– Ты помнишь ту девочку, которой была? – внезапно прошептала она, сама удивляясь тому, что говорит. – Ту, что любила шоколадную пасту и лимонное мороженое, – Анжела вздрогнула, но Меган это не остановило. – Мы ведь были практически неразлучны. Семьями ходили в походы, жгли костры, рыбачили, – она печально улыбнулась, вспоминая те времена, – спали в палатках.
– Меган…
– Я отлично помню, как дядя Льюис любил устраивать барбекю. Тогда все соседи завидовали его секретному ингредиенту, который придавал его мясу такой отменный вкус, – она улыбнулась шире, чувствуя, что воспоминания вызывают у неё дрожь. – Все восхищались его едой, а мы как обычно дурачились, предпочитая портить любимый газон твоей мамы и рвать её розы, которые она выращивала с таким трепетом.
Меган не смогла не заметить, как её слова подействовали на Анжелу, потому что она прикрыла глаза, по всей видимости, пытаясь совладать с собственными эмоциями.
– А ты помнишь, как однажды мы разукрасили лица родителей строительной краской, которую обнаружили у папы в багажнике? – ей глаза накрыла легкая пелена. – Нам тогда было всего по восемь, но я прекрасно помню, как сильно нам досталось.
– Они почти неделю не могли её смыть, – внезапно произнесла её сестра, по щекам которой уже скатывались слезы.
Их взгляды встретились.
– Мы тогда думали, что они раскрасят нас в ответ, – добавила Меган.
– И боялись засыпать по ночам, – Анжела уже плакала, не в силах сдерживать соленые слезы, а её глаза выражали такую сильную боль, которая способна не щадя разорвать человека на кусочки. – Алекс не изменял тебе, Меган, Господи, прошу, прости меня! – она выпалила это на одном дыхании, дрожащими руками прислонив кулачок ко рту.
Меган тут же замерла, не в состоянии поверить в то, что только что услышала. Её дыхание перехватило, а сил хватило лишь на то, чтобы удержать свои колени в прямом положении.
– Что ты сказала?
– Мне так жаль… я была такой дурой…
– Анжела, – она пыталась говорить тверже, все ещё не веря в то, что это ей не послышалось, – о чем ты говоришь?
Она старалась успокоиться, то прикрывая глаза, то вновь открывая, но слезы все равно струились по её лицу.
– Между нами ничего не было, – повторила она, – в выпускной вечер мы с Алексом не переспали.
– Нет, – она вертела головой, стараясь собрать все кусочки пазла воедино. – Нет, этого просто не может быть, – она приложила ладонь ко лбу и закрыла глаза, пытаясь детально вспомнить тот день.
– Меган…
– Я видела вас! – прикрикнула она. – Вы… – её руки сжались в кулаки, но она сделала несколько ритмичных вдохов, и продолжила уже чуть спокойнее. – Я бы никогда не ошиблась.
– Ты не ошиблась, – срывающимся голосом сказала Анжела, а затем подошла к ней ближе. – Позволь мне все тебе объяснить, Мегс. Все на самом деле совсем не так, как ты думаешь.
– А как? – еле слышно спросила она, не веря в то, что это действительно с ней происходит. – Как все на самом деле?
– Я специально подстроила все так, чтобы ты увидела нас, – её сестра шмыгнула носом, отводя взгляд в сторону. – Затащила Алекса в подсобку, а потом сделала все для того, чтобы ты подумала, что он изменил тебе.
– Но я не понимаю… Алекс, он…
– … ничего не знал, – твердо сказала она. – Я подсыпала ему в бокал наркотик, и когда он стал вполне податливым и совершенно ничего не соображал, отвела его вниз. Я не думаю, что он вообще помнит о том, что случилось на вечере.
– Господи… – она обессилено опустилась на стул, проводя дрожащей рукой по волосам.
– Я сняла с него рубашку и забралась на стол. Он просто отрубался на ходу, и в какой-то момент я даже испугалась, что с ним может что-то случится.
– Но он не был похож на сонного…
– Я ввела ему ещё какую-то гадость, не знаю, – она замотала головой, – мне дал её Стью и сказал, что действие будет практически, как у адреналина. В общем, человек энергичен, но совершенно ничего не понимает.
– Почему? – только и смогла произнести она. – Зачем тебе это было нужно?
– Я завидовала тебе, – по её щекам полились слезы, а Меган отвернулась, с болью закрывая глаза, чтобы вот-вот не заплакать. – Ты встречалась с самым лучшим парнем в школе, а я… я просто злилась… Боже, Меган, клянусь тебе, если бы я только могла вернуть все назад, я бы никогда так не поступила…
– Я столько лет думала, что Алекс меня предал… – прошептала она. – Я разбила его сердце… сломала свою жизнь… и все лишь потому, что ты мне завидовала?...
– Прости меня…
– Я не могу, – она завертела головой, чувствуя, что повторно пережила одно и то же предательство. Ей казалось, что она снова вернулась в свое прошлое, но только на этот раз боль, которую она испытала, была в стократ сильнее, мощнее и била так, что не оставляла после себя ни единого осколка.
– Меган, прошу…
– Лучше бы ты просто любила его... мне было бы в тысячу раз легче принять то, что моя сестра влюбилась в моего парня.
– Меган…
– Скажи, он хотя бы нравился тебе? Ты хотя бы раз хотела поцеловать его?...
Анжела лишь качала головой, ловя ртом воздух, но так абсолютно ничего и не сказала. Меган нервно усмехнулась, итак понимая все без слов, а затем медленно поднялась со стула и направилась к выходу, ощущая, что сейчас ей как никогда нужен свежий воздух.
– Меган, пожалуйста…
Она остановилась, когда её рука потянулась к дверной ручке, а затем опустила вторую руку в карман и достала ключ, который со звоном положила ей на тумбу.
– Папа хотел, чтобы ты пожила в его квартире в центре города какое-то время. Пока не устроишься на работу и не снимешь себе собственное жилье, – её голос звучал отстраненно.
– Спасибо. Большое тебе спасибо…
– Это не от меня, – резко бросила она. – Я делаю это лишь потому, что для моего отца важна память о брате, а ты его дочь, а значит и его кровь. Нас с тобой больше ничего не связывает, – тихо сказала она.
– Меган, но наши воспоминания…
– Они имеют свойство стираться со временем, – выдохнула она, при этом благодаря Бога за то, что стоит к ней спиной. – Все эти годы мы жили друг без друга, сможем и теперь.
– Меган…
– Надеюсь, что деньги на такси у тебя есть, – только и сказала она, после чего резко распахнула дверь и практически выбежала в ночную темноту. Лишь теперь, когда её никто не видел, она могла позволить своему сердцу болезненно сжаться, душе завыть, а слезам, наконец, с силой вырваться наружу.
***
Алекс стоял на причале и смотрел на проплывающие мимо яхты и снующие вдалеке катера. Они казались ему такими умиротворенными, словно вся их печаль и грусть навсегда была погребена на дне океана. Они помогали и ему, забирая все его проблемы и унося далеко-далеко, прочь от этого мира. Если бы он только знал, что рассказывать правду будет так больно, то, наверное, придумал бы другой способ, как вернуть своему отцу душевный покой. Хотя… разве такой способ был?
– Тебе никогда не говорили, что много думать бывает слишком вредно?
Алекс улыбнулся, опуская свой взгляд вниз.
– Твоя мама не устает это повторять.
– Верно, – усмехнулся Макс, облокачиваясь о перила, – и она чертовски права.
– Как ты узнал, что я здесь?
– Дженнифер позвонила.
– Ну да, как я сразу не догадался, – его улыбка стала шире.
– Моя сестра – мать Тереза.
– И это мягко сказано.
Они оба коротко рассмеялись, после чего обратили свои взоры вдаль, наблюдая за тем, как солнце начинает постепенно уходить за горизонт.
– Твой отец оправится, – неожиданно сказал Макс, – ему просто нужно время.
– Я знаю, – прошептал Алекс, – я не волнуюсь за него, пока рядом мама. – Макс кивнул, и Алекс внезапно перевел взгляд на друга. – Как Стенли?
Он заметил, как жилки Макса на лице мгновенно напряглись, и его друг склонил голову вниз, по всей видимости, снова начав сражаться со своим внутренним чудовищем.
– Врачи говорят, что ингаляции и кислородотерапии могли бы продлить его жизнь ещё как минимум лет на пять, но он наотрез отказывается прибегать к любым методам лечения. Его состояние с каждым днем ухудшается все сильнее и, если честно, я боюсь делать какие-либо прогнозы.
– Неужели вы не можете заставить его?
Макс отрицательно покачал головой.
– Ал, он согласился пойти к врачу лишь спустя почти два месяца, и то только потому, что Джен каждый день слезно его об этом умоляла. На большее он не пойдет. Даже ради неё.
Алекс немного помолчал, смотря, как по воде расползается ярко красное отражение солнца.
– Как можно ничего не делать, зная, что жить осталось так мало?
– Он сказал, что такая жизнь для него хуже смерти, – еле слышно отозвался Макс. – Я не знаю, но иногда мне кажется, что я могу его понять.
– Наверное, я тоже, – задумчиво произнес Алекс, рассуждая о том, что в некотором смысле они со Стенли в чем-то похожи. Да, у них были совершенно разные истории с совершенно разными концами. Да, они кардинально отличались друг от друга своими стремлениями, желаниями и мечтами. Да, их разъединяла противоположность поступков и мыслей, но одно все же делало их единым целым – чувство вины за причиненную близким людям боль.
И этого у них было не отнять.
– Нет.
– Что? – Алекс поднял голову.
– Ты не такой, как он. – Алекс вопросительно поднял свои брови вверх, удивляясь тому, как его друг порой умел читать мысли. Наверное, отчасти, этому он научился у Сары.
– Брось, у тебя на лице было написано, что ты пытался прировнять свои случайные ошибки к его намеренным проступкам.
– Макс, я не…
– Стенли долгими годами причинял боль нашей семье, – не слушая его, начал он. – Он прекрасно осознавал, что делает, но продолжал напиваться до беспамятства и швырять меня в стену при любом удобном случае. Да, может быть, он на самом деле раскаивается в том, что был таким, но это не меняет того факта, что он конченный ублюдок. – Макс повернулся к Алексу. – А ты не такой. И я знаю, что таким никогда не будешь.
Алекс улыбнулся.
– Очень странно, что именно ты меня этим успокаиваешь, а не наоборот.
Уголки губ его друга тоже приподнялись.
– Благодаря Саре я понял, что мы сами выбираем, кем хотим быть. И я свой выбор уже сделал.
Алекс очень долго смотрел на воду, замечая, что солнце практически скрылось за горизонтом, оставляя после себя лишь небольшие отголоски ярких красок, а затем перевел свой взгляд на пальцы своих рук, которые были сцеплены в замок.
– И этот выбор был правильным? – неожиданно спросил он, где-то в глубине души не зная, какой именно ответ хотел услышать.
– Этот выбор сделал меня счастливым, – немедля сказал Макс. – И я ни о чем не жалею.
– А Сара? – произнес Алекс. – Как она смогла с этим жить?
– Она и не смогла, – внезапно произнес Макс, заставляя его замереть. – По ночам её до сих пор мучают кошмары, и она все ещё боится той жизни, которая у нас есть. Только теперь, когда она начинает сомневаться или плакать, я всегда прижимаю её к себе, и она засыпает уже не одна. Она приходит в танцевальный класс и начинает понимать, почему сделала именно такой выбор. А теперь, когда мы вместе подарили жизнь еще кому-то, она осознала, что вся та боль, которую она испытала, была нужна для того, чтобы научиться ценить счастье.
– Хорошо, когда ты не разбивал сердце той, в ком был весь твой смысл, – прошептал он. – Жизнь сразу становится проще, верно?
– Возможно, – кивнул он. – Но по большей части мы сами все усложняем.
– Не думаю, что я мог бы сделать все это проще, – Алекс сжал пальцы в кулаки, а затем снова разжал их, не сводя своего взгляда с уходящего солнца. – Все уже слишком сложно для того, чтобы пытаться. И даже если бы я попробовал, кто дал бы мне гарантии, что я снова не повторю тех же ошибок?
– Для того, чтобы их повторить, нужно о них узнать, – Макс повернулся к другу всем телом, упираясь локтем о деревянный материал причала. – За все это время, вы хотя бы один раз поговорили? Попытались разобраться в том, что произошло? Ведь каждый из вас думает своё, и ни один не понимает другого. Вы просто не пытаетесь сказать друг другу правду. А это самая большая ошибка, которую мы совершаем.
– Мы пытались, – честно ответил Алекс. – Правда, пытались. Но нам постоянно что-то мешало, понимаешь? – он посмотрел Максу в глаза. – Словно это был какой-то знак. Словно все вокруг так и кричало о том, что нам не суждено быть вместе, и что не стоит ворошить наше болезненное прошлое.
– С каких пор ты начал верить в подобную чушь? – Когда Алекс попытался ответить, Макс жестом его остановил. – Ладно, не важно, давай просто забудем об этих чертовых знаках, хорошо? Я просто хочу, чтобы ты понял, что если уж кому-то и суждено быть вместе, то это вам. Вы слишком через многое прошли, чтобы за пару минут просто взять и сломать все, что так долго вас связывало. И из-за чего? Из-за того, что ты просто боишься совершить ошибку?
– Я боюсь, что рядом со мной она не будет в безопасности, – Алекс выпрямился. – Фил на свободе и я не знаю, что ещё он захочет выкинуть. Пока она вдали от меня, ей ничто не угрожает.
– Нет, ты не прав, друг, – встрепенулся Макс, – потому что если вдруг Монтгомери захочет добраться до тебя, он сделает это именно через Меган. И ему будет не важно, отдалил ли ты её от себя или же наоборот, он просто знает, что ты любишь её и что она готова ради тебя на очень многое, и этого ему будет вполне достаточно.
– Но пока я рядом, вероятность того, что он может причинить ей вред, намного выше.
– Но если ты будешь рядом, то сможешь её защитить, – спокойно ответил он. – А если оттолкнешь от себя, она станет для него слишком легкой добычей.
– Черт, – Алекс ударил кулаками по перилам и опустил свою голову вниз. – Этот сукин-сын все время был так близко! Все время находился прямо у меня под носом, а я даже ничего не подозревал. Если бы я просто был внимательнее…
– Я думаю, что винить себя в том, что ты оказался обманутым самим Доном мафиозного клана, просто глупо, Алекс. Много лет никто даже не подозревал, кто стоит за всем этим. Полиция не знала ни имен, ни истории целого поколения этой семьи. Монтгомери и его ближайшее окружение были для всех неуловимой тенью, и то, что теперь ему удалось незаметно скрыться, лишь доказывает то, что этот человек очень умен и очень изворотлив.
– Именно поэтому я боюсь, что он все ещё может быть угрозой для жизни Меган. И боюсь, что он может сделать моей семье ещё больнее.
– Не сделает, – Алекс ощутил, как на его плечо легла крепкая ладонь. – Потому что рядом с ними будешь ты.
– Я не герой, – усмехнулся он.
– Ты сын героя, – просто ответил Макс, а затем позволил своей руке скользнуть вниз. – И ты не представляешь, как многое можешь.
– Я просто хочу, чтобы моим близким ничего не угрожало, Макс. Просто хочу, чтобы они чувствовали себя, как за каменной стеной.
– Знаешь, откуда идет это чувство? Когда ты понимаешь, что ты в безопасности? – Макс поднял руку, которая тут же легла на левую сторону его груди. – Отсюда. Мы не боимся, когда рядом с нами те, кого мы любим...
– … и когда мы рядом с теми, в ком вся наша жизнь, – закончил он.
– С этими словами не поспоришь, верно? – осторожно спросил Макс, засовывая руки в карманы брюк.
– С твоей мамой-то точно, – тепло улыбнулся Алекс, и они медленно направились прочь от причала.
***
– Как он? – Алекс осторожно вошел в квартиру, и Луиза не спеша закрыла за ним дверь.
– Сидит у себя в комнате и молча смотрит в окно, – тихо произнесла она, сильнее закутываясь в свою теплую кофту. – С утра ни крошки в рот не взял.
– Мам, – Алекс медленно подошел к женщине и нежно обнял её за плечи. – Тебе нужно поспать, хорошо? Я побуду с отцом.
– Спасибо, милый, – улыбнулась она, поправляя воротник его рубашки, – но я не усну, пока Чарльз не съест хотя бы кусочек хлеба.
– Эй, – он нежно обхватил её лицо своими ладонями и заглянул в её печальные, тусклые от боли глаза. – Тебе и правда нужно поспать, – ласково начал он. – И я не шучу. Ты бледная и просто валишься с ног. Ты сама кушала хоть что-нибудь?
– Да, конечно, я ела.
Он покачал головой, а затем подошел к холодильнику и достал оттуда миску с овощным салатом, которую тут же поставил на стол. Алекс потянулся на верхнюю полку за столовыми приборами и аккуратно вытащил из печки свежую лепешку, которую, по всей видимости, мама пекла ещё до того, как обо всем узнала. Он взял Луизу за руки и аккуратно усадил на стул.
– Алекс, я же сказала, что ела…
– Я тоже умею читать по глазам, мам, – сказал он, накладывая ей в тарелку салат и отламывая кусок ещё теплого хлеба. Он протянул ей вилку, а затем поймал её взгляд. – Пожалуйста, просто поешь.
Она устало вздохнула.
– Я не хочу отходить от него. Я нужна Чарльзу.
– Нужна, мама, конечно же, нужна. Но только здоровая и полная сил, – уже строже сказал он. – Поэтому прошу тебя, съешь салат. Я не хочу терять вас обоих, – неожиданно произнес он, чувствуя, что эти слова исходили из самых глубин его сердца. Ему даже показалось, что его мама вздрогнула, но тут же отвернулась и взяла из его рук вилку.
– Я люблю тебя, – он облегченно выдохнул, целуя её в волосы, и ощутил, как она положила свою ладонь на его руку и тихонько её сжала. Этот жест был для него ценнее любых слов.
Алекс медленно подошел к подножию лестницы и начал так же не спеша подниматься наверх, ощущая, какими тяжелыми стали его шаги. Ещё никогда в жизни он не направлялся к двери в отцовский кабинет с таким израненным и ноющим сердцем. Что он скажет ему? Чем сможет успокоить? Он не знал, какие слова можно было подобрать в такой ситуации, и какие из них не причинили бы ему ещё большую боль. Разве можно было вот так вот просто облегчить страдания человека, которому только что со всей силой наступили на горло, разбили сердце и уничтожили последние крупицы надежды, которая до сих пор ещё согревала его ледяную исколотую иглами душу?
Как он сумеет помочь своему отцу?...
Алекс осторожно толкнул дверь, которая, к его величайшему удивлению, отворилась без единого скрипа, а затем прошел внутрь. Ему на глаза попался тот самый стенд с наградами и оружием, но он быстро отвернулся, направив свой взгляд в сторону окна.
Чарльз Миллер сидел в инвалидной коляске и смотрел в окно, куда-то вдаль. Он сидел настолько неподвижно, что был похож на застывшую статую, которая замерла, создавая очередное произведение искусства. Алекс сделал шаг вперед, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее, а затем тоже обратил свой взор наружу, наблюдая за тем, как небо начинают усыпать маленькие яркие звезды.
– Ты оставил её, не так ли? – внезапно произнес Чарльз, не поворачивая своей головы. Его отец уже не был тем безжалостным полицейским, который в погоне за очередной мразью не боялся получить пулю в грудь, но его лицо до сих пор выражало прежнюю жесткость, и Алекс относился к нему точно так же, как и много лет назад.
– Я хочу, чтобы она была в безопасности, – сказал он еле слышно, засовывая руки в карманы джинсов.
Ему показалось, что он уловил смешок.
– Когда я был в твоем возрасте, я тоже думал, что чем дальше я буду от своей семьи, тем меньшей опасности смогу их подвергнуть.
– И что же?
– Все наши суждения со временем меняются, – твердо сказал Чарльз. – Мы понимаем, что были не теми, не с теми и верили не тем.
– Отец…
– Я очень давно осознал, что жизнь всегда будет причинять нам невыносимую боль. Мы всегда будем чувствовать, как сжимается наше сердце, и будем заставлять сердца других людей сжиматься точно так же. Люди всегда будут делать друг другу больно. Рушить доверие. Убивать мечты. Перечеркивать прошлое. И это не изменится никогда, – он сделал небольшую паузу, а затем медленно повернулся к сыну, заглядывая ему прямо в глаза. – Но одно будет меняться постоянно, Алекс. Мы. Боль делает из нас тех, кем мы должны быть. Она заставляет понять, как мало времени нам отпущено и как ценны те мгновения, которые мы имеем.
Алекс отвел свои глаза, не сумев выдерживать такого давящего взгляда, каким мог смотреть только его отец. Только сам Кулак города.
– Я уже увидел в твоих глазах все, что хотел, – продолжал Чарльз, даже не думая смягчать свой тон. – И теперь, разглядев в них такие сильные чувства, я просто не понимаю, как у тебя хватило сил вычеркнуть её из своей жизни.
Он с болью прикрыл глаза, в который раз убеждаясь в том, что лишь один человек на свете мог заставить его так сильно сомневаться в собственном выборе, но все-таки не сдался.
– Она не заслуживает такой жизни.
– Какого черта ты решаешь за неё, Алекс?!
– Я не хочу, чтобы она жила в страхе! – не выдержал он и развернулся к отцу. – Фил никогда не остановится, и ты прекрасно знаешь об этом! Теперь, когда нам удалось обвести его вокруг пальца, он станет лишь ещё злее, и кто знает, что он сделает тогда? Что придумает, чтобы отомстить? Я не могу рисковать её жизнью. Просто не хочу.
– В нашей семье ей ничего не будет угрожать, – строго сказал он.
– Это ты так думаешь, – уже спокойнее ответил он. – Но я не смогу быть рядом с ней каждую минуту, не смогу защищать её постоянно, – он немного помолчал, сжимая свои пальцы в кулаки. – Я видел его бешеные глаза, перед тем, как он сбежал. Видел тот огонь, который в нем горел. Он никогда не оставит все, как есть.
– Эта девочка прошла из-за нашей семьи через чертов ад, – неожиданно сказал Чарльз, подъезжая ближе к сыну. – Она простила тебе твои ошибки. Снова доверила свое сердце. Изменила тебя. Разве после всего этого она не заслуживает хотя бы того, чтобы самой принять решение?
– Мама его приняла, – резко сказал Алекс, сильнее сжимая пальцы. – И что за жизнь у неё была? – Он видел, как его отец отшатнулся, словно его ударили, но уже не смог остановиться. – Я не хочу, чтобы Меган дрожащими руками поднимала трубку телефона, не хочу, чтобы она постоянно боялась, что где-то за углом её может кто-то поджидать. Я не готов снова заставлять её страдать.
– В том, что у нас была такая жизнь, виноват только я, – его голос был тверд, но в то же время, будто бы дрожал. – Ты можешь сделать свой выбор.
– Как?! – внезапно закричал он. – Как я могу его сделать, если я так сильно похож на тебя?! Ты всю жизнь ждал от меня чего-то невероятного! Никогда не понимал мое занятие архитектурой, и лишь изо дня в день твердил «Алекс, настоящие мужчины должны держать в руках оружие, а не карандаш», но тебя никогда не волновало, чего хочу я! Тогда, сейчас и всегда ты лишь хотел, чтобы я пошел по твоим стопам!
– Но ты не хочешь по ним идти?
– Нет! – его эмоции уже были ему не подконтрольны. – Я не хочу такую жизнь! Не хочу, чтобы мои близкие плакали ночами и постоянно оглядывались по сторонам средь бела дня! Господи, я просто не хочу чувствовать себя виноватым, – развел он руками. – Не хочу сам бояться того, что могу их потерять. Я просто хочу видеть на их лицах улыбки, – эти слова он произнес уже тише, – хочу чувствовать, что все хорошо и что та, опасная жизнь, осталась где-то далеко позади.
Алекс замолчал, и в воздухе сразу же повисла давящая тишина, во время которой оба, по всей видимости, пытались осознать слова друг друга. Его уже вовсю начинали разрывать чертовы сомнения, но существующие внутри него демоны до сих пор мешали ему сделать тот выбор, к которому было склонно его сердце. Прошлое всегда держит тебя до самого конца.
– Я всегда думал, что ты просто бунтуешь, – внезапно нарушил молчание Чарльз, и это заставило Алекса вернуться в реальность. – Ты никогда не говорил мне, что все намного глубже.
Его губы тронула печальная улыбка.
– Просто ты никогда не спрашивал.
– Но сейчас спрашиваю, – он сделал усилие, чтобы подняться, и оперся на протез, держась другой рукой за стену. – Чего ты хочешь?
Алекс поймал его наполненные болью глаза, но не смог отвести взгляда, хоть и чувствовал, что каждая секунда дается ему очень тяжело.
– Другой жизни, – тихо ответил он, а затем ощутил, как рука отца легла ему на плечо.
– Так чего же ты ждешь?
– Но ты…
– Я всегда поддерживал тебя во всем, что ты делал. Так было раньше и так будет до самой моей смерти. Мне плевать на то, что именно ты каждый день держишь в своих руках: карандаш или же пистолет. Я научил тебя быть мужчиной, который сможет постоять за тех, кого любит. Ты вырос моей гордостью. Большего я не смею и желать.
– Ты никогда не говорил мне об этом, – сглатывая, произнес он.
– Просто ты никогда не спрашивал, – так же печально улыбнулся он.
– Выходит, мы просто оба совершили ошибку, когда не поговорили о том, что нас мучило.
– Выходит, что так, – тихо ответил он.
– Прости меня, – Алекс прижался к отцу и почувствовал, как тот похлопал его по спине.
– Это я должен извиняться, Алекс. За всю ту боль, что причинил вам с мамой.
– Я сказал это не подумав, – попытался оправдаться Алекс.
– И именно поэтому твои слова самые правдивые, – ответил Чарльз, отстраняясь от сына. – Я хочу, чтобы ты знал, что я очень сильно жалею обо всем, что делал в прошлом. Но я смогу жить с этой мукой, потому что заслужил её. Единственное, чего я никогда не смогу пережить, это если позволю тебе пойти моей дорогой. Не совершай моих ошибок. Выбери другой путь.
– Но это внутри меня…
– Оно всегда будет тебя мучить, – без тени обмана сказал Чарльз. – Но рядом с тобой будет та, которая сможет заставить твою боль утихнуть. Один раз я чуть не потерял твою маму. Чуть не потерял тебя. Но я благодарен Богу за то, что он остановил меня прежде, чем я смог бы совершить непоправимое. Это открыло мне глаза на очень многие вещи, и я осознал, что всегда, при любых обстоятельствах, нужно бороться за то, что тебе дорого. И я хочу, чтобы ты спросил себя, – он немного помолчал, ловя его взгляд, – готов ли ты снова её потерять?
– В ней моя жизнь, – твердо сказал он, чувствуя, что одна лишь мысль об этом причиняет ему нестерпимую боль. – Без неё мне кажется, что я просто перестаю дышать.
– Так борись за то, чтобы дышать, – чуть громче сказал его отец. – Борись за то, чтобы жить.
– Потому что иного пути нет?
– Потому что он есть, – резко сказал Чарльз. – И я хочу, чтобы ты знал, что каждое решение это лишь начало пути, каким бы он ни был. И если ты выберешь борьбу, будь готов к тому, что бороться придется без остановки. Особенно, когда тебя попытаются сломать.
Алекс долго смотрел на человека, которого так сильно любил, и слова которого всегда заставляли его задуматься, но сейчас, впервые в жизни он чувствовал, что его не терзали сомнения. Впервые в жизни он был уверен в правильности своего выбора. Его губы тронула легкая, решительная улыбка и он уже точно знал, что будет делать.
– Кажется, я готов рискнуть.
Глава 21
– Милая, поставь эти коробки, я думаю, что мужчины сами со всем справятся!
– Твоя мама права, – сказал подлетевший к ней Адам, который тут же освободил её руки. – Здесь достаточно мужской силы. А ты недавно вышла из больницы.
– Эй, – Меган уперла руки в боки, – я прекрасно себя чувствую! Тем более, что прошло уже две недели с тех пор, как я заработала несколько незначительных царапин!
– Врач сказал, что тебе нельзя поднимать тяжести ещё примерно пару месяцев, – заявил Дилан, взгромождая огромный ящик на стол. – Перестань упрямиться, если не хочешь проблем со здоровьем.
– Но я не могу сидеть сложа руки, – сказала она, понимая, что все её попытки бессмысленны и опускаясь на стул рядом с Сарой.
– Я тоже, – сказала её подруга, – но Макс не разрешает мне даже стоять, не говоря уже о том, чтобы чем-нибудь здесь помогать.
– Потому что мы справимся, – сказал он, целуя жену в волосы, а затем возвращаясь к сборке стола.
– И вот так всегда, – улыбнулась она.
– Я позвонила электрикам, они придут завтра утром, чтобы наладить в этом помещении свет. Затем я вплотную займусь обстановкой, – Дженнифер вошла так быстро, что чуть не сбила Дилана, выходившего на улицу. За эти несколько коротких мгновений она успела разозлиться и стрельнуть в него своим коронным «я тебя ненавижу», а Дилан лишь мило улыбнулся и театрально поклонился. – Почему твой чокнутый братец вечно болтается у меня под ногами? – обратилась она к Саре, когда Дилан скрылся за дверью.
– Он любит быть в центре внимания, – улыбнулась подруга. – Это неотъемлемая часть его натуры.
– Я не понимаю, почему он так спешит стать центром именно моего внимания, – прошипела она.
– Эй, – Сара отложила составление меню в сторону, – что с вами обоими происходит? Вы с самой нашей свадьбы ведете себя так, словно в вас обоих бес вселился.
– Не правда, – Меган показалось, что Дженнифер ответила очень быстро, но она решила не акцентировать на этом свое внимание. – Просто твой брат всегда меня раздражал. Ещё ребенком, когда ставил свои кляксы на моих рисунках, а потом и подростком, когда вечно портил мне свидания, пугая моих кавалеров!
– Смотри, милая, такие игры обычно приводят к чему-то вроде отношений, – улыбнулась Сара. – Я то уж знаю.
– Отношений? С твоим братом? – Дженнифер фыркнула и сложила руки на груди. – Да я скорее жабу поцелую, чем позволю себе увлечься этим закоренелым бабником.
– Правда поцелуешь? – Дженнифер вздрогнула, а Дилан лишь широко улыбнулся, заставив Сару и Меган поджать губы, чтобы не расхохотаться. – А то у меня тут недалеко завалялась одна, могу одолжить. Вдруг, это окажется твоя судьба.
– Уйди отсюда, а не то всю свою жизнь только лягушек целовать и будешь, – прошипела она, и Меган заметила, как Дилан наклонился к её уху и что-то быстро прошептал. Сара не видела этой небольшой сцены, и Меган тоже сделала вид, что ничего не заметила, хотя по лицу подруги поняла, что той на мгновение стало не по себе от того, что сказал ей мужчина. – Мой милый мальчик знает, что ты готовишь для него сюрприз? – внезапно спросила Дженнифер, по всей видимости, желая отвлечься от ругани с братом Сары. На её губах тут же заиграла улыбка и Меган не смогла не улыбнуться в ответ. Эти двое очень быстро подружились, и ей даже показалось, что она заметила схожесть их характеров: такие же упрямые, целеустремленные и бойкие, но в то же время добрые и бесконечно преданные.
