Текст книги "Я против тебя (СИ)"
Автор книги: Ксения Латышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
– Ничего. Я внимательно выслушал, все, что они там городили, понял примерный план по выпиныванию меня из университета – и на следующий день защитился просто блестяще. Видела бы ты счастливые лица преподавателей, как будто каждый из них в тот день как минимум доктора получил!
– А эти?
– Не знаю, мне после ботанического сада стало все равно.
– А Маша?
– Она писала еще пару раз, но я только один раз ответил что-то вроде "Я все знаю о твоем плане, беременность – обман", и перестал обращать на нее внимание.
– Да уж, сурово как, – я почесала в макушке. – Я бы на клочки порвала этих дебилов.
– Верю. Но я не стал опускаться до их уровня.
– Так, короче, с рецензиями разобрались! – я, не заботясь о том, что могу помять драгоценные листочки, ногой спихнула их с дивана и улеглась головой на колени Федьке. – Перерыв на полчаса, нам надо помедитировать!
– Так мы еще не начинали! – сделал вялую попытку возмутиться мой халявной натурой Балдурин.
– Успеешь. Если это были твои рецензии – тогда я просто не могла написать фигни. Помни, я ведь тоже защищаюсь у Грегория Петровича, а значит, не ниже тебя уровнем.
– Да, уж, кто бы мог подумать, блондинка – и красный диплом, – улыбнулся мне Федя и провел рукой по моим кудряшкам.
– Но-но, – усмехнулась я и погрозила пальцем. – Цвет волос здесь ни при чём! Основную роль играет наследственность! У меня очень умная мама и бесконечно находчивый папа. Ой, ты представляешь, что он учудил буквально неделю назад. Живет в нашем подъезде...
И я углубилась в рассказ о том, как папа пытался победить вредную тетю Нину и ее кошек. Не знаю, почему, но мне показалось, что надо отвлечь Федьку от неприятных воспоминаний, да и самой хотелось скинуть неприятное липкое ощущение дежавю.
К концу вечера ощущение дежавю практически сошло на "нет", а Федька с упоением целовал меня. Родители по моей просьбе аккуратно задерживались у моих бабушки с дедушкой, и нам абсолютно ничего не грозило.
– Ты такая красивая, – прошептал Федька, глядя мне в глаза. Я пальцем провела по щеке парня и прижалась к ней. Мне было так хорошо, что свои ощущения я могла передать только прикосновениями: жаркими, требовательными, ласкающими. Говорить о чем-то не хотелось, и мы молчали, смотрели друг другу в глаза и целовались. В сердце поселилось бескрайнее спокойствие, и впервые я окончательно расслабилась в руках мужчины.
Стремительно полетели последние недели мая. Федька с ребятами постоянно занимались, шлифуя трюки и номера. На соревнованиях надо было выстоять несколько батлов против соперников, а так же показать два командных номера. Когда я увидела их основной номер – долго хлопала в ладоши и орала, что в Москве они порвут всех на георгиевские ленточки. Ромка рассмеялся и обозвал меня "блондинистой оптимисткой", за что схлопотал от меня прилетевшим полотенцем, а серьезный Ваня пообещал, что мешок с ленточками они обязательно привезут мне в качестве сувениров. Мой диплом доживал последнюю стадию доработки, Григорий Петрович приглашал меня теперь только на демонстрацию презентации, которую делала я под сонным руководством Балдурина. Видите ли, в тот день он много занимался со своим научником и страшно не выспался ночью, подготавливая материал. Поэтому Федька лежал на диване, слушал мои баталии с самой собой и угукал, как ему, казалось, в нужных местах.
– Всех выпроводил? – улыбнулась я, глядя, как Федька неторопливо входит в репетиционный зал.
– Ага, еле вытолкал, – парень присел рядом со мной на стол, и устало сгорбился. – Все перевозбуждены предстоящими соревнованиями и просто невообразимо невыносимы!
– Как ты устал, аж литература из тебя поперла, – я придвинулась ближе к Федьке и оперлась подбородком о его плечо. От парня пахло потом и его неизменным парфюмом. Но запах пота не шибал в нос, как это бывает у некоторых, а лишь напоминал, что последние три часа этот мужчина упорно тренировал сложные и где-то даже опасные трюки. Я изучала то, как шея Федьки переходит в линию плеч, спотыкается о лямку черной майки и упирается в мой подбородок. Я закрыла глаза, вдохнула запах уставшего Федьки еще раз и лизнула его плечо.
– Хотела попробовать, какой ты на вкус, – смущенно пробормотала я, заметив удивленный взгляд парня.
– Иногда ты совершаешь абсолютно непредсказуемые поступки, – усмехнулся Федор. – И какой я на вкус?
– Соленый, – в моем животе вдруг дернулась какая-то струна, я дунула на шею Федьке и поцеловала его за ухом. Мои губы ощутили, как вздрогнул парень, как мурашки поселились на его коже, а интуиция заворчала что-то о том, как расширяются от изумления глаза Балдурина.
– Только попробуй что-нибудь сейчас противное спросить, – я спряталась за плечом парня, совершенно не понимая, что на меня нашло, и почему я поцеловала Федьку в шею. Внутри что-то разворачивалось, проникало во все клеточки тела и грозило разорваться меня на ионы. Мне отчаянно хотелось сделать это еще раз.
– Соблазняешь меня? – хриплым голосом спросил Федор. Он ни на сантиметр не сдвинулся со своего места, хотя я скулой ощутила, как напряглось его тело.
– Наверно, – еще тише прошептала я. – Мне почему-то захотелось сделать это, может, вспомнила ту дурацкую игру в карты, где ты учил меня целоваться эрогенные места. Может, я ищу их у тебя?
Федька не сказал ни слова, но поменял положение своего тела, и теперь я утыкалась носом ему прямо в шею. Словно жертва и вампир.
– Ищи, – в унисон так же тихо ответил Федор, – но и я буду искать их у тебя.
Я обомлела, но затуманенный мозг сообщил, что момент упущен и теперь будь, что будет. Федька поцеловал меня в волосы над ухом, затем провел языком по кромке уха и поцеловал за ним. Я шумно вдохнула воздух и выдохнула его. На шею Федьки. В мгновение ока Федька слетел со стола, придвинул меня к краю столешницы и прижал к себе.
– Лиля, – я с некоторым испугом посмотрела в его расширившиеся глаза. Что с ним? И что со мной? Почему мне хочется, чтобы он и дальше продолжал меня целовать за ухом? Что за дрожь в коленках, что за буря в животе?
– Лиль, маленькая моя. – Федька взял мое лицо в свои руки. – Прошу тебя, подумай о том, что мы сейчас делаем.
– Что мы делаем? – я искренне не понимала.
– Обратно пути уже не будет, – Федька поцеловал меня в губы. – Сейчас я еще контролирую себя, но через секунду уже не смогу больше не поддаваться искушению.
И тут я поняла. Мой маленький тупенький мозг девочки-пятиклашки вдруг осознал, о чем мне сейчас толковал Федор. Встали на свои места ощущения в животе, дрожь в коленках и желание не только целовать Федьку в губы.
Я убрала руки Федьки от своего лица, провела пальцем по его губам и нежно их поцеловала.
– Я поняла, что ты имеешь в виду, Федька, все прекрасно поняла, – я смотрела в его прекрасные глаза и тонула в своих чувствах. – Я хочу этого, с тобой.
Стоило мне сказать последние слова, как Федя придвинулся ко мне еще ближе, крепко прижал к себе и впился в губы. Именно впился! Словно был обуреваем страшной жаждой, а теперь у него в руках источник волшебной воды, который он стремится испить до дна. Никогда он меня так не целовал, с таким напором, страстью, пылом. Я обвила его шею руками и обхватила ногами его бедра.
– Лиля, – простонал Федор, прекращая меня целовать и утыкаясь мне в шею. – Что ты делаешь?!
Ничего особенного, просто мне так удобнее тебя обнимать, дурачок. Ну откровенная поза, да, но мы же с тобой не в фантики играть собираемся! Но ничего этого я ему не стала говорить, лишь прижалась к нему сильнее, стараясь запомнить это потрясающее ощущение, когда мужчина готов на все ради таких объятий. Он просто обнимал меня, целуя в шею и гладя мои бедра. Я прислушивалась к своим внутренним ощущениям и старалась побороть некий страх перед происходящим.
– Федь, – тихонько прошептала я парню. – Только ты аккуратнее, ладно?
– Ты – девушка? – Федор медленно отстранился от меня и внимательно вгляделся в мое лицо. Я кивнула. И вдруг что-то изменилось, но не в худшую сторону. Если мгновение назад я четко ощущала, что Федька готов был сделать это прямо сейчас, то теперь он словно посадил на цепь свое желание и принялся за некий ритуал. Он, не отводя от меня взгляда, принялся расстегивать пуговицы на моей кофточке. Как только они закончились, он развел половинки кофточки в разные стороны и со свистом втянул в себя воздух.
– Можно, я ничего говорить не буду? – кажется, слова давались ему с трудом. Он принялся целовать меня, при этом его руки стали нежно поглаживать мой живот, груди, плечи, шею. Я закрыла глаза и подалась вперед, но Федор удержал меня на прежнем расстоянии.
– Не торопись, дай мне налюбоваться тобой. Какая же ты красивая, – тихо прошептал Федька и принялся целоваться меня в щеки, шею, плечи. Спускаясь все ниже и ниже. Его губы добрались до грудей, а руки спустились к животу, прошлись по поясу юбки, на мгновение застыли над пупком и остановились на бедрах. Не знаю, как это описать. В животе было то холодно, то жарко, на местах прикосновений губ и рук Федьки вспыхивал секундный пожар, который дальше расползался приятным будоражащим теплом. Я сжимала руки на плечах у Федьки и еле сдерживалась, чтобы не застонать. Но едва Федору стоило губами прикоснуться к моим соскам, которые он освободил из лифчика, как я непроизвольно застонала. Руки парня, до этого поглаживающие мои бедра, на мгновение застыли, а затем поползли вниз. Его пальцы, словно бабочки, порхали над кожей моих ног, заставляя от каждого прикосновения меня выгибать спину и сильнее цепляться за его плечи.
– Не здесь, – его хриплый голос вывел меня из какого-то туманного состояния, в которое меня повергло желание ощутить этого мужчину целиком и полностью.
– По-почему? – я с трудом сосредоточила глаза на лице Федьки и облизала пересохшие губы. Парень тут же поцеловал меня в них и стал застегивать мою кофточку. Пальцы плохо слушались Федьку, и он потратил на это дело почти пять минут.
– Потому что ты достойна большего.
Я еще пару секунд посоображала, затем остановила руки Федора, которые почти справились с непослушными пуговицами моей кофточки, и требовательно заглянула ему в глаза.
– Я понимаю, что достойна большего, но тебя я хочу здесь и сейчас.
– Лиля, – прошептал Федька.
Не знаю, как вязались мои слова с образом девочки-отличницы, но в тот момент я себя ощущала ребенком: если не дать мне желаемое – меня на кусочки разорвет от неосуществленного желания. Так случился мой первый секс: на матах, в репетиционном зале, с самым прекрасным человеком на всей Земле. Которого я любила больше всего на свете.
– Слушай, помнишь, ты мне про кошатницу какую-то рассказывала? – мы сидели в кафешке, пили кофе и, пользуясь халявным вай-фаем, играли в линейку. Кстати, я была в шоке, когда узнала, что этот ботаник еще и в он-лайн игрушки играет! На мой ехидный вопрос «И как ты все успеваешь?!» Федор невозмутимо ответил, что изучает способность Гая Юлия Цезаря делать тридцать три дела одновременно, и у него в последние полтора года это стало неплохо получаться.
– Помню, – я добила моба заклинанием и присела отдохнуть. В линейке я играла за милую орчанку-магичку. Или шаманку по-другому. Федор долго смеялся, глядя на то, как я выбирала себе героиню. И когда я, три раза перебрав все представленные в игре расы, выбрала эту жуткую женщину, Федяка сполз под стол и трагичным голосом сообщил оттуда, что в игре со мной встречаться он не будет. Но стоило моему персу появиться в игре, как тут же примчался с другого континента на помощь. Перс самого ботаника был красивый статный паладин-мечник, увешанный всевозможным дорогущим добром, с большим волшебным мечом, который постоянно доставал из ножен и размахивал им. Мой перс тут же по кругу обошел вокруг паладина, потыкал в него пальцем и присел поржать.
– Чего смеешься? – почти обиделся тогда Федор.
– "И ты выходишь ко мне, ты похожий на торт, такой же белый и красивый – никому не отдам", – дурашливо пропела я в ответ. – Ты прям весь такой прекрасный, аж глаза слепит. Специально такого "красявого" перса подбирал?
– Нет, так получилось, – мне показалось, или Балдурин покраснел?!
Федька помог мне быстро прокачать моего перса до нужного минимального уровня, и когда я стала более-менее опытной магичкой, потащил меня в страшные земли, заселенные почти бессмертными мобами. В основном он дубасил мобов мечом, я же стояла за спиной, прикрывала его щитами и насылала разные проклятья и заклинания на мобов. Надо сказать, справлялись мы неплохо, даже пару раз умудрились пройти дорогие квесты. Но играли мы не так часто, обычно вечерами, когда не хотелось идти на тренировку или в парк к лошадям.
– Так что там? – перс Федьки подсел рядом, а сам парень выглянул из-за своего ноутбука.
– Там вообще все весело было, – я отодвинула свой ноут и отпила кофе, который из-за игры стал холодным. – Рассказываю...
Папка из-за последнего нашего разговора относительно тети Нины дня три ходил смурной и громко думающий. Нет, думал он про себя, но все отражалось на лице и в жестах. Нервничал мой папандер, поскольку видел счастливое лицо тети Нины, уменьшающийся кошачий запах на лестничных площадках и загадочного Геныча. Собравшись с духом, папа вызвал Геныча на "сурьезный" разговор. Я, как вездесущая личность, естественно присутствовала при этом разговоре. Правда, никто об этом не знал.
– Геныч, поговорить надо. – Папа мял в руках незажженную сигарету. Как будто о своем ребенке переживал, чуть не фыркнула я, но тут же одернула себя, ибо сама так же переживала за тетю Нину. Она в последнее время стала совсем другой, вежливой и улыбчивой дамой, с красивой прической и лучиками-морщинками возле глаз.
– Давай поговорим, – Геныч широко улыбнулся. – За выигрыш?!
– О, выигрыш, – ага, папа совсем забыл, что должен мне и Генычу кругленькую сумму зеленых бумажек. Наконец-то куплю себе белый свитер! – О нем чуть позже. Я тут о предмете нашего спора. О Нине.
– А что с Ниной? – забеспокоился Геныч.
– Да понимаешь, мы тут с дочей сообразили, что достаточно злобную шутку сыграли с этой женщиной. Да, она подчас бывает неприятной дамой, иногда ужасно визгливой и словопоносящей, но спорить на нее было все-таки не по-джентельменски, – папа сломал вторую сигарету и выкинул третью в урну. – Вообщем, эта, ты извини нас, что втянули тебя в такую историю, и что тебе теперь приходится встречаться с Ниной.
– Да все в порядке, друг, – улыбнулся широко Геныч и хлопнул моего папика по плечу. Папа пошатнулся, но смог удержаться на ногах. – Мне Нина очень нравится, она хорошая женщина. А как готовит!!! И кошки у нее нормальные, половину уже раздала.
Челюсть отца медленно, но верно искала себе место на коленках. А Геныч все расписывал и расписывал, какая чудесная женщина наша тетя Нина. И когда на гору эпитетов и восклицаний свалилась последняя новость "А на следующей неделе мы переезжаем ко мне", папа решил, что безопаснее облокотиться на стену и судорожно все-таки закурить. Прям как после бурного секса. Я тоже была ошарашена подобными заявлениями, но курить не хотелось.
– Это что же получается, – папа поскреб в затылке, – я тут вместо перевоспитания тети Нины в сваху поиграл?
– Ага, за что тебе огромное спасибо! – Геныч снова хлопнул папика по плечу. Тот поморщился и стал пытаться незаметно растирать место уже ушиба.
– На свадьбу-то хоть позовете? – решил со своей стороны добить друга папа, надеясь, что подобные слова в огород заядлого холостяка точно что-нибудь сдвинут в мозгу Геныча.
– Мы просто распишемся, но банкет будет обязательно. – Пришла моя очередь опираться на стену и зажимать рот от смеха. Вот это здрасте приехали!!! Вот это скорость перемещения тел в пространстве и смены полярностей!!! А все задумывалось куда банальнее и проще.
– Нормально вы в семье развлекаетесь, – усмехнулся Федька, выслушав мою историю до конца. – Но я рад, что психика тети Нины не пострадает.
– Это точно. Кстати, друг мой! Давно спросить хочу! – я изловчилась и сдернула с головы моего парня его ужасные очки. – Почему ты не ходишь в линзах?! Все время в этих ужасных очках?
– Потому что у меня аллергия на линзы. Максимум, сколько я могу в них проходить – это два часа. Потом глаза начинают чесаться, кашлять и чихать соплями, – Федька встал из-за стола, обошел его по кругу, прижал меня к стене и выдернул свои "гроглы" у меня из рук.
– Чихать соплями – это серьезная заявка на победу, – я попыталась вернуть трофей, но тот уже успешно был водружен на свое законное место.
– Коралова, не трогай очки, а то я твоего перса на флажки изрисую, – Федор крепко поцеловал меня и сел обратно на свое место. – Еще кофе?
– Чаю и шоколаду! А ты все линзы перепробовал? Есть ведь одноразовые.
– Я, конечно, похож на рокфеллера, спасибо за комплимент, но это не так. – Федька жестом подозвал официантку и повторил мой заказ. – К тому же, я пробовал ходить в линзах-однодневках. Все равно не подходят.
– И ты всегда будешь ходить в этих жутких лупах?! – моя расстроенная морда пересилила обидную фразу и заставила Федьку улыбнуться.
– Не всегда. Выступим на соревнованиях, победим всех и вся, заберем первый приз – и тогда поеду делать себе операцию на глаза.
– Кого?! – я как-то даже и не подумала, что сейчас это делают почти везде, словно зубы ремонтируют.
– Операцию на глаза, – терпеливо повторил Федька. – Я уже все анализы сдал, процент восстановления зрения до нормального – 98%. Осталось добавить недостающую сумму – и вот он я, красивый человек без очков.
– А сколько еще надо добавить? – осторожно спросила я.
– Не помню, немного, что-то около десяти тысяч.
– Эм, скажем так, сумма не маленькая!
– По сравнению с той, что я сам накопил – небольшая.
– Ты вообще монстр! – я пересела к Федьке на колени, снова сняла его очки и заглянула в красивые карие глаза парня.
– Что ты там видишь? – Федор обнял меня за талию. – Так внимательно что-то пытаешься разглядеть в моих глазах.
– Да вижу одну бутылку пива, вторую, третью. Тяжелый вечер тебя сегодня ждет, однако! Ручку позолоти, яхонтовый! – мне в руку тут же упало рассыпчатое печенье с шоколадной крошкой.
– Я не работаю за еду!!! – возмутилась было я, но Федька умудрился быстренько сунуть мне это печенье в рот. Ммм! Вкусно!
– Ладно, теперь я работаю за еду. О, чай! – я пересела обратно на свой стул, придвинула ближе ноут и хищно посмотрела на Балдурина. – Еще квест?
До начала соревнований осталось буквально пять дней. Федька чувствовал зарождающееся внутри волнение, такое, словно тебя вот-вот накроет огромная волна соленой воды, но не смоет, а понесет на своих могучих водах, словно легкое перышко. Ты будешь скользить по грозной стихии, рискуя каждое мгновение свалиться в воду и утонуть, но, тем не менее, все равно ждешь эту волну, плывешь ей навстречу.
На репетициях отрабатывались только сложные трюки и репетировалась синхронность выполнения танцевальных движений. Лиля всегда была рядом, и своим острым язычком нередко раззадоривала его и ребят на исполнение еще более безумных трюков, чем задумывались ранее. Она вообще стала его музой, с момент появления этой дерзкой девчонки в его жизни Федька стал ко всему подходить с большим вдохновением. Особенно это отражалось на танцах, движения в которых стали более яркими.
Но в каждой бочке меда есть своя малюсенькая, но ложка дегтя. В последнее время все чаще и чаще стал досаждать в аське Дима, которого Лиля отшила на втором или третьем свидании, так и не дав себя хотя бы "пощупать", как гнусно выражался этот подонок. И кто ж его за язык тянул соглашаться на этот чертов спор?! В мужика решил сыграть, идиот. Теперь вот приходиться выкручиваться, врать, тянуть время, пытаясь придумать, как избавиться от этого груза. Но сегодня, наконец-то, оба догадались встретиться и выяснить все до конца.
"Надо поскорее утрясти это чертово недоразумение и позвонить Лиле, заждалась, небось" – Федя вошел в ботанический сад и взглядом стал искать людей, которые позвали его сюда. Встречаться с ними хотелось ровно столько же, сколько заходить в процедурный кабинет на больнючий укол. То есть, совсем не хотелось. Но эти трое уж слишком оборзели, стали угрожать и что-то пытаться предъявить. А позволить им трогать Лилю Федька никак не мог, слишком хрупкой и нежной был его цветок, чтобы к ней прикасались чьи-то мерзкие "рукли".
– Что-то ты долго! – ехидно позвал его с одной скамейки, укрытой листьями лианы, молодой человек, одетый в элегантные черные рубашку и брюки.
– Мне некуда торопиться, – спокойно ответил Федор, подойдя поближе к скамейке. Помимо одетого в черное щеголя, там еще сидела парочка его прихвостней, выглядевших чуть менее респектабельно, но это и нормально для тех, кто старается жить в тени своего "босса".
– Что скажешь, ботан? Как там твоя подружка?
– Мне нечего тебе рассказывать.
– Да ладно? А как же спор? Сдаешься?
– Да, подумываю об этом. – Федор чуть сжал ручку сумки, стараясь сдержать порыв врезать говорившему.
– Да ладно?! Серьезно?! Не случился что ли секс?? Ты же был так уверен в себе!!!
– Какая тебе разница, случился или нет. И говори потише.
– Что, боишься, что твоя принцесса Лилечка услышит? О том, что ты спорил на нее и секс с ней?? – щеголь рассмеялся. – А давай мы ей обо всем расскажем?
– Только попробуй! – процедил сквозь зубы Федя, чувствуя, как рухает в пятки сердце. Этот гад траншейный мог сделать что угодно, вплоть до приведения своей угрозы в действо. Тогда выстроенные с диким трудом отношения с его маленькой Лилей пойдут не просто прахом, а мировым кризисом по планете.
– И попробую, – Дима улыбнулся, девушкам эта улыбка показалась бы привлекательной, но Федя в ней увидел только оскал жабы. – Мне терять нечего, а тебе, по ходу, есть что. Влюбился что ли в эту недотрогу, а?
– Не твое дело. Ты закончил? Мне идти пора.
– А ты не торопись. Рано или поздно она все равно все узнает. И даже если этот спор ты выиграл, – Дима подался вперед, и вмиг лицо его ожесточилось, – то кроху свою ты потерял. Она тебя никогда не простит.
– Ты не посмеешь! – уже не скрываясь, Федя сжал кулаки. Сердце бухало, словно колокол на Пасху.
– Она предпочла тебя, ботаника недоделанного, мне! И ты думаешь, я так просто все это оставлю? – Дима вскочил со скамейки и почти вплотную подошел к Балдурину. – Ты, чмо! Два года назад тебе просто повезло, что тебя не выгнали из универа, что успел собрать свои сопли и защититься.
– Так это был ты? Ты затеял эту баланду с мнимой беременностью?! – в глазах у Федора начало темнеть от закипевшей злости. – Чем же я тебе так не угодил, позволь узнать?
– Да своим чмошным существованием! – процедил Дима. – Тоже мне, мозг номер один. Знал бы ты, как меня бесит только одна твоя рожа, ботан хренов! Ничего из себя не представляешь, а все только и говорят "Балдурин, Балдурин!" Даже девки всего факультета готовы сдаться тебе при одном твоем пожелании. Достало выслушивать от каждой "Ах, наш Балдурин! А ты знаешь, что Балдурин..."
– Да пошел ты! – и больше не говоря ни слова, Федор развернулся и стал пробираться к выходу из ботанического сада.
– Она все равно узнает, какой ты двуличный! – проорал вслед ему распсиховавшийся Дима.
– Надеюсь, что ты простишь меня, маленькая моя, – Федька лихорадочно соображал, пытаясь придумать план, как преподнести весь сложивший бред, который сейчас разворачивался у него на глазах. Не зря говорят, что всегда надо думать, прежде чем говорить какие-то слова или совершать поступки. Сейчас Федя страшно жалел о том дне, когда столкнулся с Димой, который абсолютно непонятным образом вызвал его на спор. Что тогда взыграло в парне: злость, или мальчишеская, уязвленная гнилыми словами Димы, гордость, или стремление доказать всему свету, что эта девушка, самая прекрасная и нежная, будет только его – Федька уже и не помнил. Помнил только, что после второго свидания напрочь забыл о споре, а на третье убедился в том, что беззаветно влюбился в эту шкодливую, непокорную и восхитительную девчонку по имени Лиля.
Ошарашенная услышанным разговором Юлька еще минуту или полторы сидела и просто соображала: что такое сейчас вообще происходило в зарослях на соседней скамейке?! То, что она услышала, а точнее, случайно подслушала, больше походило на бред больного. Голос Федьки она узнала сразу, второго говорившего – смутно. А вот когда услышала слова "спор", "секс" и "принцесса Лилечка" – так вообще впала в ступор. В голове стала складывать неприятная картина, разбавленная собственными измышлениями, что помешало девушке до конца дослушать разговор.
"Надо срочно бежать к Лильке, вообще жопа какая-то получается" – расстроенная Юлька шеметом собрала тетради со скамейки и пулей вылетела из ботанического сада. На выходе она едва не сбила Балудрина, который стоял у дверей и что-то искал в телефон.
– О, Юля, привет, – поднял он на девушку слегка растерянный взгляд.
– И тебе не хворать, – почти прошипела Бестерева, набирая вторую космическую. Некогда ей было точить лясы с этим уродом. А ведь она поверила этому ботаникусу, что он хороший, что не обидит Лилька. Лилек ведь маленькая балбеска, старательно корчит из себя сильную, а на деле за маской прячется хрупкая маленькая девочка со смешными вьющимися хвостиками. "Господи, не дай бог еще и Никитос такой скотиной окажется" – с такими мыслями Юлька выскочила из университета и припустила к остановке.
Когда звонок подруги начинается со слов «нам надо срочно поговорить, это очень серьезно» – в животе тут же начинается зима. На застывший ледяным комом желудок опускаются противные мокрые снежинки плохих предчувствий. Дробным звуком отдаются в голове перестукивающиеся замерзшие кишки, и сердце слабо пытается разогреть кровью впавший в спячку организм. Так произошло и со мной, когда позвонила Бестерева и каким-то бесцветным голосом сказала мне ту злополучную фразу. У меня сразу рухнуло все: руки, стул и дипломный проект. Он так вообще кучей листов разлетелся по комнате. Не знаю почему, но я почувствовала тухлый запах «грязного белья».
– Что случилось? – прошептала я в трубку, пытаясь отогнать нахлынувший липкой массой противный страх.
– Я буду у тебя через пять минут, никуда не уходи.
И все, гудки. Я села на пол и стал собирать листки с текстом диплома, а в голове крутились слова Юльки и ее голос. "Не хочу!!! Не хочу ее видеть!!!" – разом запаниковало все во мне. Не замечая, как руки сминают и даже практически рвут дипломную работу, я заметалась по комнате, пытаясь найти укрытие от надвигающейся беды. И почему я в тот момент решила, что все, пришла катастрофа? Может, тон голоса Юльки не оставил мне никаких сомнений?
Тренькнувший звонок заставил меня вздрогнуть и в очередной раз рассыпать листки с текстом. Я помедлила три-четыре секунды и пошла открывать. Подруга вошла в квартиру неким мрачным готом, на лице которого была написана вся скорбь этого бренного мира. Нет, у нее не было боевой раскраски "морда белая, а глаза, как жопа негра". Просто выражение лица было настолько мрачным, что даже солнце спряталось за тучи.
– Бестерева, ты чего меня пугаешь, словно пять минут назад случился конец света и на улице полно зомби? – я попыталась пошутить, но тяжелый взгляд подруги заткнул меня на полуслове.
– Где Балдурин?
– Тут его нет однозначно. – Я снова села собирать листочки. – Они уезжают через два дня, вовсю готовится к соревнованиям.
– М, вот как. Скажи-ка, у вас с ним было что-то мега-серьезное?
– Что под "мега-серьезным" ты подразумеваешь? – недоуменно уставилась я на подругу. Ее поведение мне нравилось все меньше и меньше. И при чем здесь "ботаникус"?
– Секс, – коротко отрубила Бестерева. – Так, судя по сладкой роже, секс у вас был. И не раз.
– Да ну тебя к бабуинам в Африку!!! Зачем тебе эти подробности! – возмутилась я, подбирая последние листки с пола и укладывая их в папку. Одновременно попыталась прикинуть, сколько придется перепечатать из-за моей криворукости и неврозности.
– А к тому, что Федька твой сука последняя! – Бестерева резко присела напротив меня, выдернула папку из рук и отшвырнула ее под стол. Я ошарашено проводила взглядом свое взрощенное бессонными ночами детище и вернулась к созерцанию сосредоточенно-хмурого лица Юльки.
– Ты чего ругаешься? И почему Федька сука? – я ни черта не понимала.
– Господи, какая же ты все-таки блондинка, – Юлька расстроено рухнула на пол и тихо проговорила. – Спорил на тебя твой Феденька. Что уложит тебя в постель по твоему же желанию.
– Как спорил? С кем спорил? – заикаясь, спросила я.
– С парой дебилов с нашего потока. Которым ты еще год назад дала отлуп, даже не сходив с ними на свидание. Вот они и отыгрались.
– Что, простите? – до меня все еще не доходил фарс всей ситуации. – Отыгрались?
И тут я уловила оттенок жалости, мелькнувший в глазах подруги.
– Прости, я все еще не понимаю, что случилось, – я последовала примеру подруги и села на пол. – Федя спорил, что уложит меня в постель... То есть, ты хочешь сказать, что все наши с ним отношения – это результат какого-то спора? Что все не по-настоящему, а только ради победы?
Только подруга открыла рот, как я метнулась к ней и закрыла его рукой.
– Ничего не говори, молчи! – наверно, взгляд мой сделался безумным, ибо глаза Юльки расширились от страха. – Я не верю!! Не верю, что он мог поступить со мной так жестоко! Он любит меня!!!
– Я слышала все своими ушами. Их разговор, от начала и до конца, – губы подруги сложились в упрямую злую линию. – И Федька подтвердил сам факт спора и его предмет! Ты думаешь, мне так важно соврать тебе??? Развести вас с Федькой по разные стороны реки? Да я чуть не плакала от умиления, когда видела вас двоих за ручку!!!!! Ты же цвела рядом с ним, у тебя глаза светились!!!!!! Но то, что я слышала... я не могу, чтобы тебя окунули в грязь!
Я на мгновение закрыла глаза и попыталась вдохнуть воздуха, но легкие явно отказывались работать, сжавшись в молекулу и забившись под клапан сердца, которое бухало, словно работало пять колоколен. В следующее мгновение я почувствовала что-то мокрое и холодное на своем лице, а так же чьи-то шлепки по моим щекам и громкий крик.
– Лиля!!! Господи, да вставай же!!!! – Бестерева лупила меня по щекам, рыдала и заливала все вокруг водой из кувшина.
