Текст книги "Цветы для Анюты (СИ)"

Автор книги: Ксения Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Вдохновленный успехом я решил расширить клиентскую базу, дав объявление в местных газетах. Утром, пятнадцатого марта, я отправился в одну из редакций. Это было не самое легкое путешествие – я давно никуда не выбирался, и поэтому отвык от любопытных взглядов, провожавших меня, и городской суеты, а также я отвык от трудностей, с которыми приходится сталкиваться такому человеку, как я. Мне пришлось вызвать такси – я не хотел испытывать все прелести поездки в автобусе. Таксист с любопытством наблюдал, как я помещаю свое тело в салон автомобиля – я  отказался от его помощи, сказав, что справлюсь сам, а после того, как я устроился на сидении, он поместил мою коляску в багажник. Я договорился с водителем, что он будет ждать меня, но, выйдя из здания редакции, я обнаружил, что машины нет. От такой досады я чуть не заплакал. Не обнаружив по близости ни одного такси, я направился к пешеходному переходу. Я не сразу рискнул выехать на дорогу, и не зря – несколько машин проехали на скорости, не пропустив меня. Когда дорога стала свободной, я решился. Я доехал почти до середины, как услышал визг тормозов. Обернувшись, я увидел свою смерть, мчавшуюся на меня со скоростью голодной рыси. Я закрылся руками, как будто это могло спасти меня. Я ждал удара, и вскоре почувствовал толчок – меня закружило, и, перевернувшись вместе с коляской, я упал на холодную землю.

Глава 2.

– Эй, парень! Ты жив? – пробасил надо мной чей-то голос. Я приподнял голову, и мужчина, как мне показалось, вздохнул с облегчением. – Ну, слава Богу! – воскликнул он. Я попытался подняться, но мои руки сильно дрожали, а на правой ладони кровоточила большая ссадина. К великому моему счастью, это была единственная травма. Мне помогли подняться и сесть в кресло, которое, так же к счастью, не пострадало. Кто-то из столпившихся людей предложил вызвать скорую помощь, но я отказался.

– Вадик, вези его в больницу! – скомандовал другой мужчина, вышедший из той же машины, что сбила меня. Надо же, как суетятся! Наломали дров, теперь прыгают.

– Не надо в больницу, я в порядке, – отмахнулся я. Мне хотелось быстрее уже уехать отсюда, хотелось быстрее попасть домой, и забыть обо всем.

– Да? Ну, смотри. Если все-таки нужна помощь…

– Нет. Ничего не нужно,  – перебил я его. – Хотя… Отвезите меня домой. Если можно.

– Конечно. Домой, так домой.

Мне помогли пересесть в машину, и повезли по указанному мной адресу. Вадим, тот, что подбежал ко мне первым, вел медленно. Второй мужчина сидел рядом со мной на заднем сидении.

– Давно это у тебя? – неожиданно спросил он и указал взглядом на мои ноги. – С детства, да?

 – Нет. Я… Со мной произошел несчастный случай, – неохотно ответил я. Мне не хотелось говорить о своей проблеме с незнакомыми мне людьми. Да и не любил я говорить об этом.

– Ого!  Тоже авария?

– Нет. Я неудачно упал.

– Ничего себе! Да ты ходячее бедствие, парень! – мужчина хохотнул, но увидев, что я не улыбаюсь, смутился.

– Извини. И то, что мы тебя сбили – наша вина, а точнее, вот этого болвана! – кивнул он на водителя.

– Дорога скользкая, не успел тормознуть вовремя! – попытался оправдаться тот.

– Уволить бы тебя, да жалко. Кстати, как зовут тебя? – снова обратился он ко мне.

– Сергей.

– Сергей, – повторил он, – это можно исправить?

 Я вздохнул, поняв, что он снова говорит о моих ногах.

– Наверно, – пожал я плечами.

– Что значит, наверно? Тебе все равно, что ли?

– Нет, не все равно, – разозлился я, но старался говорить сдержанно. – Хирург, который собирал меня, сказал, что шанс есть, но нужны операции и лечение, процедуры всякие и тому прочее.

– Но для лечения, конечно, нужны деньги?

– Конечно. Как только накоплю, займусь этим вопросом.

За время поездки Виталий, как зовут этого мужчину, расспросил меня о том, чем я занимаюсь, и где учусь. Мне не особо хотелось откровенничать, поэтому я не стал называть номер школы, в которой учусь, но про мой способ заработка я рассказал. Виталий присвистнул:

– Ух, ты! Молодец! Как с тобой связаться, если мне понадобится помощь?

Я достал самодельную визитку, на которой был указан номер моего сотового телефона и адрес электронной почты, и отдал ему.

– Вот, держите.

– Деловой парень! – засмеялся он.

Когда мы подъехали к дому, я увидел маму, стоявшую у подъезда. Она явно нервничала, так как ходила то взад, то  вперед, и все время куда-то всматривалась. Увидев меня, она подбежала:

– Сергей! Что случилось? Кто эти люди?

– Все в порядке, мам, они просто довезли меня.

– Что вы ему сделали? – обратилась она к Вадиму, который, тем временем помогал мне выбраться из машины.

– Мам, все хорошо, успокойся! – попытался я унять маму. – До свидания! – кивнул я Виталию. – Спасибо, что довезли.

– Удачи, Сергей.

Мама не унималась, и после того, как машина отъехала, она снова набросилась на меня с расспросами. Я не хотел пугать ее, поэтому не стал говорить, что меня сбила эта машина, поэтому я сказал, что мне понадобилась помощь на улице, а эти люди помогли мне, и заодно, учтиво предложили подвести.

– И ты вот так просто поехал с ними? – мама аж задохнулась от возмущения. – Сынок, ты в своем уме? Разве ты их знаешь? А если они бандиты какие? – причитала она, отчитывая меня, как ребенка малого.

– Мам, перестань уже. Никакие они не бандиты. Видишь, я жив, и почти здоров. Идем домой, а то на нас уже люди смотрят!

Мы вошли в подъезд, и я самостоятельно въехал в лифт – как можно быстрее, чтобы мама не вздумала мне помогать. К сожалению, с лифтом в нашем доме просто беда – он часто ломается. Это одна из причин, по которым я редко выхожу из дома. Мама, словно поняв, о чем я думаю, продолжила мою мысль:

– Хорошо бы нам поменять квартиру – перебраться на первый этаж.

– Да, было бы неплохо, – согласился я. – Вот только кто захочет пойти на седьмой?

– Кстати, где ты был? – внезапно сменила тему мама.

– Я ездил в редакцию. Я ведь говорил тебе, что хочу дать рекламу.

– А почему телефон отключен?

– Разве? – удивился я. – Значит, разрядился. Я забыл зарядить его.

– Молодец, – вздохнула мама. – А я места себе не находила!

Я обрадовался, когда лифт, наконец,  остановился и двери открылись. Иногда мама становится излишне ворчливой, и даже нудной. Наверно, все мамы такие. К счастью, дома мама уже не кормила меня нравоучениями и причитаниями – подогрев мне обед, она убежала на работу. Оказалось, что, не дозвонившись до меня, мама решила, что со мной непременно что-то случилось, и, отпросившись с работы, прибежала домой, а когда не обнаружила меня в квартире, в панике выбежала во двор. Так что теперь все наши соседи думают, что я куда-то пропадал. Не удивлюсь, если вокруг моей персоны поползут разные нелепые слухи, ведь я уже известен своим умением вляпываться в различные неприятности, а история с Викой вообще долгое время была хитом. Тогда, по-моему, меня обсуждали на каждой лавке. С тех пор я не здороваюсь с соседями, разве что с некоторыми.

Путешествие в редакцию оказалось бесполезным – размещение рекламы не принесло ожидаемого мной результата. Заказов становилось все меньше и меньше, и это сильно портило мне настроение. Моя эйфория сменилась апатией. Я пришел к выводу, что нельзя было так сильно радоваться – очень больно разочаровываться после того, как испытаешь счастье и подъем. Это очень жестокая боль. Я старался не падать духом, чтобы не впасть в депрессию. Я уговаривал себя, что успех не может длиться вечно, поэтому после него последовал спад, ну, а после обязательно появится работа, обязательно будут новые заказы. Тем не менее, я был подавлен, и поэтому, когда позвонил Виталий и предложил работу, я, не мешкая, согласился.

Мы встретились на следующий день – мужчина приехал за мной сам, без водителя, но на той же машине. По телефону мы договорились, что наша беседа будет проходить в кафе, но Виталий повез меня в ресторан. Когда мы подъехали, я запротестовал, сказав, что у меня мало денег.

– Не переживай об этом. Тебе не придется платить, – ответил он, и с улыбкой добавил: – В конце концов, это я тебя позвал.

В ресторане мне было очень неловко. Все присутствующие смотрели на меня как на экзотическую зверушку. По крайней мере, мне так показалось. Как только мы вошли, персонал как-то засуетился. Вскоре к нам подошел администратор, хотя «подошел» не совсем верно – подбежал, так было бы правильнее. Виталий спросил его, готов ли для нас столик. Парень ответил утвердительно, и предложил проводить нас. Наш столик располагался в самом конце зала, в уединенном месте. Такие обычно заказывают для деловых встреч. Ну, или для романтических свиданий. Через пару минут к нам подошел официант, и предложил меню. Я отрицательно покачал головой, совершенно смутившись. Виталий вопросительно посмотрел на меня.

– Я ничего не буду, – скромно сказал я. – Ну, если только стакан воды, – добавил я, и глупо захихикал.

– Понятно, – вздохнул Виталий. – Принеси нам чего-нибудь сытного и вкусного, – обратился он к официанту.

– Я не голоден,  – поспешил я возразить, на что мужчина лишь засмеялся:

– Как только увидишь блюда и вдохнешь их аромат, сразу же проголодаешься, поверь мне! Здесь замечательно готовят.

Мне ничего не оставалось, как согласиться. К нам снова подошел администратор, и поинтересовался, не нужно ли нам чего-нибудь. Я не понял, что он имел в виду, но Виталий, как мне показалось, немного грубо, ответил, что желает, чтобы нас оставили в покое. Парень как-то скукожился, и, извинившись, ушел прочь.

– Назойливые балбесы! – выругался мужчина. Я сделал попытку улыбнуться в ответ, но мои скулы дрожали, поэтому, думаю, улыбка получилась быстрой и неестественной. Я сгорбился, словно стараясь сделаться меньше, стараясь спрятаться от холодного, пронзительного взгляда. Мне было неуютно в обществе этого человека, и я даже себе не мог объяснить, почему. Внешность Виталия нельзя назвать неприятной или отталкивающей. На вид ему от сорока пяти до пятидесяти. У него хорошее телосложение и черные, слегка седеющие на висках волосы. Единственное, что мне не нравилось в его внешности, это глаза. Глаза Виталия были светло-голубые, почти серые, но очень тусклые и будто мутные. Чтобы не сжиматься и не выглядеть затравленной крысой, я старался не смотреть в эти глаза, а при разговоре разглядывал стол или свои руки.

– Итак, Сергей, – начал разговор Виталий, – ты говорил, что занимаешься созданием и оформлением сайтов. Где ты этому учился? Самостоятельно?

– Я проходил курсы, и самостоятельно тоже кое-чему учусь. Мне это всегда нравилось. Информатика мой любимый предмет в школе.

– Понятно, – улыбнулся Виталий. – Значит, ты юный гений.

Я не считал себя гением, поэтому не знал, что ответить и просто пожал плечами.

– А что еще ты умеешь? В твоей визитке написано «прочие услуги».

– Ну… – я растерялся. Что ему сказать? Вряд ли этому солидному дяде потребуются такие услуги, как набор текста или создание презентации. Правда, я еще отлично редактирую видео и фото, умею рисовать в фотошопе, но вряд ли ему это понадобится. Что же ему все-таки нужно? Я разозлился на себя – нужно было выяснить это сразу, а я обрадовался, что появилась работа, и с высунутым от счастья языком, помчался на встречу.

– Ну, а вскрыть почтовый ящик ты можешь?

– Для этого нужен взлом, – осторожно объяснил я. Я умел взламывать почту, но никогда не занимался этим за деньги, разве что друзьям помогал, когда они пароль забывали от собственных почтовых ящиков.

– Да. Именно это мне и нужно, – уверенно заявил Виталий.

– Вы хотите, чтобы я взломал чужой аккаунт? – вытаращил я глаза.

– Есть один человек. Мой конкурент. Мне нужно как можно больше информации – это может быть личная переписка, документы, приходящие на его почту и так далее. Справишься с этим?

– Я…. – я уже открыл рот, чтобы сказать свое решительное «нет», но Виталий был настойчив:

– Я хорошо заплачу, Сергей.

– Я… – я мотал головой, не в состоянии подобрать нужных слов.

– Я хорошо заплачу, – снова повторил он. – Я заплачу столько, что ты сможешь вылечиться. Я организую твое лечение. Я помогу тебе с поездкой в клинику. Тебя будут лечить самые лучшие врачи. Что же ты, Сергей? Не глупи! Я не прошу тебя никого убивать или красть. Мне просто нужна информация, которую я не могу получить. Пожалуйста, помоги мне. А я помогу тебе.

Глава 3.

Все произошло слишком быстро, чтобы успеть что-либо осознать – прошло не более двух месяцев с момента нашего с Виталием знакомства, и вот я уже летел в самолете, отправляясь в клинику. По словам Виталия одну из лучших в Европе. Я ощущал себя совершенно по-новому, я чувствовал, что лечу навстречу новой жизни. Это ощущение было прекрасным. Единственное, что омрачало мое настроение – это слезы матери перед самой моей поездкой. Я наврал ей, сказав, что деньги на лечение собрали ребята, а ребята выдали меня, сказав маме, что никаких денег они не собирали. Они и сами не знали о том, что я собираюсь лечь в дорогую клинику. И о моих новых знакомых они тоже не знали. Правда, когда узнали, проявили коллективную активность – звонили, узнавали, куда еду, зачем, с кем и кто мои новые знакомые. Я разозлился, и в сердцах посоветовал им пойти… Я был уверен, что справедливо – ведь мы долго не общались, и мои друзья почти не интересовались моей жизнью.

В самолете я  старательно прогонял образ плачущей мамы. Она умоляла меня не ездить Бог знает куда, и ее голос стоял пронзительным звоном в моих ушах. Я воткнул в них наушники и включил музыку погромче. Сопровождавший меня Борис изредка бросал в мою сторону короткие равнодушные взгляды, и, отвернувшись, сидел, уставившись перед собой. Он всегда смотрел прямо, и иногда казалось, что его голова вообще не двигается. За всю нашу поездку он ни разу не помог мне. Он лишь сопровождал меня словно телохранитель. Он был молчалив и очень быстро я оставил всякие попытки заговорить с ним.

По прибытию в аэропорту нас встретил мужчина. В дальнейшем он был для меня переводчиком. Помимо этого он подрабатывал еще и моей нянькой – всюду таскался за мной, не отпуская одного никуда, разве что в туалет, да  и то стоял за дверью. Няньку звали Константин. В клинике я провел больше полугода. Это немного, чтобы встать на ноги, но позже я не раз возвращался, чтобы пройти различные процедуры. Жаль, мама не дождалась моих успехов – она умерла, так и не увидев, как я хожу. От переживаний и бессонных ночей у нее случился инсульт.  У Аньки нашлась дальняя родственница по ее родной матери, которая забрала ее к себе. Больше мы с ней не виделись. Дело в том, что произошло еще одно событие, которое перевернуло вверх дном всю мою жизнь. Мой маленький мир, в котором я провел свое детство, и который так любил, был разрушен, разорен, словно набегом варваров. Я уже не знал, где заканчивается правда, и начинается ложь, я не знал, кто я сам, и я ли это вообще, или вся моя жизнь просто чья-то ирония? После инсульта мама еще три месяца боролась за жизнь. Она была очень слаба, и, как когда-то папа, с трудом говорила. Я тогда вернулся после первой поездки в клинику, но вместо того, чтобы ухаживать за мамой, просто нанял для нее сиделку. Я уже работал у Виталия, поэтому вполне мог это позволить.

В тот роковой день, за два дня до своей кончины, мама подозвала меня к себе. Слова давались ей с трудом, поэтому я был разозлен, когда она заговорила об Аньке. Мама просила меня не бросать сестру, и требовала, чтобы я пообещал ей это.

– Ты должен заботиться о ней, – говорила мама. – У нее, кроме тебя никого не останется. И у тебя, кроме нее, тоже. Вы останетесь совсем одни. Конечно, тетя Маша не бросит вас, но только вы сами сможете быть опорой друг другу.

– Не говори так, будто умираешь! – просил я, глотая слезы.

– Обещай мне, сынок, – не сдавалась мама. – Ты должен…

– Я ничего ей не должен! – упрямился я. – Мама, прошу тебя, пойми – я не люблю Аньку, и не считаю ее сестрой. Для меня она всегда будет приблудышем, плодом измены и предательства моего отца! Она чужая мне! Чужая!

– Она нам такая же дочь, как и ты сын, – холодно заявила мама. – Сынок, я не хочу тебе этого говорить, но…– мама сглотнула, выдержав паузу, в ее глазах появились слезы. – Ты наш сынок, и всегда им был. Мы с папой тебя очень любили…

– Так говоришь, словно я не родной вам, – буркнул я. Мама плотно закрыла глаза, и по ее щекам потекли слезы. Осознание горькой и жестокой правды пронзило мой разум. Ужас, сначала, жаром опалил мое тело, а затем выступил холодным потом на лбу.

– Мы долго не могли иметь детей, – набравшись сил, продолжила мама. Я не хотел слушать ее, но все же, сидел рядом, и слушал, заглушая собственный крик, готовый вырваться из груди. – Отчаявшись, мы посетили детский дом, и там наше внимание привлек один очень славный малыш. Полгодика всего. Круглый сирота.

– Хватит! – не выдержал я. – Я не хочу это слышать! – кричал я, рыдая почти навзрыд.

– Так у нас появился ты, – закончила мама.

Через два дня ее не стало. Я плохо помню похороны – я был подавлен и совершенно растерян. Помню, как выла Нютка, и как доктора кололи ей успокоительное, но я почти не помню себя. Я не помню, что делал, и как вел себя и что чувствовал. Я словно выпал из реальности, и  погрузился в тяжелый, болезненный сон. Только работа помогла мне не сойти с ума. Я работал без выходных, и приходил домой почти ночью. Погруженный в горе и работу, я напрочь забыл про Аньку. Я не интересовался ее судьбой. Горе не объединило нас. Теперь, когда я узнал, что я не родной сын своих родителей, эта девочка стала для меня совершенно чужим человеком. Теперь-то я точно знал, что она мне не сестра, о чем я незамедлительно ей сообщил. В день последней нашей встречи мы разругались. Я не хотел говорить Аньке всю правду, но желание порвать с ней все родственные связи было слишком велико. Я жаждал оттолкнуть ее от себя как можно дальше, дав четко понять, что она мне никто.

После смерти мамы я как-то быстро пошел на поправку. Наверно, потому что изнемогал себя тренировками – я хотел заполнить всего себя физической болью, чтобы не ощущать душевной. Как только я стал делать первые шаги, Виталий принялся посвящать меня в свой бизнес, а вернее было бы сказать, втягивать. Его бизнес – это многочисленные рестораны, клубы  и гостиницы по всей стране, и за рубежом, это небольшие фирмы, и много еще чего, во что он не спешил посвящать меня.

– Мне нужен помощник, – объяснял он. – Ты толковый и добросовестный парень, такой мне и нужен, – говорил он. Он лгал. Ему нужен был верный пес, а из меня получилась преданная собака, если учесть, чем я ему обязан. Я шел в добровольное рабство, ликуя и радуясь при этом. Поначалу моя работа была вполне безобидной, хотя и трудной, я выматывался, и вечером вырубался как убитый. У меня не было ни времени, ни сил на размышления о будущем. Я прожил так пять лет.

Сегодня я готовился отмечать свой двадцати трехлетний день рождения. К вечеру я забежал в ресторан, чтобы глянуть, как идет подготовка. Персонал засуетился, как только я вошел. Небось прохлаждались и ничерта не работали.

– Здравствуйте, Сергей Александрович! – хором заорали они. Я кивнул головой. – С днем рождения вас! – так же хором продолжили они.

– Благодарю, – коротко ответил я.

– Всем коллективом желаем вам… – я перебил их, махнув рукой.

– Дим, – обратился я к администратору, – проследи, чтобы к одиннадцати здесь никого не было.

– Будет сделано, – улыбнулся Дима – белобрысый парень с короткой стрижкой.

– И все должно быть готово к тому времени, – напомнил я.

– Разумеется, – ответил он.  «Разумеется!». Я бросил на него короткий взгляд. Этот парень выполнял поручения с полуслова. Он напоминал мне меня самого. Верный песик. Мог бы стать им. Я уверен, что он бы хотел занять мое место. Я обошел помещение, убедиться в чистоте и порядке, затем снова вернулся к Димке.

– Как у нас с едой и выпивкой?

– Полный порядок! – отрапортовал Дмитрий. – Все закупили, всего хватает.

– Отлично.

В ресторан я вернулся уже ближе к полуночи, поэтому не сильно бы удивился, обнаружив, что гостей там нет. Плохой из меня именинник, недисциплинированный. Разве на свой день рождения опаздывают? Как только я появился, гости загудели – кто-то радостно, а кто-то возмущенно.

– Надеялся, что мы не дождемся, и уйдем? – пробасил Шкаф – так мы зовем Никиту за его метр девяносто роста и действительно, шкафообразную комплекцию. В нашей компании прозвища есть у всех – Крот, Сивый, Потрошитель (его отец работал когда-то мясником), Мозг, Чума и прочее. Ко мне обращаются исключительно по имени, поэтому могу только предполагать какое прозвище есть у меня.

 В ресторане мы пробыли не более двух часов – проводив прекрасную половину по домам, мы отправились в клуб, который принадлежал Виталию. Иногда мне кажется, что не город – весь мир принадлежал ему.

Остаток ночи помню смутно – выпивка, поздравления, и на десерт шлюхи. Они были из того же клуба, и я знал их всех. Очень близко знал. Они наскучили мне, о чем я сообщил друзьям.

–  Ты становишься привередой, хотя и мы не отказались бы от свеженького, – ответили они.

В клубах Виталия продавались не только наркотики, но и женщины. Конечно, только определенный круг посетителей имел доступ к этим товарам. С виду же клубы были вполне приличными заведениями, если конечно клубы вообще можно назвать таковыми.

Следующий день был болезненным. Было похмельно. Я разлепил глаза, когда уже давно перевалило за полдень. Во рту пересохло, и я отправился на кухню, стараясь, чтобы мой череп не лопнул от пульсирующей, распирающей боли. На кухне я принял таблетку, и заковылял обратно в спальню. По дороге споткнулся и чуть не растянулся на полу. Моя домработница уволилась около месяца назад, и теперь мой собственный дом становится опасным для меня. Ирина хорошая женщина, и я не хотел отпускать ее, но она не стала терпеть посиделок, что я нередко устраиваю в своем доме. К тому же мои друзья не очень вежливы, да и я не отличаюсь мягкостью характера.

Не успел я доплестись до кровати, как раздался телефонный звонок. Я проигнорировал его, но не успел обнять подушку, как запел мой мобильный. Он затыкался и завывал снова. Виталий был настойчив. Он поздравил меня с прошедшим днем рождения, и попросил меня заехать к нему вечером. Я пробубнил, что заеду, если отойду до вечера. Виталий хохотнул, и отключился. Я еще долго провалялся в постели, но таблетка болеутоляющего сделала свое дело – к вечеру я стал чувствовать себя человеком. Пришлось тащиться к Виталию. Его дом находился в элитном районе города. Виталий не раз предлагал мне поселиться по соседству, но я отнекивался. Роскошь смущала меня. Виталий в свою очередь был категорически не согласен со мной.

– Ты имеешь хорошую работу, я делю с тобой свой бизнес, а ты живешь, как нищий! – отчитывал он меня, – что у тебя за квартира? Совсем не царские хоромы.

Я лишь пожимал плечами. Зачем мне хоромы? Теперь же, проезжая мимо особняков, я задумался, и возжелал пусть не хоромы, но собственный загородный дом.

У дома Виталия меня встретили бугаи в черных костюмах. Я знал, что бесполезно говорить с ними и просить впустить меня, поэтому позвонил хозяину дома, и вскоре уже въезжал в открывшиеся ворота. Входя в дом, я старался не обращать внимания на сопровождавшую меня свиту, но когда позади тебя идут роботоподобные телохранители, мозг которых запрограммирован на определенные действия, чувствуешь себя неловко. Шаг влево, шаг вправо – расстрел, и это не шутка. Подойдя к лестнице, ведущей  в кабинет Виталия, я собирался уже подняться, как за спиной негромко раздалось: «направо!» Я вздрогнул от неожиданности – шагая по длинному холлу первого этажа, я умудрился забыть о дышащих мне в затылок сопроводителях.

Коротко обернувшись, я повернул направо, и очутился в просторном зале, в середине которого стоял стол, заставленный угощениями. Гости были одеты торжественно – мужчины в костюмах, а женщины в вечерних платьях, и мне стало стыдно за то, что я одет некстати – в джинсы и повседневную рубашку.  Но ведь меня никто не предупреждал!

– Сергей! – громко окликнул меня Виталий, и я сразу же стал центром внимания. А может, мне просто так показалось. – Вот и ты! Мы специально не садились за стол, одного тебя ждали!

Гости заулыбались и закивали. Не показалось.

– Не стоило ждать меня, – смутился я. – В честь чего торжество?

– В честь твоего прошедшего дня рождения! И в честь приезда моей племянницы.

– Племянницы? – удивился я. – Ты не говорил, что у тебя есть племянница.

– Она жила в Лос-Анджелесе с родителями, но месяц назад случилась беда – родителей Илоны застрелил ее собственный жених, а затем этот поганец  и сам свел счеты с жизнью. У бедняжки никого не осталось кроме меня, и я опасаюсь за ее душевное состояние.

– Еще бы! Такой стресс! – горячо согласился я.

– Пойдем, я познакомлю тебя с ней.

Я занервничал – не хотелось дышать на девушку не выветрившимся до конца перегаром. К удивлению для самого себя, весь оставшийся вечер я из кожи вон лез, чтобы произвести на нее впечатление. Илона оказалась высокой стройной брюнеткой. Она была очень красива, и к тому же образована. Я пожалел, что не поступил в  институт – поддерживать беседу с этой девушкой было трудновато. Но я старался не выглядеть дураком в ее глазах, и думаю, мне это удалось, так как  Илона уделяла мне больше внимания, нежели остальным гостям. К концу вечера мы общались совершенно легко и свободно, словно были знакомы давно. Илона заканчивала университет в Лос –Анджелесе, и готовилась стать переводчиком. Кроме того, что она владела несколькими языками, она еще увлекалась музыкой, живописью и литературой. Она читала как русских, так и зарубежных классиков, и обожала Шекспира.

Вечер был довольно приятным, и поэтому подошел к концу совершенно незаметно для меня. Разгоряченные от разговоров и выпитого шампанского, мы с Илоной вышли на террасу. Руки Илоны  покрылись «гусиной» кожей, и я пожалел о том, что у меня не было пиджака – очень хотелось согреть эту девушку. Она достала из сумочки сигареты, но, спохватившись,  смущенно обратилась ко мне:

– Ты не будешь против, если я закурю?

Я улыбнулся:

– А разве Минздрав не предупреждает о вреде курения?

– Без сигарет никак.

 Я заметил, как дрожат ее пальцы. Откровенно говоря, я ненавижу задушевные разговоры с женщинами. Они начинают плакать, а я понятия не имею, как вести себя в такой ситуации. Я совершенно теряюсь от женских слез! И кстати женщин я считаю прекрасными манипуляторами. Да. Разве я не прав? Подумайте! Чуть что, и они пускают в ход свое оружие – слезы!

Но Илона показалась мне другой. Она часто-часто заморгала, и ее влажные глаза  вновь стали сухими.  Она и не думала искать во мне жилетку, но ей необходимо было выговориться, и я охотно стал слушателем.

– Знаешь, последний месяц я не живу, а просто жду… ну, жду конца, что ли.

– Не говори так.

– Это правда. Моих родителей убил мой бойфренд, – последнее слово у девушки получилось с английским акцентом. Вообще, я заметил, что она говорит с легким акцентом, и это, на мой взгляд, придавало ей шарма. – Этот чертов кретин без каких либо объяснимых причин расстрелял мою семью, затем  и себе пустил пулю в лоб. Я не понимаю, что за тараканы в его голове заставили сделать это. В наших отношениях все было замечательно.

– Иногда мы не знаем, что происходит с нашими близкими, и часто попросту не догадываемся об их переживаниях и чувствах, а возможно, и скрытых психических проблемах.

Илона пожала плечами.

– Возможно. Но это паршиво! Это чертовски паршиво!

– Согласен. Ужасно не знать, что творится в голове близкого человека, особенно, когда думаешь, что знаешь его как самого себя.

– Я и себя-то не знаю. Не узнаю, – Илона сделала очередную затяжку. – Кто я теперь, и для чего живу.

– Жить нужно в любом случае. То есть я хочу сказать, что, не смотря ни на какие трудности нужно продолжать жить, даже если кажется, что смысла больше нет.

– Да ты философ! – Илона невесело засмеялась. У нее низковатый, с сексуальной хрипотцой, голос. Я вдруг подумал, что курит она давно, возможно, с подросткового возраста.

– Нет. Просто знаю, о чем говорю.

– Правда? – девушка с интересом посмотрела на меня. – Расскажи мне о себе. У тебя есть семья?

– Нет. Я женат на своей работе.

– А родители?

– Мне было шестнадцать, когда умер папа.  Мама умерла, когда мне было девятнадцать. В их смерти я виню себя.

– Винишь себя? Почему?

– Да. Я был трудным подростком. Однажды по собственной глупости, попал в неприятную ситуацию, и в итоге остался  инвалидом. Мама здорово намучилась со мной.

– Ты был….Но как?

– Да. Ты не обратила внимания на мою походку? – я хохотнул.

– Ты ходишь медленно и вальяжно,– согласилась девушка.

– Ходить быстро мне сложно.

– Я рада знакомству с тобой, – неожиданно призналась Илона. – Вот я поговорила с тобой, и дышать стало легче.

– Я думаю, дышать станет еще легче, если перестанешь дымить.

– Ммм… В учителях я давно не нуждаюсь, – отбрила Илона. Но сигарету потушила. – У тебя тоже бизнес? Вы с моим дядей напарники?

Я не успел ответить – нашей беседе помешал подошедший Виталий.

– Вот вы где! Я вас повсюду ищу! Гости уже расходятся и хотят попрощаться.

– Мы идем, – резко развернувшись, Илона направилась к дому. Она ни разу не обернулась. Все ее жесты, движения, слова отражали уверенность в себе, и даже некую резковатость характера. Она знала, что нравится мужчинам, она знала, что нравится и мне тоже. Она умела притягивать к себе внимание, и с удовольствием этим пользовалась.

– Я не буду заходить в дом. Уже поздно, я поеду к себе, – обратился я к Виталию.

– А попрощаться с Илоной? – заулыбался тот. Илона! Илона! Ну и девчонка – не успели и глазом моргнуть, а ее и след простыл!

– Попрощайтесь с ней за меня.

– Думаю, «прощаться» было бы не совсем правильным словом. Уверен, вы еще встретитесь, если Илона не заскучает по своим друзьям.

– Она уже взрослая девочка, и вполне сможет решить, где ей будет лучше, – ответил я.

– Согласен, – кивнул Виталий. На этом мы и разошлись.

Утро следующего дня, а это было утро понедельника, было одним из самых ненавистных – разгульные выходные не обошлись без последствий. Голова гудела так, что я не в шутку задумывался о помощи топора.

Пересилив желание воспользоваться преимуществами любимчика босса, я все же поплелся на работу, и всю неделю работал как проклятый. У меня нет нормированного рабочего графика – я могу работать и до полуночи, бывают и форс-мажорные ситуации, когда мне приходиться вскакивать ночью, и тащиться по делам, чтобы уладить возникшие проблемы.  Если вы назовете меня мальчиком на побегушках, я не стану мотать головой в отрицании. Ну, если только для вида.