Текст книги "Цветы для Анюты (СИ)"

Автор книги: Ксения Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Вы хотите, чтобы я работал вашим стукачом?

– Стукачом? – удивился дядя Саша, – Ты что же, не его стороне?

– Нет, конечно! – возмутился я.

– Ну, а что же тогда? Во-первых, не работал, а помогал полиции, а во-вторых, мы пытаемся задержать непросто преступника – мы пытаемся поймать настоящую акулу, и, предъявляя ему обвинения, мы должны иметь железные доказательства его вины. Поймав его, мы не должны допустить, чтобы он вырвался на свободу. Так же, нельзя, чтобы он почувствовал неладное.

– Он уже чувствует неладное. Он знает, что за ним следят.

– Да, но он не знает, насколько пристально. Вот если он, действительно, почувствует, что пахнет жареным, то – либо станет осторожничать, что нам не совсем на руку, либо – в панике, начнет убирать предателей, да и просто тех, кто может даже косвенно представлять для него опасность.

– Меня он укокошит в первую очередь, – мрачно произнес я.

– Вот, поэтому я и велю тебе вести себя как обычно, но при этом внимательно наблюдать за ним, – завел свою песню дядя Саша. –  Ладно, иди домой и ни о чем не беспокойся.

Да без проблем! Это же так легко – не беспокоиться. Действительно, чего мне волноваться?

Так я и проворчал про себя всю дорогу, пока шел к выходу, где столкнулся с Пашкой. Увидев меня, он как-то замешкался, растерялся.

– Привет, – неуверенно сказал он мне, протягивая руку. Я ответил рукопожатием. – Как ты?

– В норме, – сухо ответил я. – У тебя как дела?

– Все отлично! – заверил меня Пашка. – Прости меня за Аню, – с сожалением произнес Пашка.

– Ты-то здесь причем? – удивился я.

– Я знал, что она собирается согласиться на эту авантюру. Я мог бы отговорить ее. Я должен был, но не стал этого делать. Дядя Саша уговорил Аню помочь, и она согласилась. Если бы я запретил ей, она…

– Если с Аней что-нибудь случится, – прошипел я, хватая Пашку за ворот куртки, – если хоть один волосок упадет с ее головы, я вас убью! – оттолкнув Павла, я спешно спустился по лестнице, и зашагал прочь, игнорируя извинения, которые он кричал мне в спину.

Я был  и зол, и опустошен одновременно. Как же я устал! Казалось, этот кошмар никогда не кончится. Зачем? Зачем судьба подбросила мне ту встречу с Виталием? Уж лучше бы я всю жизнь провел в инвалидной коляске, презирая и ненавидя Аньку, чем так мучаюсь теперь, мучаюсь и от запретной, непозволительной  любви, и от ненависти к себе, и терзаюсь муками совести от того, что ничем не могу помочь Ане. А ведь это я во всем виноват! Или нет? Ведь, как я теперь знаю, Виталий давно высматривал смазливую Нютку. Вернее, не он, а этот козел – Денис. Тогда еще мой босс не знал, что у меня вообще есть сестра, поэтому для него Аня была круглой сиротой, не имеющей защиты.

И вот теперь он держит ее у себя, и одному лишь Богу известно,  с какой целью.

– С наступающим вас Новым Годом! – улыбнулась продавщица, когда я, расплатившись за покупки, забирал пакеты.

– Спасибо. И вас тоже, – постарался как можно приветливее ответить я.

Дома меня ожидал очередной скандал, вызванный беспричинным недовольством Илоны. Если быть откровенным – ее беременность уже порядком тяготит меня. Из умной, независимой девушки Илона превратилась в капризную, хмурую, ноющую и вечно недовольную бабу. Наши с ней отношения свелись на «нет», и я окончательно охладел к ней. Она совершенно перестала быть интересной мне, и я все чаще отсутствую дома. Я даже обрадовался, когда Илона сообщила, что Новый Год будет отмечать не дома – не так давно выяснилось, что у нее здесь есть троюродные сестры, с которыми она раньше никогда не общалась, но встречать праздник предпочла с ними, нежели со мной. Но я не против того.

Сам же я вечером тридцать первого отправился в клуб. Настроение мое было паршивым, но мне просто необходимо было хотя бы на непродолжительное время отвлечься от проблем. В клубе уже вовсю шла праздничная программа – выпивка была бесплатной, за счет заведения, и я, посчитав, что грех не воспользоваться этим, нахрюкался от души. Тем не менее, настроение не становилось лучше – меня раздражала излишне громкая музыка, мерцание световых проекторов, а также смесь запахов алкоголя и пота.  Но все же я не спешил уходить.

После двенадцати стало несколько веселее – настало время стриптиза. Не могу сказать, что это было чем-то новым для меня, а потому извивающиеся, голые тела мало возбуждали мой уже плохо соображающий мозг. Скажу честно, я даже заскучал. Меня уже начинало и вовсе клонить в сон, но тут на сцену вышел ведущий, и сообщил, что прямо сейчас для нас выступит специально приглашенная гостья праздника – юная, но весьма привлекательная и одаренная танцовщица. «Очередная звездулька», – подумал я про себя. Бездарная малышка, умеющая лишь задом крутить, да и то – не в такт музыке.

– Ее можно сравнить с цветком – нежным, хрупким, изящным, – заливался ведущий. Я не слушал его хвалебную оду в адрес девчонки, что вот-вот должна выйти на сцену, но когда он объявил ее, я вздрогнул, как от пощечины: – Итак, встречайте – голубоглазый ангел, очаровательная…  Нюта!

Я устремил взгляд к сцене, не сводя глаз с темноты, из которой должна выпорхнуть  Нюта. Ну, или выплыть, или выползти… Смотря что именно будет вытворять эта девица.

Хотелось бы надеяться, что это просто девица.

Заиграла медленная, лиричная песня – Strange Birds, которая, несмотря на свою красоту, царапала душу, и мне захотелось, чтобы ее выключили. Нет. Нет. Нет!

Аня обожала эту песню,  и очень часто слушала, кружась по квартире. Порой, она так увлекалась танцем, что не замечала моего прихода. Я любил подтрунивать и издеваться над ней, когда она, заметив меня, смущалась и старательно делала вид, что ничего не было, и это не она только что отплясывала.

Я часто моргал, пытаясь убедить себя, что мое зрение обманывает меня, и я совершенно не знаю эту худенькую, хрупкую девочку, что выпорхнула на сцену, словно маленькая, белая птичка.

Я старался убедить себя, но смысл? Это была она – моя Аня.

Глава 22.

Маленький ангел, бедная птичка –

Сколько же грусти в небесных глазах!

Маленький ангел – странная птичка, -

Крылья изранены, больно, но… Ах!

Сколько восторга во взглядах, и в лицах,

Сколько любви в похотливых глазах…

Глядя на птичку нельзя не влюбиться –

Столько изящности в тонких руках!

Все же танцует, и все еще дышит,

Пусть и с огромным осколком в груди.

Маленький ангел, не бойся! Ты слышишь?!

Сильная птичка,

Терпи.

Я вмиг протрезвел. Интересная во мне открылась способность – быстро трезветь. Я, как завороженный, таращился на сцену, на которой порхала, то есть, танцевала Нютка. Вот она запрыгивает на шест, как стриптизерша, и все во мне закипает. Какого черта?! Кажется, я даже выругался вслух, но это неважно – все равно никто не услышал. Волна восторженных охов  и рукоплесканий разошлась по залу. Да, это было красиво. Только такой огромнейший талант, как Аня, могла совместить в своем танце две совершенно несовместимые вещи – эротичность и невинность, грацию и небрежность. Она танцевала так, будто делала это на большой сцене, а не в ночном клубе перед толпой жирных, похотливых ублюдков, которые только и делали, что подтирали слюну со своих мерзких подбородков.

На припеве Аня отпускает руки, и я вздрагиваю, думая, что она падает, когда она, сделав рывок, оказывается висящей вниз головой. Я смотрел на все это лишь одним глазком, потому что мне все время казалось, что вот-вот, и она сорвется. Где она научилась всему этому? Неужели в своем кружке по танцам? Обязательно спрошу ее об этом, когда вытащу отсюда.

Аня танцевала, словно из последних сил, как раненая птичка, пытающаяся взлететь, и в какой-то миг ей это удается, но….она падает. Я бы непременно пришел в безумный восторг от этого номера, исполни его кто другой. Но это была Аня, моя младшая сестра, танцующая не по своей воле. Вот почему она так напоминала маленькую невольную птичку. Нет, Аня, хватит. Сегодня ты уйдешь отсюда.

Я старательно пробирался сквозь толпу, намереваясь подобраться ближе к сцене. Но что я смогу сделать? Как увести ее незаметно для всех? Сердце в моей груди колотилось, отбивая бешеный, безумный ритм. Нужно решаться, нужно придумать что-нибудь как можно скорее, уже сейчас. Музыка заканчивалась, и танец тоже подходил к концу. Ну же, – говорил я себе, – придумай что-нибудь. Действуй! Но я стоял. Просто стоял и смотрел.

Музыка закончилась. Аня сидела на полу, обхватив себя руками. Вот она поднимает голову, устремив печальный, полный грусти, взгляд в толпу, видимо это тоже часть номера. Или нет? Она поднимается с пола, и мои мышцы, мои нервы дергаются, когда кто-то из толпы хватает ее руки, тянет их к себе. Она просто стоит и смотрит в пустоту, сквозь обезумивших, опьяневших от страсти и алкоголя людей. Я смотрю на нее. Пристально. Видимо мой взгляд привлек ее внимание – она смотрит чуть левее,  и наши взгляды встречаются. Пустота и отрешенность в ее глазах сменяются удивлением, испугом и, возможно, другими эмоциями, которых я не смог прочесть за столь короткое время. Я резко устремляюсь вперед, толкая при этом, рядом стоявшего парня.

– Чувак, осторожнее! – возмутился тот.

– Извини, – бросил я ему, не желая нарываться на ненужный мне сейчас конфликт. Я прямиком иду к сцене, поддаваясь желанию увести ее отсюда как можно скорее, любой ценой. Не важно, как я это сделаю. Если потребуется, я просто сниму ее со сцены, и уведу, или даже унесу, перекинув через плечо. У меня не было плана. Я просто действовал инстинктивно, бездумно, ведомый эмоциями и чувствами.

Я подошел к сцене, и, прежде, чем Аня успела что-либо сказать мне или сделать, я схватил ее за руку, отпихнув какого-то толстяка, что тянул мою сестру к себе. Я дернул Нютку за руку так, что она непременно бы упала, не подхвати я ее. Поставив ее на пол, я заметил, что она смотрит на меня пустым, отрешенным взглядом. Что, черт возьми, происходит? Ее что, накачали наркотиками?!

–Аня, – позвал я ее, – Аня!

Никакой реакции, и тогда я сделал то, за что мне захотелось потом оторвать себе руки – я дал ей пощечину. Не сильно, но это привело Аню в чувство. Она словно проснулась, и, придя в себя, будто только сейчас поняла, где она, и что с ней происходит.

– Какой кошмар, – простонала она. – Боже мой, какой кошмар!

– Ты права, – тихо согласился я, но из-за гремевшей музыки, думаю, Аня меня не услышала. – Пошли! Нужно скорее уходить! – уже крикнул я ей, и, крепко держа за руку, повлек за собой.

– Не пустят, – простонала она мне в ухо. Я слышал, как дрожит ее голос, я чувствовал, как дрожит она сама. Я хотел обнять ее за плечи, но тут кто-то дернул ее – грубо и бесцеремонно, и моя рука невольно отпустила ее ладонь.

– Аня! – крикнул я, оборачиваясь. Двое здоровенных парней стояли рядом с ней. Один из них держал Нютку за локоть, не позволяя вырваться. – Отпусти ее! – крикнул я ему. – Ты слышишь меня? Я сказал, отпусти ее!

У меня не было ни секунды на раздумье, и я, хотя и понимал, что силы неравны, и драка будет не в мою пользу, все же сделал то, что, наверно, должен был сделать – я изо всех сил ударил качка, попутно схватив Аню, и выдернув ее из лап этого урода. Нютка тут же спряталась за моей спиной. Смекнула, молодец. Я хотел сказать ей, что пора бежать, но не успел – второй качок схватил меня за футболку, и одной рукой отшвырнул в сторону. Я отлетел, и опустился прямо на чей-то столик. В спину тут же врезались осколки разбитой мной посуды. Теперь Аня осталась одна против двух бугаев. Но она не растерялась – схватив с рядом стоящего стола поднос, она размахнулась, и ударила им по лицу тому, что швырнул меня. Парень пошатнулся, и схватился руками за лицо. Конечно, бедняжка просто не ожидал такого поворота. Второй – тот, что с разбитым мной носом, угрожающе двинулся на Нютку. Она в испуге отбросила поднос. Бугай подобрал его, и замахнулся – то ли припугивая, то ли и впрямь намереваясь ударить девушку. Этого не я, не Аня не узнали – кто-то из толпы развернул парня, и ударил в его и без того битое лицо. Пашка??

Он снова замахнулся, и ударил еще, а потом еще, и еще.

– Хватит, – подошла к нему Аня. – Нужно уходить.

Я попытался встать, когда Пашка с Нюткой подошли ко мне, но спину пронзила острая боль – то ли от осколков, то ли я повредил что-то.

– Чего разлегся? – грубовато обратился ко мне Пашка, но поддерживая меня под руку, помог встать. – Не хило они тебя.

Мы побежали к выходу, и никто из присутствующих не посмел загородить нам дорогу. Все стояли с разинутыми ртами. Да, видимо драка была впечатляющим зрелищем. Особенно, когда в этой драке участвует маленькая, хрупкая девочка, на вид, ну, никак не способная уложить двухметрового амбала.

Мы выбежали на улицу, и почти добежали до Пашкиной машины, но нас с Аней снова схватили. Да сколько можно?

– Отпусти меня! – завизжала Аня, и, видимо, на какой-то миг ее действительно, отпустили, потому что, я заметил, как она что-то вытащила из-под чулка, приподняв при этом подол то ли платья, то ли юбки, а затем, крикнув Пашке: «Держи!», швырнула ему это самое «что-то», похожее на миниатюрную флэшку. Пашка поймал это, и, сев в машину, уехал, оставив нас с Нюткой в беде. Ну, и гад!

Предательство друга окончательно опустошило меня, и я уже не пытался сопротивляться, а лишь слабо барахтался. Силы покинули меня, да и Нютку, видимо тоже, так как она уже даже не кричала. Нас посадили в какую-то машину и повезли в неизвестном направлении. Я лишь надеялся, что если нас и захотят убить, то сделают это как можно быстрее.

– Вот и встретили Новый год, – прошептала Аня, положив голову мне на плечо. Я снял свою куртку, и накинул ей на плечи, а затем обнял сестру, чтобы ей было теплее.

– Да, – вздохнул я, – надеюсь, что его первая ночь не станет для нас последней.

Несмотря на наше не самое завидное положение, Аня немного успокоилась, и почти перестала дрожать. Мы ехали довольно долго, и мои предположения касательно того, что нас везут к Виталию, оказались ошибочными, иначе мы бы давно уже приехали. «Везут как можно дальше от города, чтобы по-тихому закопать», – подумал я, и в душу стал закрадываться страх. Конечно, было страшно и до этого, но это иной страх – холодный, скользкий, неприятный. Наверно, мое настроение передалось и Ане, потому что она приподнялась, и стала всматриваться в окно, за которым, хоть глаз выколи – ни черта не видно. Я услышал, как Нютка клацает зубами, и крепче обнял ее.

– Все будет хорошо, – прошептал я ей.

– Ага, – хмыкнула она, – потому что хуже уже быть не может. Я хотел возразить, что очень даже может – если, к примеру, нас станут пытать, но не стал пугать Аню.

Машина резко остановилась. «Вот и приехали», – подумал я. Двери распахнулись, и нас выволокли из машины. На мое удивление, остановились мы не на пустыре, как я предполагал, а около какого-то небольшого дома с высокими, темно-зеленого цвета, воротами. Что, очередная дача Виталия? Вполне возможно. Но на кой черт тащить нас сюда?

– Шагай! – услышал я, как один из амбалов обращается к Ане. В сестре снова проснулись ярость и желание защищаться.

– Отпусти!  Отпусти меня! – закричала она ему. Она визжала и вырывалась, и я хотел сказать ей, чтобы успокоилась, но не успел – тот, что вел ее, повернулся, и ударил Нютку по лицу. Звук громкой пощечины разрезал ночную тишину. Я резко дернулся, и мне удалось вырваться, но подбежать к уроду, что ударил Аню, я не успел – меня схватили, а затем ударили сначала в лицо, а потом и в живот. Дыхание перехватило, и я хватал ртом воздух.

– Шевелись, – прорычали мне в спину. Я сплюнул кровь, и послушно зашагал к воротам.

В отличие от меня, Аня не отдалась смирению – она хоть и не кричала, но всхлипывала, и шумно дышала, наверняка заглушая в себе желание обругать уродов. Я прям слышал, как она давила в себе бранные слова, что не решалась произнести вслух.

Дом, в который нас привели, оказался одноэтажным деревянным зданием. Внутри было скромно, но довольно уютно. Странно. Вот если бы нас притащили в какой-нибудь сарай, я бы ни секунды не сомневался, что с нами собираются расправиться.

Аня вскрикнула, когда ее швырнули на пол, прямо в середину комнаты. Я не успел и рта открыть для возмущения, как оказался рядом с ней. Ну, хоть по разным углам нас не растащили. Видимо Аня подумала о том же, потому что подползла ко мне, и, обняв, уткнулась мне в плечо.

– Прости меня, – шепнул я ей. Это все, что я мог сейчас сказать. Да и все, чего я хотел – это попросить прощения перед тем, как нас, возможно, убьют.

– Нет, – прошептала она в ответ. – Это ты прости. Если бы не я, мы бы сейчас не оказались здесь.

– Во всем виноват только я.

Нас оставили одних, но я был уверен, что дом все равно охраняется, и стоит нам только попытаться удрать, как тут же схлопочем неприятностей. Ни мне, ни Ане совсем не хотелось, чтобы нас били, мы и без того наполучали за сегодняшнюю ночь, да и сил у нас больше не осталось. Поэтому мы просто сидели там, куда нас бросили.

– Аня, – тихо позвал я. – Аня, эти люди очень опасны.

– Я знаю, – охрипшим, севшим голосом произнесла она.

– Нет, ты не понимаешь. Они способны… они могут совершить что угодно.

– Я знаю, – снова повторила Аня.

– Мы можем умереть сегодня.

– Да, – еле слышно ответила Нютка.

– Я хочу, хочу, чтобы ты знала… Я очень люблю тебя.

– Я знаю. И я тебя люблю.

– Нет. Нет так. Все не так.

– Что не так? – устало спросила Аня. Я понимал, что ее тяготит этот разговор. Она устала, ей холодно и очень страшно. Конечно, она думает только о том, чтобы этот кошмар скорее закончился. Но мне было необходимо высказаться. Прямо сейчас. Потому что другого шанса может не быть.

– Не так любишь. Как я тебя. Я хочу сказать… Я хочу сказать, что всегда думал, что ненавижу тебя. В детстве и в подростковом возрасте я часто обижал тебя. Я был уверен, что ненавижу тебя, и всю жизнь буду ненавидеть, но я ошибался. Я просто не мог принять тебя, я не принимал тебя как сестру.

– Из-за папы, да? – не поднимая головы, спросила Аня.

– Да. Да, из-за папы. Мне было больно и обидно за маму. Папу я простил, но тебя… Прости меня за это. Я был эгоистичным говнюком.

– Я давно простила. В прочем, я и не обижалась. Я знала, что ты просто эгоистичный говнюк, но с возрастом это пройдет. Всегда проходит. – Аня вздохнула, и замолчала, видимо, думая, что мы все выяснили, и разговор окончен, но у меня есть еще кое-что, в чем я хотел признаться перед возможной смертью.

– Аня, – снова позвал я ее.

– М?

– Я… Я знаю, что ты, возможно, возненавидишь меня после того, что я тебе сейчас скажу, но я должен. Я и сам знаю, что достоин презрения, поэтому не вижу смысла обманывать самого себя и бежать от правды.

– Что ты говоришь? – Аня подняла голову и села, с интересом и удивлением глядя мне в глаза.

– Я сказал, что никогда не считал тебя сестрой… Видишь ли, я и сейчас не могу принять тебя как сестру. То есть, я хочу сказать, что настолько крепко вбил себе в голову, что мы чужие, что поверил этому, и…

– Что ты хочешь сказать? – резко спросила Аня, видимо раздраженная тем, что я мямлю. – Я не понимаю!

– Я люблю тебя Аня, – выпалил я на одном дыхании, – люблю не как сестру.

– Что? – Аня испуганно отшатнулась от меня. Да, я ожидал такой реакции. Хотя, нет, не совсем так – только такой я и ожидал. – Ты безумец! Ты сумасшедший! – зашипела она на меня.

– Я знаю, – согласился я. – Но ты могла бы догадаться!

– Догадаться? – удивилась она, а потом сказала: – Да, я догадывалась, но надеялась, что это просто мое больное воображение!

– Значит, мы оба больны, – тихо засмеялся я.

– Нет, – покачала головой Аня, – болен только ты.

– Что ж. Извини. Извини за этот разговор.

– В моей голове тоже мелькало нечто подобное, – призналась Аня. – Мне казалось, что у меня есть к тебе чувства… Но я убила в себе эти мысли, потому что они неправильны. Они аморальны и грязны. Когда-то я тоже отреклась от тебя, решив для себя, что у меня нет брата. Но когда люди Виталия похитили меня, – она запнулась, и поморщилась, видимо вспомнив этот неприятный период, – Знаешь, он угрожал мне. Он говорил, что продаст меня, но я все пыталась сбежать, и непременно совершила бы побег. Он понимал, что я не боюсь, и нашел другой способ управлять мной.

– Пригрозив, что убьет меня, – догадался я. Аня кивнула.

– Да, именно так он и говорил. Я понимала, что он за человек, понимала, что он словами не бросается. Тогда он заставил меня танцевать в клубе, пообещав, что если буду это делать, то мне не придется работать как остальные девушки. Ну, как остальные, понимаешь…

– Чертов сукин сын, – выругался я. – Мне он обещал, что ни один волос не упадет с твоей головы.

– Ну, он почти сдержал слово – никто не трогал меня. Но… я хочу сказать, что согласилась, потому что боялась, боялась за тебя. Сереж, я очень тебя люблю, но люблю как брата. Ближе тебя у меня никого нет, и я не хочу, чтобы ты отталкивал меня, называя чужой. Ты еще будешь счастлив, вот увидишь!

– Дай Бог выбраться нам отсюда, – сказал я, и, притянув Нютку к себе, поцеловал в макушку. Неожиданно для меня, тот груз, что долгое время камнем сдавливал мою грудную клетку, словно упал с души, и теперь я обнаружил, что могу дышать легко и свободно.

– Какая милая сцена! – просипел над нами глухой, неприятный, но до дрожи в коленях знакомый мне голос.

Мы с Аней подняли головы, и увидели стоящего в дверях Виталия.

Глава 23.

– Как вам мой дом? – поинтересовался Виталий, совершенно не обращая внимания на то, что Аня уже несколько минут кричала, обзывая его самыми разными словами.  – Здесь я провел свое детство. Счастливое детство! Мои родители рано умерли, и нам с братом пришлось рано пойти работать, чтобы прокормить себя. Мы с тобой в чем-то похожи, Сергей.

– Чудовище! – крикнула Нютка очередное ругательство. Теперь уже мы не сидели на полу, прижавшись друг к другу, как напуганные хомяки. Аня сидела на краешке стула, так неуютно, словно на нем были иголки. Я просто стоял рядом. Виталий же расположился в кресле – таком же большом и глубоком, как и в его доме.

Мы были одни – людей своих он выпроводил караулить снаружи. И то хорошо, без этих скалаподобных амбалов было куда спокойнее и уютнее. Хотя, конечно, это все иллюзия безопасности. Они-то никуда не делись. – Ничтожество! – ругалась Аня. Как только Виталий появился на пороге, в мою сестру вселились десятки чертиков – она ругалась, и поначалу громко кричала, и, думаю, с удовольствием бы набросилась на него, если бы не его свита, стоящая за дверью. – Свинья! Мерзкая, вонючая, грязная скотина! Ацтек! Иуда! – продолжала изрыгать она свою ярость. Я легонько похлопал ее по плечу, давая понять, чтобы угомонилась, но Аню было не унять. – Ничтожество!

– Уже было, – равнодушно ответил Виталий, выслушав череду ругательств в свой адрес. – Сергей, угомони свою сестру. Вели ей заткнуться.

– Я еще не все сказала! – заявила Нютка.

– Аня, – одернул я ее, не став вслух просить, чтобы заткнулась. Она поняла меня и послушалась, но я видел, как тяжело давалось ей это послушание. Ее прямо-таки распирало от невысказанной, невыплеснутой агрессии.   Аня тяжело дышала, глядя на Виталия исподлобья. Выглядела она комично, и в любой другой ситуации я бы непременно посмеялся над ней, но сейчас было не до веселья. – Зачем мы здесь? – обратился я к Виталию. – Что ты от нас хочешь?

– Чего я от вас хочу? – озадаченно спросил Виталий. – Это вы что от меня хотите? Чего добиваетесь? Вы устраиваете драку, избиваете моих людей. Кстати, Аня, ангел мой, мы ведь договаривались с тобой, договаривались, что после сегодняшнего выступления я отпущу тебя. Зачем было устраивать клоунаду?

– Ты солгал! –  с ненавистью проговорила Аня. Она испепеляла Виталия взглядом, смотря на него все так же исподлобья. – Ты думаешь, я поверила тебе? Ты бы продал меня тому жирному козлу, что приходил на каждое мое выступление, и отстегивал бабки, умоляя меня станцевать для него приватно!

– Ну, так и станцевала бы, – захохотал Виталий. – Чего беду создавать?

Аня рванула со стула, и я едва удержал ее, силой заставив сесть обратно.

– Дядя Виталий шутит, – сказал я ей. – Он просто провоцирует тебя. Это у него забава такая – играть на чужих нервах, дергая человека за ниточки.

– О, да! – смеялся Виталий, – Тем более, что с вами это так легко получается! Но Игры играми, а проблема остается нерешенной. Что мне с вами делать?

– Почему ты решил, что с нами нужно что-то делать? Что за проблему ты себе накрутил? – непринужденно спросил я, хотя каждая моя клеточка начинала наполняться страхом.

– Вы и есть проблема! – воскликнул Виталий, и тут же закашлялся. Откашлявшись, он еще сидел какое-то время, переводя дыхание. Его мучила отдышка и затрудненное дыхание. Нютка озадаченно посмотрела на меня, я лишь пожал плечами в ответ. Виталий никогда раньше не жаловался на самочувствие, и подобные признаки нездоровья я стал замечать лишь недавно. – Вы слишком много знаете, – восстановив дыхание, сказал он. – Думаете, я не знаю, что вы копаете под меня? Думаете, мне неизвестно, что вы работаете с полицией? Не только у тебя, Сергей, есть  в полиции знакомые. Я, может быть, тоже ручкаюсь с нужными людьми.

– Никто не сомневается в этом, – хмуро ответил я. – Только знай, что убив нас, ты наживешь себе реальные проблемы.

– Да ну? – прищурился Виталий. – Еще больше, чем у меня есть? Хотите сказать, что вас станут разыскивать?

– Станут! – ответила за нас двоих Аня. – В полиции знают, что я у тебя в неволе. Думаешь, я случайно, по собственной глупости позволила себя увезти? Думаешь, у меня не было возможности сбежать?  Да, я помогала полиции собирать на тебя компромат!

– Аня, – шепнул я ей. Что она городит? Хочет, чтобы нас укокошили прямо сейчас?

– И как успехи? – поинтересовался Виталий.

– Я передала информацию надежному человеку.

– М-м-м, вот значит как. Выходит, что мне не за чем оставлять вас в живых? Понимаете? Не важно, сжалюсь ли я над вами, или нет, исход один – я окажусь за решеткой. Так зачем мне вас жалеть?

– Может быть, для того, чтобы не намотать себе еще и убийство? Ведь за это вы получите более долгий срок, Виталий Николаевич, – деловито заметила Аня.

Виталий ничего не ответил. Достав из кармана телефон, он сделал звонок, и в комнату вошли два амбала.

– Уведите девчонку, – приказал он им.

– Что? Куда? – я схватил Аню за руку, намереваясь защищать. – Отпусти ее! – сказал я громиле, что уже держал Аню за локоть. Громила достал пистолет и прицелил его ей в лицо. Я невольно отпустил сестру.

– Так-то лучше, – удовлетворенно произнес Виталий, когда громила увел Нютку.

– Ненавижу тебя, – сказал я ему. – У меня было столько возможностей покончить с тобой. Почему я этого не сделал!

– Потому что ты тряпка, – хохотнул он,  а затем приподнялся в кресле, и, пошерудив в кармане куртки, достал оттуда пистолет. – На, – кинул он мне его. – Наверстай упущенное.

– Даже если я убью тебя, – сказал я, – твои псы все равно нас пристрелят.

Виталий снова достал телефон и сделал звонок, сказав в трубку, чтобы Аню не трогали ни при каких обстоятельствах, а вот если через пятнадцать минут не раздастся выстрел, девчонка будет в их распоряжении.

– Ну, же, Сергей. Решайся, – обратился он ко мне. – Будь мужчиной, спаси сестру! Неужели тебе хочется, чтобы эти недоумки глумились над твоей маленькой сестренкой? Боже мой, страшно представить, что эти животные с этим чудесным ангелом…

Я рывком подобрал с пола пистолет и нацелил его в лицо дразнившего меня Виталия. Он захохотал.

– Тик-так, Сергей, время идет. Мои, как ты говоришь, псы, выполняют мои поручения, не задавая вопросов. Это очень преданные псы, понимающие меня с полуслова. Как только пройдет пятнадцать минут, они…

– Заткнись! – заорал я, вцепившись в оружие. Мои руки тряслись так, что выстрелив, я, скорее всего не попаду с первого раза. – Отмени свой приказ! Отмени, или я прострелю тебе голову, клянусь!

– Ну, так чего же ты ждешь? – развел руками Виталий. – Стреляй же! Стреляй!

Я вцепился в пистолет еще крепче, и руки мои дрожали еще сильнее. Вот палец уже готовится нажать на курок. Я сделаю это. Я должен сделать! Должен! Должен! Должен!

Но, я, ведь не убийца…

Я бессильно опустил пистолет. Пальцы мои разжались, и он упал на пол. Виталий смотрел на это с широко раскрытыми глазами. Наверно, он уже попрощался с жизнью, и никак не ожидал такого поворота. А, может быть, пистолет и не был заряжен, а он просто удивлен моим поступком? Виталий издал нервный, короткий смешок, а затем разразился хохотом.

– Я же сказал, что ты тряпка! – воскликнул он.

– А ты просто больной ублюдок, – с ненавистью и дрожью в голосе ответил я. Я ненавидел не только Виталия, но и самого себя. Я действительно тряпка. – Ты, все равно ответишь за все. Рано или поздно. Ты будешь наказан.

– Да я уже несу наказание, – прохрипел Виталий. – Так что не старайся, я давно проклят. Это саркома. Врачи говорят, что можно удалить одно легкое, но болезнь перешла уже на второе. Мне конец. Понимаешь? Они дают мне два месяца, но я уже с нетерпением жду конца. Как долго длятся эти два месяца!

– Ты надеешься на мое сочувствие? – ядовито произнес я, хотя и был в шоке от услышанного.

– Нет. Не надеюсь, и не жду. Более того, плевал я и на тебя, и на твои чувства. В заду я вас всех видел! – Виталий снова закашлял. – Честно говоря, я завидую тебе, Сергей. Ты счастливый человек. Это огромнейшее счастье, когда у тебя есть тот, кто готов ради тебя отдать жизнь. А у тебя есть такой человек. А вот я… Всю жизнь гонялся за успехом, и мнимым счастьем. И вот теперь, когда оглянулся, понял, что нет у меня счастья. Нет ни одного человека, ради которого я мог бы вот так пожертвовать своей жалкой, никчемной жизнью! Или хотя бы захотеть пожертвовать. Нет ни одного человека, кто бы любил меня так сильно, чтобы рисковать собой ради меня. Да ни черта у меня никого нет! Я одинок, болен и несчастен.

– У меня нет на это времени, – сказал я ему. Осталось пять минут, и я надеялся, что Виталий снова сделает звонок и прикажет отпустить Аню. А если нет, то…

– Да идите вы все к черту, – равнодушно ответил он. – Чего стоишь? Я сказал, чтобы вы шли к чертям собачьим!

Я неуверенно попятился назад, к двери. Что значат его выходки? Он что, отпускает нас?

Я вышел на улицу, в темноте озираясь по сторонам в поисках Ани. Позади меня, в доме раздался выстрел.

Я вздрогнул от неожиданности, но не остановился. Из темноты, навстречу мне бежала Аня.

– Что они тебе сделали? – с тревогой спросил я.

– Ничего, ничего, Сергей. Они сказали, что дают нам пару минут, чтобы убрались с поля их зрения.