Текст книги "Слепая зона (СИ)"

Автор книги: Ксана М

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Ловко расправившись с застежкой, Мак спустил с моих плеч лямки и накрыл грудь ладонями. Я слышала, как тарабанит моё сердце, а под его руками, казалось, оно и вовсе стремится на волю. Закрыла глаза и запрокинула голову, ненасытно вбирая каждое его движение, каждую манипуляцию, каждый мучительный манёвр.

Он с ума меня сводил, превращал в тряпичную куклу.

А я поддавалась, потому что не хотела, чтобы он прекращал.

Мак заглушил мой стон поцелуем, скользнул по телу вниз, добрался до кожаной юбки, а затем медленно задрал её, сжав пальцами ягодицы. Пульсация внизу становилась невыносимой, и я понимала, что вновь теряю чувство реальности.

В голову мгновенно ударил дурман. Я слышала его сладкий шепот, ощущала его прикосновения, но желала лишь одного ― чтобы он как можно скорее оказался во мне.

– Я думал, мы сделаем это медленно, ― прошептал Мак, когда мои пальцы, абсолютно не повинуясь мозгу, расправлялись с его ремнем.

– Я нетерпеливая.

Он усмехнулся, стягивая с себя майку и помогая мне с джинсами, а затем дал то, что просила ― наполнил меня. Я отчаянно вцепилась в его плечи и, царапнув нижнюю губу, задвигалась. Так, как он хотел ― медленно, чувственно, жадно глотая разреженный воздух.

Музыка из колонок задышала нам в такт.

Мак сильнее стиснул мои бедра, направляя их ― то ускоряя ритм, то замедляя. Его прикосновения обжигали, голова кружилась, и я понимала, что всё сильнее в нём растворяюсь.

Почувствовав прокатившуюся по телу вибрацию, застонала и резко откинулась назад, ощутив, как с силой втолкнулась в руль. От громкого сигнала заложило уши и, усмехнувшись, Мак резко дернул меня обратно.

– Детка, давай не будем привлекать внимание.

– Думаешь, кому―то есть дело? ― прерывисто выдохнула, чувствуя, как мужские пальцы туго стягивают на затылке волосы.

– Мы стоим на обочине и сигналим. Если мимо будут проезжать копы ― непременно заглянут на огонёк.

Я улыбнулась, пошептав ему прямо в губы:

– Некоторых опасность возбуждает.

– Меня возбуждаешь ты.

Его губы нашли мои, а затем он завладел ими, как раньше ― хищно, грубо, по―хозяйски. Я застонала и заёрзала, сделав только хуже. Мак резко оттянул собранные в кулак волосы, вынуждая меня запрокинуть голову. А затем уткнулся носом в мою шею.

– Обожаю, как ты пахнешь, ― прошептал он, вызывая у меня улыбку, покрывая неторопливыми поцелуями лицо, плечи, ключицу. С ума меня сводя. Окончательно.

Мужские руки легли на мою талию и, потянув за рычаг, Мак слегка откинул сиденье.

К этому моменту я была уже полностью в его подчинении. Готова была делать всё, что он скажет, всё, что попросит. Но вместо этого он позволил мне вести.

Упершись ладонями ему в грудь, я задвигалась. Вначале так же медленно и неуверенно, затем быстрее и жестче. Через каких―то несколько секунд я уже скакала, как сумасшедшая, не контролируя ни свои чувства, ни свои стоны. Пошлые хлопки полностью заглушили музыку в салоне. Стекла запотели. А терпкий Paco Rabanne смешался с пьянящим запахом похоти.

Мой мужчина зарычал, усиливая давление. И я ощутила, как начинаю дрожать.

Наши взгляды встретились.

Секунда. Вторая. Не сдержавшись, я крикнула и взорвалась, разлетевшись на миллиард крохотных частиц.

Мак сделал ещё один толчок, а затем громко безудержно застонал.

Нас накрыло облаком такого наслаждения, что всё вокруг в мгновение перестало иметь хоть какое―то значение. Обессилив, я упала на обнаженную мужскую грудь, а затем почувствовала, как пальцы Мака забираются в мои влажные волосы.

– Ты невероятная, ― рвано прохрипел он.

– Ты тоже… ничего.

Мак усмехнулся, и я улыбнулась, понимая, что этой ночью буду спать, как убитая.

Никки

За те три месяца, которые я провела в доме Маккейнов, я невольно ощутила себя частью семьи. И теперь понимала, что не хочу всё это терять.

Мой дом был здесь, в Торонто, рядом с Ним.

Но если не получится переиграть Боба, мне придется уехать.

А я не знала, смогу ли без всего этого жить.

Стряхнула плохие мысли и решила сосредоточиться на картине.

Тейлор выбрала для своей комнаты страдающего ангела. Девушка должна была сидеть на разбитых в кровь коленях с раскинутыми в стороны крыльями и плакать, прижимая к груди ладони.

Рисунок должен был занимать три стены. С двумя я уже закончила и к завтрашнему вечеру планировала доделать последнюю.

Надеялась, что выходило впечатляюще.

Развернулась на стремянке и пододвинулась к другой, на которой стояла банка с краской. Нужно было немного оттенить волосы, потому что с другого ракурса и при другом освещении они показались мне слишком светлыми.

Неудачно переставила ногу и покачнулась, едва не сорвавшись со ступеньки. Замерла, схватилась за выступ и выдохнула, успокаивающе прикрывая глаза.

– Ничего. Бывает. Просто не спеши.

Набралась храбрости и снова потянулась за банкой.

В эту самую минуту моя невыносимая собака гавкнула, а затем прыгнула на нижнюю ступеньку, качнув стремянку на себя.

– Нет―нет―нет!

Баффи отскочила, но удержать банку с краской мне не удалось. Та стремительно полетела на пол и открылась, забрызгав белыми пятнами пол. И… собаку.

– Блин. Баффи!

Девочка виновато заскулила и легла, делая попытку стереть с уха краску.

– Даже не старайся. Бесполезно. Только ещё больше извозишься.

Она перевернулась. Затем снова. Кажется, поймав настоящий собачий кайф.

– У вас всё нормально?

Вздрогнула от неожиданности, оступилась и не успела опомниться, как уже летела со стремянки вниз. Вскрикнула и зажмурилась, приготовившись больно удариться копчиком / возможно что―то вывихнуть или сломать, но, выдохнув, поняла, что вместо этого упираюсь в чью―то грудь. А ещё ― что меня крепко держат чьи―то руки.

Открыла глаза и сморгнула, провалившись в знакомый бушующий океан.

– Аарон, – удивленно выдохнула, радуясь тому, что не свалилась и одновременно об этом жалея, – как ты…

Я хотела спросить «вошел», но мозг, увидев его сногсшибательную голливудскую улыбку, решил, что это лишнее.

– Извини, – шепнул он, помогая мне слезть со стремянки, – у вас было открыто. Я услышал грохот и подумал, что, возможно, кому―то нужна помощь.

– Наверное, Тейлор снова забыла запереть дверь, ― догадалась я, делая мысленную пометку оторвать подруге голову.

Аарон не сводил с меня взгляда, а его руки продолжали сжимать мою талию ― едва ощутимо, заботливо, в какой―то степени даже невинно. Но я поняла, что даже это «невинно» определенно бы очень сильно не понравилось Маку.

Особенно, учитывая, чьи на мне были руки.

Прочистила горло и мягко отстранилась, шагнув назад.

Аарон неохотно меня отпустил.

Уловила его слабую ухмылку ― уязвила?

Отвернулась, делая вид, что перебираю кисти и понимая, что не знаю, как себя вести.

Выгнать ― наверное, нечестно, ведь Аарон всегда был ко мне добр. Не выгнать ― наверное, в определенном смысле, значит, предать доверие Мака. С другой стороны…

– Это фантастически, знаешь? ― услышала я, а когда повернулась, он кивнул на стену. ― То, что ты делаешь. Я никогда ничего подобного не видел.

– Спасибо, но… в мире полно более достойных работ. А я и сама ещё учусь.

– Я, конечно, во всех этих ваших художественных перфомансах не разбираюсь, но уверен, вот это, ― вновь указал он на стену, ― очень талантливо.

– Спасибо. А как ты… э―эм… здесь оказался?

Помешав Аарону, внизу с силой грохнула входная дверь.

Я замерла и, кажется, даже перестала дышать.

Представила, как Мак убивает своего бывшего друга, а затем принимается за меня.

Картина получилась так себе.

Аарон сунул руки в карманы джинс и усмехнулся. Его определённо забавляло, что я нервничаю. Хотя, почему я, собственно, нервничаю? Он сам пришел, так? И между нами ничего не было, поэтому…

– О, привет, ― возникшая на пороге Тейлор, мечтающе улыбнулась, ― привез?

Аарон кивнул.

– Они в твоей комнате.

– Спасибо, ты прелесть!

Взвизгнув, она упорхнула в свою комнату, а я, выйдя, наконец, из ступора, сморгнула и повернулась к Аарону.

– Что ты ей привез?

– Старые книги. Мама хотела отдать их на благотворительность, но я подумал, что у маленькой Маккейн им понравится больше. Она ведь с самого детства этой ерундой словно одержимая. Хоть изгоняй. ― он усмехнулся, и я вспомнила слова Сейджа о том, что раньше Тейлор читала днями напролет.

– Хэмингуэй! Коллекционное издание! А―а―а!

Я улыбнулась, а затем мы с Аароном спустились вниз.

– Спасибо за книги и помощь, но… тебе, наверное, лучше уехать. Маку не понравится, если он застанет тебя здесь. Он едва выносит, что ты общаешься с Тейлор, а если рядом со мной увидит…

– …убьет меня, да? ― ухмыльнулся Аарон как―то хищнически и совсем не по―доброму. ― Да не переживай. Ему сейчас явно не до меня.

– В каком смысле?

– А ты не знаешь? Ему Ванесса позвонила. Он ещё утром к ней сорвался, всю тренировку похерил.

Я сглотнула, беспомощно открыв рот и жадно ловя им воздух.

Не делать поспешных выводов, не делать поспешных выводов…

Ведь то, что Мак весь день не отвечал на мои звонки, вовсе не означает, что он и Барби снова…

– Мак не был на тренировке?

– Я ведь сказал, утром ещё уехал. Сейдж так и не смог ему дозвониться.

В ушах зазвенело.

Мозг начал лихорадочно накручивать моё разыгравшееся воображение, но я тормознула его, напомнив, что доверяю Маку. Доверие ― основа всего. И прежде, чем рубить наши отношения под корень…

– Слушай, она не оставит его. Да и он к ней до сих пор неровно дышит. Они словно два полюса одного магнита: и вместе быть не могут и порознь невыносимо. У них всегда так было. Расставались, затем сходились. Всё повторялось по долбанному кругу, но повторялось, понимаешь? Всегда.

Улавливая голос Аарона лишь отдаленно, я медленно подняла на него глаза.

– Я помочь тебе хочу, Никки.

Я выдохнула, решаясь:

– Отвези меня к ней.

– Что?

– Ты ведь знаешь, где живет Ванесса. ― и это был не вопрос. ― Отвези меня к ней.

– Не думаю, что это удачная идея… Никки!

Не желая слушать возражения Аарона, на автомате сняла с вешалки куртку и вышла на улицу, прихватив с тумбочки ключи.

– Куда ты собралась?

– Попрошу Сейджа, раз тебе сложно.

Услышала, как Аарон чертыхнулся.

Он нагнал меня в два больших шага, а затем подтолкнул к своей машине.

– Садись.

Понятия не имела, что делаю. Всё было словно в тумане: и дорога, и мысли.

Мне и хотелось посмотреть в глаза стерве, и нет.

Я по―прежнему доверяла Маку, но решила, что пора раз и навсегда расставить все точки над «i». И объяснить белобрысой Барби свою позицию.

А именно ― что Мак теперь со мной. И её присутствие в нашей с ним жизни совершенно излишне.

– Ванесса не оставит его, пойми.

– Аарон, пожалуйста. Не нужно.

– Извини, ― он кивнул, сильнее стиснув пальцами руль. ― Я просто не могу спокойно смотреть, как он тебя обманывает. Ты этого не заслуживаешь.

Я качнула головой и выдохнула, отворачиваясь к окну.

Стало холодно, и я ощутила, что дрожу.

Слова Аарона пускай и казались чем―то абсурдным, но всё равно задевали за живое.

– У Маккейна было много женщин. ― едва слышно продолжал он. ― Очень много, Никки. Поверь, я видел. Каждую из них видел. Как видел и то, что после каждой из них он всегда возвращался к Ванессе. У них всегда были больные, до одури токсичные отношения. Это всем в команде известно. Любого спроси, если мне не веришь.

Я зажмурилась и поняла, что трушу.

Что не хочу ехать к стерве, ехать с Аароном и вообще куда―либо ехать.

Что у меня от всего этого сюра вокруг голова идет кругом и руки дрожат.

– Останови машину.

Не знаю, испугался ли Аарон или просто сглупил. Стоило ему затормозить, я тут же выскочила из его камаро и, хлопнув дверцей, побрела обратно к дому.

– Никки! ― услышала, как Аарон выбежал следом. ― Никки, подожди! ― он нагнал меня и, обойдя, преградил мне путь. ― Да стой же ты. Что стряслось?

– Я не знаю, зачем поехала с тобой. Это была глупая идея.

– Ясно. Поэтому ты решила пойти назад пешком?

Открыла рот, чтобы ответь, но в горле словно кость застряла ― и хотелось дышать, и не получалось.

– Слушай, у вас с Маком отношения ― я понимаю и не собираюсь вам мешать. Только хочу помочь. Не дури и забирайся обратно в машину, ладно? Стемнело уже, здесь места глухие. Хочешь домой, я отвезу. Только без глупостей.

Без глупостей не получилось.

Свет от фар ослепил нас, а я поняла, чьи это были фары ещё до того, как повернулась.

Мак резко затормозил, и я встретилась с его взбешенными глазами.

Он вышел из своего мустанга и грохнул дверью, вынудив меня вздрогнуть.

– Какого дьявола ты опять делаешь рядом с ней?

– Не думаю, что тебя это касается.

– Ещё как касается, черт тебя подери.

– Мак…

Я думала сейчас последует что―то вроде ― «иди в машину, Никки» или «не лезь в это, Никки», но Мак лишь медленно перевел на меня глаза, а затем завел за свою спину, словно больше всего на свете хотел защитить. Я каждой клеточкой это почувствовала.

– Он обидел тебя?

– Н―нет…

– Обидел? ― усмехнулся Аарон. ― Да я бы и пальцем её не тронул. Потому что Никки важна для меня. И я ей не лгу.

Мак продолжал смотреть на Аарона, будто хищник на жертву. И я ощущала, как всё сильнее напрягаются его мышцы.

– Никки теперь со мной. ― процедил он. ― И если я ещё раз увижу тебя рядом с ней или с моей сестрой…

Аарон замотал головой и внезапно негромко расхохотался.

– Что? Что тогда ты сделаешь, а? Снова ударишь? ― он подошел ближе, расставив в стороны руки, подставляясь, провоцируя. Бросая Маку вызов, но на этот раз осознанно, вкладывая всю живущую внутри него ярость. ― Ну давай. ― рвано выдохнул он. ― Бей.

Мак

Пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

Рыкнул, готовясь подправить скотскую физиономию Вудби, но руки Никки утихомирили. Я ощутил, как ярость отступает, пускай и только на время.

– Уезжай. По―хорошему предупреждаю.

Аарон усмехнулся.

– Неужели Майкл Маккейн отказывается драться? ― ублюдок качнул головой, а затем перевел взгляд за мою спину. ― Выходит не так уж она тебе и дорога. Может, тогда, отдашь её мне? Обещаю, я буду её беречь. И пока ты будешь с наслаждением трахать Ванессу, я буду с не меньшим наслаждением трахать её.

Дернулся, понимая, что сорвался. Чувствовал руки Никки, слышал её голос, но ни то, ни другое уже не помогало. Врезал Вудби, а затем навалился на него, как озверелый. Ударил в живот и почти сразу же получил в ответ. Согнулся, сплюнул и снова напал.

Мы дрались, словно голодные разъяренные звери ― не на жизнь, а на смерть.

Дрались, словно исход этой драки должен был что―то решить.

Словно только от него зависело, кому будет принадлежать Никки.

Моя Никки.

Моя, слышишь?

Снова ударил ― сильнее, яростнее, тяжелее.

Вудби покачнулся, сплюнул кровь, а затем посмотрел точно в глаза.

– Ты всегда таким был. Собственник Маккейн. Гордость родителей. Любимец тренера. Даже не представляешь, как выбешивала твоя напускная идеальность. ― выплюнул он, и стало как―то липко, противно от осознания того, что этому человеку я когда―то доверял. ― По сути ведь нет в тебе ничего идеального. Совершенно. Ты обыкновенный. ― расхохотался и раскинул в стороны руки. ― Самый, блядь, обыкновенный! Но что они в тебе всё время находили, а? Почему всегда выбирали ТЕБЯ?

– Может, я просто не такое дерьмо собачье, ― прохрипел, понимая, что просто так мы уже не остановимся. Не тот случай. Не те люди. И совсем не то прошлое.

Аарон снова усмехнулся.

– Нет, Мак, ты такое же дерьмо. Просто у тебя парфюм дороже.

Он занес кулак, но я вовремя увернулся. Вудби заорал, снова ударил, и на этот раз попал точно в цель. Сбил меня с ног и навалился сверху. Мы покатились, смешиваясь с пылью асфальта, напоминая два обезличенных тела, борющихся каждое за свою правду.

Голос Никки пробирался в сознание лишь отдаленно, а вскоре пропал вовсе.

Мозг сосредоточился на главном.

Драка.

– Она тебя не выберет. А даже, если и выберет ― я всегда буду рядом. Как и с Ванессой. Как и с Минди. Как и со всеми ними. ― хрипел он. ― Каждый раз, когда ты будешь думать, что твоя жена готовит тебе дома ужин, она будет греть мою постель.

Рыкнул, перекатывая Аарона на спину.

Схватил его за шиворот, занес кулак и ударил.

Затем ещё раз. И ещё.

– Мак! Не надо! Хватит!

Мерзавец улыбнулся, и, сорвавшись, я врезал сильнее.

Он провоцировал меня ― и я это знал.

Вот только остановиться уже не мог.

Как представил, что он трогает Никки ― мою, блядь, Никки ― у меня крышу от злости сорвало. Я перестал думать и понимать, поддался животным инстинктам, позволил им мною управлять. Бил ублюдка так сильно, как только мог. Бил, желая убить. И защитить свою девочку. Уберечь её. Укрыть собой.

– Мак, остановись, ты убьешь его!

Ударил ещё раз. Из носа Вудби брызнула кровь. Занес кулак, но внезапно ощутил руки Никки на плечах и замер.

– Перестань, прошу, ― её голос сорвался, а пальцы задрожали.

Услышал прерывистый всхлип и осознал, что подчиняюсь.

Успокаиваюсь.

Вновь становлюсь собой.

Никки прижалась ко мне всем телом, словно пыталась заслонить собой от тьмы.

Словно знала, что её объятия способны были исцелять.

Встал и посмотрел на ублюдка ― поверженный, весь в крови, Вудби лежал на асфальте и тихо омерзительно смеялся. А у меня всё в один момент схлынуло ― и злость, и ненависть, и обида, и боль. Всё. И Никки забрала это всё, оставив мне только покой.

– Возможно, мы с тобой и похожи, ― прохрипел, расслабляя сжатые в кулаки пальцы, ― но между нами есть одно важное различие. Я никогда тебе не завидовал.

Сплюнул кровь, а затем посмотрел Аарону в глаза.

Он приподнялся, усмехнулся, потянулся к рассеченной губе.

Оглядел меня. Затем Никки. Его взгляд вновь стал озлобленным.

– Потому что нечему. У меня никогда и ничего не было.

– Ошибаешься. У тебя было всё. ― напомнил я. ― Любящие родители. Преданные друзья. Команда. Невеста. Ты учился в престижном университете, шел на медаль. Но тебе было мало, Аарон. Ты хотел быть лучшим и первым, поэтому всё просрал.

– Да, ― признался он, ― да, я хотел быть лучшим. Лучше тебя. ― снова сплюнул и сверкнул глазами. ― Потому что отец всегда ставил тебя в пример. Майкл то, Майкл сё, учись у Майкла, смотри на Майкла. А я не хотел быть, как ты! Я хотел быть собой!

– Я в этом не виноват.

– Не виноват, ― усмехнулся он, ― но так уж вышло.

Мы молчали, смотря друг на друга, словно прикованные. Проедая друг в друге дыру.

Я мог бы поклясться, что слышал собственный пульс, но ещё сильнее ― её пульс. Я всё ещё ощущал затылком Никки: её волнение, её страх, всю её. Маленькую. Уязвимую. Дрожащую. Мою.

И это было самым важным.

– Аарон, ― прошептала она, и я словно от наваждения очнулся; сморгнул, посмотрел на неё, прислушался, ― пожалуйста, уезжай.

Осторожно перевел взгляд на Вудби.

Он почти не моргая смотрел на Никки. И смотрел так… иначе. Не как на других.

– Значит, всё―таки он, да? ― тихо спросил, и я и сам, как идиот, замер в ожидании. А я ли? ― Дура ты, Никки. Пожалеешь, а будет поздно.

Он произнес это без злости. Больше с болью, с огорчением. Хотел что―то добавить, дернулся уже ― я видел. Но передумал. Сплюнул. Бросил на меня короткий взгляд, а затем забрался в свою машину и со свистом сорвался с места.

Мы оба ещё некоторое время так и стояли посреди дороги ― не шевелясь, ничего не говоря, будто хранили молчание о потерянной только что связи с некогда небезразличным нам обоим человеком.

Пришёл в себя, когда холодные пальцы коснулись разбитой губы.

– Ауч.

– Не дергайся. Дай посмотрю.

Поддался. Точнее не так ― сдался её рукам.

Никки развернула меня к свету и оглядела. Рвано выдохнула, а затем потянула за собой. Открыла дверцу, усадила на сиденье.

– Аптечка есть?

– Это лишь ссадины. Мальчишкам на горках и то сильнее достается.

Она ничего не ответила. Просто молча потянулась через меня к бардачку. Достала всё необходимое, и я сообразить не успел, как ощутил сильнейшее жжение на губе.

Дернулся и стиснул зубы. Отстранился и покачал головой.

– Слушай, я в норме. Просто царапины.

– Нужно продезинфицировать. Хочешь попасть в больницу с воспалением?

Не хотел.

Она поняла это по моим глазам ― поэтому притянула обратно и вновь приложила к ране вату. На этот раз медленнее, периодически дуя, чтобы меньше щипало.

Это было так мило и необычно, что я как дурак засмотрелся.

Её забота ― здесь, сейчас ― оказалась особенным видом красоты.

– Слушай, не знаю, что Вудби тебе наговорил, но всё в любом случае не так.

Никки помедлила, будто своими словами я задел её за живое. Сморгнула, а затем приложила ватку к новой ране, вынудив меня снова дернуться.

Молчала. Долго. А я мучился, не зная, как поступить.

– Он сказал, что ты с Ванессой, ― наконец прошептала она, ― что ты к ней с самого утра поехал и до тебя даже Сейдж дозвониться не смог.

Кивнул, слабо усмехнувшись.

Ублюдок был осведомлен о моей жизни даже лучше, чем моя семья.

– Я действительно был с ней, ― признался, внимательно смотря на Никки, ― и мне действительно было не до звонков. Но я с ней не спал.

Подчеркнул, потому что уверен был ― именно такую сказку подонок ей рассказал.

– Знаю.

Чувствовал, что так оно и было ― что знала и верила. Но и сомнения у неё были ― видел. И что мучали её ― тоже. Мелкие такие, противные, снующие в мозгу, как тараканы.

Выдохнул, понимая, что должен всё ей рассказать. Даже несмотря на то, что Ванесса просила оставить это только между нами.

– Она в больнице. Со множественными ушибами и серьезной интоксикацией. И я весь день был там с ней, потому что просто не мог бросить её одну.

Никки замерла и посмотрела мне в глаза. На губах застыл вопрос. Во взгляде ― беспокойство. Вот такая она была ― моя девочка ― переживала даже за тех, к кому по сути должна была питать отвращение.

– Что произошло?

Качнул головой, давая ей понять ― не знаю.

– Она очнулась где―то на трассе. Всё, что вспомнила ― это мой номер. Кое―как добрела до ближайшей заправки, попросила позвонить. Я боялся, что с ней что―то сделали, как ошалелый летел. У неё ведь нет никого больше. Ни семьи, ни друзей. Никого.

– Как она?

– Вся в синяках и ссадинах. И ничего не помнит. Врачи говорят ― это временно, но никаких гарантий не дают. По их словам, её чем―то накачали, избили и…

Я не хотел говорить «изнасиловали». Язык не поворачивался.

Но Никки и без слов всё поняла.

Почувствовал, как она обняла ладонями моё лицо, а затем прижалась своим лбом к моему.

– Мне очень жаль.

Её шепот добрался до самой глубины.

Искренняя, хрупкая, но такая сильная и открытая. Девочка с большим и чистым сердцем, способным любить и прощать.

Ощутил запах кокоса, исходящий от её волос, и неосознанно затянулся глубже. Мгновенно утонул в её аромате, в её близости, в ней всей.

Я не знал, была ли жизнь без Никки. Но твёрдо понимал, что совершенно не жил до неё. Она разукрасила мой серый мир. Нарисовала в нём сотни цветных удивительных картин. Открыла мне глаза. Помогла вновь вспомнить, какого это ― чувствовать.

Желать.

Мечтать.

Любить.

Сглотнул, не понимая, как не осознал этого раньше.

Как не понял, как много эта девочка для меня значит.

И самое главное ― как сильно я не хочу её отпускать.

– Будь со мной.

Ощутил, как Никки слабо улыбнулась.

– Я итак с тобой.

– Не так. ― прошептал я. ― Будь со мной постоянно.

Она открыла было рот, но я её опередил.

– Я хочу просыпаться с тобой. Хочу видеть, как ты засыпаешь. И выбираешь, что надеть. Мне хочется готовить для тебя завтрак и выгуливать нашу собаку. Хочешь, разрисуй весь наш дом. Так, как тебе нравится. Только… останься в нём. Со мной.

Услышал, как она прерывисто задышала.

Хотела что―то сказать, но не смогла.

Никки всю заколотило, будто от холода, а затем она нерешительно посмотрела мне в глаза.

– Боб…

– Мы справимся. Обещаю, Никки, мы обязательно справимся. Но я не отпущу тебя к нему. Пусть даже мне придется потерять всё, что я имею, тебя я ему не отдам.

Никки

Проснулась, почувствовав знакомый волнующий запах.

Кровь быстрее побежала по венам, голова закружилась, и я блаженно улыбнулась, в предвкушении открывая глаза.

Широкие, четко очерченные плечи. Рельефная, мускулистая спина. Большие, сильные руки.

Мак был больше, чем просто привлекателен ― он был безбожно, невыносимо красив.

Я любила смотреть, как перекатываются мышцы на его теле, как на его лопатках вырисовываются соблазнительные ямочки. А сейчас засмотрелась на рассветные лучи, так завораживающе танцующие на нём своими бликами.

Сейчас, наверное, впервые за столько недель я видела его таким расслабленным.

Не удержавшись, осторожно придвинулась ближе. Поцеловала сначала одну ямочку. Затем другую. Закрыла глаза и вдохнула его запах ― наполнилась им полностью, и только после этого задышала в полную силу.

Скользнула ногой по шелковой простыни и улыбнулась шире, вспоминая события прошедшей ночи. Чувства были смешанными.

Я ощущала боль.

Боль за Аарона. Боль за Ванессу. Но ещё сильнее ― боль за Мака, который за свою недолгую жизнь слишком часто сталкивался с предательством.

Я ощущала боль, но вместе с тем, моё сердце переполняла нежность.

Мак хотел быть со мной.

Хотел разделить мою жизнь… нет, не так ― объединить наши жизни в одну. Хотел, чтобы я засыпала рядом с ним, смеялась для него и при этом оставалась собой.

Словно почувствовав, о чем я думаю, Баффи повернула ко мне голову, положив свою мордашку Маку на шею.

И этот человек говорил, что не терпит собак.

Не терпит. Но сам проспал с одной из них в обнимку целую ночь.

Баффи посмотрела на меня, сморгнула, а затем отвернулась и начала старательно вылизывать мужское лицо. Мак застонал, предприняв попытку перевернуться ― не вышло.

Я держала своего парня сзади, пока моя собака продолжала его слюнявить.

– Что за… Чуи! По―хорошему предупреждаю, хватит. Хватит, говорю…

Я рассмеялась и перевернулась на спину.

В этот момент ощутила, как чьи―то мстительные руки схватили меня за бедра.

Вскрикнула, не переставая хохотать.

– Мак! Нет, Мак, перестань!

Но он не переставал. Забравшись под одеяло, щекотал меня, своим весом прижимая к кровати. Я даже сопротивляться не могла. Просто смеялась, чувствуя, как на глазах выступают слезы.

– Мак!

Из―под одеяла высунулась мужская голова. Я моргнуть не успела, как теплые губы мгновенно накрыли мои. Выдохнула, открываясь его мягкости. Вновь теряя голову от его запаха и прикосновений. Вбирая его нежность и отдавая взамен свою.

– Мне нравится такое утро, ― прошептал он, и я блаженно протянула:

– Мне тоже.

– Если бы не тренировка, пол дня не вылезал бы с тобой из постели.

– Всего пол дня?

– Дразнишься? ― хмыкнул он, и я знала, по глазам моим всё понял.

Дразнилась. И хотела дразниться сильнее.

Мак поцеловал меня ещё раз. На этот раз настойчивее, горячее. Нарочно пробуждая ото сна каждый мой нерв. И, когда мысленно я почти послала его тренировку ко всем чертям ― спрыгнул с кровати, оставляя меня одну. Распалённую и неудовлетворенную.

Слабо застонав, я перевернулась, уткнувшись лицом в подушку.

Услышала, как в душе включилась вода.

Посмотрела на время ― 8:37.

До тренировки было ещё почти полтора часа, а значит я могла без зазрения совести украсть для себя десять минут.

Закусила губу и спустила ноги на пол. Подкралась к ванной, по―быстрому скинула с себя одежду, а затем так же тихо юркнула в душевую.

Прохладные капли приятно обласкали кожу. Прикрыв глаза, прислонилась к широкой спине, обняла мокрое тело руками и скользнула по напряженному животу. Почувствовала, как Мак отреагировал и, улыбнувшись, коснулась губами ямочек.

Тех самых, любимых ямочек.

– Никки…

– Подари мне десять минут.

Мак повернулся, и, встретившись, наши взгляды пустили тысячу искр.

Он не медлил.

Рывком притянул меня к себе и поцеловал.

Каждая клеточка откликнулась на его близость.

Дыхание перехватило. Голова закружилась.

Ворвавшись внутрь, его язык заставил меня сдаться. Скользнувшие по бедрам руки ― подчиниться. Мак обнял меня крепче, а затем резко развернул, грубо прижимая к плитке. Снова те же ощущения, что и в первый раз. Те же мурашки. То же электричество.

Но в этот раз они смешались ещё с одним невероятным, ни с чем несравнимым чувством ― чувством того, что сейчас этот мужчина был целиком и полностью моим.

Уперлась ладонями в стену и застонала, когда Мак до боли стиснул мою грудь. Инстинктивно подалась назад и потерлась о его эрекцию. Услышала, как он зарычал. А затем провалилась.

Его пальцы ― дразнящие, одурманивающие, доводящие до исступления. Его поцелуи ― сладкие, возбуждающие, мокрые. Тело горело и пульсировало и, попадая на него, холодные капли превращались в кипящую лаву.

Мы сходили с ума, забыв абсолютно обо всем.

Ласкали друг друга, словно обезумевшие.

Словно у нас было всё время мира. И оно замерло только лишь для нас.

Губы Мака скользнули по шее и плечам, по позвоночнику, обсыпав тело новой волной мурашек. Я закрыла глаза и ощутила, как он наполняет меня ― медленно, играя на моём терпении, вынимая душу, вынуждая стать куклой в его умелых руках.

Толчок. И я едва не лишилась сознания.

Скрипнула ногтями по плитке, запрокинула голову.

Толчок. Неспешный, провоцирующий, оголяющий и без того заведенные нервы.

Ещё толчок. И снова.

– Мак…

– Ты сама напросилась, ― прошептал он, и пришлось до боли закусить губу, чтобы не крикнуть.

Мак дразнил и мучил меня. Любил медленно и нежно, в то время как всё моё тело изнывало от желания. Я хотела его жесткости, его грубости, его господства. Он знал это, и наслаждался моим бессилием.

– Это нечестно.

Услышала, как он хмыкнул.

– А кто сказал, что я играю честно?

Почувствовала, как Мак вышел из меня и всхлипнула. Коленки стали ватными, от возбуждения я мало что соображала. Мужские губы коснулись шеи и, подразнивая, добрались до мочки уха. Ледяные капли заставили дрожать.

Ощутила, как его ладони накрыли мои, сильнее вжимая в плитку.

А затем ― как он снова меня заполнил.

Медленно, мучая. Вновь и вновь.

А после ― даря то, чего я так желала.

Жестко. Грубо. Сильно. Мак вколачивался в меня, как бешеный зверь.

Крики смешались с пошлыми хлопками. В воздухе запахло сексом.

Я снова рассудка лишилась, понимая, что пропадаю.

– Мак!

– Да, Никки.

– Господи, Мак!

Царапнула плитку и до крови закусила губы. Сознание помутилось, а после ― разлетелось в щепки. Вскрикнула, понимая, что взорвалась. И чувствуя ― Мак тоже.

Он уронил голову мне на плечо, уткнулся носом в шею.

Мы оба часто дышали, опираясь о стену, и я знала, что до сих пор на ногах лишь потому, что мой греческий Бог стоит сзади.

Мой.

– Осторожнее, я ведь так и привыкнуть могу, ― прошептал он мне в ухо, заставляя удовлетворенно улыбнуться.

Когда мы выползли из душа, часы показывали 9:21. Я подумала, что, наверное, Мак всё―таки опоздает на тренировку, но мне было приятно понимать, что причиной этому буду я. И наш жаркий утренний секс, конечно.

Мы уже оделись, и Мак собрал свою спортивную сумку, когда дверь комнаты внезапно с грохотом шарахнулась о стену.