Текст книги "Возвращение короля Коболда"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Не делай больше этого, сынок!

– Плости, папа! Ласкази скаску!

– Сказку? Э... только не сейчас, сынок. – Род снял младенца с плеча и посадил его у себя на руках перед животом. – Я немного занят.

Зверолюди уставились на малыша, а затем в страхе зашептались между собой.

– Э... они говорят, что этот ребенок, должно быть, ведьма, – тихо перевел Йорик.

– А? – поднял голову пораженный Род. – Нет, чародей. Мужчин, знаешь ли, обозначают этим термином.

Йорик на секунду уставился на него, а затем медленно кивнул.

– Верно. – И повернувшись, что-то сказал другим неандертальцам. Те подняли головы, на лицах у них отпечатался страх перед сверхъестественным. Йорик снова повернулся к Роду. – Я б не сказал, что их это успокоило, милорд.

– Так, значит, это началось еще тогда, – отметил Род. И пожал плечами. – Они к этому привыкнут. Для данной местности это обычное явление. – Он посмотрел Йорику прямо в глаза. – В конце концов, мы ведь тоже не совсем привыкли к вашему умению мгновенно вводить в оцепенение, не так ли? Я имею в виду справедливость – так справедливость.

– Ну да, но Дурной Глаз не колдовская сила, он... – Йорик поднял палец, и тут у него иссякли слова. На миг он уставился на Рода, а затем кивнул:

– Верно. – И повернулся обратно к зверолюдям попытаться объяснить это.

– Нет, для сказки нет времени. – Род покачал Магнуса, давая ему отскакивать от его пояса. – Пойди, попроси маму.

– Мама усла, – сердито посмотрел ребенок.

Род замер.

А затем произнес очень тихо:

– О, ушла?

Магнус кивнул.

– Мама усла талеко!

– Вот как! – Род сделал глубокий вдох. – А кто же заботится о тебе, пока она в отъезде?

– Эльф. – Малыш, усмехаясь, поднял голову. – Эльф не быстлый.

Род уставился на него. А затем медленно кивнул.

– Но эльф все-таки догонит малыша.

Улыбка у ребенка растаяла.

– Малыш поозорничал, убежав от эльфа, – гнул дальше Род.

Магнус ощетинился с агрессивным видом.

– Малыш останется с добрым эльфом, – посоветовал Род, – а то папа его отшлепает.

Род постарался выглядеть не слишком суровым.

Магнус вздохнул, набрал побольше воздуха в легкие и плотно зажмурил глаза.

– Нет, нет! Не возвращайся еще пока!

Род сжал малыша чуть покрепче. Магнус в удивлении открыл глаза.

– Давай-ка на секунду вернемся к маме, – небрежно проговорил Род. – Куда... ушла... мама?

– Не знаю, – покачал головой ребенок, широко раскрыв глаза. – Мама касала...

– Вот ты где, озорник! – Миниатюрный смерч ворвался в дверь и растворился, приняв вид восемнадцатидюймового эльфа с широким озорным лицом и в костюме, как у Робин Гуда. В этот миг он определенно выглядел огорченным. – Лорд Чародей, приношу глубочайшие извинения! Он сбежал от меня!

– Да, и я уже побранил его за это. – Род не сводил с Магнуса строгого взгляда. Ребенок попробовал было снова принять агрессивный вид, но вместо этого начал выглядеть готовым чуть ли не расплакаться. – Думаю, на этот раз он останется с тобой, Пак, – улыбаясь, продолжал Род. Ребенок увидел его улыбку и попробовал испытующе улыбнуться сам. Род взъерошил ему волосы, и малыш просиял. Род искоса посмотрел на эльфа. – Гвен говорила тебе, куда она отправилась?

– Да, лорд Чародей. Когда королева вернулась из поездки по провинциям, то вызвала твою жену и рассказала ей о том, какая неудача постигла ее с поиском ведьм для расширения рядов Королевского Ковена, и сказала ей также почему.

– Из-за бродячего проповедника, – мрачно кивнул Род. – Я уже слышал о нем. Как я понимаю, ее это не обрадовало?

– Безусловно, нет. Но твоя жена никогда не относилась к тем, кто думает о мести.

Вспоминая кое-какие вещи, проделываемые Гвен у него на глазах, Род содрогнулся,

– К счастью для него.

– В самом деле. И все же она думала не о том, что он сделал, она думала лишь о других способах привлечь побольше ведьм в Королевский Ковен.

– О? – Род почувствовал, как страх ползет у него по спине к затылку. – Каких способах?

– Как каких? Она считает, что самый верный способ теперь будет разыскать старых ведьм и чародеев, прячущихся в лесах и горах, так как им наплевать, что подумают или скажут о них люди. Страх расширил плацдарм.

– Да, но... я думал, они считаются угрюмыми и озлобленными и могут с таким же успехом уничтожить тебя, как и помочь тебе.

– Они и впрямь таковы, – признал Пак. – Но даже так, если что и может побудить их оказать помощь, то только уговоры твоей любезной Гвендайлон.

– Да, если они первые не сглазят ее. – Стремительно повернувшись, Род бросил Магнуса на руки Паку. Пак в удивлении уставился на ребенка, но удержал его без труда, хотя Магнус был по меньшей мере величиной с него самого.

– Куда она отправилась? – отрывисто спросил Род. – К которой ведьме?

– Да к самой известной, естественно, – ответил удивленный Пак. – К той, чье имя знает весь народ, к той, кто первая приходит в голову, когда матери рассказывают детям сказки про ведьм...

– К чемпионке среди ведьм из страшных сказок, да? – На лбу у Рода выступил пот. – Как ее зовут? Быстро!

– Ее кличут Агатой – Гневной Гатти. Она живет высоко в Скальных Горах, в пещере – шумной, темной и сырой.

– Позаботься о ребенке! – Род стремительно повернулся к двери.

Бухнул воздух, и в камере очутился Тоби, прямо перед ним.

– Лорд Чародей!

Зверолюди съежились, в страхе перешептываясь друг с другом. Йорик успокаивающе заговорил с ними – или так можно было б счесть, если б у него не дрожал голос.

– Не сейчас, Тоби!

Род попытался обойти его.

Но юный чародей снова прыгнул перед ним.

– Зверолюди, лорд Чародей! Их корабли-драконы приближаются к побережью! И приближаются трое там, где был только один!

– Скажи им подождать! – отрезал Род и выскочил за дверь.

* * *

Будучи роботом, Векс мог, когда хотел того, галопировать намного быстрее настоящего коня, а в данную минутку Роду требовалась каждая унция скорости, какую ему мог дать черный конь. Векс с большой неохотой пускался быстрее двадцати миль в час, пока Род не приобрел рыцарский шлем размером больше нормы, снабженный амортизационной сеткой, делающей его приемлемым мотоциклетным шлемом, но Род все еще скакал, не опуская забрала.

– Но не смей и пытаться заставить меня надеть остальные латы!

– Мне такое и не приснится, Род. – Что было правдой; будучи машиной, Векс не видел снов. Фактически он даже не спал. Но в свободные минуты он производил наобум корреляции, что выполняло ту же функцию. – Однако я бы оценил, если б ты пристегнулся.

– Да кто ж слышал о седле с ремнем безопасности? – проворчал Род, но все равно пристегнул его. – Но тебе-то не придется так быстро останавливаться. Я имею в виду, а радар у тебя на что?

– Именно. – Векс повысил скорость до шестидесяти миль в час. – Но должен тебя предостеречь, Род, что такая головокружительная скорость на коне отнюдь не уменьшает твою репутацию чародея.

– Об отношениях с общественностью побеспокоимся позже. В данную минуту нам надо добраться до Гвен, пока та не столкнулась с чем-то фатальным!

– У тебя, Род, просто исключительное отсутствие доверия к собственной жене.

– Что? – Род подскочил в седле с такой силой, что чуть не свалился с коня. – Я б ей жизнь свою доверил, Векс!

– Да, свою, но не ее. Ты действительно думаешь, что она отправилась бы в одиночку на подобное задание, если б считала, что ей грозит какая-то реальная опасность?

– Конечно! Она не трусиха!

– Да, но у нее есть нуждающиеся в ней ребенок и муж. Она теперь не захочет столь уж опрометчиво рисковать жизнью.

– О, – нахмурился Род. – Ну, возможно, ты в чем-то прав. – Затем к нему вернулось ощущение срочности. – Но она могла недооценить их, Векс! Я имею в виду, что та закисшая старая ведьма пробыла в тех горах, вероятно, лет сорок, по меньшей мере! Кто знает, до какой дьявольщины она додумалась теперь?

– Гвендайлон, вероятно, знает. Твоя жена телепатка, Род.

– Так же как и Агата. И что Гвен способна прочесть, Агата, возможно, способна блокировать! Ходу, Векс! Мы должны поспеть туда!

Векс издал шипение помех, служившее роботам вздохом, и прибавил скорость. Сонные летние поля и крытые соломой опрятные хижины так и замелькали, проносясь мимо.

* * *

– Она там?

Род, подняв голову, уставился на почти отвесную стену скалы, упиравшейся в небо, настолько высоко, что, казалось, ловила неповоротливые тучи.

– Так сказал спрошенный нами крестьянин, Род. И, по-моему, он слишком испугался нашей скорости, чтобы кривить душой.

Род пожал плечами.

– Ему в любом случае незачем врать, как же мы туда заберемся, Векс?

– Это будет не так уж трудно. – Робот поглядел на неровную поверхность фаса скалы. – Вспомни, Род, альпинизм – мой конек. – И поставил копыто на начало даже не замеченной ранее Родом тропы.

– Если тот крестьянин все еще следит, то теперь он окончательно не выдержит, – вздохнул Род. – Кто ж когда-нибудь видел раньше коня, влезающего на скалу?

– Учитывая все обстоятельства, – задумчиво произнес Векс, осторожно ступая по скальному карнизу шириной малость поуже его тела, – мне думается, все получилось бы куда быстрее, если б ты переместил мой мозг в космический корабль и прилетел сюда.

– Может быть, но такое было б намного трудней объяснить крестьянам и лордам, если уж на то пошло. – Род поглядел на отвесный спуск внизу и почувствовал, как у него сосет под ложечкой. – Векс, в это твое тело, случайно, не встроено несколько антигравитационных пластин?

– Конечно, встроено, Род. Проектировщики Максимы учитывают все возможные обстоятельства.

Векс всегда говорил об астероиде, где его произвели, с некоторым тщеславием.

– Ну, приятно знать, что если мы упадем, то не слишком расшибемся. Но почему мы тогда просто не подлетим к пещере?

– Я думал, ты озабочен воздействием нашего проезда на наблюдателей.

– Довод, – вздохнул Род. – Вперед и вверх, Ржавый Рысак. Эксельсиор!

Впереди и слева от них зиял вход в пещеру, но он был всего в шесть футов высотой. Род поглядел на него и произнес:

– Не вполне достаточно высок для нас обоих.

– Согласен. Спешься, пожалуйста, поосторожней, Род, и постарайся держаться у скальной стены.

– О, не беспокойся, в сторону не отклонюсь. – Род соскользнул с коня между Вексом и фасом скалы, пытаясь превратиться в блин. Затем он протиснулся мимо большого черного коня и двинулся бочком по скальному карнизу к черной пустоте входа в пещеру. Он подобрался к ней, внушая себе, что настоящая ведьма никак не может походить на злых колдуний из детских сказок; но когда он медленно приблизился к влажной темноте логова ведьмы, на память ему пришел бурным потоком весь колыбельный эпос. И то, что Гневная Гатти называлась по имени в грамарайских версиях большинства этих сказок, выступая в них в главной, популярной, но не совсем симпатичной роли, не очень-то успокаивало его. Сравнение относительно логики и усвоенного в детстве определения эмоциональных реакций зрелого человека интересно изучать в теории, но наблюдение из первых рук практических аспектов может быть чуточку неудобным.

Воздух разорвал дикий старческий смех. Род замер; смех растаял, спал и превратился в рыдание. Род нахмурился и подобрался к пещере поближе... Голос Гвен! Он расслышал, как она что-то бормочет, утешая собеседницу. Род почувствовал, как все его тело расслабилось; фактически, он чуть ли не обмяк. Он и не представлял, что настолько встревожен. Но если Гвен успокаивала, ну... ей не могла грозить слишком большая опасность. Так ведь?

По крайней мере, в данную минуту ей ничто не угрожало. Он выпрямился и сделал первый шаг, заходя в пещеру, но раздраженный, надтреснутый голос старухи заставил его стать как вкопанного.

– Да, знаю, они не все злодеи. Не могли они такими быть, не так ли? И все же, судя по собственной жизни, я б никогда не догадалась о том!

Гвен, решил Род, просто изумляет. Она не могла пробыть здесь более получаса до его прибытия и уже заставила старую ведьму открыться и заговорить.

Гвен пробормотала ответ, но Род его не разобрал. Нахмурившись, он подобрался поближе к пещере – как раз вовремя, чтобы расслышать, как старая Агата говорит:

– Радуйся, девушка, что ты живешь в наставшие для нас новые времена – когда королева защищает обладающих колдовской силой, и ведьма может найти себе чародея в мужья.

– Тут, я знаю, мне посчастливилось, достопочтенная сударыня, – ответила Гвен.

Род покраснел. Действительно покраснел. Дело заходило слишком далеко. Теперь уж он определенно подслушивал не предназначенное для его ушей. Он расправил плечи и шагнул в пещеру.

– Гм!

В пещере оказалось очень сумрачно. Он еле-еле чего различал – за исключением двух сидевших перед огнем женских фигур. Услышав его шаги, фигура постарше резко вскинула голову. Свет костра освещал ее лицо снизу, что придавало ему достаточно сверхъестественный вид; но даже само по себе лицо это было ужасным.

На какую-то секунду она уставилась на него. Затем лицо ее перекосила усмешка, сопровождаемая сильным старушечьим смешком.

– Э, что у нас здесь? Неужели мы не может даже поговорить о мужчинах без их вторжения к нам?

Пораженная Гвен подняла взгляд. Затем лицо ее зажглось восторгом удивления.

– Милорд! – Она вскочила и подбежала к нему. Лицо старухи презрительно скривилось. Она дернула головой в сторону Рода.

– Твой?

– Мой.

Гвен схватила Рода за руки, тело ее на миг качнулось к нему, а затем отпрянуло. Род понял, публичная демонстрация приязни может показаться обидной; особенно тем, у кого нет никаких любимых. Но глаза ее сказали, что она польщена и очень рада его поддержке.

Уста ее, однако, сказали всего лишь:

– Зачем ты явился, муж?

– Просто немного беспокоился, милая. Хотя и вижу, что это было глупо.

– Не так уж глупо, как ты мог подумать, – проскрипела ведьма. – И все же явился ты запоздало для оказания помощи. – Она нахмурилась при этой мысли. – Нет, возможно, однако ты прибыл все же своевременно; если ты был с нею, когда она впервые появилась у входа в пещеру, я б несомненно выгнала вас обоих взашей.

Род начал было добавлять:

– Если б сумела, – а затем подумал, что лучше не стоит. – Э. Да. Извиняюсь за вторжение.

– Не стоит волноваться, – едко ответила Агата. – Никакого другого мужчину это не волновало бы. – Она перевела взгляд на Гвен. – Тебе безусловно в высшей степени посчастливилось.

Гвен, покраснев, опустила глаза.

– И все же сомневаюсь, что ты знаешь истинную величину своего счастья. – Ведьма снова повернулась к очагу, сунула лопатку в огромный котел и помешала. – Меня, молодой человек, очень ценили пахари из горных деревень, приходившие ко мне по одному и впятером ради мига удовольствия, хотя потом они и пришли толпой в шестьдесят человек, вместе с матерями, сестрами и женами и строгим деревенским клириком, чтобы высечь меня, вздернуть на дыбу и пронзить меня раскаленными иглами, крича: «Сознавайся, подлая ведьма!», пока я не могла больше сдерживаться, пока моя ненависть не выплеснулась на них, поражая их и вышвыривая вон из пещеры!

Она оборвала рассказ, задыхаясь и дрожа. Встревоженная Гвен сжала руки Агаты в своих и побледнела, когда их холодок пробежал у нее по спине. Они слышала сказку о том, как давным-давно ведьма Агата выкинула из своей пещеры жителей пяти деревень, и сколько разбили себе головы или спины на склонах внизу. Никакая ведьма в Грамарие за всю историю этого сверхъестественного острова не обладала такой силой. Большинство ведьм могло поднять за раз только двух или, возможно, трех человек. А что касается швыряния их с достаточной силой, чтобы выбросить из пещеры – да такое было просто невозможно.

– Не так ли?

Следовательно, если какая-то ведьма действительно совершила такой подвиг, у нее должен быть знакомый, помогающий ей дух. Они обычно принимали облик животных, но Агата не держала у себя никаких зверьков. Следовательно – понятное дело – знакомый все равно обязан быть, но он, должно быть, невидим.

– Вот тогда-то, – проговорила с одышкой ведьма, – я и перебралась в эту пещеру, где наружный карниз настолько узок, что войти сюда за раз может только один человек, и поэтому я в гневе своем никогда не смогу покалечить больше, чем нескольких. Но эти несколько...

– Они хотели сжечь тебя, – прошептала со слезами на глазах Гвен, – и сделано то было в гневе, в гневе, сдерживаемом очень долго, дольше, чем может обуздывать его любой человек! Они унижали тебя, пытали тебя!

– Разве это вернет мертвых? – бросила острый взгляд на Гвен Агата.

Гвен заворожено уставилась на изнуренное лицо.

– Агата... – Она закусила губу, а затем выпалила:

– Ты желаешь искупить вину за отнятые тобой жизни?

– Чепуху ты городишь! – сплюнула ведьма. – Жизнь бесценна, отнятие ее не искупить ничем!

– Верно, – задумчиво произнес Род, – но можно еще возместить потери.

Острый взгляд врезался в него, сковывая почти столь же эффективно, как Дурной Глаз.

Затем, однако, взгляд посветлел, когда ведьма медленно усмехнулась.

– Ах так! – Она откинула голову назад и рассмеялась. Смех длился долго, и когда он утих, Агата вытерла глаза, кивая. – А! Я-то все гадала, зачем вы явились, так как никто не приходит к старой Агате, если они не желают чего-то, не жаждут того, чего не могут ни от кого больше получить. И у вас именно это, не так ли? Народ страны в опасности и нуждается в силе старой Агаты! И послал вас умолять меня прибегнуть к ней!

Ее тощее тело затряслось от нового спазма старушечьего смеха. Она тяжело дышала, постепенно успокаиваясь, и вытерла нос длинным костлявым пальцем.

– Хе-хе! Дитя! Ужель меня, женщину шестидесяти о лишним лет, надует самое что ни на есть невинное дитя? Хе! – и снова рассмеялась.

Род нахмурился; разговор терял управление.

– Я б не назвал этого именно «надувательство».

Смех ведьмы резко оборвался.

– Вот как? – сплюнула она. – Но ты попросил бы у меня помощи, да! И постарался бы ничем не вознаградить меня, нет! – Она перевела взгляд на Гвен. – А ты делаешь, что он тебе велит, не так ли?

– Нет! – воскликнула оскорбленная Гвен. – Я явилась сама по себе, молить тебя...

– О них! – прожгла ее взглядом ведьма. – Ужель у тебя нет никаких полос на спине, никаких шрамов на грудях, где тебе выжгли палачи? Ужель ты не знала боли от их зависти и ненависти, что явилась без принуждения, без уговоров, молить помочь им?

– Да. – Гвен почувствовала, как на нее снизошла странное спокойствие. – Меня дважды бичевали и трижды пытали, и четырежды привязывали к столбу сжечь на костре; и за то, что я жива сейчас и говорю с тобой, мне надо благодарить крошечный народ, моих добрых опекунов. Да, я познала узловатую плеть их страха; хотя никогда столь глубоко, как ты. И все же...

Старая ведьма кивнула, дивясь.

– И все же ты жалеешь их?

– Да. – Гвен опустила глаза, крепко стиснув руки на коленях. – В самом деле, я их жалею. – Глаза ее вскинулись, сцепившись с взглядом Агаты. – Ибо их страх – ремень с шипами, что сечет нас, их страх перед великой тьмой, стоящей за такими силами, как наши, тьмой неизвестности, и перед непредсказуемой судьбой, что мы приносим им. Именно они должны идти по жизни ощупью и всегда посреди кошмара, им никогда не познать звуков любовных, радости полета при луне. Разве нам не следует тогда пожалеть их?

Агата медленно кивнула. Ее старческие глаза заволокла пленка, они глядели в пространство на жизнь, ныне удаленную во времени.

– Так и я думала когда-то, в девичестве...

– Тогда пожалей их, – призвала Гвен, сильно разрывая поводья своего нетерпения. – Пожалей их, и...

– И прости их? – Агата резко вернулась в настоящее время, медленно качая головой, с горькой улыбкой в разрезе рта. – В душе я могла бы их простить. Рубцы и удары, раскаленные иглы, цепи и горящие занозы у меня под ногтями – да даже такое я могла бы им простить.

Глаза ее остекленели, глядя на минувшие годы.

– Но злоупотребление моим телом, моим прекрасным, стройным девичьим телом и моим зрелым расцветшим женским телом все те долгие годы, моей нежнейшей плотью и сокровеннейшей частью моего сердца, терзания этого сердца вновь и вновь, чтобы питать их, их страстный, бессмысленный голод... нет! – Голос ее сделался низким и гортанным – булькающей кислотой, черно-алмазным буром. – Нет, ни за что! Такого я никогда не могу им простить! Их жадности и похоти, их неутолимой жажды! Они приходили вечно и постоянно, входили взять меня и отшвыривали прочь; приходили за моей дрожащей плотью, а затем презрительно отталкивали меня, крича: «Шлюха!». Вновь и вновь, по одному и впятером, зная, что я не отвергну, не смогу их отвергнуть; и поэтому они все приходили и приходили... Нет! Такого я никогда не смогу им простить.

Сердце Гвен разорвалось, должно быть, это отразилось у нее на лице, так как Агата пронзила ее мерцающим взглядом.

– Жалей их, если тебе так надо, – проскрежетала она, – но никогда не питай жалости ко мне!

Она с миг держала взгляд Гвен, а затем повернулась обратно к котлу, снова взяв свою лопатку.

– Ты скажешь мне, что тут не было их вины, – пробурчала она, – во всяком случае, их вина не больше моей в том, что их жажда толкала их ко мне столь же верно, как и моя принуждала меня принимать их с распростертыми объятиями.

Она медленно подняла голову, сузив глаза.

– Или ты не знала! Гален, кудесник из Темной Башни. Именно ему полагалось бы ответить на мою жажду своей. Величайшая ведьма и величайший чародей королевства вместе, разве такое не самое подходящее? Но он единственный из всех мужчин никогда не приходил ко мне, свинья! О, он скажет вам, что в нем чересчур много праведности, чтобы породить ребенка в таком адском мире, и все же истина в том, что он боится ответственности за того ребенка, коего мог бы породить. Трус! Смерд! Свинья!

Она погрузилась в котел, плюясь и ругаясь.

– Адское отродье, трижды ублюдок, недоношенная насмешка над человеком! Его, – закончила хриплым шепотом она, – я ненавижу больше всех!

Костлявые, узловатые старческие руки так сильно стиснули лопатку, что, казалось, дерево должно сломаться.

А затем она прижала вымазанную деревянную лопатку к впалой высохшей груди. Плечи у нее затряслись от сухих рыданий.

– Мой ребенок, – пробормотала она. – О, мой прекрасный, нерожденный милый ребенок!

Рыдания уменьшились и стихли. Затем ведьма медленно подняла глаза.

– Или ты не знала? – Она резко улыбнулась и в ее слезящихся пожелтевших глазах появился сверхъестественный блеск. – Именно он и охраняет вход ко мне и защищает меня... мой нерожденный ребенок, Гарольд, мой сын, мой знакомый! Таким он был и таким он всегда будет теперь – душой, явившейся ко мне из завтра, что некогда могло бы быть.

Гвен уставилась, словно громом пораженная.

– Твой знакомый?..

– Да. – Кивок у старой ведьмы вышел напряженным от иронии. – Мой знакомый и мой сын, мой ребенок, который в силу того, что он некогда мог бы быть и должен бы быть, пребывает теперь со мной, хотя он так никогда и не родился, никогда не вырастет плоть от плоти моей и не покроет свою душу. Гарольд, самый могучий из кудесников, сын старого Галена и Агаты, несостоявшегося союза; так как души наши давно умерли в нас и лежат погребенные в иле и грязи нашей юности.

Она снова повернулась к котлу, медленно помешивая.

– Когда он впервые явился ко мне много лет назад, я не могла понять.

Честно говоря, Род тоже не мог – хотя и начинал подозревать тут галлюцинации. Он гадал, не могло ли длительное одиночество оказать такое воздействие на взрослого человека – изобретение вымышленного товарища.

Но если Агата действительно верила в этого «знакомого», то, возможно, эта галлюцинация помогала ей настолько полностью фокусировать свои силы, что извлекала из нее потенциал до самой последней унции. Это могло объяснить необыкновенную силу ее пси-способностей.

Агата подняла голову, уставясь в пространство.

– Сие казалось мне таким совершенно странным, наичудеснейше странным; но я была одинока и благодарна. Но теперь... – ее дыхание хрипело, словно умирающий орган, – ...теперь я знаю, теперь я понимаю. – Она горько кивнула. – То была нерожденная душа, у которой никогда не было никакого другого дома и никогда не будет.

Она совсем повесила голову, все ее тело обмякло от горя.

После долгого промежутка времени она подняла голову и отыскала глаза Гвен.

– У вас ведь есть сын, не так ли?

При кивке Гвен в улыбке Агаты появился след нежности.

Но улыбка эта посуровела, а затем растаяла; и старая ведьма покачала головой.

– Бедный ребенок, – пробормотала она.

– Бедный ребенок! – Гвен с трудом старалась скрыть возмущение. – Почему, во имя неба, старая Агата?

Агата бросила на нее презрительный взгляд.

– Ты прожила детство ведьмы и еще спрашиваешь?

– Нет, – прошептала, качая головой, Гвен, а затем громче:

– Нет! Настал новый день, Агата, день перемен! Мой сын предъявит права на свое законное место в королевстве, будет охранять народ и получать от него заслуженное уважение!

– Ты так думаешь? – горько улыбнулась старая ведьма.

– Да, я верю в это! Ночь ныне миновала, Агата, страх и невежество исчезли в день перемен. И никогда больше селяне не будут преследовать нас в гневе, страхе и бешеной ненависти!

Старая ведьма кисло улыбнулась и дернула головой в сторону входа в пещеру.

– А это ты слышишь?

Род увидел, как Гвен, нахмурившись, повернулась ко входу в пещеру. Он прислушался и уловил тихое, отдаленное громыхание. И понял, что оно присутствовало уже какое-то время, все приближаясь к ним,

К черту конспирацию.

– Векс! Что это за шум?

– Да то твои дружелюбные селяне, – язвительно улыбнулась старая Агата, – жители двенадцати деревень собрались вместе, последовав за испорченным своим рвением проповедником и явились выкурить старую Агату из ее пещеры и сжечь ее дотла, раз и навсегда.

– Анализ подтвержден, – произнес голос Векса за ухом Рода.

Род прыгнул ко входу в пещеру, схватился за скальный выступ и, наклонившись, посмотрел вниз.

На половине подъема вверх по склону каменные карнизы заполняла клубящаяся масса.

Род резко повернулся обратно к женщинам.

– Она права – это толпа крестьян. У них в руках косы и мотыги.

Внезапный порыв ветра донес до них более громко крик толпы.

– Слышите! – фыркнула Агата, кивая на вход в пещеру. Углы ее рта горько скривились. – Слышите, как они громко требуют моей крови! Еще бы, когда их подстрекает к тому немытый сумасшедший с пеной у рта!

Она посмотрела на кипящую толпу, одолевавшую карниз за карнизом, взбираясь к ним. На солнце блестела сталь.

Гвен ощутила липкое прикосновение страха, но перед чем именно, она сама не знала.

– Ты говоришь почти так, словно знала об этом...

– О, само собой, знала, – улыбалась старая ведьма. – Разве такое не случалось со мной часто и прежде? И обязательно должно было случиться вновь. Не знала я только точное время, но какое это имеет значение?

По мере того как толпа вздымалась все выше и выше, карнизы сужались. Гвен теперь различала отдельные лица.

– Они приближаются, Агата. Что мы должны предпринять против них?

– Предпринять? – в удивлении подняла лохматые брови старая ведьма. – Да ничего, дитя. На моих руках и так уже слишком много их крови. Я устала, состарилась, меня тошнит от моей жизни; с какой же мне тогда стати драться с ними? Пусть себе приходят сюда и сожгут меня. По крайней мере на этот раз я не буду виновата в крови тех, кого спасала.

Агата отвернулась от входа в пещеру, кутая в шаль узкие старческие плечи.

– Пусть приходят сюда и терзают меня; пусть раскладывают здесь костер и сжигают меня. Хоть смерть и придет посреди великой муки, она будет сладостной.

Род в шоке уставился на нее.

– Вы, должно быть, шутите!

– Должно быть, да? – пронзила его пылающим взглядом Агата. – Узрей же тогда истинность сказанного! – Она проковыляла к видавшему виды стулу и седа. – Здесь я буду и здесь останусь, и будь что будет и кто будет. Пусть меня пронзят, пусть сожгут! Я не буду больше виновата в людской крови!

– Но вы нужны нам! – закричал Род. – Вы нужны Ковену ведьм, едва минувших детство! Вы нужны всей стране Грамарий!

– Зачем – для спасения их жизней? А чтобы спасти жизнь им, я должна оборвать ее им? – Она кивнула на рев у входа в пещеру. – Не думаю, лорд Чародей. В самом звучании таких слов слышится эхо зла. Тот, кто спасает жизни, лишая жизни, наверняка творит дьявольское дело.

– Ладно, так не убивай их! – раздраженно крикнул Род. – Просто прогони их прочь!

– А как мы, прошу прощения, это сделаем? Они уже поднялись на гору. Как мне их сбросить, не убивая их?

– Тогда не убивай их. – Гвен упала на колени рядом со стулом Агаты. – Дай им подняться – но не давай им себя тронуть.

У Рода загорелись глаза.

– Конечно! На карнизе же Векс! Он может сдержать их!

– Наверняка нет! – в ужасе подняла взгляд Гвен. – Их, должно быть, по меньшей мере сотни! Они подымут его и силой сбросят со скалы!

У Рода засосало под ложечкой, когда он понял, что Гвен права. Вексу это, конечно, не причинит вреда – он вспомнил про ту антигравитационную пластину в брюхе робота. Но и крестьян это тоже не удержит.

– Что это за Векс, о коем вы говорите? – тревожно спросила Агата.

– Мой, э, конь, – объяснил Род. – Не совсем... конь. Я хочу сказать, выглядит он как конь, и ржет как конь, но...

– Если он походит на коня и ржет как конь, то он и должен быть конем, – резко сказала Агата, – и я не позволю ему погибнуть. Приведи его сюда, в пещеру. Если он не станет им мешать, они его не убьют.

Стукнул осыпавшийся камень, и эхом ему застучали по скале копыта, когда Векс вошел в пещеру. Голос за ухом Рода прошептал: «Простая осмотрительность, Род».

– Он очень хорошо слышит, – объяснил Род.

– А также, видно, неплохо понимает, – бросила на Векса недоброжелательный взгляд Агата. Затем глаза ее сверкнули, и она подняла голову, так и сияя. – Вот это да! У нас здесь очень уютно, не правда ли? И вы, значит, будете сопровождать меня до могилы?

Гвен замерла. А затем расправила плечи и подняла подбородок.

– Если понадобится, да. – Она повернулась к Роду. – Не правда ли, муж?

На секунду Род уставился на нее. Даже в таком кризисе он не мог не заметить, что его понизили из «милордов» в «мужья». Затем он дернул уголком рта.

– Если от меня будет зависеть, то нет. – Он подошел к черному коню и пошарил в седельной сумке. – У нас с Вексом есть здесь несколько штучек... – Он вытащил маленький компактный цилиндр. – Мы просто установим огненную завесу посередине пещеры, между нами и ими. Это должно напугать их до потери сознания...

– Это не задержит их надолго! – Агата начала дрожать. – И все же я вижу, ты и впрямь вознамерился. Дурак! Недоумок! Ты же только еще больше взбесишь их! Они прорвутся сквозь твое пламя и разорвут тебя, растерзают тебя!

– Не думаю. – Гвен повернулась ко входу в пещеру. – Я буду уважать твои желания и я не вышвырну их с карниза; я могу наполнить воздух градом мелких камешков. Несомненно, это напугает их.