Текст книги "Чародей поневоле"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– И королева умрет вместе с нами, – проворчал Род. – Паршиво.

Том вынул свой кинжал и покачал его на пальце.

– Я за пятьдесят полных шагов поражу его этим клинком прямо в глотку.

Туан ошеломленно уставился на него.

– Это один из ваших людей, сударь!

– Так пожертвуем им для пользы дела, – пожал плечами Том. – Не велика потеря.

Глаза Туана превратились в льдинки.

– Это хуже, чем заколоть в спину! Мы должны дать ему возможность защищаться.

– О, да! – фыркнул Том. – Позволить ему защищаться и поднять своими криками на ноги весь Дом Кловиса! Позволить...

Род зажал им обоим рты, радуясь, что не взял с собой троих людей, и прошептал Большому Тому:

– Будь терпелив, ладно? Стиль коммандос ему в новинку!

Том взял себя в руки.

Туан выпрямился с ледяным блеском в глазах. Род вновь приблизил свой рот к уху Тома и зашептал:

– Слушай, если бы ты не знал, что он аристократ, каково было бы твое мнение о нем?

– Храбрец и хороший воин, – признался Том, – хотя еще молодой и глупый, верящий в какие-то идеалы.

Род погрозил ему пальцем.

– Предрассудки, Большой Том! Дискриминация! А я думал, что ты проповедуешь равноправие!

– Точно подмечено, – неохотно буркнул Том. – Я буду терпелив с ним. Но еще одно его благочестивое замечание и...

– Если мы провернем это дельце достаточно быстро, он не успеет и рта раскрыть. Ладно, у меня есть идея.

– Тогда зачем ты спрашивал нас? – проворчал Том.

– Потому что мысль мне пришла в голову только тогда, когда вы устроили перепалку. Нам нужно найти компромиссное решение, верно? Туан не потерпит, чтобы часовому воткнули нож в спину или прирезали спящего, к тому же, прикончив при этом верного служаку, который завтра может понадобиться в качестве пушечного мяса. Так?

– Да, – согласился Туан.

– А Большой Том и я тоже, если на то пошло, не можем позволить, чтобы парень поднял тревогу по одной простой причине: все мы хорошие бойцы, но нас всего трое против целой банды головорезов, а это наводит на некоторые размышления.

Итак, Том! Если этот часовой вдруг выбежит из-за угла, сможешь ли ты легонько оглушить его?

– Конечно, – ухмыльнулся Том.

– Легонько, я сказал. По-твоему, это будет честно, Туан?

– Вполне, так как он встретится с нами лицом к лицу.

– Отлично! Теперь, если б мы заставили его погнаться за мышью вокруг этого угла, то дело было бы в шляпе.

– Несомненно, – согласился Туан, – но где нам найти мышь, готовую любезно оказать нам подобную услугу?

– Хозяин может сделать ее, – буркнул Том.

– Сделать? – уставился на него Род. – Если б у меня была тут мастерская и...

– Нет, нет! – ухмыльнулся Туан. – Я не знаю таких слов, но ведь у тебя есть ведьмин мох, а ты – чародей! Что же тебе еще нужно?

– Что? – судорожно сглотнул Род. – Ведьмы делают разных тварей из этой вот штуки?

– Да, да! Разве ты не знаешь? Маленьких живых существ... как мыши, например!

Недостающее звено головоломки Грамарая со щелчком стало на свое место в голове Рода.

– Э-э, расскажи, как они проделывают этот фокус?

– Да просто смотрят на комок ведьминого мха, и тот принимает нужную им форму!

Род медленно кивнул.

– Очень ловко, о-очень ловко. Единственная загвоздка в том, что это не мой стиль колдовства.

Туан обмяк.

– Так ты не работаешь с ведьминым мхом? Тогда как же мы?.. И все же, очень странно, что ты ничего не слышал об этом.

– Отнюдь, – возразил Том. – Просто паршивый информационный отдел...

– О, заткнись! – прорычал Род. – Есть и другие способы достать мышку.

Он сложил руки рупором и тихонько позвал:

– Гвен! Эй, Гве-ен!

Прямо перед его носом по ниточке спустился паучок. Род подпрыгнул.

– Елки-палки! Не делай этого, девочка!

– Насекомое! – прошептал Том и поднял ладонь, чтобы прихлопнуть его.

Род ткнул его в солнечное сплетение.

– Поосторожнее, ты там! Прихлопнешь паучка, и ждет тебя несчастье... в моем лице!

Он посадил насекомое в ладонь и очень нежно погладил его пальцем.

– Ну, по крайней мере, ты выбрала не «Черную Вдову». Это самый милый паучок, которого я когда-либо видел.

Паучок заплясал на его ладони.

– Слушай, милая, мне нужна мышь, чтобы выманить часового. Тебе это под силу?

Очертания паучка расплылись, и он превратился в мышь. Она спрыгнула с его ладони и побежала к углу.

– О нет, только не ты! – Род прыгнул и накрыл ее ладонью, затем очень осторожно поднял.

– Извини, милая, но на тебя могут наступить... а если с тобой что-нибудь случится, я этого не перенесу.

Он поцеловал ее в нос и услышал, как Том дарится от смеха у него за спиной.

Мышка завертелась в экстазе.

– Нет, – сказал Род, проведя пальцем по ее спинке и ущипнув за хвост, – ты должна мне сделать другую из вон того комка ведьминого мха. Как ты думаешь, тебе это под силу, малышка?

Мышка кивнула, повернулась и уставилась на ведьмин мох. Клякса медленно сжалась, выпустила побег хвоста, отрастила усики, изменила цвет на коричневый... и со стены сползла мышь.

Том сглотнул и перекрестился. Род нахмурился.

– А я думал, что ты – атеист.

– Не в такие минуты, хозяин.

Мышка из ведьминого мха шмыгнула за угол. Ухватившись за лезвие, Большой Том поднял свой кинжал, используя тяжелую рукоять вместо дубинки. Храп за углом резко прекратился.

– А-а-а! Кусать меня, гадина ползучая?

Табурет часового со стуком упал. Он дважды топнул ногой, оба раза промахнулся, и поджидавшие услышали быстро приближающиеся шаги.

Том напрягся.

Мышка выскочила из-за угла. Часовой, ругаясь, появился вслед за ней. На повороте его ноги слегка заплелись. Он поднял глаза, увидел Тома и только успел измениться в лице, как рукоять кинжала Тома обрушилась на его череп.

Род испустил вздох облегчения.

– Наконец-то!

Часовой мягко опустился в объятия Туана.

Юный вельможа взглянул на Рода и усмехнулся.

– Кто сражается на стороне чародея, – сказал он, – тот побеждает.

– И все же, это был довольно жалкий трюк, – упрямо заявил Род.

Том содрогнулся и вытащил из сумки длинную черную нить.

– Нет, она его не удержит, – запротестовал Туан.

Том лишь усмехнулся в ответ.

– Леска? – поднял бровь Род.

– Даже лучше, – ответил Большой Том, опускаясь на колени и начав пеленать часового. – Она сплетена из синтетической паутины.

– И всем этим мы обязаны тебе, – сказал Род, глядя на мышку в своей руке.

Та завертела носом и нырнула меж пуговиц его камзола. Род подавил смешок, накрыв рукой холмик у себя на животе.

– Эй, поосторожнее! Щекотно же!

Том аккуратно связал часовою несколькими витками нити и засунул ему в рот кляп.

– Куда мы его спрячем? – прошептал Туан.

– Под рукой нет ни одного удобного местечка, – буркнул Том, завязывая Гордиев узел и от усердия прикусив кончик языка.

– Эй! – Род прихлопнул комочек, двигавшийся вниз от пряжки его пояса. – Прекрати сейчас же!

– Вон на стене есть подставка для факела, – показал Туан.

– В самый раз, – буркнул Том. Он приподнял безвольное тело часового и накинул одну из петелек нити на подставку.

Род покачал головой.

– А если кто-нибудь пройдет здесь? Мы не можем оставить его вот так висеть.

Он сунул руку под камзол и прервал путешествие мышки по его грудной клетке.

– Слушай, малышка, ты знаешь, что такое искривление пространства?

Мышка закатила глазки и зашевелила усиками. Затем уверенно покачала головой.

– А как насчет... э-э... временного кармана?

Мышка яростно закивала. Затем ее мордочка сосредоточенно сморщилась... и часовой исчез. У Туана округлились глаза и отвисла челюсть. Большой Том поджал губы и промолвил:

– Мда-а! Ну что ж, давайте действовать дальше.

Род усмехнулся, опустил мышку на пол, развернул ее и легонько хлопнул по спине.

– Сгинь, заколдованная бестия. Но держись неподалеку, ты мне можешь еще понадобиться.

Мышка смылась, пискнув на прощание через плечо.

– Пересмешник, вне всяких сомнений, спит в покоях Туана, – прошептал Том, – а его лейтенанты, будем надеяться, расположились где-то неподалеку от него.

– А, может, никто из них не спит? – прошипел Туан. – Или один из них поставлен начальником караула?

Том медленно повернулся и взглянул на Туана со странным выражением на лице. Затем он подмигнул Роду.

– Хороший человек, – признал Том, – и неплохая мысль. Следуйте за мной, – и он пошел прочь.

На пути к общему залу им встретился еще один часовой, но они его обошли.

Само помещение, смахивающее, как обычно, на большую грязную пещеру, освещали лишь пропитанное дымом зарево огромного очага и нескольких чадящих факелов. Однако этого было достаточно, чтобы разглядеть массивную каменную лестницу у дальней стены, взмывающую вверх с грацией, которую не могли испортить ни ее истертые ступени, ни сломанные перила.

Лестница заканчивалась выступающей в зал галереей. Дверные проемы вдоль нее вели в отдельные комнаты.

Рядом с большим очагом сидел, развалившись в огромном кресле, и храпел широкоплечий человек с лицом, сильно смахивающим на топор. У подножия массивной лестницы стоял, моргая и зевая во всю глотку, часовой. Еще двое стражей сгорбились по обе стороны двери в центре галереи.

– Неважное положение, – сказал Большой Том, ныряя обратно в коридор. – Их тут на одного больше, чем нас, и они стоят так далеко друг от друга, что если мы займемся одной парой, то другая обязательно поднимет тревогу.

– Не говоря уже о практически пустой освещенной комнате, которую нам предстоит пересечь, дабы напасть на кого-либо из них, – добавил Род.

– Мы можем проползти между столами и табуретками, – предложил Туан, – а тот, что стоит у подножия лестницы, того гляди заснет, так он кивает носом.

– Ты позаботился о тех, что внизу, – согласился Род, – но как быть с той парочкой на балконе?

– На этот случай, – заявил Туан, – у меня есть некоторый опыт обращения с пращей.

Он вынул кусок кожи с обернутой вокруг нее шлейкой из двух сыромятных ремней.

– Где ты научился этому искусству? – проворчал Том, пока Туан разматывал ремешки. – Это же оружие крестьянина, а не забава дворянина.

Туан посмотрел на Тома с оттенком презрения во взгляде.

– Рыцарь должен владеть всеми видами оружия, Большой Том.

Род нахмурился.

– А я и не знал, что это в порядке вещей.

– Ты прав, – признался Туан, – но таковы принципы моего отца. И, как вы видите, мои тоже. Оба негодяя растянутся на хладном камне прежде, чем поймут, что их сразило.

– Не сомневаюсь, – угрюмо согласился Род. – Ладно, пошли. Я беру на себя того, что у очага.

– Нет, – возразил Большой Том. – Ты возьмешь того, что у лестницы.

– Вот как? Какие-то старые счеты?

– Да, – по-волчьи оскалился Том. – В большом кресле, как и предвидел Туан, сидит лейтенант... один из тех, кто засадил меня в тюрягу. То моя добыча, хозяин.

Род заглянул Тому в глаза и почувствовал, как у него по спине побежали мурашки.

– Хорошо, мясник, – пробормотал он. – Только помни, девушка покуда не для заклания.

– Пусть каждый мужчина выбирает себе покойников по вкусу и наклонностям, – процитировал Том. – Ступай, займись своими мертвецами, хозяин, и оставь мне моих.

Они плюхнулись на животы и поползли, каждый к своему противнику.

Для Рода эти минуты среди ножек столов и табуреток, а также раскиданных между ними объедков показались вечностью из – за постоянного страха, что один из его приятелей доберется до исходной позиции первым и будет скучать. Раздался оглушительный треск. Род замер. Кто-то допустил ошибку.

Секунду стояла тишина, затем чей-то голос воскликнул:

– Что это было?

Потом:

– Эй, ты там! Эгберт! Очнись, пьянчуга, и вспомни о лестнице, что караулишь!

– А? Че? Че такое? – пробормотал невнятный голос поблизости.

– В чем там дело? – пробурчал глухой раздраженный голос у очага. – Зачем будите меня по пустякам?

Возникла пауза. Затем первый голос подобострастно произнес:

– Какой-то шум, лейтенант, что-то там стукнуло среди столов.

– Стукнуло, говоришь! – прорычал лейтенант. – Крыса, наверное, подбирает объедки, только и всего! К чему будить меня из-за такой малости? В следующий раз ты и впрямь услышишь громкий стук – от удара по твоей голове.

Затем тот же голос проворчал про себя:

– Стук, понимаешь ли! Проклятый стук!

И вновь воцарилась тишина, лишь раздалось приглушенное клацание, когда один из часовых резко переменил позу. Род медленно испустил бесшумный вздох облегчения. Он подождал, пока часовой вновь не начал храпеть. Затем он вновь ужом пополз вперед и вскоре примостился за ближайшим к лестнице столом. Ему показалось, что время остановилось. И тут со стороны очага до несся пронзительный свист, и Большой Том со стуком перевернул табурет, за которым прятался. Род прыгнул на своего противника.

Уголком глаза он увидел вскочившего на ноги Туана и мелькнувшую дугу его пращи. Затем Род врезался в часового, схватив его за горло левой рукой, а правой – врезав ему в солнечное сплетение.

Тот сложился пополам. Род слегка рубанул его по основанию черепа, прямо под железным шлемом, и страж обмяк.

Он поднял глаза, и как раз в этот момент часовой на балконе осел на пол. Другой катался по камням, схватившись за горло.

Род в пять прыжков взлетел по ступенькам и нанес стражнику сокрушительный удар в челюсть. Глаза бродяги закатились, и он отключился. Гортань часового была переломлена. Малоприятное зрелище. Но все же парню повезло. Будь это прямой удар, ему раздавило бы трахею.

Его сотоварищу повезло меньше – камень проломил ему череп. Кровь залила часовому лицо и лужей растеклась по полу.

– Прости меня, старина, – прошептал Туан, когда узрел дело рук своих.

Род никогда еще не видел юношу таким мрачным.

– Рок войны, Туан, – прошептал он.

– Да, – согласился тот, – и будь этот человек равен мне, я бы тут же забыл о нем. Но дворянину моей крови полагается защищать крестьян, а не убивать их.

Род посмотрел на удрученного юношу и решил, что именно такие люди, как Логайры, хотя бы немного оправдывали существование аристократии.

Том бросил на них беглый взгляд и отвернулся, чтобы с грозным выражением лица связать последнего стража.

Был убит только один человек. Лейтенант и карауливший лестницу часовой лежали надежно связанные черной нитью Тома.

Великан поднялся, пристально глядя на Туана.

– Хорошая работа, – проворчал он. – Ты обезвредил двоих, сумев оставить в живых одного из них. Ты – лихой боец. А что до другого – не скорби о нем, у тебя не было времени, чтобы получше прицелиться.

Туан выглядел смущенным. Он не слишком возражал против той манеры, в какой Том разговаривал с ним, но ему было как-то не по себе, когда крестьянин покровительственно обращался к нему со словами совета и прощения. Род выручил его.

– Ты обычно спал в той комнате? – он ткнул большим пальцем в сторону двери, которую охраняли часовые. Вопрос развеял растерянность Туана. Юноша обернулся и кивнул.

– Ну, значит теперь там Пересмешник.

Род взглянул на Тома.

– Тот парень у очага был одним из приспешников Пересмешника?

– Да.

– Выходит, остаются еще двое. Велика ли вероятность того, что они расположились в прилегающих к покоям Пересмешника комнатах?

Том потянул себя за нижнюю губу и кивнул. Тогда Род продолжил:

– Значит, по одному на каждого из нас. Вы, мальчики, берите лейтенантов, а я – пересмешника.

Он повернулся к двери. Тут ему на плечо легла рука Большого Тома.

– Как же так? – прорычал великан-крестьянин. – С каких это пор Пересмешник стал твоей добычей, а не моей?

Род усмехнулся.

– Я тот, кто идет посередине, помнишь? Кроме того, какой у тебя пояс?

– Коричневый, – признался Том.

– А у Пересмешника?

– Черный, – неохотно ответил Том. – Пятый дан.

Род кивнул.

– А у меня тоже черный, но восьмой дан. Ты берешь на себя лейтенанта.

– Что это там за болтовня о поясах? – нахмурился Туан.

– Всего-навсего правовой спор, не обращай внимания.

Род повернулся к центральной двери. Тут Том опять схватил его за руку.

– Хозяин, – на этот раз он, похоже, произнес это слово всерьез. – Когда покончим с этим, ты должен будешь дать мне пару уроков.

– Да, разумеется, все, что захочешь. Я вручу тебе диплом колледжа, только давай сперва покончим со всем этим, ладно?

– Благодарю тебя, – усмехнулся Том. – Но у меня уже есть диплом доктора.

Род ошеломленно уставился на него.

– Чего?

– Теологии.

Род кивнул.

– Это возможно. Слушай, а ты случайно не выдвинул какой-нибудь новой атеистической теории?

– Хозяин! – обиженно запротестовал Том. – Как можно доказывать или опровергать существование чего-то нематериального посредством сугубо материальных фактов? Это и есть врожденное противоречие между...

– Господа, – сказал Туан с сарказмом. – Мне крайне неприятно прерывать столь ученую беседу, но Пересмешник вас ждать не будет и может вскоре проснуться.

– А? Ах, да! – Род повернулся к двери. – Увидимся через пару минут, Большой Том.

– Да, мы должны продолжить нашу дискуссию, – ухмыльнулся тот и пошел к двери справа. Род, напрягшись, приотворил свою дверь.

Она заскрипела, застонала, завопила, подала формальный протест. Род бросился вперед, успев сообразить, что Пересмешник нарочно оставил дверные петли несмазанными, дабы они служили в качестве примитивной, но весьма эффективной системы сигнализации. Мгновенно проснувшись, тот заорал «караул» и, спрыгнув с кровати, встал в стойку.

Род блокировал удар сверху и сделал выпад, целясь в солнечное сплетение. Его удар был умело отражен. Призывы Пересмешника о помощи звенели у Рода в ушах.

Род по достоинству оценил юмор ситуации: «черный пояс» зовет на помощь, и тут вдруг заметил летящую ему в пах ногу.

Он отскочил назад, но Пересмешник прыгнул следом. В этот раз удар достиг цели.

Род покатился по полу, корчась от боли.

Он увидел ногу, несущуюся ему прямо в челюсть, и едва успел слегка отвернуть голову. Удар пришелся по касательной. Из глаз у Рода посыпались искры, пылающие на черном фоне, и он бешено замотал головой, пытаясь прийти в себя.

Сквозь гул в ушах он услышал чей-то пронзительный визг, который внезапно прервался, а затем – глухой стук. Потом Большой Том проревел:

– Твоя правда, Туан! На этот вопль сбегутся все охранники!

Великан склонился над ним и заглянул ему в глаза.

– Сильно ранен, хозяин?

Род никогда не думал, что запах лука и пивного перегара может быть настолько приятен.

– Со мной все в порядке, – выдохнул он. – Хвала небесам, удар пришелся немного не в цель!

– Сможешь встать?

– Через минуту. Однако мне возможно некоторое время будет не до Гвен. Как тебе это удалось, Большой Том?

– Поймал его ногу на взмахе, – усмехнулся Том. – И подбросил его ввысь. Потом провел апперкот, прежде чем тот приземлился.

Род недоверчиво уставился на него.

– Что-о?

– Апперкот. Со всего размаху.

Род перекатился на живот, подобрал под себя колени и изумленно покачал головой.

– Апперкот вырубает «черный пояс». Зовите репортеров.

Снаружи послышался вскрик, который тут же оборвался. Род вскинул голову, прислушиваясь. Затем он с трудом поднялся на ноги, все еще зажимая руками пах и почти что выпал из двери, игнорируя озабоченные возгласы Большого Тома. На каменном полу пивного зала лежало еще три тела. Туан стоял у перил балкона, туго натянув пращу и судорожно стиснув челюсти. В глазах его застыло отчаяние.

– Сперва появился один, – сказал он монотонно, – затем другой и, наконец, третий. Первых двух я отправил к праотцам прежде, чем они успели раскрыть рот, но на третьем я запоздал.

Туан повернулся спиной к залу. Через секунду он произнес медленно и твердо.

– Не нравятся мне эти убийства.

Затем его взор прояснился.

– М-да, – кивнул Род, и тут внезапный приступ тошноты вынудил его схватиться за перила. – Ни одному из тех, кто достоин зваться «человеком», не нравится это, Туан. Выбрось печаль из головы. Идет война.

– О, я убивал и прежде, – губы Туана сжались в струнку, – но лишать жизни людей, которые три дня назад пили за мое здоровье!..

Род кивнул, прикрыв глаза.

– Я знаю. Но ежели ты лелеешь надежду когда-нибудь стать королем, Туан, или просто хорошим герцогом, то ты должен научиться хладнокровно воспринимать все это.

Он взглянул на парня.

– Кроме того, помни – они убили бы тебя, если бы смогли.

Том вышел на балкон, неся на руках спеленатого, словно дитя, Пересмешника.

Он мельком оглядел общий зал. Лицо его посуровело.

– Новые убитые?

Том повернулся и осторожно положил Пересмешника рядом с распростертыми телами его приспешников, вздохнув:

– Ay de mi. О времена, о нравы!

Он нагнулся, чтобы связать одного из лейтенантов высокого, тощего, как скелет, человека со шрамом там, где полагалось быть уху – отметина на память от королевского правосудия.

Род взглянул на него и кивнул. Пересмешник умел подбирать себе помощников. У них были достаточно веские причины ненавидеть монарха. Род медленно выпрямился, содрогнувшись от боли. Туан посмотрел на него.

– Тебе следует присесть и отдохнуть, Род Гэллоуглас.

Род резко выдохнул и помотал головой.

– Это всего лишь боль. Не лучше ли нам сволочь эту троицу вниз, в темницу?

В глазах Туана сверкнул огонек.

– Нет. Свяжите их и оставьте здесь. Они мне еще понадобятся.

Род нахмурился.

– Что ты имеешь в виду под словом «понадобятся»?

– Не спрашивай, хозяин, – поднял руку Большой Том. – Если они нужны Туану, оставь их ему. Этот парень знает, что делает. Мне редко доводилось слышать и никогда не приходилось видеть другого человека, который мог бы так искусно управлять толпой.

Повернувшись, он спустился по лестнице, приложил руку к груди каждого из поверженных противников, связал того, который был еще жив, и уволок их всех под балкон. Затем он подхватил лейтенанта, лежащего у очага, и перекинул его через плечо.

– Том! – позвал Туан, и великан поднял глаза. – Захвати с собой рог, что висит над каминной полкой, и барабан рядом с ним.

Том кивнул и снял с гвоздя помятый, изогнутый охотничий рог, а также взял с каминной полки один из грубо сделанных барабанов, представлявший из себя всего-навсего пустой бочонок с натянутыми с обеих сторон шкурами. Род нахмурился, сбитый с толку.

– Зачем тебе понадобились барабан и рог?

Туан усмехнулся.

– Сможешь сыграть на роге?

– Ну, я вряд ли могу претендовать на лавры первой скрипки в Филармонии, но...

– Сумеешь, – заключил Туан с чертиками в глазах. Большой Том взбежал по лестнице, перекинув лейтенанта через одно плечо, а барабан и рог – через другое.

Он бросил инструменты и положил связанного пленника рядом с его товарищами.

Затем Том выпрямился, упер руки в бока и усмехнулся.

– Здорово, господа! Что прикажешь делать с ними, лордик?

– Возьми барабан, – сказал Туан, – и когда я подам тебе знак, повесь этих молодцев на перилах балкона, но не за шею. Взять их живыми более почетно.

Род вскинул брови.

– Вспомнил старую басню, что сильные могут позволить себе быть милосердными?

Он не расслышал ответа, поскольку Том принялся бить в барабан. Пронзительный стук заполнил помещение.

Род поднял рог. Туан усмехнулся, вскочил на перила и встал, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Созови их, господин Гэллоуглас, – крикнул он.

Род поднес к губам мундштук и заиграл «побудку». Мелодия прозвучала довольно странно на охотничьем роге, но дело свое сделала.

Прежде чем он добрался до середины второго куплета, зал заполнился нищими, разбойниками, увечными, ворами, убийцами и карманниками.

Их ропот, словно гул моря перед штормом, наполнил помещение, служа контрапунктом барабану и рогу. Едва продрав глаза, еще не полностью проснувшись, они трясли затуманенными головами, задавали друг другу тысячи недоуменных вопросов, ошеломленно и испуганно взирая на Туана, совсем недавно брошенного ими в тюрьму. А теперь он гордо стоял, возвышаясь над ними, в том самом зале, из которого был изгнан.

Ему следовало бояться их, он должен был страшиться вернуться сюда, а если уж он на то решился, ему следовало прийти украдкой, тайком.

А он спокойно стоял здесь у всех на глазах, созывая их звуками рога и грохотом барабана... Где же Пересмешник?

Они были потрясены и не на шутку испуганы. Люди, которых никогда не учили мыслить, теперь столкнулись с непостижимым.

Род закончил призыв тушем, резко отнял рог от губ и, эффектно повертев им, упер раструб в бедро.

Большой Том изверг из барабана последнее прощальное «бум».

Туан простер руку в сторону Тома и тихонько щелкнул пальцами.

Барабан вновь заговорил, рокочуще, настойчиво, но очень тихо. Род поднял взгляд на Туана, который усмехался, уперев руки в бока – ни дать, ни взять царственный эльф, явившийся в свое королевство. Затем он посмотрел на зрителей, потрясенных и преисполненных страха, которые, разинув рты, пялились на величественную фигуру, возвышавшуюся над ними.

Род был вынужден признать, что никто не смог бы лучше обставить свою речь.

Туан воздел руки, и зал затих. Тишину нарушал лишь мерный рокот барабана.

– Вы изгнали меня! – крикнул Туан. Толпа съежилась, дрожа от страха и ропща. .

– Прогнали, выбросили вон! – воскликнул Туан. – Вы отвратили от меня глаза свои, отвернулись от меня, думая, что больше никогда не увидите!

Ропот усиливался, наполняясь безысходностью и отчаянием.

– Разве я не был изгнан? – вопросил Туан, а затем выкрикнул:

– Замолкните!

И, словно по мановению волшебной палочки, зал затих. Он направил на толпу обвиняющий перст и прорычал:

– Разве не был я изгнан?

В этот раз отдельные смельчаки прошептали:

– Да-а!

– Разве не так?

Хор, тянущий «да-а», зазвучал громче.

– Разве не так?

– Да! – прокатилось по толпе.

– Разве вы не называли меня предателем?

– Да! – вновь взревела толпа.

– И все же я здесь, – крикнул Туан, – сильный и свободный, и снова хозяин Дома Кловиса!

Никто не возразил ему.

– А где же истинные предатели, благодаря которым вас разорвали бы на куски в неравной схватке? Предатели, что превратили Дом Кловиса в тюрьму за время моего отсутствия? Где они теперь, дабы оспаривать мое главенство?

Он положил руки на бедра, покуда толпа передавала его вопрос по рядам, а Том быстренько привязал десятифутовую нить к путам Пересмешника, прикрепив другой конец к столбику перил. В то время, как ропот «Где Пересмешник?» все усиливался, он обслужил таким же образом и трех лейтенантов. Туан позволил ропоту расти и, когда тот достиг своего апогея, подал знак Тому.

Том и Род перебросили спутанных бандитов через перила так, чтобы те висели по двое по обе стороны от Туана. Пересмешник пришел в себя. Он начал извиваться и брыкаться на конце своей веревки. В зале воцарилось гробовое молчание. Туан усмехнулся и скрестил руки на груди.

Толпа взревела, как огромный кровожадный зверь, и подалась вперед. Передние ряды стали подпрыгивать, стараясь дотянуться до болтающихся ног. Обидные прозвища, проклятия Пересмешнику и его молодчикам так и летели из битком набитого зала.

– Вот! – крикнул Туан, простирая руки, и толпа умолкла.

– Вот они, предатели, которых вы когда-то звали главарями! Вот эти воры, отнявшие у вас все те свободы, что я добыл для вас!

Большой Том ухмыльнулся, не сводя глаз с молодого лорда и раскачиваясь в такт его словам.

Воистину, паренек сейчас казался двенадцатифутовым гигантом.

– Разве вы не родились свободными людьми? – крикнул Туан.

– Да! – проревела в ответ толпа.

– Вы рождены для вольной жизни! – прогремел Туан. – Да, вы обречены на нищету и притеснения, но рождены свободными.

– Разве вы не родились вольными птицами? – почти провизжал он.

– Да! – заверещала в ответ толпа. – Да! Да!

– Разве я украл у вас вашу свободу?

– Нет! Нет!

Кривобокий горбун с повязкой на глазу крикнул:

– Нет, Туан! Ты дал ее нам!

Толпа одобрительно загудела.

Туан, улыбаясь, вновь скрестил руки, давая им выплеснуть эмоции. Как только неистовство толпы миновало свой апогей, он снова простер руки и крикнул:

– Говорил ли я вам?

Воцарилось молчание.

– Говорил ли я вам, что вы должны испрашивать у меня разрешения на ночь любви?

– Нет! – дружно заревели в ответ представители обоих полов.

– И никогда не скажу!

Они радостно загомонили.

Туан улыбнулся и почти застенчиво склонил голову в знак благодарности.

– И все же! – понизил Туан звеневший от ярости голос. Он подался вперед и, сжав кулак, погрозил им зрителям.

– Когда я вернулся в ваши коридоры этой темной ночью, что я обнаружил?

Его голос внезапно окреп.

– Вы позволили этим подлым негодяям отнять все, что я дал вам!

Толпа зарычала.

Туан махнул левой рукой, подавая знак Тому, и великан с такой силой ударил в барабан, что грохот на миг перекрыл рев толпы.

– Нет, больше того! – выкрикнул Туан. Его указательный палец пронзал толпу, глаза горячо всматривались в отдельные лица. Теперь его голос стал холодным и размеренным.

– Я обнаружил, что благодаря своей природной трусости вы позволили им украсть даже ту свободу, с которой родились!

Толпа зароптала, испуганно и неуверенно.

Передние ряды шарахнулись назад.

– Вы позволили им отобрать у вас даже то, что принадлежит вам с рождения!

Благодаря его дару красноречия ропот перешел в яростный вой.

– Вы позволили им отнять у вас даже право на женщину!

Он взмахнул рукой, и вновь ударил барабан.

– И вы зовете себя мужчинами! – с безжалостным презрением рассмеялся Туан.

Вновь поднялась волна сердитого, протестующего ропота.

– Мы – мужчины! – крикнул кто-то, и толпа подхватила.

– Мы – мужчины! Мы – мужчины!

– Да! – завизжал одноглазый горбун. – Только отдай нам этих болтающихся наверху негодяев, что ограбили нас, Туан, и мы докажем, что мы – мужчины! Мы разорвем их на части, мы сдерем с них кожу! Мы не оставим на их костях ни унции мяса! Мы даже раздробим их кости и вытащим костный мозг!

Толпа кровожадно завыла.

Туан выпрямился и скрестил руки на груди, мрачно улыбаясь.

Толпа увидела это, и рев перешел в виноватое рычание, вскоре разбившееся на островки угрюмого шепота. Наконец, воцарилось молчание.

– Разве это мужество? – почти спокойно произнес Туан. – Нет! – Его рука указывала на них, обвиняя. – Я думаю, что стая собак смогла бы намного лучше справиться с подобной работой!

Толпа вновь зароптала, крики становились все громче и агрессивнее.

– Эй, поосторожнее! – сказал Род Туану. – Ты добьешься того, что они разорвут нас на части!

– Не бойся, – ответил Туан, не сводя глаз с толпы. – Пусть еще немного побесятся.

Ропот резко усилился. То тут, то там какой-нибудь нищий что-то гневно кричал, грозя кулаком стоящему на перилах балкона Туану. Туан снова воздел свои руки и крикнул:

– Но я говорю, что вы – мужчины!

Толпа притихла, уставясь на него.

– Те, другие, оболгали вас, но я зову вас мужчинами! – он стал вглядываться в их лица.

– Кто возразит мне?

С миг они молчали, а затем кто-то крикнул:

– Никто, Туан! – а другой добавил:

– Никто!

– Никто! – подхватили еще несколько голосов.

– Никто! – взревела вскоре вся толпа.

– Докажете ли вы, что вы – мужчины? – крикнул Туан.

– Да! – завопила толпа.

– Вы будете драться? – взвыл Туан, взмахнув кулаком.