Текст книги "Чародей разгневанный (сборник)"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

Эта мысль вызвала у Рода ледяной холодок.

– Но это же не так! Они неотделимые части моей жизни – части меня самого!

– Нет! – глаза Саймона вспыхнули, и лицо его стало ликом строгого патриарха. – Никогда ты не должен считать их таковыми! Ибо никто другой не может быть частью тебя; они самостоятельны и отделимы от тебя!

Род просто глядел во все глаза, пораженный силой чувства Саймона.

Саймон медленно покачал головой.

– Никогда не думай, что если ты любишь женщину или она тебя, то она больше не сама по себе, отдельная, самостоятельная.

– Но... но... но ведь в том и состоит цель брака! – заикаясь, выговорил Род. – В том, чтобы двое стали одним!

– Сие грязная ложь! – отрезал Саймон. – Лишь предлог одному поработить другого, а потом заставить ее прекратить быть! Твоя жена тоже отдельная личность, содержащаяся в собственной коже, и она является единым целым существом, отдельным, независимым – той, кто любит тебя, и все же существует отдельно.

Он вдруг улыбнулся, и к нему вернулись теплота.

– Ибо понимаешь, не будь она отдельным человеком, тебя некому было бы любить.

– Но... но слово брак! Разве оно не означает именно это – двух людей, сплавленных друг с другом в единое целое?

Саймон нетерпеливо покачал головой.

– Возможно это слово имеет такое значение. И все же не обманывайся: двое не могут быть одним. Такое невозможно. Признаю, звучит красиво, но достаточно ли красоты, чтобы сделать это верным?

Род уставился на Саймона, пораженный словами старшего.

– А как насчет тебя? – потребовал ответа Саймон. – Правильно было бы кому-либо пытаться сделать тебя, кем-то другим, чем ты есть?

– Нет! Я это я, черт возьми! Если кто-то попробовал сделать меня кем-то другим, он бы ликвидировал меня!

– Значит и для тебя неправильно пытаться заставить другого стать частью тебя! – ткнул в него указательным пальцем Саймон.

Род нахмурился, обдумывая это.

– Если двое человек женятся, – тихо проговорил Саймон, – то они должны получать удовольствие от общества друг друга, а не стараться стать друг другом. – Он снова мягко улыбнулся. – Ибо как можно стать частью кого-то иного, кроме как стерев либо возлюбленного, либо себя?

Род поднял голову, а затем медленно кивнул.

– Твой довод ясен. И относится он, как к моей семье, так и к лорду Керну, не так ли? Он постоянно пытается стать лордом Гэллоугласом – и если б тот сдался, то Род Гэллоуглас перестал бы существовать.

– Ах, вот как? – вспыхнул глазами Саймон. – Значит тебе не по нраву мысль о том, что вы с Лордом Керном сливаетесь друг с другом, сплавляясь, вырастая в нечто более крупное и великое?

– Я б убил того, кто попробовал бы стереть меня с лица земли таким способом! – в гневе вскочил на ноги Род. – Это не сделает меня больше и лучше – это украдет у меня душу!

Саймон лишь улыбнулся гневу Рода, позволяя его силе пройти мимо него, не задевая.

– И все же если сия мысль столь отталкивает тебя, когда речь идет о лорде Керне, который, как ты мне сказал, является твоим другим «Я» – то как же она может быть верной, если та «другая половина» твоя жена?

Род ошеломленно уставился на него, гнев его испарился.

– Дело в жене или детях – или страхе перестать быть?

Род снова опустился и сел, скрестив ноги, настойчиво качнувшись вперед.

– Тогда почему же я прихожу в гнев, когда они соглашаются со мной?

– Потому что когда они противоречат тебе, есть опасность, что переварят тебя самого; но когда они соглашаются с тобой, то именно они могут влиться в тебя.

Род обмозговывал сказанное.

– Так значит дело в угрозе. Я прихожу в гнев, когда возникает угроза.

– Поистине, – согласился удивленный Саймон. – Какое ж еще назначение у гнева?

– Самосохранение, – медленно произнес Род. – Это порыв сражаться с целью избавиться от угрозы. – Рот его дернулся в неожиданной улыбке, а плечи затряслись от беззвучного смеха. – Боже мой! Это мне-то угрожает мой трехлетний сын?

– А разве нет? – мягко осведомился Саймон.

– Это смешно, – посерьезнел Род. – Он никак не может причинить мне вреда.

– О, он может, – выдохнул Саймон. – У тебя в сердце, у тебя в душе – и сильнее всех.

Род изучил взглядом его лицо. А затем сказал.

– Но он же такой маленький, такой ранимый! – А затем задумался. – Но черт побери, об этом забываешь, когда он иной раз выступает с таким проницательным замечанием, что чувствуешь себя глупцом!

Саймон сочувственно кивнул.

– Следовательно, ты должен всегда помнить и говорить себе вновь и вновь: «Он не уменьшает меня», так как на самом деле мы страшимся именно этого, не так ли? Того, что наши «Я» убавят, а если их слишком убавят, они перестанут существовать. Разве не этому мы противимся, разве не от этого охраняет гнев?

– Но это же глупо, – выдохнул Род, – думать, что такой маленький может повредить такому большому – мне!

– Да, – и следовательно, ты должен помнить об этом постоянно всякий раз, когда ты испытываешь хоть маленький признак гнева, – улыбнулся Саймон. – И относится это, как к твоим детям, так и к лорду Керну.

Род сидел молча, зачарованный, а затем медленно кивнул.

– Так значит в этом и состоит ключ к сдерживанию моей вспыльчивости? Нужно лишь помнить, что я это я?

– И что лорд Керн не Род Гэллоуглас. Именно так. – Саймон закрыл глаза и кивнул. – И все же сделать это не так легко, лорд Чародей. Чтобы помнить это, надо быть довольным своим «Я». Ты должен прийти к убеждению, что быть Родом Гэллоугласом очень даже хорошо.

– Ну, это я смогу, – медленно проговорил Род. – Тем более я всегда считал, что быть Родом Гэллоугласом лучше всего, когда он со своей женой Гвен.

– Твоей женой? – нахмурился Саймон. – Сие представляется крайне неверным. Нет, лорд Чародей, если ты полагаешься для ощущения собственной ценности на другое лицо, то ты на самом деле не веришь, будто обладаешь ей. Ты должен радоваться ее обществу потому, что она есть она, и это доставляет удовольствие тебе, что она приятное общество, а не потому, что она часть тебя и не потому что двое вас вместе делают тебя тем, кем хочется быть.

– Думаю это имеет смысл в некотором отношении, – нахмурился Род. – Если я буду полагаться для ощущения собственной ценности на Гвен, то всякий раз, когда она сочтет меня менее, чем идеальным, или вообще найдет во мне что-нибудь не то, я буду считать, что ничего не стою.

Саймон поощряюще кивнул, сверкая глазами.

– А это вызовет у меня ощущение будто она пытается уничтожить меня, сделать меня меньше, чем я есть. Что вызовет у меня гнев, потому, что я почувствую, что мне надо отбиваться, ради собственного выживания.

Саймон по-прежнему кивал.

– Именно такое случилось со мной. Пока я не понял, почему у меня с женой каждая новая ссора была хуже предыдущей – ибо она, конечно же, ощущала то же что и я – что она должна нападать на меня, дабы выжить. – Он покачал головой, словно предостерегающий школьный учитель. – Неверно делать ее сторожем твоей ценности. Сие твое собственное бремя, и ты должен принять его.

Род кивнул.

– Научиться любить быть в собственной шкуре, да?

– Да, – улыбнулся позабавленный Саймон. – И не пытаться обременить такой ношей и своего коня.

– Да – Векса. – Это резко вернуло Рода к обсуждавшемуся вопросу. – Он был символом, притянувшим меня обратно к самоотождествлению. Означает ли это, что я ближе к своему коню, чем к жене?

– Не думаю, – подавил смешок Саймон. – Ибо если отбросить всю шелуху, конь все-таки вещь, а не личность. У него может быть собственный норов, и какие-то выверты и вывихи настроения, точно так же, как у какой-то личности, и каждый конь может быть столь же своеобразен и неповторим, как любой человек. И все же у него нет бессмертной души, и, следовательно, он не может бросить тебе вызов так, чтобы заставить тебя почувствовать себя сколь-нибудь меньше. Он не может уменьшить твоего ощущения себя ничуть не больше, чем башмак или лапти.

Род медленно кивнул. Это имело смысл больший, чем думал Саймон, так как Векс был не живым конем, а компьютером, в теле полном серво-механизмов.

Разумеется, посредством своего голоса компьютер проецировал личность – но личность эта была всего-навсего иллюзией, тщательно сработанным артефактом, хотя и неосязаемым. Векс был, в действительности, всего лишь металлической машиной, а его самоотождествление было такой же иллюзией, как и его способность мыслить.

– Мой конь в некотором смысле подобен мечу, – задумчиво произнес он.

Саймон тихо рассмеялся.

– Воистину, он кажется чем-то большим, чем башмак или лопата.

– Нет, я думаю об особом свойстве. Для рыцаря меч был символом его смелости, его силы и его чести. Каждый меч был отдельным, неповторимым, индивидуальным для средневекового ума, и его владелец считал его развитой личностью. Он даже давал ему имя. Иногда в легендах он даже обладал собственной волей. Нельзя подумать о знаменитом мече, не подумав и о его владельце. Экскалибур вызывает в памяти образ короля Артура, Дюрандаль вызывает в памяти изображения Роланда, Грам напоминает о Сигурде, убившем Фафнира. Меч был символом, носившего его рыцаря.

– Как твой конь символизирует тебя?

Род нахмурился.

– Это кажется почему-то не совсем верным, но достаточно близким к истине. Полагаю, что метафорически Векс – мой меч.

– Тогда воспользуйся им, – запылал глазами Саймон. – Обнажи свой меч и иди убить чудовище, порабощающее нас.

Род сидел неподвижно, ощупью ища в себе страх – да, он был там, но была также и смелость ответить на него. Но в данном случае от смелости в общем-то не будет большого проку, она лишь поощряет его лезть в ситуацию слишком опасную для его выживания. Однако, как насчет уверенности? Мог ли он призвать лорда Керна, что бы наполниться гневом и не дать ему овладеть им.

Он подумал о Вексе и обо всех своих качествах, представляемых Вексом, и почувствовал, как в ответ на этот мысленный образ поднимается спокойная уверенность. Он кивнул.

– Я – за. Но если я начну проваливаться, вытащи меня? Хорошо?

– С радостью, – ответил с теплой улыбкой Саймон.

– Тогда держись. – Род встал, взял Саймона за плечо и подумал об Альфаре, о его надменности, наглости, и представляемой им угрозе для Рода и его детей. В ответ нахлынул жаркий гнев, гнев перерастающий в ярость. Род почувствовал знакомое бешенство-лорда Керна, но теперь он осознавал его, как нечто, бывшее частью его самого, а не пересаженное от кого-то иного. И будучи им самим, оно находилось под его управлением в такой же мере, как его пальцы или язык. Он открыл свой мозг, сосредотачиваясь на мире мыслей. Зримый мир померк, и в ушах у него застучала кровь. Реальными были только мысли – мечущиеся, коварные мысли ведьм и чародеев; тусклые, механические, медленные мысли солдат и слуг – и непрерывный фоновой гул, который должен был принадлежать проецирующему телепату, загипнотизировавшему целое герцогство. Чем еще он мог быть, раз испускал такой постоянный поток хвалы, такое непрекращающееся вдалбливание мысли в голову?

Чем бы там он ни был, Род вдруг почувствовал уверенность, что он служил ключом ко всей гордости и честолюбию, которые были завоеванием Альфара. Он просканировал замок, пока не нашел направление, в котором гул был сильней всего, а затем пожелал себе перенестись к нему.

ГЛАВА 15

Это было небольшое круглое помещение, сложенное из серых каменных блоков с высокими узкими окнами. Но окна эти были зашнурованы каким-то прозрачным материалом, и воздух в покоях казался неестественно прохладным – кондиционированным. В голове у Рода так и завыли все сигнальные устройства.

Он взглянул на Саймона. Старший чародей пошатнулся, ошеломленный. Род поддержал его, проворчав,

– Спокойно. Именно это и происходит, когда исчезает чародей.

– Мне... никогда раньше не представлялось такой возможности, – охнул Саймон. Он огляделся кругом. Затем повернулся к Роду, пораженный благоговейным ужасом. – Да, ты истинно Верховный Чародей.

– Он самый, – подтвердил Род. – Но тем не менее, твой ученик в искусстве быть отцом и мужем.

– Так же, как я твой в искусстве кудесничества.

Саймон показал дрожащим пальцем на металлический ящик в центре помещения. Тот стоял на нешироком пьедестале высотой по грудь, а сверху у него располагался на одном конце серый переливчатый цилиндр. Из другого же вырастал кабель, который падал на пол и тянулся к стене и по ней к окну, где исчезал. Вероятно, уходя к передающей антенне, – решил Род.

– Что там за порождение алхимии? – спросил дрожащим голосом Саймон.

– Может быть, – согласился Род, – во всяком случае, это какая-то машина.

Он чувствовал настойчиво вдалбливаемое послание, вновь и вновь превозносящее достоинства Альфара. Тут оно ощущалось намного сильнее, чем в темнице. Она било и трепало его, уговаривая и убеждая, благодаря чистой повторяемости. «Альфар хозяин, Альфар велик, Альфар законный владыка всего человечества...»

– По-моему, я знаю, что это такое, Саймон – или, по крайней мере, что она делает. Если я прав, то когда я видел такую штуку в последний раз, она была живой.

– Как? – в ужасе уставился Саймон. – Живое существо не может быть машиной.

– Не больше, чем машина может быть живым существом. Но эта безусловно, кажется таковой. Если б ты не знал иного, то разве ты не мог бы поклясться, что эта штука направляет на нас мысль?

– Ч-ч... эта? – показал на сооружения Саймон с кривящимся от отвращения лицом. – Разумеется нет!

– Вразуми меня вновь – мне это может понадобиться. – А себе под нос прошептал: – Векс. Ты где?

– Здесь, Род, на конюшне замка, – ответил у него из-за уха голос Векса.

– Закрой глаза, – проворчал Род – и не волнуйся из-за происходящего. – Он закрыл глаза, представляя Векса и конюшню, где он находился. Вероятно, та в отличном состоянии, поскольку всего неделю назад она принадлежала герцогу Романову, но теперь немного подзапущена. Солому, наверняка, нужно сменить, а навоз убрать. Но он нуждался в Вексе, нуждался в нем сильно, и именно здесь... Он сделал эту мысль настоятельной, безмолвным призывом, резким, требовательным.

Небольшое помещение сотряс раскат грома, и в нем очутился Векс, дико оглядываясь по сторонам. Голос у робота стал невнятным.

– Ччччдддо... гддде... я... меня... телллепо... – Внезапно голова его взметнулась вверх, а затем рухнула вниз, все четыре ноги разъехались в стороны, став негнущимися, с коленями на тормозе, шея тоже сделалась негнущейся, направив голову в пол, затем она расслабилась, и голова закачалась.

– Припадок, – объяснил Род. – Он всегда происходит, когда, Векс поневоле становится свидетелем магии.

Но Саймон не ответил. Он таращился на электронную штуковину, и глаза у него остекленели. Он, спотыкаясь, сделал шаг к ней.

Конечно, – подумал Род. – В такой близи от устройства... Он схватил Саймона за плечи и встряхнул его.

– Саймон! Очнись! – Он резко хлопнул в ладоши в дюйме от носа Саймона. Саймон вздрогнул и глаза его снова сфокусировались.

– Что, лорд Чародей! На полминуты мне подумалось... я почти поверил...

– Что фоновой гул прав, и Альфар славный парень, – кивнул Род, сжав губы в тонкую прямую строчку. – Не удивительно. Теперь я уверен в том, что это за странное устройство. Но давай подтвердим это. – Он снова повернулся к Вексу, нащупал под лукой седла увеличенный позвонок и нажал на него. Тот чуть слышно щелкнул. Миг спустя, голова Векса медленно поднялась и повернулась к Роду, большие пластиковые глаза прояснились.

– У меня... был... припадок, Рррод.

– Был, – подтвердил Род. – Но позволь мне показать тебе нечто, с чем ты можешь совладать. – Он сделал шаг к пьедесталу, показывая на машину. – Передается фоновое мысленное послание, Векс, постоянно повторяясь. Оно вновь и вновь до небес расхваливает Альфара, и здесь оно намного сильнее, чем в любом другом месте.

Голова робота повернулась в его сторону. Затем Векс подошел поближе к металлическому ящику. Большая лошадиная голова поднялась, глядя на ящик сверху, потом спереди, потом сзади. Наконец Векс высказал свое мнение.

– Данных достаточно для значительного вывода, Род.

– О, шикарно! И что же в итоге получается?

– Что завоевания Альфара поддерживаются тоталитаристами из будущего.

– В самом деле, – сухо произнес Род. – Не желаешь подтвердить мою догадку по поводу того, что это такое?

– Разумеется. Это устройство, преобразующее электричество в псионическую энергию. Я бы предположил, что в большом прямоугольном основании содержится в питательном растворе мозг какого-то животного, с проводами передающими энергию из атомной батареи в продолговатый мозг, и проводами из головного мозга, передающими энергию на частотах человеческой мысли в модулятор. Эту функцию, кажется, выполняет цилиндр в задней части машины. Это отмодулированное послание выводится по кабелю, который, надо полагать, подымается к антенне на крыше этой башни.

– Спасибо. – Род сглотнул от внезапной тошноты в желудке. – Приятно видеть свою догадку подтвержденной. Думаю их технология улучшилась с тех пор, как мы повстречались с Кобольдом, не так ли?

– Состояние искусства постоянно прогрессирует, Род.

– Можно сказать, безжалостно. – Род повернулся к Саймону. – Она проецирует мысли. Не живые мысли, как ты понимаешь – записанные, сделанные столь же тщательно, как люди делают стулья, корабли или замки. Потом эта мысль фиксируется, почти так же, как ты записываешь послание чернилами, и рассылается из этой машины по всему герцогству, регулярно вдалбливаясь в головы людей. Чародеи и ведьмы, по крайней мере, могут сообразить, что их бомбардируют, но средний крестьянин в поле понятия не имеет, что происходит. Но не имеет значения чародей ли ты, ведьма или простой человек – она обращает в свою веру всех подряд.

– Кто установил ее здесь? – голос Саймона дрожал.

– Люди из будущего. – Лицо Рода сделалось неподвижным, каменным. – Люди желающие, чтобы во всей вселенной правила одна единственная власть.

Он обвел пылающим взором глухие каменные стены.

– Где ее создатели? Прячутся где-нибудь в безопасности в то время, как Альфар и его ковен делают за них всю грязную работу. Но должен признаться, я разочарован, я надеялся найти некоторых из них здесь, несущих караул. – Он почувствовал, как негодование еще сильнее пришпоривает его гнев, и начал дрожать.

– Мир, мир, – схватил его за предплечье Саймон. – С чего бы им? Зачем караулить то, о чем никто не знает, и что не нуждается в уходе?

– Да – она автоматическая, не так ли? И если я ожидал застать их здесь, это еще не значит, что они из-за этого сочтут себя обязанными появиться тут. Но я ожидал, что, по крайней мере, думаньем будет заниматься ведьма или человек! Возможно, подсоединенные к псионическому усилителю подручные Альфара, работающие на нем посменно! Но... вот вам пожалуйста! – Он развел руками, показывая на машину. – Вот это и все, что тут есть! Вот вам импозантный колдун, вот вам архимаг! Вот вам мятежный чародей-полководец, фантастически могущественный, пока у него не сядет батарея!

– Хватит и сего, – молвил рядом с ним Саймон.

– Чертовски верно, хватит! – Род повернулся и стал рыться в седельной сумке Векса. – Где тут молоток, который я всегда возил?

– Не могу ли я предположить, что было бы эффективней и быстрей, выключить машину, Род?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Род. – Я не привередлив, поломаю ее любым способом, каким смогу!

Он повернулся к машине, оглядывая ее сверху донизу.

– Где у нее выключатель?

– Я вижу около цилиндра большую кнопку, – подсказал Векс. – Не будешь ли ты любезен нажать на нее, Род?

– Разумеется. – Род нажал покрытый перекрестными штрихами квадрат. Машина щелкнула, пожужжала секунду, а затем толкнула к Роду один конец цилиндра. Тот взял его, осторожно держа предмет на расстоянии вытянутой руки. – Что это?

– Судя по схеме, Род, я бы предположил, что цилиндр является преобразователем. Следовательно, этот диск будет записанным посланием.

– Ах, вот как! – Род размахнулся, чтобы разбить его о стену.

– Нельзя ли мне также предположить, – поспешно сказал Векс, – что возможно мы найдем применение для самого диска?

Род нахмурился.

– Это всегда можно, но без особой пользы. – Он бросил его в сумку на поясе. – Итак, мы прекратили массовую гипнотизацию населения. А теперь, как же мы разбудим его?

– Почему не попробовать телепатию? – предложил робот. – Послание – это записанная мысль, помещенная в контакт с преобразователем; видимо, он будет функционировать ничуть не хуже и при контакте с живой мыслью.

Род повернулся сверкая глазами к своему другу.

– О, мастер Саймон...

Невольно старший чародей попятился назад. Но решительно промолвил.

– Чем могу помочь, лорд Чародей?

– Направлением мысли на машину, – Род мотнул головой в сторону прибора. – Но тебе придется прижаться к ней лбом.

Саймон выпучил глаза, лицо его побледнело от ужаса.

– Она не повредит твоему мозгу, – поспешно заверил его Род. – В этом я уверен. Этот конец машины может только принимать мысли – передавать он ничего не может. – Он повернулся, нагнулся и приложился лбом к преобразователю. – Видишь! Опасности нет.

– В самом деле, – выдохнул пораженный благоговейным страхом Саймон. – Почему же ты не дашь ей собственные мысли?

– Потому, что я не умею разбивать чары Альфара, – Род отступил назад, и поклонился Саймону, показывая на машину. – Не будешь ли ты любезен попробовать? Просто прижмись лбом к той круглой тарелке и представь себе, что это зачарованный солдат.

Несколько секунд Саймон стоял, оцепенев. А затем сделал глубокий вдох и шагнул вперед. Род с восхищением следил, как он прикасается лбом к преобразователю. Скромный сельский трактирщик обладал ничуть не меньшей смелостью, чем настоящий рыцарь.

Саймон закрыл глаза. Лицо его напряглось, когда он завел свою разбивающую чары секвенцию мыслей. Род напружинился, когда «послание» поразило его со всей силой. В нем не содержалось никаких слов, было только ощущение, словно его слушал кто-то очень сочувствующий ему, готовый выслушать все его сокровенные мысли, а затем по-доброму, мягко, но твердо, возразить. Если в этом была необходимость. Род покачал головой и прочистил горло.

– Ну! Он без сомнения, достучится, не так ли? – Он повернулся к Вексу. – Как мы узнаем получилось или нет?

– По реакции Альфара, Род. Он несомненно заметил, что мы прервали передачу его послания, но воздержался от нападения на нас, остерегаясь твоей силы.

Род поднял голову.

– Я... как-то... не подумал об этом.

– Я считаю это вполне возможным, – задумчиво проговорил Векс. – Однако теперь, Альфар должен понять, что мы уничтожаем самую основу его власти. Он должен теперь напасть на нас или же потерять все, завоеванное им.

Прогремел пятикратный гром, и возник во главе трех ведьм и чародея Альфар, рубя Рода с ходу ятаганом.

Род с воплем восторга отпрыгнул назад. Острие сабли со свистом, пронеслось мимо него, и они с Вексом мгновенно прыгнули между Саймоном и бандой колдуна. Одна из ведьм ткнула в их сторону рукой, жестко вытянув все пять пальцев, на них устремилась дюжина вращающихся стальных осколков.

Векс шагнул влево, загораживая Рода и Саймона. Дротики лязгнули о его лошадиную шкуру, и он шагнул обратно – как раз в то время, что бы наступить этой ведьме на ногу. Та завизжала и наклонилась, заковыляв прочь, в то время, как Альфар снова рубанул Рода ятаганом. Но на этот раз Род подпрыгнул вверх и вышиб из его руки саблю ударом ноги, а как Векс встал на дыбы, молотя передними копытами по другому чародею и ведьме.

Род отвесил Альфару удар ребром ладони по всем правилам каратэ, и колдун отпрыгнул назад, но не так быстро – кончики пальцев Рода чиркнули ему по ключице, и Альфар взвыл от боли. Ведьма медленно пятясь, пристально глядела на Векса безумным взором, и Род почувствовал, как в него вломился бредовый набор эмоций – гнев, страх, замешательство, любовь. Она была телепаткой, проецирующей эмоции и лупила по Вексу всем, что имелось в ее арсенале, совершенно сбитая с толку полным отсутствием у него всякой реакции. Это напомнило Роду, кто он такой, и что эти эмоции были иллюзиями. Он сумел игнорировать их, так как Альфар напружинился для удара. Вдруг из стены выскочил камень и врезался в Рода, тот шагнул в сторону, но блок все-таки задел ему плечо. Его пронзила боль, и в ответ в нем вспыхнуло бешенство. Он привалился спиной к стене, лихорадочно борясь за власть над своим гневом, пытаясь канализировать его, зная, что ярость замедлит его рефлексы: они пробьют его защиту и зарубят его.

К нему полетел стрелой еще один блок, и он резко присел на корточки, пригибая голову. Блок врезался в стену позади него. Еще один закрутился, кувыркаясь, и врезался в круп Вексу, Род наэлекризовался от тревоги – если б этот валун ударил Векса в живот, то мог бы пробить ему бронированный бок и повредить его компьютерный мозг!

Род немного замешкался. Он увидел надвигающийся камень, стремительно увернулся, но недостаточно проворно. Его угол врезал ему по бедру. В боку завизжала мучительная боль, превращая всю его ногу в пламя. Колено его подкосилось, и он упал.

И Альфар очутился над ним снова со своим ятаганом, нанося со злорадной усмешкой рубящий удар.

В последнюю секунду Род увернулся. Огромный клинок врезался в каменный пол и вывернулся из рук Альфара. Один из упавших камней взмыл с пола, прямо ему в лицо. Альфар в шоке завопил, попятился и замер – что-то врезалось в него сзади.

Род поднялся на колено, с трудом пытаясь встать на ноги. Он уставился на препятствие, о которое споткнулся Альфар, и оно на долю секунды уставилось на него в ответ.

– Джефри!

Мальчик усмехнулся – его восемнадцатидюймовая шпага молниеносно выскочила из ножен, коля упавшего колдуна, который еле-еле успевал уклоняться. Рука его замолотила по полу, нашла рукоять ятагана и обхватила ее.

На Джефри обрушился каменный блок. Тот отпрыгнул в сторону, но Род взревел от ярости, когда увидел, как близко пролетел камень. Он ринулся на телекинетичку, но Альфар преградил ему путь, рубя ятаганом. Род подал назад, давая удару просвистеть мимо него, а затем рубанул ребром ладони, Альфар едва увернулся в сторону.

Телекинетичку окружили врезающиеся друг в друга каменные блоки. Она растянула губы в хищном оскале, и по лбу у нее градом покатился пот. Джефри нырнул под эту каменную ограду и сделал выпад вверх. Телекинетичка завизжала и прыгнула назад, споткнулась о Грегори и упала. Дубинка Магнуса шмякнула ей по основанию черепа, и она обмякла.

Корделия пригнулась, прожигая взглядом другую ведьму. Но между ними возникла ведьма, о которых рассказывается в сказках, в островерхом колпаке, с помелом, кривым носом, бородавками, и безумным старческим смехом, тянущая к девочке скрюченные, словно когти, пальцы. Рядом с ней материализовался стенающий дух, а с полу поднялось что-то огромное, мешковатое и влажное, с желтыми, налитыми кровью глазами, протягивая к девочке щупальца. Но Корделия плюнула.

– Сгинь ведьма! Думаешь я младенец? – и запустила в иллюзионистку помелом. Оно, как копьем, пронзило насквозь сказочную ведьму и полетело стрелой к иллюзионистке, которая завизжала и вскинула руки загородиться от него – и дух, ведьма и чудовище исчезли. Но помело кружило и кружило, колотя женщину со всех сторон быстрее, чем та успевала парировать, шмякая ее по голове и плечам. Она завопила и стремглав бросилась к двери покоев. С потолка опустилось неожиданно помело Гвен и трахнуло женщину по лбу. Глаза у нее закатились, и она рухнула как сноп.

Род опять уклонился от ятагана Альфара, и рукой уперся в стену, когда его пылающая нога подкосилась под ним. Он оттолкнулся от камня, переместил вес, на здоровую ногу и выхватил свой меч, как раз вовремя, чтобы отразить еще один рубящий удар. Он сделал ответный выпад и укол побыстрее, чем Альфар успел оправиться. Колдун отскочил назад, на дюйм дальше досягаемости укола Рода и увидел на полу двух своих помощников. У него хватило время, чтобы увидеть, как копыто Векса нанесло телепатке, проецирующей эмоции, удар в висок. Та упала на колени, потом, оглушенная, ничком рухнула на каменные плиты. Он завизжал, и Род прыгнул, хватаясь левой рукой для опоры за руку колдуна.

Альфар стремительно обернулся, увидел опускающийся меч Рода, снова завопил. Род уловил мысленно образ другого места. Закрыл глаза и велел себе не оказываться там, куда телепортировался Альфар. Род смутно услышал раскат грома и понял, что Альфар сумел исчезнуть из помещения в башне. Глаза его сразу раскрылись – и он обнаружил, что по-прежнему цепляется за руку колдуна посреди бесформенной серости, освещенной тусклым светом. Нигде и ничего не было – ничего, кроме его врага.

Альфар огляделся крутом и завопил.

– Мы пропали. – Род уловил порыв в какое-то, неузнанное им место. Он мрачно сопротивлялся. Тела их закачались, словно пораженные ударной волной, но остались на месте.

– Ты в пустоте, – прорычал Род. – И ты не выберешься!

Альфар завопил, хрипя от ужаса и ярости, развернулся рубануть его ятаганом. Но Род рванул его ближе к себе, схватил за правую руку и ударил ею о свое здоровое колено. Его пронзила боль, чуть не заставившая обмякнуть. Альфар все еще вопил, издавая хриплое, задыхающееся карканье, а ятаган, кружась, уносился в пустом пространстве. Род двинул колдуну апперкотом по лицу. Тот увернулся, но удар скользнул ему по челюсти. Голова у него откинулась, но он все-таки врезал Роду коленом в пах. От боли Род согнулся пополам, но изо всех сил вцепился в руку Альфара. Его правая рука выдернула из сапога кинжал, и он впрыснул последнюю унцию своей силы во внезапный выпад Альфару в живот. Клинок вонзился под грудную клетку, и Альфар перегнулся, молотя руками и выпучив в агонии глаза.

Жалея его, Род выдернул кинжал и снова вонзил милостиво в сердце. Он увидел, как у Альфара остекленели глаза, а затем тело в его руках обмякло. Какую-то секунду Род держал его, недоверчиво уставясь на труп. Затем навалилась горечь, и он почувствовал, как душа его затрепетала от реальности еще одного убийства.

– Тут было так – или он или я, – проскрежетал Род. Но никто, кроме его самого, этих слов не слышал.

Он опустил убитого, оттолкнул, и тело уплыло от него, медленно переворачиваясь, оставляя за собой дугу крови. Вращаясь, оно унеслось прочь и растаяло в тумане, отмечая свое отбытие тонкой красной линией.

Род отвернулся, почувствовав тошноту. Долгое, безмерное время он плавал в пространстве, онемелый, с чувством вины, принимая духовную ответственность, сознавая, что поступок был оправданным, необходимым – и тем не менее, ужасным.

Наконец, чувство вины спало, и он открыл свой мозг для других мыслей – Гвен и дети! Все ли они вышли из той рукопашной живыми? И вообще, что они там делают, черт возьми? Неважно, что не будь их там, они лишились бы мужа и отца, но все-таки! Что они делали там, где было так опасно?