Текст книги "Чародейский рок"
Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Что хорошенького? – поинтересовался Джеффри.
– Все, – ответил эльф. – Девица спит и выздоравливает, а вампир будет спать веки вечные – если только на него не набредет какой-нибудь остолоп, понятия не имеющий о том, что такое вампиры и что они способны вытворить.
– Значит, вы похоронили его на скрещении дорог?
– Нет, потому что там на него могут наткнуться люди. Как знать – вдруг кому-то вздумается построить там дом? Мы спрятали его в глубокой и темной пещере.
Магнус нахмурился.
– Всегда находятся люди, которых так и тянет забраться в подобные места.
– Так и есть, – подтвердил эльф, – поэтому мы пронесли вампира путями тайными и слишком узкими для того, чтобы по ним мог пробраться смертный человек. На самом деле никто не доберется туда, кроме эльфов и летучих мышей.
– Вот и хорошо, – ответил Магнус, правда, без улыбки. – И все-таки бывают люди, добрый эльф, у которых азарта больше, чем здравого разумения.
– Такие люди найдутся всегда, – не стал спорить эльф. – От них не убережешься, о юный чародей, как ни старайся.
Магнус поднял голову и уставился в пространство. До сих пор его еще никто не именовал «юным чародеем», и это заставило его задуматься.
– А с Нэн все будет хорошо? Она поправится? – взволнованно спросила Корделия.
– Обязательно поправится, – заверил девочку эльф. – Но только теперь она уже никогда не будет так полна радостью жизни, как прежде.
– Жалко! – вырвалось у Грегори. – Но ведь… рано или поздно так бывает со всеми, верно?
– Не всегда, – ответил эльф.
– Нет, – покачала головой Корделия, – совсем не обязательно.
Тут Магнус наконец стряхнул с себя задумчивость и обеспокоенно взглянул на сестру.
– Пора. Пошли! – поспешно проговорил он, и все четверо дружно зашагали по лесной тропинке.
11
Прошло какое-то время. Магнус, ехавший верхом на Вексе, вдруг обернулся и, нахмурившись, спросил у Джеффри:
– Что ты сказал?
Джеффри устремил на него взгляд, полный отчаяния, и заговорил снова, но Магнус едва-едва различал слова.
– Да говори же! – чуть ли не криком потребовал он.
– Послушай, ты, псих, – завопил во всю глотку Джеффри, – ты что, не слышишь, когда тебе говорят ясно и четко, а?
– Вот теперь слышу. И не вздумай называть меня психом! И как мне тебя расслышать, если ты еле слышно бормочешь?
– Я? Бормочу? – взревел Джеффри. – Я говорил, как всегда говорю!
– То есть рявкаешь, – выкрикнула Корделия. – Это правда, Магнус, он всегда говорит слишком громко. Но почему сегодня ты его не слышишь?
– А ты зачем орешь? – осведомился Магнус.
Корделия в изумлении остановилась и обвела братьев недоуменным взглядом.
– И точно, я слишком громко кричала…
– Просто вопила как резаная, – громко заверил ее Джеффри. – А зачем?
– Я не знаю…
– Потому что если бы она не кричала, мы бы не поняли ее слов, – рассудительно заметил Грегори – несколько громче, чем обычно. – Но почему нужно кричать? Может быть, воздух проглатывает наши слова?
Дети озадаченно переглянулись.
И тут все одновременно поняли: что-то изменилось. Первым подал голос Джеффри.
– Что-то стало не так, – сказал он.
– Точно, – кивнула Корделия и сдвинула брови. – Но что?
Магнус обвел подозрительным взглядом деревья вокруг тропинки.
– Музыка прекратилась, – сказал Джеффри.
Все остальные обернулись к нему, вытаращили глаза.
– Ну точно! – воскликнула Корделия.
А в следующее мгновение все музыкальные камни разом издали трезвон и заиграли снова.
Грегори скривился и зажал уши ладонями.
– Вот почему мы так орали! Музыка стала слишком громкой, она заглушала наши голоса!
– Вроде бы так, – с улыбкой ответила Корделия, склонила голову набок и стала кивать в такт. – А музычка ничего…
– Если тебе нравится, сестрица…
– Нет! Нравится, не нравится – придется слушать! – гаркнул Магнус. – Она гремит повсюду, места не найти, где ее нет! Вот только из-за чего вдруг музыка стала настолько громче?
– Может быть, из-за того, что тут намного больше камней, – предположил Джеффри.
– Может быть, – неуверенно пожал плечами Магнус.
– А я почему не почувствовала, что музыка звучит громче, покуда она не утихла совсем? – осведомилась Корделия.
– Ага, и почему она вдруг утихла? – подхватил Джеффри.
– Наверное, все камни сразу издали один и тот же звук, – объяснил Грегори, – и на какое-то время мелодия оборвалась.
– То есть камни несколько мгновений испускали безмолвие, – медленно кивнув, проговорил Магнус. – Мы продвинулись к западу, число музыкальных камней увеличилось, и все они звучат громче.
– Но громкость увеличивалась так медленно, что мы этого не заметили! – подхватил Джеффри.
Однако Грегори все еще сомневался.
– Пожалуй, и вправду что-то такое случилось, но все-таки мне кажется, что дело не только в этом.
– Грегори прав, – объявил Векс. – Отношение количества камней к числу децибелов само по себе недостаточно для того, чтобы оно могло отвечать за такое высокое нарастание громкости издаваемых звуков.
– А что же еще в этом виновато? – потребовала ответа Корделия.
– Да музыка сама по себе стала более громкой, сестрица, – проговорил Грегори и развел руками. – Только так и может быть.
Все обескураженно переглянулись.
– И точно, – кивнул Магнус. – А как же еще?
– А если подумать, – добавил Джеффри, нетерпеливо притопывая ногой, – так в музыке и еще кое-что изменилось. Вот только что?
– Ты топаешь ногой в такт, братец, – заметил Грегори.
Джеффри изумленно уставился на собственный сапог.
– Я? Топаю? За кого ты меня принимаешь, козявка?
– За моего братца, – ответил Грегори, – который всегда заслушивался боем военных барабанов.
– И верно… – Джеффри наконец по-настоящему прислушался к музыке. – Это ты точно, Грегори, подметил. Есть барабаны. Только какие-то… не такие.
– Их стало больше, чем раньше, – согласилась Корделия.
– Да. И еще – добавились какие-то скрипучие нотки к прежней мелодии.
– Если это можно назвать мелодией, – автоматически вставил Векс.
– Конечно же, можно! – встрепенулась Корделия. – Ноты звучат то выше, то ниже, правильно?
– Да, но нот используется то шесть, а то – всего четыре. Хотя с технической стороны это все же мелодия.
– Да и какая разница, когда в барабанах и в низких нотах столько жизни, столько энергии?
Глаза у Корделии зажглись, и ее ноги задвигались в танце.
– Что это за танец? – брезгливо поинтересовался Джеффри.
– Скажу, когда придумаю его до конца.
– Ритмический рисунок стал более сложным, – отметил Векс. – Появилось синкопирование.
– Чего-чего? – не понял Джеффри. – Какое копирование?
– Никакое, балда! – Магнус был готов отвесить брату дружеский подзатыльник. – Векс говорит об усиленных слабых долях, понятно?
Джеффри ловко увернулся от затрещины, подпрыгнул и стащил Магнуса с коня.
– Ну, ты-то у нас самый усиленный, конечно! И зачем все это, когда ритм нужен только для маршировки?
– Для танца он тоже нужен! – Корделия легко переставляла ноги. Ее танец стал более уверенным.
Магнус вопросительно глянул на сестру.
– Ты опять танцуешь? Ведь совсем недавно танец сослужил тебе плохую службу. Не боишься?
– Нет, потому что теперь со мной ничего плохого не случится.
– Уверена?
Векс решил не упускать удобного случая и пустился в разъяснения:
– Термин «синкопирование», Джеффри, употребляется для определения неожиданных акцентов в ритмическом рисунке. Такие акценты обычно приходятся на сильные доли, а при синкопировании они падают на слабые доли или вообще появляются между долями.
– Как это – между долями? – непонимающе спросил Магнус.
– Между звучанием нот существуют интервалы, – объяснил Векс. – Паузы. И когда нота звучит в то время, когда по идее слышаться не должна, мы говорим, что она синкопирована.
– Так вот почему стало так весело! – обрадовалась Корделия. – Все дело в сплошных сюрпризах!
Теперь она танцевала с еще большей страстью.
– Это джига или рил? – глядя на двигающиеся по земле ступни сестры, спросил Джеффри.
– Ни то ни другое, братец.
– Не могу смотреть. Голова кружится. – Магнус решительно отвернулся. – Пойдемте, ребята! Пора двигаться дальше!
– Но почему музыка вдруг так быстро переменилась? – недоумевал Грегори. – Разве та, прежняя, была нехороша?
– Резонный вопрос, – согласился Векс. – Но пока у нас не хватает данных, чтобы дать на него ответ, так что давай пока оставим его открытым, Грегори.
Магнус остановился и посмотрел себе под ноги.
– Похоже, мы нашли те самые данные, про которые ты говоришь, Векс.
– Что ты имеешь в виду? – Конь встал, дети собрались вокруг него.
На земле лежал камешек, сотрясавшийся от испускаемых им громких звуков.
– Что это за музыка? – с пристрастием спросил Магнус.
– Так это, – охотно отозвался камешек, – просто развлечение!
– Он блестит, – отметила Корделия.
Джеффри сдвинул брови.
– Мокрый, что ли?
Он протянул руку к камешку.
– Джеффри, не надо! – вскрикнул Векс, и мальчик, знавший робота не первый день, послушался и отдернул руку.
– Ну ладно, – сказал он. – Если так, не буду его трогать. Ты вроде никогда не ошибаешься. Вот только почему ты решил, что надо так осторожничать?
– Камень блестит, а воды поблизости нет. Это подозрительно, – объяснил Векс. – Я не слишком уверен в том, какой жидкостью он покрыт.
– Наверняка ничем ужасным он не покрыт! – с укором посмотрела на коня Корделия. – Правда же, камешек?
– Правда. Ничего ужасного, – ответил камешек, приноравливая слова к ритмическому рисунку. – Одно развлечение, да и только.
Грегори склонил голову к плечу.
– А звук-то у него какой-то другой…
– Ну, может быть, имеют место небольшие отклонения… – не слишком уверенно отозвался Векс.
– Да нет же, звук совсем новый! – Корделия попыталась в танце совместить и ритм, и мелодию, но это у нее не получилось. Пришлось ей начать вилять бедрами. Раскачиваясь, девочка прокричала: – Музыка грубая, но в ней столько живости!
Магнус уставился на сестру, шокированный тем, насколько откровенными стали ее движения.
Джеффри недовольно помотал головой.
– Неправильный звук. И ритм неровный.
– Рисунок странный, это верно, – проговорил Грегори с определенным интересом. – Нет, я все же улавливаю какую-то связь между двумя ритмическими рисунками…
– Дело в том, что в одной и той же музыкальной пьесе применены два различных размера, – протараторил Векс. – Это элементарно.
– Да! – воскликнул Грегори. – Но как это гениально!
– Не стал бы так утверждать, – уклончиво произнес Векс. – На мой взгляд, находка скорее носит инстинктивный характер.
– А мелодия! Послушайте, как нотки наползают одна на другую и в конце концов почти сливаются воедино, но все же остаются отдельными! Они то усиливают одна другую, то сражаются друг с другом!
– Верно. Продукт фаз их звучания именуется частотой, Грегори. Однако недостаток таланта не стоит называть гениальностью…
– Почему не стоит, если все это сделано нарочно? – возразила Корделия.
– А мне эта музыка совсем не нравится, – буркнул Джеффри. – Давай лучше зашвырнем этот булыжник куда-нибудь подальше! – Он наклонился к земле.
– Нет, Джеффри! Пожалуйста, прошу тебя! Прежде чем ты прикоснешься к этому камню, нужно провести простую пробу!
Мальчик нехотя выпрямился.
– Какую еще пробу?
– Пробу на кислоту. Загляни в мою седельную сумку, там ты найдешь набор для проведения тестов.
Джеффри сдвинул брови, подошел к коню-роботу, порылся в сумке и вернулся к камешку с металлическим ящиком.
– Открой его, – распорядился Векс, – и вытащи пробирку, в которой лежат синие полоски.
– Лакмусовая бумага? – удивился Грегори. – Ты думаешь, этот камень какой-то… такой, Векс?
Джеффри поставил ящичек на землю, поднял крышку и вынул прозрачную пластиковую трубочку.
– Вытащить полоску?
– Да, и приложи ее к камешку.
Джеффри вынул полосочку лакмусовой бумаги и прикоснулся ею к камешку. Камешек хихикнул.
Полоска бумаги окрасилась в ярко-розовый цвет.
А потом она задымилась, потемнела, в ней появилась дырочка и начала расползаться, становясь все шире и шире. Джеффри выругался и отпустил бумажку, а в следующее мгновение она исчезла окончательно – только дымок остался.
– Что это было? – в испуге спросила Корделия.
– Камешек покрыт кислотой, – объяснил Векс. – Подозреваю, что он выделяет ее. Убери набор, Джеффри.
– Ладно, Векс, – откликнулся мальчик, закупорил пробирку и убрал в ящичек. – Спасибо тебе. А если бы я прикоснулся к камню, у меня обгорела бы кожа?
– Без сомнения… Да, верно, клади его сюда, в мою седельную сумку.
– Но что же нам делать с этой штукой? – задумчиво проговорил Магнус. – Камень нельзя оставлять здесь – он может сжечь любое живое существо, какое на него наступит.
Корделия поежилась.
Векс поднял голову, принюхался и направил воздух в молекулярный анализатор.
– Знакомый запах, – сообщил он. – Джеффри, загляни-ка за эти деревья.
Джеффри зашел за деревья и крикнул:
– Вижу небольшую впадину – примерно ярд в ширину, а в ней какой-то белый порошок.
– Это щелочь, я узнал ее по запаху. Проблема решена – по крайней мере на этот раз. Джеффри, теперь найди палочку и откати камешек к этой яме.
Джеффри вернулся, наклонился, подобрал с земли сухую ветку длиной фута четыре. Но как только он занял позицию возле камешка и занес над ним палку, камешек встревоженно взвизгнул:
– Не обижай камешки! Не толкай!
Но Джеффри и не подумал его слушать. Палка поддела камешек, он взлетел и упал в яму с белым порошком.
– Очень метко, Джеффри, – похвалил мальчика Векс.
Джеффри не спускал глаз с ямы.
– Но что теперь с ним будет?
Поверхность камешка высохла и потрескалась, стала похожей на мозаичную. Отдельные ее кусочки поблескивали, отражая свет. И музыка тоже изменилась – стала более сухой, колкой.
– Поверхность камня претерпела химические изменения, – объяснил Векс. – Он выделял кислоту, а ты, Джеффри, поместил его в яму с щелочью. Щелочи иначе называют основаниями.
– Значит, я ему нанес основательный удар? – схохмил Джеффри.
– А основания и кислоты при соединении образуют соли! – воскликнул Грегори. – Но почему он так блестит, Векс?
– Вероятно, эта щелочь имела в своем составе какой-то тяжелый элемент, дети, а может, и сама кислота его содержала. Как бы то ни было, соль явно металлическая.
– Ага, и в звуке что-то такое появилось, – сказала Корделия, склонила голову к плечу, прислушалась.
– Но как же мягкий камешек стал кислотным[16]?
– Отличный вопрос, Джеффри. Относительно музыки он прозвучит так: «Как мягкий рок стал кислотным?» Думаю, мы получим ответ, если продвинемся еще дальше на запад. – Векс отвернулся от ямы со щелочью. – Пойдемте, мои юные друзья. Признаться, меня гложет любопытство относительно природы данной трансформации. Ничего подобного я в Грамерае прежде не наблюдал.
– Вот-вот! – Корделия проворно догнала робота. – Это-то и есть самое чудесное – то, что все так ново, правда?
Братья прибавили шагу – каждый со своей долей нетерпения, и последовали за своим непарнокопытным воспитателем.
А из ямы со щелочью продолжали доноситься звуки. Камень становился все тверже, а музыка – все жестче и агрессивней.
Неожиданно послышался громкий взрыв, из ямы выскочили два камешка, и оба полетели в восточную сторону на небольшой высоте, под углом в девяносто градусов друг к другу. Когда оба камешка коснулись земли, их музыка зазвучала еще громче.
12
День уже клонился к вечеру, когда они вышли к реке. Корделия устало опустилась на землю.
– Давайте заночуем здесь. Векс, прошу тебя! Я так изнемогла за день и очень хочу отдохнуть!
Векс включил электронные датчики и быстро проверил состав воздуха.
– Не здесь, мои юные друзья. Деревья растут слишком близко к кромке воды. Давайте отойдем немного подальше.
– Приободрись, сестренка, – сказал Магнус и протянул руку. – Еще совсем немножко. Обопрись на мою руку.
– Да нет, я смогу идти сама. – Корделия взяла брата за руку и поднялась. – Я устала только из-за всего того, что нам довелось пережить за день.
– И я тоже, – признался Грегори.
– Это верно, – кивнул Джеффри. – Вот только ты устал не от того, от чего мы устаем, братец.
Сказав это, он заставил себя встать. Все вместе дети развернулись и пошли вслед за величественным черным конем, чей силуэт был уже с трудом виден в сгущающихся сумерках.
– Как это? – с трудом прогоняя зевоту, спросил Грегори. – Что значит «не от того, от чего мы устаем»?
– Понимаешь, – объяснил Джеффри, – я устаю от ходьбы или от боя, а ты – оттого, что стараешься уразуметь все, с чем сталкиваешься.
– Уразуметь можно все на свете, – пробормотал Грегори. – Все дело только в старании, а потом все обязательно вдруг становится ясно.
– Верно сказано, – откликнулся Векс. – Однако над решением ряда проблем бьется не одно поколение людей.
– Это правда, – признал малыш. – Трудные загадки приходится разгадывать по нескольку часов. Пока же у меня вроде бы хватает знаний, чтобы разгадать те, что встречаются на нашем пути, и все-таки ответа нет.
– Думаю, пока мы нашли не все, что нужно, чтобы дать точные ответы, – заметил Магнус, обнял младшего братишку и поддержал. – И я тоже устаю не только от ходьбы, но и от раздумий.
– Угадай-ка, угадай-ка… – вздохнула Корделия. – А я устала от самих поисков разгадки.
– Но ведь мы повидали столько самых разных людей и наслушались всевозможных звуков.
– Которые тоже ведут себя, как им вздумается, – подхватил Джеффри и, запрокинув голову, признался: – Нет, ничегошеньки не понимаю.
Грегори, у которого упрямо слипались веки, все же шел вперед.
– Почему музыка так часто меняется? – вымолвил он сонно. – Разве какой-то одной музыки недостаточно?
– Да меняется ли она на самом деле? – возразил Магнус. – Если на то пошло, не так уж сильны эти изменения. И вправду ли это так или это слышим только мы?
– Ой, хватит уже! – не выдержал Джеффри. – Ты еще скажи, что вся жизнь – это только сон!
– Ну, тогда не будите меня! – воскликнула Корделия, остановилась и всмотрелась вперед. – Глядите, какая там чудесная шелковая сеть, какую не соткал бы ни один смертный при свете дня!
Река впереди расширялась и образовывала небольшое озерцо, к которому склонялись ивы. Лес заканчивался в нескольких десятках метров от берега озера и сменялся лугом. Течение воды здесь становилось медленным, и потому у берега дно заросло тростником и прочими водными растениями. Вечерний туман скрадывал очертания кустов и деревьев, а сгущающиеся сумерки и вправду придавали всему пейзажу немного нереальный оттенок.
– Давайте устроим привал, прошу вас, – проговорила Корделия и опустилась на мягкую луговую траву.
– Да. Это место представляется мне подходящим, – объявил Векс. – Мальчики, соберите хворост.
– Ага, Векс… Сейчас соберем… – выговорил Грегори, покачнулся и еле успел ухватиться за колено старшего брата.
– Готов, – нежно проговорил Магнус.
– Нет! – Грегори попытался выпрямиться и разжать слипающиеся веки. – У меня еще полным-полно сил! – Он заморгал и уставился на озеро. – А что это за цветочки, Векс?
– Некоторые из них – водяные лилии, Грегори, но большинство – лотосы.
– Лотосы? – переспросил Магнус. – Я их раньше никогда не видел.
– А мы никогда не уходили так далеко на запад, братец, – напомнила ему Корделия.
Магнус почувствовал, как что-то тяжелое легло на его ступню. Грегори все-таки сморил сон. Магнус присел на корточки и поудобнее уложил братишку на пышной траве.
– Я соберу хворост, Векс, – с ласковой улыбкой проговорил Магнус. – Сестрица, а ты… – Он не договорил, заметив, что Корделия куда-то смотрит, привстав на цыпочки и вытянув шею. – Ты что-то видишь?
– Ничего, – ответила девочка. – Но зато слышу какую-то новую музыку.
Магнус прислушался. Через несколько минут он сообщил:
– Похоже, и я что-то такое различаю…
– И я, – буркнул Джеффри и наморщил нос. – Ну неужели она так и будет все время меняться?
– Я тоже слышу, – объявил Векс, и тем самым вопрос был решен.
Из-за речной излучины показались огоньки. Казалось, они плывут по воде. Один огонек плыл выше других.
– Что это такое, интересно? – проговорила Корделия.
Когда музыка зазвучала ближе, дети поняли, что огоньки представляли собой костры, вокруг которых сидели молодые люди. Они разговаривали, смеялись, обнимались и целовались. Корделия ахнула от изумления, испуганно глянула на младшего братишку, но тот крепко спал.
– Вот тебе и раз! – удивился Джеффри. – Так они что же, на воде сидят?
– Нет Джеффри, – успокоил его Векс. – Сидят они на плотах.
И верно: это были плоты, и было их с полдюжины, если не больше, а на каждом из них сидели по несколько парней и девушек. Над каждым плотом горел фонарь, подвешенный на шесте.
– Но как же они могут жечь костры на плотах? Ведь бревна могут загореться! – удивилась Корделия.
– Может быть, они захватили с собой камни и сложили очаги, – предположил Джеффри.
Один из плотов ткнулся в берег неподалеку от того места, где расположились дети, и чей-то тихий, нежный голос спросил:
– Что же вы тут грустите в одиночестве?
– Идите к нам! – позвал мускулистый парень и с улыбкой поманил детей. – Повеселитесь с нами, и…
– Идите к нам! – послышался девичий голос. – Забудьте обо всех своих заботах, и…
– Идите к нам! – позвала черноволосая красавица. – Поплаваем по реке, и…
– Идите к нам! – выкрикнули они все вместе.
– Что-то я сомневаюсь… – начал Магнус, но договорить не успел.
Корделия и не подумала сомневаться.
– Эй, соня, просыпайся! – Она попыталась растолкать Грегори. – Поплывем с ними, и тогда завтра не придется так долго идти пешком!
– Нет, – возразил Джеффри. – Мы же знаем, чего им нужно…
Но Корделия уже ступила на плот. Что оставалось малышу, как не последовать за сестрой?
– Умоляю вас, юные друзья мои, не ходите! – прозвучал в головах у ребят голос Векса. – Нельзя полагаться на людей, которые могут оказаться вашими врагами!
– Пф-ф – ф! – презрительно отозвался Джеффри. – Если уж мы от таких не сможем защититься, что же мы за бойцы тогда? А уж если выхода не будет, мы всегда можем улететь!
Магнус ступил на плот.
– Пойдем, братец. Если это какая-то ловушка, мы все возьмем сестренку за руки и взлетим вместе с нею.
Он обернулся, подхватил Грегори под мышки.
– Я пойду по берегу в ту же сторону, куда вы поплывете, – заверил детей Векс. – Но будьте осторожны.
– Будем, – мысленно отозвался Магнус.
Поджарый парень оттолкнулся от берега шестом, и плот поплыл по течению.
– Иди сюда, садись со мной рядом! – Молодой человек протянул руку Корделии. – Меня зовут Иоганн, и рядом со мной посреди благоухающих ветвей есть место. Предайся же блаженной неге вместе со мной!
– Спасибо. – Корделия села прямо и подоткнула подол юбки под туфельки. – Мне и вправду надо отдохнуть.
Иоганн улыбнулся и стоически перенес завуалированный отказ.
– У тебя усталый вид.
– Верно, – не стала спорить Корделия. – Мы прошли долгий путь и многое повидали.
– И наслушались всякого, – добавил Джеффри. – Просто уйма всяких безобразных звуков кругом, да и чудаков всяких нам в пути попалось немало.
– Голова кругом идет, – признался Грегори. – Все так запуталось…
– Ну и ладно[17], – проговорила темноволосая девушка и улыбнулась Магнусу. – Меня зовут Венна. Перестань хмуриться, сядь рядом со мной и расслабься.
Она улеглась на спину, забросила руку за голову, потянулась.
Магнус ахнул, не в силах отвести глаз от девушки. Джеффри замер как зачарованный.
Корделия, услышав вздох, подняла голову, но Иоганн отвлек ее.
– Стало быть, вам пришлось нелегко?
– Да. – Корделия обернулась, радуясь возможности рассказать обо всем пережитом незнакомому человеку. – Мы нашли камешки, которые играют музыку, пошли за ними и на пути встретили немало странных созданий и людей, которые вели себя на редкость бессмысленно. Просто какая-то паутина, которую никак не распутать.
– Вот уж вправду путаница, – проговорила девушка, полулежавшая рядом с Иоганном. – Как трудно понять, почему отцы и матери так ведут себя – не только с нами, но и друг с другом.
Иоганн кивнул.
– Игрин права.
– Еще как права, – подтвердил худощавый молодой человек. – Почему, к примеру, они падают на колени перед священниками и кланяются рыцарям? В этом нет никакого смысла.
– Никакого, Элно, – согласилась Игрин.
А Грегори пылко возразил:
– Они падают на колени перед Господом Нашим, а не перед священниками. А рыцари выше них по сословию.
– Так-то оно так, – проворчал пухлый парень и кивнул. – Все казалось так просто, когда я был всего десяти лет от роду. Но когда я повзрослел и начал вести себя так, как, по моим понятиям, и должен себя вести мужчина, меня стали ругать. Я стал спорить, я говорил, что они сами мне всю жизнь так говорили, а они тогда мне и отвечают: «Мы не это имели в виду».
– Да-да, Орин, – сочувственно кивнул Иоганн. – Я знаю, как это бывает. Я долго думал, а потом наконец все понял.
– Да ну? – Грегори вдруг окончательно проснулся. – И что же ты понял?
– А понял я, что не нужно думать ни о чем, – ответил Иоганн с обезоруживающей улыбкой. – Вот какое озарение на меня снизошло.
Элно кивнул.
– И на меня.
– И на меня, – подхватила Игрин, – и на всех нас. И как же нам сразу стало спокойно и легко!
– Что вы говорите? – от изумления Грегори широко раскрыл глаза. – Все вы в одно и то же время додумались до одного и того же?
– Да, так и было, – с улыбкой ответил Иоганн, явно крайне довольный собой. – Мы вдруг поняли, что не нужно ни над чем размышлять, что нужно просто плыть по течению и радоваться.
– Нам пришлось только построить плоты, – добавил Орин, – забраться на них и взять с собой камешки, играющие нашу музыку.
– Так это ваша музыка? – ахнул Джеффри.
– И вы не взяли ничего, кроме музыки? – изумился пуще прежнего Грегори. – А что же вы едите?
– Река дает нам все. – Элно наклонился и сорвал цветок лотоса. Грегори огляделся и увидел, что остальные тоже жуют растения. Малыш зажмурился и снова раскрыл глаза. – Так вы говорите, что не нужно разгадывать тайны мира и людей?
– Не нужно! – с блаженным вздохом отвечала рыжеволосая девушка. – И знал бы ты, как становится славно и покойно, когда это понимаешь!
– О да, Адель, как покойно! – согласилась Венна. – Конец всем сомнениям.
Орин медленно опустил голову.
– Вот в чем мы ошибались – мы боролись с миром, мы пытались напрягаться.
– И зачем мы это делали? – пожала плечами черноволосая красотка. – А ведь как только перестаешь напрягаться, сразу расслабляешься, и уже ничего не нужно.
– Но ведь вы же радуетесь тому, что перестали думать!
– Ну да, – равнодушно откликнулся Иоганн. – И это приносит покой. Мы перестали ломать головы.
– И стали безголовыми болванами, – еле слышно буркнул Джеффри.
– Но как же вы сумели сделать так, что ваш разум перестал работать? – спросил Грегори.
– Да мы музыку слушали, – объяснил Иоганн. – Когда не думаешь ни о чем, кроме чудесных мелодий, все остальное выветривается из мозгов.
– Не могу поверить! – горячо возразил Грегори. – Не может так быть, чтобы музыка прогоняла все мысли!
– Нет, может, – прозвучал в голове у мальчика голос Векса, – поскольку сосредоточение на чем-то одном способно притупить любую другую мысленную деятельность. В этом вашим новым знакомцам помогают лотосы. Они притупляют сознание и вызывают чувство эйфории. В конце концов это наркотик.
– Наркотик… – задумчиво произнес Грегори. – Это слово в переводе означает «подобный смерти»?
– Скорее это слово следует трактовать как «похожий на смерть». «Наркоз» – это состояние, подобное глубокому сну.
– А Сон – собрат Смерти, – неслышно пробормотал Грегори.
Иоганн повернулся к Корделии и протянул ей лотос.
– Возьми, раздели с нами нашу радость.
– Ты предлагаешь мне перестать думать? – возмутилась Корделия.
– Да! Просто отключи свое сознание, и все.
– Расслабьтесь, – проговорила Адель с блаженной улыбкой и обвела взглядом всех четверых детей.
– Поплыви по течению вместе со мной, – прошептала Венна и кокетливо взглянула на Магнуса. Откинувшись на спину, она снова зазывно потянулась и подала Магнусу руку. Юноша зачарованно уставился на нее. Джеффри тоже не мог оторвать глаз от Венны.
– Но так нельзя! – чуть не плача, воскликнул Грегори. – Вы должны стремиться понять все, что вас окружает, а все остальное неправда!
– Ну а если окажется, что ни в чем нет смысла? – со скептической улыбкой осведомился Элно.
– Есть! Обязательно есть! Должен быть! Зачем же еще нам дан разум?
– В этом высказывании есть логика, – прозвучал голос Векса. – У представителей вашего вида разум развился для того, чтобы вы могли производить оценку окружающей среды. Производя таковую оценку, люди освоили науку выживания и стали стремиться к процветанию. Если бы мир был на самом деле хаотичен и лишен смысла, то самый умный человек был бы ничем не лучше других и не сумел бы выжить.
– Ну в самом деле! – воскликнул Грегори. – Если считать, что вы правы, то получится, что чем умнее человек, тем меньше он подходит для жизни – потому что мир сведет его с ума!
– Не так все ужасно, малыш, – сочувственно улыбнулась Игрин и протянула руки, чтобы обнять Грегори. – Мир таков, каков есть, и мы не в силах изменить его. Но мы можем наслаждаться жизнью, покуда есть время.
– А что будет завтра?
– Завтра мы еще будем плыть по реке.
– Но все реки впадают в море! – не отступался Грегори. – Что вы будете делать, когда доплывете до океана?
Адель нахмурилась.
– Помолчи, сосунок!
– Не смей так разговаривать с моим братом! – крикнула Корделия.
Адель пронзила ее сердитым взглядом и только собралась что-то сказать, как ее опередил Иоганн:
– Когда доплывем до океана? Наверное, поплывем дальше!
Грегори в отчаянии запрокинул голову и охнул.
– Да вы хоть капельку подумайте! Вы забыли о баронах, через чьи земли вы поплывете! Думаете, они вас просто так пропустят?
– Почему бы и нет? Мы же их не трогаем! Нам нет до них никакого дела.
– Может, вам и до жизни нет дела, но она Baic в покое не оставит. Что же вы станете делать, если жизнь снова прикоснется к вам?
– Разве мы должны что-то делать? – неподвижно уставясь на мальчика, равнодушно вопросил Элно. – У нас всегда есть выбор. Разве есть закон, говорящий, что мы обязаны жить?
– Закон есть, – негромко проговорил Иоганн, – но как нас могут заставить выполнять его?
– Вот-вот! Как до нас доберутся? Мы плывем по реке!
– Реку можно перегородить плотиной! – выкрикнул Грегори. – Это запросто могут сделать!
Иоганн небрежно отмахнулся от него, но было видно, что вопросы мальчугана ему порядком надоели.
– Тише, тише! Ну если тебе так хочется, то, наверное, настанет день, когда мы снова задумаемся и захотим что-то понять в этой жизни. Ну, ты доволен?
– Нет, – ответил Грегори. – Разве вы не понимаете, что вы должны быть готовы к наступлению этого дня?
– Но как же ты не понимаешь, что даже тому, кто только тем и занимается, что думает с утра до ночи, нужен отдых? – из последних сил стараясь сохранять вежливость, спросила Игрин.
