Текст книги "День бумеранга"

Автор книги: Кристофер Тэйлор Бакли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 37

Подробности планировавшегося Терри Танкером турнира по гольфу в Северной Корее стали предметом живого обсуждения в прессе. Одна статья, где утверждалось, что единственное в Северной Корее поле для гольфа сооружено, как и все прочее в этой несчастной стране, посредством рабского труда, была озаглавлена «Поле отчаяния». Но отставка Касс и Терри позволила Ранди избежать серьезных потерь. После первоначального всплеска негодования большинство СМИ успокоилось, сочтя затею вашингтонского пиар-агентства тем, чем она действительно была, – попыткой срубить бабки с одной из самых идиотских диктатур на свете.

Белый дом, однако, всячески старался подогреть интерес к этому делу. На борту самолета по пути в Чарлстон, Южная Каролина, президент пригласил журналистов в свой отсек. Первый вопрос Бакки отдал репортеру, близкому к администрации.

– Сэр, примет ли Министерство юстиции меры против мистера Таккера и мисс Девайн как лиц, занимавшихся бизнесом с противником?

– Непростой вопрос, – проговорил президент, принимая такой вид, словно он обдумывал тяжелейшую конституционную проблему. При этом нельзя сказать, чтобы у него было особенно тяжело на душе. После Нью-Гэмпшира никто не говорил ему, чтобы он кончал пороть херню. Он разбил дуэт «Джепперсон – Девайн». Фрэнк Коуэн уговаривал его напустить на нее генпрокурора. Странное, надо сказать, усердие в преследовании собственной дочери. Президент не любил Коуэна. Фрэнк постоянно подбрасывал намеки на свое будущее кресло министра финансов. Бакки, что удивительно, очень терпимо относился к этому нахальству. Но в добывании денег Коуэн показал себя настоящим зверем. Он и своего бобла немерено вкладывал в разнообразные фонды, поддерживающие партию. Если и правда назначить его министром финансов, пойдут разговоры, что Фрэнк купил себе должность. Но это все после. Сначала надо выиграть выборы.

– Я не обсуждал этого вопроса с генпрокурором, – сказал президент репортеру. – Ему решать, а не мне. В любом случае сенатор Джепперсон поступил правильно. В кои-то веки.

Журналисты засмеялись.

– Чувствуете ли вы угрозу со стороны его преподобия Пейна, мистер президент? Он пользуется поддержкой на Юге.

– Я чувствую угрозу со стороны всякого, кто хочет отобрать у меня работу. – Смех. – Но я собираюсь крепко биться за каждый голос. Это ведь не южные дела и не северные. Это дела всей страны.

– Вы по-прежнему отказываетесь вести дебаты с сенатором Джепперсоном?

– Я дебатирую только с теми кандидатами, которые соблюдают элементарные правила приличия. Если я увижу сенатора Джепперсона в зале предвыборных дебатов, я распоряжусь, чтобы мои охранники вымыли ему рот с мылом. – Смех. – С пемзовым.

Опять смех. Бакки Трамбл сидел в углу и весь сиял, слушая, как самый могущественный человек на свете произносит сочиненный им текст.

– Сэр, директор Федерального резервного банка дал понять, что может повысить базисную ставку еще на один пункт, до двадцати двух процентов ввиду того, что инфляция достигла тридцати пяти процентов…

СМИ не бросают своих любимцев, тем более таких популярных, как Кассандра Девайн. Спустя несколько дней после ее выхода из кампании газета «Ю-Эс-Эй тудей» поместила статью с заголовком на первой странице:

ДЖЕППЕРСОН ВСЛЕД КАСС: ЕСЛИ БЫ ТОЛЬКО У МЕНЯ БЫЛИ МОЗГИ…

Ранди не был в восторге от утверждений в прессе, что Касс – это его мозги. С другой стороны, его собственных мозгов хватало, чтобы понимать, что это правда. После того вечера в Нью-Гэмпшире, когда он принял ее отставку, он постоянно ей звонил и связывался с ней по «блэкберри».

– Я думаю, пора это прекращать, – наконец заявила ему Касс. – Мало ли кто нас слушает и читает наши имейлы. Я не уверена, что те, кто сказал «а», не скажут «б». Нас с Терри еще могут привлечь. И если выяснится, что мы с тобой общаемся, это может тебе повредить. Между тем я собираюсь кое-что предпринять, и поверь мне: тебе лучше формально не иметь к этому отношения.

Касс имела в виду молодежный митинг протеста в Вашингтоне у подножия Капитолия. На своем сайте она проинструктировала всех, чтобы принесли карточки соцобеспечения. Идею подсказали ей митинги против вьетнамской войны. Забавно, подумала она, что источником вдохновения послужил ключевой момент в истории бэби-бумеров.

Необходимо было получить разрешения от Службы национальных парков и четырнадцати других учреждений, регулировавших демократические собрания на главной лужайке страны. Весть о планах Касс дошла до Белого дома.

– Ну что мне с ней делать, – сказал президент, – кол ей в сердце засадить?

Произнеся эти слова в присутствии Фрэнка Коуэна, президент тут же смутился. Фрэнк, однако, спокойно заметил:

– Боюсь, сэр, она хочет выставить нас всех дураками.

– Не давать ей разрешения, – сказал президент Бакки Трамблу.

– Сложно, – отозвался Бакки. – СМИ от нее без ума. Если мы вмешаемся в процесс выдачи разрешения, наверняка это просочится, и мы будем выглядеть так, будто боимся ее. Я бы ей позволил. И поглядим, – он бросил на президента хитрый взгляд, – что из этого получится.

– В каком смысле?

– Когда собирается под сто тысяч человек молодежи, – сказал Бакки, – мало ли какая заваруха может начаться. Правда?

Президент улыбнулся.

– Ну Трамбл, ну паразит…

– Рад стараться, сэр, – улыбнулся Бакки в ответ.

Митинг на вашингтонском Молле «Против изжившей себя системы соцобеспечения» (сокращенно – ПИССС) был назначен на последнюю субботу перед первичными выборами в Южной Каролине. Собирать «сосунков» на политическое мероприятие – все равно что кошек сгонять в стадо. На рок-концерты они идут гораздо охотнее, чем на митинги. И все-таки они пришли, и в солидном количестве. Служба парков оценила их численность в семьдесят пять тысяч, что очень даже неплохо. Разносчики вовсю торговали блинчиками с тунцом и витаминизированными напитками. Многие пришли со значками «КХП». Дежурили бригады медиков, готовые оказать первую помощь любому пострадавшему от дефицита самооценки. Любопытные бэби-бумеры, наблюдая за происходящим с периферии, говорили, что это ну совсем как протесты против вьетнамской войны – и в то же время не имеет с ними ничего общего. «В те дни, – заметил один бывалый человек, ехавший на „седжуэе“, – мы и мечтать не могли о таком разнообразии напитков с газом и без. Дикие были времена».

Как только стемнело, Касс подошла к микрофону и велела присутствующим взять в руки карточки социального обеспечения. Семьдесят пять тысяч молодых людей подняли карточки над головами, держа наготове зажигалки. И вдруг на трибуну хлынула полиция – наверно, с десяток разновидностей униформы.

– В чем дело? – обратилась Касс к самому представительному.

– Вы Кассандра Девайн? – спросил он.

Касс придвинулась к самому микрофону, чтобы разговор слышали все семьдесят пять тысяч.

– Да.

– У меня ордер на ваш арест.

– Вы хотите меня арестовать? – переспросила она. Ее голос раскатился по всему Моллу, толпа загудела. – За что?

– Подстрекательство к уничтожению государственного имущества.

Толпа загудела громче. Касс громко сказала в микрофон:

– Их всех вы тоже собираетесь арестовать?

– Всякий, кто уничтожит государственное имущество, будет арестован.

Касс повернулась к толпе.

– Вы слышали?

– Да!

– И что вы на это скажете?

– Кончайте херню пороть!

– Так, поехали, – сказал главный страж порядка подчиненным. – Берите ее.

При виде полицейских сил, смыкающихся вокруг Касс, семьдесят пять тысяч представителей «побарабанного поколения» ринулись к трибуне защищать своего лидера. «Вашингтон пост» затем назвала произошедшее «цунами в банановой республике». Полицейские, не ожидавшие столь мощного проявления солидарности, были попросту смяты. На трибуне, которая начала колыхаться под тяжестью людей, возникло увеличенное подобие регбийной схватки. Касс высвободилась из рук полицейских и протолкнулась к заднему краю трибуны. В какой-то момент наступила на что-то мягкое и живое, услышала громкий протестующий стон – и поняла, что это Терри.

– Пошли, – скомандовала она, хватая его за руку. В сутолоке они сумели сойти с трибуны и побежали в темноте к мемориалу Роберта Тафта и дальше – к вокзалу Юнион-стейшн.

– Взяли они ее? – спросил президент у Трамбла.

Бакки выглядел измученным. Они сидели в президентских апартаментах отеля в Чарлстоне, Южная Каролина, перед теледебатами в прямом эфире, которые из-за вашингтонских событий мало кто будет смотреть. По телевизору, снимая происходящее с вертолета, показывали то, что комментаторы обычно называют «разворачивающейся драмой».

– Пока нет. Но не волнуйтесь, шеф, возьмут, – заверил его Бакки.

Президент покачал головой.

– Кошмар. Балаган какой-то. Не хватало нам только тридцатилетней блондинки в бегах. Какого хрена я позволил вам с Коуэном меня в это втянуть?

– Сэр, она от нас не уйдет. Ее ищут десять тысяч полицейских и агентов ФБР.

Президент опять уставился на экран, по которому ползла строка:

ТЫСЯЧИ ЧЕЛОВЕК АРЕСТОВАНЫ ПОСЛЕ ПОТАСОВКИ НА МОЛЛЕ…

Добравшись до Юнион-стейшн, Касс и Терри по красной линии метро доехали до конечной станции, как нельзя более уместно, подумала Касс, называвшейся Шейди Гроув – Тенистая роща.

Выйдя из метро, они нашли поблизости бар с телевизором.

– М-да, – заметил Терри, – для бизнеса это просто подарок. «Извините, мистера Таккера сегодня нет и не будет. Он скрывается от правосудия. Вы можете оставить ему сообщение на случай, если его поймают».

– Не переживай, – сказала ему Касс. – Мы можем укрыться в Северной Корее. Они нам не откажут.

Они сидели в углу, поглядывая на экран.

– Не упустить бы момент, – промолвила Касс, – когда на экране появятся наши лица и бармен потянется к телефону.

– Надо позвонить Аллену.

– Хорошая мысль.

Касс вынула сотовый. Но Терри сказал:

– А вот это плохая мысль.

– Ты умеешь пользоваться автоматом?

– Кажется, надо кидать монетки.

После нескольких попыток они дозвонились до Аллена Снайдера. Он сказал им, что телефоны адвокатов ФБР обычно не прослушивает. Пообещал выяснить что сможет и перезвонить на тот же автомат. Он сделал это через час – сообщил, что выписан ордер на арест Касс, но не Терри.

– Идите домой, не мерзните на улице, – посоветовал он Таккеру и добавил: – Вряд ли надо объяснять, что если вы помогаете Касс, то это пособничество скрывающемуся от правосудия.

Касс и Терри обсудили дальнейшие действия. Терри двинулся назад к метро. Они попрощались в темном месте у автостоянки.

– Ночка будет холодная, – предупредил ее Терри. – Но в отели тебе лучше не соваться.

– Я как-никак в армии служила, – улыбнулась Касс.

– Ладно, – сказал он, – но держись подальше от минных полей.

Федеральная комиссия по выборам запретила Ранди участвовать в дебатах. Но он ухитрился повернуть это к своей выгоде: организовал теневые дебаты в интернете, ведя себя так, словно находился в зале с другими кандидатами. СМИ с радостью включали его в свои отчеты. Едва начались дебаты в Чарлстоне, он вышел в сеть и осудил президента (избегая на этот раз бранных слов) за «криминализацию мирной демонстрации». Потребовал аннулировать ордер на арест Касс. И, до кучи, призвал президента подать в отставку.

Джуди Вудрафф из Си-эн-эн, которая вела дебаты, держала перед собой ноутбук.

– Сэр, – сказала она президенту, – всего несколько минут назад сенатор Джепперсон, которому не разрешено здесь присутствовать, обвинил вас в сознательной провокации во время мирной демонстрации в Вашингтоне. По утверждению ряда юристов, отнюдь не очевидно, что, сжигая карточку соцобеспечения, человек нарушает какие-либо федеральные законы. Приказывали ли вы лично полиции вмешаться в ход митинга?

Вид у президента был такой, словно он вот-вот сам выпалит грубое словцо.

– Джуди, я приехал в замечательный штат Южная Каролина обсуждать важные вопросы жизни страны, а не текущие полицейские операции. И этого плана, – проговорил он сквозь зубы, – я намерен держаться.

Все, кто смотрел дебаты, согласились, что президент вышел из положения не слишком ловко. Гидеон Пейн – кто бы мог подумать! – принялся критиковать действия властей во время демонстрации и потребовал личного вмешательства президента с тем, чтобы ордер на арест Кассандры Девайн был аннулирован. Президент на этот раз не удержался, назвал Касс «подрывным элементом» и даже намекнул, что она агент Северной Кореи. Последнее утверждение вызвало смех сидевшей в зале публики, которая, по правилам дебатов, вообще-то не должна выражать эмоций. В целом, как заметил потом один обозреватель, президент выглядел так, будто у него идет камень из почки. Он не остался после дебатов для обычных фальшивых дружелюбных жестов на публику и болтовни с родственниками оппонентов. Между тем Ранди, который давал свое онлайн-интервью из трейлера, стоявшего около здания, пробрался в фойе, где на него с восторгом накинулись репортеры.

Через три дня Гидеон Пейн выиграл первичные выборы в Южной Каролине. Ранди был вторым, Пичем третьим. Кое-кто объяснил хороший результат Ранди давним пристрастием этого штата к бунтовщикам.

Глава 38

Касс подстригла и покрасила волосы в парикмахерской, обмотала голову платком. Купила спальный мешок, сперла в супермаркете тележку продуктов и пополнила отряд бездомных, ночующих в парках и лесах. Через несколько дней Терри в условленном месте оставил ей деньги и полученный от Майка Спека, агента Ранди, наладонный компьютер марки «стелсберри» из тех, какими пользуются сыскные агентства (его местоположение трудно засечь). Теперь она могла связываться со своими сторонниками и некоторыми представителями прессы. Статус беглянки резко увеличил ее популярность.

Политический деятель – самый большой оппортунист на свете. Ранди, увидев, какие возможности открываются, немедленно вошел в игру. Осудил правительство за то, что оно заставило скрываться «женщину, которую я люблю». Касс, слушая это в прямом эфире, закатила глаза. Затем Ранди потребовал отставки «мелких тиранов из Белого дома», что сочли выпадом против Бакки Трамбла и Фрэнка Коуэна. Под конец сенатор гордо провозгласил, что был бы счастлив предоставить Касс любую помощь – «если она об этом попросит», добавил он, чтобы обезопасить себя юридически. Стукнув кулаком по трибуне, Ранди заявил: «Если президент Пичем захочет арестовать меня, я скажу ему на это… – тут все замерли, ожидая очередного ругательства, – …вы знаете, где меня найти!» Фраза вызвала бурные аплодисменты и широкие отклики. В штабе Джепперсона были очень рады, что можно наконец распрощаться с КХП.

Мелкие и крупные тираны из Белого дома оказались теперь если не в безвыходном, то в трудном положении. Ордер на арест Касс был выписан. Если его аннулировать, выглядеть это будет так, будто правительство уступает давлению общественности, причем уже во второй раз, если брать случаи, касающиеся Кассандры Девайн. Много полуночных часов было отдано размышлениям на эту тему на самом высоком правительственном уровне.

– Может быть, помиловать ее просто? – предложил Бакки.

– Как помиловать, если она не осуждена?! – взревел президент. Настроение у него было еще хуже обычного. Где бы он ни появлялся, у него спрашивали: «Когда вы наконец прекратите преследование несчастной молодой женщины?»

Фрэнка Коуэна, отца несчастной молодой женщины, тоже осаждала недружественная пресса.

– Я к этому не имею никакого отношения. – Он натужно улыбался. – Я пытаюсь помочь переизбраться поистине великому президенту.

Вопреки предостережениям Бакки он принял приглашение на «Встречу с прессой».

– Правда ли, что вы оказали на президента давление с тем, чтобы он принял меры против вашей дочери? – спросил Уоддоуз.

Фрэнк оцепенел. Не лучший вопрос, если ты метишь на пост министра финансов. Фрэнк попробовал было расчистить себе выход из ситуации калифорнийской улыбкой – но путь преграждала презрительная мина Глена Уоддоуза. У него были хорошие источники в Белом доме, и он ничего не спрашивал просто так.

– Э… конечно, нет, – промямлил Фрэнк. Стоит ли упомянуть, что он недавно получил премию «Приемный отец года»? – Я… она… Видите ли, моя Касс всегда была, хе-хе, независимой особой. Помню, девочкой она…

– Советовали вы или не советовали президенту взять ее под арест?

– Глен, президенту не нужны мои советы в таких вопросах. Я занимаюсь только финансами, и мне хотелось бы думать, что я неплохо ими занимаюсь.

Фрэнк чувствовал на себе холодные взгляды миллионов зрителей. Единственно верным ответом на вопрос Уоддоуза было бы: Нет, и еще раз нет, Глен, и назовите мне имя подонка, который подкинул вам эту мыслишку. Я вызову его на дуэль и застрелю как собаку.

Несколько дней спустя «Вашингтон пост» напечатала длинную и солидно подкрепленную фактами статью под заголовком «Тот еще папаша». В ней было много биографических подробностей, включая эпизоды с изъятием денег, отложенных на учебу Касс, и суммы, полученной под залог семейного дома. Касс распознала высказывания своей матери, хотя они были приведены без ссылки на источник.

– Хорошенького финансиста ты мне нашел, – сказал президент Трамблу после выхода статьи. – Больше ты про него ничего интересного не знаешь?

Честно говоря, знаю кое-что, мистер президент. У него имеется запись нашего разговора, когда я преступным образом предложил ему впутать его невинную дочь в дело о серийных убийствах. Если об этом станет известно – вот будет праздник на чьей-то улице!

Бакки не произнес этих слов, хотя они возникли у него в голове.

Гидеон был на коне. На обложке журнала «Ньюсуик» поместили его фотографию, где он сиял улыбкой, похожий на помолодевшего полковника Сандерса с рекламы курицы по-кентуккийски. Заголовок гласил: ЗАЩИЩАЯ ЖИЗНЬ, ДАЕТ ЖИЗНИ! Правда, внутри журнал скептически спрашивал: «Его веру в святость человеческой жизни разделяют многие, но готова ли страна к тому, чтобы ею руководил моралист старого образца, который, как некоторые считают, убил собственную мать?» Все это было очень волнующе, но Гидеон не мог думать ни о чем, кроме своей русской очаровашки. Он форменным образом потерял голову. Звонил ей десять, двенадцать раз на дню, просто чтобы услышать: «Дор-рогой мой Гидьон, я думаю о тебе и вся теку… А когда ты мне пр-ринесешь еще денег?»

Хотя и новичок в делах романтического свойства, Гидеон не был так наивен, чтобы считать ее квартиру, оформленную в стиле «русская проститутка наших дней», квартирой женщины, зарабатывающей на жизнь преподаванием в начальной школе и по вечерам добровольно помогающей Красному Кресту. Он все больше ревновал ее к другим «гостям». Нанял частного детектива, чтобы следил за ее передвижениями и встречами. Отвечая интервьюерам на вопросы о реформе социального обеспечения, об исследовании стволовых клеток и о смертной казни, думал не столько про это, сколько про Ольгу и ее благоуханные бедра.

«Супервторник», когда во многих штатах прошли первичные выборы, выявил ряд обстоятельств.

Самое существенное – что президент Пичем испытывает серьезные трудности, или, как выражаются острые на язык обозреватели, «сидит весь в коричневом».

Второе – что сенатор Джепперсон выдрал из президентского тела увесистые куски мяса и, хотя ему вряд ли светит победить Пичема на партийном съезде в августе, он безусловно имеет достаточно сторонников, чтобы баллотироваться как независимый кандидат. Третье – что Гидеон Пейн надежно контролирует такую важную категорию избирателей, как христиане евангелического толка, и может, черт его дери, вести себя более или менее как ему вздумается.

Пичем сумел в какой-то мере сбить волну недовольства действиями своей администрации в отношении Кассандры Девайн, заставив генпрокуратуру пообещать Касс в случае добровольной явки «снисхождение и понимание».

Касс, однако, не собиралась никуда являться. Трибуна у нее была хоть куда. Один журнал назвал ее Болотной Лисой.[98]98
  По аналогии с Болотным Лисом. Так прозвали военачальника американской армии времен Войны за независимость Фрэнсиса Мэриона (1732–1795).


[Закрыть] Ее веб-посланий ждали, их мгновенно тиражировали. ФБР, применив некий туманный антитеррористический закон, закрыло сайт КАССАНДРА, но сторонники Касс создавали один новый сайт за другим: КАССАНДРА.2, и так далее. Последним был КАССАНДРА.54. Судя по количеству посещений, измерявшемуся миллионами, число ее последователей росло день ото дня.

Вскоре после «супервторника» Ранди провозгласил, что не будет больше участвовать в партийных праймериз и пойдет от новой Побарабанной партии, гордо названной в честь поколения, чьи интересы она выражает. Колумнист Джордж Уилл сухо поблагодарил его за то, что «мы по крайней мере избавлены от партии под названием КХП». Люди Ранди немедленно начали собирать необходимые подписи, его юристы принялись судиться со всеми пятьюдесятью штатами о включении его в ноябрьские бюллетени для голосования.

Неделю спустя Гидеон Пейн заявил, что он тоже отказывается от дальнейшего участия в первичных выборах и будет баллотироваться от партии Жизни.

Все это оставило президента Пичема в унылом положении: ему в любом случае нужно было доводить до конца борьбу с четырьмя другими соперниками внутри партии, которые не желали раньше времени выходить из игры, чтобы не потерять доходы от выступлений и рекламы. После чего изрядно ослабленному Пичему предстояло сразиться с Ранди и Гидеоном на осенних всеобщих выборах.

– Где ты? – спросил Ранди.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – ответила Касс.

Майк Спек, агент Ранди, заверил сенатора, что его телефоны не прослушиваются (с начала 1970-х американские президенты остерегались слишком уж топорно прослушивать своих политических противников). Можно было звонить без опаски. И все же Касс старалась не говорить с ним подолгу.

– Я в более теплых краях, чем ты, – сообщила она ему. Пересаживаясь с автобуса на автобус, она добралась до Нового Орлеана, где никого особенно не интересовало, кто ты такой. Благодаря Майку Спеку у нее имелись кредитные карточки и удостоверение личности на вымышленное имя, так что ночевать в парках уже не нужно было.

– Я тут вот о чем подумал, – сказал Ранди. – В тот вечер, когда Пичем официально станет кандидатом от партии, почему бы тебе не появиться в моем штабе? Мы бы вышли оттуда вместе. Пичем в штаны наложит!

– Ты получишь прибавку к рейтингу, а мне – снова играть в картишки с «пулицеровской сворой» в тюрьме Александрии? Спасибо, не надо.

– Кажется, они скоро аннулируют ордер на твой арест, – проговорил он с явной ноткой разочарования в голосе.

– Я мотаюсь в автобусах и питаюсь из мусорных баков, а тебя волнует, как бы они не аннулировали ордер? Твоя забота о «женщине, которую я люблю» поистине трогательна.

– Из мусорных баков? Что-то не похоже, судя по последней распечатке твоих расходов с карты American Express.

– По барабану. В автобусах я правда моталась. Суть в том, что тебя, похоже, устраивает мое нынешнее положение.

– Радость моя, это для дела.

– Для твоего или моего дела?

– Для нашего дела. Ты – символ. Видела журнал «Нью-Йорк»? Они назвали тебя новой Патти Херст.[99]99
  Патриция Херст (род. в 1954 г.) – внучка газетного магната Уильяма Рандольфа Херста. В 1974 г. похищена радикальной левой группировкой, после чего вступила в ее ряды. В 1976 г. осуждена за ограбление банка.


[Закрыть] Хорошо бы разместить на сайте твою свежую фотографию. В руке пистолет…

– Может, лучше уж геройски погибнуть под градом пуль? Фотографию? Ты что, окончательно тронулся? Хочешь, чтобы им совсем легко было меня сцапать?

– Послушай, радость моя. Я понимаю, каково тебе приходится. И я горжусь тобой… Ух, мне пора бежать. Выступаю перед Лигой избирателей-транссексуалов. Между прочим, по последнему опросу мы поднялись на два пункта. Мы о-го-го как идем! Позвони мне еще, как только сможешь. Люблю тебя. Смотри не попадись.

Прозвучало как напоминание захватить зонтик.

Касс выглянула в окно отеля на Бурбон-стрит и пожалела, что нельзя поговорить с Терри. Но его телефон прослушивался, поэтому ничего не оставалось, как дожидаться его условленного звонка в телефонную будку на Пойдрас-стрит.

– Привет, мармеладка! Как насчет развлечься?

– Отвали.

Новый прикид Касс был и правда чуточку легкомысленного свойства: паричок, короткая юбка, сапожки. Она невольно подумала, не переборщила ли. Идея была – не выделяться. Вот смехота будет – и насмешка над делом – если она окажется в новоорлеанской тюряге после облавы на проституток. Она ждала в телефонной будке. Ох уж эти мне платные телефоны. Ужас что такое! Кто их выдумал? Все-таки зазвонил наконец.

– Прости, что опоздал, – сказал Терри. – Но дело в том, что…

Кто-то позвонил в «Коммуникативные стратегии Таккера» и попросил соединить его с Терри. Человек заявил, что у него есть «очень интересные сведения, представляющие большую ценность для Касс Девайн». Терри попробовал было его отшить, но позвонивший настаивал. Терри навострил уши, когда он сказал, что работает в корпорации «Тихая гавань» и что информация касается некой сделки между Гидеоном Пейном и… Фрэнком Коуэном.

– Он говорит, у него все это есть на бумаге, – добавил Терри. – И компьютерные файлы. Похоже, что-то очень секретное.

Касс поразмыслила несколько секунд.

– Он объяснил, почему решил с тобой связаться?

– Он хочет встретиться с тобой, но не знает как. Хочет передать тебе лично. Говорит, он твой горячий поклонник. Правда, таких у тебя миллионы.

– Думаешь, это не фальшивка?

Терри вздохнул.

– Вообще-то другой твой поклонник в «Тихой гавани», ангел смерти Кламм, угробил смертельными инъекциями тридцать шесть так называемых «сморчков». Имея это в виду, я бы, конечно, соблюдал осторожность. Не знаю. Мне показалось, он говорит искренне. Наверно, можно было бы попросить Спека проверить, что он за птица.

– Нет. Так мы рискуем его спугнуть, – возразила Касс. – Спек даже меня пугает. Кстати, если ФБР прослушивает твой рабочий телефон, оно знает про его звонок.

– Он это предусмотрел. Сказал, что говорит по автомату. Пообещал завтра сообщить мне безопасный телефонный номер. Как именно он сообщит – не знаю. Я передам этот номер тебе. Позвонишь по нему послезавтра в три часа. Он возьмет трубку. Завтра в обычное время я тебе звоню и диктую номер.

На следующий день Терри действительно сказал ей номер. Он получил его экспресс-почтой на имя одного из сотрудников своей фирмы. Внутри лежал конверт с надписью:

«Передайте, пожалуйста, мистеру Таккеру СРОЧНО».

Назавтра в три часа, стоя в телефонной будке на Наполеон-стрит, Касс набрала номер. Джером взял трубку после первого же сигнала.

– О, мисс Девайн, – начал он, – я так вами восхищаюсь…