Текст книги "Михаэль Шумахер. Его история"

Автор книги: Кристофер Хилтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Он позволил себе посетовать, что в четверг не сумел подняться выше шестого результата.

«Когда пятница – свободный день (традиция Монако: четверг – день тренировок, пятница посвящена спонсорам), это хорошо. Есть время поработать с машиной, расслабиться. Я поднялся на машине в горы, чтобы вместе с моим менеджером и Кори иной полюбоваться на Лазурный берег. Мы так проголодались, что в Ницце остановились возле закусочной. Только представьте: Французская Ривьера знаменита своими ресторанами, а мы купили по гамбургеру! Правда, они там неплохие!»

В гонке Михаэль на протяжении 28 кругов тщетно преследовал Алези, пока тот не сошел из-за отказа коробки передач. «Я достал Патрезе, но с ним была та же проблема: можно было надеяться только на то, что он где-нибудь ошибется. А он не ошибся». Шумахер финишировал четвертым в сорока секундах позади победителя, Сенны.

В Монреале Михаэль также еще не выступал. В квалификации он был пятым и пятым же шел в гонке, преследуя Бергера. «Я чувствовал, что скорость у меня намного выше, но в трафике обогнать его не мог, а когда баки стали пустеть, немного быстрее поехал он».

Сенна лидировал, но на 38-м круге сошел из-за отказа двигателя. Патрезе дотянул до 44-го круга, потеряв сначала шестую, потому пятую, четвертую передачи… А Шумахера обошел Брандл. Теперь лидировал Бергер, за ним шли Брандл и Шумахер. Так продолжалось всего один круг: на машине Брандла, отказала трансмиссия. Бергеру Михаэль уступал восемь секунд. Охота началась!

Несмотря на проблемы с переключением передач, Бергер проходил круги за 1:22. Шумахер держал такой же темп, но не более того. «По ходу гонки у меня возникло сомнение: не поменять ли шины? Но мне казалось, что Алези (третий) отстает ненамного, и я решил тянуть до финиша на второй позиции, хотя шины перестали держать совсем».

Линию финиша он пересек через двенадцать с половиной секунд после Бергера. «На последних десяти кругах я уже и не пытался его достать, потому что хотел закончить гонку вторым, зная, что даже если я его нагоню, то вряд ли сумею пройти».

Судя по всему, он начал осваивать и последний элемент гоночной премудрости – умение ездить медленно.

В Маньи-Куре отлично стартовал Патрезе, сумевший переиграть Мэнселла, Бергер шел третьим, Сенна четвертым. Шумахера оттеснили на пятую позицию. «Плохо принял старт, – рассказывал Сенна, – Герхард и я в первый поворот вошли колесо в колесо. Было опасно, но все обошлось. На прямой я повис позади него, Герхард тормозил в последний момент, так что я был осторожен».

Так они подлетели к шпильке «Аделаида», Шумахер нырнул внутрь – и ткнулся в Сенну. «Шумахер пихнул меня в борт, – говорил Сенна, – Думаю, он не рассчитал скорость и точки начала торможения, тем более, что это был только первый круг. Остановиться он не мог и ткнул меня в правое заднее колесо».

«Я пытался провести обгон на последнем отрезке зоны торможения, – объяснял эпизод Шумахер, – но он повернул, и я не успел затормозить. Мы шли вплотную друг к другу, и контакт был практически неизбежен. Это была моя ошибка. Ничего уже нельзя было сделать. Пришлось вернуться в боксы на ремонт».

Гонка была остановлена на 20-м круге из-за дождя, но положение зафиксировали по 18-му кругу. К этому времени Шумахер показал лучшее время гонки. «Я никогда не боялся гонять в дождь». Во время рестарта в той же шпильке «Аделаида» Шумахер столкнулся со Стефано Моденой (Jordan). Михаэль даже взлетел в воздух. «Момент был напряженный. Я пытался пройти Модену по внешнему радиусу, потому что решил, что он уйдет внутрь. А он не ушел. Он двинул мне наперерез, мы столкнулись колесами, и все было кончено. Я вылетел, но жаловаться мне не на что. В гонках такое случается».

В Силверстоуне «толпа собралась невероятная и всюду, куда бы ты ни пошел, было полно охотников за автографами. Стоило выйти из моторхоума, и дальше было не пробиться. И хотя я люблю общаться с людьми, справиться с этим было непросто, ведь мне нужно было думать о гонках. Мне жаль, что я таким образом мог кого-то разочаровать. Я предпочел бы дать им больше, но не мог – не позволяла занятость. Освоиться на трассе не составило труда, ведь я там уже гонялся за рулем Mercedes, но в кокпите Benetton ощущения несколько иные, особенно из-за ветра, дующего вдоль Ангарной прямой».

В пятницу Шумахер был четвертым, в субботу только седьмым, но было сыро, и результаты остались без изменений:

Мэнселл: 1:18.965

Патрезе: 1:20.884

Сенна: 1:21.706

Шумахер: 1:22.066

«Пресса беспокоилась, как бы у меня с Сенной не возникли проблемы после столкновения в Маньи-Куре, ведь мы стартовали из одного ряда. Теперь мы с Сенной понимали друг друга намного лучше, чем до столкновения, а я с тех пор многому научился, в частности тому, что гонки в первых поворотах не выигрываются. Моя атака могла увенчаться успехом и тогда все сказали бы: это звезда, ведь он переиграл самого Сенну. Но мне, к сожалению, сделать этого не удалось…»

Гран-при Великобритании безраздельно принадлежал Мэнселлу. Когда он выиграл, восторженная толпа рванула с трибун на трассу, не обращая внимания на гоночные машины. Кто там помнит, что четвертым финишировал Шумахер?! «Старт получился неплохим, но был не самым удачным, потому что Мартин разогнался лучше. Я обошел его в Becketts, но не рассчитал скорость и пролетел по гравию, а потом наскочил на поребрик. Подтянувшись вплотную к Сенне, я потерял прижимную силу и дважды заблокировал передние колеса. Хорошо, хоть я его не задел. Я решил поменять шины, потому что ощущались вибрации, а под конец был уверен, что смогу пройти Бергера, и гнал, как мог. Наудачу двигатель на его машине сгорел в последних поворотах, и я отобрал у него четвертое место».

О толпе, заполонившей трассу, Шумахер сказал: «Это было очень опасно. Я летел по главной прямой, когда увидел массу желтых флагов. Я подумал, что впереди, возможно, какая-то авария, а затем увидел людей и вынужден был очень резко тормозить. Это было страшно».

В перерыве между гонками в Великобритании и Германии десять команд, включая McLaren и Benetton, приехали в Хоккенхайм на тесты. В какой-то момент Сенне показалось, что Шумахер его придержал. Затем Шумахер почувствовал, что Сенна его придержал. В конце концов Сенна прибежал в боксы Benetton и «схватил меня за воротник – вероятно, хотел мне что-то сказать». Механики McLaren, почуяв неладное, прибежали вслед за Сенной и увели его к себе.

«Это было просто недоразумение, – сказал Шумахер, – И случилось это дважды. Сначала он меня не понял, затем я его. Он очень разозлился, пришел к нам, я тоже был зол, но после небольшого спора – дело дошло почти до драки – мы поговорили и во всем разобрались.

Это началось еще после Бразилии, и я рад, что после этой стычки мы присели и поговорили между собой. Думаю, наш разговор помог ему изменить свое мнение обо мне. Моё о нем тоже изменилось. Я больше ни с кем не хочу воевать. Люди обсуждают на все лады наши с Айртоном отношения просто потому, что он произвел на меня впечатление, когда я был значительно младше. Это произошло в Бельгии, во время соревнований по картингу, и он выглядел очень эффектно. Но разговоры о том, что я якобы заявил о желании повторить его карьеру, стать таким же, как он, это полная ерунда. Он никогда не был моим кумиром. Я лишь однажды видел, как он ведет свой карт, и в следующий раз мы встретились только в Формуле 1».

Снова то же: мне не страшны ни человек, ни репутация. Я – такой!

Впереди был Хоккенхайм, первый Гран-при Германии в карьере Шумахера – и ожидаемый всплеск национального самосознания. «Пожалуй, напряжение было чуть больше, чем обычно, поскольку речь шла о моем первом домашнем Гран-при, но не думаю, что это как-то сказалось на моем вождении. Единственное, что я понял: нужно полнее представлять себе, что творится вокруг, больше контролировать все составляющие моей работы. Другими словами, что я недостаточно опытен и должен учиться еще».

В квалификации он был шестым, а в начале гонки шел пятым вслед за Бергером, хотя в первой шикане перескочил поребрик и двумя колесами зацепил грунт, подняв облако пыли. Машину мотнуло, и «я подумал, что повредил масляный радиатор». На 14-м круге погоня за Бергером была вознаграждена. Герхард отправился менять шины, и порядок в гонке сложился такой: Мэнселл, Сенна, Шумахер, Патрезе. Риккардо атаковал жестко, настойчиво, Шумахер защищался. Патрезе поравнялся с ним раз, другой, третий… Шумахер выстоял, удержал позицию.

На 33-м круге Патрезе прошел его в шикане. «Сражаясь с Риккардо, я три или четыре раза блокировал передние колеса, когда был в ситуации обгона, – сказал Шумахер, едва переведя дух, – Отличная была битва, и мы оба получили от нее удовольствие». Затем Риккардо сошелся с Сенной, но за пару кругов до финиша вылетел с трассы, и Шумахеру досталась третья позиция. Он на это и не надеялся.

Касаясь своих отношений с Брандлом, Михаэль говорил: «В нескольких гонках перед Хоккенхаймом я наделал ошибок, но я уже говорил, что в этом нет ничего необычного. И уж точно неправы те, кто считает, будто причина в возросшем давлении со стороны Мартина. Должен сказать, что я вообще не вижу в нем угрозы, не испытываю с его стороны никакого прессинга.

В квалификациях я по-прежнему быстрее, но должен признать, что в гонках Мартин великолепен. Он классно работает, но по каким-то причинам не делает в квалификациях того же, что в гонках. Почему – не знаю. Думаю, он и сам не знает. У нас хорошие отношения, а после успехов в Маньи-Куре и Силверстоуне (дважды третье место) они только улучшились. Они поставили нас на один уровень, и он сейчас относится ко всему спокойнее – мы оба воспринимаем все спокойнее».

В Венгрии вновь царствовал Мэнселл. Второе место на финише позади Сенны принесло ему чемпионский титул. Шумахер поначалу ехал пятым. «На протяжении нескольких кругов я сражался с Мартином. В какой-то момент, пытаясь обогнать Герхарда Бергера, я зашел пошире, и тут Мартин, как я понимаю, меня задел. После этого я потерял заднее крыло и вылетел с трассы».

Это произошло на 64-м круге, когда Шумахер был третьим. Он летел по длинной главной прямой, когда заднее крыло отвалилось и запорхало в воздухе. Машина стала неуправляемой. Ее закрутило в клубах дыма от сгоревшей резины, вынесло на траву, затем на гравий, снова на траву – там она и осталась.

Результаты Шумахера в прошедших гонках: четвертый, третий, третий, второй, сход, четвертый, второй, сход, четвертый, третий, сход. И это на трассах, с которыми он до сих пор не был знаком или не выступал за рулем Формулы 1, исключая Испанию. В этом смысле в оставшейся части сезона – в Бельгии, Италии, Португалии, Японии и Австралии – ему должно было быть немного полегче. Он уже успел полюбить Спа, хотя, «когда я туда приехал, испытал забавные ощущения. Эту трассу я знал не очень хорошо, поскольку выступал только однажды, когда дебютировал в Ф1. Как и в девяносто первом, я взял с собой велик и на нем объехал трассу. Я останавливался в тех же местах, что и раньше, делал те же действия, но ощущения были каким-то странными, не такими, как год назад. Я был абсолютно уверен, что этот уик-энд станет для меня особенным. И чем ближе была гонка, тем сильнее становилось это чувство. Почему – не знаю. Сидя перед стартом в моторхоуме, я подумал, что сегодня могу одержать свою первую победу – и первую для Германии с тех пор, как в семьдесят пятом гонку выиграл Йохен Масс. Но сильно на эту тему я не задумывался».

Он стартовал третьим, вслед за Мэнселлом и Сенной. Логично было предположить, что Мэнселл, как всегда, будет доминировать в гонке на своем Williams Renault. Но Гран-при Бельгии, состоявшийся 30 августа 1992 года, опроверг законы логики вообще и представления Айртона Сенны о логике в частности, когда в дело вмешалась погода. В тот день она вдоволь поиздевалась над всеми участниками гонки.

Утром на разминке Михаэль подтянулся к Мэнселлу: 1:56.57 против 1:55.40. Вот в этот момент Шумахер и испытал в моторхоуме то самое чувство…

Старт, проходивший в сухую погоду, испортил Бергер. Сцепление на его машине пробуксовало, и Герхард, входя в шпильку «Ля Сурс» вместе с Алези позади Михаэля, попытался занять внутреннюю траекторию и выпихнул Шумахера на середину трассы. Сенна тем временем прошел Мэнселла. Расклад на выходе из шпильки: Сенна, Мэнселл, Патрезе, Алези, Шумахер. Далее по ходу круга Хаккинен (Lotus) насел на Шумахера, атаковавшего Алези, и прошел его. На втором круге, когда пошел дождь, Мэнселл дожал Сенну, просочившись мимо него по внутренней траектории в петле «Бланшимон», а затем Сенну прошел и Патрезе. Гонщики Williams обосновались во главе пелетона.

Мэнселл лидировал и первым (на третьем круге) ушел за дождевой резиной. Шумахер свернул в боксы кругом позже. Сенна не стал менять шины, потому что «моим единственным шансом было остаться на сликах». На 6-м круге, когда пит-стопы были завершены, порядок в группе лидеров сложился такой: Сенна, Алези, Мэнселл, Джонни Херберг (Lotus), Патрезе, Шумахер, Брандл. Дождь усиливался, над Спа повисла водяная пелена, и ветви деревьев, окружавших автодром, не давали ветру унести её от трассы. Видимость была отвратительная. Алези и Мэнселл столкнулись, и на вторую позицию перебрался Патрезе, Найджел шел третьим, Шумахер четвертым. Рискованная тактика, избранная Сенной, не сработала. Обыграв Патрезе, Мэнселл начал быстро подтягиваться к бразильцу, а за ним и Патрезе с гонщиками Benetton. Сенну Найджел переиграл на входе в «Автобусную остановку» – искусственную шикану, сооруженную перед стартовым полем. На спуске к «О'Руж» на вторую позицию перебрался Патрезе. Шумахер тоже предпринимал попытки обгона, но Сенна пресекал каждый его маневр. Однако силы были неравны. Михаэль прошел Сену, а за ним то же самое сделал и Брандл. Это случилось на 13-м круге. Есть ли у Михаэля время догнать гонщиков Williams?

«Меня уже спрашивали о моем умении ездить в дождь, – отмечал Шумахер, – и в Барселоне, финишировав вторым вслед за Мэнселлом в условиях сильного дождя, я показал, на что я способен. Возможно, на мокрой трассе мне везет…»

Он нагнал Патрезе и, когда дождь прекратился, первым рванул в боксы за сликами. «Я сам принял такое решение, когда траектория достаточно просохла. Это был самый ответственный момент гонки. Как раз перед этим (на 30-м круге) я допустил ошибку, широко зашел в «Ставло» и оказался за пределами трассы: промахнулся мимо апекса, а когда начал поворот, было уже поздно что-либо исправлять. Мне повезло, что обошлось без аварии и вылета в отбойник, но Мартин меня обошел. Оказавшись позади, я увидел, что шины на его машине пузырятся, и это помогло мне принять решение немедленно отправиться за новой резиной».

31-й круг: Мэнселл, Патрезе, Брандл, Шумахер – и на сликах только Шумахер. «Момент был выбран безупречно!» – скажет потом Михаэль. В конце этого круга в боксы отправился Брандл, на 32-м круге Патрезе, на 33-м – Мэнселл.

32-й круг Михаэль прошел с лучшим на тот момент результатом в гонке: 1:59.82. Это был решающий момент. Мэнселл еще оставался на дождевой резине, а Шумахер уже набрал боевой темп и шел почти на восемь секунд быстрее. И когда Мэнселл свернул на пит-лейн, Михаэль без труда захватил лидерство. Вернувшись на трассу, Мэнселл попытался его достать, но, когда он начал набирать темп (на 35-м из 44 кругов), отрыв составлял 5.7 секунды. На 36-м круге он сократился до 4.7 секунды. Шумахер ответил, улучшив рекорд круга (1:54.76; впрочем, шедший шестым Сенна тут же превзошел его на две сотых). К 39-му кругу Мэнселл вновь сократил отставание – на этот раз до трех секунд. Михаэль ответил новым рекордом круга (1:53.79). И тут у Найджела начались проблемы с электрооборудованием, и разрыв стремительно вырос до 15 секунд. Исход гонки был предрешен!

У первой победы несколько слагаемых, в том числе и умение справиться с чувствами, когда до первого успеха остается всего несколько кругов. Шумахер блестяще выдержал и это испытание. Михаэль полностью контролировал ситуацию, машина «шла все лучше и лучше» – и он сделал это! Линию финиша Михаэль Шумахер пересек первым, более чем на полминуты опередив Найджела Мэнселла.

«Единственное, о чем я жалею, – если в такой момент вообще о чем-то можно жалеть! – что рядом сейчас нет моей мамы. Она дома, в Германии. Это особенный момент еще и потому, что Спа находится от моего дома в Керпене ближе всех из трасс Формулы 1. Ехать туда всего сто километров, тогда как от Хоккенхайма – двести пятьдесят. Вот почему я всегда воспринимал Спа как свою домашнюю трассу. Возможно, оттого я и испытываю сейчас такой наплыв эмоций. В это трудно поверить! В Хоккенхайме у меня впервые на глаза навернулись слезы, но здесь, в Спа, я готов просто разрыдаться!»

В Монце, на Гран-при Италии, Михаэль ушел в гонку… последним. «Я провалил старт, колеса пробуксовали, а на первом круге было еще и столкновение, когда я задел заднее колесо Ligier Тьери Бутсена. Пришлось ехать в боксы за новым носом». Вот как молодой гонщик справился с этой ситуацией, если разложить ее на круги/позиции:

2-й круг: 25

5-й круг: 22

6-й круг: 20

7-й круг: 19

8-й круг: 18

9-й круг: 16

11-й круг: 15

12-й круг: 14

13-й круг: 11

14-й круг: 10

15-й круг: 9

18-й круг: 7

19-й круг: 6

27-й круг: 5

42-й круг: 4

На 50-м круге он вышел на третье место и так и финишировал, позади Сенны и Брандла. Этот результат вывел его на второе место в личном зачете: Мэнселл – 98 очков. Шумахер – 47, Патрезе и Сенна – по 46. К этому времени стало известно, что Мэнселл покидает Williams и переходит в гонки Indy. Honda покидает Формулу 1 (эта новость имеет прямое отношение к McLaren и Сенне), Брандла в Benetton сменяет Патрезе, Прост переходит в Williams после пропущенного сезона. Главным фаворитом считают Проста. Его главным соперником в 1993 году – Михаэля Шумахера.

За два дня до Гран-при Португалии Михаэль поехал погоняться на картодром в Керпене. «Видите, насколько я это люблю! Картинг, вопреки распространенному мнению, помогает сохранять остроту восприятия. По-моему, это великолепное увлечение. Я частенько сажусь на карт во время гоночного сезона».

А что Эшторил? «Вырубился двигатель, и мне пришлось стартовать последним. Кроме того, я поймал прокол и разбил переднее крыло, когда налетел на обломок после аварии Патрезе (Риккардо вплотную преследовал Бергера и когда тот замедлился, сворачивая на пит-лейн, врезался сзади в McLaren). К тому времени я добрался до седьмого места, но после пит-стопа потерял всякие надежды заработать очки».

Ему удалось с десятого места добраться до седьмого, но Михаэль все же остался без очков – всего лишь в четвертый раз в 14 проведенных им гонках. Япония добавила в этот список еще одну: если бы не отказ коробки передач, Михаэль мог финишировать пятым. Зато в Австралии он уверенно занял второе место вслед за Герхардом Бергером.

По окончании сезона Михаэль сказал: «Труднее всего, когда ты не на трассе, а вне ее. Приходилось плотно работать, чтобы привыкнуть к невероятному прессингу, к людям, прессе, телевидению, сопровождающим меня постоянно. С вождением никаких проблем, а вот прессинг возрос. Но я к этому уже привык. Беспокоило только одно: теперь я не мог в паддоке спокойно посидеть на солнышке в одиночестве, жуя что-нибудь. Мне приходилось прятаться, а такое мне не по душе! Необходимо временами расслабиться, но это было невозможно. Отчасти по этой причине я переехал в Монте-Карло. Один год, прожитый в Формуле 1, настолько наполнен событиями, что их хватило бы на пять лет нормальной жизни!»

Как оценить результаты Шумахера в 1992 году (с учетом сделанных Росбергом оговорок насчет машины, позволяющей сразу бороться за подиумы)? Возьмем, к примеру, тех, кого вспомнил Росберг. Вот чего эти гонщики добились в свой первый полный сезон в Формуле 1:

Таблица 1

Даже если принять во внимание оговорку Росберга о качествах Benetton, все равно нужно вести гонки, оправдывать ожидания, выдавать результат – и это несмотря на то, что тебя ждет столько незнакомых трасс! Великие гонщики не заставляют ждать своих первых побед. Вильнёв отпраздновал свою в 1978 году в Канаде (это была его 19-я гонка), Прост в 1981-м во Франции (19), Сенна в Португалии в 1985-м (16). Вот только Мэнселлу понадобилось целых 72 гонки, чтобы впервые победить в Брэнде-Хетч в 1985 году. Шумахер выиграл свою 18-ю гонку.

А что там с тяжким бременем сравнения? Как обстоят дела в борьбе с главным соперником – партнером по команде? У Шумахера третье место в личном зачете и 53 очка. У Брандла шестое (39) – и он покидает команду. Пару лет спустя Брандл дал мне большое интервью и был довольно откровенен.

«Я видел, что Михаэль исключительно талантлив, и переживать на сей счет не было никакого смысла. Я почувствовал, что он самый быстрый из нас, еще до гибели Сенны (в 1994 году) – меня убедили в этом показатели его чистой скорости. И при этом он твердо стоял на земле. Он был удивительно разумен. Он признавал ценности, семейные ценности. Он поддерживал тесные связи со своими родителями и как мог помогал своему младшему брату строить гоночную карьеру. Я провел с ним немало времени и могу сказать, что для него как гонщика пределов совершенства не существует.

Я видел его еще в Группе «С», когда гонялся за Jaguar, но тогда я его в общем-то совсем не знал. Мы с ним беседовали только однажды, когда я потерял десять минут на пит-стопе в Силверстоуне (в 1991 году – лопнула тяга акселератора). Я тогда прорвался через пелетон и финишировал третьим, отыграв у него три круга. Победил второй экипаж Jaguar, а они с Вендлингером закончили гонку вторыми. Я ехал один, без напарника, и когда рассказал об этом Михаэлю, он не поверил. «Ты всю гонку провел в одиночку?» – переспросил он у меня, явно прикидывая, а смог бы он так же. Вот и все, ничего другого на память не приходит.

Если ты не Сенна, тебе не суждено выбирать себе напарника в Формуле 1. Он может оказаться совершенно неизвестным тебе человеком. Меня всегда удивляло, что когда разговариваешь с ребятами вроде Мики Хаккинена и вы касаетесь других гонщиков, обычно следуют реплики «да, да, когда я гонялся с ним в картинге, он делал то-то и то-то, в Формуле 3 – то-то и то-то». И ты понимаешь, что некоторые из них знают друг друга лет с шестнадцати, потому что они уже в то время гонялись друг с другом. Другой вопрос, могут ли они построить сотрудничество, если окажутся в одной команде. Эти люди не обязательно поддерживают тесные отношения друг с другом, хотя и знакомы по гонкам много лет, но, как правило, в большинстве случаев тебе мало что известно о твоем напарнике, кроме, разве что, его репутации.

Взаимоотношения зависят от личностей, от того, как звезды лягут, от контрактов. Ничто не заводит так сильно, как невозможность воспользоваться запасной машиной, потому что по контракту она записана за другим парнем. Или когда ему, а не тебе, первому ставят новые детали. Это высококонкурентная среда, и на одни и те же вещи люди реагируют по-разному. У меня с моими напарниками были хорошие отношения, потому что я считал, что в Формуле 1 нужно плотно работать вместе до самого стартового сигнала. Но другие так не считают. Насколько мне известно, Сенна игнорировал своих напарников, и от этого в их головах возникали разные негативные мысли. При этом он был невероятно быстр – и это только усиливало их проблемы».

Настоящая проблема состоит в том, что единственный парень, с которым ты можешь себя реально сравнивать, это твоей напарник, ведь у вас одинаковые машины. Это так?

«В одном французском журнале как-то процитировали Михаэля: «Я могу сделать Брандла в квалификации (и он действительно «делал» – в 16 случаях из 16), но гонки – совсем другое дело». Я гонял его с момента старта, по ходу всей гонки, и в этом, как правило, проявлялись мои сильные стороны. Вот вам факты: в первых четырех гонках сезона у меня было два схода по техническим причинам плюс две мои ошибки. Но я ошибался не случайно: у меня был напарник, который мог штамповать отличные круги с самого старта, а мне это не удавалось. Но он не обязательно гнал на протяжении всей гонки.

Он в то время был недостаточно опытен и любил говорить: «Знаешь, я молодой, а ты – старый» (Брандлу было 33 года). Поначалу он был весьма груб, но к середине сезона, по-моему, понял, что многому мог бы научиться у меня. Сейчас у нас отличные отношения, и я думаю, они установились в тот момент, когда я понял, насколько он быстр. Я успокоился и переключился на другие стороны моей работы, в которых был хорош. Со времени моего ухода Benetton так и не нашел никого, кто постоянно держал бы его в напряжении, как я.

Это непросто! Большинство гонщиков склонны считать себя если не лучшими в мире, то почти самыми лучшими. Если ты хочешь добиться своего, ты должен в это верить! И тут вдруг выясняется, что кто-то тебя обошел. Некоторым удается справиться с этим, как мне, и в следующих после ошибок и сходов двенадцати гонках я его переигрывал».

Брандл повторил, что одним удается пережить ситуацию, когда выясняется, что есть парни и побыстрее, чем ты, «но некоторые начинают сыпаться. Это психологическая проблема. В этом мире не бывает плохих гонщиков, не бывает идиотов, потому что управлять такими машинами могут только блестяще подготовленные ребята…».

Однажды известный новозеландский журналист Оин Янг пришел в пресс-центр после начала квалификации и спросил у другого известного журналиста, британца Денниса Дженкинсона, кто самый быстрый. «Они все быстрые, – ответил Дженкинсон, – Просто одни быстрее других». Брандл только усмехнулся, когда я рассказал ему эту историю. Усмехнулся, потому что это правда.

В 1992 году у Ferrari было три гонщика: Алези, Иван Капелли (который чувствовал себя таким потерянным, таким несчастным, что начал сомневаться в собственных способностях) и Никола Ларини. Алези заработал 18 очков, Капелли 3, то есть в сумме 21 – худший для команды результат с 1980 года. Провал просто разительный, если сравнить это с 53 очками, заработанными Михаэлем Шумахером.

Было и еще кое-что. В команду вернулся Джон Барнард. «Это очень длинная и непростая история, – вспоминал он позже, – Их машина – это был настоящий кошмар, но дело было не только в этом. С девяносто первого года они катились по наклонной, пока в девяносто втором не предложили мне вернуться. У меня были большие сомнения на сей счет, я знал, чем это могло кончиться, и открыто сказал об этом». Это произошло в разговоре с Лукой ди Монтедземоло, президентом Ferrari. «Мы провели массу переговоров. Я сказал ему: «Слушай, в прошлый раз, когда я работал у вас и отвечал за все, вы не захотели, чтобы я работал в Англии. Не повторите эту ошибку еще раз. Если вы хотите, чтобы я вернулся, дайте создать условия для работы в Англии, где я мог бы проектировать и даже строить прототип машины. Тогда мы двинемся вперед. В Италии вам нужна команда, которая будет обслуживать машину и заниматься ее доводкой».

Харви (Постлтуэйт, известный конструктор) был тогда в Италии, и они его пригласили. Мыс ним сели и поговорили. Нам было, о чем вспомнить после нашей совместной работы в Ferrari в предыдущий раз. «Слушай, – сказал я ему, – возьмись за машину, дорабатывай ее, а я буду думать на перспективу». Так мы и договорились».

В 1993 году в Ferrari вернулся Бергер, и вдвоем с Алези они заработали 28 очков в сезоне, который Барнард окрестил как «просто ужасный год. В те дни в моду входила активная подвеска, а мы на этом направлении плелись в хвосте. Нам говорили: «Нужно любой ценой сделать нам активную подвеску», что было невозможно, хотя мы старались изо всех сил».

Шумахер накануне того сезона чувствовал себя «подготовленным психологически гораздо лучше. Для этого было достаточно одного года, проведенного в Формуле 1». Он чувствовал, что сезон будет менее предсказуемым.

«Прошлый сезон был очень скучный, особенно для зрителей, потому что Мэнселл и Williams все время были впереди». Менее предсказуемый сезон? Так говорят каждый год, хотя гонщики предпочли бы афоризм Оскара Уайлда, который называл повторный брак победой надежды над опытом. Но Шумахер с этим не согласился бы. Судьба чемпионата не казалась ему такой уж нерешаемой, хотя многое зависело от Проста и Williams, а также от Дэймона Хилла, напарника Проста.

McLaren получила двигатели Ford (но не самой последней версии, как Benetton), и Сенна подписал контракт с продлением от гонки к гонке. Шумахер с первых дней поладил с Патрезе, которого обожали все, но, как и Брандла до него, итальянца ждало тяжкое бремя сравнения.

Год 1993-й, все как было, событие за событием. Перед вами молодой человек, заметно возмужавший, потому что теперь ему знакомы многие подводные камни в гонках Гран-при: «В прошлом году, с тех пор, как я увидел огромную толпу в Хоккенхайме, думаю, я здорово повзрослел. Я все понимаю намного лучше и чувствую, что в моей жизни все гармонично. Нет проблем, нет давления – только устремление к цели».

В Южной Африке он встал на своем Benetton во втором ряду позади Проста и Сенны. Патрезе показал шестое время. Гонку повел Сенна, за ним шли Шумахер и Прост, причем Прост вроде бы никуда не спешил – его излюбленная тактика. Он прекрасно понимал, что впереди долгая гонка, а также долгий сезон, состоящий из 16 гонок. Прост отлично знал, как надо гоняться медленно, не торопясь. Он потихоньку подтянулся к Шумахеру и на 13-м круге вышел вперед. «На прямых Ален был быстрее, чем я. Неудивительно, что он меня обошел».

Затем Прост скрестил шпаги с Сенной. Зрители, помня об их схватках в прошлом, заволновалась. Зрелище и правда было бесподобным: отлично знающие друг друга, француз и бразилец в течение нескольких кругов сходились колесо в колесо в сложных быстрых секциях, где одна ошибка могла стоить обоим гонки. Но Прост с третьей попытки провел обгон аккуратно, а следом за ним мимо Сенны проскочил и Шумахер, явно пребывавший на подъеме от гонки в такой компании. Продлилось это недолго. Шумахер свернул в боксы одновременно с Сеной, но тот вернулся на трассу раньше. На протяжении последующих 26 кругов Шумахер вел осаду крепости по имени Сенна. «Мне никак не удавалось его обойти. Я почувствовал, что наступил подходящий момент для атаки, нырнул внутрь поворота, наткнулся на колеса его машины, потерял управление и вылетел».

О Бразилии он рассказывал так: «Я частенько обнаруживал, что не могу заснуть в дни тестов, а иногда и гонок: мой мозг продолжал анализировать проблемы с машиной. Примерно такое случилось со мной в Сан-Паулу в пятницу. Я был не удовлетворен тем, как мы продвигались в работе, и в субботу проснулся с новыми идеями. Это сработало! Даже Риккардо скопировал мои настройки, и мы здорово прибавили.