Текст книги "Михаэль Шумахер. Его история"

Автор книги: Кристофер Хилтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

По словам Шумахера, он мог выиграть эту гонку, но «моя физическая готовность была не такой, как прежде. Жаркая погода, жаркая гонка может отразиться на состоянии любого из нас. Невозможно ничего загадывать наперед». По поводу Ирвайна было сказано следующее: «Я должен внести ясность: я еду прежде всего за команду, а не за Эдди. Единственный способ оказать ему помощь – это пропустить его вперед, если я окажусь впереди. В ином случае он должен позаботиться о себе сам. Поэтому моя основная задача – оказаться впереди».

В субботу он завоевал поул и вообще был в восторге. «Я надеялся, что буду силен, но опередить всех на секунду – это сюрприз! В гонке я планирую гнать от старта до финиша, а там посмотрим, что это нам даст. Разумеется, если под конец я буду впереди, а Эдди за мной, я его пропущу».

В гонке Михаэль развеял всякие сомнения насчет того, кого считать лучшим гонщиком в мире. Он лидировал, пропустил вперед Ирвайна, и, хотя следом проскочил Култард («это не входило в наши планы»), Хаккинена он удержал позади и просто измотал, сдерживая его в рваном ритме, позволяя Ирвайну оторваться. Под конец, когда у Култарда возникли проблемы с давлением в системе питания, Шумахер вновь вышел вперед и вновь уступил лидерство Ирвайну. Общее впечатление: Михаэль контролировал гонку, находясь и впереди, и чуть позади, атаковал от старта до финиша, решая, кому какую роль отвести. Мартин Брандл, комментировавший гонку, не удержался от высказывания: «Шумахер провел всю гонку, стараясь ехать как можно медленнее, и все же дважды был вынужден намеренно уступать лидерство…»

Вопрос Россу Брауну:

Как вам гонка Шумахера в Малайзии?

«Это было потрясающе!»

Даже для вас?

«Да, в какой-то мере. Я почувствовал это уже на тестах, потому что Жан (Тодт) и я решили, что лучший способ убедить Шумахера вернуться в гонки – это дать ему хорошую машину, чтобы он получил удовольствие от вождения. И в Муджелло, и во Фьорано нашей задачей было не давить на него – только он мог принять решение, готов он вернуться или нет, – а постараться обеспечить ему условия, когда он получит удовольствие».

Что и вышло, и он это подтвердил.

«Мы не должны забывать о том, что эти парни занимаются этим – ну или, по крайней мере, начинают заниматься этим, – потому что они любят гонки».

Похоже, в его отношении это по-прежнему справедливо.

«Вообще-то, это справедливо в отношении любого из них. Они становятся богатыми и знаменитыми, и люди иногда забывают, что в глубине души это гонщики, они любят гонки, любят сражаться со своими соперниками, любят настраивать машины, чтобы побеждать. Все это – часть их души. Люди судачат – и это правда, – что они зарабатывают кучу денег, но цель Михаэля – победить в составе Ferrari, это для него задача номер один! И когда нам удается посадить его в машину, которая работает очень хорошо – нам удалось провести программу доводки по направлениям, казавшимся нам интересными, – его энтузиазм не знает границ. К концу недели, когда я сказал: «Слушай, Михаэль, нам бы здорово помогло, если бы ты провел для нас пару последних гонок», его не пришлось долго уговаривать (мягкая улыбка). Мы знали, что внутренне он к этому готов.

Все говорит за то, что он в отличной форме.

«Да, он на высоте».

По ходу гонки он контролировал все, что происходиловпереди, все, что происходило сзади. Это было похоже на дирижирование оркестром: все играли, починяясь его жестам. Мы снова увидели быструю езду при достаточном резерве скорости.

«Он всегда оставляет что-то в запасе. Некоторые гонщики ведут машину, не имея резерва – ни физического, ни психологического. У Михаэля, такое ощущение, всегда есть запас – не в том, чтобы вести машину быстрее, а в том, чтобы подумать, как складывается гонка, и Малайзия – прекрасный пример, потому что он держал в поле зрения абсолютно все».

Это врожденное качество?

«Думаю, в значительной степени, да. У него светлая голова, он понимает, что нужно для поддержания физической формы на уровне, позволяющем не беспокоиться об этом в ходе гонки. Возможно, это была единственная причина его нежелания возвращаться в гонки слишком рано. Он знал, в каком состоянии находился, и очень беспокоился о том, как бы это не помешало ему вести гонку в привычном ключе. Вопрос не в том, чтобы просто сесть за руль гоночной машины, – он знал, что с этим не будет проблем. Вопрос в том, чтобы сражаться за победы, быть впереди, там, где он привык быть. Ему необходимо быть в такой физической форме, чтобы она не снижала его способность вести гонку, контролировать ее ход. Так и было. К Малайзии он восстановился настолько, что мог работать в привычном для него стиле».

Но этот этап принес очередное разбирательство по техническим вопросам. Боковые дефлекторы Ferrari, аэродинамические элементы, помогающие выровнять поток воздуха, оказались в нижней части на 10 мм меньше, чем это было предписано регламентом. По этой причине результаты Ferrari были аннулированы, что означало чемпионство Хаккинена. Правда, Ferrari подала апелляцию, слушание которой было назначено на следующую после гонки неделю. До той поры ситуация в чемпионате оставалась открытой.

Ну а пока нас интересует еще одни вопрос – стала ли Малайзия, наконец, актом единения?

Пино Альеви многие годы работает гоночным обозревателем итальянской La Gazzetta dello Sport. Он один из тех, кто вхож в закулисье Ferrari, кто пользуется в команде абсолютным авторитетом. В свое время он сказал: «Шумахер напоминает киберпилота. Итальянцы его уважают, но любят они тех, кто способен разбудить их сердца. А Михаэль разговаривает языком пресс-релизов. Итальянцам он безразличен. Он важен Ferrari, потому что выступает за эту команду, но с тем же успехом это могла быть любая другая команда, к примеру из Люксембурга или еще откуда-нибудь. Итальянцы не против немцев или кого-то другого. Мы любим немецких футболистов вроде Хаслера, Мюллера или Бирхофа, они хорошо говорят по-итальянски, с ними никаких проблем. Вспомните Бергера, говорящего по-немецки. Или Ники Лауду, если уж речь зашла об англосаксах. Вспомните, сколько народа за него переживало. Или Джоди Шектер – его даже любили!»

На протяжении всего уик-энда в Сузуке Михаэль представал в разных обличиях. В четверг он казался парнем из соседнего двора, свободным, расслабленным и слегка шаловливым. Направляясь на пресс-конференцию, он заметил Мартина Брандла, догнал его и, дурачась, ухватил за ухо, после чего оба пустились в обмен подначками и тычками. Затем Шумахер надел свою обычную теплую улыбку. Именно в такие моменты он становился похож на соседского парня, одетого в джинсы и кеды. А Коринна, облаченная в брючки и джемпер свободного покроя, казалась самой обычной соседской девчонкой.

Михаэль без труда разделался с официальной пресс-конференцией и тут же дал другую, для прессы, говорящей по-немецки. Они окружили его так плотно, что Михаэля не стало видно. Микрофоны и диктофоны оказались у самого его лица, но Михаэль вел разговор просто и естественно. Фотографы подняли свои камеры над головами собравшихся, подобно молниям замелькали вспышки. Шумахер даже ни разу не моргнул.

Под конец он совсем расслабился, начал шутить, улыбаться, но одну серьезную тему обойти никак не мог. Будет ли он в воскресенье помогать Ирвайну бороться за чемпионский титул? Его ответ был неоднозначен: «Я с самого начала говорил, моя задача – не помогать Эдди, а выиграть гонку, чтобы помочь завоевать Кубок Конструкторов, этим я помогу и Эдди».

Хаккинену для победы в чемпионате нужна была победа в гонке вне зависимости от результата Ирвайна. В случае схода второго (и ниже) результата Микки, Эдди достаточно было финишировать четверым. Не самая сложная задача для гонщика Ferrari. Таким образом, возможная победа Шумахера ставила Хаккинена в сложное положение.

Когда пресс-конференция завершилась и Михаэль направился к выходу, кто-то преподнес ему цветы в качестве шутки, как мне показалось. Если целью этой шутки было вывести его из равновесия, то она не удалась – Михаэль спокойно принял букет и унес его с собой. Подходя к двери, он заметил швейцарского журналиста, сидящего на полу у самой стенки. Этот журналист был знаменит свой любовью к сигарам. Он и сейчас дымил одной, Шумахер взял эту сигару и затянулся. «Ромео и Джульетта», – сообщил он, как сообщил бы на его месте любой некурящий – и не представляющий стоимости, качества, уникальности этой сигары, прочитав ее название на ленточке. Михаэль вернул сигару, и они разговорились, спокойно, неспешно: обычные парни за обычной беседой.

На трассу опустились сумерки, но зрители по-прежнему сидели на бетонных трибунах, поглядывая в бинокли и демонстрируя свое знаменитое терпение. Они много смеялись, но почти не жестикулировали. Они ждали.

В пятницу Михаэль снова походил на гонщика. На тренировках он был третьим вслед за Хаккиненом и Култардом. В 16.20 он отправился в офис FIA: комната 208 на верхнем этаже. Ему предстояло дать интервью Дэймону Хиллу для журнала F1 Racing. Об интервью договорился Мэтт Бишоп, ведущий редактор издательской группы Haymarket. Хилл завершал свою карьеру, готовился провести последнюю гонку и в очередном выпуске F1 Racing исполнял роль со-редактора этого ежемесячника.

Во время интервью Бишоп с удивлением выяснил, что до этого самый длинный разговор между Хиллом и Шумахером произошел, когда у Михаэля родился первый ребенок. Хилл тогда пожал Михаэлю руку со словами: «Теперь ты отец, как и я».

Шумахер помнил об этом: «Да-да, это верно».

Хилл: «Как ребенок, как супруга?»

Шумахер: «Нормально, нормально».

В этом месте Бишоп добавил: «Насколько я знаю, Дэймон был одним из трех гонщиков, навестивших Шумахера в больнице после аварии в Силверстоуне. Кроме него это сделали еще брат Ральф и Жан Алези».

Многое из того, о чем рассказал Михаэль, были известно только ему, и хотя я привожу лишь несколько цитат (с любезного соизволения), они говорят сами за себя. Начало задало всей беседе наиболее подходящий, ироничный тон.

Шумахер: «Насколько задолго ты знал, что прекратишь гоняться?»

Хилл: «Э-э-э… Я думал, вопросы здесь буду задавать я, Михаэль!»

Хилл расспрашивал Шумахера о многих тонких вещах, включая его исключительную уверенность в себе, что, по словам Хилла, «было совершенно очевидно со стороны». Михаэль на это ответил: «Я не настолько уверен в себе, как это может показаться. Это совершенно не так. На самом деле я постоянно задаюсь различными вопросами. Если что-то идет не так, я всегда начинаю с себя. И я очень стараюсь, никогда не опускаю руки. В общем, не думаю, что я обладаю такой уж прочной уверенностью в себе, как это может показаться со стороны. И не могу этого же сказать о своих соперниках. Совершенно не представляю, насколько они уверены в себе. Не могу этого сказать».

Хилл заметил, что Михаэль на подиуме всегда демонстрирует свои эмоции: «Ты всегда скачешь, вскидываешь кулак, даже когда финишируешь вторым».

Шумахер: «Я считаю себя очень стабильным гонщиком. Не так часто у меня бывают взлеты или провалы. Вот почему со стороны я кажусь не слишком эмоциональным человеком, не настолько эмоциональным, как этого, быть может, хотелось бы людям. Должно произойти что-то исключительное, чтобы мои эмоции выплеснулись. Ты часто видел меня – ты сказал, что это свойственно именно мне в восторженном состоянии. И ты очень редко видел меня в состоянии депрессии или близком к этому. Я не нуждаюсь в демонстрации своих эмоций, как некоторые поп-звезды или киноактеры, вплоть до эпатажа».

Интервью заканчивалось в том же тоне, в каком и началось.

Хилл: «Стоишь ли ты своей зарплаты?» (смех)

Шумахер: «Это и есть главный вопрос, да?!» (снова смех)

Хилл: «То есть ответить тебе нечего? Я могу думать, как мне хочется?»

Шумахер: «Нет, Дэймон, ты сам скажешь мне ответ».

Хилл: «О'кей, я подумаю. Спасибо за беседу!»

Шумахер: «На здоровье!»

Бишоп не сомневается, что визит Хилла к Шумахеру в больницу Нортхемптона помог склонить Михаэля к этому интервью. «Я думаю, было ощущение – никто мне этого не говорил, но это ощущалось во всей атмосфере беседы, – что их карьеры переплелись между собой, и это иногда вызывало трения. Иногда они обменивались высказываниями через прессу и ни разу по-настоящему не зарыли топор войны, если позволите так выразиться. Но теперь, когда Дэймон закончил карьеру и больше не представляет угрозы, Шумахер не прочь поучаствовать с ним в открытой, приятной беседе, которая положила конец всем прежним недоразумениям».

В субботу перед нами предстал Шумахер, каким мы всегда его знали, поджарый как гончая и полностью сосредоточенный. Он выдал потрясающий круг – 1.37.47, результат, который не смог превзойти никто. Позднее, под давлением проблемы Ирвайна (Эдди показал пятое время). Михаэль сказал:

«Не думаю, что это как-то изменит мою тактику. Это же совершенно ясно: лучшее, что может для нас случиться, это моя победа в гонке. Я окажу максимальную помощь Эдди и команде. Это и есть моя тактика».

Значит ли это, что вечером ты поможешь решить проблемы с настройкой машины Эдди?

«Конечно. Мы же команда и мы тесно сотрудничаем друг с другом в вопросах настроек. Он получит любую информацию, какую только пожелает. Естественно, у него лучшая машина, это нормально. Ему отдали все самое лучшее, а я поеду на машине номер два… если вам угодно назвать это так, потому что, вообще-то, у нас только первоклассная техника».

Наступила ночь, а люди по-прежнему сидели на бетонных трибунах, подсвеченных огнями костров, разожженных вокруг автодрома. А на другой стороне трассы в освещенных электричеством боксах продолжали свою работу механики.

В воскресенье Михаэль вновь предстал в новом облике. Когда до старта гонки оставалось около пятидесяти минут, его брат, Ральф, беседовал с кем-то позади боксов. Михаэль – в ушах наушники, комбинезон болтается на поясе, словно кожура банана, – проходя мимо, наградил его добрым подзатыльником. Ральф обернулся, понимая, что это может быть только он, и продолжил беседу. Михаэль зашагал дальше, добрался до боксов Ferrari и скрылся в лабиринтах металлических контейнеров.

На стартовом поле он коротко переговорил с Россом Брауном, не переставая потягивать жидкость из красной бутылки. Потом кивнул, захлопнул клапан бутылки, сунул ее в сумку, достал взамен подшлемник, начал натягивать его на голову, продолжая беседу с Брауном. Затем шлем, тщательно затянул все застежки. Он был готов. Михаэль сел в кокпит и поднял забрало. Посидел некоторое время, закрыв глаза, сосредоточился, настроился.

Старт сложился неудачно: Хаккинен ушел вперед лучше, и Михаэлю ничего не оставалось, как пристроиться за ним. С этого момента Мика уверенно лидировал, и исход гонки был предрешен. Шумахер ни разу не смог составить ему серьезную угрозу, продолжая круг за кругом тянуться следом. Во второй части гонки с трассы соскочил Култард, разбил носовой обтекатель McLaren и отправился на ремонт. Вернувшись на трассу, он оказался прямо перед Михаэлем, проигрывая ему практически целый круг. В пределах правил Дэвид мог немного подержать позади себя Михаэля (чтобы помочь Хаккинену), но, как только ему покажут синий флаг, обязан был уйти в сторону. Култард не спешил сделать это, чем изрядно разозлил Михаэля. Когда шотландец, наконец, уступил дорогу. Михаэль, обходя его, жестами дал понять, что он думает о действиях соперника.

Вопрос Россу Брауну: «Выходит ли он из себя во время гонки? С Сенной такое случалось, и он частенько выходил на связь и не жалел своего языка и ушей своих инженеров. При этом одна половина его мозга могла кричать от возмущения: «Что происходит», но другая оставалась холодной».

«Михаэль никогда такого не делал. Еще одна примечательная вещь, касающаяся Михаэля: когда ты выходишь с ним на связь, разговор идет вот как у нас с вами, совершенно обычный, спокойный разговор. Его могут вывести из себя некоторые веши, вроде недоразумения с Култардом. Вот тогда можно услышать по радио другого Михаэля, каким он не бывает, если гонка идет своим чередом. Но даже самые агрессивные маневры со стороны соперников в гонках никогда не провоцируют Шумахера на комментарии. Так что если кто-то из них проводит против него маневр, который я со стороны воспринимаю как нахальный, он относится к этому как к обычному гоночному событию и никогда не жалуется».

Даже когда сталкивается с такими действиями против него, какие предпринял на Сузуке Култард? Умышленные действия с целью вывести его из себя?..

«И в Спа, и в Сузуке Култард отставал на круг, и его действия, думаю, разозлили Михаэля. Тут не может быть никакого сравнения с тактическими решениями, принятыми нами в Малайзии, потому что там два гонщика вели сражение за позицию».

Хаккинен легко выиграл гонку и чемпионат, и, пока он совершал круг почета. Михаэль уже вернулся на пит-лейн. Рон Деннис похлопал его по плечу.

Деннис: «Ты отличный гонщик, Михаэль!»

Шумахер: «Не сомневайтесь, я старался».

Зазвонил телефон у Жана Тодта, Ди Монтедземоло сообщил ему, что он очень доволен и горд за команду.

Но укротить Жеребца пока не удалось.

Церемония награждения прошла в обычном режиме, с душем шампанского в исполнении первой тройки, Хаккинена, Шумахера и Ирвайна. Шумахер сиял своей самой лучшей улыбкой – настоящей, непритворной.

Дальше была обязательная пресс-конференция. Чемпион, Хаккинен, отвечал на вопросы первым, с трудом подбирая слова под влиянием бури нахлынувших на него эмоций. Персонал McLaren наблюдал за этим с помощью мониторов, установленных на пит-лейн.

Неподалеку сиял Найджел Степни, Ferrari выиграла Кубок Конструкторов, главный командный приз, впервые с 1983 года. Как раз над головой Степни висел монитор, было видно, как в комнате для пресс-конференций слово дали Шумахеру.

«Я пока не до конца осознал, что произошло. Были проблемы, когда я уходил со своей позиции на сигнал светофора, – что-то сработало не совсем нормально. Не хочу вдаваться в детали, но мы обязательно разберемся, что именно. В общем, колеса у меня провернулись, а Мика очень хорошо, безошибочно принял старт. Нам нужно будет поработать, чтобы довести этот элемент до такого же уровня: они принимают старты очень стабильно, а нам так пока не удается».

По ходу гонки ты начал подтягиваться к Мике, но тебя придержал Дэвид Култард. Было видно, что тебе это не понравилось, когда ты его обходил.

Лицо Шумахера окаменело.

«Да. Хочу сказать, что Мика был сегодня достоин титула. Он стал чемпионом, выиграв гонку, так что команда с полным правом может праздновать успех. Но в случае с Култардом команде нужно задаться вопросом: зачем они просят своих гонщиков о подобных вещах. Ведь ситуация была совсем не такая, как в Малайзии, где мы вели борьбу за позицию, оставаясь в одном круге. Можно играть в тактические игры. Но если тебя проходят на круг…

(Рон Денис, наблюдая за пресс-конференцией в боксах McLaren, в этот момент произнес: «Ну вот, сейчас он пройдется по Дэвиду».)

…ты должен оставить место, а Дэвид проехал массу синих флагов. У него был какие-то проблемы, но ехал-то он, виляя туда-сюда…

(По боксам McLaren пронеслась волна раздражения и кто-то произнес: «Полная чушь».)

…и я не уверен, следует ли верить в то, что в Спа (1998) он действовал не преднамеренно, учитывая его сегодняшнее поведение. Я не ожидал от него такого, ведь он уступал мне круг, был уже вне игры. Я очень разочарован этими маневрами, которых не должно было быть. Я действительно нагонял Мику. Думаю, эта история стоила мне секунд десять, и я очень разочарован».

Позднее Михаэль вернулся к этой теме, настаивая, что Култард сдерживал его со второго по одиннадцатый поворот.

Култард отреагировал на эти обвинения с раздражением, сообщив, что Шумахер четко дал понять «двум ключевым персонам» в McLaren: он не будет возражать, если титул завоюет Мика, а не Эдди. Окруженный журналистами в переходе, Култард говорил твердо и ясно: «Таким образом, несмотря на свои имидж человека, который приехал сюда помогать Эдди, несмотря на великолепную работу в Малайзии, он может быть доволен. Он лишь напускает дыму, чтобы отвести внимание от истинных итогов гонки».

Култард пригрозил Михаэлю судебным разбирательством в случае, если он будет настаивать на предумышленном характере столкновения в Спа, но позднее не возвращался к этому, когда они переговорили между собой. Они пришли к единому мнению. Шумахер сказал, что его критика в адрес Култарда прозвучала более жестко, чем он этого хотел, а Култард сообщил, что они закрыли эту тему.

Там же стоял Кейо Росберг, менеджер Мики Хаккинена.

Вы уже дважды подряд одолели непобедимого Михаэля. Как вам это удалось?

«Сегодня вы получили ответ. Он был дан в наилучшем стиле, в спортивной борьбе один на один, и я снимаю шляпу перед Микой, который феноменально провел гонку».

Прошедший сезон стал первым, когда кто-то сошелся в открытой схватке с Шумахером, и обошлось без слез, без драк на пит-лейне.

«И сегодня была очень спортивная борьба, если не считать комментариев, отпущенных Михаэлем на пресс-конференции, где он наговорил много… (Росберг не стал заканчивать фразу.) Но сегодня можно снять шляпу и перед Эдди – он стал достойным вице-чемпионом, повел себя по-спортивному, поздравил Мику. Так и должно быть. Михаэль же не произнес ни слова. Просто не нашел в себе сил».

Вы считаете, что это в его стиле?

«Да, похоже на то. Очень похоже».

Вечером Михаэль снова стал обычным «соседским мальчишкой». Его можно было видеть повсюду – в боксах, в офисах, в паддоке, – Михаэль резвился or души, рассыпая шутки направо и налево. Затем он отравился веселиться в Log Cabin, место на территории гостиницы автодрома. Ритуальную повязку на его голове украшала надпись: Goodbye Damon!

Одно из новостных агентств сообщило, что он провел время с командой McLaren и что «газеты опубликовали фотографии Шумахера, сделанные на вечеринке. На них изображен развеселый Михаэль в баклане. По сообщениям некоторых присутствовавших, бывший чемпион мира был пьян».

Монтедземоло весьма элегантно замял возможный «инцидент», назвав его «шалостью»: «Для Михаэля это был «выпускной бал». Он провел время с итальянцами, немцами и британцами. С восьми вечера и до полуночи он расслаблялся с Ferrari». К этому Монтедземоло добавил: «Я предпочел бы иметь дело с таким Шумахером, который иногда напивается и способен шутить и смеяться. Если бы он был слишком серьезным, это вызвало бы проблемы. Ничего страшного не вижу, если раз в год он напьется».

А нам рассказывали, будто ведущие гонщики не пьют совсем! Так было во времена, когда интерес прессы к автоспорту достиг невиданных размахов, а пиар-индустрия захлестнула паддоки и вылощила имидж своих героев до стерильного блеска. Так было во времена, когда имидж спорта полностью задавила так называемая корпоративная этика. А ведь были и другие времена, когда гонщики позволяли себе оставаться обычными людьми со всеми их слабостями.

Особенность Михаэля Шумахера заключается в том, что он слишком заметен, влиятелен и талантлив, чтобы его имидж можно было сделать абсолютно стерильным.

В тот воскресный вечер в Сузуке был завоеван (и проигран) еще один чемпионский титул, и он вновь не достался Ferrari. Скудерия владела им последний раз в 1979 году – в ту самую «эру человечности». На подходе была очередная презентация, очередная церемония с речами и тостами, новый гоночный сезон, новая возможность укротить легендарного Жеребца.

Пресса почти не заметила высказывания, которое Шумахер, впрочем, сделал без особой помпы: «Следующий сезон будет мой!» Но даже Михаэль не мог себе представить, насколько он окажется прав.