Текст книги "Королевства Ночи"

Автор книги: Кристофер Банч

Соавторы: Аллан Коул
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Игнати молчал. Он выглядел сейчас очень старым и больным. И крепко схватился за руку сына.

– Моя первая просьба такова, – сказал король демонов. – В День Творца вы любезно подпишете то, что я вам предложил. В честь улучшения взаимоотношений между двумя нашими королевствами на эту церемонию вы приведете этих двух ориссиан. Где сами казните их. А до дня подписания, который наступит через несколько месяцев, эти двое будут содержаться под охраной, которую назначу я. И, если им удастся сбежать, я обещаю, что наказания в Тирении будут суровыми.

Как видите, я настолько заинтересован в мире, что хочу положить конец любым возможностям возникновения конфликтов. Жертва, которой я требую, должна не только привести к тому, что Серый Плащ и Антеро не побеспокоят нас больше, но и к тому, чтобы ни один из смертных больше не смел следовать их примеру.

Он сверкнул глазом на короля Игнати и его сына, все еще молчавших. Я заметил, как принц поглядывает на саблю, лежащую у его ног.

Баланд взмахнул рукой, и сабля, пролетев по воздуху, оказалась у него в когтях. Он усмехнулся.

– К тому же я не могу забыть и о ваших недавних военных приготовлениях. И я хочу, чтобы в день подписания договора на площади построилась тысяча ваших самых лучших солдат. Безоружные, раздетые и закованные в кандалы. В нужный момент они мне понадобятся для решающего благословения. Я думаю, вид тысячи голов будет приятным зрелищем.

Баланд повернулся и насмешливо спросил:

– Не так ли, Тобрэй?

Старший маг шагнул вперед, но прежде, чем он успел что-нибудь сказать, Баланд метнул в него саблю. Сабля развернулась в полете, засверкала магической энергией, вонзилась в руку мага, лезвие прошло насквозь и воткнулось в каменную стену, пригвоздив мага к ней.

Тобрэй издал стон, но не вскрикнул. От усилий удержаться от унизительного вопля у него даже кровь выступила на губах.

– Итак, ваше величество, – сказал Баланд. – Что вы думаете о моих просьбах? Потребуетели вы их выполнения, как и надлежит мудрому монарху?

Игнати, слишком ослабевший, чтобы отвечать, лишь отрицательно покачал головой. За него ответил сын:

– Ты видел его ответ. Если из-за этого нам суждено умереть, пусть будет так. Но вот что я скажу тебе, Баланд: как только мы погибнем, тебе лучше убираться отсюда как можно быстрее, потому что наши подданные наверняка отомстят за нас. А если ты сбежишь, их решимость вести войну лишь возрастет.

– Я вижу, ты все еще полагаешь, что у вас есть выбор, – сказал Баланд. – Что ж, я тебя разочарую.

Он взмахнул рукой, и Игнати подался вперед. Еще взмах, и король пронзительно вскрикнул. Грудь его вздулась, разрывая одежду.

Принц прыгнул вперед, но Баланд ударом лапы сбил его с ног. Жуткий вопль короля эхом разнесся по залу, и тут сердце его, разодрав грудную клетку, вылетело и оказалось в когтях Баланда. Демон сжал его, и король закричал еще ужаснее.

Баланд опустил сердце так, чтобы принц его видел. Соларос сидел на полу с раскрытым ртом.

– Вот жизнь твоего отца, – сказал Баланд. – А теперь соображай быстро. Ты соглашаешься с моими предложениями, а я возвращаю Игнати жизнь. Или ты продолжаешь упорствовать, и в этом случае…

Он вновь сжал сердце, и Игнати закричал еще громче.

– Мы согласны, – выдохнул принц. – А теперь прошу тебя, не мучай его больше.

– Ты отвечаешь за свои слова? – спросил король демонов. Еще раз сжал сердце, еще один крик.

– Отвечаю, – всхлипнул принц.

Баланд кивнул.

– Как будет угодно вашему высочеству.

Он медленно подошел к трону, улыбнулся страдающему Игнати и вложил сердце тому в грудь. Он подул на зияющую дыру, и в мгновение ока не осталось следов ни от кровавой раны, ни даже от разрывов в одежде.

Баланд похлопал короля по плечу.

– Я рад, что теперь вы оба разделяете мое мнение, – сказал он. Баланд повернулся к Яшуре.

– Проследи, чтобы мои пожелания были выполнены, – сказал он. Затем указал на нас с Джанелой. – Особенно те, что касаются этих двух. И до моего возвращения в Тирению я не должен даже вспоминать о них.

Яшура поклонился, и тут же тьма закружилась вокруг Баланда. Она окутала его плащом… и он исчез.

И вновь я стал узником короля. Но только теперь не такого жестокого, как Азбаас, или деспотичного, как архонты, некогда правившие Ликантией. А короля Игнати, сдавшегося от боли, загнанного в угол.

Несмотря на все свои заблуждения, он любил своего сына. А сын любил его.

И из-за этой любви должны были умереть мы, а с нами еще тысяча человек.

В эти свои последние дни я не страдал от физических мучений. Нас заперли в наших апартаментах, а оставшиеся при мне в качестве слуг Квотерволз и Келе заверили меня, что остальные наши люди содержатся в схожих условиях.

Демоны охраняли нас днем и ночью. Несколько раз в день демоны обнюхивали нас, удостоверяясь, что мы не занимаемся магией.

Не было никакой надежды на побег.

Джанела не сразу восстановилась после выпавших на ее долю испытаний. Но ей становилось все лучше, и она каждый день уговаривала меня не отчаиваться. И я говорил ей: да, любимая, я знаю, как сильны волны надежды и жизни. И я старался выглядеть по возможности спокойным, чтобы не волновать ее.

Вы, возможно, уже заметили, какие нежные выражения применяю я. Это не игра в слова. Джанела действительномоя любовь. И мне кажется, с самого начала нам обоим было понятно, что нам не избежать любви.

Я не сожалею о тех напрасно потраченных днях и ночах, проведенных нами порознь. Потому что иначе все было бы по-иному. Может быть, это отразилось бы на нашей совместной деятельности, дружбе во время этого грандиозного приключения. И наши объятия омрачались бы виной перед Яношем и другими смущающими обстоятельствами, такими, например, как рассуждения: действительно ли это любовь или просто изощренная ирония судьбы?

Я не могу точно вспомнить тот момент, когда мы наконец стали одним целым.

Я даже не помню, день это был или ночь. Но мне кажется, что в тот момент я как раз делал свои записи в этом журнале. И тут, ощутив руку Джанелы на плече, я повернулся к ней. Она стояла с бокалом вина в руке для меня, улыбаясь, но, когда взгляды наши встретились, улыбка исчезла, а я просто погрузился с головой в темные глубины ее глаз.

И тут мы словно вернулись в джунгли, на берег, где купались тогда Джанела и остальные наши женщины. И я уже не стал отворачиваться, а подхватил ее на руки и отнес на песок, где мы занимались любовью, пока в сладостную тьму ночи не полетели искры костров.

А потом мы оказались в той целомудренной постели, в Ирайе, где разыгрывали любовников, чтобы одурачить Модина. Но только на этот раз я был юн, а скользнувшие вниз руки Джанелы ощутили мою мощь. Она рассмеялась и, отбросив покрывала, оседлала меня и помчалась, пришпоривая меня и размахивая гривой волос, как дикая степная кобыла.

Для меня она слилась с образами Омери и Диосе. Наша любовь наполнилась огнем и страстью, оставаясь нежной и мечтательной, и вокруг зазвучали волшебные флейты. Она иногда даже становилась для меня Мелиной с дразнящими глазами и ласками, но раздвигающей бедра при первом же прикосновении.

Но все же она оставалась самой собой, Джанелой. Таинственной и неуловимой, как шлейф колдуньи. Женщиной, уносящей меня туда, где исчезали все тревоги. Мы занимались любовью в горных долинах. Бежали по сугробам к горячим гейзерам. Забирались под покров густых ветвей деревьев и срывали с себя одежды. Лежали, тесно прижавшись друг к другу, на палубе какого-то корабля, и вокруг шумели волны и ветер.

А однажды она сотворила кувшин с вином и медом, и мы, обмазав друг друга, по очереди слизывали пьянящую сладость друг с друга, пока не оставался только вкус любимой кожи.

Но больше всего мне нравилось то праздное время после любовных утех, когда мы лежали просто так и болтали о далеких землях, о живущих там людях и о собственных мечтах. Потому что разговаривать с Джанелой – это все равно что разгадывать тайны звезд. И с волнующим страхом узнавать, почему луна показывает нам только одну сторону своего лика и что будет, когда солнце сгорит.

Как-то она напомнила мне рассказ принца Солароса о тех старейшинах, которые отыскали дверь в мир более совершенный и скрылись туда, так и не вернувшись.

– Мне кажется, Амальрик, я знаю, как открыть эту дверь, – сказала она.

– Так открой ее немедленно, – сказал я. – И мы освободимся из этого плена.

Джанела покачала головой.

– Существует небольшое условие, – сказала она.

– Какое же?

– Требуется для начала умереть.

– Ну и что? – сказал я. – Баланд все равно собирается убить нас. Зачем доставлять ему это удовольствие?

– Есть и еще кое-что, – сказала Джанела. – Нам необходимо избавиться от Баланда.

– Что-то уж слишком много для того, чтобы оказаться в загробной жизни, – усмехнулся я. – Ну да ничего. Чем меня теперь разочаруешь? Я уже видел два Далеких Королевства, и ни одно из них не стоило их мифической репутации. Сказать правду, Джанела, я не против того, чтобы покончить с жизнью прямо сейчас. Пусть даже и нет никакого соблазнительного другогомира. Просто я стар. Даже в теле молодого человека я стар. Достаточно я пожил. Я буду сожалеть лишь о том, что расстаюсь с тобой. И закончится мой самый увлекательный роман. Я взбирался в горы. Я видел далекие звезды. Я уплывал уже в неизведанное и возвращался. И теперь пора отдохнуть.

Джанела молчала.

– Я обидел тебя? – спросил я. – Извини, если так. Я лишь размышлял вслух. Иногда это не очень умно.

Джанела смахнула слезу.

– Ты не обидел меня, любовь моя, – сказала она. – Я сожалею только о том, что не могу обеспечить достойного завершения мечты твоей жизни.

Я обнял ее.

– Не о чем сожалеть. Кроме того, я уже заканчиваю свои записки. На них ушло больше времени, чем я предполагал, но мне не хотелось ничего упускать.

Я посмотрел на стол, где в углу, ожидая продолжения, высилась кипа страниц.

– Близится День Творца, – сказал я. – И мне лучше заняться продолжением рукописи до последней возможности. Вдруг я забуду то, что явится ключом к спасению Ориссы? Вряд ли, конечно. Но если все-таки так случится и я пропущу что-то, то стану самым несчастным призраком.

– О, ты будешь замечательным призраком, Амальрик, – сказала Джанела. – И очень привлекательным. Вот увидишь, сколько женских призраков потянутся к тебе с желанием схватить в объятия. И ты будешь бродить по земле и всех ободрять, поддерживать и улыбаться. И никогда не узнаешь, что они будут желать лишь твоего несуществующего тела.

– Я думаю, надо мной будут смеяться, – сказал я. Джанела широко округлила глаза.

– Смеяться? – сказала она. – Над великим Антеро? Ну что вы, мой господин. Только не над вами…

И я заставил ее замолчать, закрыв рот поцелуем.

А начал я эту рукопись вскоре после того, как Джанела восстановила свои силы.

Мы вдвоем, да еще Квотерволз с Келе, много часов провели за обсуждением сложившейся ситуации и пришли к выводу, что любой ценой мы должны предупредить Ориссу. И я обращаюсь с мольбами ко всем богам, милостивым к нам: помогите это сделать, помогите попасть туда моим рукописям. В этих воспоминаниях может отыскаться средство остановить вторжение короля Баланда в Ориссу.

Слишком много поколений потратили свои силы на то, чтобы выбраться из того пепелища, которое осталось после последнего нашествия демонов на нас. И я боюсь, что после нового вторжения нам уже не оправиться.

Большая часть нашего мира все еще пребывает во тьме невежества. Только Орисса да еще несколько мест просвещены знанием. А ведь мы могли бы создать мир, по сравнению с которым даже деятельность старейшин показалась бы бледной. Как узнали мы в Тирении, старейшинам сильно не повезло. Да и сами они были не идеальными, порой пользовались и недостойными методами, устраивая резню, грабеж, порабощая другие племена при создании собственной державы. Они ревниво охраняли свои тайны, не делясь знаниями ни с кем.

И в конце концов именно старейшины оказались виновниками поражения человечества. Потому что, когда явились демоны, отпор им старейшины вынуждены были давать в одиночестве. Остальной мир был просто не в состоянии помочь им. И старейшины оставили простых смертных на произвол судьбы, скрывшись за последними стенами своего королевства. Которое мы знали под очень подходящим названием – Королевства Ночи.

Когда я закончу мою рукопись, Квотерволз и Келе увезут ее в Ориссу. Мы отыскали возможность для их побега, но я не стану вдаваться в подробности, как не сообщу и имена тех тиренцев, которые нам помогают, дабы не пала на них кара в случае, если мои посланники будут пойманы.

Впрочем, я не думаю, что их будет ждать слишком уж суровое наказание. Баланд вряд ли сочтет их настолько важными персонами, чтобы тратить на них свои силы. Но ситуация может круто измениться, если к побегу присоединимся и мы с Джанелой.

Мы решили, что, когда нас поведут к месту казни, наши друзья останутся здесь. Джанела с помощью магии скроет их отсутствие. После нашей смерти Квотерволз и Келе уйдут, пока демоны будут наслаждаться нашими муками и праздновать свою победу.

И, может быть, Тедейт снабдит наших друзей крыльями, чтобы донесли они домой весточку от нас.

День, которого мы все страшились, наконец настал. Это последние слова, с которыми я обращаюсь к тебе, мой дорогой Гермиас.

Я обещаю мужественно встретить выпавшую нам долю. Знай, что удовлетворение королю Баланду принесет лишь только сам факт нашей смерти. Он не услышит ни единой просьбы о пощаде, не увидит, чтобы хоть один мужчина или женщина из нашего отрада зарыдали от жалости к себе.

Так мы решили. В этом поклялись.

Я слышу, как по коридору приближаются демоны.

Я слышу, как поскрипывают их доспехи, как звякает оружие, как стучат когти по полу.

Они идут за нами.

Прощай, мой любимый племянник.

Прощай.

Книга третья
ПО ДРУГУЮ СТОРОНУ ТИРЕНИИ

Глава 20
ВОЗВРАЩЕНИЕ

Мой милый Гермиас. Ты видишь эти каракули, нацарапанные пером, и понимаешь, что я еще жив.

Но прежде, чем я открою тебе тайну, как это произошло, я прошу тебя щедро наградить Пипа и Отави. Они через многое прошли вместе с нами и вынесут еще больше, доставляя это приложение к моей рукописи.

Я верю, что ты уже сделал сказочно богатыми капитана Келе и Квотерволза, моих преданных друзей с мужественными сердцами. Убедительно прошу сделать то же самое и для этих двух храбрецов, которые доставят тебе мое последнее послание. Семья Отави давно и честно служит нашему семейству. А Пип из обычного бездельника превратился в настоящего человека, пройдя через все испытания, когда, казалось, все восстало против нас.

Должно быть, и еще кто-то из нашего отряда доберется до дома, хотя точно этого я сказать не могу. Но я всем им сказал, чтобы по прибытии в Ориссу они отыскали тебя, и ты осчастливишь их жизнь за тот великий вклад, что внесли они в историю.

Читая эти строки, ты, должно быть, пришел к выводу, что сам я возвращаться не собираюсь. Если так, то ты прав.

Эти строки – вместе с рукописью, которую ты уже должен был получить, – являются моим особым даром миру.

Миру, который я вскоре покину.

Когда я завершал ту рукопись, у нашей двери уже стояли демоны. А я торопливо дописывал последние слова.

До сих пор успех мне сопутствовал. А последующие события убедят даже самого упрямого скептика в величии достижений Джанелы.

И в том, как много еще можно достичь.

Мне казалось, что я уже видел все повороты всех дорог, которые предназначила мне Судьба. Мне казалось, что я уже взлетал на такие высоты, на которых обитают лишь гиганты, и опускался на такие глубины, где царит лишь Черный Искатель. И тем не менее я оставался жив.

В этом и заключается старческое высокомерие.

Когда за нами пришли демоны, мы ожидали их, успев принять ванну и одевшись в самые лучшие наряды. Я выбрал военную форму, желая тем самым показать непокорность, хотя все тело дрожало в ожидании предстоящих пыток. Джанела надела черные леггинсы, розовую тунику и свои любимые сапоги. В шляпу она воткнула перо под цвет туники.

Надев драгоценности, два браслета она оставила Квотерволзу и Келе.

– Когда войдут демоны, заклинания на браслетах спрячут вас, – сказала она. – Когда я подам сигнал, думайте только о темноте. Сосредоточьтесь на ночи и на тех укромных уголках, в которых можно спрятаться ночью, и демоны не увидят вас, когда войдут. От этого даже мысли их, если они попытаются вспомнить о вас, рассеются. И никто не заметит вашего отсутствия в наших рядах.

Наши друзья надели браслеты, как было велено, но при этом опустив головы и бормоча что-то о том, как им стыдно.

– Уж раз настали последние минуты побыть нам вместе, – сказал я, – так по крайней мере почему бы вам не ободрить нас веселыми выражениями лиц? Или вы хотите, чтобы я запомнил вас такими вот кислыми? И вспоминал бы лишь ваши опущенные головы?

С этими словами я откупорил последнюю бутылку бренди, принесенную нами из Ориссы, и налил всем.

– Попробуйте этой магии, – сказал я. – Если выпьете достаточно, то ослепнете, как и демоны.

Хороший руководитель показывает пример первым, поэтому я осушил бокал и наполнил его вновь до края. Джанела рассмеялась и последовала моему примеру.

Очень неохотно Квотерволз, а затем и Келе – тоже выпили.

– Пей, пей, – убеждал я Квотерволза и легонько подталкивал его бокал под донышко, пока последняя капля не скатилась ему в рот.

– Ну, меня направлять не надо, – предупреждающе сказала Келе и тоже выпила до дна.

Я снова разлил бренди.

– Я знаю, вы оба думаете, что если мы через столько прошли вместе, то вместе должны и конец встретить. Однако же перед вами стоит задача, которая важнее всех наших жизней вместе взятых.

Я кашлянул.

– Кроме того, шансов прорваться у вас не так уж много, так что как вы можете ощущать себя виноватыми?

Квотерволз улыбнулся. И сделал порядочный глоток.

– Ваша правда, мой господин, – сказал он. – Шансов не много. Примерно столько же, сколько у подростка не возбудиться при виде обнаженной девицы.

Он посмотрел на Келе и усмехнулся, заметив:

– В лучшем случае демоны недолго нас помучают. За то, что доставили много хлопот.

Келе улыбнулась, вдохновленная столь веселой перспективой.

– Но даже если они нас и не поймают, велики ли наши шансы добраться до Ориссы?

Квотерволз кивнул.

– Видят боги, ты права! – сказал он. – И чего мы с тобой переживаем? Если нас не убьют демоны, так это путешествие доконает.

Он опустошил бокал и протянул его за следующей порцией. Я долил ему. Квотерволз явно повеселел.

– Благодарю вас, мой господин, – сказал он, – за то, что указали, насколько безнадежна наша ситуация. Теперь мне гораздо лучше.

– Не торопите так с выпивкой, мой господин, – сказала Келе, отодвигая бокал Квотерволза своим. – Вы же знаете, я девушка деликатная, и поэтому мне нужна соответствующая доза, чтобы я не упала в обморок.

Квотерволз фыркнул.

– Ты потеряешь сознание, только если как следует надерешься. – Он вновь фыркнул. – Деликатная девушка! Задница!

– А вот по твоей заднице пройдется мой сапог, если ты будешь продолжать задевать мою чувствительную натуру, – ответила Келе.

– Дети, дети! – укоризненно сказал я. – Это вы так и собираетесь вести себя по дороге домой?

Квотерволз и Келе посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Конечно, мой господин, – сказал Квотерволз. – Иначе помрем со скуки.

Келе согласно кивнула.

– Для салаги Квотерволз не так уж и плох, – сказала она. – Лет через сто, глядишь, и получится из него настоящий моряк.

– Ни за что, – возразил он. – Я ненавижу воду. А рыбу – еще больше.

– Что ж, тогда тебя впереди ждут одни удовольствия, – радостно сказала Келе.

Еще когда Джанела одевалась, я заметил висящий у нее на шее мешочек с каким-то талисманом. Когда она надела тунику и, глядя в зеркало, оправила ее так, чтобы с помощью складок совершенно скрыть талисман, я понял, что это такое. Это же была та самая коробочка!

– Неужели у тебя есть план спасения? – спросил я.

– Так хотелось бы сказать «да», любовь моя. Но я не могу ничего придумать для нашего спасения.

– Зачем же ты берешь с собой коробочку?

– Я уже думала об оружии, которое мы могли бы спрятать на себе, – сказала она. – В призрачной надежде ранить одного-двух, прежде чем нас убьют.

– Я сам думал об этом, – сказал я. – Да что толку? Нанести царапину или две на чешую демона? Нет уж, лучше я приму грядущее спокойно, не размахивая попусту руками, как старый истеричный дурак.

Я внимательно посмотрел на нее.

– Но тем не менее ты так и не сказала мне, зачем же ты берешь с собой коробочку?

– На всякий случай, – серьезно сказала она. – Чем больше я ее изучаю, тем больше убеждаюсь, что эта коробочка, созданная королевской колдуньей, увеличивает мощь заклинаний. А вот насколько, сказать не могу. И мне пришло в голову, что когда Баланд будет совершать задуманное против нас и при этом боги смилостивятся над нами, то я смогу заклинание Баланда направить против него. Мы при этом все равно умрем. Но, по крайней мере, есть шанс сделать так, чтобы и он тоже пострадал.

– Из твоих бы уст да прямо в уши Тедейту, – сказал я.

– Именно об этом, дорогой мой Амальрик, я и думаю. Когда демоны-солдаты повели нас из наших апартаментов, мы не знали, где окажемся. Я не мог себе представить, чтобы они решились устроить над нами экзекуцию в каком-нибудь амфитеатре на глазах у всего населения. Ведь даже если Баланд держал в заложниках короля, такое публичное действие могло привести к грандиозному мятежу.

Но, пока мы шли, я молился богам, чтобы король Баланд пошел на такую глупость. И тогда даже ему и его солдатам не сдержать разъяренную толпу.

Но такая возможность таяла на глазах по мере того, как мы все дальше уходили от дворца. Нас повели не к амфитеатру, а по той тропинке, по которой проходили мы с Джанелой в тот день, когда впервые спустились в подземный тронный зал.

Остальные люди нашего отряда уже ждали нас в парке под усиленной охраной. Завидев нас, они вскочили и стали выкрикивать наши имена, а также имена Квотерволза и Келе, которых, как им казалось, они видели рядом с нами, что доказывало успешное действие заклинания Джанелы.

Не обращая внимания на демонов-охранников, наши друзья окружили нас, кто-то смеялся, кто-то плакал, проклиная судьбу, загнавшую нас в столь безвыходное положение.

– Подумать только, сколько денег перевел я, оплачивая жертвоприношения, мой господин, – жаловался Пип. – И вот мне за это благодарность! Вы уж в своей рукописи, надеюсь, предупредили потомков, чтобы они задумались. А десятина, которую я платил даже с наворованного? Что толку, спрашиваю я вас?

– Ты, Пип, поосторожнее со своими богохульными речами, – сердито сказал Отави. – Другие воспринимают происходящее по-иному. А боги по ошибке могут принять твою черную душу за чью-нибудь еще.

– Это вряд ли, – мрачно сказал Пип. – Они приметили меня, когда я еще на четвереньках бегал. – Он усмехнулся мне, показывая обломанные зубы. – А может быть, мне в последней дороге ухватиться за ваш рукав, господин Антеро? Ведь там, где окажетесь вы, богатств наверняка больше, чем в загробной обители для бедных, куда попадет страдалец Пип.

– Держись, если хочешь, – сказал я. – Но не промахнись. Говорят, что в загробной жизни богатых ждут лачуги, а бедных – дворцы королей.

Пип фыркнул.

– Прошу прощения, мой господин, но только такого пустого сотрясения воздуха я не слыхал с того времени, как мой дед съел блюдо испорченных бобов. Богатые останутся богатыми, куда бы боги их ни закинули.

Я рассмеялся, хлопнул его по спине и сказал, что он говорит ерунду. Хотя я понимал, что сказанное им может быть и правдой. Если есть загробная жизнь, почему там справедливость должна быть иной? Могущество любит могущественных. Власть любит властных. И боги, стало быть, любят богатых.

Иначе почему так много негодяев процветает, а не наоборот?

Охрана, нетерпеливо подталкивая нас копьями, выстроила всех ориссиан в цепочку, которую возглавили мы с Джанелой, и повела дальше.

Я ощутил потрясение, когда мы оказались на том месте, где мы устраивались как будто на пикник. Там, где раньше стояла таверна, вырыли большую яму, и теперь вниз, к руинам старого дворца, вела широкая лестница. Рабочие-тиренцы со скорбными лицами расчищали последние обломки, огрызаясь на удары плеток, которыми подгоняли их солдаты-демоны.

Еще больше потрясло меня магическое дерево. Изрубленный топорами ствол, обвязанный канатами, рабочие пытались повалить с помощью лебедки. Земля стонала, и из-под корней выбивалась вверх вода ручья, убегая вновь в туннель.

– Они бьются тут уже почти две недели, – прошептал мне Пип. – Сначала с топорами и пилами. Но это дерево – молодчина, тупило все лезвия, даже когда за них брались демоны. Теперь они пробуют новый метод. Пытаются вытащить его, раз не удается срубить.

Он рассмеялся. Громче, чем следовало бы.

– Но, похоже, и этот способ не срабатывает.

Охранник зарычал на него и подтолкнул копьем. Пип отмахнулся.

– Не трогай меня, вонючий ящер, – сказал он. – А то отведаешь кулаков старины Пипа.

К первому охраннику присоединились еще двое, и Пип с улыбкой повалился на спину.

– Ну, все на одного, давайте, давайте, – воинственно закричал он.

Мы вошли в туннель.

Здесь было жутковато. Магическое освещение потускнело и мигало, словно добирая остатки энергии. Вода капала со свода, стекала со стен, и идти приходилось по вязкой грязи.

Джанела шикнула, привлекая мое внимание.

– Выпей немного воды, – прошептала она. – И передай, чтобы остальные сделали то же самое.

Не сбиваясь с шага, она наклонилась,-черпнула мутноватой воды и выпила. Я последовал ее примеру, знаком показывая остальным делать то же самое.

Несмотря на грязь, вкус у воды из ручья был столь же восхитительным, как и раньше. Я ощутил прилив энергии. Мне показалось, что я стал выше ростом, шаг стал увереннее, а глазам прибавилось зоркости. Судя по реакции остальных – все ощутили то же самое.

Я коснулся Джанелы.

– Ты что-то придумала? – прошептал я. Она покачала головой и прошептала в ответ:

– Просто делаю то, что, может быть, позволит нам избежать неизбежного.

С этими таинственными словами, зарождавшими надежду, мы и вступили в древний тронный зал короля Фарсана.

Несмотря на огромные размеры зала, в нем было тесно от набившихся людей, жарко от тепла их тел и влажно от дыхания. У одной стены вместе с демонами стояли тиренские чиновники и представители самых высокородных фамилий. У другой стены стояли тиренские солдаты, выбранные Баландом для жертвоприношения. Их руки и ноги, закованные в кандалы, цепями присоединялись к широким металлическим поясам на талиях.

Впереди стояли их генералы Эмерль и Трэйд. Без цепей, они стояли прямо и гордо, как и подобает командирам. Они иногда, обернувшись, говорили подбадривающие слова своим воинам.

Сверху доносились стоны и поскрипывание механизмов, сражающихся с упрямым деревом. Снизу доносился плеск воды ручья. Поток становился все мощнее, разбуженный вмешательством в его жизнь людей.

От сцены для танцовщицы до сдвоенных тронов пространство оставалось свободным. Демоны отделили нас с Джанелой от остальных и погнали вперед, не давая оглядываться и прощаться с товарищами, кричащими нам вслед последние слова.

Нас остановили недалеко от сцены. Сдвоенный трон скрывался в полутьме. Вспыхнул яркий свет, и я, прикрыв глаза козырьком ладони, посмотрел туда. На одном троне сидел король Игнати, на другом – принц Соларос. Свет немного потускнел, и я разглядел выражение отчаяния на лице Игнати. Щеки его втянулись, а глаза глубоко запали от несчастий и усталости.

Соларос выглядел ненамного лучше, хоть и попытался улыбнуться ободряюще, увидев нас.

Освещение приобрело холодную голубую окраску, и стало видно лучше. Свет исходил от третьего трона, в два раза превосходившего размерами первые два. Его окружало широкое, зловеще сияющее магическое поле. На этом троне, развалившись, восседал король Баланд. Перед ним на четвереньках, как собака, сидел обнаженный человек. Каждая косточка у него выпирала от истощения, волосы свисали грязными прядями. Металлический ошейник на его шее цепью присоединялся к кольцу в руке Баланда. Я с трудом узнал в этом человеке Тобрэя.

Увидев нас, король демонов дернул за цепь. Цепь раскалилась добела, а Тобрэй застонал от боли.

– Посмотри-ка, кто к нам пришел, Тобрэй, – сказал Баланд. – Встань и поприветствуй их лаем, как и положено хорошей собаке.

Тобрэй не двигался. Король демонов дернул за цепь еще раз и прошипел:

– Встань, я сказал!

Но Тобрэй не повиновался, а наоборот, свернулся в клубок, словно надеясь в таком положении избежать боли. Я сморщился, увидев, как задымилась кожа на его шее, и под ним расплылась лужа, когда он потерял контроль над мочевым пузырем.

Баланд скривился.

– Какое же ты грязное животное, Тобрэй, – сказал он и пнул его^, – Следовало бы заставить тебя вылизать все это, да только потом придется нюхать вонь твоего дыхания.

Король демонов посмотрел на нас. Указал на Тобрэя:

– Вот видите? Все напрасно. Вы искали сказочную страну, где улицы покрыты золотом. А вместо этого оказались там, где и приличной собаки не сыщешь.

Я дерзко посмотрел в единственный глаз демона.

– Зато я знаю, дружище, где ты можешь отыскать себе собаку, – сказал я. – В одном местечке, где побывала моя сестра. В королевстве водорослей и гниющих кораблей. Малый, который там заправляет, стал бы для тебя шикарным псом. Если будешь в тех местах, загляни к нему. Он прыгнет к тебе на колени и оближет тебе физиономию, когда ты скажешь, что тебя прислал один из Антеро.

Вообще-то я нес полную чушь, по предложению Джанелы просто оттягивая время. И почему-то на ум пришел именно тот демон, которого провела Ради.

Чушь или нет, но она понравилась Баланду. Он хлопнул себя по бедру и весело захохотал.

– Элам? – сказал он. – Ты хочешь, чтобы собакой у меня стал Элам? Да ведь он перегрызет мне горло, а потом и тебе за такое предложение.

– Ну, моя-то шея наверняка предназначена не для того, чтобы на нее надели медаль, – сказал я. – Но постой, что же получается? Такой могущественный король, как ты, боится такую низкую тварь, как Элам?

– Дело не в страхе, – ответил Баланд. – Просто стараюсь держаться от него подальше. – Он махнул в сторону своих свирепых солдат. – Ты здорово удивишься, узнав, что не все демоны столь же цивилизованны, как мы. Иногда некоторые из них доставляют нам столько же хлопот, сколько и ты, и твои Серые Плащи. Но их мало, поэтому мы просто не связываемся с ними, и они живут сами по себе. Кроме того, они тоже питаются несчастьями смертных. А вы в этом смысле представляете весьма восхитительное блюдо.

Он чмокнул губами.

– Итак, вы с ними не связываетесь? – уточнил я. – Это потому, что они слишком могущественны?