Текст книги "Принц из страны облаков"

Автор книги: Кристоф Гальфар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5

Когда дверь больницы открылась и выпустила конвой наружу, Тристам невольно зажмурился от яркого света. Вершины облачного семигорья, окружавшего город, сверкали такой чистой и ослепительной белизной, что ему пришлось идти за полицейскими с закрытыми глазами. Так, не видя ничего вокруг, он проследовал через контрольно-пропускной пункт, миновал дежуривших на нем солдат. Теперь его вели по центральным улицам.

Он приоткрыл глаза и, увидев величественные здания, залюбовался архитектурой: арками и высокими окнами, балконами и резными водостоками. Из бесчисленных печных труб в небо поднимались густые клубы дыма.

Прохожие косились на Тристама, шагавшего с запрокинутой головой: в обтрепанной одежде, под конвоем, он, видимо, походил на преступника.

Постепенно и Тристам стал обращать внимание на горожан, одетых в мягкую и теплую одежду, но не замечал их косых взглядов. Он вспомнил рассказы мамы и представил себе, что она идет рядом, разглядывая вместе с ним этот город, ничем не напоминавший его родной Миртильвиль. В душе у него забрезжила надежда: может, достаточно будет рассказать городским властям правду, и они ему помогут?

Тристам ускорил шаг: нужно было как можно скорее найти Зельду Хизер и отправиться на поиски Миртиль, мамы, родителей Тома…

«Люди, построившие такой прекрасный город, наверняка очень сильные и добрые», – сказал себе он.

Полицейские смотрели на него с удивлением: подозреваемый вел себя странно. Обычно преступники не спешили предстать перед городским Советом!

Они остановились перед мрачным, зловещим домом – единственным из городских зданий, не имевшим на фасаде ни одного окна. Его крыша ощетинилась десятками дымовых труб – ни дать ни взять пушки, нацеленные в небо. Оптимизм Тристама мигом улетучился. Он замедлил шаг… Но переживания арестанта никого не интересовали, и полицейские решительно втолкнули его в просторный шумный вестибюль.

Там, разбившись на небольшие группы, оживленно беседовали сотни людей. Мужчины были в шляпах и с тросточками, женщины – в строгих платьях. Тристам почувствовал себя совсем маленьким среди таких важных господ и дам, глядевших на него с явным неодобрением.

Внезапно публика в вестибюле притихла. Тристам обернулся: в дверях появилась кучка оборванцев, их глаза сверкали, а разбойные физиономии внушали страх; они галдели и оживленно жестикулировали. Конвой, сопровождавший Тристама, ускорил шаг.

– Да где же, в конце концов, полиция? Зачем мы платим налоги? – воскликнул какой-то мужчина, взбешенный тем, что грязные босяки проникли в здание суда.

– Уже третий раз на этой неделе!

– Кто-нибудь наведет здесь порядок?!

Непрошеные гости смешались с толпой; ситуация явно накалялась. Вдруг один оборванец выхватил из-за голенища нож и метнул его в дальнюю стену. Почтенные дамы и господа с криками попадали на пол. Нож пролетел над их головами и вонзился в портрет, висевший на другом конце зала. Торопливо привстав на цыпочки, Тристам увидел, что лезвие вошло в челюсть изображенного на портрете мужчины в короне.

– Смерть тирану! Да здравствует Земля! – прокричал человек, метнувший нож.

Тристаму не удалось разглядеть дальнейшее, потому что вестибюль охватила паника. Кто-то из его конвоиров пытался задержать нарушителей порядка; другие потащили было мальчика к боковой двери, но их смяла толпа, ринувшаяся к выходу. Тристама сбили с ног.

– Лежи и не поднимайся! – крикнул ему один из полицейских.

Тристам закрыл руками голову, но бегущие спотыкались о него, и он не мог защититься от ударов. Спустя несколько мгновений вестибюль опустел. Полицейский помог Тристаму подняться.

– Что это было?! – Тристам с трудом приходил в себя, одежда на нем была разодрана в клочья.

Какой-то солдат в черном мундире окинул его недобрым взглядом и сплюнул на пол.

– Со всеми вами надо разделаться раз и навсегда!

Тристам в испуге попятился. Полицейские, остававшиеся рядом с ним, встали перед солдатом, как бы оберегая своего подконвойного.

Солдат мрачно посмотрел на них и, ухмыльнувшись, пошел прочь:

– Ну ничего, скоро вы попляшете! После того, что произошло, вам недолго осталось!

Никак не отреагировав на выходку солдата, полицейские повели Тристама в дальний конец вестибюля, откуда веером расходились коридоры. Тем временем публика стала втекать обратно. Несколько горожан собрались перед поврежденным портретом.

– Они покусились на короля! – воскликнула какая-то женщина. – Это неслыханно!

– Ну, не стоит преувеличивать, – заметил кто-то, – это все-таки не его величество, а лишь портрет.

– Что вы, что вы! – возмутился другой горожанин, подходя ближе. – Как можно говорить такие вещи?

– Слава богу, солдаты схватили этих дикарей.

– Да здравствует король!

Полицейский отворил одну из дверей, и его напарник втолкнул Тристама внутрь. Он очутился в просторном помещении, стены которого были отделаны светлым деревом. Это был зал судебных заседаний. У дальней стены за большим столом сидели шесть человек, одетых в зеленые тоги, – по-видимому, члены городского Совета. Среди них Тристам увидел брюнетку, присвоившую его пакет, мэра города.

– Тристам Дрейк, займи свое место, – приказала она. На скамье подсудимых между двумя стражниками уже сидел съежившийся мальчик с бессильно поникшими плечами. Тристам подбежал к нему.

– Том! Как ты?

– Мне холодно, – ответил Том, дрожа.

Лицо его было белым как снег.

– А ну тихо! – прикрикнул охранник. – Сядь и помалкивай!

Тристам быстро сел на скамью и придвинулся к Тому. Брюнетка надела очки, откашлялась и позвонила в колокольчик. Звучным голосом она начала зачитывать бумагу, которую ей передал один из членов Совета.

– Три дня назад летательный аппарат типа «стрекоза» потерпел аварию в северной части города, в квадрате номер 24. Аппарат украшен гербом короля. Крестьянин обнаружил рядом с разбившейся машиной двух молодых людей, присутствующих сейчас в зале. Они лежали на земле и были без сознания.

«Она сказала „короля”! – ужаснулся Тристам, чья тревога нарастала с каждой минутой: слишком уж скверный оборот принимали события. – „Короля”, а не „тирана”! Мы пропали!»

Кровь прихлынула к его лицу. Только теперь до Тристама дошло: все эти люди – на стороне тирана! Он бросил взгляд на Тома, который совсем сник.

– Так-так, госпожа мэр, – вмешался какой-то мужчина, только что вошедший в зал, – вы опять начинаете процесс без представителя короля?

Тристам и Том посмотрели на вошедшего. Незнакомый господин был в черном мундире и черном плаще, с вытканными на нем белыми облаками, из которых валил густой снег. Он обогнул стол и занял пустовавшее до сих пор место рядом с женщиной-мэром.

– Разве вы забыли условия нашего соглашения?

– Не забыла, – холодно ответила женщина. – Но вы пришли с опозданием, господин снегобой.

Мужчина в плаще покосился на часы, висевшие над дверью, и его лицо скривилось в самодовольной ухмылке.

– Совершенно верно. Я опоздал на десять минут. А потратил я их на то, чтобы расставить в городе дополнительные военные посты.

– Как вы смеете? – возмутилась брюнетка, глядя мужчине в лицо. – Мы не входим в состав королевства Срединных Облаков!

Тот отозвался с ледяным спокойствием:

– Пока еще нет, госпожа мэр, пока еще нет… Но на вашем месте я бы не стал повышать голос. Мне приходится заниматься этими пустяками только из-за того, что вы сами ни на что не способны. Ваша полиция не может навести порядок даже здесь, в так называемом суде! Уверяю вас, подобное безобразие больше не повторится. Я лично буду обеспечивать безопасность на территории города. Это отвечает общим интересам, и вашим тоже.

Ответа не последовало.

– А теперь займемся делом! Вершите правосудие по королевским законам! – приказал мужчина.

С трудом скрывая негодование, женщина и на это ничего не ответила. Потом ее черты разгладились, она опустила голову.

– Итак, – продолжил мужчина, указывая крючковатым пальцем на Тристама и Тома. – Эти два шалопая одеты весьма странно. Кто они? Эмигранты? Крестьяне?

Уставив глаза в лежащие перед ней бумаги, брюнетка по-прежнему не подавала голоса. Ей потребовалось еще некоторое время, чтобы взять себя в руки.

– Да, крестьяне, точнее – крестьянские дети. Были обнаружены возле одного из ваших летательных аппаратов. По их словам, о запрете приближаться к аппаратам они никогда не слышали.

Тристам и Том ошеломленно посмотрели на женщину: что она мелет? по каким таким «словам»? Да они и рта не успели раскрыть…

– Говорят, после того как их нашли, они проспали целых три дня. Причина?

– Они подрались между собой и избили друг друга до полусмерти, – продолжала лгать женщина. – Мы дали больным снотворное, чтобы поставить их на ноги до суда.

– Вечно вы транжирите лекарства! – бросил мужчина. – Они украли что-нибудь?

– Нет, у них в карманах ничего не было.

– И каков же ваш приговор?

– Пусть посидят ночь в тюрьме, – ответила женщина, – это научит их уважать законы.

Тристам и Том вскочили со своих мест.

– За что?! Вы шутите?

– ЗАТКНИТЕ ИМ РОТ СИЮ ЖЕ МИНУТУ! – приказала женщина.

– Постойте! Вы просто с ума с… с-с-с…

– На пом-…м-м-м…

Больше они не успели ничего сказать: охранники в мгновение ока заткнули обоим рты кляпами и надели на них наручники.

– Вот как, они еще и брыкаются? Хорошо, мы уймем вашу прыть: трое суток тюрьмы! – приказал снегобой. – И дайте каждому по экземпляру «Королевских законов» – пусть выучат наизусть.

– Трое суток тюрьмы, – согласилась женщина-мэр, стукнув по столу молоточком. – Увести.

– Следующее дело! – объявил мужчина в плаще, в то время как охранники выводили Тристама и Тома из зала.

Глава 6

Тюрьма, со слепыми, без единого окна, стенами, размещалась глубоко в недрах облака, на котором была построена Белая Столица. Оказавшись в камере, напуганные Тристам и Том какое-то время молча сидели на кровати, отведенной им на двоих, – в действительности это были обычные дощатые нары, прикрепленные к стене с помощью металлических кронштейнов. Когда глаза привыкли к слабому свету, сочившемуся из зарешеченного дверного окошка, друзья заметили, что они в камере не одни.

На других нарах лежал дряхлый старик. Он был очень худ, кожа его казалась прозрачной. За все то время, что дети находились в камере, он не шелохнулся.

– Ты как думаешь – он мертвый? – прошептал Тристам.

– Нет, дышит.

Лампочка в коридоре начала мигать и почти сразу погасла; камера погрузилась в темноту. Друзья прижались друг к другу. Тристам не сводил глаз со спящего старика.

– Может, о нем забыли? – предположил Том. – Может, нас тоже бросят здесь и забудут?

– Мы прилетели куда-то не туда… – протянул Тристам.

– Я уже понял! Ты видел? У человека в плаще – там, в суде, – на спине была такая же вышивка, как у типа, который арестовал твою мать!

– Видел.

– Это военный из элитного подразделения армии тирана. Отец говорил мне о них. Их называют снегобоями.

– Я так и подумал… – Тристам опустил голову. – Мы угодили в один из городов тирана.

– Не уверен! Ты слышал разговор между человеком в плаще и этой женщиной?

– До чего же она противная! – воскликнул Тристам. – Сажать в тюрьму детей – кем для этого надо быть, а? Кроме того, она забрала пакет, который мне дала мама.

«И мою книгу», – с грустью подумал Том. С тех пор как он очнулся в больнице, эта пропажа не давала ему покоя. Ведь трактат Санберна был единственным средством узнать, как победить тирана! Когда Том вспоминал, что книги у него больше нет, он готов был расплакаться. Впрочем, после суда, где женщина-мэр держалась довольно независимо и нисколько не подпевала снегобою, в нем затеплилась слабая надежда, что драгоценный трактат все-таки удастся вернуть.

– Снегобою, мне кажется, – задумчиво сказал он, – подчиняются только солдаты. А полиция вся из местных. Похоже, им не так уж нравится присутствие чужаков.

Тристам вспомнил происшествие в вестибюле суда. Он мог бы поклясться, что полицейские защитили его тогда от враждебно настроенного солдата. Как обычно, Том был точен в своих оценках.

– Трис!

– Ау?

– Что было в пакете, который тебе дала мама?

– Не знаю. Я его не открывал. А что?

Том не ответил, потому что в эту минуту старик зашевелился на своих нарах и сел. У него было изможденное лицо и суровый взгляд.

– Здравствуйте, – сказал вполголоса Тристам, неуверенно наклоняя голову.

Но немигающий взгляд старика, казалось, был устремлен сквозь них.

«Вот тебе на! Он нас не видит! – подумал Том. – Чего доброго, он вообще псих!»

Внезапно глаза старика вспыхнули, как если бы в глубине запылал таившийся там огонь. С силой, которую трудно было заподозрить в столь тщедушном теле, он вскочил с нар, приложил руки к ушам и начал поворачиваться на месте.

– Молчите, молчите! – приказал старик. – Это он! Мунди. Слышите? Вот он, вот!

Тристам и Том прижались к стене. У старика был сиплый голос, как у человека, который давно ни с кем не разговаривал. На лице его застыло выражение безумия.

– Вы слышите? – повторил он. – Правда? Вы слышите Мунди?

Друзья, уверенные, что старец сошел с ума, испуганно переглянулись.

– Давай притворимся, будто мы слушаем, – шепнул Тристам.

Они приложили руки к ушам, подняли глаза к потолку и сделали вид, что вслушиваются.

В тюрьме царило спокойствие, но тихо в ней не было.

Со всех сторон доносились какие-то звуки. В дальнем конце коридора глухо отдавались шаги охранников, сквозь стены просачивались обрывки невнятных разговоров или перебранок других заключенных. А еще на этой глубине со свистом гулял ветер, почти полностью заглушая любой другой шум.

Тристам с испугом следил за стариком: судя по всему, тот слышал звуки, которых не существовало.

– Ну же, ну! – настойчиво твердил старик, как будто и сам начинал сомневаться. – Вот теперь! Слышите?

– Да… – почти беззвучно шепнул Том, сидевший с закрытыми глазами. – Кажется, слышу что-то…

– Я же вам говорил! – воскликнул старик.

– Что именно ты слышишь? – спросил Тристам.

– Тс-с… – прервали его старик и Том.

Обиженный Тристам закрыл глаза, старательно вслушиваясь. Но сосредоточиться было трудно: он то и дело снова приоткрывал глаза, наблюдая за лихорадочно возбужденным стариком.

Вдруг в гудении ветра ему удалось различить нежную, умиротворяющую мелодию. Еле слышные звуки проносили сквозь толщу стен радостное настроение: кто-то помогал старому человеку справиться с его тоской.

– Воздух и ветер, все дело в них, – прошептал Том. – Звук распространяется в воздушной среде, а ветер способствует его распространению. В космосе мы ничего не слышим.

– Помолчи минутку, – перебил друга Тристам.

– Это я его научил… – с гордостью объявил старик, – Он всегда был очень одарен. Теперь он играет лучше меня.

– Это флейта? – догадался Том.

– Флейта. Это мой Мунди. Он для меня играет.

Кислород

Когда три с половиной миллиарда лет назад на Земле появились первые живые организмы, в атмосфере не было кислорода.

В течение сотен миллионов лет эти первые организмы эволюционировали и наконец превратились в особый род бактерий, которые существуют и сейчас. Бактерии эти называются цианобактериями. У них есть уникальная способность: они в состоянии обеспечивать себя энергией, расщепляя молекулы воды. В ходе этого процесса цианобактерии выбрасывают в атмосферу кислород.

Вначале кислород, произведенный цианобактериями, быстро поглощался океаном и мало влиял на состав атмосферы. Это дало другим живым организмам время, чтобы, эволюционируя, найти формы защиты от нового газа. А защищаться было жизненно необходимо, поскольку кислород – газ токсичный и агрессивный.

Прошло время, и океан больше не мог вбирать и скапливать кислород, выработанный цианобактериями. Тогда кислород начал наполнять атмосферу Земли.

Сегодня окружающий нас воздух содержит примерно такое же количество кислорода, как миллиард лет назад, и человеческие существа, подобно другим животным, в настоящий момент приспособились к этой ситуации. Наши организмы не просто научились защищаться от этого агрессивного газа, но и стали от него зависеть: когда мы дышим, наши тела улавливают кислород, содержащийся в воздухе, и затем используют его, чтобы превращать пищу в энергию.

Тем не менее кислород сохраняет определенную токсичность, и многие ученые размышляют над тем, как противодействовать одному из самых очевидных разрушительных эффектов, которым обладает этот газ: старению наших организмов.

Глава 7

Прошло несколько часов. Тристам и Том лежали на жестких нарах в темной камере без окон, непрестанно ворочаясь с боку на бок. Лишь только напев флейты смолк, старик сразу задремал, что-то неразборчиво бормоча во сне.

Тома снова начало знобить; Тристама же разбирал гнев против женщины-мэра. Даже если бы за те три дня, что они провели в новом месте, они нашли бы Белый Городок, а в нем – Зельду Хизер, их миссию можно было считать проваленной. У них больше не было пакета, который дала мама. И теперь им придется выпутываться самим, без посторонней помощи.

– Вот гадина! – в который раз восклицал он, не понижая голоса. – Да никакой она не мэр – просто дура набитая!

Старик открыл глаза и приподнялся на нарах.

– Что он сказал? – спросил он у Тома, тоже привставшего.

– Нужно быть совсем чокнутой, чтобы вот так, ни в чем не разобравшись, засадить нас в тюрьму!

– Какой неугомонный мальчик! О ком ты говоришь? – повторил он свой вопрос, глядя на Тристама.

На этот раз старик не казался взволнованным. Но он словно силился вспомнить что-то, что могло бы прояснить слова Тристама.

– О мэре этого чертова города!

Старик нахмурился.

– Как вы здесь оказались? – спросил он со странным блеском в глазах.

Но тотчас выставил ладони вперед, показывая, что друзья не обязаны ему отвечать. Потом, склонив голову набок, он уставился в потолок, как будто снова пытался что-то расслышать. Аможет быть, он действительно был не в себе.

– Мунди еще играет? – спросил он.

Тристам и Том покачали головами.

– Близок день, когда я перестану его слышать.

– Почему? – робко поинтересовался Тристам.

– Мой слух слабеет. Да и на рассудок свой, боюсь, я не могу полагаться так, как раньше. Что же, лучшего я не заслуживаю. Да, я сам виноват в том, что оказался здесь.

– Правда? – спросил Тристам. – В чем ваша вина?

Том толкнул его локтем в бок, шепнув:

– Замолчи, идиот! Он опять распсихуется!

Но старик не обиделся: ему явно хотелось поговорить.

Плечи его поникли, воспаленные глаза слезились. Он с трудом шевелил губами:

– Я уже не отличаю собственных воспоминаний от того, что мне когда-то рассказывали. По-моему, я расстался с людьми очень давно.

Он поднял вверх ладони, сложенные ковшом.

– Когда плачешь, – продолжал он, – видны звезды, даже днем, даже здесь, в тюрьме. Они прекрасны – вы же не станете спорить? Да, звезды великолепны. И они вмещаются в мои ладони! Посмотрите, сколько их там! Как в небе над Белым Городком.

Том и Тристам вскочили с нар.

– Вы знаете Белый Городок? – воскликнули они хором.

Старик растерянно посмотрел на них. Мало того, что ему трудно следовать за ходом собственных мыслей, так эти двое еще и сбивают его. Если так, разговор едва ли заладится…

– Мы не здешние, – объяснил Тристам. – Мы ищем Белый Городок. Вы знаете, где он находится?

– А разве его больше нет? – спросил старик и сам спохватился, – ну да, верно! Его больше нет. А я и позабыл. Белого Городка не существует. С ним покончено.

Старик продолжал сквозь слезы. Он не сводил глаз со своих ладоней, словно и вправду держал в них звездное небо.

– Это было чудесное место. Да, чудесное. Тихий поселок на границе с королевством Срединных Облаков. А над ним – огромное небо и много, много звезд. Но этого места больше нет, его погубили, как и Землю.

Он потер лоб, словно припоминая что-то важное.

– И виноват в этом тиран. Хотя началось-то все с мятежей. Да, да, я помню… Но еще раньше король Севера проиграл битву. Ох, как же давно это было… Король – молодец, он тогда не сдался, решил действовать иначе – поднял восстание в королевстве тирана! Так-то! Тиран чуть не лопнул от злости! Ну да поделом ему… Да вот беда: к нам в поселок из-за этих беспорядков наехали тамошние толстосумы – сбежали из Срединного королевства. Испугались за своих близких. И за себя тоже, но больше всего – за свои богатства. Вот ведь какая история… Э, да что там… Тряслись за свое добро, трусы! Приехали, и – раз-два-три! захватили весь городок… Построили на его месте большой город для себя, для богатеев. Белый Городок исчез. Он стал Белой Столицей.

– Народ восставал против тирана? – прошептал Том. – Это правда?

Старик пристально посмотрел на мальчика.

– Еще какая! Послушайте, да откуда вы приехали? Вы думаете, король Северных Облаков мог смириться с поражением? Да ни за что! Правда, королевство у него маленькое, но сам-то он не из тех, кто отступает. Даже в плену он сопротивлялся! После Великого поражения король продолжал борьбу. Настоящий герой! Но потом он куда-то исчез, и тогда… тогда все кончилось!.. Никто больше не хотел сражаться с тираном, ни один человек. А тиран ополчился на Белую Столицу: он хотел вернуть богачей обратно. Он послал своих снегобоев, чтобы запугать мэра, не нынешнего – прежнего. Тиран требовал денег, огромных денег, и беспрекословного подчинения. Но мэр ответил отказом! Решительным отказом! Он не покорился деспоту, отважный человек!

– А что произошло потом? – с расширенными глазами спросил Тристам.

– Э, да вы совсем ничего не знаете! – удивился старик.

– Богачи, наверное, испугались? – неуверенно предположил Том.

– Ясное дело! Еще как испугались. Они были готовы отказаться от свободы, лишь бы ничем не рисковать! Дурачье… Принялись петь хвалы тирану. «Да здравствует король» – на все у них был один ответ. Да здравствует король… Они и не думали сражаться против летающих крепостей, против воздушных патрулей. Глаза-то у них были, да видеть они ничего не видели, слепцы. Болваны… Все, все, от первого до последнего.

Старик встал с нар и распрямился: он снова пришел в крайнее возбуждение. Друзья на всякий случай отодвинулись подальше.

– Болваны… – повторил старик, ходя по камере кругами. – Они сместили мэра и упрятали его в тюрьму. Выгнали коренных жителей из их домов, поселили за горой и заставляют работать на себя на своих рисовых плантациях. Рабовладельцы, настоящие рабовладельцы!

– А что стало с бывшим мэром? – спросил Тристам.

– Он теперь никуда не годный старик. Его гложет тоска, ест поедом. Он ведь не смог защитить свой народ.

Старец на мгновение замолчал. Его лицо было печальным и мудрым – так светятся лица людей, посвятивших свою жизнь заботам о других.

– Если кто-то управляет королевством, городом или войском, опираясь на страх, – добавил он, – это либо продажный человек, либо умалишенный. Иначе не бывает. Мэр это знал. Но ему не удалось избавить новых жителей от страха. Он потерпел неудачу. Значит, он заслуживает своей теперешней участи. У него почти не осталось радостей в жизни – только внук и его флейта. Он очень любит слушать в своей тюремной камере, как мальчик играет.

Том и Тристам переглянулись и вновь уставились на старика.

– Он сидит в этой тюрьме? – спросил Тристам.

– Это вы? – сказал Том. – Вы были раньше мэром этого города?

– Да, по-моему, я. Но я здесь уже так долго… Я не совсем уверен в этом.

– Вы знакомы с Зельдой Хизер? – продолжил Том.

– С Зельдой?… Да, она хитрая: умеет надевать на себя маску… Ничего не поделаешь: приходится изображать покорность… Притворяться. Зато она разрешает моему Мунди играть! Это она теперь стала мэром города.

– Как? – воскликнули двое друзей. – Не может быть!

Старик снова улегся на нары и завернулся в ветхое одеяло. Тристам и Том больше не смогли добиться от него ни слова; бедняга совсем обессилел и вскоре заснул. Может быть, прежний мэр слышал во сне флейту своего внука.

– Ты думаешь, он правду говорит? – прошептал Тристам.

– А почему нет? Видно же было, что она неладит с этим снегобоем!

– Но зачем она посадила нас в тюрьму?

– Может быть, не было другого выхода, может быть, она хотела…

– Тише! – прервал его Тристам. – Ты слышишь?

В коридоре послышались глухие шаги. Лязгнули засовы, и дверь камеры отворилась. Вошли двое полицейских.

– Вставайте, – обращаясь к Тристаму и Тому, негромко приказал один из них.

– Мы свободны? – воскликнул Том.

– Могли бы отпустить нас и раньше! – добавил Тристам.

Полицейский приложил палец к губам.

– Вы пойдете с нами. Старайтесь не шуметь, – сказал другой, защелкивая наручники на их запястьях.

– Куда вы нас ведете? – спросил Тристам.

– Вас хочет видеть госпожа мэр.

Старик спал и не заметил, как его товарищи по несчастью покинули камеру.