Текст книги "Лиесса: свет новой надежды (СИ)"

Автор книги: Кристина Высоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Пролог

Где-то в Междумирье

– Не отдам, не отдам, – спекшимися губами шептал он, силясь разорвать огненную цепь,

больно впивающуюся в истерзанное тело. Обвивая обожженные запястья в несколько

витков, она прожигала до костей, оставляя в спертом воздухе вонь паленого мяса. Дыхание

с кровью вырывалось из пересохшего горла, заставляя его мучительно кашлять, содрогаясь

в жестоких судорогах.

Ему показалось, что цепь начала поддаваться, когда за стеной его темницы раздались

гулкие шаги, и перед ним остановилась темная фигура в черном как ночь плаще, с

капюшоном, низко надвинутым на глаза.

– Ну что, братец, не передумал?

Он с рычанием рванулся в цепях, едва не задев ненавистного врага, но тот, прекрасно зная

расстояние, которое доступно узнику, расхохотался, даже не отпрянув:

– Значит, не передумал! Ну и ладно, – голос неизвестного звучал обманчиво –

благодушно, – я все равно заберу его себе. Так даже интереснее. Хотел оставить твои

игрушки в живых – кому не нужны рабы…ах, да, разве что тебе… – но теперь мне

интереснее передавить их одного за другим, как жалких насекомых. Не переживай, я

оставлю тебя в живых, чтобы ты наслаждался этим зрелищем, – насмешливо бросил он.

Обессиленный, узник молчал, прожигая пришедшего поиздеваться над ним врага

взглядом, полным яростной ненависти.

– Молчишь? Ну-ну…Молчи. Тебе нечего сказать. А самое приятное, что ты ничего не

можешь сделать! Вот так-то, братец! – Он сплюнул под ноги прикованного и вышел.

Дождавшись когда шаги стихнут, он прошептал:

– Ошибаешься…

Запрокинув голову, он прибегнул к последнему средству. Рождаясь где-то глубоко

внутри, сила закручивалась в тугую спираль, заставляя тело выгибаться в диком

напряжении. Грудь с истончившейся кожей начала светиться изнутри, и этот свет с каждым

мгновением становился все ярче, выжигая ребра и выворачивая легкие. Наконец, когда

узник нечеловеческим усилием сдерживал рвущийся от боли крик, его тело словно

взорвалось, выпуская поток силы, бешеным вихрем метнувшийся прочь…

Ослепнув от яростной боли, вгрызающейся в каждую клеточку его тела, он прошептал:

– Она остановит тебя.

Торжествующе улыбнувшись, молодой бог испустил последний вдох…

ЧАСТЬ 1

Глава 1

– Леся! Леська! Иди сюда, кому говорят! – злой голос Наташки метался по гулкому

коридору. – Ну, погоди у меня, попадешься еще! Лахудра!

Голос стал удаляться, а из темной коморки под лестницей, заваленной разным

сломанным хламом, выползла маленькая щуплая фигурка. Леська затравленно огляделась и

метнулась подальше от грозной Наташки. Большие зеленые глаза, опушенные длинными

чернющими ресницами, блестели от слез, оставляющих кривые дорожки на измазанных

пылью щеках. Густые, черные, вьющиеся крупными локонами волосы, сейчас сероватые от

той же пыли, были собраны в длинную толстую косу. Серое платье, серые башмаки…

Спрятавшись в туалете, Леська отчаянно пыталась отряхнуть пыль с единственного

пригодного платья. Их детский дом был далеко не лучшим. Все, что перепадало

воспитанникам – ненужные старые вещи да редкие пожертвования выслуживающихся

перед выборами депутатов. Впрочем, последние не всегда добирались до воспитанников,

оседая в бездонных сумках приютского персонала.

Кроме старой нянечки Варвары Михеевны, никто ребятишек не жалел. А тихая Леська

была ее любимицей. Нянечка украдкой совала ей редкие шоколадки, купленные с пенсии

или в день скудной зарплаты, да подарила теплую шаль мерзнувшей все время девочке.

Когда не было занятий или бесконечных дежурств, Леська приходила к Варваре Михеевне

в маленькую комнатку, которую той выделили, когда женившийся сын выгнал ее из дома,

забиралась с ногами в старенькое, продавленное кресло, укрывалась теплым, клетчатым

пледом и слушала тихий перестук спиц в руках нянечки. Нередко она так и засыпала,

вслушиваясь в привычные звуки и мечтая.… Мечтая, что когда-нибудь она вырвется из

непрекращающегося кошмара последних лет, въедет в двухкомнатную квартиру,

оставшуюся от родителей, и обязательно заберет с собой любимую нянечку.

Из своих шестнадцати лет Леська уже шесть провела в этом детском доме, попав

сюда после гибели родителей. Девочке, выросшей в любящей семье, было тяжело

привыкнуть к суровым законам, царящим здесь. Не умеющая за себя постоять, малышка

терпела колкие насмешки и нередкие побои, все больше и больше замыкаясь в себе. И

только Варвара Михеевна видела, что девочка не по годам развита, а ее сердечко полно

доброты и сострадания. За эти шесть лет Олеся так и не смогла найти друзей, отвыкшая

доверять. А такие, как Наташка, видя ее безответность, все чаще издевались над девочкой,

отбирая и так скудные вещи. На память о родителях у Леси остался лишь небольшой, но

тяжелый серебряный медальон, внутри которого были маленькие фотографии мамы и

папы. В первый год каждый вечер, перед сном, зажимая медальон в кулачке, Леська рыдала

в подушку, умоляя родителей забрать ее к себе. Но время шло, и девочка почти смирилась.

Но, видимо, и у таких, как Леська, есть свой предел терпения. Вчера, вернувшись с

вечернего дежурства по столовой, девушка наскоро умылась и нырнула в постель. Сунув

руку в наволочку, куда перед дежурством сунула медальон, она наткнулась на пустоту.

Лихорадочно переворачивая постель, Леська искала пропавшее украшение. Медальона

нигде не было. В оцепенении девочка смотрела на разворошенную кровать, не в силах даже

плакать. На смену внезапно хлынула злость. Злость на несправедливую судьбу, отнявшую

родителей, на жестоких воспитателей, которым плевать на ребят, на этих самых ребят,

неспособных любить и доверять, а больше всего – на Наташку. Это она украла медальон!

Больше некому! Только она видела, куда Леська положила его, выходя из комнаты. А ведь

она так тщательно прятала его все эти годы, боясь, что его отберут. Надо же было Наташке

зачем-то заглянуть в комнату в тот момент!

Девушка вскочила на ноги и метнулась в соседнюю комнату, где на лучшем месте,

недалеко от окна с широкой батареей, стояла Наташкина кровать.

– Отдай! – сжимая худенькие кулачки, отчаянно крикнула Леся. – Отдай, я знаю, это ты его

украла!

– О чем ты, замарашка? – насмешливо выгнула рыжую бровь Ната. – У тебя и красть-то

нечего. И она с презрением отвернулась.

– Я знаю, что медальон у тебя! Отдай, это все, что у меня осталось от мамы, – уже не так

уверенно проговорила девушка. – Пожалуйста…

– Да не брала я ничего, – возмутилась Наташка, дернув плечами. Ее крупное тело

колыхнулось под застиранной ночнушкой. Рыжие волосы неопрятными прядями мазнули

по плечам, открывая немытую шею. – Вали отсюда, а то как накостыляю! – она угрожающе

сжала внушительный кулак и погрозила застывшей Леське.

Закусив губу, чтобы не расплакаться, под громкий хохот Наташки и ее шестерок, Леся

бросилась к себе. Кое-как застелив постель, девушка рухнула на нее и, зарывшись

поглубже в подушку, разрыдалась. Успокоилась она только к полуночи. На цыпочках

прокравшись к раковине, Леська умылась и, хмуро рассматривая распухший от слез нос и

покрасневшие глаза, твердо пообещала себе, что вернет медальон, даже если Наташка

потом убьет ее. С этой мыслью она и отправилась спать, зная, что в шесть утра прозвенит

надоедливый коридорный звонок, поднимая воспитанников.

Утром не выспавшаяся Леська наскоро умылась прохладной водой, почистила зубы

и заправила постель, нарочно замешкавшись, чтобы девочки, живущие с ней в комнате,

успели уйти на завтрак. Убедившись, что ушли все, она вышла в коридор и, постоянно

оглядываясь, скользнула в комнату, где жила Наташка. Здесь тоже было пусто. Кинувшись

к Наташкиной кровати, Леся заглянула в стоявшую рядом тумбочку, пошарила под

подушкой и, лишь приподняв матрац, нашла то, что искала. Схватив медальон, она

нацепила его на шею и спрятала под платье. Длинная цепочка была почти не видна под

одеждой, а сам медальон спускался ниже груди, потому Леська и не носила его все время –

он болтался под свободным платьем и больно бил по ребрам, оставляя мелкие синяки.

Успокоившись, Леся помчалась в столовую, зная, что ей попадет за опоздание, но

разве медальон не стоит любого наказания? Впрочем, оно не замедлило последовать, когда

Леська попалась на глаза строгой Ларисе Павловне, надзирающей сегодня за порядком.

Вечером ей предстояло отмыть гору посуды, оставшуюся после ужина, и отскрести

плиту…

Девушка уже домывала жирную посуду, когда в коридоре раздался крик Наташки:

– Леська, гадина, убью! Будешь знать, как в моих вещах шарить!

Испуганно вжав голову в плечи, Леся спряталась за громоздкой кухонной плитой,

забившись в небольшой просвет, куда как раз помещалась ее худенькая от недоедания

фигурка.

– Вылезай, кому говорю! Все равно найду! Хуже будет! – Наташка надрывалась, обыскивая

столовую. Понимая, что если Наташка ее найдет, то точно изобьет до полусмерти, Леська

выбралась из-за плиты и на четвереньках поползла к задней двери, через которую вечно

пьяные грузчики заносили продукты. Обычно она была заперта, но иногда баба Паша,

утаскивая домой полные сумки, забывала ее закрыть. В этот раз Леське повезло – дверь

открылась с тихим скрипом, выдавшем ее местонахождение, но девушка уже мчалась к

крохотной каморке под лестницу, куда сталкивали разный хлам. Обычно там она была в

безопасности. Среди сломанных стульев, старых метел и прочей рухляди, стоял большой

шкаф. Одна дверца была вырвана с корнем, открывая пыльные, потрескавшиеся полки,

забитые старыми журналами и пожелтевшими газетами, а за второй была пустая ниша,

расчищенная Леськой пару лет назад. Там на дне была расстелена выцветшая рваная

куртка, на которой и свернулась девочка, прячась от разозленной Наташки. По мгновенно

запылившемуся личику текли слезы. Вздрагивая от каждого выкрика взбесившейся

девчонки, Олеся молилась, чтобы та поскорее ушла. Наконец, голос стал стихать, и она

решилась вылезти из своего укрытия.

Спрятавшись в туалете, Леська умылась и попыталась отряхнуть пыль с одежды, но

та, казалось, забила все, что могла забить. Махнув рукой, девушка выглянула в коридор и,

убедившись, что противная Наташка далеко, побежала в комнату к няне Варе, как ласково

звала ее последние годы. Варвара Михеевна была у себя. Тепло улыбнувшись

растрепанной девушке, она налила ей горячего чаю, добавив в него кусочек яблока, и

подтолкнула поближе вазочку с печеньем:

– Ешь, внученька, нам с тобой пока хватит, а там и пенсия скоро.

– Спасибо, няня, но мне что-то не хочется. Я просто посижу с тобой немного.

Скинув башмаки, Леська забралась с ногами в любимое кресло, укрылась пледом и

тихонько потягивала чай. В углу чуть слышно разговаривал телевизор. Его подарили

Варваре Михеевне на 70-летие. Деньги на такой замечательный подарок в редком приступе

щедрости выделила директриса. Няня Варя, сидя на диване, служившим одновременно

кроватью, тихонько постукивала привычными спицами, вывязывая очередную пару носков,

которые потом дарила младшим ребятишкам. Было уютно и спокойно.

– Нянюшка, расскажи мне сказку, – нарушила молчание Леся.

– Да ты что, ты же уже взрослая, чтобы в сказки верить, – улыбнулась Варвара Михеевна.

– Ну и что, что взрослая, расскажи… – девушка помолчала и тихо сказала, – Знаешь, я бы

так хотела, чтобы ты была моей бабушкой. По-настоящему. Как у других. После смерти

родителей у меня совсем-совсем никого не осталось. А я так хочу, чтобы меня любили.

– Глупышка, я ведь тебя и так люблю. Ну и что, что кровь не родная. А ближе тебя у меня

и нет никого, – нянечка смахнула набежавшую слезу. – Так, ну-ка не кукситься! Что-то

расклеились мы сегодня. Давай лучше и правда, расскажу тебе сказку, раз ты у меня такая

маленькая, – и она начала рассказывать сказки, услышанные в далеком детстве.

Под тихое журчание нянюшкиного голоса и скрип спиц Леська не заметила, как задремала,

уютно свернувшись в кресле.

Проснувшись как от толчка, девушка обвела комнатку сонными глазами. Телевизор

светился серой рябью, старенький будильник показывал половину третьего ночи, а няня так

и уснула со спицами в руках, откинувшись на спинку дивана и склонив голову на плечо.

Поднявшись, девушка подошла к Варваре Михеевне и тихонько потрясла ее за плечо.

Обычно чуткая, та даже не шелохнулась. Еще ничего не понимая, Леся потрясла чуть

сильнее. Из уже безжизненных рук выпали спицы, скатившийся клубок отскочил под

кресло, разматываясь тоненькой синей нитью. Чувствуя, как отчаянье захлестывает с

головой, Леська пыталась разбудить нянечку, уже понимая, что и та оставила ее навсегда.

Худенькое тело сотрясали рыдания. Упав на пол и обнимая бабу Варю за колени, бедная

девочка снова и снова шептала:

– Нет, нет, нет…

В безумном отчаянье Леська запрокинула голову и закричала:

– Забери меня с собой, слышишь! Не оставляй меня!

Боль была так сильна, что девушка потеряла сознание…

Глава 2

…Просыпаться не хотелось. Было тепло и хорошо. Скоро мама придет ее будить, а пока

можно еще немного поспать. Леся попыталась нащупать одеяло, соскользнувшее с нее во

сне, но не смогла, и неохотно открыла глаза. В то же мгновение остатки сна слетели с нее:

вместо уютной спальни вокруг были неровные каменные стены пещеры, а мягкой

постелью показался растущий везде, куда падал взгляд, шелковистый мох.

Было достаточно светло, чтобы разглядеть очертания ближайших камней – мягкое

голубоватое сияние испускали грибы ядовито-синего цвета, словно звездочки,

разбросанные по потолку и стенкам пещеры.

Прижавшись спиной к шершавому камню, Леська как-то отстраненно пыталась

осмыслить увиденное. Вопреки здравому смыслу она совсем не испугалась, оказавшись в

незнакомом месте. Потрясенная смертью нянюшки, девушка чувствовала лишь

безразличие и странное оцепенение. Лишь где-то глубоко проснулся отголосок

любопытства, заставивший Лесю встать и осмотреться вокруг. Она медленно побрела

прочь от того места, где очнулась.

Босые ступни мягко погружались в мох, оставляя глубокие следы, медленно

затягивающиеся за девушкой. Ее башмаки, видимо, так и остались лежать на полу

нянюшкиной комнаты, но идти босиком было даже приятно. Мох был странно теплый,

словно живой. Леська дотронулась кончиком пальца до светящегося гриба и отпрянула,

получив слабый удар тока, едва ощутимый, но неожиданный. На коже осталась неярко

мерцающая пыльца.

Через некоторое время, пройдя практически через всю пещеру, девушка наткнулась

на широкий тоннель выхода. Здесь было не так светло. Грибы не покрывали всю

поверхность стен, а росли небольшими семейками, и их свечения хватало лишь для того,

чтобы едва-едва разогнать мрак. Мох тоже уже не устилал проход, истончаясь с каждым

шагом. В босые ступни впивались мелкие камушки, заставляя Олесю морщиться от боли,

но она упрямо шла вперед, борясь с желанием вернуться в пещеру. Прошло не менее

получаса, когда ее лица коснулся прохладный ветерок…

Если бы не камешки, больно ранящие ноги, Леська бы побежала, а так ей

приходилось осторожно брести, нащупывая каждый шаг. Проход постепенно расширялся,

и вскоре перед девушкой оказалась…всего лишь еще одна пещера. Нет, скорее, не пещера,

а каменная чаша, на дне которой находилась Леська. Потолка не было. Вместо него

раскинулось ночное небо с яркими светлячками звезд, складывающихся в незнакомые

созвездия. На темном бархате сияли две луны, отчего в чаше было достаточно светло.

Этого света хватило Леське, чтобы убедиться – из этой пещеры нет выхода, кроме того,

через который она сюда попала. Удивляться своему появлению в явно чужом мире не было

сил. Девушка опустилась прямо на пол каменной чаши, прислонившись спиной к гладкому

округлому камню, и устало закрыла глаза. Идти было некуда.

Где-то внутри, нарастая, как снежная лавина, поднималось отчаянье и недавняя боль,

затапливая сознание. Не выдержав, Леся разрыдалась, уткнувшись лицом в

колени…Постепенно рыдания стихли, сменившись тихими всхлипами, и она незаметно для

себя провалилась в сон.

В этот раз девушка проснулась от громкого бурчания собственного желудка. От

вчерашней апатии не осталось и следа, и смирившийся с потрясениями последних суток

организм настойчиво заявлял о себе мучительными спазмами.

Видимо, наступало утро, так как небо посветлело, сменив темный бархат на сапфировую

синеву. Где-то за краем каменной чаши вставало солнце, разливаясь оранжево-желтым

светом. Щуря отвыкшие от яркого света глаза, Леська поднялась на ноги и, забравшись на

большой камень, осмотрелась. Чаша была не особо большой, около 100-120 метров в

диаметре, почти идеально круглая. Дно ее было усеяно голубовато-белым песком с

раскиданными тут и там обломками скалы. Недалеко от выхода из тоннеля, на том месте,

где была девушка, находилась груда из нескольких странно-округлых камней серо-

голубого оттенка. Эти камни что-то смутно напоминали Лесе, но она никак не могла

понять, что именно, оставив разгадку на потом. У дальнего изгиба чаши виднелось

небольшое озерцо, около 5-6 метров в поперечине. К нему девушка и направилась в

надежде, что несколько глотков воды успокоят ворчащий от голода желудок.

Осторожно, стараясь не поранить ноги, Леся обогнула огромный камень и наткнулась на

невысокие зеленые кустики, густо усыпанные крупной желтой ягодой. Девушка

заколебалась. Есть хотелось неимоверно, но пробовать незнакомые плоды было чревато

чем – то более неприятным, чем голод. И все же Леська сорвала горсть ягод и положила

одну на язык. По нѐбу разлился чуть кисловатый, освежающий вкус, заставивший девушку

прикрыть глаза от удовольствия. Ни на что не похожий, он был удивительно приятным. Не

удержавшись, Леська съела всю сорванную ягоду, с сожалением поглядывая на усыпанные

кусты – как бы ни был силен голод, но стоило сдержаться. Решив, что никуда кустики не

убегут, она направилась дальше к озеру, мечтая напиться и смыть с себя грязь.

Озеро было скорее похоже на купальню, неглубокое, с прозрачной водой. Дно,

словно выстланное округлыми камешками как мозаикой, постепенно понижалось к центру.

Леська утолила жажду и, скинув через голову платье и стянув трусики с

коротеньким топиком, шагнула в воду. Вдоволь наплескавшись и наслаждаясь ощущением

чистоты, она тщательно постирала одежду и, выйдя на берег, раскидала ее на камнях,

оставив сушиться на солнце.

Забравшись с ногами на широкий обломок скалы и подставив обнаженное тело

ласковым лучам солнца, Олеся перебирала пряди длинными, тонкими пальцами. Природа

наделила ее густой гривой вьющихся, черных как сажа, волос, стекающих по плечам до

самых бедер.

Кое-как собрав подсохшие волосы в косу, Леська свернулась калачиком на

нагретом теплыми лучами камне, и задремала.

…Она горела. Тело, словно охваченное огнем, мучительно выгибалось.

Окровавленные пальцы судорожно скребли по поверхности камня, оставляя мелкие

царапины. Выбившиеся из косы волосы разметались вокруг головы спутанным облаком. А

в ногах Леси, свернувшись золотисто-алым клубком, лежал маленький дракончик. Не

мигая, он внимательно следил, как тело девушки постепенно успокаивается, сведенные

судорогой пальцы распрямляются и, находящаяся в беспамятстве девушка, наконец,

затихает. Золотые глаза с черной четырехконечной звездочкой зрачка не отрывались от

лица най`рани.

Най`рани…Предназначенная. Еще не рожденный, он почувствовал, как вовне

протянулась огненная нить. Будучи воплощением этой стихии, он возликовал. Лишь

немногим из рода кай`эри было суждено стать сосудом мудрости. Лишь связь с

предназначенной судьбой най`рани будила их разум. Остальные кай`эри, если им вообще

суждено было родиться, не ощущая связи, так и оставались всего лишь животными.

Он разбил свой сосуд, когда сестры – Тиарна и Крейда – взошли на темный

небосклон, заливая каменную чашу призрачным сиянием, и осветили уснувшую на камне

девушку. Выбравшись, он с сомнением оглядел хрупкую фигурку, боясь, что она не

переживет инициации, и тогда и его разум, подобно разуму неудачливых сородичей,

погрузится в темноту. Но Зов был сильнее, и он, осторожно подобравшись ближе, приник к

ее шее и, прокусив артерию, запустил в ее кровоток жидкое пламя, укрепляя нить, отныне

связавшую их навеки.

И теперь он ждал…Связь най`рани и ее кай`эри давала власть им обоим. Ему –

будила разум, а ей – подчиняла огненную стихию, которой Предназначенная сможет

отныне управлять. Но сумеет ли она справиться с огнем, пытающимся подчинить ее себе,

не желавшим отдаваться во власть человеческого существа? Такая хрупкая…слабая…

Он надеялся, что она сильнее, чем ему кажется. Ожидание было мучительным.

Лишь на исходе третьего дня, когда Сойнар уже покидал сапфирово-синий

небосвод, девушка очнулась. Все это время он не отходил от нее ни на шаг, стараясь

передать частичку своей силы через связующую нить, помогая усмирить бушующую в ней

стихию.

Заворочавшись, Леся ощутила невыносимую боль, тисками сжимающую виски.

Глаза, словно засыпанные песком, горели. Во рту было сухо. С трудом перевернувшись,

она сползла с камня, видя окружающее сквозь мутную пелену, и, едва переставляя ноги,

поплелась к озеру. Набрав полную горсть воды, Леся уткнулась лицом в ладони, остужая

горевшую кожу, промыла глаза и напилась, жадно глотая влагу. Боль чуть утихла, и

девушка облегченно выпрямилась.

Все это время кай`эри следовал за ней по пятам, оставаясь незамеченным

измученной Лесей. Остановившись чуть поодаль, он наблюдал, как она приводит себя в

порядок, явно не понимая, что с ней случилось.

– Вот не надо было есть эти ягоды, – пробормотала девушка себе под нос, – так и знала,

что ничего хорошего из этого не выйдет.

« Они тут не при чем», – раздавшийся прямо в голове голос набатом ударил в виски.

Девушка обернулась и, отпрянув от неожиданности, грохнулась в воду, подняв тучи брызг.

« Не бойся, я не причиню тебе вреда!» – отряхиваясь от невольного душа, попытался

успокоить свою най`рани дракон.

« Дракон!?» – промелькнула в голове девушки испуганная мысль.

Алый, словно пламя, с золотистым отливом прочной чешуи, перед ней стоял

настоящий дракончик. Его голова на изящной длинной шее доставала Лесе до груди. За

спиной, задевая кончиками песок, были сложены крылья. Вдоль всего позвоночника, до

самого носа, тянулся костяной гребень, раздваиваясь чуть выше хвоста и переходя в

короткие шипы на удивительно красивой мордочке. За небольшими округлыми ушками по

двум сторонам от головы тянулись два длинных гибких отростка, похожих на тонкие

хлысты. Четыре мощные лапы заканчивались алмазно-твердыми когтями. – Ты кто? –

ошарашенно спросила Леся, сидя в воде и разглядывая стоявшее перед ней существо.

« Меня зову Тиэл`лин, я из рода кай`эри»

– Кай`эри?

« Да. Ты назвала меня драконом», – после небольшой паузы он спросил: « Кто это?»

– Откуда ты знаешь? Я не произнесла этого вслух.

« Я слышу твои мысли. Я чувствую твой страх. Не бойся меня»

– Я не боюсь, – задрала подбородок Леся, чувствуя, что лукавит сама перед собой. – А

дракон…в моем мире были такие существа. В сказках. Ты очень похож на них. Только они

значительно больше.

« Я вырасту» – в мысленном голосе Тиэл`лина слышался смех – «Я только покинул свой

сосуд».

Только сейчас за его спиной Леся увидела, что один из тех странных камней

расколот, и поняла, что же они ей напоминали. Яйца! Обычные яйца. Просто их

непривычно большие размеры сбили ее с толку. С опаской покосившись на еще целую

кладку, она кивнула на нее и спросила:

– А они…тоже вылупятся?

« Нет», – его голос окрасился печалью, « Если бы не Зов, я бы тоже не был рожден»

– Зов?

« Да. Ты – моя най`рани, Предназначенная. Мы связаны узами, которые разорвутся лишь

со смертью одного из нас».

– Зачем!? Почему ты выбрал меня?! – Леся не понимала.

« Мы не выбираем свою судьбу. Она ведет нас. Мы были предназначены друг другу, и не

нам оспаривать волю богов».

– Я не знаю, что теперь будет со мной…

« Ничего, что причинит тебе боль. Не теперь».

– Не теперь? Я ничего не понимаю!

« Инициация. Ты спала три дня. Я ждал».

– Три дня?! – удивленно округлила глаза Леся. Если бы кто-то мог видеть ее со стороны, то

непременно заметил бы, как вокруг зрачка девушки плясали крошечные язычки пламени,

оттеняя яркую зелень глаз, делая взгляд не по-человечески пронзительным. – Что со мной

было?

« Огонь пытался подчинить тебя себе. И убить. Но ты сильнее. Ты подчинила огонь.

Теперь он в твоей власти».

– Что это значит, Тиэл`лин?

« Это значит, что отныне его стихия становится твоим орудием. И лишь ты решает, во зло

или во благо».

– Я никогда не причиню зла по своей воле!

« Я знаю. Я вижу твою душу. Она чиста».

– Но я тоже злилась и ненавидела. Как моя душа может быть чиста?

« Ты когда-нибудь причиняла боль тем, кто слабее тебя? Ты предавала тех, кто любил

тебя? Ты лгала тем, кто верил тебе?»

– Нет, – на какое-то время задумавшись, ответила Леся.

« Ты сама ответила на свой вопрос», – склонив изящную шею, ответил кай`эри.

« Я не спросил твое имя».

– Меня зовут Леся, – пытаясь переварить услышанное, ответила девушка.

« Лиесса. Ты знаешь, что оно означает в этом мире?»

– Нет. Я даже не знаю, где нахожусь.

« Мой мир зовется Эльмиер. И отныне он – твой. А имя тебе – Несущая Свет».

– Смогу ли я оправдать его?

« Время покажет. А теперь спи. Я чувствую твою усталость. Я буду рядом».

Теперь девушка и сама почувствовала, что измучена. Свернувшись калачиком

прямо на песке под большим камнем и положив под голову руку, она провалилась в сон без

сновидений. Тиэл`лин лег рядом и задремал, изнуренный не меньше ее трехдневной

борьбой со своевольной стихией.

Глава 3

Утром кай`эри разбудил Лиессу, едва свет Сойнара коснулся края чаши. Хорошо

отдохнувшая за ночь девушка легко вскочила на ноги и побежала к озеру. Умывшись, она

скинула платье и нырнула в воду. Вволю наплескавшись, она вышла на берег и, подхватит

платье, направилась к кустам, чтобы позавтракать.

« Поторопись », – ворвался в ее мысли голос Тиэл`лина.

« Нам нужно покинуть это место. Здесь я не могу обучать тебя».

– Обучать? Чему? – Леся заинтересованно оглянулась на дракона.

« Не думаешь же ты, что стихия подчиниться любому твоему слову?» – спросил тот.

– Нет, но я не понимаю, что это вообще значит.

« Ты научишься. Я научу тебя».

– А откуда ты это знаешь, если и сам недавно рожден?

« Во мне – память моих предшественников. И не дни, а тысячелетия отделяют мой разум

от Первого рождения».

– Ого! Твой род так стар?

« Не стар. Древен».

– А есть разница? – фыркнула Лиесса.

« Старость – это закат, древность несет с собой мудрость».

– Я запомню, – смутилась девушка, торопливо натягивая платье на высохшее тело.

– Все, я готова. Но как мы отсюда выберемся? Здесь же нет выхода, – она обвела руками

совершенно неприступные стены чаши. – Постой! У тебя же есть крылья! Ты не можешь

вынести нас отсюда?

« Нет. Мои крылья еще не окрепли. Но я знаю выход. Забирайся на меня».

Леся, не мешкая, забралась на спину кай`эри, устроившись в основании шеи, где шипы

образовывали удобное седло, и сжала покрепче колени, чтобы не упасть.

« Держись за хассы».

– Хассы?

« Отростки за моими ушами. В них нет нервных окончаний. Ты не причинишь мне боли».

Когда девушка крепко ухватилась за тонкие хлысты, Тиэл`лин сдвинулся с места. Леся

ощутимо вздрогнула.

«Не бойся. Я никогда не уроню тебя». – Дракон развернулся к темному проходу и мягким

шагом направился к пещере.

Странно, но сейчас девушка совсем не ощущала холода, хотя после прогретой

Сойнаром чаши должна была бы мерзнуть.

« Твой огонь согревает тебя», – услышал ее удивление Тиэл`лин . – « Теперь холод

никогда не причинит тебе вреда».

– А ты теперь всегда будешь слышать мои мысли? – спросила девушка, ощутив легкое

неудовольствие.

« Ты научишься закрывать свое сознание, но…да. Если ты захочешь, я всегда услышу

тебя. Какое-бы расстояние не разделяло нас. И приду на твой зов».

– Ты оставишь меня одну?! – Леся с ужасом посмотрела на дракона, не желая вновь

оставаться в одиночестве в чужом мире.

« Ты никогда не будешь одна. Я всегда буду с тобой. Но пути богов не известны простым

смертным. Возможно, настанет время, когда я не смогу быть рядом. Но ты не должна

бояться – наши узы неразрывны».

– А я…я смогу слышать тебя? Или лишь отвечать на твой голос?

« В любой миг. Ты научишься слышать. Я помогу тебе ».

Лиесса ненадолго задумалась. Тем временем они уже добрались до пещеры. На этот раз

путь занял не больше десяти минут. Тиэл`лин повернул направо и направился к огромной

колонне, не замеченной Лесей, словно впаянной в стену и выступавшей из нее массивным

полукругом. Оставив девушку в нескольких метрах от нее, дракон подошел ближе и,

глубоко вдохнув, обжег льдисто-белый камень огненной струей. Вверх по колонне

побежали трещины, покрывая ее сетью, похожей на драконью чешую. А в центре, ослепляя

голубым сиянием, образовалась щель. Распахнувшись, словно створки двери, колонна

оказалась широким проходом, в конце которого явственно проступало синее небо.

Подозвав Лиессу, Тиэл`лин направился прочь из пещеры.

Выбравшись, они оказались на краю невысокого горного плато, к подножию

которого спускалась узкая тропа, явно заброшенная, заросшая сорной травой. По краям,

пробиваясь сквозь камень, рос редкий колючий кустарник, едва достигавший коленей

девушки. Внизу расстилалась небольшая долина, окруженная густым лесом. Беря начало

где-то в горах, по ее краю текла неширокая река и скрывалась где-то вдали, теряясь среди

деревьев. Обернувшись, Леся увидела лишь испещренную морщинами стену высокой

скалы. Проход бесследно исчез, скрыв пещеру.

Оставив позади горную гряду, спутники спустились по тропе и ступили на траву,

устилающую долину. Леся с любопытством оглядывалась, рассматривая все, что их

окружало. Незнакомые цветы, словно брызги разноцветных красок, были разбросаны по

изумрудно-зеленому ковру. Чуть поодаль виднелись деревья, на первый взгляд не

отличающиеся от привычных ей, но неуловимо чужие. В воздухе сновали насекомые,

деловито спешащие по своим насекомьим делам. Настроение девушки было радужным, под

стать окружающему миру.

«Лиесса», – окликнул Тиэл`лин девушку.

Оторвавшись от бабочки, размером с ладонь, которую в тот момент зачарованно

рассматривала, Леся обернулась.

«Нужно найти место, где мы сможем остановиться на некоторое время».

– Зачем? Разве мы не пойдем дальше? Я думала, ты хочешь выйти к людям.

« Сейчас нельзя. Сначала ты должна научиться справляться со своей силой».

– Здесь? – девушка обвела взглядом нетронутую долину.

« Нет. Но нам нужно набраться сил. Когда мои крылья окрепнут, я унесу тебя туда, где мы

начнем твое обучение».

Кай`эри подтолкнул Лесю в сторону реки:

« Но для начала ты научишься слышать меня. Односторонняя связь отнимает слишком