Текст книги "Виртуозы лжи (СИ)"

Автор книги: Кристина Шоль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Аннет погрустнела и понимающе кивнула. Как же далека была её правда от правды настоящей. Мы едем в Лойтше, Билл. Ты меня слышишь?

– Обидно, я уже понадеялась на красочный рассказ.

– Какие краски? Говорю, дожди там шли. Хотя от моря нас это не оттащило, расслабились.

Ан снова окинула взглядом кабинет и поднялась.

– Ну, значит, всё равно расскажете. Вы надолго в Лойтше?

Смотря, сколько Билл просидит в снятом коттедже. Мне бы хотелось, чтобы он приехал завтра-послезавтра, тогда уладить всё будет гораздо проще. Пожалуй, надо ему всё-таки позвонить. Не сегодня.

– Дня на два-три, скорее всего. Типа продолжение отдыха, только теперь в домашней обстановке.

– Я скажу Георгу. Том, мне идти надо, до встречи.

– Пока.

Аннет развернулась и бодренько направилась к двери. Видимо, спешила, потому что по коридору её каблуки застучали в ускоренном ритме. Ну, вот, ещё один человек, с которым я поговорил сегодня. Определённо, прогресс у меня имеется, от молчания не умру.

***

Билл не звонил. Шёл третий день пребывания в городе, а брат так и не удосужился набрать мой номер. Нет, сам я не выдерживал никаких позиций, названивал каждый час, но монотонный голос сообщал, что абонент недоступен, или сам абонент не брал трубку. Интуиция – или что там ещё – подсказывала, что Билл поставил мобильник на беззвучку и так жил, не отвлекаясь на звонки и дуясь на меня.

Я волновался безумно, но периодические отключения и включения его телефона говорили о том, что близнец не отбросил свою персону за пределы внешнего мира. Ничего просто не могло случиться, я бы узнал. Но волнение всё равно вертело мной в разных направлениях, и мне чуть ли не впервые с последнего раза стало совестно, что я его кинул в той глуши. Повёл себя крайне истерично, недостойно, а теперь вот приходилось расхлёбывать плоды гадких трудов.

Скука отошла на второй план, я жил переживаниями и непрекращавшимися играми в гляделки с мобильником. Он на меня смотреть не хотел. Правда, один раз позвонил Густав, но я не взял трубку, что-то объяснять не было никакого желания. Я решил дождаться брата, всё с ним согласовать и уже тогда разбираться.

В школу приходить было нельзя, на улицу я для пущей важности тоже не выходил, благо продукты закупил ещё в первый день моего нахождения в Берлине.

Загорались фонари, уже наступал вечер. Я взял лежавший рядом телефон и убедился, что Билл не берёт трубку. Вот что он делал? Это настоящее издевательство, извращённая месть, довольно глупая, надо заметить. Я кинул телефон на столик, и тот, соскользнув со стеклянной поверхности, упал на пол. В этот же момент в дверь позвонили.

Я незамедлительно напрягся, вскочил и бочком подобрался к окну, чтобы из-за шторки посмотреть, кто к нам, то есть ко мне пожаловал. У ворот стояла машина Георга, сам он просматривался рядом. Я уселся обратно на диван, решив, что открывать не буду. Может, Аннет что-то перепутала, и он думал, будто мы уже приехали. Мы не приехали, дружище. Разве только в переносном смысле. Потом мне пришла смс-ка от Листинга, в которой он кратко сообщил мне, что ему прекрасно известно, что я в доме. Ничего не оставалось, кроме как впустить его.

– Ну, и что ты комедию ломаешь? Том, я не идиот. И не Аннет, чтобы так просто меня обдурить. Ты можешь думать, что угодно по поводу своих способностей во вранье, но они у тебя не такие уж и выдающиеся.

– Какое замечательное приветствие… – отрешённо произнёс я. – Проходи в гостиную.

Георг направился в комнату. Выглядел он крайне возмущённым и недовольным. Только его недовольство резко отличалось от недовольства Билла. У брата оно было каким-то капризным, а у Георга – серьёзным. Такое выражение лица должно вызывать вину. Должно.

– Что случилось? Билл объяснять отказался.

– Билл? Ты с ним разговаривал?

На меня новым приливом накатило волнение, кровь начала пульсировать в разы сильнее. Одно дело думать о брате, другое – слышать, как просто о нём говорит кто-то другой.

– Я был у него.

Главное – не делать резких движений, то бишь словесных выпадов. Надо во всё въехать, иначе въеду в другом значении.

– Где?

– На квартире, – Георг принялся крутить пульт от телевизора. – Сказал, что вы поссорились, и он решил немного пожить отдельно. И какая к чёрту Ибица, Том?

Георг начинал беситься, он говорил жарче, с вызовом, а его недовольство прогрессировало и прогрессировало. Всё-таки я довольно давно не видел этого чувства в его истинном, злом проявлении.

– Ну… Думали на Ибицу лететь, потом Билл забронировал билеты до Мальдив, а…

– Заткнись лучше! – я вздохнул и отвернулся. Ощущал себя ребёнком, совершившим серьёзный проступок, Георг выступал в роле строгого родителя. – Твоя ложь вот где! – он резким движением провёл ребром ладони по шее и вскочил с места. – Я не понял вашей кампании, Билл разъяснять отказался. Почему было не сказать, что сняли коттедж загородом? Зачем сказки выдумывать?

Я понятия не имел, зачем выдумывать сказки. В отличие от Георга, живо мерившего комнату шагами, я бодрости в себе не чувствовал, силы благополучно покинули. Листинг молчал, а я рухнул на диван и устало откинул голову на спинку.

– Что молчишь-то? В детство решили окунуться?

– А что ты меня отчитываешь? – видимо, я опомнился. – Я не обязан ничего объяснять, – неправда. Этому человеку я обязан многим. Мы друзья, в конце концов. – Просто так получилось. Хотелось, чтобы о нашем местонахождении никто не знал, чтобы отключение было полным.

Оно было очень полным. Я имел счастье сейчас лицезреть последствия.

– Вам самим не противно жить в дерьме? Не сомневаюсь, что врёте вы постоянно. Закрутили гениально просто. Давай, скажи свою версию, почему Билл снял квартиру!

Ответ пришёл мгновенно, очередной вспышкой.

– Знаешь, есть у некоторых близнецов такая особенность – они друг друга ревнуют по-страшному. У меня парень появился, вот мы с Биллом и поссорились.

Георг смотрел недоверчиво. И я прекрасно понимал, что теперь любая сказанная мной информация будет восприниматься вот так. Да и не только моя. Мы потеряли доверие, мы не заслуживали доверия. Всё верно, но было противно отчего-то. В принципе, ситуация вполне предсказуема, врать долго невозможно.

– Уверен?

Я кивнул, демонстрируя на лице прискорбное выражение: мне жаль, что так получилось, очень жаль, но я, кажется, влюбился в этого моего нового парня, поэтому не могу поддаться дурацким собственническим порывам брата.

– Когда ты успел? Вы же отдыхали. Том, давай начистоту, – Георг прекратил повышать голос. А мне показалось, что он тоже выглядит усталым. От меня, от нас с братом.

– На самом деле мы уехали на три дня позже, чем сказали вам, а приехали неделю назад.

Я боялся, что запутаюсь. Что потеряюсь в собственных словах. Это был полнейший гон, откровенный, без всякого стеснения. Я понимал, что говорю дрянь, что это ужасно – лгать другу, но не мог ничего сделать. Это тот случай, когда ситуация сильнее человека.

– Вот чёрт, – Георг прожигал меня обвиняющим взглядом. Мне было совестно, пожалуй, только за то, что не становилось стыдно от его взгляда. Понимал, но всё равно делал гадость. – У вас вообще с головой всё хорошо? Это ненормально, ты понимаешь? Вы занимаетесь какими-то глупостями, впустую врёте, совершенно без цели. Скучно?

Знал бы ты, как скучно. Так скучно, что переспали друг с другом. А потом такая дрянь закрутилась. Сегодня самый ужасный день в моей жизни. Даже когда я из коттеджа уехал, было проще.

– Мне не объяснить, чем мы руководствовались. Просто так получилось. Извини.

– Извини, – повторил Георг.

С каждой секундой мне становилось всё отвратнее. Вот же какое дерьмо мы заварили. Я в частности.

– У нас отношения сложными стали.

– Последний раз, когда мы вместе ходили в клуб, ваши отношения казались отличными. А потом ты парня нашёл, значит? Именно парня? – Георг спрашивал с подозрительной улыбкой, со злой насмешкой.

– Да.

– Поговорю-ка я с Биллом. Может, сумею объяснить ему, что вы хоть и близнецы, но должны иметь личную жизнь.

– Буду признателен.

Георг, не прощаясь, вышел из гостиной. Хлопнула входная дверь.

– Б*яяя.

Как всё противно повернулось. Я никак не планировал коверкать всё настолько, загоняться до такой степени. Это действительно мерзко, и можно даже не пытаться себя оправдывать. Будет ещё лучше, если Билл не захочет меня поддержать, опровергнет утверждение о парне или приплетёт чего-то от себя. Нельзя лгать на расстоянии, нам согласовывать нужно.

Я не представлял, до чего весь этот кошмар докатится. И что сделает Билл, когда услышит мою версию от Георга. Нервы меня захватили окончательно, я волновался по-страшному, дико. Может, выпить? Нет, это вряд ли поможет, только усугубит и без того незавидное положение. К тому же надо быть ко всему готовым, вдруг Георг решил разбирательства за сегодняшний день провернуть.

Я поднял с пола сотовый и набрал брата. Гудки, гудки, гудки, он никак не хотел обрадовать меня своим голосом. Не отвечая, Билл методично забивал в мою голову гвозди. Даже виски разболелись. Я бросил трубку на диван и пошёл на кухню. Выпью кофе, может, хоть чуть-чуть поспокойнее станет.

Мы никогда так крупно не попадали. Нас иногда уличал во лжи и Георг, и Густав, но то было всякими мелочами, что-то глобальное мы всегда проворачивали на пять баллов, но редко применяли искусство лжи по отношению к близким людям. Волей не волей сделаешь вывод, что инцест многое рушит. Или это просто в кучу смешалось? Относительный порядок, образовавшийся у меня в голове, развалился карточным домиком, все установившиеся понятия расплылись, снова оставив меня на этот раз в несчастном неведении.

Всё казалось неясным, и я почему-то был уверен, что не смогу разобраться никогда. Та жизненная полоса, которую я переживал, представлялась бесконечной, точно нам с братом всегда будет двадцать, мы зависнем в этой ситуации, и не разрешится она. Но ведь если судить логично, понятно, что когда-то мы обо всём переговорим, нашей лжи вынесут вердикт. Я хотел незаслуженную амнистию.

Наверное, медленно нас настигал мощный ураган, что должен всё расставить по местам и вставить нам мозги на место. Хорошо бы. Но я, к сожалению, не знал, где им теперь место. Может, уехать? Да, вот так позорно сбежать от проблем, принявших колоссальные масштабы. Только, наверное, будет ещё хуже. Билл и без того снял квартиру, жил отдельно. Причём мне неизвестно, уехал ли он сразу за мной или оставался в коттедже ещё. Слишком много вопросов в голове, ответы на которые мне в данный момент попросту не выкупить, не удостоен чести.

Меня терзало время. Оплело тисками и держало. Я пил кофе на кухне, тщетно стараясь не смотреть на часы, они всё равно каким-то магическим образом притягивали взгляд, заставляя считать. Стрелки показывали десятый час, вряд ли Георг сегодня навестит Билла ещё раз. Я подорвался с места и принёс мобильник на кухню. Гипнотизировать его у меня сил не было, поэтому я набрал заветный номер. Разумеется, мне не ответили. Слушать равнодушные гудки и механический голос стало делом привычным. Пожалуй, я очень удивлюсь, если позвоню когда-нибудь, и мне ответят. Кстати, надо бы маму набрать, давно не общались. Хотя Билл мог уже это дело оформить, а я не знал, что он ей наговорил. Не вместе – значит, под прицелом.

Я отставил чашку и поплёлся бродить по комнатам. Нужно как-то скоротать время до ночи, потом отрублюсь до обеда. Во всяком случае, во мне теплилась такая надежда. Неплохо бы лечь сейчас, но сна ни в одном глазу, а бестолково валяться в постели нет желания. Я снова позвонил Биллу, и, надо сказать, меня нехило так прошибло, потому что я услышал короткие гудки, говорящие о занятости. Хоть какое-то разнообразие.

В прихожей взгляд упал на пачку сигарет, поэтому особых раздумий о моих дальнейших действиях не возникло. Правда, курить в доме не хотелось, и я вышел на улицу.

Никакой логики в происходящем. Ну, почему Билл не брал трубку? Я не понимал его, возможно, впервые в жизни. Я вообще заметил, что последнее время очень часто думаю о себе как о ком-то совершенно отдельном. Это так происходит становление личности у близнецов? В двадцатник, когда раскрасили жизнь чем-то необычным, и вроде как дошло, что пора с излишней близостью завязывать? А мне это не надо. Я не нуждался в отделении, которое происходило слишком болезненно, мучило.

Было слышно, как вдалеке сигналили машины. Ненормально сигналили. Я отчего-то заволновался и стал прислушиваться. Потом раздался визг тормозов, удар и новая волна этих бесконечных сигналов. В горле мгновенно пересохло, а сердце заколотилось в бешеном темпе. Мною завладел испуг, причём совершенно необоснованный.

Билл разговаривал с кем-то, когда я звонил. Он разговаривал. Перед глазами вставали ужасающие картины, которые мне хотелось выкинуть из головы, но не получалось. Сердце колотилось всё так же учащённо. Под горлом. Я быстро достал мобильник, умудрился его уронить. Фонари не горели, в темноте тяжело искать трубку, не подающую никаких признаков жизни. Наконец, я нашарил сотовый на земле и поспешно нажал единицу. Экран послушно загорелся. На трассе орала сигнализация у машин, подгоняя меня. Телефон Билла был выключен.

Раздумья ко мне даже не явились, я молниеносно добежал до дома, схватил ключи с комода и понёсся к машине. Что-то напрягало, пугало до безумия, подкрадывалась лихорадочная дрожь. Мне даже думать было страшно о том, что пришло в голову, в чём заключалось дикое волнение.

Авария произошла недалеко от нашего дома, поэтому домчался я туда довольно быстро. На трассе стояли автомобили, обеспокоенные люди, и приближались полицейские машины. Я выскочил на улицу и, точно в замедленной съёмке, подошёл к мужчине.

– Что случилось?

– Volkswagen из-за поворота вылетел, столкнулся с джипом.

Я облегчённо выдохнул, засмеялся, громко, с надрывом и совсем не к месту. Мужчина смотрел на меня странно – то ли с сожалением, то ли принял за психа. Хотя я, наверняка, именно на него и походил. Почувствовал, как резко стало легче дышать, как прояснился взгляд, и я разглядел картину полнее. Действительно, джип, Volkswagen, остановившиеся машины и приехавший наряд полиции. Всё.

Меня не волновали чужие проблемы, чужое горе. Переполняло сумасшедшее счастье от осознания того, что с Биллом всё в порядке, что его здесь вообще нет. А я идиот, придурок. Как только мог подумать, что с ним что-то случилось?! Я всегда предпочитал не пускать в голову плохое, потому что в своё время мне все уши прожужжали фразой про материальные мысли.

Я поднялся и медленно побрёл к машине. Силы резко покинули. Подобное состояние бывает, когда что-то происходит, но также оно может вихрем налететь на человека, если на него сваливается такое счастье как избавление от дурацких предположений и глупых «а вдруг». Я опять позвонил брату. Разнообразием он меня прямо радовал, мобильник снова был включен, но прерывать гудки никто не собирался. Ну, и ладно. Главное – Билл в порядке.

Теперь осталось дождаться завтрашнего дня, разбирательства с Георгом и установления хоть какой-то ясности.

***

– Мне нужно знать, где он снимает квартиру. Ты понимаешь это? Я вчера чуть с ума не сошёл, когда услышал, что произошла авария. Туда приехал.

Георг усталым взглядом смотрел в никуда. Мы сидели в его машине, домой к нам он зайти не изволил, заявил, что спешит, и у него нет времени на разговоры с помешанными близнецами. Пришлось выйти самому.

– Я вот сижу и удивляюсь, с какого верю тебе сейчас, – Листинг сложил руки на груди. На меня он не смотрел принципиально. – Знаешь, у тебя талант. Действительно талант убеждать людей. И у Билла тоже. Вот только он в моих глазах обладает некоторым преимуществом, потому что в отличие от тебя признался во всём, а не стал заливать пургу, путаясь в собственных словах.

Я не отвечал, предпочитая молча выслушивать все претензии Георга. Он не отошёл после вчерашнего, не сбавил обороты и даже не сменил тон, всё такой же насмешливый и недоверчивый.

– Нечего сказать? Да, кстати, ты вообще чувствовать и понимать человеческое умеешь?

Меня это просто за*бало: его снисходительная интонация, отношение а-ля отец – сын-хулиган, настырное избегание взгляда. За*-ба-ло.

– А ты разговаривать нормально можешь? Что такого особенного я сделал? Мы сделали. Что? Соврали, что поедем на Ибицу, а сами укатили всего лишь загород? Тебя это так задело? Глупо, Георг, безумно глупо. Ты себя со стороны послушай, несёшь полную х*йню.

Листинг, наконец, повернулся ко мне. От этого стало только хуже, смотрел он на меня чуть ли не ненавидящим взглядом. Кстати, мне интересна реакция Густава на всю сложившуюся ситуацию.

– А вы не х*йню выдумали? Сейчас соврали так, шутя, без всякой цели. Но это только доказывает, что с серьёзной ложью в вашем исполнении лучше не сталкиваться. А может, я уже столкнулся? Чем ты мне можешь доказать, что вы не лгали раньше, не будете лгать потом? Так доверие теряют, Каулитц.

Я не чувствовал отвращения к себе, которое должно было появиться, вероятно, Георг на это рассчитывал. Мне хотелось поскорее свернуть бессмысленную баталию и узнать, где Билл снял квартиру.

– Чего ты от меня сейчас добиваешься? Я уже извинялся. За нас обоих извинялся. Прости ещё раз, – слова давались без труда, было странно легко просить прощения. Георг прав, что-то во мне всё-таки атрофировалось. – Скажи, где Билл квартиру снимает, а?

– Он просил не говорить. Кстати, я так понял, ты мне солгал.

О, Боже.

– О чём? – выдавливать из себя слова становилось всё труднее.

– Билл так отреагировал на моё сообщение о вашей ссоре из-за твоего новоиспечённого парня, что не понять невозможно. Знаешь, когда не хотят в чём-то признаваться, говорят, что это личное, и все вопросы отпадают. Это личное, Том?

А вот теперь мне хотелось провалиться сквозь землю. Георг поведал брату о том, что я сказал про парня. Он-то, конечно, в курсе, что это всё чушь, но было неприятно. Билл вообще не должен был о моих словах знать.

– Да, это личное. У меня проблемы с быстрой реакцией на подобные вопросы, поэтому…

– Тебе легче врать. Всё очень просто, не так ли?

Георг повернул ключ зажигания и перегнулся через меня, открывая дверь. Я не стал дожидаться, когда меня силком выпихнут из автомобиля и вышел сам, сильно хлопнув дверцей. Совершенно случайно хлопнув.

Я не представлял, что теперь делать и как разбираться в образовавшемся дерьме. Нужно любыми способами достать Билла, установить мир хотя бы с ним. А потом поговорим с парнями вместе и начистоту. Мне ещё интересно, что думал Густав.

Мысли забились под завязку, такой хаос в них творился, что не представлялось возможным разгрести хотя бы к вечеру. Всё в этой ситуации слишком: слишком запутанно, слишком неясно там, где вопросов по определению возникнуть не может, слишком тяжело проходит, слишком долго. Я испытывал ломку. Мне требовалось увидеть брата, хотя бы просто увидеть, а он не брал трубку, Георг не говорил адрес. Я чувствовал себя пойманной в клетку птицей, которой для верности крылья обрезали, чтобы точно не улетела. Мне не позволяли выйти из этого прямоугольника участка нашего дома. Может, школу посетить? Конечно, очень малы шансы того, что Билл будет там, но попытать счастье стоит.

Дома по телевизору вещали новости, в которых ведущий рассказывал о случившейся аварии, сообщал, что молодая пара погибла. Водитель скончался сразу, а женщина – уже в больнице, не спасли. После этого короткого сообщения стало ещё паршивее, появился тот эффект отвращения к себе, которого так и не добился Георг.

Мне доводилось видеть аварии. Две, наверное. Правда, Билл при этом всегда находился на соседнем сидении, а об исходе мы не узнавали ни на месте, ни из новостей. А тут появилось какое-то нехорошее чувство, словно я в чём-то виноват.

Я позвонил Биллу. Терроризировал его долго, в конце концов, брат просто нажал на сброс.

– Ну, чего тебе надо? – спросил я у сотового и кинул его на столик.

Моя жизнь превращалась в болото, порядком меня доставшее и измучившее. Я просто мечтал о тихой гавани. Сколько уже дней прошло? Сегодня четвёртый, а близнец до сих пор не удостоил меня разговором. Ну, почему я должен надрываться, названивать ему несколько раз в час? Не мне же одному это нужно. Он занимался глупостями, строя из себя обиженную сторону. Если честно, из памяти уже стёрлось, почему я уехал. Билл кричал. А что кричал, что именно меня зацепило, я благополучно забыл под влиянием сильнейшего стресса. Довёл меня самый близкий человек на свете.

Телефон разразился звонком, заставив меня нервно дёрнуться на месте. Я схватил мобильник и с сожалением увидел на дисплее имя Густава.

– Алло.

– Привет, Том, – голос Шефера звучал обычно, и я понадеялся, что хоть он не будет меня отчитывать за грехи.

– Привет. Рассказать тебе, почему мы соврали?

– Нет, не нужно, – поспешно ответил Густ. – Давай завтра в кафе напротив школы встретимся около часа, тогда всё и объяснишь. Сразу говорю, долго объяснение вашим поступкам искал. Ноль.

Он сказал «поступкам»? Во множественном числе? Мои надежды мгновенно развалились. Если Георг просто высказывал претензии, то Густав будет разбираться конкретно.

– Припомнил ещё гадости?

– Ага. Будет весело, – очень.

Я, естественно, уже забыл, о чём мы с Биллом ему рассказывали, в какие несуществующие мелочи посвящали…

– Тогда до завтра.

– Выспись, – посоветовал Густав и отключился.

Какая замечательная рекомендация-то, бл*! Мне удавалось спать, но сегодня день какой-то перегруженный, поэтому я не питал пустых надежд к полноценному сну. Очнусь разбитый и совершенно не готовый к повторному покорению вершин, с которых так удачно скатился.

Мне казалось, я ни в чём особо не виноват. Моей вины вообще не было, была общая – моя и Билла. Так вот эта наша вина заключалась в том, что мы солгали всем о своём местонахождении. Но сейчас дела обстоят совсем иначе – виноват я, к Биллу претензий почему-то гораздо меньше, а он ещё и в обиде. Я бы не отказался, чтобы меня просветили по этому вопросу.

Когда же всё закончится? Раздули из мухи слона, развели огромную проблему. Неужели все в одночасье превратились в идиотов? По-моему, никому не нужны лишние конфликты и разбирательства, пора прекращать заниматься ерундой и жить дальше. Но, видимо, со мной согласны только молчаливые стены.

– Позвони мне, Билл, – произнёс я шёпотом. – Позвони, – это было сказано уже громче.

Наверное, так сходят с ума. Я не собирался утрировать, осознавал, что мне до этого пункта ещё далеко, но примерная дорога для меня уже обозначилась. Сначала буду мысленные метания, разбирательства с внутренним я, появятся разговоры с самим собой, вихрь мыслей станет кружить голову… Дальше – хуже, ситуация просто обострится, и никаких толчков ей больше не понадобится.

Я бросил взгляд на молчавший телефон, что уже вошло в привычку, и медленно побрёл в спальню. К брату. Надо сказать, мои мучения от неизвестности были не единственной причиной апатичного состояния. Я элементарно скучал по Биллу, по его живым разговорам, постоянному нахождению в моём поле зрения. По нему всему скучал, хотел увидеть, дотронуться, чёрт возьми. И вот с одной стороны на меня давили немые мысли с глупым содержанием, а с другой слабо ощущавшееся одиночество и тянущая тоска.

***

Ни в чём нельзя быть до конца уверенным. Ни в чём нельзя быть до конца уверенным. Ни в чём…

– Бл*дь!

Телефон не реагировал на действия – разрядился. Конечно, я практически… Нет, ни в чём нельзя быть уверенным, ни в чём нельзя быть уверенным. В общем, Билл мог позвонить, мало ли что ему в голову придёт. А у меня мобильник выключен.

Я вскочил с постели и бросился искать зарядное устройство. Оно почему-то не лежало в ящике, как обычно, зато на свет живенько вылетели исписанные листы разного формата. Чёрт, я же у Билла спал. Мне не припоминалось ни одного дня, в который я бы так резво бегал с утра. Слишком обнадёжил себя тем, что брат мог всё-таки снизойти до смертного меня. Но весёлых новостей оживший сотовый мне не предоставил.

Ни в чём нельзя быть уверенным. Эта фраза пришла мне на ум уже давненько, сейчас я окончательно убедился в её верности. Вчера ожидал бессонной ночи, а отрубился почти мгновенно. Наверное, обстановка комнаты брата на меня так повлияла. Было ощущение, что я не ложился вообще в том плане, что мне не хотелось поспать ещё пять минуточек, ещё десять и не вставать до обеда. Кстати, часы показывали всего лишь полдвенадцатого, кажется, мой необычный для большинства людей график сна нормализовался.

Стоп. А на какое время мы с Густавом встретиться договорились? Я судорожно соображал. Странный у меня сегодня сон всё-таки был, к бодрости добавилась ещё и амнезия, которая мне совершенно не нужна. Вроде на час. На час, да. В принципе, можно уже ехать в кафе, там позавтракать, прогуляться в школу, если Густ не подойдёт… Дела найдутся. Главное – убить скуку, оживиться и быть готовым к разбирательствам с Биллом. Я заставлю Густава сказать его адрес, по-любому, мне надоело, что он меня таким наглым образом игнорирует.

Привёл я себя в порядок довольно быстро, до кафе доехал без задержек, а потому оказался там всего на двадцать минут раньше условленного. Это было очень даже замечательно, не придётся где-то волохать свою тушку.

Я раньше говорил, что Билл ест дрянь. Весь наш отдых он своей супер-диеты не придерживался. Как сейчас дела обстояли, мне неизвестно, но я решил покормиться именно тем зелёным кошмаром, который вечно охаивал. Мне безумно хотелось быть ближе к Биллу, и делал я это такими вот дурацким способом. Глупо, но становилось теплее.

Сидел я так, что прохожие через стекло без труда любовались на мой поздний завтрак, а я любовался на них. Точнее меня привлекала только школа, из которой, по идее, должен был выйти Густав. Хотя, может, он сначала решил переговорить со мной, а потом идти к детишкам успокаиваться. Так, кстати, логичнее будет, сейчас ведь большинство в школе. А не расшириться ли нам? Правда, столько всего придётся проворачивать, оформлять документы… Да и образования соответствующего ни у кого из нас, естественно, нет. Школу с музыкальным уклоном открыть не получится. Да и зачем это, собственно, надо? Бред какой-то на нервной почве лезет, я не вынесу поистине огромную толпу якобы будущих музыкантов.

Доесть салат мне было не суждено, так как позвонил Густав.

– Ты где? – сходу спросил я, запихивая в рот листик.

– Том, мне, конечно, очень жаль, что я сегодня не услышу душераздирающую историю, но у меня тут с краном что-то, ванную уже залило.

Н-да уж. И нахр*н я сюда приехал? Позавтракать мог бы и дома! Вот гадость-то.

– Ну, ладно, чини свой кран, потом поговорим.

Я отключился и убрал телефон. И только после этого действа до меня дошло, что я не спросил у Густава адрес квартиры близнеца. Я с досадой закусил губу и нервно отодвинул от себя тарелку – есть резко расхотелось. Может, было бы лучше сейчас всё обсудить? Ехать к Густаву за разбирательствами во мне желания не нашлось, поэтому я поднялся и отправился домой. Пусть будет не судьба.

***

В дверь настойчиво звонили. Я с трудом разлепил глаза и потёр лицо. Мне безумно хотелось отрубиться и спать дальше, но надоедливый звон не прекращался. Небольшие электронные часы зелёным высвечивали 02:07. Потрясающее время для внезапного визита гостей. Я выбрался из тёплой постели и отыскал в темноте домашние спортивные штаны, которые, как и все мои шмотки, были широкими, а потому сползали.

Уже в прихожей разум подтянулся, я немного очухался и врубился, что придти-то ко мне никто не может. Кроме одного человека, а его я ну никак не ожидал. Босым ступням резко стало ещё холоднее, но надо было как-то держать себя в руках, в конце концов, это вознаграждение ожидания. Я медленно открывал запор, считая его щёлчки. Раз, два, три.

Билл выглядел измождённым, виноватым и очень домашним. Я не видел такой привычной высокомерной спеси, от которой вечно мечтал избавиться. Передо мной стоял просто мой брат, ненакрашеный, без шелухи, без всяких атрибутов его обычного образа. И не было в нём больше хрусталя, он таинственным образом превратился в обыкновенного человека, отчего-то усталого.

– Привет, – тихо произнёс Билл.

Я всё ещё держал его на пороге, а он не предпринимал никаких попыток войти. Я не чувствовал ничего. Лёгкое волнение, появившееся вначале, испарилось без следа, подарив мне нейтральное спокойствие.

– Привет.

На моём лице всё же обозначилась улыбка, как-никак я был рад его наконец-то увидеть, ведь действительно скучал. Билл шагнул вперёд и порывисто обнял меня, крепко обвив руками за шею. Когда-то я думал, что у меня всегда будет срываться пульс от подобных его действий, а сейчас внутри просто растекалось тепло и чудесное чувство полного обладания этим человеком. Моё. В глупую мозаику добавились пазлы, и картинка почти собралась. Нам ещё многое предстояло решить, многое сделать, но самый важный шаг совершён, самая важная минута наступила. Я с лёгкостью мог плюнуть на всё остальное, моё существование было бы полным и без дополнительных факторов, играющих такую несущественную роль на фоне этой.

Я дотянулся до двери, захлопнул её, ограничивая наше пространство. Билл уже не цеплялся за меня так сильно, успокоился и уткнулся лицом в моё плечо. Я очень ярко ощущал его горячее дыхание кожей, оно действительно опаляло, у меня даже сравнение с огнедышащим драконом пришло, было воистину горячо, так, что хотелось немедленно отстраниться, но при этом как-то остаться рядом, в непосредственной близости, а если можно, ещё ближе.

– Том, прости меня, – прошептал Билл куда-то в район моей шеи, лаская губами. – Не знаю, что это было.

Я тоже не знал, но оно было. Я почему-то вспылил и уехал, Билл снял квартиру и мои звонки ушли в никуда. В голове роилось бесчисленное множество вопросов, но задавать их нужно позже, пусть они и грызли именно в тот момент. Я вообще снова мучился от двойственности, которая меня, казалось, везде преследовала, не давая передышки.

– И ты прости. Я в судьбу и всякие фразочки типа «так надо» не верю, – вопреки моим сегодняшним мыслям произнёс я. – Наша общая вина, да?

Я принялся стягивать с Билла одежду, при этом ведя его к спальне. Сумка близнеца осталась валяться в прихожей, а вещи летели прямо на пол. Завтра уберём. Брат неотрывно смотрел мне в глаза, смотрел серьёзно, а я улыбался. По-моему, наши внутренние состояния в тот момент различались. Билл оставался более напряжённым, а я уже расслабился, радуясь хотя бы тому, что он вернулся.

– Зачем ты вообще квартиру снял?

Билл пожал плечами, а мне стало совестно. Я же размышлял о тысячи вещах, расставлял какие-то запутанные схемы, которыми, по моему мнению, руководствоваться близнец, а всё оказалось гораздо прозаичней. Одно пожатие плечами. Я исключал вариант, что он врёт. Подумать в тот момент, что Билл мне лгал, значило потерять доверие к нему, а я не должен был этого допустить. И порою проскакивают мысли, что я до сих пор во лжи живу, что это клеймо не ушло от меня, но что-то возвращает на землю, я отгоняю подобные мысли.